1 Содержание Предисловие..................................................................................................................................3 Введение..........................................................................................................................................5 Глава I. «Описание рукописей Румянцевского музеума» А.Х. Востокова § 1. Изучение рукописных собраний до издания «Описания» А.Х. Востокова............................................................................................................................13 § 2. Общие сведения о личности А.Х. Востокова...........................................................16 § 3. Основные положения труда А.Х. Востокова: «Рассуждение о славянском языке»..............................................................................................................................................19 § 4. Дальнейшие занятия А.Х. Востокова лингвистикой.............................................30 § 5. Обстоятельства, приведшие А.Х. Востокова к работе над описанием рукописного собрания графа Н.П. Румянцева.................................................................32 § 6. План и состав «Описания» .............................................................................................38 § 7. Палеографические данные в «Описании» ................................................................42 § 8. Правописание как фактор критики языка и текста рукописей..........................49 § 9. Система правописания в «Описании» .......................................................................52 § 10. Болгарское позднее правописание.............................................................................55 § 11. Сербское правописание..................................................................................................63 § 12. Русское правописание....................................................................................................68 § 13. Состояние археографии в период от «Описания» А.Х. Востокова до появления «Описания» А.В. Горского и К.И. Невоструева........................................91 § 14. Выводы.................................................................................................................................92 Глава II. «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева § 1. Общие сведения о Московской Синодальной библиотеке.................................95 § 2. Предшественники А.В. Горского и К.И. Невоструева в деле описания рукописей Московской Синодальной библиотеки.........................................................99 § 3. Протоиерей А.В. Горский – церковный историк, богослов и археограф.....................................................................................................................................110 2 § 4. Причины, приведшие А.В. Горского и К.И. Невоструева к описанию славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки..............................120 § 5. План, схема и состав описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки......................................................................................................123 § 6. Цензорская критика в адрес «Описания» и «Апология» А.В. Горского....................................................................................................129 § 7. Описание рукописей Священного Писания Ветхого Завета............................135 § 8. Описание рукописей Священного Писания Нового Завета..............................148 § 9. Описание рукописей творений святых отцов........................................................154 § 10. Описание рукописей богослужебных книг..........................................................161 § 11. Исследования в области описания рукописных собраний после «Описания» А.В. Горского и К.И. Невоструева...........................................................162 § 12. Выводы..............................................................................................................................173 Заключение...............................................................................................................................178 Примечания..............................................................................................................................183 Приложения..............................................................................................................................196 Источники и литература....................................................................................................220 3 Предисловие История русской археографии как вспомогательной историко- филологической дисциплины представляет немало ценного и значимого для историка языка и исследователя рукописных памятников. Необходимый современным ученым археографам историко-лингвистический материал содержится в основополагающих археографических трудах, составленных еще в XIX столетии. Между тем, изданные описания рукописей не изучались с точки зрения их историко-лингвистических составляющих, не были выработаны полноценные теоретические и методологические принципы рукописного описания, основанные на уникальном опыте известных археографов XIX века. Как следствие, в филологической науке до сих пор нет полноценного труда, посвященного истории становления археографии как научной дисциплины. Не было представлено ни одного фундаментального исследования в области теории и практики археографического описания рукописных собраний. Важные труды А.Х. Востокова, А.В. Горского и К.И. Невоструева не привлекали взоров ученых в отношении изучения методологических обоснований и теоретических построений в области археографического описания. В настоящее время в отечественной науке археография, с легкой руки члена-корреспондента РАН В.П. Козлова, понимается как «научная дисциплина, занимающаяся изучением документальных публикаций как одного из проявлений человеческого духа, разработкой принципов, методов, способов их подготовки (теоретическая археография), а также их реализацией (прикладная археография)»1. Подобные философские постулаты сводят археографию к публикациеведению, лишая данную дисциплину историко-филологических обоснований. Очевидно, что следует переходить от формальных определений к истории самой археографии. В сложившихся условиях необходимо обратить свой взор на дореволюционных исследователей, на примере их трудов очертить основные вехи развития археографии в России. Богатое и до сих пор не 4 исследованное в надлежащем виде наследие прошлого русской историкофилологической школы представляет собой настоящую сокровищницу, из которой современная наука должна обновляться, расширяя сферу своей компетенции. В связи с этим необходимо сформулировать взвешенное, отвечающее интересам современной науки, определение археографии, которое будет основываться на понимании этой дисциплины как историко- филологической, основанной на многоценном опыте, накопленном А.Х. Востоковым, А.В. Горским и К.И. Невоструевым. Представляется, что настоящее исследование будет способно восполнить существующий в науке пробел. Знание и усвоение опыта русской археографии XIX века позволит современным археографам с большим успехом проводить исследования в области славяно-русской книжности и литературы, существенно дополняя уже имеющиеся разыскания ученых в данной области. Полученные результаты исследования могут быть использованы при оптимизации процесса последующего изучения и анализа рукописных собраний в будущем. Работа адресована студентам филологических и исторических факультетов высших учебных заведений, аспирантам, преподавателям, всем, интересующимся археографией и изучением древних рукописных памятников. Выражаю искреннюю благодарность своим наставникам и учителям: Александру Михайловичу Камчатнову, Владимиру Михайловичу Кириллину и Игорю Георгиевичу Добродомову, чьи ценные советы и замечания помогли существенно улучшить настоящий труд и избавить его от многих недостатков. 5 Введение История русской археографии XIX века неразрывно связана со становлением отечественной школы сравнительно-исторического языкознания, основателем которой является Александр Христофорович Востоков. Именно благодаря трудам этого выдающегося филолога-слависта была заложена теоретическая и практическая база археографического описания рукописных собраний. Опыт и метод Востокова был усвоен и развит в фундаментальных исследованиях А.В. Горского и К.И. Невоструева, фактически сделавших археографию значимой научной историко-филологической дисциплиной. В настоящем исследовании на материале проведенного анализа основополагающих трудов по описанию рукописей определяются пути развития археографии, намечаются ключевые проблемы ее становления, а также выявляются лингвистические аспекты археографического описания рукописных собраний. В исследовании изучаются лингвистические составляющие во всей совокупности методов и приемов, заложенных в основу археографического описания рукописных собраний, а также правила, которыми руководствовались описатели при извлечении лингвистического материала из рукописей. В работе указывается направление развития современной археографии как историко-филологической дисциплины, вырабатываются практические указания и рекомендации для археографов в области современного изучения и описания рукописных памятников древности. Ядро исследования образуют два фундаментальных труда по описанию рукописей: «Описание рукописей Румянцевского музея» А.Х. Востокова2 и «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева3. В работе также рассматриваются и другие, менее ценные для археографии исследования, в сопоставлении с двумя основными. Дополнительной источниковой базой работы служат как архивные данные, так и опубликованные документы. 6 Ценным является эпистолярное наследие археографов. Ученая переписка А.В. Горского и К.И. Невоструева, насчитывающая более 500 писем4, сконцентрирована в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) в фонде 78 (фонд А.В. Горского). Там же находятся обширные материалы по описанию Синодального собрания5: правила и «предположения» описания рукописей, отчеты о занятиях по описанию рукописей, систематический каталог славянских рукописей Синодальной библиотеки, «свод номеров рукописей Синодальной библиотеки по каталогу 1823 /года/ и новому», реестры рукописей библиотеки, расписки в получении рукописей и др. Из опубликованных источников важной является публикация М.Н. Воробьева в работе «А.В. Горский и К.И. Невоструев (к вопросу о соавторстве)»6. Здесь на основе архивных данных была опубликована часть ученой переписки археографов, позволяющая извлечь немало ценных сведений из истории описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Ученая переписка А.Х. Востокова, сообщающая важные сведения о деятельности исследователя, в 1877 году была издана академиком И.И. Срезневским7. Приступая к рассмотрению историографии вопроса, отметим ее малочисленность. Она фактически исчерпывается отзывами цензоров и рецензиями на выходившие издания по описанию рукописных собраний. «Описание рукописей Румянцевского музеума» вышло в свет в 1842 году, однако за пять лет до его публикации Я. Бередниковым было представлено донесение в Археографическую комиссию при Департаменте народного просвещения8. Донесение представляет собой цензорский отзыв на труд А.X. Востокова, в котором кратко представлено обозрение исследованных рукописей и характеристика самого описания. Именно на основании этой рекомендации Бередникова труд Востокова был напечатан. 7 В 1843 году в журнале «Москвитянин» вышло сразу две подробных рецензии на «Описание» собрания графа Н.П. Румянцева. Первая принадлежит перу А.В. Горского9. Горский с восхищением приступил к разбору «Описания» Востокова: «Подробное описание всех рукописей, составленное Г. Востоковым, не имеет у нас ничего себе подобного»10. В своей рецензии Горский на первом месте выделяет переводы Священного Писания, где касается состава и особенностей языка переведенных на славянский язык памятников. Затем представлен разбор творений отцов Церкви, переведенных с греческого языка. В рецензии Горский уделяет значительное место памятникам собственно древнерусской литературы. В отдельную группу памятников рецензент выделяет Кормчие, Прологи, Хронографы и творения русских святителей. Одним из первостепенных достоинств рецензии следует считать объяснение Горским алфавитной таблицы, которая не была проанализирована Востоковым в полном объеме11. Рецензия академика А.Ф. Бычкова12 на труд Востокова начинается с краткого обзора исторических сведений о том, как образовалось рукописное собрание Румянцева. Далее перечисляется состав рукописей, вошедших в «Описание» и приводится краткая справка из истории древнерусской литературы. Интересным компонентом рецензии является сравнительная таблица типов правописания, которую составил Бычков в дополнение к лингвистическим разысканиям Востокова. В 1856 году появилась замечательная статья А.Н. Пыпина «Материалы для славянской палеографии из «Описания Румянцевского музея», опубликованная в Ученых записках II Отделения Академии наук13. В статье представлены высказывания Востокова о палеографических особенностях памятников, рассмотренных им при изучении рукописей из собрания графа Н.П. Румянцева. В данной рецензии достаточно и лингвистического материала: изложение мнения Востокова об особенностях славянского письма и о смешении различных видов правописания. Автором представлен анализ 8 предложенных Востоковым объяснений различных способов старинного тайнописания. В дальнейшем специальных исследований, характеризующих «Описание» Востокова не выходило. В 2007 году появилась наша небольшая статья «Палеографические данные в «Описании рукописей Румянцевского музеума» А.Х. Востокова»14 в которой дается обобщающая оценка труда Востокова, определяются специально выделенные описателем типы почерка, сообщаются особенности начертания различных букв в разные периоды истории языка. Первый том «Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» был выпущен в свет в 1855 году. Однако еще в 1852 году рукопись «Описания» была представлена в Комитет Духовной цензуры. Член Комитета архимандрит Иоанн (Соколов) составил отрицательный отзыв на книгу и высказался против ее публикации15. Не отвергая научной эрудиции и талантов авторов, цензор именно в их учености и усмотрел опасность для самой Церкви, и в своем отзыве принял на себя обязанность не допустить выхода книги в печать. Ответом на критику цензора стала замечательная статья Горского, подготовленная летом 1853 года. Документ озаглавлен так: «Апология «Описания славянских рукописей Синодальной библиотеки» и Слово обличительное на отца Иоанна (ныне Казанской Духовной Академии ректора)»16. Примечательно, что и сама цензорская критика, и апология Горского были опубликованы только в 1900 году в «Богословском вестнике» в связи с 25-летием кончины Горского под общим названием «Эпизод из истории описания славянских рукописей Московской Синодальной Библиотеки»17. В 1868 году в связи с присуждением Горскому и Невоструеву первой Ломоносовской премии академик И.И. Срезневский в «Записках Академии наук» опубликовал Отчет о присуждении премии18 и Записку о труде Горского и Невоструева19. 9 В Отчете дана характеристика деятельности Московской Синодальной библиотеки по собиранию и хранению старинных рукописей. Изложена история составления описей библиотеки. Представлено изложение принципов, положенных в основу «Описания» и дано подробное обозрение его содержания. В Записке дана характеристика значения древних рукописей как материала для лингвистических, палеографических и исторических исследований. Изложены задачи, стоящие перед составителями описаний рукописей. Представлен разбор описаний, составленных К.Ф. Калайдовичем, А.Х. Востоковым, В.М. Ундольским и П.М. Строевым. Сделано подробное обозрение содержания «Описания». В приложении имеется список 622 рукописей Синодальной библиотеки по новому счету с показанием прежних номеров рукописей. Одновременно с отзывами Срезневского во II Отделение Академии наук была представлена Записка20 академика А.Ф. Бычкова, в которой изложена история создания и определено значение Московской Синодальной библиотеки, дано обозрение ее состава. Рассмотрены имевшиеся описи рукописей Синодальной библиотеки. В Записке дано изложение содержания, характеристика и общая оценка «Описания», составленного Горским и Невоструевым. В 1870 году К.И. Невоструевым была опубликована обширная статья, посвященная рассмотрению основных рецензий на «Описание рукописей Синодальной библиотеки»21. Эта объемная работа представляет собой компетентный ответ на критические статьи, появившиеся в связи с изданием «Описания»: на обвинения П. Бессонова (1856)22, Записку И.И. Срезневского (1868), статью Г.П. Смирнова-Платонова (1860)23. Первая часть «рассмотрения рецензий» представляет собой характеристику деятельности архиепископа Геннадия по переводу и собиранию церковных книг, оценке роли духовенства в распространении образованности на Руси. На протяжении всей статьи своей обширной эрудицией Невоструев убедительно разрушает все претензии рецензентов. В работе так же 10 представлено замечание о методах и приемах археографического издания памятников. После революции к «Описанию» Горского и Невоструева впервые специально обратились лишь в конце 70-х годов XX столетия. Именно с этого времени постепенно начинает вырабатываться второй пласт историографии по данной проблематике. В 1977 году вышла в свет статья Л.П. Жуковской «Лексика Изборника 1073 года в ―Описании рукописей Синодальной библиотеки‖»24, где автор сделала попытку определить личный вклад Горского в созданный, совместно с К.И. Невоструевым труд по описанию славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Основным недостатком этой статьи стало то, что Л.П. Жуковская, не располагая архивными данными, крайне вольно представила в своей работе историю описания славянских рукописей, несправедливо при этом умаляя роль Горского в столь обширном и трудоемком предприятии. Прошло еще более двадцати лет, прежде чем в конце 90-х годов XX века в науке постепенно начинал возрастать интерес к истории отечественной археографии. В 1996 г. в «Исторической газете» появилась статья В.М. Кириллина под названием «Александр Горский и русская археография»25. В своей работе автор подробно останавливается на истории описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Высоко оценивая вклад Горского в это предприятие, исследованием В.М. Кириллин снабжает рассматриваемого свою вопроса статью с обстоятельным филологических и археографических позиций. Во многом с этой статьей перекликается вышедшая в 1997 году в первом номере «Богословского сборника» работа М.Н. Воробьева «А.В. Горский и К.И. Невоструев (к вопросу о соавторстве)»26. Здесь кратко говорится о заслугах Горского в деле описания славянских рукописей и о его ведущей роли в этом коллективном труде. 11 Особенно богатым на публикации стал 2004 год. Первым следует назвать обширное исследование П. Гайдаренко «Протоиерей Александр Васильевич Горский как исследователь славяно-русской книжности и литературы»27. Оно открыло интересные факты из истории описания Синодального собрания. Автор ввел в научный оборот новые архивные материалы, впервые представляя научному миру ценные документы, на основе которых открываются прежде неизвестные страницы работы Горского и Невоструева с Синодальными рукописями. В журнале «Церковь и время» нами была опубликована статья: «История "Описания собрания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки"», в которой современной науке был заново представлен обзор подготовки и процесса описания рукописей, предпринятых Горским и Невоструевым28. В небольшой, но емкой статье профессора В.М. Кириллина «Научные труды протоиерея Александра Горского и развитие русской археографии»29, опубликованной в том же 2004 году изложены основные биографические сведения о личности ученого, перечислены его главные труды, кратко изложена история описания Синодального собрания и отмечена значимость этого труда для отечественной науки. В 2005 году исполнилось 130 лет со дня кончины протоиерея А.В. Горского. В связи с этим памятным событием нами была подготовлена статья: «Из истории публикации "Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки" А.В. Горского и К.И. Невоструева»30, которая описывает эпизод, связанный с предвзятой и тенденциозной цензорской рецензией на труд уважаемых ученых и последовавшей затем «Апологией» на отзыв цензора, блестяще составленной А.В. Горским. Этот малоизвестный и практически не исследованный в науке эпизод был нами дополнен в статье: «История публикации "Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки" А.В. Горского и К.И. Невоструева», вышедшей в 2007 году в Костроме31. 12 Следует отдельно выделить небольшой историографический комплекс, образовавшийся в связи с изучением славянской Библии. Он не имеет прямого отношения к исследованию «Описания» Горского и Невоструева, однако в работах данного направления затрагиваются взгляды описателей на происхождение текста Геннадиевской Библии. В дореволюционной литературе к этому вопросу обращался А.В. Михайлов32, в наше время следует назвать работы А.М. Камчатнова33, А.А. Алексеева34 и Р.К. Цуркана35. 13 Глава I. «Описание рукописей Румянцевского музеума» А.Х. Востокова §1. Изучение рукописных собраний до издания «Описания» А.Х. Востокова В первой трети XIX века исследования в области археографического описания рукописных собраний только начинались. Эти исследования не изобиловали разносторонними сведениями об истории языка, характере и типе правописания. В ученых трудах по описанию рукописей, выпущенных в свет до «Описания рукописей Румянцевского музеума» А.Х. Востокова, изданного в 1842 году, историк языка найдет для себя лишь общее заглавие рукописи, указание, на каком материале она написана, время ее написания, почерк памятника, объем, перечисление приписок и заглавий, входящих в ее состав. Вот список этих изданий: П.И. Соколов «Каталог обстоятельный российским рукописным книгам» (1818)36, П.М. Строев «Обстоятельное описание славянорусских рукописей, хранящихся в библиотеке графа Ф.А. Толстого»37 (совместно с К.Ф. Калайдовичем) и два к нему прибавления (1825-1827)38, И.П. Сахаров «Славяно-русские рукописи»39 (1839), В. Перевощиков «Роспись книгам и рукописям Императорской Российской Академии» (1840)40. Отдельно следует остановиться на «Обстоятельном описании славянороссийских рукописей» графа Ф.А. Толстого (1825)41, изданном совместно К.Ф. Калайдовичем и П.М. Строевым. Судьба этого труда показательно раскрывает весь драматизм ситуации, связанной с началом деятельной разработки археографии в России. При энергичном посредничестве и живом содействии К.Ф. Калайдовича граф Ф.А. Толстой постепенно составил богатое собрание памятников древней письменности, описание которых и поручил Калайдовичу. Но последнему помешал П.М. Строев, сумевший повести дело так, что граф Толстой, вопреки своему обещанию, продолжение описания поручил не Калайдовичу, а Строеву. Этот неожиданный удар сильно потряс Калайдовича, все лето 1825 г. он прохворал «нервическим расслаблением», которое в итоге привело к смерти ученого в 1832 году42. 14 Однако, доведя интригами талантливого Калайдовича до психической болезни, сам Строев, который, как указывалось выше, не обладал в полной мере археографическим мастерством описывать рукописи (даже не желал этого) не смог должным образом завершить описание Толстовских рукописей. В итоге рукописи были описаны поверхностно. Не было дано в описании места важным припискам, не были указаны и важные черты в правописании памятников. О том, что описание Толстовских рукописей сообщит мало полезного материала для историка языка и археографа, становится ясно из строк, помещенных в предисловии издания: «Мы уклонились от всякого суждения о достоинстве самих сочинений, от указания разноречий в списках и каких-либо выписок: это завлекло бы нас за пределы библиографии, которая как наука имеет свои правила… Тогда простое описание рукописей превратилось бы в ученую историю, при том несовершенную и недостаточную. Для полного обзора литературы необходимо знание всех ее произведений, по крайней мере, важнейших: какая же библиотека может удовлетворить вполне сему требованию?»43 Таким образом, описатели собрания А.Ф. Толстого свели свой труд до простого указателя или каталога. Даже в книге Сильвестра Меведева «Оглавление книг, кто их сложил»44, написанной во второй половине XVII в. представлен более обстоятельный разбор памятников и по содержанию, и по характеристике, чем в описании Толстовских рукописей. В каждой рукописи перечислены все статьи и выписаны их заголовки. Все рукописи составитель «Оглавления» при описании сличал между собой. Например, у Медведева в описании Номоканона находится обширный перечень всех статей в него вошедших, сверенный с Московской печатной Кормчей 1650 года45. Все рукописи описаны не так кратко, как в собрании графа Ф.А. Толстого, где описатели дают следующую характеристику Номоканону: «№ 311. (рукописи в лист). Книги глаголемыя Греческымъ языкомъ Номоканунъ, сказаемыя нашимъ языкомъ правило. Рукопись, написанная на пергамине уставом, в две колонны, пятью писцами (под строкою: «Трудъ начатъ ноября 1 и конченъ, по 15 прошествiи 49 дней, 29 числомъ слѣдующаго мѣсяца»), в 6792 (1284 г.) при Рязанских князьях, братьях Ярославе и Феодоре и матери их великой княгини Анастасии по желанию епископа Рязанского Иосифа, получившего подлинник из Киева, чрез посредство Всероссийского митрополита Максима; на 402 листах»46. Странно, что этой древнейшей Рязанской Кормчей – первой книге Правил Русской Церкви уделено описателями так мало внимания – не указан даже тип правописания, нет заголовков статей и выписок. Любопытно, но недостатки описания собрания графа Ф.А. Толстого признавал и сам Калайдович. Это видно из его письма А.Х. Востокову от 2 марта 1825 года: «Жалею, что сбережение приписок самого писца рукописи и других важнейших не пришло мне на мысль при описании библиотеки графа Ф.А. Толстого: это нужно. Касательно же определения правописания рукописей, думаю, не рано ли назначать правила, основываясь на признаках иногда случайных?»47 Впрочем, последнее замечание Калайдовича интересно тем, что оно характерно свидетельствует не только об уровне научных знаний о славянских языках и наречиях в первой половине XIX века, но и красноречиво говорит об определенной запуганности ученого сословия. Калайдович – один из лучших в свое время знатоков рукописей, внимательно изучивший «Рассуждение о славянском языке»48 Востокова и использовавший данные этого труда при разборе древних списков творений Иоанна Экзарха Болгарского, отказывается определять правописание рукописей, отделяя главные черты от случайных. В это было бы трудно поверить, если бы не личное признание в письме. В любом случае, Калайдович не считал свой труд в деле описания Толстовских рукописей удовлетворительным, обстоятельным, если бы не быть может, скупердяйство издание и Толстого, не стало бы желавшего издерживаться на издание книги, и интриги Строева, приведшие к весьма скорбному для археографии финалу. Сам Калайдович показал немало примеров тому, как он умел грамотно описывать рукописи, если его ученой деятельности не чинили препятствий. За 16 десять лет до выхода книги о рукописях графа Толстого, Калайдович в первой части «Русских достопамятностей» подробно описал многие статьи из Синодальной Кормчей XIII века49. В этом описании есть и лингвистические замечания, и данные хронологии, рассказ о содержании книги с обстоятельным перечнем всех статей, относящихся к русским древностям, и при издании статей разбор каждой из них. В монументальном исследовании об Иоанне Экзархе Болгарском, изданном в 1824 году, Калайдович представил еще более грамотный разбор рукописи XII века, содержащей «Богословие» Иоанна Дамаскина в переводе Экзарха и списка «Шестоднева» Экзарха XIII века50. Содержание описания первой рукописи таково. Сначала объясняются библиографические особенности и приписки, затем представлено содержание книги по главам, далее следует весьма подробный палеографический анализ и характеристика правописания памятника в сравнении с другими рукописями, что приводит автора исследования к выводу, что книга написана в XII веке. Калайдович прилагает выписки из книги, сравнивая ее с другими переводами того же памятника, сверяя их с греческим подлинником. Такого же плана придерживался Калайдович и при описании рукописи «Шестоднева» XIII века. И, что важно, к данному труду приложены хорошие снимки с рукописей. Вероятно, описания рукописных собраний продолжали бы ограничиваться вышеизложенными методами и приемами, если бы не деятельность Александра Христофоровича Востокова, так образцово и четко выполнившего описание рукописей собрания графа Н.П. Румянцева. § 2. Общие сведения о личности А.Х. Востокова Составитель «Описания русских и славянских рукописей Румянцевского музеума» Александр Христофорович Востоков родился в Аренсбурге, на острове Эзеле 16 марта 1781 года в немецком семействе Остенек. Его родным языком был немецкий, но уже в семь лет он говорил по-русски. Отданный в Петербургский сухопутный шляхетский корпус, Востоков совершенно обрусел 17 и уже в 13 лет писал стихи.51 Из корпуса он поступил в феврале 1794 года в Академию Художеств (по причине недуга заикания) с целью изучения архитектуры.52 Окончив курс, он был оставлен в Академии на три года пансионером. Но его совершенно не привлекало искусство, а тянуло к изучению русского языка и словесности путем сравнения с другими языками. В журналах «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств», членом которого Востоков стал в 1801 году, появились первые литературные и научные труды будущего ученого. Стихотворения его были собраны и изданы под заглавием: «Опыты лирические»53. Они в художественном отношении весьма слабы, хотя не лишены мысли и подчас одушевления. Невелико значение и критических статей Востокова, которые он писал в качестве цензора Общества – разбор касался лишь правильности или неправильности какоголибо выражения. В 1804 году академический друг Востокова Александр Иванович Ермолаев, который еще раньше под влиянием А.Н. Оленина увлекся изучением рукописей, подарил Востокову тетрадь выписок из Изборника 1076 года. Это обстоятельство, вероятно, побудило Востокова начать серьезно заниматься исследованием памятников древнерусской письменности. С тех пор начался новый период в научной деятельности молодого ученого, «когда он самостоятельно по памятникам стал заниматься древним церковно-славянским языком».54 В 1810 году Востоков читает свой перевод примечаний Й. Добровского на рассуждения А. Шлецера «Ueber die altslawonische Sprache» о старославянском языке, снабженный собственными примечаниями. Еще в 1808 году Й. Добровским в Праге был издан сборник «Slawin. Botschaft aus Böhmen an alle Slavischen Völker, oder Beiträge zu inter Charakteristik, zur Kenntniss ihrer Mythologie, ihrer Geschichte und Alterthümer, ihrer Literatur und ihrer Sprachkunde nach allen Mundarten55»56. Из этой книги Востоков делал выписки и перевел на русский язык целую статью под названием: «Иосифа Добровского примечания на Шлецеровы рассуждения о старославянском (или церковно-славянском) языке». Этот перевод сохранился в двух списках. В одном из них рукой Д.