Летчик-истребитель Сергей Макарович Крамаренко, которому 10 апреля исполнилось 94 года, прошел две войны: с первого до последнего дня - Великую Отечественную и корейскую - с апреля 1951-го по конец января 1952-го. За вторую, засекреченную, был удостоен звания Героя Советского Союза, но подробности событий, когда наша авиация в реальных боевых условиях противостояла американской, смог рассказать лишь сорок лет спустя...
19 марта 1944 года самолет Ла-7, которым управлял Сергей Крамаренко, сильно тряхнуло. Летчик почувствовал острую боль в левой ноге, а через секунду пламя из моторного отсека перекинулось в кабину, обожгло лицо. Сергей каким-то чудом сумел открыть окно и выпрыгнуть.
6 дней в плену: обезболивающие уколы, тиф и два «расстрела»
Летчик Крамаренко очнулся на земле, когда его уже обыскивали немцы. На машине его отвезли в штаб на допрос, предварительно оказав первую медицинскую помощь – перевязали раны на ногах.
«Сначала они меня приняли за танкиста, - я так обгорел, как обычно обгорали танкисты. И какая форма на мне была, понять было невозможно. Я сказал немцам, что я летчик. Тут же прозвучал приговор – расстрелять! Меня отвели к той же машине, но она, на мое счастье, не хотела заводиться. В то время, как водитель пытался ее починить, в штаб подъехало какое-то начальство. Ко мне подошел офицер в «серебряных» погонах, - видимо, генерал. Спросил: «Кто ты?» я опять сказал, что я – летчик. Он немного подумал, и велел везти меня в госпиталь», - вспоминает ветеран Великой Отечественной войны Сергей Макарович Крамаренко.
Раненого летчика уложили в телегу, в которой уже лежал сбитый в том же воздушном бою немецкий ас. Телега под охраной двух немцев двинулась в сторону полевого госпиталя.
«Ехали долго, возничий все время приговаривал: «Цоб-цобэ!», я его спрашиваю: «Хохол, что ли? Что ж ты против своих братьев воюешь?» А он спрыгнул с телеги, схватился за ружье и орет: «Щас я тебя москалюка, сам расстреляю!» Спасли меня немцы – отобрали у него винтовку, ведь у них был приказ – доставить меня в госпиталь, а воинскую дисциплину они соблюдали», - говорит Крамаренко.
Сбитого летчика доставили в лагерь военнопленных. В госпитале его раздели, уложили на стол. Врачи были наши, из числа пленных.
«Первым делом стали мазать какой-то красной жидкостью обожженные руки. Боль невыносимая! Потом начали лицо смазывать. Я им говорю: «Ребята, я сейчас буду кричать!» Тогда мне сделали обезболивающий укол, очнулся я уже в койке. Сосед меня спрашивает: «Ты кто, танкист?» Я говорю: «Я - летчик», а он говорит: «А я - штурман бомбардировщика». Так вместе и пролежали. Меня мазали по нескольку раз в день, но все время кололи обезболивающее. Кормили «бурдой», но давали и манную кашу», - рассказывает бывший летчик.
Через неделю началось наступление наших войск, к городу прорвались части 1-й гвардейской армии под командованием генерал-полковника Гречко. Немцы засуетились, готовясь к отступлению. Военнопленных, которые могли сами ходить, погнали на запад, а лазарет с ранеными решили уничтожить. Мы лежали и беспомощно смотрели, как зондеркоманда сжигает из огнемета бараки, подбираясь ближе и ближе... Погибли бы, без сомнения, но ударила артиллерия, снаряды начали рваться на территории лагеря, и немцы бежали, не закончив работу. Может, решили, что огонь сам перекинется на наш барак. Или спасла надпись на дверях: "Тиф! Не входить". Не в силах ждать конца, я провалился в сон, а утром, открыв глаза, понял, что жив. Надо мной склонился боец. Почему-то в матросской форме. Может, моряк Днепровской флотилии?
Помню, он смеялся: "Со вторым рождением! Долго жить будешь". Потом мы узнали, что военнопленных из нашего лагеря немцы расстреляли на берегу Южного Буга, не сумев переправить через реку.
"После таких ранений летать нельзя". «Подвиг Маресьева» и полет в бомболюке.
Сергей Крамаренко пролежал в госпитале несколько месяцев. Ранения ног и ожоги оказались тяжелыми. Пришло время проходить медицинскую комиссию. Рана на левой ноге еще толком не зажила, и Крамаренко пользовался тростью. Но перед врачами предстал, конечно, без нее.
«Помните фильм про летчика Маресьева, которому ампутировали обе ноги, а он перед медкомиссией плясать начал? Вот так и я, только не плясал, а стал приседать. Как сейчас помню – 15 приседаний сделал. Вот только это и убедило врачей в том, что я годен к воинской службе без ограничений», - говорит ветеран.