И. 18 Языкова написано: «Читано декабря 1810 г.»57. К своему переводу Востоков прибавил несколько подстрочных примечаний, ясно указывающих на то, что он уже в то время внимательно изучал древнерусские памятники, каковы «Русская правда», «Поучение Владимира Мономаха», «Повесть временных лет» («Летопись Нестора»), «Слово о полку Игореве», «Изборник 1076 г.» и др. Занимаясь памятниками старины, Востоков параллельно углубился и в теоретическую основу стихотворства, написав в 1812 году и переиздав в 1817 году «Опыт о русском стихосложении»58. Самым важным условием в образовании «русского народного стиха» Востоков считал количество ударений от одного до трех. Ни те, ни другие он не считал возможным делить на стопы в том смысле, в каком допускается это деление в стихах метрических и тонических, а видел в них стопы особенные, сравнительно большей величины (до 5 слогов); в тех и других обратил внимание на место последнего ударения (преимущественно дактилем). «Без сомнения "Опыт о русском стихосложении" был поводом к избранию Востокова членом Московского Общества любителей словесности (в заседании 30 марта 1818 года)»59. Не позже 1814 года Востоков стал заниматься рукописями и старопечатными книгами в Императорской публичной библиотеке. Об этом свидетельствует письмо А. Ермолаева от 26 сентября 1814 года: «Я сделался нездоров, любезный Александр Христофорович, и поэтому завтра не смогу быть дежурным (в Императорской публичной библиотеке – А.М.), о чем спешу Вас уведомить, дабы избавить от напрасной ходьбы в библиотеку… Впрочем, ежели Вам можно ко мне пожаловать и меня навестить, то Вы найдете у меня Остромирово Евангелие и Евангелие Киевской печати для Вашего упражнения, и я за посещение Вам буду очень благодарен… Остаюсь Вам душевно преданный А. Ермолаев»60. На этом же письме находится несколько пометок Востокова о спряжении старославянских глаголов. А вскоре, в 1815 году исполняется и давнее желание Востокова – он поступает на службу в Императорскую публичную библиотеку помощником хранителя рукописей А. Ермолаева. С каким усердием Востоков извлекает 19 пользу из своего нового положения в качестве помощника хранителя рукописей библиотеки, красноречиво свидетельствует его «Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка»61. Этот труд, напечатанный в 1820 году, принес автору европейскую известность. § 3. Основные положения труда А.Х. Востокова: «Рассуждение о славянском языке» В самом начале «Рассуждения» Востоков поясняет свое понимание терминов «славянский язык» и «словенский язык». «Довольно уже писано о языке славянском, или вернее словенском, на который переложены в IX веке церковные книги для болгар и для моравов»62; здесь Востоков говорит о том языке, который сейчас в науке принято называть старо или древнеславянским. «Греки, а за ними и другие иностранцы, употребляют а в названии славян: склави, склавини, скалаваци, но сами славяне называют себя словенами, словинцами, словаками; и я верю более им, нежели иностранцам»63. Таким образом, старославянский язык Востоков называет языком славянским, считая, при этом, что правильнее называть его словенским. Далее автор предлагает свою периодизацию церковно-славянского языка, начиная от древнейших письменных памятников и заканчивая исправлением печатных церковных книг: «Древний язык заключается в письменных памятниках от IX и за XIII столетие. Он непременно сливается с языком средним XV-го и XVI-го столетий, а за сим уже следует новый славянский, или язык печатных церковных книг. Новый язык утратил многие формы грамматические, которые обогащали язык славянский, и которые открываются еще в среднем языке; но принял зато другие, заимствованные частию из образовавшихся между тем живых языков: русского, сербского, польского, коим говорили переписчики книг, частию же изобретенные позднейшими грамматиками»64. В то же время, Востоков различает понятия церковно-славянского и древнерусского языков. Так, под церковно-славянским языком Востоков 20 подразумевает язык печатных церковных книг, а под древнерусским – язык таких памятников, как «Русская Правда» и «Слово о полку Игореве». 65 Касаясь древнего периода истории церковно-славянского языка, Востоков говорит: «Разность диалектов, существовавшая, без сомнения, в самой глубокой уже древности у разных поколений славянских, не касалась в то время еще склонений, спряжений и других грамматических форм, а состояла, большей частью только в различии выговора и в употреблении некоторых особенных слов. Например, русские славяне издревле говорили волость вместо власть, город вместо град, берег вместо брег... щ в словах: нощь, пещь, вращати и пр. заменяли они издревле буквой ч: ночь, печь, ворочати, так как поляки в тех же случаях щ заменяют буквой ц: noc, piec, wpacać, а сербы ћ: ноћ, пjeћ, враћати. Таким же образом церковно-славянское жд заменяется у русских одиноким ж: вожь вместо вождь, дажь вместо даждь, у поляков dz: wodz, у сербов ђ: вођ. Русские не имели также звуков, выражаемых буквами *, ÿ кирилловской азбуки, а вместо оных у, " выговаривали».66 Востоков указывает на то, что особенными словами, которыми отличался русский диалект от церковнославянского языка в древнейший период, были некоторые частицы, местоимения, наречия, например, оже вместо еже, аже и аче вместо аще, ать вместо да, оли и олны вместо даже до и пр.67 Определяя место русского языка среди других славянских языков, Востоков указывает на то, что русский язык участвует в так называемых «западных приметах»: -роз, -вы, (розговѣнье, розно, порознь); потка-птаха. Одновременно с этим ученый говорит, что русский язык отличается от западнославянского наречия отсутствием ř (rzecz вместо речь) и dl (sadlo, mydlo вместо сало, мыло) и существованием l epenthenticum (ziemia или země вместо земля, libię или lubim вместо люблю)68. Отсюда Востоков делает вывод, что русский язык «составляет средину между восточными и западными диалектами славянскими»69 (т.е. Востоков к восточной группе относит те наречия, которые в современной науке справедливо относят к южной). 21 Востоков установил следующую закономерность: чем древнее письменные памятники различных славянских диалектов, тем ближе они между собой. Из этого Востоков делает вывод, что «во времена Константина и Мефодия все племена славянские, как западные, так и восточные, могли разуметь друг друга так же легко, как теперь, например, архангелогородец или донской житель разумеет москвича или сибиряка. Грамматическая разность диалектов русского, сербского, хорватского, между славянами восточного племени стала ощутительной уже спустя, может быть, 300 или 400 лет после преложения церковных книг»70. Периодизация истории русского языка по Востокову выглядит следующим образом: во второй половине XIV века при Дмитрии Донском русский язык начинает все сильнее отличаться от церковно-славянского языка, который также претерпевал изменения. Из древнерусского языка, на котором написаны «Правда Ярослава», «Поучение Мономаха» и «Слово о полку Игореве» формируется среднерусский – язык Судебника и Уложения, который потом сменился на новейший русский язык в XVIII столетии71. Особого внимания в труде Востокова заслуживает раскрытие ученым фонетической природы юсов (т.н. «тайна юсов»). «Сопоставляя данные из живого польского языка со старославянским языком на основании анализа Остромирова Евангелия, Востоков пришел к неожиданным и смелым для своего времени выводам. Буквы * и ÿ, и их йотированные сочетания Ћ и Џ в кириллице имели тоже фонетическое значение, что и современные польские ą, ę, ją, ję»72. Следовательно, по мнению Востокова, носовые звуки существовали в старославянском языке еще в IX веке, когда был сделан КириллоМефодиевский перевод Священного Писания73. Сравнительно-исторический анализ старославянского и современного польского языков привел Востокова к следующим результатам: Употребление *: В Остромировом Евангелии употреблен * там, где в современном польском языке имеются носовые ą и ę, например: 22 В словах *=ą: з*бъ, м*жъ, гол*бь (ząb, mąż, gołąb). *=ę: г*ба, р*ка, *гълъ (gęba, ręka, węgieł). В окончаниях *=ę: в винительном падеже женского рода: вѣр*, сил*, рук* (wiarę, siłę, rękę). *=ą: в творительном падеже женского рода: вѣроЋ, силоЋ, р*коЋ (wiarą, siłą, ręką – в польском слитно или сокращенно *=ą вместо jЋ) *=ę: 1-е лицо ед. ч. настоящего и будущего времени глаголов: ид*, пиш*, двигн*, б*д* (idę, piszę, dzwignę, będę; но окончание -аЋ в польском изменилось в –am: bywam). *=ą: в 3 лице множественного числа тех же времен: ид*ть, пиш*ть, бываЋть, двигн*ть, б*д*ть (idą, piszą, bywają, dzwigną, będą); в причастиях: ид*ще, пиш*ще, двигн*въ (idąc, pisząc, bywając, dzwignąwszy). В тоже время там, где в польском языке встречается чистое u, там и в Остромировом Евангелии – всегда оу, например, оухо, оуста, оучити, боудити, шоумъ (ucho, usta, uczyć, budzić, szum); тоже в окончаниях дательного падежа ед. ч. мужского и среднего рода, например: вѣтроу велику, зьрноу гороушьноу (wiatrowi wielkiemu, ziarnu gorczycznemu). Употребление ÿ: ÿ ставится там, где в польском языке ją, ję или ą, ę стоят после l, ż, rz, cz: В словах ÿ=ją, ą: Џти, приЏти, вьÿзти, жÿти, зачÿти, рÿдъ, клÿтва, сÿд* (jąć, przyjąć, wziąć, żąć, zacząć, rząd, klątwa, siądę). ÿ=ję, ę: пÿть, десÿть, свÿтûи, зачÿтûи, Џзыкъ (pięć, dziesięć, święty, zaczęty, język); В окончаниях ÿ=ję, ę: у существительных среднего рода: имÿ, жрѣбÿ, телÿ (imę, źrzebię, cielę). В местоимениях: мÿ, тÿ, ся (mię, cię, się). ÿ=ją, ą в 3 лице множественного числа глаголов настоящего и будущего времени: творÿть, хвалÿть, стоÿть (tworzą, chwalą, stoją); 23 в причастиях: любÿ, седÿ, оучÿ, имѣЏ (lubiąc, siedząc, ucząc). Вместе с тем Востоков установил, что некоторые окончания, соответствующие старославянским ÿ, Џ, в польском языке утратили свой назализм или вообще не имели его. Например, существительные женского рода на -жа, -за, -ча, -ца, -ß, в родительном падеже ед. ч. – шÿ, жÿ, чÿ, цÿ, Џ в польском языке имеют y, i вместо ę: доушÿ, овьцÿ, волÿ, змиЏ – duszy, owcy, woli, zmii. В тех же случаях окончания именительного падежа мн. ч., совпадающие с родительным падежом ед.ч. в старославянском языке (на -ÿ или -Џ) в польском имеют -е: dusze, owce, wole, zmije74. В правильности выводов о регулярном соответствии юсов с носовыми звуками польского языка Востокова убедил еще и тот факт, что в некоторых старопечатных книгах и рукописях наблюдается смешение * и ÿ. Подобное смешение предполагает сходство самих звуков, а в случае с юсами наибольшее их фонетическое сходство между собой наблюдается в назализме. Данное сходство Востоков обнаружил в Краковском часослове 1491 года, в найденных им двух рукописных Евангелиях и в отрывке Месячной Минеи Императорской Публичной библиотеки, а так же в Судебнике польского короля Казимира IV75. Своими открытиями относительно разгадки «тайны юсов» Востоков поделился с известными филологами своей эпохи. Так, в 1824 году Востоков по просьбе своего покровителя, канцлера Российской империи графа Н.П. Румянцева отправил известному чешскому филологу-слависту Й. Добровскому снимки Остромирова Евангелия с приложением подробного описания фонетической природы юсов76. Получив вскоре письмо Востокова, Добровский с интересом отнесся к этой посылке. Об этом свидетельствует письмо к нему П. Кеппена: «Es freut mich, dass Sie endlich doch einige Fac-Simile aus dem Ostromirischen Evanhgelien durch unseren Wostokow erhalten haben. Dass das * dem polnischen ą entsprechen haben mag scheint doch so manches fűr sich zu haben, da es dort wohl kein y, oder iъ 24 gewesen seyn kann (dem Laute nach)*»77. Но, получив от Востокова обстоятельное и полное научных открытий письмо, Добровский не ответил ни самому Востокову, ни даже графу Румянцеву, так, что Канцлер написал ему довольно жесткое письмо: «Il y a trés longtempus, Monsieur, que j’ai eu l’honneur de Vous envoyer les fac-simile que Vous désiriez avoir et que M-r Vostokoff a recuelli et a accompagné d’une trés longue lettre qui n’est pas sans intérêt. Quoique Vous ne m’avez pas fait l’honneur de m’accuser la reception de cet envoi, je sais, Monsier, qu’il Vous parvenu*»78. Добровский ответил графу только в июле, и то коротким письмом, «в котором Добровский чрезвычайно хвалит присланные к нему разные fac- simile»79. Исходя из этих писем, нельзя считать, что Добровский, будто оценив по достоинству присланные Востоковым снимки, не оценил самого письма Востокова, которое было, несомненно, важным для Добровского не менее, чем сам снимок. Видимо, Добровский не все понял из того, что писал ему Востоков, особенно о природе юсов, может, и не хотел понять, не совсем надеясь на верность выводов Востокова, для чешского ученого новых и слишком смелых. Скорее всего, Добровский, увидев, что Востоков первым сделал столь важное открытие, по-человечески стал завидовать успехам русского ученого, отчего даже не прислал ему своей новой книги о Кирилле и Мефодии. Главное открытие Востокова относительно «тайны юсов» не достигло своей цели не только в глазах Добровского, но и Е. Копитара. Так, в мае 1822 года Копитар, анализируя «Рассуждение» Востокова относительно сопоставления * с ą и ę, сообщил в письме Добровскому о том, что аббат, вероятно, будет смеяться над этим открытием русского ученого80. Вряд ли Меня радует, что Вы, наконец, получили снимки Остромирова Евангелия, благодаря нашему Востокову. То, что в * может соответствовать польскому ą, кажется, в этом что-то есть, т.к. это, вероятно, не чистое у или iъ может быть (по звучанию) (нем.). * Милостивый Государь, прошло довольно много времени с тех пор, как я имел честь послать Вам факсимиле, которое Вы желали иметь и которое господин Востоков составил и сопроводил довольно длинным письмом, не лишенным интереса. Хотя Вы не оказали чести подтвердить получение этого письма, я знаю, Милостивый Государь, что Вы – выскочка (франц.). * 25 Добровский действительно смеялся, но, как и указывалось выше, не разделял убеждения Востокова. Так, Добровский в письме к своему другу Г. Бандтке от 4 марта 1824 года писал: «Wostokows Einfall * für das poln ą und ę zu halten, ist ohne Grund*»81. Копитар же даже в 1836 году, издавая «Glagolita Clozianus», не хотел встать на правильную точку зрения, называя * и ÿ «vocalis productae sive nasals». Это упорство Копитара объясняется отчасти тем, что он считал церковно-славянский язык отцом современного словенского, который, за небольшими исключениями не знает назализма, вследствие чего он подозрительно смотрел и на польский назализм82. В своем «Рассуждении» Востоков определяет природу гласных ú и üкак «стремление воздуха из гортани, потребное для образования пяти гласных а, е, i, o, u, но не достигающее сего полного изглашения, потому, что на половине пути остановленное ударяется в небо вместо того, чтобы устремиться в отверстие рта». Разницу между ú и üВостоков видел в следующем: «üближе подходит к полным гласным от того, что гортанный воздух для произношения его совершает в устах более пути и ударяется в переднюю часть неба, почти к деснам; ú напротив того при самом исходе из гортани в небо ударяется». Относительно ú Востоков говорит и то, что «сей последний звук в глубине рта поднебный звук между всеми европейскими языками одному только славянскому принадлежит, да и между славянами остался, как кажется, у одних русских и поляков. Но ú или й находится и в других языках под именем j»83. Как видно, Востоков еще не понимал настоящего этимологического происхождения обоих редуцированных гласных, останавливаясь лишь на их позднейшем фонетическом значении. Он знал, что сербы употребляют только ü, утрату r он ставил в связь с утратой ú, начертание û в Изборнике 1076 года он называл сербским84. * Идеи Востокова считать * за польские ą и ę не имеют основания (нем.). 26 Говоря о частях речи, Востоков делает важные выводы о прилагательном. Он установил, что «усеченные» прилагательные, то есть, краткие, которые ученый называл «простыми», склонялись в старославянском языке как существительные, например: десÿть прокаженъ м*жь, мъногомъ лъжемъ свѣдѣтел~мъ пристоупльшемъ, многамъ доушамъ кресть"ньскамъ, потребами монастырьсками. Также Востоков установил, что полные прилагательные образуются путем прибавления к краткой форме (сложные) личного (указательного) местоимения è, ~, ", например в им. пад.: добръ-добрrè, добро-добро~, добра-добра"; род. пад.: добра-добрааго, добры-добрыЏ; дат. пад.: доброу-доброуоумоу, добрѣ-добрѣи и т.д. Далее Востоков поясняет: «в среднем славенском языке стали сливать сии стечения двух гласных в один звук: добраго вм. добрааго, доброму вм. добрууму»85. Востоков говорит о «произвольном слиянии гласных», т.е. о том, что теперь называется стяжением, но не поясняет причину появления окончания типа добромоÓ (дат. пад.), которое появляется вследствие влияния местоименного склонения типа того, томоÓ. Говоря о глаголе, Востоков делает следующее замечание: «Древний язык славенский не имел, равно как и греческий, той формы глагола, которая называется деепричастием. Окончания сей формы: любя, дѣлая, любивъ, сдѣлавъ и пр. существовали и в древнем языке, но принадлежали к причастию»86. Свои выводы Востоков обосновывает следующим образом. В усеченных (или простых) причастиях именительного падежа ед. ч. мужской и средний род имели следующие окончания: в настоящем времени -ÿ, -ы (в русском диалекте а), -а" или -">, например: слышÿ, веды или веда, оставл">; в прошедшем времени -въ, -ъ, -ь, например: слышав, приведъ, оставль. В женском роде к этим окончаниям прибавлялись в настоящем времени -щи с предшествующей гласной ÿ либо *, в прошедшем времени -ши; во множественном числе мужского и среднего рода -ще, -ше, среднего рода -ща, -ша. 27 Полные (или, как говорит Востоков, сложные) причастия образовывались путем прибавления личного (указательного) местоимения 3 лица к мужскому роду непосредственно: слышÿи, ведыи, оставл">и, слышавыи, оставлии; но в среднем и женском роде перед этими окончаниями вставлялся суффикс -щ, -ш: слышаще~, слышавъше~, вед*ще~, оставлßЋще~, оставльше~, те же вставки были и в косвенных падежах мужского рода: например, в род. пад.: слышÿща или щаага, дат. пад. слышÿщоу или щоуоумоу, вин. пад. слышÿщь. Востоков указывает, что «позднейшая форма причастия муж. рода: -щий, -вший столько же чужда древнему языку, сколько и то, чтоб в женском роде употреблять -ÿ, а> и пр.»87. Отсюда современные формы деепричастий несовершенного вида на -а после мягкого согласного или шипящего: сидя, глядя, любя восходят к старой форме причастия им. пад. ед. ч. мужского рода настоящего времени, а редкие в современном русском языке деепричастия на -учи – после мягкого согласного или шипящего: идучи, сидючи, глядючи происходят от форм причастий им. пад. ед. ч. женского рода.; деепричастия совершенного вида на -в по происхождению являются старыми формами причастий им. пад. ед. ч. мужского и среднего рода: любив, а на -вш – им. пад. ед. ч. женского рода прошедшего времени: живши. По мнению Востокова, «деепричастие вошло в русский и другие новейшие диалекты славянские, вероятно от вкравшегося мало помалу неправильного употребления разных окончаний причастия, одних вместо других»88. Т.е. старые именные действительные причастия теряют формы словоизменения и превращаются в неизменяемую форму – деепричастие. Подобные примеры Востоков находит в древнерусских памятниках. Например, в Лаврентьевской летописи: «оувѣдѣвше же се ωканьныи Ст=ополкъ» (причастие мн. ч., вместо ед. ч. оувѣдѣвъ); «сто"ша на вежахъ 3 дни веселяся (ед. ч., вместо мн. ч. веселящееся); «и ста на Сити а ждучи к собѣ брата сво~го» (жен. род, вместо муж. рода жды). В Степенной книге Востоков 28 отмечает неправильное употребление мужского рода причастий вместо женского, например, говоря о княгине Ольге: «Радуйся, яже от юности стяжавый честное цѣломудрiя дѣвство и в супружествѣ снабдѣвый непорочное брака единомысленное сожительство; радуйся егда вдовствуя, тогда наипаче уяснивъ честное и чистое души своея благолѣпiе»89. Востоков вслед за Й. Добровским установил наличие в старославянском языке супина. «Когда личный глагол (изъявительного или повелительного наклонения) означает намерение или мысленное устремление к делу, само делание или продолжение дела, начатие и прекращение оного, одним словом, нахождение дела под рукой, прикосновение к оному, умственное или физическое; тогда неопределенное наклонение имело употребительное и в позднейшем языке окончание -ти, -щи (в русском изменившееся на -ть, -чь). Когда же личный глагол означает шествие, течение, послание, пускание, ведение на какое-либо дело, одним словом, достигание к оному, тогда неопределенное наклонение оканчивалось на тъ, щь»90. Подобные примеры Востоков нашел в Остромировом Евангелии: придоша послушатъ ~го и исцѣлитъся отъ нед*гъ (Лук. 6.18); посла и пастъ свинии (Лук. 15.15). Супин был обнаружен Востоковым и в древнерусском языке: «В Лаврентьевском списке: ѣхаша к городу битъся, лист. 113; поганы" распустиша воеватъ. 145. В Новгородских договорных грамотах с великими князьями (Собрание Государственных грамот и договоров, т. I) включено условие: ѣздити на Озвадо звѣри гонитъ; и на обороте первой грамоты приписано: се приѣхаша послы отъ Менгутемира царя сажатъ Ярослава»91. Продолжая свои размышления, Востоков говорит, что «сей вид неопределенного наклонения, в XV веке уже у русских из употребления вышедший, встречается еще постоянно в Лаврентьевском списке и в других памятниках XVI века. Но потом не видать уже оного, и грамматики славянские об оном ни слова не упоминают. Между тем у хорватов, краинцев и богемцев сохранилась форма сия, и кажется в том же значении, в каком встречается она в 29 древнейших памятниках церковно-славянского и русского языка. Помянутые южные славяне в грамматиках своих назвали сие окончание латинским термином supinum. Латинский супин на –tum действительно сочиняется с глаголами движения или шествия к предмету, напр. Spectatum veniunt. Ovid. Graiis servitum matribus ibo. Virg. Мне доселе не случалось читать примеров употребления сего так называемого супина в хорватском и краинском; но встречавшиеся мне в богемском языке примеры все сопровождались глаголом иду; напр. В Грамматике Неедлия: gdi spat, ssel ryb lovit, na Tabor ssli d’etý swyh kr˙tit»92. Добровский в своем «Slawin»93 первым обратил внимание на существование в церковно-славянском языке особой формы глагола, которую он назвал по аналогии с латинским языком супином. Однако Востоков решил дать данному грамматическому явлению название на русском языке, чтобы «отличить и другой вид неопределенного наклонения приличным термином. Соответственно понятию, представляемому сими двумя видами, можно назвать первый из оных неопределенным присущего или подручного действия (т.е. действия, находящегося под рукою, или подлежащего свершению), или, короче, неопределенным свершительным, а второй неопределенным достигательного действия, или, короче, неопределенным достигательным»94. Таким образом, супин Востоков называет достигательным наклонением. Все выводы, содержащиеся в «Рассуждении» Востокова, были полной новостью не только для русских, но и для европейских ученых. Заслуга Востокова состояла в том, что толчок, данный им в филологической разработке старославянского языка, положил начало исследования славянских языков сравнительно-историческим методом. К сожалению, позже всего важность открытий Востокова была признана в России: «до 1840-х годов их знали и ценили очень немногие… Только с открытия кафедр славянской филологии в университетах наших стали утверждаться идеи, высказанные Востоковым в его «Рассуждении», в более широком круге распространяясь и в средние учебные заведения, и применяясь к исследования о современном русском языке»95. 30 Но нельзя умолчать о том, что, несмотря на все это, «Рассуждение» быстро упрочило авторитет Востокова в ученом сообществе России. Во внимание к научным заслугам А.Х. Востокова Российская академия 5 июня 1820 года избрала его своим членом96. § 4. Дальнейшие занятия А.Х. Востокова лингвистикой Затем Востоков активно участвовал в «Библиографических листах» П. Кеппена, где поместил описание рукописи XI столетия, содержащей перевод творений святителя Григория Богослова97, первые известия о Супрасльской рукописи98. К 1827 году относится статья Востокова, посвященная исследованию знаменитых Фрейзингенских отрывков в издании: «Собрание словенских памятников, находящихся вне России», выпущенным П. Кеппеном. Сочинение Востокова: Фрейзингенской «Грамматические рукописи»99 заняло в объяснения «Собрании» на три статьи главное место. Фрейзингенские статьи – памятник старославянского языка, написанный латинскими буквами в Х веке с особенностями хорутанского (словенского) наречия. По мнению Востокова, употребление латинских букв указывает на то, что эти статьи использовало духовенство Римской церкви, которое несло пастырское служение среди хорутанских славян (словенцы Краины, Штирии и Каринтии).100 Это сочинение было и остается важным образцом издания памятника: здесь представлено прочтение памятника буква в букву по древнейшему церковно-славянскому правописанию, исследование о произношении букв, алфавитный указатель всех речений и обозрение грамматических форм памятника101. В том же году Востоков издал две грамматики: «Сокращенная русская грамматика»102 (учебник для уездных училищ) и «Русская грамматика Александра Востокова, по начертанию сокращенной грамматики полнее изложенная»103. Эти замечательные для того времени учебники были приняты Министерством народного просвещения и много раз переиздавались. За вторую 31 «Грамматику» Академия наук присудила Востокову полную Демидовскую премию104. В 1843 году вышел очень важный труд ученого: «Остромирово Евангелие с приложением греческого текста Евангелий и с грамматическими объяснениями»105. Для этого издания был подготовлен особый церковнославянский шрифт, в точности передающий палеографический характер подлинника. Издание Евангелия передает текст Остромирова Евангелия не только точно по подлиннику, но и строка в строку, столбец в столбец, знак в знак, при этом с обозначением на полях глав и стихов, находящихся в каждом из евангельских чтений. Под каждым столбцом строка в строку со славянским текстом напечатан греческий вариант, соответствующий славянскому переводу. Весь славянский текст повторяется в словоуказателе, где каждое слово помещено в той форме, в какой оно находится в тексте в грамматическом сравнении с греческим вариантом. В данном труде подробно изложены и грамматические правила языка памятника; не забыты автором и описки писца, сделанные как по невнимательности, так и выдающие в нем носителя древнерусского языка. Все это сделано Востоковым с монументальной солидностью, свойственной всем его трудам. Постоянным занятием Востокова в течение многих лет был «Славянскорусский этимологический словарь», начатый им около 1802 года, а может быть и раньше, и для своего времени во многом замечательный, но оставшийся неизданным. Продолжая эту работу, ученый в 1858-1861 годах издает обширный «Словарь церковно-славянского языка»106, в который вошло около 22000 слов. Вместе с «Грамматикой церковно-славянского языка»107 этот труд является капитальным приобретением всей русской науки. Востоков скончался 8 февраля 1864 года. Заслуги ученого были признаны и в России, и за границей. Филологические труды Востокова были специально собраны И.И. Срезневским в книге «Филологические наблюдения А.Х. Востокова»108. Ученая переписка Востокова издана также Срезневским109. В личности Востокова замечательной 32 чертой является его любовь к русскому языку, заставившая его даже переменить родную немецкую фамилию Остенек на фамилию Востоков. Вот этому замечательному ученому и поручил большой любитель и знаток русских древностей и старины граф Николай Петрович Румянцев описать собрание рукописей своего книгохранилища. Общее число рукописей, находившихся в собрании графа Румянцева, насчитывало 732. Из них 473 принадлежат к славяно-русской и собственно русской литературе, остальные написаны на других языках. Собрание славянских и русских рукописей, приобретенных графом Румянцевым, делится на два разряда: к первому принадлежат подлинники и старинные рукописи, ко второму – копии или списки, снятые для канцлера. Количеством самих рукописей Румянцевский музей уступал нашим известным библиотекам: Императорской, Московской Синодальной, Новгородско-Софийской, Московского Архива Государственной Коллегии Иностранных дел, частным собраниями И.Н. Царского и М.П. Погодина, но, несмотря на это, в собрании графа Румянцева содержится много важного и необходимого материала для исследователей славяно-русской книжности и истории славянских языков. § 5. Обстоятельства, приведшие А.Х. Востокова к работе над описанием рукописного собрания графа Н.П. Румянцева Обстоятельства, приведшие к благотворному сотрудничеству А.Х. Востокова и графа Н.П. Румянцева в деле описания рукописного собрания канцлера, заслуживают особого внимания. Знакомству Востокова с графом Румянцевым способствовала рекомендация архиепископа (впоследствии митрополита Киевского) Евгения (Болховитинова). В письме Востокову 19 декабря 1821 года владыка Евгений сообщает Востокову: «… Канцлер недавно писал мне, что он приобрел две древних харатейных книги, Евангелие и Апостол, коим века не означено, а только на Евангелии подписано, что в конце XIV века оно было в Холмской церкви. Канцлеру же оно досталось из 33 Москвы. Я просил его прислать сии книги ко мне для пересылки Вам на рассмотрение или прямо препроводить к Вам»110. Следующее письмо Востоков получил уже от самого канцлера: «Милостивый государь мой Александр Христофорович! Некоторые отрывки сочинений Ваших возвестили нам, какое глубокое познание древнего российского языка имеете и тем Вы приобрели право к особенному моему уважению. Сведав, что занимаетесь сочинением древней славянской грамматики, я потребовал из Вены все, что там напечатано было на пользу разных колен славянского племени дома австрийского подданных и получил восемьдесят девять номеров, большею частию печатных тетрадок, а не книг, здесь препровождаю к Вашему Высокоблагородию им реестр, а их самых отправил к Г. Гиппингу, заведующему моею библиотекою, с предписанием выдать Вам под расписку Вашу из числа их все, что потребовать изволите, а Вам, Милостивый Государь мой, предоставляю право удержать их у себя год и более. Укажите мне иной еще способ споспешествовать трудам Вашим, Вы во мне найдете большую готовность. Надеюсь, что получить изволили препровожденные от меня к Вам памятники российской словесности XII века, вероятно и на сем поле Вы снимите некоторую жатву нам на пользу. С истинным почтением имею честь быть Вашего Высокоблагородия покорнейшим слугою граф Николай Румянцев»111. С этого момента началась плодотворная ученая переписка Востокова с канцлером Российской империи. Из последующих писем видно, что с начала 1821 года Востоков начал работать в личной библиотеке графа Румянцева, черпая в ней богатые материалы для своих научных трудов. В свою очередь канцлер, как и обещал, всячески покровительствовал Востокову, и не только выпиской нужных книг. В письме от 8 мая 1823 года ученый благодарит графа Румянцева за оказанное внимание к его ученым трудам: «Драгоценный для меня подарок Вашего Сиятельства, серебряный чайный сервиз, доставленный мне А.И. Ермолаевым, который может засвидетельствовать Вам, сколько 34 растрогал меня такой знак благоволения Вашего, в какое замешательство приведен я был, не зная чем воздать с моей стороны за таковые щедроты. Я буду гордиться перед всеми моими знакомыми сим подарком, как доказательством высокого одобрения Вашего, коим изволите удостаивать слабые труды мои. Он будет мне служить к ежедневному воспоминанию о великодушном покровителе и меценате моем, коего помощи я уже столько обязан». Как честный ученый Востоков считает своим долгом отчитаться в проделанной работе. В том же письме он говорит: «Приемлю теперь смелость дать Вашему Сиятельству отчет в настоящих упражнениях моих. Я привел к концу сличение двух списков Алфавита или краткого словаря славенского, принадлежащих Вашему Сиятельству, с таковыми же тремя списками Импер. Публ. Библиотеки и с печатным лексиконом Памвы Берынды, присматриваясь при том также к Церковному Словарю Петра Алексеева, по последнему изданию оного. Из всех означенных 5 рукописей, равно как из Берындина лексикона выписал я старинные слова, кои не помещены в Церковном Словаре и намерен составить из сего дополнительный к Церковному Словарю указатель слов, который вместе с другими собранными у меня материалами послужит к составлению полного Славенского Словаря»112. В течение 1822-1823 годов Востоков усердно занимался в библиотеке канцлера, все более и более втягиваясь в изучение рукописного собрания графа Румянцева, постепенно приходя к мысли о необходимости создания подробного описания всех рукописей. В письме канцлеру от 17 декабря 1823 года Востоков пишет: «… Я расположу отныне время свое так, чтоб мне можно было, по крайней мере, раза три в неделю, хотя на пол часа заняться в библиотеке Вашего Сиятельства рассмотрением принадлежащих Вам рукописей. Ежели Ваше Сиятельство позволите, я составил бы и толковую опись оным (catalogue raisonné)... Усердно желал бы посвятить половину времени моего на описание рукописей Вашего Сиятельства, оставляя другую половину для такового же труда по И. Пуб. Библиотеке»113. 35 Предложение Востокова граф Румянцев принял с воодушевлением. 28 декабря того же года из Гомеля канцлер писал Востокову: «С благодарностию получа письмо, каковым меня удостоить изволили от 17 декабря, усмотрел я из оного с большим удовольствием, чего давно желаю, чтобы, сложа часть Вашей казенной службы, имели бы время сделать описание рукописей, мне принадлежащих и вместе посвятить Ваше время на пользу общего просвещения, по которому Вы бы могли оставить по себе вечный памятник. В начале февраля я собираюсь отсюда ехать в Петербург, и тогда не трудно мне будет с Вами окончательно поставить, какое мне должно будет Вам воздать приличное возмездие за то жалование, которое Вы могли бы лишиться, оставив одно из занимаемых Вами казенных мест»114. В ответном письме от 7 января 1824 года115 Востоков, благодарил канцлера и, совершенно полагаясь на его великодушие, выразил намерение оставить службу ради описания рукописей. По возвращении графа Румянцева в Петербург Востоков был приглашен к нему на обед (как это видно из письма А.И. Ермолаева Востокову от 15 марта 1824 года)116, потом ученый еще несколько раз был у канцлера. Итогом переговоров стала договоренность между канцлером и Востоковым, выраженная в следующем письме графа Румянцева от 16 апреля 1824 года: «Дабы дать Вам желаемое удостоверение, то я сим самым письмом обязываюсь в течение трех лет выдавать Вам непременно, через Г. статского советника Юкина по три тысячи рублей ассигнациями в год; выплачивая сию сумму по исходе каждой трети, которая будет производиться Вам, Милостивый Государь мой, с того самого дня, когда Вы, удаляясь от двух казенных мест, лишитесь тех окладов, которые ныне по оным получаете. Для вятщего же успокоения Вашего, я сим же письмом обязываюсь, что если Богу угодно было, прежде трех лет прекратить жизнь мою, то Вы, Милостивый Государь мой, остаетеся в праве требовать от наследника или наследников моих, чтобы они исполнили вышеупомянутое мое обещание. Предъявление же сего письма да будет пред ними иметь силу статьи моего завещания, хотя бы в нем об этом и не упомянуто было, но на таковой 36 случай прошу Вас, Милостивый Государь мой, обязаться докончить каталог мой и Сборник Святослава и вручить сие моим наследникам для напечатания»117. Известие о начале работы над описанием рукописного собрания графа Румянцева вызвало большой интерес и сочувствие среди ученых исследователей старины. Так, К.Ф. Калайдович писал Востокову 10 апреля 1824 года: «…Сердечно радуюсь, что Вы приняли на себя составление каталога рукописей, принадлежащих канцлеру: это будет отличный подарок для библиографов и филологов. Библиотека Его Сиятельства, бесспорно, превзойдет древностью и важностью собрание графа Толстова: одна составилась настоящим знатоком, другая – от случая к случаю, от стечения разных обстоятельств; и я не почел бы за грех сотни две рукописей из последней выкинуть»118. Свое богатое и образцово подобранное собрание книг и коллекций граф Румянцев хотел открыть для общественного пользования как частное учреждение, но умер 3 августа 1826 года, не оставив никакого распоряжения. Исполнителем этого намерения явился его брат С.П. Румянцев, передавший собрание правительству в 1828 году. Вскоре, Указом от 22 марта 1828 года, был учрежден музей, названный в честь мецената древнерусской книжности «Румянцевским», а Востоков был определен заведующим этого музея119. После того как собрание графа Румянцева поступило в казну, Востоков в 1828 году был назначен заведовать этими рукописями. Пробыв некоторое время хранителем манускриптов в Императорской публичной библиотеке, 27 июня 1831 года Востоков был определен старшим библиотекарем Румянцевского музея120, что позволило ему более активно заниматься описанием рукописей. Когда же «Описание» спустя много лет после смерти графа Румянцева было готово к изданию, Востоков представил его в Министерство народного просвещения и просил разрешения напечатать свой труд. Сочинение было передано в археографическую комиссию, которое возложило рассмотрение 37 дела своему члену Я. Бередникову. Изучив труд Востокова, Бередников сделал вывод, что «Описание» заслуживает публикации. Кроме пользы этого труда для славянской библиографии, оно послужит руководством для желающих пользоваться фондами Румянцевского музея и будет необходимым пособием для сравнения рукописей, хранящихся в других архивах121. Комиссия согласилась с мнением Бередникова и просила министра народного просвещения С.С. Уварова представить труд Востокова на рассмотрение духовной цензуре, без разрешения которой нельзя было печатать выписки из апокрифов. Уваров отправил текст «Описания» Обер-прокурору Святейшего Синода. Духовная цензура благосклонно отнеслась к работе Востокова, заставив убрать из «Описания» лишь следующие, наиболее противоречивые, положения. В рукописи № 96 слова: «иже кто бороду рѣжетъ и челку и волосы въ косахъ опашни пера и подпупiе броснетъ, отлучися отъ церкви, и молитвы ему не дати, ни евангелiя цѣловати». В рукописи № 166 опустить слова: «Описанiе исцѣленiй отъ гроба ея (княгини Iулiанiи) въ Торжкѣ, въ соборной Церкви Преображенiя Господня, случившихся въ 1815 и в 1816 годахъ, 23 стр. въ 4-ку», т.к., по мнению цензуры, истинность этих чудес не доказана и не признана Церковью. В рукописи № 231 опустить слова: «почто повелѣно туго поясатися апостоломъ и всѣмъ святымъ, и другие вопросы съ толкованiями», т.к. подобного повеления нет в Священном Писании. В рукописи № 233 исключить следующие слова, оскорбляющие «нравственные чувства писателей»: «а се вторая арменская ересь, юже слышали есмо оу два арменина. Якоже бысть въ Арменѣхъ учитель жена, имя ей Линъ, по ихъ соблазну на добродѣтели возвысилася, якаже быти ей патрiархомъ. Нѣкто открывает другим ея полъ, и для увѣренiя въ томъ сомнѣвающихся ищетъ ее обольстить, въ чемъ и успѣваетъ. Она отъ него дѣлается беременною. Обольститель спасается бѣгствомъ въ Грецiю». В заключение статьи приводится еще один эпизод, укоряющий армян: «Сему же самовидецъ бысть святъ мужъ Сергiй калугеръ, 38 Германовъ другъ, како армени, врази Божiи, глумятся правовѣрными христианы, поганяютъ ихъ, пущаютъ воду свою проходную на овощь и даютъ на блюдѣ христiаномъ». В рукописи № 364 требовалось опустить пункт о крещении апостолов – кто из них первым был крещен, т.к. было указано следующее: «Господь крестилъ Петра апостола своими руками; Пресвятую же Богородицу крестилъ Петръ и Iоаннъ Богословъ», что противоречит Священному Писанию, где сказано, что Христос не крестил (Инн. 4:2)122. Члены Российской Академии единодушно выразили согласие на издание труда Востокова за счет самой Академии. «Описание» было решено напечатать тиражом 600 экземпляров, из них – 300 передать Востокову, 150 Российской Академии, 25 передать в Румянцевский музей, остальные экземпляры разослать в учебные заведения Министерства народного просвещения и по духовному ведомству в Духовные Академии и Семинарии123. «Описание» было издано в 1842 году124. § 6. План и состав «Описания» «Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума» расположено по алфавитному порядку, а не по содержанию или форматам рукописей. А.Х. Востоков предпочел первый способ, потому что распределение рукописей по наукам в нашей древней литературе довольно затруднительно. Причина этого заключается в том, что нередко одна и та же рукопись содержит в себе одновременно статьи и богословского, и исторического, и филологического содержания. И если составление каталога по сугубо внешнему признаку – формату рукописей, представляет мало удобств для исследователя, то не меньше трудностей встречается и в плане, составленном Востоковым. Важным недостатком этого плана является то, что он практически лишен единства. Имена авторов с названиями книг обязательно смешиваются. Это, хотя и редко, встречается и у Востокова, который старался вносить рукописи в алфавитный порядок по именам авторов. В «Описании» под буковой «Д» находится Диоптра Филиппа Философа125, которую следует 39 отнести под букву «Ф»; под букву «Д» внесен Дорофея, митрополита Монемвасийского Хронограф126, который должен находиться под буквой «Х», где размещены прочие Хронографы. По этому поводу достаточно верно высказывается А.Ф. Бычков: «Во всяком случае, распределение рукописей по содержанию, на отделения богословия, истории и т.д. должно быть предпочтено всем прочим. Этому, несмотря на противное мнение Востокова и Строева, мне кажется, не может препятствовать разнородное содержание рукописей»127. Действительно, если рукопись состоит из частей, относящиеся к разным наукам, тогда можно внести ее в каталог следующим образом: или по первой ее статье, принадлежащей, например, к богословию, изложив при этом подробно и все остальные статьи исторического, филологического и других содержаний, а в отделе истории, филологии и др. сделать соответствующие ссылки. Можно поступить иначе: изложив подробно статьи богословского содержания, находящиеся в рукописи, упомянуть кратко, что в ней находятся еще и статьи исторического и филологического содержаний, а потом в разделе истории изложить подробно статьи исторического содержания, сказав вкратце о богословских и филологических, тоже самое сделать в разделе филологии. Важность такого распределения рукописей состоит в том, что можно одним разом систематизировать все богатство книгохранилища по определенной науке, ясно представить себе, при условии полного собрания, те результаты, которых в определенный период времени достигла наука, определяя при этом и путь ее собственного развития. А для этого необходимо распределять рукописи, принадлежащие к определенному разделу науки, по столетиям. Но такого плана нет, к сожалению, в «Описании рукописей Румянцевского музеума», составленного так тщательно и научно А.Х. Востоковым. Следует учитывать, что труд А.Х. Востокова – первое описание рукописного собрания в отечественной науке, обогащенный многочисленными выписками из рукописей, в которых соблюдены все точности, все старые формы языка, особенности правописания, словосокращения, титлы, даже ошибки писцов. Подобная точность крайне важна для филолога, при его 40 ученых исследованиях различных наречий языка русского и других славянских языков, это необходимо для изучения постепенного преобразования и развития их форм. А.Х. Востоков справедливо замечает, что в подобном труде главное – точность. «Палеограф должен передавать описываемую им старину в подлинном ее виде, без всяких прикрас или поновлений»128. Сообразно с данными критериями правила, которыми руководствовался А.Х. Востоков при составлении своего «Описания», следующие: при каждой рукописи автором обозначен ее формат; вещество – на чем она написана; почерк или характер письма; век или год, к которому она относится и правописание129. В конце «Описания» приложен алфавитный указатель имен и предметов. В него внесено хронологическое указание эпохи написания рукописей, которое следовало бы лучше напечатать отдельной таблицей. Также недостатком является и то, что к «Описанию» не приложено снимков с почерков по столетиям, что было бы крайне полезно для работы исследователя. Еще одну, и существенную, проблему представляет огромное количество опечаток в номерах страниц издания «Описания». Нередко получается, что совершенно разные рукописи имеют один и тот же номер страницы, что создает читателю крайние затруднения при работе с книгой, в этом, видимо, вина издателя или типографии. Но все эти погрешности нисколько ни умаляют важности труда и профессионализма его создателя. Все рукописи в «Описании» подвергнуты А.Х. Востоковым обстоятельной рецензии. К каждой из рукописей, если только она не является оригинальным произведением, указан первоначальный источник. В Сборниках, составленных из многих статей, в Номоканонах, Хронографах, в Творениях Отцов Церкви, в Житиях святых указаны греческие и латинские подлинники, напечатанные в трудах зарубежных исследователей. Для большей ясности к оглавлению статей, носящих одно и то же название, но принадлежащих к перу разных авторов присоединены начальные слова. Этим исключается возможность два разных сочинения принять за одно и то же. 41 Крайне обширны, обстоятельны рецензии Изборника Святослава и прочих Сборников, Кормчих, Патерика Печерского, Прологов, Торжественников, Хронографов130. По времени написания три рукописи Румянцевского музея принадлежат к XII столетию: два Евангелия – одно 1164 года, другое конца XII – начала XIII веков, и «Беседы к монашествующим» или Лествица Иоанна Синайского. Десять рукописей относятся к XIII столетию (Апокалипсис с толкованием Андрея Кесарийского, Новгородская грамота, 4 Евангелия, «Беседы к монашествующим» Иоанна Лествичника, Кормчая, Обиход церковный и Пролог на весь год). Рукописей XIV столетия – 21. Все остальные рукописи более позднего времени, в том числе XIX века – 32, а списков, снятых для графа Румянцева – 123. Эти списки во многих отношениях важны не менее подлинников и старинных рукописей, придавая самому книгохранилищу, которое присоединением этих копий обогатилось сокровищами из разных библиотек, большее значение и богатство. Число рукописей, писанных на пергаменте 44, а на бомбицине (т.е. на хлопчатой бумаге) нет ни одной. Большая часть рукописей относится к богословию, христианскому нравоучению и богослужебной литературе. И это неудивительно. С принятием Русью христианства, виднейшие и образованнейшие умы своей эпохи – князья, бояре и высшее духовенство, ревнуя о распространении и утверждении Православия среди широких народных масс, употребляли усилия для снабжения храмов богослужебным и учительными книгами. При этом нередко само, по совести или по душевному рвению, наше высшее духовенство, вначале преимущественно состоявшее из греков, болгар и сербов, внесло в древнюю русскую литературу переводы поучений Отцов Православной Греческой Церкви, обогатив ее описаниями житий сербских и болгарских святых. Через эти писания Древняя Русь познала и усвоила все то, что ученая деятельность южных славян заимствовала из Византии. Кроме переводов Священного Писания появились и специальные труды по его толкованию, сборники церковных правил, Деяния Вселенских и Поместных Соборов, догматическое 42 богословие, полемические трактаты, между которыми особо выделяются споры Восточной Церкви с католиками об исхождении Святого Духа, обличения армян, иудеев, магометян и древних еретиков (ариан, савеллиан, и др). Вся эта обширная литература составляла в то время общее достояние всех славян, исповедовавших Православие и употреблявших кирилловское письмо. § 7. Палеографические данные в «Описании» Вместе с анализом изменения правописания в древнейших славянских памятниках существует и другое средство для критики рукописей. Это средство заключается в чисто палеографических данных, объясняющих, каким образом древнейшие и новейшие рукописи отличаются друг от друга внешне и каким образом та или иная буква или знак меняли свое начертание со временем. Состав рукописей таков: древнейшие из них писали на пергаменте, позднее появляются бумага и бомбицина, которая, однако, не встречается в «Описании», а самая древняя рукопись на бумаге – Хождение Иоанна Богослова начала XV века (№ 451). Датировку рукописи определяют по фабричным или заводским знакам на бумаге (т.н. филиграни), которые показывают время и место изготовления вещества, на котором написан памятник. Так, например, водные знаки отмечены Востоковым в той же рукописи Хождения Иоанна Богослова начала XV века (№ 451). В разное время использовались и различные украшения книг: особым образом разрисовывались заставки, виньетки и др. В рукописях XIV века Востоков нередко замечает инициалы (заглавные буквы) из грифов и драконов (т.н. чудовищный стиль). Эти элементы тератологии встречаются в следующих рукописях: в Евангелиях (№ 111, 112, 119), Паремейнике (№ 302) и пр131. С течением времени менялся и почерк рукописей, по которому можно было приблизительно определить датировку памятника. Поэтому совершенно верно Востоков в предисловии «Описания» подробно останавливается на таком важном палеографическом понятии, как почерк рукописи. Востоков определяет 43 типологию письма и отмечает три основных вида почерка: «Почерк в рукописях бывает уставной, полууставной и скорописный. Уставный почерк или устав различается по векам. Различная форма букв его служит довольно верным признаком большей или меньшей древности рукописи. Различие сие является особенно в буквах ж, з, ч, коих древнейшая форма есть ж, з, ч. Полуустав, составляющий середину между уставом и скорописью, появляется в конце XIV века и наиболее употребителен в XV и XVI в. С половины XVI века в ходит в употребление скоропись, которая, наконец, в XVII веке делается господствующим почерком»132. В позднее время почерки начинают отличаться и по местным особенностям. Востоков находит в «Описании» местные почерки в различных правописаниях, начертания которых помогают определить родину списка. Таким образом, в рукописном собрании графа Н.П. Румянцева встречаются: Устав южного письма (сербского или болгарского) – в Прологе XII-XIV вв. (№ 319), в Евангелиях XVI в. (№ 127, 128); Полуустав южного письма – в Служебнике конца XIV века (№ 400), в рукописях Канонов Пресвятой Богородице XIV – XV вв. (№ 210), в рукописи Георгия Амартола XV в. (№ 42), в Октоихе XV в. (№ 287), в Евангелии XV в. (№ 133), в Церковном Уставе XVI в. (№ 448); Скоропись южного письма – в Евангелии (уставном) XVI в. (№ 132). Другой особый почерк встречается в памятниках, писаных в Белоруссии или, как говорили в XIX веке, в Польской Руси. Здесь Востоков вводит следующие названия местных почерков: Белорусский или Волынский (иначе Польско-русский) полуустав – в Прологе XVI в. (№ 234), в рукописи Иоанна Лествичника XVI-XVII вв. (№ 203), в Октоихе XVI-XVII вв. (№ 290), в Житии святых XVII в. (№ 159); Полуустав XVII века на древнейших рукописях – Триоди Постной (№ 439), «Беседах» Иоанна Златоуста (№ 197). Полуустав и скоропись белорусского письма – в Поучениях (№ 315). 44 Белорусская скоропись – в Словах Максима Грека XVII в. (№ 265), в Прологе XVII в. (№ 325), в Сборнике XVII в. (№ 376), в Кормчей 1700 г. (№ 239), и в более древнем Сборнике XVI в. (№ 372), в Кормчей XVI века (№ 372), скорописные приписки 1621 г. в Церковном Уставе 1428 г. (№ 445), в Евангелии XV и XVI вв. (№ 122 и 136). Следует отметить, что кроме букв ж, з, ч, на примере которых особенно сильно проявляется падение уставного письма, и другие буквы получали различное написание133. Большой юс, всегда имеющий в Остромировом Евангелии начертание *, позднее нередко принимает форму ¦. Такое начертание два раза встречается в уставном Евангелии XII-XIII вв. (№ 104) на л. 154 – хс= ¦ (т.е. Христу) и л. 155 ошю¦ю134; такую же форму имеет большой юс в уставном Евангелии XV в. болгарского позднего правописания (№ 121), где иногда пишется вместо ÿ, например – ищ¦и (т.е. ищÿи), ¦зыкъ135 (вместо ÿзыкъ), тоже и в полууставном Сборнике XV в. смешанного русско-болгарского правописания (№ 406), в полууставном Евангелии XV-XVI в. смешанного русско-болгарского правописания (№ 115) и в Сборнике XVI в. русского правописания (№ 360). Малый юс имеет иногда сокращенное начертание с отсечением правой палочки в качестве сокращения в конце срок. Такие примеры встречаются в уставном Паремейнике XIV в. (№ 303) и Уставном церковном Обиходе конца XIV в. (№ 285-286) – оба памятника русского правописания. Диграф ú+¶ в поздних рукописях заменяется привычным ü+¶ , приобретая следующий вид Ό. Так в уставном Евангелии конца XIV в. русского правописания (№ 114), начертание Ό встречается только на первых шестнадцати листах, на обор. 39 и 40 л., в остальных случаях используется начертание ы. Писец Обихода конца XIV в. русского правописания (№ 285-286) пишет изредка Ό, но чаще ы. В уставном Четвероевангелии 1401 г. русского правописания (№ 118) сохранено начертание Ό, а в полууставной 45 Новгородской грамоте 1452 г. (№ 44) Ό употреблено только один раз в слове тΌсячкого, в остальных случаях ы. В полууставном Патерике 1462 г. русского правописания (№ 305) Ό встречается местами в последних шести листах. Вообще же, по наблюдению Востокова, старое Ό пропадает, начиная с конца XIV века, а в начале XV века Ό уже редко встречается в рукописях: «Начертание ы встречается не только в Сборнике 1076 г., но и в Сборнике 1073 г. Впрочем, это начертание не есть признак русского правописания (как думал проф. Григорович), ибо в других русских памятниках до XV века включительно пишется Ό. Знак ы, вероятно, возымел начало у сербов. Он употребляется в древнейших сербских рукописях»136. Буква оу в Остромировом Евангелии заменяется лигатурой ó (ук) очень редко, и только в заглавиях и при конце строки137, в позднейших рукописях диграф оу (оник) иногда заменятся современным у. В уставном Евангелии XIIIXIV вв. русского правописания (№ 107) писец часто использует простое у, в уставном Паремейнике XIV в. русского правописания (№ 303) в середине и в конце слов употреблено у вместо оу, а в конце строки у сокращается отсечением правой половины. В Евангелии конца XIV века русского правописания (№ 114) оу встречается почти только в начале слова. В Обиходе конца XIV в. русского правописания (№ 285-286) в середине и в конце слов всегда пишется у вместо оу. В этой же рукописи наблюдается смешения оу и у с 3, так в рукописи написано Исухi", т.е. Исоухi" вместо Ис3хi" (на л. 206)138. Особенности начертания буквы о. В позднейших рукописях наблюдаются следующие изменения в буквы о. В Толковании Феофилакта Болгарского на Евангелие 1521 г. русско-болгарского правописания (№ 472) писец использует очное о, например ко, о крестное – о с крестом внутри и о двойное. Например: дв00е, об00е139. В полууставном списке Стоглава XVI в. (№ 425) очное о поставлено в словах ко, чи. В полууставной Псалтири XVI века русско-болгарского правописания (№ 330) везде употреблено очное о с одной 46 или двумя точками в словах ко, чи. Следует отметить, что все те рукописи, где встречается особенное начертание буквы о были или списаны с болгарских протографов, или же, такие, как Стоглав, испытали на себе влияние второго южнославянского влияния. Из этого можно заключить, что изобретение очного, крестного и двойного о принадлежит болгарским писцам. Из особенностей буквы в, следует выделить Триодь XV-XVI в. русского правописания (№ 439). Здесь буква в иногда как бы опрокинута назад140. Буква ч в Уставной Триоди XV в. (№ 438) имеет вместо вилообразного начертания ч привычное начертание141. Из материалов «Описания» следует, что для обозначения чисел в древности употреблялись иногда начертания, отличные от традиционных. О численном значении букв «Описание» сообщает следующие любопытные факты. В уставной рукописи Четвероевангелия 1401 г. (№ 118) число шесть имеет начертание г,\ которое соответствует привычному в буквенной цифири значению ѕ\. Пример этого встречается в Остромировом Евангелии только два раза, хотя в других рукописях до конца XIV века г \ обозначает цифру 6142. Число 90 в древних рукописях, включая Остромирово Евангелие, обозначалось знаком ς. Однако в уставном Луцком Евангелии XIV в. (№ 112) для числа 90 на л. 249 обор. однажды употреблена «буква ч для числительного знака 90, но далее, сей знак имеет опять старинную свою форму ς»143. Число 900 в древнейших рукописей обозначается ÿ\, а не позднейшим начертанием ц\. Пример этого находим в уставном Евангелии XIV в. (№ 118) на л. 214. об. «кончано еуаглье се м1ца iоуня въ j \ на памят с=тго сщ=номч. тимофѣя еп1па пруhскаго. лѣт ¤е \ÿ\ө»144. В Хронографе 1494 г. (№ 453) на л. 41 об. «и житъ адамъ во ωстрове афулии лѣт ÿ\ и л\ и оумре», л. 428. об. «собор г\ в лѣ 47 е\ÿ\лде»145. В житии святителя Стефана Пермского в полууставной рукописи Служб русским святым XVI в. (№ 397) также употребляется обозначение числа 900 знаком ÿ\ вместо позднейшего ц\: «Преставися с=тыи стеөанъ в лѣт ¤ѕ\ÿд\ го м1ца априля въ кѕ\ ден». Востоков говорит, что это «числительный знак встречается наиболее в рукописях первой половины XV века и в древнейших памятниках, но что оный еще был употребителен и во второй половине XVI даже века, тому находим мы здесь, может быть единственный пример»146. В Кормчей XIII в. (№ 230) для числа шесть характерно употребление знака ъ\ вместо ѕ\: «подобаеть же вѣдѣти "ко семыи сборъ бы1 въ лѣт ¤ѕ\.с\.ч\.ъ\. индиктъ а\j»147. Седьмой Вселенский Собор случился в 787 г. по Р.Х. или 6296 г. от сотворения мира. Для обозначения числительного тысяча (1000) в южнославянских рукописях употреблялось греческое слово σιλιάδορ – хилiада (тоже и в совр. сербском – хилиада). В полууставном Евангелии XVI в. южного письма (№ 133) в заключение повествования от Марка при указании числа стихов сказано: «стихωв хилиада и ѕ сът»148 т.е. тысяча шестьсот (1600). В рукописи Константина Манассии XIV в.: «сыи з=рь василие многый безчислъны плѣновы с=твори † бл=гарωм † и разбо* люты † ибо разбивъ самоила цр=ѣ, ej= хилiадъ бл=гаръ ослѣп膻149 т.е. пятнадцать тысяч (15000) болгар. В древних рукописях встречаются числа больших разрядов. Так в Хронографе 1494 г. встречается знак для обозначения ста тысяч, состоящий из пунктирного кружка в который вписана буквенная цифирь. В рукописи Георгия Амартола указано: «темъ н\ и и\» - что следует читать как «пять легеоновъ и осмь темъ» т.е. 580000. В выписках из рукописей Новгородской Софийской библиотеки (№ 249) написание чисел больших разрядов объясняются следующим образом: 48 сплошной кружок около буквы, означающей число – тма, кружок из точек – легеон, означающий сто тысяч (100 000), кружок из запятых – леодор, означающий миллион, ы в окружении плюса сверху и трех черт по остальным сторонам – тьма тем, т.е. сто миллионов (100 000 000)150. Востоков приводит подробное объяснение счету в Арифметике XVII века (№ 12): «на 9 л. показан старинный счет тьмам, легеонам, леодрам и воронам. Сперва показано: тма ест десят тисящь, а легеонъ ест десят темъ, а леодръ ест десят легионов (следовательно, легеон = 100 000, а леодор = миллион): но потом прибавлено – смотри же и другаго великаго числа коли ти будет великiй счет сим° числомъ. Начало великому чи1лу сице: десятю десят то ест° сто, десят сот, то ест тысяща, и тисяща тысящ° то ест тма, а тма тем° то ест легео=, а легео= легеоновъ то ест леодръ, а леодръ леодровъ то ест воронъ и болше сего чи1ла нѣсть чл= овеческому уму разумѣти. По сему последнему счету тма составляет миллион, легеонъ отвечает биллиону и т.д.»151. В поздних рукописях прослеживается особенный порядок числительных букв. Так, в уставном Евангелии 1401 г. (№ 118) в нумерации оглавлений, зачал и месяцеслова единицы предшествуют десяткам, особенно в двунадесятых числах: а‹, в‹, г‹, д‹, и т.д. ѳ‹ . А в полууставном Сборнике XV в. (№ 406) в 152 нумерации тетрадей числа 25-29 написаны тем же порядком: ек, ѕк, зк, ик, ѳк153. Следует отметить особенное счисление в полууставной приписке на уставном Евангелии XIII-XIV в. (№ 108): «а се еванглие положили всимъ приходомъ илинскимъ святому пророку ильие на престолъ лѣта послѣ семъ тысящи втораго надесятъ»154 т.е в 7013 (1505) году. Тоже встречаем и в приписке к рукописи Дионисия Ареопагита XV (№ 93): «писана ся память лѣта шестьтысящного девятьсотного девятдесятдевятого»155. Палеографические данные, определенные Востоковым в Описании рукописей Румянцевского музея, существенно обогатили филологическую 49 науку. Автором были выявлены и проанализированы местные почерки, встречавшиеся в западнорусских диалектах, и особенности графики букв, что позволяет точнее определить место написания рукописи и ее отличительные свойства. На основе палеографических данных, полученных Востоковым в «Описании», был определен характер начертания букв и тип кирилловского письма в разные исторические периоды. На основании данных «Описания» Востоковым было установлено, что для обозначения чисел в известные периоды истории языка использовались различные начертания буквенной цифири. Актуальность этих выводов Востокова сохраняется и в современной науке156. § 8. Правописание как фактор критики языка и текста рукописей Среди древних кирилловских рукописей больше всего встречается памятников, которые имеют признаки старославянского языка, сохраняя эти признаки более или менее правильно в большем или меньшем числе случаев. На старославянском языке сделаны первоначальные переводы Священного Писания и многих отцов Церкви. Эти первоначальные тексты Священного Писания были понятны для всех славян еще в X веке. Старославянский язык, став общим книжным языком для славян, употреблявших кириллицу, господствовал в произведениях и самих писателей из славян. Поэтому начало каждого из современных славянских литературных языков имеет общие корни, восходящие непосредственно к эпохе возникновения славянской письменности и создания первых памятников (преимущественно духовных произведений), доступных и понятных одновременно всем славянам, проживавшим и на юге, и на востоке, и на западе, и на севере. Местное влияние на старославянский язык проявлялось не сразу, а постепенно. Это видно по тому, что резкие отличия между рукописями развиваются только в более поздний период. Первые признаки местного влияния сказываются на правописании, не касаясь сильно самого текста памятника. Поэтому именно правописание является наиважнейшим фактором 50 критики языка и текста рукописей. Когда списки рукописи попадают в иную языковую среду, тогда именно в правописании появляются два элемента – первоначальный характер рукописи и влияние местного наречия. Но такой переход мог быть не прямой, например, болгарская рукопись попадала в руки сербского писца, и, получив определенные изменения от влияния его выговора, попадала в Россию, становясь оригиналом для русского переписчика, под пером которого смешивались уже и болгарские, и сербские особенности языка. К этим особенностям прибавлялись и новые отличия, проявляющиеся в особенностях русского правописания. Также и серб мог списать болгарскую рукопись, уже содержавшую в себе русизмы. К примеру, болгарская рукопись могла быть не протографом, а списком сербского перевода или сочинения, тогда правописание снова смешивалось: старославянский язык, уже претерпевший изменения под пером сербского писца, получал уже болгарские оттенки, приобретая еще более искаженный, по сравнению с оригиналом, вид. Когда в правописании выделяются только два элемента (первоначальный характер рукописи и влияние местного наречия), особенности языка памятника можно выделить без особого труда. Т.