Но радовался Крамаренко недолго. Военное начальство направило его не в 19 авиаполк, в котором он служил, а совсем в другой.
«На следующий день приезжаем на аэродром в Тушино. Свободных мест в бомбардировщике не оказалось, и мне предложили лететь в бомболюке. Я, конечно, согласился. Меня привязали к штанге бомбодержателя, чтобы я случайно не вывалился, если люк вдруг откроется. Но я не думал, что будет так холодно. Летели примерно 2,5 часа, все это время я тер из последних сил руки и лицо, чтобы не замерзли. Так вот «бомбочкой» и долетел», - вспоминает Сергей Крамаренко.
На военном аэродроме Крамаренко встретил своего боевого товарища Константина Дашина, который взялся доставить его в родной полк.
«Костя рассказал мне, что пока я «валялся» в госпитале, полк переименовали из 19-го в 176-ой Гвардейский, потому что к тому времени на счету наших летчиков было уже 200 сбитых немецких самолетов. Кстати, в это же время в мой полк был зачислен к тому времени уже дважды Герой Советского Союза Кожедуб», - говорит прославленный летчик.
В 176 Гвардейский авиаполк Сергея Крамаренко взяли не сразу. Хоть и не долгий, но плен у немцев считался «черным пятном» в биографии. Но учли его бывшие заслуги, поверили, и взяли на службу. Последний воздушный бой Крамаренко в Великой Отечественной войне состоялся 20 апреля 1945 года в небе над Берлином.
«Против нас в этом бою было 24 Фоке-Вульфа. Мы сбили пять штук, и они развернулись и ушли. Немецкие воздушные асы, надо сказать прямо, сражались с нами только до 1943 года. А потом пошли уже неопытные, молодые летчики, сразу из училищ, видимо. Они нам были не соперники», - утверждает военный летчик.
За время участия в Великой Отечественной войне Сергей Макарович Крамаренко совершил 66 боевых вылетов и участвовал в 26 воздушных боях, в которых лично сбил 2 самолета противника и 1 немецкий дирижабль-разведчик.
«Черное пятно» Крамаренко: как Сталин решал судьбу летчика.
После войны Сергей Крамаренко переводится в Московский военный округ. В 1948 году он в очередной раз исключается из состава группы лучших летчиков своего полка, которые должны были принять участие в воздушном параде над Красной площадью и аэродромом в Тушино. СМЕРШ выявляет в полку еще двух бывших военнопленных – Виктора Шарапова и Виктора Петрова. Командира звена Петрова сразу отправили служить на Дальний Восток.
Вступиться за боевых товарищей берется командир 29-го авиаполка, Герой Советского Союза Александр Куманичкин – постоянный ведущий в паре с ведомым Крамаренко. Куманичкину удается договориться об аудиенции с командующим ВВС округа генерал-майором авиации Василием Сталиным.
«Василий Сталин расспросил меня про плен, я ему рассказал все, как было. Куманичкин сказал, что может за меня поручиться. Генерал Сталин посмотрел на меня оценивающе и сказал: «Хорошо, разберусь».
А Шарапову он не поверил. Оказалось, что Шарапов был в прибалтийском концлагере с братом Сталина. Витя Шарапов сделал себе известью на ноге язву, чтобы не ходить на работы. Сталин ему говорит: «Повезло тебе, а вот моего брата Якова в этом концлагере убили... А ведь тебя и доктора за твою симуляцию могли расстрелять. Скажи, кто тебя лечил в лазарете? Как фамилия этого доктора?» Виктор не смог ответить. «Не помнишь? Ты всю жизнь должен его помнить: он жизнью рисковал, чтобы тебя спасти от расстрела за симуляцию», - возмутился Сталин. А потом сказал, что не верит Шарапову и в округе не оставит», - рассказывает ветеран войны.
Как рассказывает Сергей Макарович, Василия Сталина летчики любили – несмотря на то, что он был сыном вождя, он честно воевал в войну, добился того, чтобы в Московском военном округе для всех летчиков были построены благоустроенные финские домики, куда их переселили из казарм и общежитий. Окончательно судьба побывавшего в немецком плену Сергея Крамаренко решилась на партийной конференции в подмосковной Кубинке. Товарищи выбрали бывшего военнопленного своим делегатом. Василий Сталин в фойе узнал летчика.
«А Крамаренко что тут делает?», - спрашивает Сталин Куманичкина. Тот отвеил: «Летчики нашего полка его уважают, вот и выбрали делегатом». «Ну, раз летчики уважают, то и я буду уважать. Пусть летает на параде, и сделайте его командиром звена!» - сказал Василий Сталин», - вспоминает теперь 93-летний ветеран.
Но жизнь летчика Крамаренко после этого еще не раз преподносила сюрпризы. Сергей Макарович до выхода на пенсию в 1980 году успел поучаствовать еще в 3 войнах.
Нет комментариев