е. выделить в тексте, что являлось исконной особенностью рукописи и даже обозначить факты из истории того наречия или языка, на котором она написана, указав при этом и те особенности, которые памятник приобрел уже на новой почве, под влиянием выговора переписчика. В пример можно привести вставки и ошибки дьякона Григория, списавшего Евангелие для посадника Остромира157, которые доказывают, что в древних рукописях сложная система правописания есть явление довольно редкое. Совершенно иной вид имеют рукописи, созданные начиная с XIV века (включая и списки древних произведений). Здесь в истории языка памятника происходит множество изменений. С одной стороны, рукопись, до конца не лишенная влияния местного наречия, теряет первоначальные формы правописания. Например, в какой-нибудь рукописи старославянский характер принял в Болгарии следы падения древних форм языка и в итоге получается, 51 что поздний болгарский текст имеет множество отличий от первоначальной формы. С другой стороны, в некоторых наречиях то же самое явление повторяется со своими особенностями: исчезают древние формы в фонетике и грамматике, в итоге влияние позднейшего сербского или русского произношения отражается в тексте памятника в правописании иначе и сильнее, чем в протографе. Язык рукописей XV-XVI вв., имеющих длительную традицию переписывания, становится еще более сложным в виду новых языковых наслоений. Здесь одновременно прослеживается целый ряд видоизменений первоначального текста, относящийся к различным эпохам и наречиям. Все это в совокупности составляет крайне путаное целое, где весьма сложно выделить первоначальный старославянский текст и определить последовавшие с течением времени и места переписки рукописи изменения в его языке и правописании и при том в последовательном порядке. Но одна и та же рукопись представляет разное правописание вследствие более частных причин. Были случаи, когда писцы пользовались разными списками или переводами одного и того же произведения, например, сербским и болгарским. Тогда переписчики невольно переносили в новый текст старого памятника черты и сербского, и болгарского правописания. При этом каждый писец понимал значение незнакомого ему правописания по-своему, от этого в правописании нередко появляется значительная доля ошибок и случайных изменений. В XV и особенно XVI-XVII столетиях на Руси от традиции читать и, соответственно, переписывать преимущественно южнославянские (особенно болгарские) тексты у русских писцов появляется стремление придавать спискам болгарский колорит. В результате в текстах древнерусских памятников этого периода возникают новые графические и орфографические особенности, то, что принято называть вторым южнославянским влиянием158. Однако рукописи с русским правописанием приобретали черты позднейшего болгарского правописания и иным путем. Если письменность на Русь сначала 52 проникала через южнославянские рукописи (особенно с Афона), то в указанный период, когда в Болгарии затухает литературная деятельность, там начинают распространяться русские рукописи и их текст начинает испытывать на себе влияние живого болгарского наречия. О том, как важно и необходимо описателю рукописей обращать внимание на правописание памятников становится видно из письма Востокова К.Ф. Калайдовичу: «Считаю полезным для истории языка показывать различие в правописании рукописей, а потому и удерживаю все особенности и ошибки старинных писцов. И почему знать, может быть, другой (ученый) найдет правильным по свойству древнего языка или по свойству особенного какого наречия то, что я считал ошибкой. В определении какому народу принадлежит какое правописание, стараюсь по возможности приблизиться к истине, утверждаясь на таких признаках, которые по сличению многих примеров, покажутся мне не случайными только, а постоянными. Впрочем, представляю о том мои догадки; они никому не помешают читать и делать собственные свои замечания о сем предмете»159. § 9. Система правописания в «Описании» В своем разборе рукописей Востоков установил следующую систему: «Правописание показано русское, болгарское и сербское. Русское правописание есть то, которое мы видим в печатных церковных книгах. В нем нет *-сов, а я и ß, в значении носовых букв ą и ę. Позднейшее болгарское смешивает * и я, употребляя одно вместо другого. Сербское, подобно русскому, не употребляет *-сов, но от русского отличается употреблением ь-ря вместо ъ-ра. Букву э как болгары, так и сербы употребляют правильно; но русские писцы позднейшего времени, утратившие в языке своем различие звуков ý и å, часто ставят å вместо ý»160. На основании этих выделенных Востоковым отличий в правописании славянских рукописей Румянцевского музея все древние письменные памятники кирилловского письма распадаются на четыре главных отдела: старославянский (древний болгарский), болгарский (поздний), сербский 53 и русский. В определении этих главных признаков состоит сущность всей системы Востокова, системы, которая превзошла по своей эффективности методы, которыми пользовались другие известные слависты того времени. Так Ф. Миклошич, хотя не всегда решительно, но держался мнения Копитара и думает иначе о родине и, отчасти, о характере старославянского языка. Взгляд свой он выражает следующими словами: «Старославянские рукописи разделяются относительно языка на рукописи истинно (vere) старославянские, русско-славянские, сербо-славянские и болгаро-славянские. Из первого разряда изданы до сих пор Glagolita Clozianus Копитаром и Супрасльская рукопись, мною; из второго, кроме множества других – Остромирова Евангелие, которое чрезвычайно близко подходит (proxime accedit) к истинно старославянским рукописям, изданное Востоковым. Что касается сербо-славянских рукописей, то кроме исторических памятников, изданных в Белграде 1840 и Шафариком 1851 в Праге, имеем мы немало печатных богослужебных книг, с конца XV в., изданных большей частию в Венеции. Из четвертого раздела доселе ничего не издано»161. Профессор Григорович предлагал свое деление памятников древнейшей славянской письменности на семь разрядов, первые шесть которых заключают в себе разные роды кирилловских рукописей. Григорович не определил точной последовательности этих разрядов, не подтвердил фактами и объяснениями характеристики 2-5 разрядов162. В свете этих теорий система Востокова представляется наиболее грамотной, ведь никто из современных ему славистов не имел возможности изучать древний период славянской письменности в столь обширных объемах как он. Пользуясь по большей части памятниками южнославянскими, Ф. Миклошич был вынужден склониться к особой теории во взгляде на древние рукописи, поэтому в своих исследованиях старославянских памятников он приписывает им нередко черты, появившиеся в памятниках от другого южнославянского наречия. Востоков же, признавая Болгарию родиной старославянского языка, оставался верным и фактам литературной истории. 54 Самое сильное и богатое развитие старославянской литературы принадлежало Болгарии, с IX века в Болгарии наблюдается самая обширная преемственность памятников старославянского языка. И в тех памятниках, которые Миклошич считал «истинно-старославянскими», Востоков находил древнее старославянское правописание, но слегка измененное в сторону другого наречия (русского, сербского и т.д.). Но в каком именно виде Востоков старославянское наречие приравнивает к древнему болгарскому: принимая, что старославянское наречие употреблялось в древней болгарской письменности, Востоков не выводит из этого заключение о тождестве старославянского и древнего болгарского наречий. Древним болгарским старославянский язык Востоков иногда называет потому, что в его время всех славян задунайских, живших восточнее сербов, было принято называть болгарами. При этом он не сомневался, что родиной старославянского наречия является Македония. Выделив в древних славянских памятниках главные разделы: старославянский (древний болгарский), болгарский (поздний), сербский и русский, Востоков отмечает, что со временем, при развитии каждого из этих наречий, число разделов постепенно увеличивается и отличие между собой и внутри основных наречий становится все сильнее. Между болгарскими текстами выделяются древние и поздние (а также списанные в Молдавии); в списках русских старославянский текст терпит изменения под влиянием белорусского, малорусского, новгородского наречий. Описанные Востоковым рукописи отличаются и по смешению наречий и правописания: рукописи болгарского правописания с русскими особенностями, русского правописания с некоторыми болгарскими оттенками, рукописи болгарские с сербскими оттенками (сербо-болгарские списки), встречаются и редкие случаи более сложного смешения. Ниже даем подробную характеристику каждого из основных наречий на основании рукописей. данных, полученных Востоковым при описании собрания 55 § 10. Болгарское позднее правописание Болгарское позднее правописание, которое отличается от старославянского (древнеболгарского) наречия, главным образом, смешением букв, обозначавших носовые звуки * и ÿ, отмечено Востоковым в следующих рукописях: Летопись Константина Манассии, список с Ватиканского текста, XIV в. (№ 269*); Каноны Пресвятой Богородице, полууставом южного письма, XIV-XV в. (№ 210); Временник Георгия Амартола, полууставом южных писцов, XV в. (№42); Минея, полууставом южного письма, XV в. (№ 275); Творения Иоанна Лествичника, полууставом, 1431 года (№ 200); Октоих, полууставом южного письма, XV в. (№ 287-288); Творения Дионисия Ареопагита, полууставом, XV в. (№ 93); Четвероевангелие, уставом, XV в. (№ 122); Четвероевангелие и Апостол, полууставом, XV в. (№ 123); Четвероевангелие, полууставом, конца XV в. (№ 126); Ветхий Завет, полууставом, 1537 года (№ 29); Апостол, полууставом, XVI в. (№ 10); Апостол с толкованиями, полууставом, XVI в. (№ 11); Евангелие, уставом, XVI в. (№ 127); Евангелие, полууставом, XVI в. (№ 130); Евангелие, полууставом южного письма, XVI в. (№ 131); Евангелие, уставом, XVI в. (№ 132); Евангелие, уставом, XVI в. (№ 134); Евангелие, полууставом, XVI в. (№ 136); Евангелие, полууставом, 1562 г. (№ 138); Евангелие, полууставом, XVI в. (№ 139); В связи с тем, что в печатном издании «Описания» содержится множество ошибок, связанных с неверной нумерацией страниц, в дальнейшем публикуем ссылки на рукопись не постранично, а по номерам самих рукописей в таком виде, в каком они пронумерованы у Востокова. * 56 Собрания слов Иоанна, Экзарха Болгарского и творения святителя Кирилла Иерусалимского, полууставом конца XVI в. (№ 194), этим списком пользовался Калайдович при издании творений Иоанна святителя Иоанна, Экзарха Болгарского163; Беседы на Евангелие от Иоанна Златоуста, полууставом, XVI в. (№ 196); То же (с листа 41), полууставом и скорописью, XVI в. (№ 197); Устав Церковный, полууставом южного письма, XVII в. (№ 448); Слова Василия Великого, полууставом, XVII в. (№ 25); К числу рукописей с болгарским правописанием относится также уставной Апостол 1495 года, в котором совсем нет юсов (№ 9). Кроме смешения юсов, заменяющих друг друга, позднее болгарское правописание отличается и другими особенностями в употреблении некоторых букв. В болгарских текстах XIV века Востоков отмечает следующее: летопись Манассии представляет позднее правописание, «меняющее * и ÿ, употребляющее h вместо ", иногда также и вместо ы и пр., однако не смешивающее нигде * и оу по обычаю русских и сербских писцов того времени, что доказывает полное еще существование в XIV веке носового звука в языке болгарском»164. Вероятно, вследствие неболгарского влияния в Четвероевангелии XV века (№ 123) * употребляется вместо u, а Ћ – вместо ю; кроме того, здесь * заменяется и буквой ÿ. Каноны (№ 210), как и другие рукописи, отличаются употреблением * вместо ÿ, а иногда вместо * и ÿ употребляются " или h. Падение юсов еще сильнее выражает рукопись Георгия Амартола (№ 42). Это – болгарский список сербского перевода: здесь меняются * и ÿ, ь и ъ, h и ". Но кроме этих предсказуемых мен, встречаются особые, где * ставится вместо а, и, ѣ, ь, и, напротив, ѣ вместо * и вместо а: например, пагуб* вместо пагуба (л. 231. обор.), и наоборот: въ пагуба вместо пагуб* (л. 296); не оубжиш* вместо не оубѣжиши (л. 197 об.); стр*г*ще вместо стрѣг*ще (л. 147); послѣти вместо послю или послЋ. (л. 180); т*м* 57 вместо тьм* (л. 264); р*цѣте вместо рьцѣте (л. 313). В этом тексте Амартола встречается слово васнь, которого нет в болгарском или русском переводе.165 В Ветхом Завете 1537 года (№ 29) «язык вообще сохранен древний, со многими архаизмами в склонениях и спряжениях; например, странам мнωгамь, странами мнωгами; оумираах*; избiате, ищате (вместо избiите, ищѣте) и т.п.; трѣва (вместо трава), н*, (вместо нъ) по-болгарски» 166. Писец Четвероевангелия XVI века (№ 127) часто употребляет ъ вместо ь, ы вместо и, что, по мнению Востокова, доказывает в нем южного славянина, в произношении не различавшего эти звуки. В Церковном Уставе XVI века (№ 448) употреблены ь вместо ъ и ѣ вместо ", например: леж*щих, прпдбн*ÿ всѣкь д=нь. Любопытно, что в уставной приписке 1526 года на КиевоМихайловском Евангелии (№ 71) о пожаловании польским королем Сигизмундом III этому монастырю имений и доходов, ÿ, как и в болгарских рукописях, употребляется вместо * и оу. В списке собрания слов Иоанна Экзарха Болгарского (№ 194) следует выделить двойное правописание: в первых листах, писанных неким дьяком Алексеем, * не встречается, но дальше употребляется довольно часто, иногда смешиваясь с ÿ по болгарскому образцу. В славянском переводе творений святителя Кирилла Иерусалимского, помещенном в той же рукописи, по замечанию Востокова «сохранились, несмотря на изменения, сделанные позднейшими русскими переписчиками, многие следы болгарского языка, по коим заключать можно, что перевод сей есть современный Шестодневу Ексархову и другим памятникам древнейшей словесности церковно- словенской. Без сомнения позднейший же переписчик XVI века, позволил себе отступить от греческого подлинника и от древнего перевода в исчислении книг Священного Писания. Он исчисляет книги сии не в том, отличном от библейского, порядке, какой находим у святителя Кирилла, а наблюдает порядко библейский, и вероятно имел перед собою Библию Скорины или другой какой русский перевод; ибо пишет: кн=гы Ездрашев (вместо Ездрины), 58 Бор*х (вместо Варóх), Махабейскiа (вместо Маккавейскiя)»167. Книга творений святителя Кирилла Иерусалимского писана теми же почерками, что и большая часть Шестоднева, а потому правописание в обеих сочинениях юсовое, с меной * на ÿ по болгарской традиции. Подобное предыдущему смешение правописания в статьях одной рукописи встречается в беседах и учениях Иоанна Златоуста XVI века (№ 196, 197), и в рукописи Иоанна Лествичника 1431 года, включающей в себя и другие произведения (№ 200). «В творении Иоанна Лествичника, занимающем 264 листа сей рукописи, правописание болгарское позднейшее, с употреблением * вместо ÿ и обратно… Хотя вся рукопись писана одним почерком, но в последней половине другое правописание. В сочинениях Григория Синаита (л. 266 – 352) встречаются еще юсы довольно часто, однако без смешения с ÿ. В 200 главах Исихия пресвитера (л. 371 об. – 413) употреблен * только два раза. В статьях Филофея (л. 352 – 371) и Нила (л. 413 – 417) вовсе нет сей южно-словенской буквы, и правописание сплошь русское»168. В словах святителя Василия Великого XVII века также болгарское правописание с * и с изменением ÿ на h, ы на и. Евангелия XVI века (№ 131 и 132) замечательны тем, что в них, кроме болгарского правописания, используется особая система ударений, которую Востоков называет болгарской. Например: «тòгда приве дошя къ не му дѣти да р*цѣ възложит на ня и помолится оуче ницы же запрѣтишя имь … г=ла емоу юно ша въсѣ сi" съхра них ^ юности мое* что есмь е ще не доко нчал»169. Такие же ударения не по русской традиции находятся в Четвероевангелии с толкованиями Феофилакта Болгарского XV века (№ 120). Как оригинальную и редкую особенность болгарского правописания следует отметить употребление букв з и ц в летописи Константина Манассии (№ 269). Востоков говорит: «Чего не находили мы ни в какой другой рукописи, это есть употребление з вместо ц и обратно ц вместо з, встречающееся здесь довольно часто. На 15 л. подлинника (стр. LIX копии) начинается употребление 59 ц вместо з: въцимати, цаклания, працдноваах*, цицдалъ вместо вьзимати, заклания, празноваах*, зиздал и т.д., а на 28 листе (стр. CXVII копии) начинается з вместо ц: деснизеÿ (вместо деснице*), сизеваа (вм. сицеваа), з=рь (вм. ц=рь)»170. Но подобное смешение букв наблюдается нерегулярно, чаше з и ц употребляются в рукописи правильно171. Теперь перечислим рукописи, которые написаны не на одном только болгарском наречии, но в соединении с русскими элементами. Это или старинные русские списки болгарских сочинений и переводов, или поздние болгарские списки с русских рукописей. Конечно же, особенности этих двух видов смешанного письма отличаются друг от друга. Вот эти рукописи: Пятикнижие Моисеево, полууставом, XV в. (№ 27); Пророчества, полууставом, переходящим в скоропись, XV в. (№ 31); Четвероевангелие, с предисловием Феофилакта Болгарского, уставом XV в. (№ 120); Тоже, уставом XV в. (№ 121); Ветхий Завет, полууставом и скорописью, XVI в. (№ 28); Евангелие, полууставом, 1544 г. (№ 116); Евангелие, уставом южного письма, XVI в. (№ 128); Евангелие, полууставом, переходящим в скоропись, XVI в. (№ 137); Скитский Патерик, полууставом, 1570 г. (№ 307); Октоих, полууставом белорусского почерка, XVI- XVII вв. (№ 290). В рукописях № 28, 116, 125, 128, 137 Востоковым отмечено только болгарское юсовое правописание, в смешении с русским. В Четвероевангелии с предисловием Феофилакта Болгарского (№ 120) кроме *, стоящих иногда вместо ÿ, встречается указанная выше болгарская система ударений. Интересно Пятикнижие XV века (№ 27). Востоков говорит о языке памятника: «перевод вообще древний, носящий на себе признаки болгарского языка X и XI века; но в некоторых местах употреблены обороты и слова русские XV века, по коим видно, что текст изменен переписчиками», например: 60 в рукописи: (Лев. 17:5) Того рад чтобы принесли; (Лев. 17:15) Козелъ иже грѣха что людскiй; (Числ. 3:4) а детеи оу нихъ не было. жречествовали; (Числ. 5:4) Тако сътворили дѣти iилв=и; (Числ. 24:14) а теперь идоу. В печатной Библии соответственно: яко да принесóтъ; Козла иже грѣха ради иже за люди; И чадъ не бѣ имъ. Жречествовахó; Тако сотвориша сынове израилевы; А нынѣ се идó. «Кое-где вставлены даже лишние слова в тексте русскими переписчиками, напр. Числ. ХХ. 27. сътвори моϋсеи "коже повелѣ емó г=дь и пошли вси три на ωръ (в печатн. и возведѣ я на ωръ горó). Числ. XXIII. 3 после слов повѣмъ тебѣ, вставлено: и пошол вгорó, потом продолжается: и ста валакъ оу требы и пр., как в печатн. тексте. – Древнему ли прелагателю или позднейшему переправщику его известен был, по-видимому, еврейский текст; ибо некоторые имена собственные писаны сходно с еврейским произношением, например, в книге Чисел, гл. I, II и далее: елицóръ вместо елисóръ; шелóмиель, а иногда салóмиель вместо Саламиилъ»172. Правописание данной рукописи Востоков выделяет русское, но с употреблением *, в двух же местах вместо * стоит ÿ: мÿжь, тÿчю173 (т.е. м*жь, т*чю), что доказывает, что рукопись была переписана с болгарского списка. В книге Пророчеств XV века (№ 31) также сохранились следы древнего болгарского языка: цесарьство вместо царство, расковóть, вместо раскують, пи"те вместо пiйте, би"теся вместо бiйтеся; окончание – ó, вместо – оша в 61 аористе, например: придоу, внидó вместо придоша, внидоша. Правописание русское, но с употреблением местами *. Влияние русского писца, списывавшего поздний болгарский текст, ясно обнаруживается в рукописи Четвероевангелия XV века с толкованиями Феофилакта Болгарского (№ 121). Правописание этой рукописи (особенно вначале) болгарское, меняющее *, который здесь имеет начертание ¦, на ÿ, например: ищ¦и вместо ищÿи, ¦зыкъ вместо ÿзыкъ. По мысли Востокова «таковая свойственная позднейшим болгарам, замена букв * (¦) и ÿ ввела в заблуждение несведущего русского писца, который, считая * заменяющими оу и ю, ставил иногда сии последние буквы в тех местах, где вероятно в подлиннике его * или ¦ заменял ÿ. Таким образом написал он: врѣмя "влъшоуюся звѣзды (следовало бы: "влъшяяся), измрѣшоу бо искущеи д=шоу отрочяте (вмсето: измрѣшÿ)»174. О редакции Ветхого Завета XVI в. (№ 28), где русское правописание перемешано с болгарским, Востоков говорит: «Язык всех сих 24 книг древний болгарский, как в тексте, так и в толкованиях. Пятикнижие и Пророки вообще сходны с помещенными в рукописях № XXVII и XXIX: однако же нельзя заключать, чтобы настоящая рукопись была копиею с сих двух, хотя оне вообще старее ея языком и правописанием: в ней сохранились архаизмы, каковых там нет. Впрочем, и здесь встречаются все, замеченные в рукописи № 27, обороты и слова русские XV века, доказывающие изменения древнего текста переписчиками»175. Правописание Скитского Патерика 1570 г. (№ 370) русское с * и редким смешением * и ÿ по болгарскому правописанию, например имÿще. Однако эта рукопись замечательна тем, что в ней сохранились многие древние болгарские слова: трѣва (трава), васнь (то же, что греческое наречие ίσωρ – равный, одинаковый), ищате (повелительное наклонение вместо ищѣте или 62 ищите). Все это свидетельствует, что перевод данной рукописи сделан болгарами в древнейший период их письменности. В языке Октоиха XVI-XVII в. (№ 290) наблюдается примесь белорусского наречия: в понеделокъ, во второкъ (вместо в понедѣлникъ, во вторникъ). Правописание русское, но иногда с употреблением ь вместо ъ и обратно, встречается *. По некоторым словам можно предположить, что подлинник был болгарский, где была мена юсов: оудрилом вместо ÿдрилом, писец * заменил оником (оу). Неопределенным названием «южно-словенских» отмечены Востоковым следующие рукописи: Псалтырь, полууставом, XV в. (№ 328), характерна тем, что ь употреблен вместо ъ и обратно, что является отличием южнославянских наречий: жива бóдоуть срдця ихь въ вѣкь вѣка… положиль еси слъзы моя пред собою176. В конце рукописи встречается *. Кормчая, полууставом, XVI в. (№ 236) отличается употреблением * и меной ь и ъ. Сочинение Матфея Властаря (в полууставной Кормчей 1620 г. № 238) характерно употреблением древних болгарских слов: васнь, освень (кроме), цѣсты (стогны, улицы), презъ (через), голѣмыи (великий). Особый вид болгарского правописания встречается в рукописях, писанных в Молдавии. В этих рукописях болгарское наречие терпит сильные изменения, упадок форм языка прослеживается еще ярче. В Румянцевском собрании нет рукописей, созданных в Молдавии, чтобы ясно определить характер правописания, есть только грамота 1589 г., списанная с пергаментного подлинника (№ 80). Давая характеристику этому памятнику, Востоков пишет: «Из выписки видно, что язык сей грамоты нельзя назвать болгарским. Это смесь разных наречий. Вводная формула знаменито чиним и пр. заимствована из литовских грамот. Неправильное употребление падежей: на нем възрит вместо нань възрит, едно къшлъ на когълникъ, вм. еднó къшлó на когълникѣ и 63 пр. показывает несловенина. Впрочем, многие выражения, очевидно, взяты из болгарских грамот. Так, например, воевода говорит о себе: господство ми (сличи грамоту Святослава, в Кормчей № CCXXXII)»177. Вставка Iω= перед собственным именем господарей, встречаемое во всех грамотах болгар, также как и в данной рукописи Iω= Петръ, есть подражание болгарскому обычаю. Последние болгарские цари, начиная от Иоанна Владислава (1018 г.), почти все назывались Иоаннами, и имели еще второе имя: Иоанн Асень, Иоанн Александр и проч. На Ветхом Завете 1537 г. (№ 29) приписано следующее послесловие: «въ д=ни блчтиваго и хоу=любиваго г1прю iω= Петру воеводы написася ciя книга и съвръшися въ лѣто ¤з=ме и написа мω нах iωаннъ ^ монастира бистрыци. – И съврьшися въ д=нь с=тго пр4рка iлiа». Затем следует вкладная следующего содержания: «В=лто же ¤з=ни м1ца агвта при бл=гоч1тивωм гпдри iω=… а воеводи платил сiю книгоу рекомаа палiа монах Θеофилакт и даде * въ молб* и памят себѣ с=томó монастыроу тазлωвскомν въ д=ни прпдбнѣишомν ермонахν амфилохiю iгνменó и еклисiархó геласиа»178. По неправильному употреблению падежей в данных примерах (см. хоу=любиваго г1прю) Востоков справедливо считает, что писец и вкладчик были не славяне, а румыны или греки. § 11. Сербское правописание Рукописей сербского правописания в собрании немного. Это или краткие новые выписки из древних сербских памятников, например, выписки Караджича (№ 79) и редкий список Александрии сербской редакции (№ 175), или сербские рукописи в болгарском списке, не проливающие свет на правописание подлинника, например, рукопись Георгия Амартола (№ 42). Остальные рукописи, представляющие сербские списки старославянских памятников, немногочисленны. 64 К таким рукописям относится Служебник, полууставом южного письма, конца XIV в. (№ 400). В качестве примера сербского правописания Востоков приводит выписку из данной рукописи – отрывок запрещения диаволу при оглашении: «запрѣщаю ти четирими патрiархи запрещаю ти дiаволе т=и= с=ты хъ ω=ць иже въ никеи да не имаши власты на троудѣхъ христiаньскы хъ ωдьждити боурею и злимъ градомъ запрѣщаю ти дiаволе четирми рѣками тигрь гiωнь фiсωнь ефрать обьходещiими вьсоу вьселенноую да не имаши власти на троудѣхъ христiаньскы хъ»179. В приписках к Уставу Церковному 1428 г. (№ 445) правописание по сербскому обычаю (как и в предыдущей рукописи) употребляет ь вместо ъ в конце слов, например, покровь, причястникь, хотя само правописание рукописи русское, XV века. В сербском Служебнике 1711-1716 гг. (№ 401) прослеживается стремление сербского писца удерживать старославянский характер рукописи, однако этому ему мешает его выговор и привычка писать по-сербски. Подобное явление прослеживается в родослове Даниила, архиепископа Сербского (№ 88). Востоков сообщает, что жития эти «писаны чистым церковно-словеснким языком, большею частию по правописанию русскому. Изредка встречаются ы вместо и и обратно и вместо ы; также иногда сербское а вместо е, например тастоу (тестю), тастъ (тесть). Несколько раз употреблены сербские слова: "чее (вместо сильнее), едро (скоро). Рассказ весьма скуден происшествиями; но богат риторическими украшениями и общими местами, почерпнутыми из Метафрастовых житий святых, их патериков, прологов и пр. Сочинители показывают большую начитанность по своей части духовной словесности, в которой одной почти и заключались все их ученые сокровища. По всему видно, что они на церковнословенском, мертвом для них языке, никаких других оборотов употребить не умели, кроме тех, какие нашли в своих книгах, так точно, как новейшие латынщики пользуются языком Цицерона»180. 65 В рукописи «Бесед» Иоанна Златоуста XVI в. (№ 196) встречаются также сербские приписки с характерными признаками сербского правописания – ь вместо ъ, а вместо е, например, "ко ч=лкь такмо посилаетсе, пришаствiе. В Описании часто встречаются более любопытные рукописи, где сербское правописание представлено в смешении с правописанием иных наречий. Разберем такие памятники, где сербское правописание соединено с болгарскими элементами: Пролог, уставом южного письма, XIII-XIV в. (№ 319); Слова Григория Богослова, полууставом, XV в. (№ 85); Слова Григория Богослова, полууставом, XV в. (№ 86); Творения Дионисия Ареопагита, полууставом, XV в. (№ 93); Евангелие, полууставом южного письма XVI (№ 133). Особенно замечательна уставная рукопись – Пролог XIII-XIV в. (№ 319). Вот как характеризует язык и правописание данной рукописи Востоков: «Правописание сербское, с примесью иногда болгарского в употреблении * и ÿ. Сии начертания гораздо чаще заменяются буквами ю и ~»181. Из этого видно, что писец, родом серб, имел перед собой болгарский список XIII века, где была взаимная мена юсов. Писец же, будучи сербом, по своему произношению превращал * в ю, а ÿ в ~, поэтому выходило иногда совершенно искажающее старославянский язык употребление ю вместо ÿ, ~ вместо *: например, там, где на листе 9 данной рукописи написано – радуесе вьнемь и м=люсе (читай: радоуÿсÿ въ немь и молÿсÿ), в болгарском списке, видимо, было написано м=л*сÿ; на листе 11 – тьи бѣше ^ июдеис¨ки~ с¨траны. твороу же вол~ г=не (читай: тъ б"ше ^ июдеискы" страны, творÿ же вол\ г1н\); излѣ~ ^ д=ха моего на вѣскоу пльть (читай: излѣ\ … на вьс"к* плъть), в болгарском списке стояло излѣÿ, вместо излѣ*182. Анализируя рукопись, Востоков пишет: «* употреблен весьма редко, и притом в некоторых только отдельных местах, разделенных промежутками. 66 Еще реже встречается ÿ, а именно только шестнадцать раз во всей рукописи; ъ не употреблен ни разу, зато иногда по два ь в конце слов – особенность, встречающаяся в сербских рукописях. Кроме слогоотделительной над гласной точки, употребленных во многих старинных рукописях, здесь замечателен еще особый надстрочный знак над сочетаниями двух согласных: оные имеют всегда над собою две точки, например: из¨бави, п¨рог¨на, бесчис¨льна", чес¨тнѣ»183. Продолжая разбирать данную рукопись, следует отметить еще одну особенность: здесь в греческих именах вместо = часто употреблено т, например: вь атинѣ, вь кориньтѣ, антима, теωдоула. В тоже время иногда вместо т употреблена =: ар=емия, филаре=а, и даже мы=арѣ вместо мытарѣ: на листе 5 об. – I"ковь ап1ль х6вь. бѣше с=нь алфеωвь. брат ма=е" ~у3листа мы=арь. Касательно употребления в этой рукописи т вместо =, следует заметить такой же случай в русской рукописи Четвероевангелия с толкованием Феофилакта Болгарского XV в. (№ 119). А писец Скитского патерика 1570 г. (№ 307) так понимает произношение греческой φ: фита «есть т великое»184. В русских рукописях подобное использование буквы т было или следом южнославянского влияния через протограф, или просто подражанием, как видно это в сербском Прологе в слове мы=арь. Востоков выделяет в рукописи слова и грамматические формы, принадлежащие к особенностям сербского наречия «~ретигь, еретигомь, ~ретизы (вместо ~ретикь, ~ретикомь, ~ретици) и в женском роде л. 71. ~ретижька; прьприщь несколько раз (на л. 24, 35, 38, 108), а однажды пьприщь (на л. 34) вместо поприщь; л. 125 тисоуке (вм. тисоуща, т.е. тысяща) и л. 164 двѣ тисоуки (двѣ тысящи)». Востоков также выделяет в рукописи необычное окончание аориста хоу вместо шÿ или ше: «л. 8 такоже заповѣдахоу и правоую вѣру оутврьдихоу, л. 21 аще не бихоу имѣли великихъ надеждь то не бише трьпѣли толикихь моукь»185. Замечательно, что в последнем примере неправильно употреблен аорист 3 лица множественного числа бышÿ: бихоу и бише. 67 Судя по использованию *, употребленного в рукописи в статьях о русских святых, можно сделать вывод, что сербский писец извлек эти жития не из русского подлинника, а нашел их в болгарском изводе. Так, в житии Феодосия Печерского на листе 111 об. – виждь оч= е промысльникь всѣхь б=ь привед ме ктебѣ велю ми сп1тисе (вместо велÿ, в болгарском варианте было, видимо, вел*), далее – прѣбы1 вь пещерѣ троужда~се бде и мл= юсе (вместо троужда"ся бдя и м=ляся)186. Продолжая описывать рукопись, Востоков отмечает: «Вароугь поставлено вместо варÿгъ (въ болгарском было вар*гъ?)… Заметим еще перевод одного греческого имени таким речением, которое русскому только диалекту принадлежит и, следовательно, в южно-словенский пролог могло войти из русского же какого-нибудь пролога: генв. 14. памет с=тхъ ^ць н=шихъ … изби~еныхь оть глазатыихь при дтоклитианѣ цр= и, и далее: памет с=тхь л=г закланныхь ^ глазать живоущихь идеже ~1 в=i источникь и в=i древесь финика. Известно, что речь здесь идет о Блеммиях, аравийском народе (см. Acta. Sanct. Bolland.); переводчик, производя сие название от αλέμμα (взор, взгляд), выразил оное на своем языке – глазатые, от глаз, но сего слова нет ни на каком другом словенском диалекте, кроме русского»187. В сербском переводе «Слов» Григория Богослова, XV в. (№ 85) правописание сербское, смешанное с болгарским. В следующей рукописи (№ 86) в переводе первых восьми глав сербский текст смешан с болгарским переводом, где правописание также соединяет в себе несколько элементов, а правописание последних 6 глав вообще русское. В рукописи Дионисия Ареопагита, XV в. (№ 93) правописание болгарское, смешивающее * и ÿ, только в предисловии переводчика не встречается *, и не встречается вместо него ÿ. Правописание в этом предисловии можно назвать русским, с небольшой примесью сербского – использование ь на конце слов вместо ъ, например: члк=ь. Эту разность 68 правописания Востоков объясняет тем, что «текст переписан с какого-нибудь болгарского списка, а предисловие с русского. Сам переводчик не показывает о себе, к какому народу он принадлежал: сербянин ли он был, болгарин или русин. Он мог рассказывать с участием о бедствиях Сербии, потому, что жил в том краю, быв монахом в Афонской горе»188. § 12. Русское правописание Самое большое число рукописей в собрании графа Н.П. Румянцева, как и следовало ожидать, составляют рукописи русского правописания. Однако большую часть русских сборников и рукописей XVI-XVII веков Востоков практически никак не рассматривает, мы не находим в «Описании» подробных лингвистических замечаний относительно языка этих памятников и их правописания. Востоков отказался рассматривать указанную группу рукописей, видимо, потому, что в собрании графа Румянцева многие рукописи данного периода представляют собой списки более древних произведений, состав и особенности которых изучаются непосредственно по протографу. Конечно, русские рукописи XVI-XVII вв. не лишены лингвистического и палеографического интереса и могут сообщить любопытные данные из истории среднерусского языка, но, видимо, изучение данных памятников Востоков считал еще преждевременными в современной ему славистике. Русское правописание отмечено Востоковым в следующих рукописях собрания графа Н.П. Румянцева: Добрилово Евангелие, уставом, 1164 г. (№ 103); Евангелие, уставом, XII-XII в. (№ 104); Евангелие, уставом, 1270 г. (№ 105)189; Евангелие, уставом, XIII в. (№ 106); Кормчая, уставом, XIII в. (№ 230); Обиход Церковный, уставом XIII в. (№ 284); Апокалипсис с толкованием Андрея Кесарийского, уставом, XIII-XIV вв. (№ 8); 69 Евангелие, уставом, XIII-XIV вв. (№ 107); Евангелие, уставом, XIII-XIV вв. (№ 108); Евангелие, уставом, XIV в. (№ 109); Евангелие, уставом, XIV в. (№ 110); Евангелие, уставом, XIV в. (№ 111); Евангелие, уставом, XIV в. (№ 113); Евангелие, уставом, конца XIV в. (№ 114); Четвероевангелие, уставом, XIV в. (№ 117); Измарагд, уставом, XIV в. (№ 186); Псалтырь, уставом, XIV в. (№ 327); Служебник, уставом, XIV в. (№ 398); Обиход Церковный, уставом, конца XIV в. (№ 285-286); Паремейник, уставом, 1370 г. (№ 302); Паремейник, уставом, XIV в. (№ 303); Минея Праздничная, уставом, XIV-XV вв. (№ 277); Сборник, уставом, XIV-XV в. (№ 357); Стихирарь, уставом, XIV-XV в. (№ 420); Четвероевангелие, уставом, 1401 г. (№ 118)190; Устав Церковный, полууставом, 1428 г. (№ 445); «Хождение» Иоанна Богослова, полууставом, начало XV в. (1419 г.) (№ 451); Иоанн Лествичника «Беседы к моншествующим», полууставом, XV в. (№ 202); Минея месячная, полууставом, 1441 г. (№ 273); Паремейник, полууставом, XV в. (№ 304); Патерик, полууставом, 1462 г. (№ 305); Псалтырь с толкованиями, полууставом, конца XV в. (№ 334); Торжественник, полууставом, конца XV в. (№ 435); Пролог, полууставом, XV-XVI вв. (№ 321); Сборник, полууставом, XV-XVI вв. (№ 358); 70 Каллиста, архиепископа Константинопольского Евангелие учительное, полууставом, 1514. (№ 209); Устав Церковный, полууставом, 1522 г. (№ 446); Григория, архиепископа Омиритского «Прения с иудейским законоучителем», полууставом, XVI. (№ 87); Евангелие, полууставом, 1552 г. (№ 135); Евангелие, полууставом, переходящим в скоропись, 1568 г. (№ 142); Евангелие, полууставом, XVI в. (№ 143); Жития русских святых, полууставом, XVI в. (№ 153); Собрания слов Иоанна Златоуста, полууставом, XVI в. (№ 181); Творения Иоанна Златоуста, полууставом, 1555 г. (№ 182); Слово о Новгородских еретиках Иосифа Волоцкого, полууставом, XVI в. (№ 205); Беседы Иоанна Златоуста, полууставом и скорописью, XVI в., до 41 л. (№ 197); Минея Служебная, полууставом, 1558 г. (№ 276); Октоих, полууставом, 1568 г. (№ 289); Пролог, уставом и полууставом, XVI в. (№ 322); Пролог, белорусским полууставом, XVI в. (№ 324); Псалтырь, полууставом, XVI в. (№ 329); Сборник, полууставом, XVI в. (№ 360); Сборник, полууставом, подходящим к скорописи, XVI в. (№ 377); Службы, полууставом, XVI в. (№ 396); Службы и жития, полууставом, XVI в. (№ 397); Стихиры и каноны, полууставом, XVI в. (№ 424); Триодь Цветная, полууставом, XVI в. (№ 440); Сборник, полууставом, XVI-XVII вв. (№ 361); Сборник, скорописью, XVII в. (№ 362); Диоптра Филиппа философа, скорописью, XVII в. (№ 25). 71 В перечисленных рукописях, помимо русского правописания, конечно же, имеются и признаки смешения с другими славянскими наречиями, но эти элементы не имеют здесь определяющего значения. Соответственно древнейшие тексты памятников отличаются от позднейших наличием большего числа старославянизмов в формах языка и фонетики. Из этого мы можем сделать вывод – чем новее список, тем более он не согласен с оригиналом. Еще в дописьменную эпоху русский язык утратил носовые звуки, развил полногласие, смягчил согласные перед гласными переднего ряда, изменил первоначальные <tj> и <dj> в <ч> и <ж>. После главного отличия русского правописания от старославянского – утраты носовых звуков, одним из самых характерных его отличий, даже в древнейших памятниках, является взаимная замена ц и ч в корнях, а иногда и в производных формах слов. Это явление, несвойственное другим славянским языкам, Востоков отмечает в русских рукописях, писанных в Новгороде. Такое правописание, названное Востоковым «новгородским наречием», употреблено в древнейшем Евангелии XII-XIII вв. (№ 104), в Евангелии 1270 г. (№ 105), Евангелиях XIV в. (№ 109 и 113), Церковном Обиходе XIII в. (№ 284) и Измарагде XIV века. Причина смешения ц и ч в севернорусских говорах была установлена позднее А.А. Шахматовым, который считал это явление результатом заимствований из ляшских говоров в результате смешения русских племен с польскими191. При этом Шахматов отмечает, ссылаясь на древнерусские памятники, что мена ц и ч не ограничивалась одной Новгородской областью, она была распространена на Северной Двине и в Суздальском княжестве (Вологда, Ростов и Ярославль). В произношении жд отмечается юго-западное диалектное явление – употребление жч, которое встречается лишь однажды в Евангелии XIII в. (№ 106) - въжчела~те вместо въждела~те192. В рукописи XIV в. (№ 113) вместо ь или е иногда употреблен ѣ, например: ^ старѣчь и ^ жрѣчь (вместо ^ старець и ^ жрець); сѣрдьче (вместо сердьце).193 Это смешение говорит о появлении, вследствие падения редуцированных, т.н. «нового ятя» вместо 72 буквы е в слоге, предшествовавшем слогу со слабым или утратившимся редуцированным. В Обиходе (№ 284) помимо упомянутой мены ц и ч, Востоков отмечает: «язык довольно нов; однакоже с таковою, странною, особенностию, что в некоторых местах сохранено древнее окончание мужского и среднего рода дательного падежа оуоумоу вместо позднейшего омоу»194. Относительно значения ъ и ь интересные факты сообщает Стихирарь XIV века (№ 420) и более поздние рукописи (№ 421 и 422). Первый написан, как все певческие книги, без сокращений и титл, чтобы над каждым слогом можно было поставить соответствующую ноту. По этой же причине в этих книгах сохранены и древнейшие формы языка в слогах, над которыми стоит нота. Так, в прилагательных и глаголах сохранились древние написания типа – ааго, ааше и проч., цьсарь и цесарь вместо царь, Христоса, Христосу вместо Христа, Христу. Однако данное правило не всегда соблюдается в рукописи Стихираря. Разбирая данную рукопись, Востоков делает следующее пояснение: «Сие однакож не везде соблюдено в сей рукописи, может быть потому, что некоторые стихиры снабжены нотами уже в то время, когда древняя форма слов заменена новою. Знамения или крюковые ноты поставлены над полугласными ъ, ь и над и кратким, из чего видно, что сии буквы в старину слышимы были в произношении, а в пении протягивались, как у французов e muet»195. Из примеров данной рукописи виден процесс падения редуцированных в древнерусском языке, и стяжение гласных в некоторых формах прилагательных и глаголов. Для наглядности приводим следующий отрывок из рукописи: «Наста въходъ лѣту съзывати и славити си просвѣщающе калиста во~вода и ермогена присную братию и страдалца сумеона равнаго англмъ iса навгина иже въ ефесе седмочислены" отроки и четверодесятьныи свѣтьлыи святыихъ женъ ликъ ихъ же памяти приобьщающеся праздьнолюбъзнии възъпи~мъ прилѣжьно господи благослови дѣла роуку тво~ю и съподоби насъ оудобьно~ съкончати лѣтьное прехоженье»196. 73 В некоторых местах рукописи ъ и ь заменены полными гласными о и е, например сочьта вместо съчьта, весеи вмсето вьсеи. В шестой стихире свв. Борису и Глебу употреблено слово цесарьство: «выже оубь~на паче живета небесно~ цесарьство тмуща». Из этого Востоков делает вывод, что русские произносили цесарь или цьсарь вместо царь еще в то время, когда была составлена служба святым страстотерпцам, т.е. в конце XI – начале XII веков197. В позднейшем Стихираре XVI в. (№ 421) редуцированные ъ и ь везде заменены гласными полного образования, даже в конце слогов: «не помолимωся (вместо помолимъся) фарисеиски братие ибо возносяи себе сомиритеся (вместо съмириться) . Сомиримося (вместо съмиримъся) предо богоме (вместо предъ богомъ) мытарескы постоме возывающе (вместо мытарьски постомъ възывающе)»198. Точно так же в Триоди XVI в. иногда употребляются полные гласные вместо ъ и ь. Например: «поимо г=ви проповедошеωмоу люди своя сквозе чермное море… соузоме любве связаеми»199 (вместо поимъ, проведъшеомоу, соузомь). В рукописях XIII-XIV вв. (№ 107, 114, 285, 286, 303) встречаются начертания у вместо диграфа оу, ú+¶ вместо ь+¶ и сокращения в начертании букв ÿ и у, отсечением их правой части. В Паремейнике XIV в. (№ 303) встречается употребление отдельных букв, которые заменяют целые слова. Сами названия этих букв и обозначают соответствующие слова, например: а значит азъ, Й – наречие зѣло, з – земля, с – слово200. Подобные сокращения находим в Апокалипсисе XIII-XIV вв., где кроме указанных примеров, ч в кругу значит человек, а в кругу – тьма 201. Несмотря на русское правописание, во многих рукописях XIV-XV вв. встречается *, имеющий иногда форму ¦. Это вызвано, очевидно, вторым южнославянским влиянием. Большие юсы встречаются местами в рукописях Псалтири конца XV в. (№ 334), Сборника XV-XVI вв. (№ 358), творений Иоанна Златоуста XVI в., некоторых рукописей XVI века (№ 209, 289, 322, 360, 377). Редко встречается * в Житиях русских святых XVI в. (№ 153), Собраниях 74 слов Иоанна Златоуста XVI в. (№ 181), Минее 1558 г. (№ 276), Прологе XVI в. (№ 324), Сборнике стихир и канонов XVI в. (№ 424). Нередко * встречается вместо оу в рукописях XVI века: Творениях Иоанна Златоуста (№ 182), Евангелии (№ 143), Словах Иосифа Волоцкого (№ 205), Церковном Уставе (№ 446). Минея 1588 г. (№ 276) характерна еще и употреблением ь вместо ъ по сербскому обычаю, что подтверждает второе южнославянское влияние на этот памятник. Вообще в некоторых рукописях рассматриваемого периода проглядывают фонетические особенности, невозможные в старославянском правописании. Так, в Житиях русских святых (№ 153) появляется написание типа жы – жытие, а в Сборнике (№ 377) ы после щ – хотящы, что говорит об отвердении шипящих. Однако древние формы языка сохраняются и в позднейших рукописях, например в Сборнике XIV-XV в. (№ 357) и в более поздних, таких как Псалтырь XVI века (№ 329), где, несмотря на позднейшее церковно-славянское правописание, установленное под влиянием живой речи, сохраняются местами и древние старославянские формы склонений и спряжений. Например: ^ земля (вместо землѣ), принесѣте г=ви (вместо принесите)202. В русских рукописях встречаются следы местных диалектных явлений. Подобные явления присутствуют в Сборнике XV-XVI вв. (№ 358), где употребляется после ш и щ о, а не е, например: нашом, ещо203. Псалтырь конца XV в. (№ 334) характерна употреблением в вместо предлога оу или у по малороссийскому правилу: недовмѣет, навчуся, повченiе, вповахъ, вбити, втѣшени (вместо недооумѣет, наоучуся, пооученiе, оуповахъ, оубити, оутѣшени) и даже павчину вместо паоучину (хотя здесь оу не предлог)204. В Прологе (№ 324) встречаются черты разговорного русского языка XVI века. Здесь, употребляя *, писец ставит в конце глаголов -ца вместо -ся, например: крѣпитьца, лишаетъца, съзблазнятьца205. Минея, помещенная в той же рукописи, но отличающаяся другим почерком и правописанием, сохранила 75 следы болгарского подлинника в таких словах как "тробѣ (вместо *тробѣ), ноу (вместо н*, нъ, но), местами встречается *, ь вместо ъ206. Почерк Кормчей (№ 230) хотя и указывает на XIII или начало XIV веков, но язык перевода во многих местах сохранился более древний, из чего Востоков делает вывод, что сам памятник представляет собой список первого на славянском языке собрания церковных законов – славянской Кормчей207. Говоря об истории славянской Кормчей, следует сделать несколько замечаний. Книга была составлена святителем сербским Саввой на основе византийских церковно-правовых документов в первой половине XIII века208 и сразу же была разослана по епархиям Сербской Церкви как «Законник святых отец». Она служила главным источником не только церковного, но и государственного права, так что позднейший «Законник» короля Стефана и «Синтагма» Властаря в сербском переводе считались лишь дополнениями к основному кодексу – Кормчей святого Саввы. В 1221 году Кормчая была послана в Болгарию, где также получила официальное признание. Принадлежащая святителю Савве редакция Кормчей книги с толкованиями Алексия Аристина стала наиболее распространенной и в Русской Церкви. В 1272 году митрополиту Киевскому Кириллу был прислан из Болгарии первый список Кормчей святого Саввы209. С него была списана одна из древнейших русских Кормчих – Рязанская Кормчая 1284 года.210 Вероятно, Востоков под рукописью № 230 собрания графа Н.П. Румянцева описал как раз ближайший список Рязанской Кормчей 1284 года и справедливо указал на то, что рукопись представляет одну из первых славянских кормчих. О переводе Псалтыри конца XV века (№ 334) Востоков делает следующее замечание: «Перевод Феодоритовой толковой псалтыри, сохранившейся в сем списке, не менее древен, как Афанасиевский (№ 331), и принадлежит, повидимому, к одному времени с древнеболгарским переводом творений св. Григория Богослова, а может быть сделан и тем же переводчиком, ибо здесь встречается употребление тех же терминов, как и там, где выражения греческих слов, различно перелагаемых разными переводчиками, и именно греч. απ ή 76 переводится здесь, как в книге Григория Богослова – добрый нрав. Несмотря на изменения, какие долженствовал принять список исхода XV века, сохранились, однако в оном некоторые архаизмы, свойственные рукописям XI века касательно склонений и пр.»211. В собрании графа Н.П. Румянцева помимо рукописей русского правописания, где местами встречается *, встречается и значительное число памятников, где присутствие южнославянских элементов еще заметней. Эти рукописи Востоков называет «русско-болгарскими». В «Описании» данные рукописи представлены следующими памятниками: Изборник Святослава, 1073 г., уставная новая копия (№ 356); Иоанна Лествичника «Беседы к монашествующим», уставом, XII в. (№ 198); Иоанна Лествичника «Беседы к монашествующим», уставом, XIII в. (№ 199); «Ответы» Анастасия Синаита, полууставом, XV в. (№ 6); Четвероевангелие, уставом, XV в. (№ 124); Житие Иоанна Златоуста, полууставом XV в. (№ 150); Исаака Сирина «Словеса постнические», полууставом, XV в. (№ 188); Иоанна Лествичника «Беседы к монашествующим», полууставом, 1453 г. (№ 201); Минея месячная, полууставом, 1441 г. (№ 273); Сборник, полууставом, XV в. (№ 406); Триодь постная, уставом, XV в. (№ 438); Евангелие, полууставом, XV-XVI вв. (№ 115); Кормчая, полууставом, XV-XVI вв. (№ 231); Триодь постная, полууставом, XV-XVI вв. (№ 439); Евангелие, уставом, переходящим в полуустав, XVI в. (№ 129); Евангелие, полууставом, XVI в. (№ 140); Маргарит Иоанна Златоуста, полууставом 1530 г. (№ 195); Евангелие, полууставом, 1567 г. (№ 141); 77 «Беседы» Иоанна Златоуста, полууставом, XVI в. (№ 196); «Слова» Максима Грека, полууставом и скорописью XVI в. (№ 264); Минея праздничная, полууставом, XVI в. (№ 278); Минея праздничная, полууставом, 1593 г. (№ 279); Псалтырь, полууставом, XVI в. (№ 330); Служебник, полууставом и скорописью, XVI в. (№ 402); Стоглав, полууставом и скорописью, XVI в.(№ 425); Феофилакта Болгарского толкование на Евангелие, полууставом 1521 г. (№ 472). Среди перечисленных рукописей особенный интерес вызывает самая древняя из них – Изборник Святослава, в котором, так же как и в Остромировом Евангелии, прослеживаются самые ранние примеры влияния русского разговорного языка на древнеболгарское (старославянское) правописание. Не восхищаясь, подобно другим исследователям, именем Святослава, Востоков не делает при разборе Изборника никаких особых и сенсационных заключений. Он раскрывает уловку русского писца, показывая, что памятник составлен греком и переведен в Болгарии: «Сборник сей собран не славянином, а переведен с такого же греческого сборника: ибо между рукописями Коаленевой библиотеки, описанной Монфоконом, находился точно такой на греческом языке (codex CXX, olim CCIX. pag. 192-195) c некоторыми однако ж разностями, которые доказывают, что не один был список сборника сего и что словенский перевод сделан не с того списка Х века, который из Афонской Лавры Св. Афанасия перешел в Коаленеву библиотеку»212. Относительно языка рукописи, Востоков делает следующий вывод: «Писец Святославов делал для князя своего перемены в речах; следовательно, подлинник, с которого он списывал, содержал в себе речения, непонятные для русских – болгарские. Иоанн диак вероятно переменял, при своих переправках, и правописание болгарское на русское; однакоже не везде изгладил следы сего правописания, напротив того сам подражал оному, сбиваясь между тем часто на русское правописание, как довольно видно из предисловия и послесловия его, 78 напечатанных в Иоанне Экзархе. Замеченная в оных г. Калайдовичем разность правописания не от чего другого происходить может, как от такового нерешительного подражания писцова чуждому для него правописанию»213. В «Ответах» Анастасия Синаита – рукописи XV в. (№ VI), где иногда попадаются *, имеется тот же самый перевод, который помещен в Изборнике 1073 года, но с некоторыми разночтениями, в которых прослеживается древнеболгарское наречие, замененное в Изборнике русскими формами. Например, в вопросе № 6, рукописи Синаита: «добро ли е с васнь исповѣдати» и т.д. имеем соответствие в Изборнике: «добро ли ~сть прямь исповѣдовати»; л. 33 Синаита: «аще ли свѣне сего» – в Изборнике: «аще ли кромѣ сего»214. Как пишет Калайдович: «Писец Святославов, по приказанию своего князя, переменял некоторые речи многостропотных сих книг, как сам объявляет, чтоб сделать их для него вразумительнее»215. Открытое впоследствии имя лица, для которого переводился с греческого оригинала Изборник (болгарский царь Симеон) показало, что под «многостропотными книгами» следует понимать греческий подлинник, а т.н. «перемена речей» означает сам перевод. Данная рукопись особенно важна тем, что она весьма полезна для сличения Изборника Святослава 1073 года. Здесь сохранились многие места, которых в Изборнике, в связи с утратой части листов, недостает. В «Беседах к монашествующим» Иоанна Лествичника XII в. (№ 198), рукописи русского правописания, иногда встречается *, при том неправильно, большей частью в начале слов вместо предлога оу. В трех местах стоит большой йотованный юс в виде ¶¦: л. 3. вечерн, л. 146. боу¶¦, л. 196 об. посрѣдню¶¦. Один раз употреблен малый йотированный юс ª: добл"Џ. В других случаях местах видно, что писец смешивает произношение букв * и ю: имющи, сющаго, найдя в болгарском протографе им*ще, с*щааго216. В списке «Лествицы» XIII в. (№ 199) помещен тот же древний болгарский перевод. Язык рукописи сходен с лексикой Изборника 1073 года. В обеих рукописях встречаются наречия васнь (греческое ίσωρ – равный, одинаковый), 79 стрьмь (греческое κςπίωρ – законно, справедливо). Рассматриваемый перевод творений Иоанна Лествичника отличается еще некоторыми словами, которые в других рукописях или совсем не употребляются, или употреблены в другом значении. Например: απ ή (добродетель) писец переводит как благовольство, благовол~ни~; κα άνςξιρ (умиление) как поовьрзѣни~, κα άνςσσομαι как пооуврьзаюся. Замечательно и то, что в рукописи XIII века сохранено правописание XI века, это выражается, по мнению Востокова, в «усугублении окончаний в склонениях и спряжениях». В некоторых местах на болгарский манер употреблено шт вместо щ, но нигде нет *217. В целом ряде рукописей XV-XVI вв. * по болгарскому правописанию меняется на ÿ. Это наблюдается в «Словесах постнических» Исаака Сирина – рукописи XV в. (№ 188), где пишется имÿщому вместо им*щему218. Такое же смешение наблюдается в Евангелии XV-XVI вв. (№ 115), Минее 1593 г. (№ 279), местами в Маргарите 1530 г. (№ 195), например: внѣшнÿ* вместо внѣшн**, лицемѣрств*ÿт вместо лицемѣрств**т 219. Иногда * оставался под влиянием болгарского подлинника, которым пользовались писцы, но нередко эта старославянская буква появлялась в русских рукописях от стремления подражать южнославянским оригиналам. Но это подражание болгарским формам было чуждо в народном говоре, поэтому русские писцы очень часто употребляли * там, где его этимологически быть не могло. Так, считая * везде равным диграфу оу, переписчики очень часто ставили его неправильно. Подобное употребление * «без всякого правила» отмечено Востоковым в Евангелии 1567 г. (№ 141). В рукописи «Слов» Максима Грека (№ 264) также встречается * и вместо гласных полного образования употреблены редуцированные, что совершенно несвойственно русскому языку XVI века. Это, по мнению Востокова, есть «доказательство начитанности писцов, которые подражали правописанию старых книг»220. Как видно из выводов автора «Описания», Востоков ничего не говорит о втором южнославянском влиянии221, считая отмеченные графические и 80 орфографические особенности рассмотренных рукописей указного периода простым подражанием болгарским текстам. Это отчасти верно, но Востоков не раскрывает всей глубины процесса реставрации старославянских форм в исследуемых памятниках. Между тем, такая «подражательность» в употреблении * и других букв применительно к собранию графа Н.П. Румянцева заметна и в Служебнике XVI в. (№ 402), доходя до крайности как в уже рассмотренной рукописи «Слов» Максима Грека, так и в Стоглаве (№ 425), где болгарское правописание искусственно насаждено в чисто русском произведении. Эти явления свидетельствует не о простой «подражательности» русских писцов, а о целом процессе в русской книжности XV – XVI веков, процессе, суть и закономерности которого не до конца изучены и в современной науке222. В той же рукописи (№ 264) на лл. 316-320 об. Символ Веры с толкованием Никона Черногорца – образ с=тыя вѣры изложено на а= мъ соборѣ. Само правописание в «Символе» русское, а в толковании – болгарское, с меной * и ÿ, с употреблением нъ и н* вместо но223, что говорит о болгарском протографе данной рукописи. Вероятно, вследствие второго южнославянского влияния, в русских списках южнославянских рукописей характерно употребление ь вместо ъ по сербскому обычаю. В «Описании» такое явление часто встречается в житии Иоанна Златоуста XV в. (№ 150), в Триоди XV-XVI вв. (№ 439), в Толкованиях Феофилакта Болгарского на Евангелие 1521 г. (№ 472), в Кормчей XV-XVI вв. (№ 231), в Минее 1593 года и в Триоди XV в. (№ 438), где довольно часто встречается ~ вместо е224. Минея 1441 года (№ 273), имея русское правописание, имеет позднейшие поправки, которые вынесены на полях или написаны над строками. По мнению Востокова, писцы рукописи «старались приблизиться к болгарскому правописанию, ставя в окончании прилагательных аа вместо а", например свѣтлаа вм. свѣтла"»225. Также под влиянием южнославянского письма 81 написана рукопись Стоглава (№ 425), где встречаются написания типа добраа и т.п. Очевидно, что подобные «зияния» представляют собой типичные явления второго южнославянского влияния, о котором, как уже говорилось выше, Востоков не имел еще представления. В Триоди XV-XVI вв. (№ 439) сохранилось старославянское правописание окончаний прилагательных, например: «избави мя всякого гнѣва твоего страшнааго»226. Еще одним проявлением второго южнославянского влияния в русских памятниках служит внедрение идеографических элементов письма, в частности, написание очного о – ко, чи которое характерно для рукописи Стоглава (№ 425)227. Характерным болгаризмом в Псалтыри (№ 330) является употребление ѣ вместо " в падежных окончаниях существительных: ц=рѣ вместо ц=р" и употреблением очного о с одной или двумя точками228. В Сборнике XV в. (№ 406) вместо оу стоит иногда въ и наоборот вместо въ употреблено оу, например: не ^земля не вкого же (ни оу кого же), вътѣхоу имяху (оутѣхоу), улагалище (влагалище), оу водоу мещют (въ водоу)229. Говоря о вышеописанных особенностях русских рукописей указанного периода, следует остановить внимание на гипотезе В.И. Григоровича, который первым выразил мнение о существовании в древнем периоде славянской письменности особенных школ правописания – сербской, болгарской и русской230. По его мнению, вследствие влияния разных школ рукопись получала при переписке различные видоизменения не столько под влиянием языка подлинника и особенностей писца, сколько путем преднамеренного исправления. По догадке Григоровича, такое исправление совершалось не бессознательно, а именно намеренно и обдуманно. Это действительно доказывается такими фактами, как послесловие Изборника, писанного для царя Симеона, и приведенная Григоровичем приписка к Триоди XIV в., принадлежавшей А.С. Норову, где сказано: «Ciи трiωдь извода светигорскога правога и сь типикономь и сь охтаикомь извода новога но истинь боугарскаго 82 ~зыка – терь Бога вѣсть велма ни е било оусильно прѣставлѣти га на срьбски ~зикь»231. Поэтому не вызывает сомнения, что такая преднамеренность существовала, но не стоит придавать этому обстоятельству большого значения в истории славянского правописания, ибо количество рукописей, где нет подобной переправки значительно превосходит намеренно исправленные памятники. Часть рукописей вполне верно выдерживают первоначальное правописание, что говорит об определенных правилах, на которых писался оригинал. В иных влияние писца является от случайных моментов – таковы поправки и ошибки писца в рукописи Остромирова Евангелия. Как видно из представленного обзора, в древнейших рукописях правильности правописания больше и ошибок писца меньше, чем в позднейших. Это объясняется тем, что в древнейшие рукописи меньше подвергались переписке и, следовательно, было меньше случаев порчи исконного текста. Каждая новая переписка вносила в текст новые наслоения, поэтому в рукописях сложного (смешанного) правописания трудно представить специально задуманное наслоение. Соединение русского правописания с сербскими элементами отмечено Востоковым в уставном Четвероевангелии с толкованием Феофилакта Болгарского XV в. (№ 119). Рукопись составлена по старинному русскому переводу, отличающемуся от южнославянского. Сербизмы видны в употреблении местами е вместо ÿ, например е~ вместо еÿ или е", ωтроче вместо ωтроч", петка вместо пÿтка; употребление и вместо ы, например: би вместо бы. Редуцированные во многих случаях стоят там, где должны уже стоять гласные полного образования, например: бъдр, нъ, въпль, въврьзѣте. Достигательное наклонение, которое Востоков называл супином, везде заменено неопределенным наклонением (т.е. неопределенной формой глагола, инфинитивом). По сербскому же правилу в некоторых греческих словах вместо ѳ пишется т – антима, еустатиа232. 83 Подобный характер носит и полууставная Праздничная Минея 1539 г. (№ 274). Здесь русское правописание смешано с сербским и местами употреблен *. Среди рукописей русского правописания встречаются и такие, где присутствуют элементы малороссийского наречия. В рукописях Псалтыри XV в. (№ 334), в Прологе и Минее XVI в. (№ 324) эти элементы незначительны (употребление в вместо оу в предлогах), но в собрании графа Н.П. Румянцева имеются памятники с характерными малороссийскими чертами в правописании. Особо следует остановиться на уставном Луцком Евангелии XIV в. (№112). Правописание здесь русское, но, по замечанию Востокова, «в языке приметен переход из чистого словенского в малороссийский или русняцкий диалект, употребляемый на Волыни»233. Особенности этого диалекта выявляются по следующим признакам: употребление оу вместо въ, или в и обратно въ и в вместо оу, например: вълѣзоша сами оу корабл" и приидоша оу капернаумъ; оузъалъкатися; оускрѣшю; оуторая; оусемоу; оусѣхъ; аоурама (аврама); въча оу ц=ркви (оуча въ ц=ркви); въмрети, въбо, въже; въхо; коурика и влiты (оулиты). Оу употреблено даже вместо во в наречии скоузѣ (сквозѣ). В рукописи х стоит вместо ф: хрола и лавра (фрола и лавра). К другим особенностям волынского (русняцкого) диалекта следует отнести употребление жч вместо жд, например: ижченетъ (ижденетъ), оужчегъ (въжегъ), рожьчь~ (рождь~) и даже жт вместо жд в слове кожто (кождо). К предлогу с писец часто прибавляет и, например: истворилъ, да истворю, да исбоудеться, исвяжете, исьвязанъ234. Рукопись Церковного Устава XVII в. (№ 447) русского правописания имеет оттенки малороссийского диалекта, выражающиеся в употреблении ы вместо и и обратно, например: простыраете, митари235. Малороссийское правописание, которое Востоков именует еще как «югозападное русское» и «правописание южных русских писцов» встречается также 84 в рукописи Иоанна Лествичника XVI-XVII вв. (№ 203) и в полууставной Кормчей XVI в. (№ 235). Белорусское наречие, называемое Востоковым «польско-русским», представлено в собрании графа Н.П. Румянцева несколькими рукописями. Все эти памятники являются позднейшими по времени происхождения рукописями, поэтому не имеют особенной важности при изучении древнего правописания. Белорусское наречие в «Описании» присутствует в приписках к рукописям или в некоторых статьях сборников. Белорусское (польско-русское) наречие встречается в целой рукописи в следующих памятниках: выписки из Палинодии* Захария Копыстенского (№ 39), белорусские приписки: к полууставному Евангелию XVI в. (№ 136) и к уставному Евангелию 1609 г. (№ 144). В Евангелии 1609 г. правописание русское, с употреблением местами *, но с особенностями белорусского наречия. В конце многих слов стоит ъ вместо ь, например: есмъ, естъ, сутъ, скорбъ, кровъ, ц=ръ и обратно – ь вместо ъ, например: прiять вместо прiятъ, близь вместо близъ; местоимение сей написано как сой. На полях рукописи вынесены белорусские переводы церковно-славянских слов: юроде – глупче, ослабленъ – паралижем зараженъ; цѣлуйте – поздоровляйте; о немже благоволихъ – вкоторомся кохаю236. В «Беседах» Иоанна Златоуста по переводу Максима Грека XVI в. (№ 196) в некоторых местах вставлен другой перевод, отличающийся от текста рукописи белорусским наречием237. В «Беседах» Златоуста XVI в. (№ 197) оглавление и целые фрагменты написаны на белорусском наречии. В приписках и замечаниях к тексту встречаются пояснения церковно-славянских слов на белорусском наречии. Так напротив употребленного в тексте слова поваров поставлено – кухар, напротив трапезотворцов - кухмистрь238. «Палинодия» (греч., Παλινοδία, буквально – отречение, от πάιν обратно, против и οδέ – песнь, лирическое стихотворение), «Книга обороны», памфлет против Брестской унии 1596 г. Написана Захарием Копыстенским в 1621-22 гг. в Киеве в ответ на трактат униата Л. Кревзы «Оборона Унии». * 85 На белорусском наречии написаны некоторые статьи в сборниках XVI и XVII вв. (№ 372, 373, 376). В Житиях (№ 159), написанных по выражению Востокова «полууставом белорусского письма XVII века», до листа 169 преобладает «польско-русское наречие»239, остальная часть рукописи написана на церковно-славянском языке. Элементы белорусского («польско-русского») наречия встречаются в списках полууставной Кормчей XVI в. (№ 235) и в списке Кормчей 1700 г. (№ 239). На белорусском наречии написаны некоторые церковно-богослужебные книги: Псалтырь, полууставом, XVI в. (№ 335) в конце которой другими чернилами скорописью приписано: «книга глωгωлима" полско" псолтыре преложена срускоg на полскии нехаи по неи хвалить гcа»240. Пролог, скорописью «польско-русского почерка» XVI в. (№ 325), Поучения «польско-русским полууставом» и скорописью (№ 315). В творениях Иоанна Дамаскина, которые переведены большей частью с латинского языка, написанных полууставом «белорусского почерка» XVI в. (№ 193) текст перемешан со старославянским переводом. Здесь переводчик часто использует старославянские слова, поясняя их значение на полях рукописи на своем языке. Например, в тексте рукописи написано слово изωбретенна, на полях – вымышлена; в тексте влажнѣишi, на полях – мокротнѣиши241. Указывая на памятники, отличающиеся сложным правописанием, следует отметить оригинальное явление в Скорининском списке перевода Библии XVII в. (№ 19). В этой рукописи прослеживается намеренное изменение первоначального текста. Памятник списан с печатного издания 1517-1519 гг. Писец подражал даже особенной форме заглавных букв, помещенных в печатном издании, сохраняя все особенности, употребленные Скориной в заглавиях и заключениях каждой книги, например: «книги третiи моисеωвы зовемыи леуаить зуполне выложены на Рускыи "зыкь Богу в троици единому и пречистой матери его къ чти и людемь всѣмь къ науцѣ»242. Но в рукописи 86 нигде не упомянуто имени Скорины, а в двух местах, где оно, вероятно, находилось (в заключение книг Исхода и Второзакония), отрезан край листа, видимо для того, чтобы скрыть от православного читателя имя переводчикаиноверца. Перед книгой пророка Даниила писец поместил надпись, которую списал в Скорининской Библии, где она присутствует над гравированным изображением: «Данiилу седящему съ лвы принеc аввакум ωбѣд»243, хотя в самой рукописи этого изображения нет. Переписчик, помещая в рукопись особые заглавные буквы, изобретенные Скориной, употребляет при этом везде обыкновенный «волынский или польско-русский полуустав» XVII в., не сохраняя правописания Скорины. Это доказывается из следующего отрывка – предисловия к книге пророка Даниила: В печатной Скорининской Библии имеем: «Даниилъ мужъ жадностей, и пророкъ гдCень преславный ^ племеня Царей Iудиныхъ нароженый. Стогоже племеня и Спаситель нашъ Гдь Iccъ Хрcтъ на потомъ изволилъ воплотитися. А протожъ тое племя надыные соблюдаше. Подлугъ пророчества Патрiархи "кова глаголющего при смерти к° сыном своимъ». В рукописи: «Даниiлъ м*ж жадностей и прbркь г=нь прѣславный … (пропуск) … стогож племене и спаситель нашь г=ь i=с х=с на потом изволиль въплотитися. А протож тое племя6 над ины”и съблюдаǎше. Пωдлоугь прbрчcтва Патрiархи Iакова гл=ющаго при съм=рти къ с=нωм своим»244. Как видно, в рукописи правописание позднее болгарское, с употреблением * и оу, вместо у Скорины; ь в конце слов употреблено вместо ъ; ъ – вместо о. Писец использовал не только сокращения и титла, которых не было в подлиннике, но и употреблял такой старославянизм, как удвоение гласной в суффиксах глаголов. Такой архаизм, совершенно неуместный к XVI веку – времени написания рукописи, был внесен в текст, вероятно, от привычки писца, вошедшей в употребление от частого переписывания старинных книг. 87 Смесь сербского, болгарского и русского правописания отмечена в рукописи «Слов» Григория Богослова – полууставном памятнике XV в. (№ 86). Первые восемь «Слов» имеют сербский перевод и сербское правописание, перемешанное с болгарским и русским правописанием. Местами употребляются большие юсы. В последних шести «Словах» перевод болгарский, но не везде, а смешивающийся в двух местах с прежним сербским переводом. Так в 9 надгробном Слове святителю Василию Великому первая статья и толкование к ней – сербское, тоже и в 12 Слове «О святом Афанасии» первые девятнадцать статей с толкованиями имеют сербский перевод. Из этого можно сделать вывод, что писец пользовался двумя списками – сербским и болгарским, взаимно восполняя недостающие места. В комментарии к данной рукописи Востоков дает следующее пояснение: «По сличении с пергаменным XI века списком Публичной библиотеки открывается, что болгарский перевод 9-го, 10-го и 11-го слова есть тот самый, который помещен в оной древнейшей рукописи. Настоящий список в местах полнее пергаменного, представляет также некоторые противу оного разности в выражениях и даже архаизмы, коих нет в пергаменном. Правописание последних шести слов вообще русское»245. Соединение болгарского позднего правописания, представляющего собой странные изменения букв *, я, ß, а, ю, ѣ с сербским и русским элементом отмечается в полууставном Евангелии XVI в. (№ 133). Эту рукопись писец, видимо, списывал с такого источника, в котором * и я уже были смешаны. А так как он считал что буквы я и ß передают один звук и привык ß считать за «чистое» не йотированное а (например, добраа и т.д), то, соответственно, полагал, что можно и я заменять также азом. В итоге получалось, что писец смешивал аз с малым юсом, а малый юс с большим юсом, совпадавшим с ю. Поэтому в рукописи по аналогии встречаются написания: десн*а ланит* (вместо десн*ю), обрати ем* и др*г*а (вместо др*г*ю).246 Таким же образом иногда писец ставит * вместо ß: *вѣ (вместо ßвѣ); что *мы или что пiемъ (вместо ßмы)247. В данной рукописи ѣ 88 употребляется не только вместо я, как и в других южных рукописях (например: чѣсъ – чясъ, чѣш* – чяш*), но даже вместо * или ю: глаголѣще (вместо глагол*ще), люблѣ (вместо любл*), ошѣ*а (вместо ошююю или ошю**).248 Такое, сильно искажающее язык, правописание могло утвердиться лишь постепенно, от ошибок переписчиков памятника. Первый писец, видимо, в слове ошю** букву ю заменил *, другой – поставил я вместо * и написал ошя*я, а третий еще более исказил слово, изменив я на ѣ и на а – в итоге получилось ошѣ*а. Кроме того, по некоторым местам рукописи можно понять, что она была списана с сербского оригинала, например, влъны валѣваах*ся (вместо въливаах*ся); встречаются также следы русизмов, например: покива*ще головами (вместо главами)249. Болгарское позднее правописание смешано с белорусским наречием в полууставной Кормчей начала XVI в. (№ 232). Здесь наблюдается употребление * вместо ÿ, ѣ вместо ". Одновременно присутствуют элементы белорусского наречия – употребление о после шипящих ч, ш и ж: чотыре, нашого, жона и т.д.250 Писец часто ставит е вместо ѣ. На основании этого Востоков делает вывод, что «вся рукопись, по-видимому, писана в Польше или Чермной Руси»251. Те же признаки находим и в полууставной Кормчей XVI в. (№ 233), которая отличается русским правописанием с примесью болгарского позднего правописания и белорусского наречия. Здесь часто меняется * на ÿ и обратно, встречается употребление ь вместо ъ. К белорусскому наречию относится употребление о вместо ъ и ь там, где в русском языке еры сохраняется, например: сомрътiю (вместо съмрьтiю), вокусити (вместо въкусити) восе (вместо вьсе)252. По правописанию с вышеописанными Кормчими сходна полууставная Кормчая XVI в. (№ 234). 89 Описанное смешение правописания происходит от частой и неоднократной переписи текста. Но в рукописях встречается еще и иной вид смешения различных типов правописания, по статьям, который происходит своего рода случайно, по произволу писца, составляющему тот или иной сборник. Т.к. писец для этого использует разные тексты, часто несовпадающие хронологически и по месту своего происхождения, то и последующий список такого сборника будет разнохарактерен. Подобные случаи уже описывались выше в «Словах» Иоанна Златоуста (№ 196, 197), и рукописи творений Иоанна Лествичника (№ 200). Аналогичным образом составлен текст «Слов» Григория Богослова (№ 86), уже рассмотренный выше, где писец пользовался одновременно сербским и болгарским переводом одного произведения. Некоторые отличия в правописании и всего облика рукописи иногда зависят от самого писца. Так переписчик нередко старается искусственно придать рукописи признаки древности, хочет отличиться оригинальностью или же по неведению неправильно употребляет буквы и знаки. Так, например, писец Стоглава (№ 425) вставил в русский текст болгаризмы, что совершенно противоречило правописанию подлинника. В связи с этим приведем еще несколько случаев, где лингвистические особенности рукописи обусловлены почти исключительно личными чертами и характером писца, а не общими закономерностями языковой среды его окружавшей. В Луцком Евангелии XIV в. (№ 112) писец пишет лишнее о в конце строки для наполнения текста. Такое правило применяется после гласных е, о и, аналогичным образом, после согласных пишется ъ в конце строки: о=ця вашеого, ~о-моу, боо-гоу, по ~диноо-му, не вхоо-дяи; пъ-лодъ, къ-ласы и т.д. – хотя в других древних рукописях сочетания типа -пл, -кл никогда ъ не разделяются253. В Евангелии XIV в. (№ 113) писец аналогично ставит ъ для наполнения строки – поусъ-тыни, съ-лово254. 90 В Церковном Уставе 1522 г. (№ 446) писец часто вместо и ставит ϋ не только в заимствованных словах, но и вообще везде на месте и. В Летописце XVI в. (№ 255) употреблено необычное сокращение Ü вместо сочетания къ с, например: Üобѣ, Üидору (къ себѣ, къ сидору)255. Писец «Грамматики и философии» Иоанна Дамаскина (по переводу Иоанна Экзарха Болгарского) XVI-XVII вв. (№ 191) почти везде заменяет букву о надстрочной точкой, при этом правильно сохраняя употребление ω. Например, в перечислении частей речи: «им". с·л·в часть. загатка. пр·звище. присл·вие. случение. слатка»; еще: «г=дь б=гъ сωздал ч=лвка п·среди дв·ю жив·тну анг=глъ и ск·та. нижши анг=глъ гнѣвомъ и пл·тiю а вышьшь ск·та сл·в·мъ и смысл·мъ»256. Даже статьи, списанные с печатных книг, переделывались иногда писцами не буква в букву, а по собственному почину. Например, в «Словах» Ефрема Сирина XVIII в. (№ 148), списанных с печатного издания 1650 г., писец, по-видимому, желая придать рукописи древний вид, во многих местах у заменил на *, несмотря на то, что * нет в печатных изданиях того времени. Произволом писца следует назвать и употребление знака ‰ почти над всеми а. Для примера приведем заглавие самой рукописи: «кн га‰ с=тго Ефрема г=лема‰я Греческимъ "зыкомъ па‰ра‰нисисъ, пр тча, утѣш ние, моленiе, поченiе, на‰каза‰нiя ра‰злична‰, пол зна‰»257. В статьях Константина Острожского, также списанных с печатной книги XVII в. (№ 295), встречается большое число ударений почти над каждым слогом, а при двух подряд согласных употребляется «ерик» для их разделения. Подобное, конечно, не встречается ни в печатном издании, ни в других списках. 91 § 13. Состояние археографии в период от «Описания» А.Х. Востокова до появления «Описания» А.В. Горского и К.И. Невоструева Вопреки ожиданию, со времени после выхода в печать труда Востокова и до появления первых томов «Описания» А.В. Горского и К.И. Невоструева, в отношении к археографическому описанию рукописных собраний было сделано немного. Не было предпринято ни одного значительного шага по цельному описанию рукописей. Здесь следует отметить лишь труд П.М. Строева о рукописях славянских и российских, принадлежавших почетному гражданину И.Н. Царскому, изданный в 1848 году258. Здесь даны характеристики памятников, но только их самих, а не вставок и приписок, да и то, только тогда, когда это не требовало особых пояснений и исследований. Например, Прологи описаны по такой схеме: «№ 317. Пролог, с сентября по март, на пергамине, устав разных почерков исх. XIV века, в лист, 207 листов (начало утрачено); № 319. Пролог, с сентября до начала генваря (остальное утратилось), на пергамине, полууст. исх. XVI века, в лист, 82 листов; № 322. Пролог, сентябрьская половина, полууст. XVI века, в лист, 375 листов»259. Очевидно, что историку языка невозможно пользоваться такими краткими характеристиками списков Прологов. Невозможно понять, какой редакции подлинника следовал переводчик памятника, древнейшей или позднейшей, есть ли в этих рукописях статьи, которых нет в древнем греческом подлиннике, ничего не сказано даже о правописании памятника. Автор умышленно воздерживается от подробного исследования описываемых им рукописей. Во введении к своему труду он откровенно пишет: «Я держался правил самых строгих: в каталогах рукописей выписки, особенно длинные, не могут иметь места; заметки филологические и грамматические, без связи и доказательств малополезны; сравнение между собою книг огромных (Хронографов, Прологов и проч.) выйдет только поверхностное; все подобные предметы, в полном их развитии, принадлежат к области ученых трактатов и монографий. Распространяться в исчислении рукописей примечательных, и 92 выхвалять их было бы слишком бесполезно: составленный мною каталог поступает в руки ученых и археологов, они сами могут оценить важное и замечательное»260. Совершенно новую веху в области археографического описания рукописных собраний открыло фундаментальное описание Синодального собрания, предпринятое А.В. Горским и К.И. Невоструевым. § 14. Выводы Из представленного выше обзора можно сделать следующие выводы. «Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума» стало первым подобным трудом в отечественной филологической науке, обогащенным многочисленными выписками из рукописей, в которых были воспроизведены в точности все древние формы языка, особенности правописания, словосокращения, титлы и ошибки писцов. Ни одна рукопись не упущена из вида, многие из них особо отмечены, как наиболее важные по содержанию или данным языка. Памятники, переведенные с греческого языка, были описателем сличены с подлинником, основные выводы подобных сличений внесены в само описание. Все выписки сделаны Востоковым с буквальной точностью. Подобная точность крайне важна для историка языка при сопоставлении данных различных славянских языков и диалектов русского языка, здесь прослеживаются пути преобразования и развития всех форм языка. При этом следует отметить сжатость изложения: автором напрасно не написана ни одна строчка, даже ссылки и указания на подлинники сделаны по возможности кратко, но со свойственной Востокову четкостью и исчерпывающим преподнесением материала. Фактором лингвистической критики языка и текста рукописей у Востокова выступает система правописания. На основании выделенных отличий в правописании памятники кирилловского письма у Востокова распадаются на четыре главных отдела: старославянский (древний болгарский), болгарский (поздний), сербский и русский. В определении этих главных 93 признаков состоит сущность всей системы Востокова. Каждый тип правописания исследуется автором тщательно и всегда по источнику. Много внимания уделяется смешению различных типов правописания. На материалах своего обширного труда Востоков показывает, как нужно грамотно обращаться с рукописью и ее материалом, как необходимо с максимальной пользой анализировать памятник. Главным открытием Востокова стало то, что он показал со всей убедительностью, что археография имеет двойное значение. С одной стороны, при лингвистическом анализе воссоздается история текста памятника по его различным спискам, с другой – на материале рукописи проявляется история самого языка. Отечественная филология обязана Востокову поднятием уровня требований в описании рукописей целыми собраниями, а не исследованием отдельных памятников или групп памятников, как это было до него. Наука обязана Востокову началом лингвистических исследований при описании рукописей и рукописных собраний. Конечно, с позиции современной науки, система Востокова несовершенна, некоторые вопросы Востоков упустил или неправильно истолковал. Например, в своих научных изысканиях, он еще не понимал настоящего этимологического происхождения обеих редуцированных гласных, останавливаясь лишь на их позднейшем фонетическом значении. Там, где были видны следы второго южнославянского влияния, Востоков видит только обычное подражание писца чужим нормам, не раскрывая при этом всей глубины процесса реставрации старославянских форм в исследуемых рукописях. В «Описании» Востокова раскрываются, в основном, пути, восстанавливающие историю текста того или иного памятника, а история языка раскрывается в меньшей степени. Но эти недостатки никак не умаляют всех достоинств исследования Востокова, даже несмотря на то, что П.М. Строев не посчитал нужным воспользоваться результатами описания рукописей Румянцевского музя в своей работе над рукописным собранием И.Н. Царского. Именно труд Востокова дал 94 мощный толчок в развитии отечественной археографии. Следствием этого стало появление всего через несколько лет первого тома «Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева. 95 Глава II. «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева § 1. Общие сведения о Московской Синодальной библиотеке Среди библиотек и частных собраний, в которых в XIX веке находились рукописные памятники славяно-русской книжности и литературы, Московская Синодальная библиотека занимала первенствующее положение. Начало этого крупнейшего книгохранилища было положено еще Московскими митрополитами. Новгород, Псков, многие монастыри, без сомнения, внесли в фонды библиотеки множество рукописей. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что, когда Великий князь Василий IV показал Максиму Греку, прибывшему в Москву в 1518 году, митрополичье собрание, тот воскликнул: «Государь! Вся Греция не имеет ныне такого богатства, ни Италия, где латинский фанатизм обратил в пепел многие творения наших богословов, спасенные моими единоземцами от варваров магометовых»261. Максим сделал (недошедшую до нас) опись непереведенным сочинениям и вручил ее Великому князю. При Патриархе Иоасафе I (1634-1641) в библиотеку было передано большое количество рукописей из Кирилло-Белозерского и Троице-Сергиева монастырей, в том числе Прологи и Четьи Минеи. В 1652 году со вступлением на Патриаршество Никона, к библиотеке присоединяется большое собрание рукописей и книг, составленное им еще в Новгороде. Основная часть древних пергаменных рукописей Патриаршей библиотеки идет из этого собрания, в которое они попали большей частью из новгородских и псковских монастырей. После того как Никон начал исправление богослужебных книг, по его указу келарь Троице-Сергиева монастыря Арсений Суханов был отправлен на Афон для покупки древних греческих книг, который приобрел около 200 рукописей, вошедших впоследствии в Патриаршую ризницу. В XVII веке Патриаршая библиотека пополняется также и покупкой книг. Таким путем попали в нее рукописи и печатные памятники, оставшиеся после Патриарха Иоакима, митрополита 96 Сарского и Подонского Павла, Епифания Славинецкого, патриаршего казначея Тихона Макарьевского. Патриаршее собрание обогатилось книгами и рукописями Сильвестра Медведева, библиотекой переводчика с греческого языка монаха Евфимия, обширной библиотекой, оставшейся после святителя Димитрия Ростовского, оригинальными сочинениями и переводами русских духовных писателей XVII – первой четверти XVIII века. О достоинствах Патриаршей библиотеки восторженно свидетельствует митрополит Газский Паисий Лигарид, называя книгохранилище «вертоградомъ, заключеннымъ отъ алкающихъ, источникомъ, запечатлѣннымъ отъ жаждущихъ»262. С образованием в 1721 году Святейшего Синода Московская Патриаршая библиотека была переименована в Синодальную. А Указом императора Петра Первого от 16 февраля 1722 года было определено: «из всех епархий и монастырей, где о чем курьезные, то есть древних лет рукописанные на хартиях и на бумаге церковные и гражданские летописцы, степенные, хронографы и прочие сим подобные, что где таковых обретается, взять в Москву в Синод, и для известия оные списать, и те списки оставить в библиотеке, а подлинные разослать в те ж места, откуда взяты будут, по-прежнему»263. Таким образом, многие рукописи, присланные по этому указу в Синод, вошли в состав Синодальной библиотеки. Богатый вклад в библиотеку был внесен при Екатерине II. По повелению императрицы в библиотеку из Московской Синодальной типографии было передано 534 рукописи, из которых «иныя относятся къ древности, а другия къ рѣдкости». В то же время были изъяты все печатные книги, в результате чего, в Синодальной библиотеке остались одни рукописи264. По каталогу, составленному в 1823 году, в Московской Синодальной библиотеке значилось: 1) Рукописей греческих – 467, из них на пергамене 242 и на бомбицине 21. Рукописей славяно-русских – 956, из них 96 пергаменных и 20 на бомбицине; 2) Жалованных и послушных грамот и различных выписок – 70; 97 3) Грамот настольных, разрешительных, жалованных и разных писем – 110. Затем в библиотеку в 1834 году поступил Изборник 1073 года, обнаруженный в 1817 году П. Строевым и К. Калайдовичем в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре, позже поступило еще несколько памятников. Важнейшими рукописями Московской Синодальной библиотеки в середине XIX века являлись: XI века: Изборник Святослава 1073 года; XII века: Четвероевангелие 1144 года, Синаксарь 1152 года, Служебник Варлаама Хутынского (до 1193 года), Устав церковный и монастырский (до 1200 года); «Слово о правой вере» Иоанна Дамаскина в переводе Иоанна Экзарха Болгарского, Поучение Константина. Пресвитера Болгарского, «Учения» Кирилла Александрийского, Патерик Синайский, Месячная Минея (в десяти книгах), Стихирарь (два экземпляра), Кондакарь, Триодь постная. XIII века: Книга Апостольских посланий 1220 года, Трефологий 1252 года, «Шестоднев» Иоанна Эхзарха Болгарского 1280 года, Кормчая 1296 года, Псалтырь и «Слова» Никона Черногорца 1296 года; Устав церковный, «Антониевский» служебник. XIV века: Книга Апостольских чтений и книга Евангельских чтений 1307 года, Триодь Цветная (до 1311 года), Книга Апостольских чтений (до 1312 года), Ирмологий 1344 года, Сборник и Летопись Манассии 1345 года, Сборник 1348 года, 4 книги Евангельских чтений 1354, 1355, 1357, 1358 годов, Параклит 1369 года, Пандект Антиоха 1381 года, Четвероевангелие 1383 года, Хронограф Георгия Амартола и Параклит 1386 года, Служебник митрополита Киприана (после 1389 года), Служебник преподобного Сергия Радонежского (до 1392 года), Устав церковный 1398 года, Пролог и Служебник 1400 года; Два «Слова» Григория Богослова, Житие Панкратия, «Лествица» Иоанна Синайского, Устав Церковный и несколько Служебников, Требников, Прологов. XV века: Сборник 1403 года, Книга Евангельских Чтений 1409 года, «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского 1411 года, Толкование на книгу Иова 98 1412 года, Минея месячная (март, апрель) 1413 года, Требник 1423 года, Пролог 1425 года, Минея месячная (ноябрь декабрь) 1425 года, Трефологий около 1426 года, «Беседы» Иоанна Златоуста 1426 года, Октоих 1436 года, Устав церковный 1438 года, Трефологий 1446 года, Житие Григория Омирита 1452 года, Канонник 1457 года, Сборник Житий 1459 года, Палея 1477 года, Требник 1481 года, Пролог 1493 года, Геннадиевская Библия и Сборник поучений Иоанна Златоуста 1499 года, Толкование на Евангелия от Матфея и Марка 1500 года. XVI века рукописей, с указанием года написания – 23; XVII века – 40. Из краткого очерка истории библиотеки и обзора основных ее сокровищ видно, что столь обширное рукописное собрание нуждалось в систематизации и классификации. Попытки каким-либо образом сгруппировать памятники Патриаршей (Синодальной) библиотеки периодически предпринимались в течение нескольких столетий. Первая по времени опись книг и рукописей, вошедших впоследствии в состав Синодальной библиотеки, относится к 1630 году. Это – опись книг Патриарха Филарета. В ней значится 355 печатных и письменных книг. Рукописи описаны таким образом: «Книга Иванъ Дамаскинъ, въ десть. Книга Житiе пречистыя Богородицы, въ ней же Зерцало и Лѣтописецъ, въ полдесть. Книга Потребникъ въ полдесть, старо, писанъ на харатьѣ. Книга Правила святыхъ Апостолъ и святыхъ отецъ, въ десть, Iева патрiарха. И139 Декабря въ 31 день по указу государя патрiарха та книга отдана на списокъ архiепископу Iосифу Суздальскому и Торузскому; взята у государя партрiарха»265. Затем в 1631 и 1675 гг. составлялись описи отдельных книжных собраний, присоединенных к Патриаршей библиотеке. 99 В 1718 году составлена роспись книгам и рукописям, находившимся в Патриаршей ризнице, озаглавленная: «Каталогъ или роспись книгамъ по имяномъ разных языковъ по алөавиту». В этот каталог было внесено 799 книг и рукописей. Рукописи занесены в каталог следующим образом: «7. Апостолъ с толкованiемъ, Словенской, письменной, харатейной, в десть; в конце писано 6728 году, августа, того 497 лѣтъ. 329. Служебникъ харатейной, писмо Киприяна митрополита, в четверть, 6914 лѣта подписана у задней доски, и того 311 лѣтъ. 393. Служебникъ Словенской, писаной уставомъ, харатейной, Иоанна Новгородскаго чюдотворца, писанъ 6694 лѣта, i того 531 лѣто»266. В археографическом отношении представленные примеры далеки от совершенства. Развитие филологии в XIX веке требовало более серьезного подхода для изучения весьма ценного рукописного материала, хранившегося в Синодальной библиотеке. Между тем, материал этот оставался научно невостребованным: за неимением полноценного указателя или каталога им почти невозможно было пользоваться, хотя нужда в употреблении всего этого богатства для ученых исследователей, несомненно, чувствовалась давно. § 2. Предшественники А.В. Горского и К.И. Невоструева в деле описания рукописей Московской Синодальной библиотеки Одним из первых, кто обратился к рукописям Синодальной библиотеки с целью их всеобъемлющего научного описания, стал К.Ф. Калайдович. Он пользовался фондами библиотеки с 1813 года для своих ученых занятий. В декабре 1816 года Калайдович обращается к графу Н.П. Румянцеву со следующим письмом: «Весьма важным нахожу для нашей древней словесности и истории описание рукописей Московской библиотеки Синодальной и Патриаршей. Сие описание откроет новый свет в древней нашей литературе, покажет беспрерывный ряд памятников славянских с самого IX века (это есть найденный мною перевод Иоанна екзарха Болгарского книги Иоанна 100 Дамаскина «Небеса») до XVIII. Греческие рукописи описаны уже Скиадою и проф. Матеем; неужели нашим отечественным памятникам суждено скрываться так долго в прахе»267. Это предложение было воспринято графом Румянцевым с сочувствием. Однако спустя лишь семь лет, в конце 1824 года, Калайдовичу, по ходатайству Канцлера, было дано разрешение приступить к описанию рукописей. Об этом говорит письмо графа Румянцева Востокову: «Г. оберпрокурор св. Синода уведомляет меня, что Синод, снисходя на мое прошение, велел допустить г. Калайдовича составить в Москве ученый каталог всем рукописям патриаршей Синодальной библиотеки»268. В январе 1825 года Калайдович приступил к работе, к концу марта описал 46 рукописей, к началу мая – еще 12. Но целая цепочка непредвиденных и даже трагических событий помешала завершить начатое предприятие. Сначала в библиотеке сменился ризничий. 4 мая 1825 года Калайдович писал Канцлеру: «Мой труд идет теперь не так удачно по причине сдачи сокровищ патриарших от прежнего ризничего к новому»269. Затем в июле того же года тяжело заболел сам Калайдович270, а в январе 1826 года скончался граф Н.П. Румянцев. В результате труд Калайдовича был остановлен. Автор успел описать только 101 рукопись. Часть этого незавершенного труда предполагалось опубликовать в 1845 году в особом издании князя М.А. Оболенского под названием «Архив разнородных и преимущественно исторических сведений», однако книга так и не вышла в свет. Примечательно, что этот труд Калайдовича следует признать более удовлетворительным, чем предпринятое им в тоже время описание рукописей графа Ф.А. Толстого. В описании Синодального собрания Калайдовичем внимательнее представлено содержание каждой рукописи, палеографические сведения, выписаны важнейшие приписки, снабженные хронологическими и историческими примечаниями, однако нет ни подробных лингвистических исследований, ни сличений, ни выписок. 101 Для наглядности представляем описание двух рукописей из неопубликованного труда Калайдовича, напечатанных А.Ф. Бычковым в приложении к отчету о первом присуждении Ломоносовской премии: «№ 1. Рукопись на бумаге, полууставная, подходящая к скорописи (за исключением 1-й статьи), XVII века, на 59 листах. В ней содержится: 1) Азбука Фряская (т.е. по иностранным образцам) Словенского языка. Вмещает фигурные изображения заглавных букв; некоторые, кажется, оттиснуты с гравированных на дереве. Начальный лист украшен изображением короны, государственного герба и другими фигурами. 2) л. 15. Историкъ рекше лѣтописецъ святыя алфы толковыя на пять сотъ на тридесять на два лѣта. Под сим заглавием содержится круг великий миротворный, или Пасхалия, составленная в 7048 (1540) году повелением Всероссийского Митрополита Иоасафа в Новгороде тамошнего Софийского собора, церкви Св. мучеников Гурия, Самона и Авива, священником Агафоном, с присоединением пасхальных сочинений Геннадия Архиепископа Новгородского и Игумена Волоцкого Иосифа. Начало: Всесвятыя Живоначальныя единосущныя и нераздѣлимыя Троицы… Конец: а въ нощи и во дни к=д часы. 3) л. 53. Орфографические отрывки. 4) л. тот же. Написанiя языкомъ Словенскимъ о буквѣ и о словесхъ ея разсужденiе и свидѣтелство – содержат правила Словенской орфографии. Начало: Вопросы учителя, отвѣты ученичи. Вопросъ; буква что есть; Конец: въ Греческихъ писменехъ өита отъ ферта разликоваетъ. 5) л. 58. Толкованиiе имяномъ всѣмъ святымъ всего года. Безъ конца. Статьи 2, 3, 4 и 5 написаны одним полууставным почерком, подходящим к скорописи. На 1 белом л. написано: Videtur seculi 17. За сим рукою Кн. Щербатова: «Господинъ Матей солгалъ; писано въ 7048 или 1540 году, какъ изъ страницы 1 видѣть можно». Кн. Щербатов трижды ошибся: год 1540 показан не на 1 102 странице; сие лето означает время сочинения, а не письма; не Матей, а Скиада сделал Латинскую приписку. № 16. Апостол (Деян. и Послан.); полууставная рукопись на бумаге XVI века, на 394 листах. В бумаге бычачья голова. В начале положено: 1) Въ дѣянихъ Апостольскихъ произвольники: превратится – преложится; пожывемъ – пребываемъ; потом: въ соборныхъ посланiихъ произвольникы же: просто – обильно и проч. т.е. так или иначе можно читать. 2) л. 3. Евсевiа Архiепископа Памфилiйскаго предисловiе о первомъ словѣ что есть субботѣ имущи путь. 3) л. 6. Посланiе Архiепископа Евсевiя Памфилiйскаго къ Аөанасiю Архiепископу Александрiйскому по отъ любвѣ понужденъ отъ него разчинити посланiа чтенiемъ и стиховно размѣрити и главам надписана. 4) л. 8. Оглавление. 5) л. 9. И симъ толковникомъ имена имъ знати, который преподобный или святитель или развративы и тѣхъ написати всѣхъ поразно. А толковниковъ Апостолу к=в. Дидимъ, Христомъ (чит. Хрисостомъ), Оригенъ, Севиръ, Исихiй, Аполинарiй, Кирилъ, Максимъ, Өеодоритъ, Василiе, Евсевiе Патрьскый, Малонъ, Өилонъ, Ефремъ, Аөанасiе, Доименъ, Икименiе, Сверiанъ, Өеодоръ, Iоанъ Домаскинъ, Исидоръ Пил*сiйскый, Генадiе. 6) л. тот же. Первое слово Павла Апостола книгам предъчитаемымъ: любовну ученiю и тъщанiю. См. № 7. Это предисл. м.б. Златоуста. 7) л. 22. Предисловiе Ифөалiа дiакона дѣянiемь святыхъ Апостолъ. 8) л. 27. Святаго Апостола Петра и Павла и инѣхъ всѣхъ в=ı те святый Епифанiе Кипрьскый Епископъ нѣкоимъ откровенiемъ списа и изъясни, гдѣ кыйждо Апостолъ проповѣдашя I=ν Х=а и свята ихъ тѣлеса въ коихъ мѣстохъ сконъчашася и лежÿть. 103 9) л. 34. Иже въ святыхъ Дороөса Епископа Тирска м*жа древняго и богоносна и мученика бывша въ время Ликiанѣ и Константинъ царiй изъбранiе святыхъ седмьдесятъ Апостолъ. 10) л. 49. О чюдесѣхъ т.е. Апостол в 12 статьях. 11) л. 51. Надписанiе главъ дѣянiй Апостольскыихъ. – Оглавление. 12) л. 58. Iунiа въ к=ө мученiе святыхъ Апостолъ Петра и Павла. 13) л. 62. Апостолъ росписанъ на статiи. Еже статiа червлена симъ образомъ (киноварный кружок в нем: и письмо) въ ней червлено и то чести себѣ въ келiи розмѣрено на д= недѣли на всю з= днiй а еже статiа чернильна симъ образомъ (черный кружок, в нем: и письмо въ ней чернильно) и то чести себѣ въ келiи размѣрено на и= недѣль а еже червленъ симъ образомъ и то чести размѣрено на д= же недѣли себѣ въ келiи послѣ правила по е= статей на недѣлю. 14) л. 63. Сказанiе дѣянiй Апостольскiихъ списана Лукою Евангелистомъ по лѣтѣхъ мнозѣхъ страсти Господня. Последняя статья: сказанiе иже къ Филипписiомъ посланiю стго Апостола Павла. Самого же послания нет»271. На столь богатом рукописном материале автор описания лишь перечислил по источнику названия статей, указал тип почерка, состав бумаги и датировку памятника. Лингвистические данные о рукописи не сообщаются. Ничего не говорится о характере правописания, о наличии и месте в рукописи юсов, о зияниях и других приметах второго южнославянского влияния, никак не разбираются формы языка, нет данных о родине рукописи. Следующим после Калайдовича рукописи Синодальной библиотеки изучал И.М. Снегирев. В своем обширном труде «Памятники Московской древности» (1842-1845)272, он обстоятельно изложил историю Патриаршей библиотеки и описал наиболее важные славянские рукописи. Это своеобразное обозрение древнейших и ценнейших рукописей библиотеки не имело 104 собственно археографических целей, оно знакомит читателя с сокровищами библиотеки. Вот примеры описания нескольких рукописей: «Псалтырь съ поканьны и съ молитвами, 1296 года, повелением княгини Марины писцем Захарием, писанная на пергамине, в малый лист, превосходным уставом, с фигурными заставками, под № 285. Скиада относит ее к Х веку»; «Апостол, писанный уставом на пергамине в два столбца, в 4, под № 19 лета 6815 (1307) замечателен следующею припискою, на втором столбце последней страницы, где есть сходные места с текстом Игоревой песни: Въ лэт ѕtе‹. а индик лэт е77 а пас7 законьнои. лэт ка7. лунномu круг. а. иi.7 въ чтврьтомъ червьчи. а солнцю. д. го перъста. лэтъ ѕ7. iе. а пас7 бzше кр7сь въ кѕ. Мрта. а нбснои лун. лэт f7i мца Авгuс. въ к№ днь на памzт стыz Васи7сы‚ въ кв7 дн7ь лун7 написахъ прок7 стму Пантелэимону. Сии же Ап7слъ Изосимъ Игуменъ сего же монастырz. Сего же лэт7 быс7 бои на Руськои земли. Михаилъ съ Юрьiемъ w Кнzженьiе Новгородское. При сихъ Кнzзехъ сэzшестсz и ростzше uсобицами‚ гынzше жизнь наша въ Кнzзехъ, которы и вэщи скоростишасz члвк7м. А pм\ъ В. В. НК. ВВ. ДД. ВВ. ъ. рекше. Двд\ъ. органъ. мысль. истина. Млв. Кга. Потомъ е. з. з. ззз. (в) море9 пzть. земель. двэ тмэ море мудрыи разумеетъ». «Прологъ сътворенъ Иωанномъ прозвутеръмъ, Ексархомъ Болгаръскомъ, иже iесть и прѣложилъ книгы сия. Сию харатейную рукопись, в лист, под № 107, К. Калайдович относит к IX веку, но другие к XI. Г. Востоков относит список сего манускрипта, содержащего в себе перевод книги С. Иоанна Дамаскина, к XI или XIII веку. На другой рукописи Шестодневъ, сочиненной Ексархом Болгарским, означен 1263 год»273. 105 В 1847 году был предпринят другой труд по описанию славянских рукописей Синодальной библиотеки – исследование известного библиографа и собирателя древних памятников В.М. Ундольского. Работа над рукописями началась в 1847 году, материалы описания должны были выходить в свет по частям в Чтениях Московского общества истории и древностей Российских. В течение года было подготовлено к изданию описание 110 рукописей, но последовавшее в октябре 1848 года прекращение выхода в свет Чтений остановило деятельность Ундольского. Его незавершенный труд был издан лишь спустя 20 лет в 1867 году274, когда уже были выпущены в свет тома «Описания» Горского и Невоструева. Исследование Ундольского важно тем, что в нем прослеживается стремление автора систематически располагать рукописи по содержанию, снабжая их библиографическими указаниями. Автор располагал рукописи по своей системе, нумеруя их также по-своему, отмечая номера по описи 1823 года в скобках. В опубликованных материалах выделяются рукописи по трем разделам богословских книг. Раздел I. Священное Писание: № 1-53; раздел II. Толкователи Священного Писания (по порядку книг Библии): № 54-107; раздел III. Каноническое право: № 108-110… (не окончено). В исследовании Ундольского помимо библиографических указаний к описываемым рукописям встречаются указания на греческий подлинник и выписки. Однако подобные замечания встречаются лишь местами, словно описатель постепенно приходил к мысли о необходимости полнее характеризовать рукопись. Всего Ундольский успел описать 3 рукописных Библии, 16 книг Ветхого Завета, 43 книги Нового Завета (24 Евангелия и 10 Апостолов), 23 рукописи толкователей Ветхого Завета, 31 рукопись толкований на Новый Завет и 3 Кормчих. Ниже приводятся примеры нескольких рукописей Синодального собрания, описанных Ундольским: «№ 45 (722). Апостол апракос, пис. плохим уставом, в 1307 г., на 190 пергаменных листах, в четверку. Апостолы апракос, т.е. по порядку церковных чтений, встречаются в рукописях гораздо реже обыкновенных, несправедливо 106 называемых иногда Апостолами Тетр, в сходственность Евангелию. См. об этом Москвит. 1846 г. № 3., стр. 151. Опис. рук. Рум. муз. стр. 12. Руднева рас. О ересях. М., 1838, 8, прим. 33. На посл. листе, в первом столпце: «Е. З. З. З. З. З. (в) море – пять земель, двѣ тмѣ, море – мыдрыи разумѣеть». Весь другой столбец занят след. приписью: «Въ лѣт. 6815 (1307), а индик. лѣт. 5. а Пас. Законьной лѣто 21, лунному круг. а. 18, въ четвьрьтомъ червьчи, а солнцю 4-гоперъста лѣт. 6-е, а Пас. бяше Крьс. въ. (чило вымарено) марта, а небесной лун. Лѣт. 19 мѣсяца авгус. въ 21 день, на память святыя Вассы, въ 22 день лун. написахъ прок. Святому Пантелѣимону. Сии же Апостолъ книгы вда святому Пантелеимону Изосимъ игуменъ сего же манастыря. Сего же лѣт. быс бои Руськои земли, Михаилъ съ Юрьемь княженье Новгородьское. При сихъ князехъ сѣяшется и ростяше усобицами, гыняне жизнь наша въ князѣхъ которы и вѣщи скоротишася человѣкомъ. А Пс. мъ В. В. Н. К. К. К. Д. Д. В. В. ъ, рекше Давидъ, органъ, мысль, истина… (отрезано). Эта приписка, как заметил К.Ф. Калайдович, имеет сходство с местом «Слова о Полку Игоревъ» (см. Труды Общ. Ист. и Древн. Росс. Ч. 2, М., 1824, стр. 41, слич. Снегирева, Пам. Моск. Древн. Стр. 185.)»275. «№ 49 (16). Апостол, полууст. XVI века, на 394 л. в лист. Начинается: «Въ Дѣянихъ апостольскыхъ произвольники превратится – преложится», – далее: «Въ соборныхъ посланiихъ произвольникы же: просто – обильно» и т.д. Подобные варианты из Требника можно видеть в Опис. Рук. Рум. Муз. стр. 3. л. 9. «И симъ толковникомъ имена имъ знати, который преподобный или святитель или развративы и тѣхъ написати всѣхъ поразно. А толковниковъ Апостолу 22. Дидимъ, Хри(со)стомъ, Оригенъ, Севиръ, Исихiй, Аполинарiй, Кирилъ, Максимъ, Өеодоритъ, Василiе, Евсевiе Патрьскый, Малонъ, Өилонъ, Ефремъ, Аөанасiе, Доименъ, Икименiе, Сверiанъ, Өеодоръ, Iоанъ Домаскинъ, Исидоръ Пилусiйскый, Генадiе». Л. 62. Апостолъ росписанъ на статiи. Еже статiа червлена симъ образомъ (киноварный кружок в нем: и 107 письмо въ ней червлено), и то чести себѣ въ келiи розмѣрено, на 4 недѣли на всю 7 днiй. А еже статiа чернильна симъ образомъ (черный кружок, в нем: и письмо въ ней чернильно), и то чести себѣ въ келiи размѣрено на 8 недѣль. А еже червленъ, симъ образомъ, и то чести размѣрено на 4 же недѣли себѣ въ келiи послѣ правила по 5 статей на недѣлю». Едва ли не единственный экземпляр, в котором чтения Апостольские распределены для монашеского келейного чтения. Оканчив. сказанием к Филиписиом посланию св. ап. Павла; а самого послания нет»276. В 1855 году появилось исследование Ф.И. Буслаева «Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских, собранные из XV-ти рукописей Московской Синодальной библиотеки»277. Автором подробно описано 11 памятников: Изборник Святослава 1073 года, Евангелие 1144 года, Стихирарь Месячный 1157 года, Апостол Толковый 1220 года, Псалтирь, 1296 года, Евангелие 1307 года, Евангелие 1355 года, Служебник 1400 года, Евангелие 1409 года, Библия 1499 года, Евангелие 1537 года. Все рукописи Буслаев описывает по следующей схеме. Вначале указывается вещество палеографические (материал) особенности рукописи, памятника, размер, краткое тип почерка, содержание. Затем указывается тип правописания и следует лингвистические разбор рукописи по пунктам: 1) звуки гласные, 2) звуки согласные, 3) спряжения и склонения 4) синтаксические замечания. Для примера представим фрагмент описания Изборника 1073 года: «Изборник Святославов писан на пергамине, в лист, уставным письмом. Содержит в себе 266 листов, в два столбца… Этот памятник отличается от Остромирова Евангелия значительным преобладанием русского правописания, а сверх того и многими особенностями, как это явствует из следующего: 1. Звуки гласные. 108 1) Носовые звуки не отличаются от простых. Хотя и встречаются постоянно буквы *, Ћ, Џ, и ÿ, но употребляются, по большей части, неправильно; напр. по дэйств*, 8. по извол~ннЋ, 8.об. надеждя видома нэсть надеждя, 6. Но гораздо чаще заменяются они простыми гласными оÓ, ю, а и "; напр. въ правьдоÓ, 4. об. азъ, рекоÓ, рекоÓть, идоÓть, идоÓ, бэжоÓ… На одном и том же листе одно и тоже слово иногда написано правильно по-болгарски, иногда изменено по русскому правописанию; напр. м*дростиЋ и м*дростию, 7. Мало того, в одном и том же слове, то соединены оба способа начертания; напр. оÓселеноÓ*, 9. об.; то употреблены не на своем месте; напр. къ моÓж*, 169. Носовые при шипящих и при ц заменяются и твердыми, и мягкими гласными; напр. отъ тройца и отъ тройцэ, 8 об. овьца мо" - слоÓша*ть, 10.» «2. Звуки согласные. 1) Относительно согласных замечательнейшее отличие от Остромирова списка предлагает Святославов Изборник в употреблении шт и щ; напр. приходяшта, 8. очесьны" ради немошти, 8. дъштери ихъ оÓтворены, 80. Впрочем, довольно часто встречается и щ нэмощнэ очи, 8. Иногда рядом употребляются оба эти способа начертания; напр. къ моÓж* тво_емоÓ обраштен_е тво_е рекъше подъбэжище тво_е пристаниште тво_е, 169.» «3. Спряжения и склонения. … Полные формы прилагательных большею частью употребляются поболгарски. Напр. въ пьрвыйхъ, 6. приходящоÓоÓмоÓ, 6. огьноÓоÓмоÓ иждегоÓ, 83 об. четвьрътааго рода, 146. об. Но довольно часто попадаются и русские формы; напр. оÓбогыхъ, 88. отъ четвьрътаго же надесяте, 196. покоиште дьньныхъ трудовъ, 197 об. по притьчьномоÓ образоÓ, 243 об.»278 Из представленных примеров видно, что исследование Буслаева в научном отношении стоит значительно выше прежних трудов по описанию рукописей. По своей схеме оно напоминает описание рукописей Румянцевского 109 музея Востокова. Чувствуется, что Буслаев хорошо знаком с методами и принципами Востокова. Стиль Востокова отчетливо виден в работе Буслаева. Несомненно, в описании одиннадцати рукописей Синодальной библиотеки историк языка открывает для себя много интересных данных. Но при всех своих достоинствах работа Буслаева не может претендовать на исчерпывающее исследование. Описана лишь самая малая часть Синодального собрания, при этом описываются те памятники, которые до Буслаева уже были обстоятельно изучены: например, Изборник 1073 года. Реальную пользу ученым принес труд, составленный архимандритом Саввой (Тихомировым). Впервые изданный в 1855 году «Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки»279 был существенно доработан в 1858 году. Архимандритом Саввой был подготовлен прекрасный алфавитный указатель всех произведений, находящихся в рукописях Московской Синодальной библиотеки280, кроме того, в книге помещен исчерпывающий очерк истории самой библиотеки, даны необходимые краткие пояснения к каждой из рукописей, приложен пояснительный словарь слов и названий предметов, встречающихся в этом пособии. Для примера рассмотрим, как внесены в указатель рукописи Кормчей книги: «Кормчая книга – собрание церковных правил или канонов, – № 132, перг., л., уст., 629 л.; ркп. писана в 1282 г. для Новгородского архиеп. Климента. Подробно описана Калайдовичем в Рус. Достоп. ч. 1., стр. 18 и И. Екз. прим. 108, и далее, см. также Вестн. Евр. 1820 г. № 5., Словарь митр. Евгения, Бар. Розенкампфа о Кормчей, Калачова о Значении Кормчей книги. № 227, перг., уст., XIII, 310 л. № 131, перг., уст., XIII, – XIV, 148 л. № 222, л., скрп., XVI, 397 л. (Из) Кормчей извлечения, – 110 № 375, 4, полууст. XVII, 38 (Церк. Правила относительно Таинства брака). № 821, 4, скрп., XVII, 132 (Сборник разных канонических правил и канонического содержания статей о Св. Крещении, о четыредесятнице, о пасхе и проч. Здесь же Пасхалия и слово Максима Грека против Латин)»281. Из данного фрагмента видно, как полезен Указатель для ученых, изучающих рукописи Синодальной библиотеки. Однако в некоторых местах, например в разделе, касающемся рукописей Кормчей книги, не хватает полноты. Так не встречаются специальные указания на те статьи, помещаемые иногда в Кормчей, которые не повторяются во всех ее списках. Таким списком, например, является т.н. «Климентовская» Кормчая 1280 года, включающая в себя древнейший список Русской правды пространной редакции282. В итоге у читателя складывается мнение, что в Синодальной библиотеке нет ни одного списка Русской правды, хотя ей принадлежал важнейший из сохранившихся списков этого памятника. В целом Указатель Саввы (Тихомирова) представляет хоть и краткое, но указание рукописей всей Синодальной библиотеки. И, наконец, все в том же 1855 году вышел в свет первый том «Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» протоиерея А.В. Горского и К.И. Невоструева – самое важное и исчерпывающее во всех отношениях исследование Синодального собрания. § 3. Протоиерей А.В. Горский – церковный историк, богослов и археограф Строгий научный метод Востокова применил к необычайно богатому собранию памятников русской старины – к рукописям Синодальной библиотеки – в 50-х годах XIX столетия протоиерей Александр Васильевич Горский283. Его труд, написанный совместно с Капитоном Ивановичем Невоструевым, был построен на основании выработанного Востоковым метода. А.В. Горский родился 16 августа 1812 года в семье костромского протоиерея Василия Сергеевича Горского. В 1828 году юный 111 шестнадцатилетний Горский поступил сразу из философского класса Костромской Духовной Семинарии на два года раньше нормального срока в Московскую Духовную Академию. В Академии у молодого Горского проявился интерес к "мистической" стороне христианства. В его религиозном облике было немало черт Александровского времени: внимательность к снам и приметам. Поверх этого западнического мистического влияния ложится отеческая волна. И она была сильнее. Это было влияние Филарета (Гумилевского), впоследствии архиепископа Черниговского, который впервые ввел исторический метод в преподавание догматики и сумел пробудить у своих слушателей не только интерес, но и любовь к историческим занятиям. В Горском поражает его впечатлительность, его восприимчивость, его ненасытная способность к познанию. Он много читал. Больше любил читать, чем писать. Но это не было пассивностью или вялостью мысли, таков был его образ мышления. В 1832 году Горский заканчивает Московскую Духовную Академию. А уже в 1833 году он становится бакалавром церковной истории в родной Академии. Горский предпочитал работать по первоисточникам, чтобы затем вводить их в научный оборот. Он не только собирал материал, но сразу же придавал ему наукообразную форму. Это была любознательность исследователя, а не любопытство любителя. Будучи ревностным служителем науки, Горский себя не жалел. Ему приходилось одному прочитывать слишком многое: от библейской истории до позднейших времен. И хотя по обязанностям службы он занимался библейской и общей церковной историей, у него очень рано обнаружилась и стала развиваться склонность к изучению русской старины и рукописей. В академической библиотеке того времени хранилось много рукописей, а библиотекарь, друг Горского Филарет (Гумилевский), сам с большим интересом изучал их. Александр Васильевич совместно с Филаретом очень внимательно и с большим увлечением исследовал рукописные тексты. Об этом свидетельствует любопытное письмо священника Павла Петровича Птицына, 112 мужа сестры Горского Юлии Васильевны, который звал Горского в Москву на Пасху 1834 года. «Ужели вам не наскучит пустыня и одиночество, запылившиеся фолианты и полусгнившие рукописи? Дайте покой хоть своему мозгу, если не уму и воображению. Да и что празднование Пасхи среди борьбы с такими скучными собеседниками, каковы Нестор и Амартолос? Не значит ли это в собственном смысле праздновать в квасе ветсе, так как на нашем языке нет рукописи ветше Нестора? Итак, просим пожаловать к нам праздновать Пасху в безквасии чистоты и истины; у нас нет ни споров с немыми историками, ни заблуждений от пути истины! Если угодно взять вам с собою книжки, то у меня – в большом сундуке, в каковом едва ли удавалось когдалибо лежать им? Как бы то ни было, но в столице несравненно лучше можно провести Светлый праздник, нежели в пустыне. Вы можете у нас заняться делом и в свободное время посетить своих знакомых. А это оживит вас и даст вам сугубую силу на предлежащие подвиги. Положим, что опустите половину занятий, зато после отдыха вдвое можете перенесть и сделать…»284 Так с раннего времени своей профессорской деятельности и до конца жизни изучение рукописей стало одним из любимых занятий Горского. Одаренный профессор с каждым годом получал все более ответственные должности, совмещая их с прежними обязанностями. 11 октября 1842 года начальство назначило его библиотекарем Академии. В этом звании он проработал двадцать лет, положив множество трудов для процветания библиотеки. Хорошо знакомый с нуждами библиотеки, Горский в качестве ее начальника с особым рвением заботился о пополнении фондов. Он выписывал массу книг, самых нужных и редких. Благодаря Горскому академическая библиотека значительно увеличилась приобретением книг богословского и исторического содержания. Все лучшее, что выходило по истории за границей, все, что издавалось в России, обязательно поступало в библиотеку. Поэтому самыми богатыми в библиотеке стали фонды с собранием богословских и исторических книг. При этом каждая из вновь поступивших книг, не только 113 исторических, но и по другим наукам, всегда внимательно прочитывалась Горским. Он даже имел обычай оставлять на этих книгах критические замечания, которыми были испещрены и книги его собственной библиотеки285. Драгоценным приобретением для Академии стала передача главнейших рукописей из собрания Иосифо-Волоколамского монастыря, поступивших в библиотеку по ходатайству Горского в 1861-1863 годах. Среди них поступили три рукописи на пергамене: Евангелие в лист XIV века, Октоих XIV века и Стихирарь. Из рукописей, написанных на бумаге, поступили среди прочих: Пятикнижие 1494 года, 4 экземпляра Евангелия XV века и 9 экземпляров XVI века, 6 экземпляров Апостола, из них один — XV века, остальные — XVI века: 7 Служебников, несколько Служебных Миней, Следованная Псалтирь, Ирмологион, Канонник, Устав церковный (Типикон), службы святым, Часослов, три Требника XV века, писания отеческие в сборниках (59 экземпляров), из них три — XV века, остальные — XVI века, поучения воскресные и праздничные XIV века, несколько экземпляров Четьих Миней и житий русских святых XVI века286. Ранее, в 1854 году по инициативе Горского, вследствие ходатайства митрополита Филарета перед Синодом в академическую библиотеку из Московской Синодальной библиотеки и из Московской Духовной консистории были переданы изъятые у старообрядцев старопечатные книги в количестве 224 единиц и 240 рукописей. Из книг особенно ценными являются: Евангелие, напечатанное в Москве в XVI веке, видимо, Иваном Федоровым, Кутеинское Евангелие 1561 года, Виленское юсовое Евангелие 1600 года, два Виленских Апостола 1575 и 1576 годов, две Псалтири XVI века, Служебник Виленский XVI века, Требники, Часословы, Уставы церковные, Октоихи, Триоди, Канонники, Прологи, Отечники, Служебные Минеи — большей частью XVIII века, Катехизис Великий, перепечатанный в Гродно с издания 1627 года, «Кириллова книга», «Книга о вере», «Собрание краткое науки об артикулах веры», «История об отцах и страдальцах соловецких» и другие. 114 Из рукописей особо важны: богослужебные книги XVI и XVII веков; «Разглагольствие Никона патриарха с Павлом Коломенским», «Виноград российский», «Поморские ответы», «Рассуждение о браке», беспоповские Требники с чином крещения и исповеди, «Рассуждение о таинствах», «Сказание о картофии», «Сказание о лестовке», значительное число сборников XVII и XVIII веков преимущественно полемического содержания, стихотворения старообрядцев, письма, картины и т.п.287 Своими трудами и заботами Горский сильно способствовал обогащению академической библиотеки. Александр Васильевич не только собирал книги, но знал и любил их. Недаром большая часть книг академической библиотеки наполнена его пометками. И когда у Горского спрашивали одну книгу по какому-нибудь вопросу, он доставал и выкладывал изумленному читателю десятки, указывал нужные листы и страницы. Это был идеальный библиотекарь. В то время академическая библиотека не имела ни печатных, ни карточных каталогов и очень бедна была справочными пособиями. Библиотекарь заменял эти пособия и каталоги, потому что знал книги не только по названию, но и по содержанию. Обязанность библиотекаря иногда портит нервы и настроение, и сообразно с этим происходит общение с посетителями. Александр Васильевич был библиотекарь в высшей степени благодушный и предупредительный. Он не отказывался идти за книгами ни днем, ни ночью. И даже в вечернюю и ночную пору Горский ходил в библиотеку из предосторожности без огня и отыскивал нужные книги ощупью. Свои библиотекарские обязанности он понимал очень широко. Он не только подыскивал требуемые книги, но и рекомендовал их на темы по всем предметам. Процесс развития в Горском археографического дара представляет много интересного и поучительного, особенно для теоретического и практического осмысления приемов, направленных на исследования в области истории языка и литературы. Горский, как и всякий начинающий исследователь, приступая к изучению памятников древней литературы, шел неуверенно, на ощупь, 115 вырабатывая себе приемы, сбиваясь с пути, недоумевая, что взять и что отбросить; останавливался на пустом, незначительном и пропускал важное, серьезное. К тому же тогда почти совсем не было критически обработанных изданий памятников, которые могли бы облегчить работу ученого. Когда Горский в первый раз с одним только «Словарем духовных писателей» митрополита Евгения (Болховитинова)288 в руках начал заниматься изучением церковных и литературных памятников древней Руси, в научном обществе был большой интерес к книге Н.А. Полевого «История русского народа»289. После «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина290 это сочинение послужило для молодого исследователя источником знакомства с русской стариной. В Духовной Академии Горский встретил человека, который сумел направить его интерес к изучению старины – рукописей библиотеки Академии и Троице-Сергиевой лавры. Это был его друг Филарет (Гумилевский), ставший к тому времени известным историком русской Церкви, автором «Обзора духовной литературы»291. Поступив под научное руководство Филарета Горский сразу почувствовал слабую сторону исторического труда Полевого поспешность выводов исследователя, так что сам уже мог указать на пробелы в этом труде292. Первые занятия Горского были направлены на изучение истории Русской Церкви, он поставил задачу проследить, как христианское учение прививалось к русскому народу в различные периоды. «Во всей истории христианской церкви, – говорит Горский, – раскрывая историю ее учений, мы следим, собственно, за постепенным раскрытием христианского учения. Здесь должно смотреть на то, как учение прежде распространялось, как прилагалось к уму, как раскрывалось и в чем обнаруживало свое действие»293. С этим и связан постоянный интерес Горского к внутренней жизни самого церковного народа: как принималось христианское учение в быту, в повседневной жизни. Поэтому его интересовали не столько официальные документы, сколько памятники литературы, особенно жития и проповеди, приоткрывавшие доступ в этот внутренний мир церковной старины. И именно от этих занятий Горского 116 исходит его определение задачи русской церковной истории: изложить жизнь русского народа как общества верующих. Но, к сожалению, эта задача не осуществлена до настоящего времени. Работая над этой проблемой, Горский обратил внимание на важный проводник христианских идей в языческую массу русского славянства – на литературу и проповедь. Таким путем он подходил к изучению литературных памятников русской старины. Касаясь жизни греческой Церкви в то время, когда русские заимствовали христианство, и, находя и там и здесь «скудность учительных людей», Горский путем строго научного изучения русской истории пришел к выводу, что христианское просвещение утверждалось на Руси главным образом при помощи славянской Библии. «В Греции Х века обязанность проповедовать лежала на епископах, а не на пресвитерах. То же было и у нас. Проповедников сравнительно с потребностью было мало. Греческие проповедники изгнали всякую простоту. Славянский перевод книг Иоанна Дамаскина не мог быть книгой народной, ибо здесь много было непонятного. Истинной драгоценностью оставался один перевод Св. Писания»294. Так, если отечественные памятники не содержали достаточно сведений об отдаленных фактах русской церковной истории, он обращался к документам Константинопольской Церкви и там находил объяснение. Таким методом объяснил Горский утверждение святителя Алексия в сане митрополита. Памятники русской церковной литературы, наоборот, объяснили ему темные вопросы в истории Константинопольского патриаршества. Митрополит Киприан, описывая жизнь святителя Московского Петра, говорит о перемещении тогдашнего Константинопольского патриарха – факт, не известный по греческим источникам. Таким образом, без дополнений митрополита Киприана не узнали бы о насильственном свержении с престола патриарха Филофея295. С самого начала изучение литературы и истории Русской Церкви идет рука об руку с изучением истории Византии. Слабое распространение просвещения в народной массе вскрывает одну из коренных 117 причин явления, известного в России под именем раскола, а сравнительное изучение судеб Русской Церкви и Церкви Греческой еще более проливает свет на это явление. В 1841 году Горским было составлено « Историческое описание СвятоТроицкой Сергиевой Лавры»»296, выдержавшее несколько изданий и по сей день служащее лучшим руководством для всякого образованного человека, желающего получить отчетливое представление об исторических судьбах этой дорогой русской святыни. Примерно в это же время Горский начал интересоваться вопросами древнейшей славянской письменности, о чем свидетельствует его переписка с М.П. Погодиным по поводу найденной им приписки Упыря Лихого297. В связи с этим вопросом стоит изучение житий Кирилла и Мефодия по так называемым Паннонским легендам298, которое Горский нашел в Лаврской рукописи. На основании этих легенд он подготовил анонимную статью для «Москвитятнина», опубликованную в 1843 году299 (статья переиздана в Кирилло-Мефодиевском сборнике в 1865 году)300. Главное достоинство историко-филологическим исследованиям Горского придает то обстоятельство, что он работал по рукописным источникам и руководствовался при этом строго научной методой. Поэтому ученые труды его носят печать редкой самодостаточности. Прилагая свои знания к сокровищам древней русской словесности, которые находились в библиотеках Лаврской, Академической и Синодальной, Горский находил в этих неизданных памятниках истории объяснение минувших судеб Русской земли. Узкие пределы одной научной специальности не удовлетворяли исследователя. Горский освоил все пособия для филологической и исторической критики источника, палеографию, изучил славянские языки и русский язык в его историческом развитии. Как только в печати появилось «Описание рукописей Румянцевского музея» А.Х. Востокова301, Горский сразу же воспользоваться этим трудом. Усвоив сравнительно-исторический метод Востокова, Горский превзошел его глубиной и широтой своего богословского образования, столь необходимого 118 для верной оценки памятников древнерусской литературы. Превосходное знакомство с византийской литературой помогло Горскому критически оценивать ее влияние на литературу славян: сербов, болгар и русских. «Великий труд славянского слависта» (так называли А.Х. Востокова современники) Горский встретил обширной рецензией, в которой сумел исправить и дополнить его изыскания302. Как богослов Горский в труде Востокова на первом месте выделяет переводы Священного Писания, состав и особенности языка переведенных на славянский язык памятников. Затем дается разбор творений отцов Церкви, переведенных с греческого языка. В рецензии Горский уделяет значительное место памятникам собственно древнерусской литературы «учительного и повествовательного содержания». Будучи историком Церкви, в отдельную группу памятников Горский относит Кормчие, Прологи, Хронографы и творения русских святителей. Образование Горского и его палеографическая опытность были так значительны, что без труда он объяснил алфавитную таблицу, пред которой в бессилии остановился Востоков303. В рукописи № II «Описания русских и славянских рукописей Румянцевского музея»304 имеется алфавитная таблица, которую автор оставил необъясненной. В своей рецензии Горский так расшифровал эту таблицу: «В сорока клетках точно заключается тайнописный алфавит с объяснением некоторых грамматических замечаний. Жаль, что он напечатан с рукописи не совсем исправной. По сличении с другими рукописями открывается, что в первой клетке должны быть ψ и заменяющая ее в тайнописании а, во второй ξ и б, в третьей ч и в, в четвертой а и е. Таким образом, эта двойная азбука продолжается до конца. Должно еще заметить, что по окончании первого ряда клеток на одной странице, следует соответствующий ему на другой, потом второй на первой и второй на обратной странице, и т.д. Что второй порядок букв тайнописных, которые и пишутся в алфавите черными чернилами, тогда как прочие – красными, начинается именно с четвертой клетки, это замечено и в надписях, окружающих всю таблицу, где сказано черные слова ритор., а починается Д-мъ словомъ». 119 Известно, что тайнописная азбука называлась риторской. В грамматических прибавлениях к таблице Горским установлено как определяются гласные и согласные буквы. Гласная буква называется «прикладъ и душа», согласная – «столпъ и плоть». Горский поясняет: «Литера А называется начальное прикладное, как первая из гласных; соответственно сему в других списках буква 0 называется конецъ прикладомъ; литера б начало столпъ, как первая из согласных; а литера щ – конецъ плоти, т.е. последняя из согласных. Буквы ъ и ь причисляются к гласным, как заметил и автор (стр. 5); также ы, а к буквам ξ или ψ не приписано конецъ плоти, потому, что они сложные несамостоятельные буквы, или потому, что они поставлены в начале алфавита. Четыре гласные: а, и, q и " названы царями, вероятно, как главные звуки. Притом буква q в отличие от прочих названа: царь подъ корупою: это, между прочим, может служить к объяснению, откуда перенесена к нам сия таблица. О букве а сказано: женскому имени совершенiе; о буквах Е, о и е сказано: среднего рода совершенiе; о буквах ъ и ь: мужскому имени совершенiе, о букве и – мужскому и женскому имени совершенiе».305 Это означает, что в данной тайнописи на букву -а заканчиваются имена женского рода; на -е, -о, -е – среднего рода, на -ъ и -ь – мужского рода, на -и – мужского и женского родов. На многих буквах в таблице написано слово «число», это значит, что указанные буквы имеют числительное значение. При каждой букве написано «сила». Силой назывались в древних славянских грамматиках надстрочные знаки – ударения и придыхания. Именно к этим надстрочным знакам, по мнению Горского, относятся помещенные в таблице в различных клетках знаки и их названия: апострофъ, варiя, закрытая, отрикаль, кендима, камора. «По каким законам присвоены каждой литере свои знаки, не умеем сказать: впрочем, в древнейших рукописных грамматиках, может быть, найдется объяснение»306. Выражение «общему естеству», встречающееся в клетках таблицы, где поставлены буквы е и у, ю и ы означает, что обе буквы «одного рода», т.е. гласные. 120 Обширная эрудиция Горского была связана не только с тем, что он, будучи археографом, оставался богословом и церковным историком, но и с тем, что спектр изучаемых им источников был шире, чем у Востокова. Последний изучал те славянские рукописи, которые находились в собрании графа Н.П. Румянцева и немногие рукописи, принадлежавшие прежде А.С. Норову и Д.А. Толстому. Горскому же были открыты библиотеки Троицкой лавры, Московской Духовной Академии, Волоколамского монастыря и, наконец, Синодальная библиотека. § 4. Причины, приведшие А.В. Горского и К.И. Невоструева к описанию славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки Как было сказано выше, попытки описания Синодального собрания предпринимались несколько раз в первой половине XIX века, но безуспешно. Представляется, что препятствием этого были не только и не столько роковые случайности, но, прежде всего, нежелание церковного начальства предоставить фонды библиотеки светским исследователям. Консервативный и мудрый митрополит Московский Филарет считал, что развитие науки, как светской, так и духовной, в современной ему России требовало того, чтобы славянские рукописи Московской Синодальной библиотеки были введены, наконец, в научный оборот. Но, по его мнению, заниматься описанием памятников Синодальной библиотеки должны были только церковные люди, имеющие духовное образование. Иначе ценный богословский материал, заключенный в рукописях, мог быть неверно истолкован светскими описателями или же просто затеряться. Но святитель понимал и другое, что среди деятелей богословской науки трудно было найти человека, способного предпринять столь ответственный труд. Поручить описание Синодального собрания необходимо было исследователю в равной степени компетентному и в вопросах церковной истории, и в знании Священного Писания, и в археографии. Тогда-то и пал выбор святителя на личность А.В. Горского. 121 В мае 1849 года митрополит Филарет писал ректору Московской Духовной Академии архимандриту Алексию (Ржаницыну), впоследствии архиепископу Тверскому: «Говорят, чужие люди предпринимают без нас для Синодальной библиотеки то, о чем я давно думаю, не достигая дела, – именно составление отчетливого каталога, и даже помышляют о напечатании. Посему скажите цензорам, чтобы, если что в сем роде явится в цензуру, удержать от пропущения, без представления Св. Синоду. И я желаю знать, если что такое встретится. Но как желательно нам самим, так и нужно сделать дело, за несделание которого могут укорить: то поговорите с г. Горским, не возьмется ли он за сие дело с несколькими сотрудниками, которых можно было бы взять в Москве и которых дело он направлял бы и поверял, посещая Москву по временам. Займитесь сею мыслию и дайте мне ответ»307. Очевидно, что замысел митрополита Филарета относительно Синодального собрания состоял в том, чтобы ввести весь этот новый рукописный материал в научный оборот сразу же с надлежащим толкованием в русле церковной традиции. Поэтому и хотел он это поручить «своему» человеку, которым являлся А.В. Горский, не желая допустить вмешательства «чужих», светских исследователей, какими являлись Калайдович или Ундольский. Письмо иерарха Московского решило дело. После разговора ректора с Горским последний взялся за дело308. Сначала необходимо было найти способного помощника. Будучи профессором, Горский знал всех студентов – и заканчивающих Академию, и уже окончивших ее. Но выбрать одного из них себе в сотрудники было делом непростым. Наконец внимание Горского остановилось на преподавателе Симбирской Духовной Семинарии Капитоне Ивановиче Невоструеве (18151872). Когда Невоструев был студентом Академии, он уже обнаруживал наклонности к занятиям историей и археологическим изысканиям. Став преподавателем, он начал с усердием заниматься отечественной стариной, изучая архивы и составляя описания монастырей Симбирской епархии. Горский же, с которым Невоструев по окончании Академии вел частую переписку, был ему деятельным советником в этой работе. Именно такого 122 талантливого ученика и решил привлечь Горский к труду по описанию рукописей Синодальной библиотеки. В письме от 31 июня 1849 года Александр Васильевич писал К.И. Невоструеву: «…По поручению нашего владыки я должен был принять на себя составление отчетливого описания славянских рукописей Синодальной библиотеки и для этого избрать себе сотрудника, который бы на месте мог вести это дело под моим надзором и распоряжением. Выбор мой пал на Вас. Для этого владыка согласился представить высшему начальству о вызове Вас в Москву… и с производством Вам тех же окладов, какими Вы пользуетесь ныне на службе при семинарии. Для этого же даны будут Вам в Москве и помещение в Чудовом монастыре и два писца из окончивших курс воспитанников семинарии. Я же буду по временам приезжать в Москву, вместе с Вами рассматривать, какие рукописи как нужно описывать, помогать Вам в Ваших исследованиях и пр. и пр. Теперь я прошу Вас уведомить меня, согласны ли Вы будете принять назначенный труд, – не выпуская, впрочем, из виду и того, что начальство властно распоряжается нами для своих целей и без нашей воли. О Вашем описании монастырей не пишу также теперь ничего; но Вы видите из дела, что труды Ваши полагают Вам путь к новым занятиям, след. достигать своей цели. Жду от Вас скорого ответа. Ваш усерднейший слуга А. Горский»309. В ответном письме Горскому 11 июля 1849 года К.И. Невоструев писал: «Всепокорнейше и глубочайше честь имею благодарить Вас, Александр Васильевич, за благую о мне память и то избрание, какого Вы благоволите удостоить меня, вполне сознаю великость дела и особенную для меня его трудность: ибо к описанию синодальных рукописей я не имею ни исторических и археологических сведений, ни зрения и здоровья, которые у меня заметно слабы, особенно первое. Напротив, чувствую большую способность и имею 123 средства к занятиям по богословским наукам, – и грустно мне теперь оставлять их. Но Ваша рекомендация и обязанность беспрекословно повиноваться начальству, Промыслом движимому, определяют меня к назначенным трудам, а надежда на помощь Божию, Вашу [и] от других друзей науки успокаивает таящуюся немощь мою. И так да будет мне по мысли Вашей, за кою паки сердечно и нижайше Вас благодарю. Желательно и нужно мне, чтоб вызов мой из Симбирска последовал не ранее августа или второй половины июля и чтоб на пути можно мне было дней с пять пробыть в Нижнем для окончания на месте описаний моих и необходимых же по ним справок в Нижегор. дух. консистории…»310 И вскоре, 30 июля 1849 года последовал указ Священного Синода о поручении А.В. Горскому и К.И. Невоструеву составить описание славянских рукописей, хранящихся в Синодальной библиотеке311. А уже с осени того же года началась усердная работа по описанию собрания. Архиепископ Филарет (Гумилевский) 7 августа 1849 года по этому поводу писал Горскому: «То, что Вы пишите о поручении Синода относительно Синодальной библиотеки, для меня новость и новость весьма отрадная, весьма приятная. Подвизайтесь, подвизайтесь усердно. Дело, как очевидно для всех, весьма нужное, дело такое, которое давно следовало сделать. Сколько упреков проглочено? Право, неприятные вещи. Пожалуйста, не подражайте предшественникам: будьте настойчивы в труде и терпении. Будут препятствия и остановки то от толков кривых, то просто от самолюбия. Переносите терпеливо и идите, не останавливайтесь по голосу внутреннему. Прибавлю и то: не увлекайтесь и своими предположениями, и желаниями сделать труд образцовый. Иначе и своя мнительность может делать много помех и остановок»312. § 5. План, схема и состав описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки Понятно, что такое большое и необходимое дело, за которое принялся Горский вместе с Невоструевым, требовало обстоятельных предварительных 124 обсуждений задачи, способов и порядка его ведения. Поэтому исследователи выяснили сначала цель своего труда и составили потом для него особые правила. По их планам, описание должно было явиться не в виде простой описи, служащей к сохранению рукописей, или подробного перечня заключающихся в них статей, а в виде серьезного ученого археографического и лингвистического труда. Цель работы заключалась в том, чтобы «представить более отчетливое о них (то есть рукописях и статьях – А.М.) понятие в соображении по вопросам ученой изыскательности, обращающей внимание и на содержание, и на язык древних памятников письменности. При этом по характеру этих памятников, большею частью церковных, ученые изыскания преимущественно должны были служить к объяснению истории церкви, ее литературы и древностей»313. Сама работа велась по таким правилам. 1) Рукописи располагались по содержанию, а затем распределялись в соответствии со временем написания. 2) Каждую рукопись описывали подробно, выделяя при этом ее особенности, свойства, не повторяющиеся в рукописях аналогичного с ней содержания: отмечали библиографические приметы, в том числе и правописание; раскрывали содержание тем подробнее, чем оно более отлично; разбирали несколько рукописей сходного содержания с выделением древнейшего образца; выписывали все приписки и т.п. 3) С разбором рукописей, заключающих в себе замечательные памятники литературы, соединяли разбор самих памятников, обращая внимание на соответствие содержания и языка; а при разборе переводов — на правильность передачи подлинника. 4) Для оценки переводов и извлечений из греческих и других иноязычных произведений, всегда отыскивали источник, которым пользовался переводчик или извлекатель, и если не было его в печатных изданиях, искали в рукописях Синодальной библиотеки или других доступных. 5) Все, что заслуживало особенного внимания и исследования, как в главном содержании рукописи, так и во вставных статьях и в приписках, должно было быть по мере возможности исследовано и объяснено. 6) Все выписки из рукописей, как бы ни были они 125 велики или малы, должны были передаваться в описании с буквальной точностью314. Работа исследователей шла приблизительно по такой схеме. Первоначальное описание определенной рукописи делал на месте Невоструев, который работал в Московском Кремле, в Чудовом монастыре. Он анализировал рукописи, делал сличения, высказывал свои предположения и соображения. Тетрадь с такими описаниями пересылалась затем к Горскому, и тот, где требовалось, исправлял их и снабжал дополнительными филологическими, историческими и др. замечаниями. Переписанная набело в Москве тетрадь, опять отправлялась в Сергиеву Лавру к Горскому, уже для окончательного им утверждения. Иногда описание производилось по-иному: Горский брал сам из Синодальной библиотеки какую-нибудь рукопись, делал по ней заметки и переправлял ее к Невоструеву, который приступал тогда к самому описанию. И опять из Чудова монастыря тетрадь с изученным материалом отправлялась в 60-километровое путешествие в Лавру к Горскому. Всегда эти тетради описания, составленные Невоструевым, возвращались Горским испещренными замечаниями, дополнениями и вставками Александра Васильевича. Эти исправления, которые пересылались вместе с многочисленными письмами, полны такими же указаниями и сообщениями315. Пересматривая снова все это, К. И. Невоструев мог понять, чему он уделял слишком много внимания, а что не учел; как лучше пользоваться данными, которые он сам извлекал из рукописей; как анализировать и изучать рукописи дальше. Невоструев обдумывает эти выводы и на основании их в очередной раз переделывает свою работу. Хотя Невоструев и был подготовлен к делу описания своими симбирскими занятиями стариной, но недостаточно. Горский на первых порах разъяснял ему, на что необходимо обратить внимание при чтении и изучении рукописей, советовал опускать неважные подробности вроде описок, перестановок слов, учил, как определять древность перевода и особенности языка, как производить сличения и выборки. «Ученические ошибки пестрят в 126 первой тетради Невоструева. Он видит древность там, где представляются испорченные, непонятные переписчику формы; он видит древность там, где выказывается местный выговор. Горский устраняет эти ученические ошибки своего сотрудника, но с той скромностью и осторожностью, которая не может оскорбить ничьего самолюбия, он видит в своем сотруднике промахи грубые, обмолвки ученические, но постоянно третирует их как ученые мнения, с которыми он не соглашается. На всех этих, так сказать, интимных внушениях лежит постоянно печать самой широкой гуманности»316. Письма, тетради, поллистики, вшитые и вложенные записочки и личные беседы с Горским имели большое значение для Невоструева. Он постепенно совершенствовался, учился, приобретал навык и умение разбираться в рукописях, чтобы работать с пользой и плодотворно. Совместный труд и общение с Горским развили, воспитали и усовершенствовали Невоструева как ученого. В свободное от работы с рукописями Синодальной библиотеки время Невоструев много занимался также изучением древнерусских памятников317. «Не забывал Невоструев и материалы, собранные им во время работы в Симбирске. Он подготовил и выпустил ряд исторических описаний и публикаций документов по истории монастырей, соборов и храмов Симбирско-Самарского Поволжья»318. И это, конечно, была школа Горского, в основе которой лежали те принципы археографической работы, которые были выработаны при Описании собрания рукописей Московской Синодальной библиотеки. В этой связи интересны черновые тетради «Описания»319. Больше половины текстов, выписок, материалов Невоструева перечеркнуто; погрешности, промахи, догадки устранены; все это Горский сопровождает новыми цитатами, длинными критическими комментариями взамен выписок ученических, незначительных и незрелых. Посылая Невоструеву ряд своих многолетних наблюдений, основанных на глубоком критическом изучении как синодальных, так и лаврских рукописей, Горский ставит ряд новых, частных вопросов: «поищите, справьтесь, отметьте, объясните, докажите». 127 В труде Горского и Невоструева рукописи распределены не в алфавитном (как в «Описании» Востокова) и хронологическом порядке, а в систематическом, по содержанию. Это более удобно и практично, учитывая и то, что списки одной и той же рукописи или одного и того же произведения расположены по времени их написания. Само «Описание» разделено на три отдела. Первый отдел составляет Священное Писание, и содержит 53 рукописи: 19 Ветхого и 34 Нового Завета. Из этих рукописей по времени написания к XII веку принадлежит 1 (1144 г.); к XIII веку – 1 (1296 г.); к XIV веку – 9 (две 1307, двенадцать 1309, 1354, 1355, 1357, 1358, 1383); к XIV-XV векам – 3; к XV веку – 3 (из них одна 1409 г., другая – 1499 г.); к XV-XVI векам – 1; к XVI веку – 22 (из них одна 1537 г., другая – 1588 г.); к XVI-XVII веков – 2; к XVII веку – 3; к XVIII веку – 8. Второй отдел состоит из писаний святых Отцов и делится на 3 части. Первая часть составляет толкование Священного Писания, во второй части рассматриваются рукописи догматического и духовно-нравственного характера; третья часть описывает разные богословские сочинения. В первой части второго отдела описано 53 рукописи (№ 54-106). Из них к XIII веку относятся 2 (1120 и 1263 гг.), к XV веку – 6 (в том числе одна 1412 г.); к XVI веку – 26 (среди них: 1500, 1546 и 1599 гг.); к XVI-XVII векам – 1; к XVIII веку – 18 (среди них 1617, 1623, 1645, 1647, 1692 и 1697 гг.). Во второй части второго отдела описано 110 рукописей (№ 107-216). К XI веку относятся 1; к XII-XIII векам – 1; к XIII веку – 2; к XIV веку – 3; к XIVXV векам – 2; к XV-XVI векам – 2; к XVI веку – 30 (из них одна 1512 года, другая 1525 года); к XVII-XVIII векам – 1; к XVI веку – 51 (среди них: 1630, 1641-1642, 1671, 1675, 1693 гг.); к XVIII веку – 7. В третьей части второго отдела описано 125 рукописей (№ 217-341). Из них к XIII веку принадлежит 1; к XVI веку – 1 (1381 г.); к XIV-XV векам – 1; к XV веку – 6; к XV-XVI векам – 2; к XVI веку – 20 (из них одна 1518 г.); к XVIXVII векам – 2; к XVII веку – 83 (среди них: 1623, 1634, 1652, 1658, 1670-1671, 128 1675, 1686, 1693, 1695 гг.); к XVII-XVIII векам – 2; к XVIII веку – 7 (из них одна 1728 г.). В третий отдел представляет описание богослужебных книг и распадается на две части. В первой части третьего отдела описана 91 рукопись (№ 342-432). Из этих рукописей к XII веку принадлежат 3; к XII-XIII векам – 1; к XIV веку – 12 (среди них: 1311, 1369, 1386, 1398 гг.) к XIV-XV векам – 3; к XV веку – 14 (среди них: 1400, 1436, 1438, 1481 гг.); к XVI-XVII векам – 1; к XVI веку – 22 (среди них: 1653, 1665, 1682 гг.). Во второй части третьего отдела описано 144 рукописи (№ 433-576). К 12 веку относится 13; к 13 веку – 3 (среди них одна 1260 г.); к 14 веку – 2 (1344 и 1352 гг.); к 14-15 векам – 1; к 15 веку – 11 (среди них: 1424, 1425, 1445, 1457 гг.); к 15-16 векам – 2; к 16 веку – 48 (среди них: 1504, 1553, 1570 гг.); к 17 веку – 56 (среди них: 1604, 1653, 1696 гг.), к 18 веку – 8 (среди них одна 1712-1719 гг.). При издании «Описания» все рукописи пронумерованы по порядку с указанием нумерации по описи 1823 года и с новой нумерацией каждой рукописи, которая обозначена на каждой странице сбоку. Однако здесь нет того, что присутствует в труде Востокова – указания на каждой странице названия описываемой рукописи. В конце каждого тома, для облегчения читателям, следовало бы разместить общий список рукописей и краткий к ним указатель. Эта оплошность была исправлена отчасти И.И. Срезневским, который представил в «Приложении» к отчету о первом присуждении Ломоносовской премии две таблицы: «Список описанных рукописей с обозначением времени написания каждой и страниц тома, где какая описана» и «Азбучный перечень писателей и книг»320. А в 1915 году Е.М. Витошинский выпустил обширный «Указатель именной и предметный к труду А.В. Горского И К.И. Невоструева» для пяти книг «Описания»321. Для каждой рукописи обозначается вещество, т.е. материал – на чем она написана, в какую долю (т.е. формат), письмо или почерк памятника, его время 129 написания – век или год. Например: «№ 163 (по прежнему каталогу 262.) Константином пресвитером Болгарским составленные поучения на воскресные дни из бесед св. Иоанна Златоустого и др. Пергам. в лист, уставом, в два столбца, XIII в. 264 л.»322. Из этого примера видно, что палеографические данные в описании рукописей Синодальной библиотеки представлены поверхностно. В рукописях отмечаются и описываются особые изображения, но не характеризуются заставки, инициалы, вязь и другие украшения текста. § 6. Цензорская критика в адрес «Описания» и «Апология» А.В. Горского Описание рукописей растянулось на целых 14 лет. Результатом такой долгой работы было появление в печати с именем Горского и Невоструева шести довольно объемистых томов, в которых было подробно описано более 340 рукописных книг. Первая книга «Описания» вышла в 1855 году. В этом первом томе рассмотрены все славяно-русские рукописи Священного Писания Ветхого и Нового Заветов и, прежде всего, Библия архиепископа Новгородского Геннадия по спискам XV-XVII веков, а также отдельные списки XII-XVII веков Евангелия, Апостола, Псалтири, Пророчеств и так далее. Рассмотрены они в сравнении с печатными Библиями, начиная с Острожской 1581 года, и параллельно с библейскими греческими, латинскими и еврейскими текстами323. Но именно этой первой книге, да и всей обширной серии «Описания», грозила печальная участь остаться навсегда в безвестности. Широта, многосторонность, критическое направление устроенного авторами предприятия по изданию описания рукописей, научная новизна и смелые решения к которым они пришли, едва не послужили главным препятствием к появлению их труда в печати. Дело обстояло так. Когда первый том «Описания» был подготовлен, то его окончательный вариант был представлен Горским святителю Филарету в сентябре 1852 года. Митрополит отправил рукопись для рассмотрения в Синод, 130 снабдив исследование своей рецензией. Труд Горского и Невоструева был представлен ординарному профессору Санкт-Петербургской Духовной Академии архимандриту Иоанну (Соколову), состоявшему членом Комитета Духовной Цензуры. Этот цензор отличался двумя чертами: придирчивостью и полным неуважением к чужим мыслям, сумев вооружить против себя даже самых безобидных людей. И к порученной ему на рассмотрение первой части «Описания» он отнесся со свойственными ему приемами. Архимандрит Иоанн дал отрицательный отзыв об «Описании» и высказался против его публикации324. Не отвергая научной эрудиции и талантов авторов, цензор именно в их учености и усмотрел опасность для самой Церкви, и в своем отзыве принял на себя обязанность не допустить выхода книги в печать. Два пункта в «Описании» показались ему особенно крамольными и неблаговидными: убедительные доказательства того, что во всем множестве славянских списков Священного Писания, авторы не нашли ни одного исправного; и указание на то, что полное собрание Ветхозаветных книг на славянском языке появилось на Руси в XV веке с заимствованиями из Вульгаты, латинских и немецких изданий. Первый тезис цензор считает хулой на Русскую Церковь, наводящую на мысль, что в продолжение нескольких веков наша Церковь не имела слова Божия в чистом, целостном виде, а принимала и благовествовала его в поврежденном виде. Второй пункт он находит неблагоприятным для суждений о нашей Церкви, особенно со стороны инославных конфессий, и неблаговидным, неполезным для всеобщего чтения. Сама же попытка описателей критически исследовать славянский текст Библии, представляется цензору дерзостью, посягающей на Священное Писание: «Описатели предложили в своем труде цель, не только собственно библиографическую, но учено-критическую. Если бы они ограничились одной первой целью, то довольно было бы описать время и место происхождения каждой рукописи, состав ее, особенности языка… В таком случае несовершенства наших древних переводов Св. Писания не были бы обнаружены, а могли бы быть обличены 131 разве только при нарочитом чтении каждой рукописи, если бы кто захотел читать рукописи в самой библиотеке. Но описатели пошли далее. Они вооружились ученой критикою и стали исследовать и судить о достоинстве самих переводов Св. Писания, сличая их с греческими и другими изданиями его. В таком случае уже невозможно скрыть всех неисправностей в наших переводах Библии. Но нужно ли это в предложенном описании рукописей библиотеки?»325 Отзыв архимандрита Иоанна поставил вопрос о публикации «Описания» довольно серьезно. При недоверчивости, с какой в то время относились к опубликованию древнерусских церковных памятников, такой отзыв мог вызвать серьезное сомнение в том, нужно ли и полезно ли такое описание. К счастью для нашей Церкви и нашей науки дело описания рукописей было близко и дорого митрополиту Филарету, а у архимандрита не было сил бороться с авторитетом святителя. Отзыв не решил исход дела, а митрополит Филарет решил проучить заносчивого цензора. По благословению владыки Горский должен был составить подробное объяснение на возражения и требования цензорской рецензии. Он взялся за дело и уже летом 1853 года после тщательной, кропотливой работы и постоянных консультаций с митрополитом Филаретом, ответ был готов. Сам документ озаглавлен так: «Апология «Описания славянских рукописей Синодальной библиотеки» и Слово обличительное на отца Иоанна (ныне Казанской Духовной Академии ректора)»326. В итоге из-под пера Горского вышло то, что с полным правом можно назвать шедевром полемического искусства. В серьезном, научном стиле ответ на рецензию архимандрита Иоанна был дан компетентный и исчерпывающий, но не только как отпор всем замечаниям критика. Здесь видно, как Горский буквально преследует цензора до конца, изобличая преувеличенность его выводов и коварность замыслов. Этот ответ действительно является не только апологией «Описания», но и своеобразным обличительным словом на отзыв цензора. Отстаивая все выводы «Описания» относительно истории Священного 132 текста, Горский с особенной энергией защищает научную постановку труда, непоколебимыми доводами доказывая, что неблаговидным и неполезным для общего чтения рассматриваемый труд может признать только придирчивый взгляд, отягощенный ложными суждениями. В некоторых местах «Апология» оставляет свой официальный тон и возвышается до лирического воодушевления. На требование цензора устранить научно-критическую составляющую Горский отвечает энергичными словами с чувством исполненного долга перед Церковью и наукой: «Под благовидным предлогом прикрытия недостатков древнего текста, рецензия устраняет из описания и все другие исследования: тогда как при известном мнении об утрате первоначального перевода ветхозаветных книг, представляются необходимым вопросы: откуда же взялись у нас переводы ветхозаветных книг в полных списках Библии и в отдельных рукописях? Что составляет первоначальную основу нынешнего нашего кодекса св. книг? В какой мере древние переводы могли удовлетворять спасительному желанию знать Слово Божие? Все эти вопросы, разрешаемые сличением списков между собою ближайшим рассмотрением древности перевода каждой книги, поверкою перевода с подлинником, автор рецензии хочет изгнать из описания под наименованием учено-критической работы. Описание представляет убедительные доказательства, что Пятикнижие Моисеево, книги Иисуса Навина, Судей, Руфь известны у нас в переводе глубокой древности; что текст книг пророческих извлечен из перевода толкований на Пророков, который известен у нас еще в первой половине ХI столетия; что также извлечен из древних переводов и текст книги Иова и Песни Песней, что книга Есфирь переведена с еврейского языка. Автор рецензии, не опровергая ничем этих доводов, не хочет дать им места в описании. Ужели лучше оставаться при той мысли, что первоначальный перевод ветхозаветных книг потерян, а новый явился не известно как и когда?»327 Далее Горский говорит о том, что «любознательность ученых то в своих филологических исследованиях, то в разысканиях исторических, уже касается вопросов, которым дано место в описании: когда и светские ученые 133 обращают внимание на разности списков библейских, на отношение их к греческому тексту; когда исследования о древнем переводе Св. Писания могут быть производимы и по рукописям других библиотек, кроме синодальной: прилично ли и полезно ли будет духовным ученым устранять себя от дел, ближайшим образом относящихся к области их занятий?... Если [дело] примет ложное направление, не представит ли новых трудностей в борьбе за истину, борьбе, для которой нужно приготовление?»328 Как видно из всего выше сказанного, цензор отрицает необходимость полноценного научного анализа всего рукописного собрания. В угоду личным амбициям и нездоровой мнительности автор отзыва отрицает саму возможность использования сравнительно-исторического и критического методов в библейской текстологии, выставляя против истины явный подлог, предлагая сознательно утаивать важные научные факты, низводя само «Описание» до простого библиографического указателя. Тем же летом 1853 года «Апология» была отправлена в Синод, а в первых числах ноября митрополит Филарет сообщил Горскому через Невоструева, что «представленное в Синод описание разрешено к напечатанию так, как оно есть и защищено Вами, без исключения исследования»329. После получения разрешения к изданию первой книги «Описания», работы в типографии затянулись. Нужно было отливать новый шрифт для славянского текста, затем много времени отняла ревизия Синодальной библиотеки, производившаяся в 1854 году. Поэтому «Описание» увидело свет только осенью 1855 года. Так благополучно закончилась история с первой книгой «Описания». Своим благоприятным исходом она обязана блестящим ответом А.В. Горского на отзыв цензора, но и в не меньшей степени святителю Филарету. Не будь его во главе всего предприятия, такой цензорский отзыв, как отзыв архимандрита Иоанна, мог вполне погубить все дело. Поручая К.И. Невоструеву преподнести митрополиту первую часть «Описания», Горский писал: «Прошу покорнейше представить ее от нас Святителю, который указал нам этот труд и постоянно руководил нас своими советами и ободрял милостивым вниманием. Мы 134 помним, и будем помнить, что без его сильного слова не видать бы нашей книге света. Представляя книгу, прошу все изъяснить нашему Покровителю смелым голосом чистой, искренней благодарности, чтобы он видел в этом не один формальный обряд, но чтобы в душе его ясно сказались наши чувства» 330. И это искреннее чувство благодарности к святителю Филарету за защиту «Описания», выраженное А.В. Горским, должно быть близко всякому, кто дорожит успехами русской науки. В дальнейшем публикации остальных томов был дан зеленый свет. В 1857, 1859 и 1862 годах вышли из печати, соответственно, вторая, третья и четвертая книги содержащие «Описания», различные в которых сочинения отцов охарактеризованы Церкви – рукописи, экзегетические, догматические, учительные и т. п.331 Наконец в 1869 году была напечатана пятая книга «Описания», посвященная рукописям с богослужебными текстами332. На этом публикации результатов труда Горского и Невоструева прекратились, хотя работа с рукописями продолжалась вплоть до смерти К.И. Невоструева в 1872 году, и к печати был подготовлен еще один том, также посвященный богослужебным славяно-русским книгам. И только в 1917 году его издал заведующий Синодальной библиотекой Николай Петрович Попов333. Последние два тома «Описания» впервые в отечественной археографии содержат очень подробную характеристику состава и текстов Служебников, Требников, Уставов, Октоихов, Триодей, Миней. Добросовестный труд, которым по праву нужно назвать «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки», оказал большую услугу развитию славянской филологии. Об «Описании» говорили тогда все: говорили, что по полноте, основательности, глубине и подробности с ним не могут сравниться даже аналогичные описания старейших библиотек Европы, составленные западными учеными334. В 1867 Ломоносовской году Академия премии. наук Сообщить удостоила Горскому это «Описание» радостное первой известие 135 поспешили его друзья. Академик А. Ф. Бычков, извещая Александра Васильевича, писал ему 2 декабря 1867 года: «Поспешаю передать Вам приятное известие об увенчании Ломоносовскою премиею во вчерашнем заседании Академии наук Вашего описания рукописей Синодальной библиотеки, этого многолетнего труда, обогатившего славянскую филологию и нашу литературу многими новыми данными. Академия наук на основании подробных отчетов, составленных мною и И.И. Срезневским, единогласно присудила Вам и К.И. Невоструеву премию и таким образом сумела воздать должное и заслуженное труду, которому подобных немного и в западноевропейской литературе»335. В официальном отчете о полном присуждении Ломоносовской премии говорилось о том, что «Описание» представляет собой «такое произведение нашей научной литературы, которого достоинства ставят его в небольшой ряд самых важных явлений нашей нынешней научной литературы и дают ему право на особенное уважение Академии… явление важное, как в отношении к знаменитому книгохранилищу, заключающему в себе произведения древнего и старинного письма, необходимые для всякого, изучающего язык и литературу русского и всего славянского православия, так и по своему научному значению не только русской и славянской литературы, но и вообще в научной литературе европейской». «Таких произведений ума, учености, трудолюбия, внимательности в научной литературе нашей очень немного; немного таких произведений и в литературе западной Европы»336. § 7. Описание рукописей Священного Писания Ветхого Завета Первый том содержит описание синодальных рукописей Священного Писания. Ядро этого тома образуют три полных списка Библии, из которых старший написан в 1499 году в Новгороде, при архиепископе Геннадии, «повелением его архидиакона». При изучении данного разряда памятников описатели столкнулись с целым рядом вопросов. 1) Не сохранилось ли в этих рукописях остатков древнего, не дошедшего до нас перевода Священного писания, сделанного 136 славянскими первоучителями Кириллом и Мефодием? 2) Как образовалась та полная рукописная Библия на славянском языке, которая существовала до первых печатных изданий? 3) В каком виде вообще было известно Слово Божие нашим предкам?337 Имея перед собой три полных списка Библии XV-XVI веков – весьма редких памятников славянской письменности, а также небольшое количество отдельных списков книг Ветхого Завета, описатели занялись разрешением поставленных вопросов. Ответы на эти вопросы могли быть даны лишь при сличении списков между собой, сличением перевода с подлинником, т.е. сопоставлении славянского текста с греческим, латинским и еврейским текстом по различным редакциям. Необходимо было сверить текст рукописей и с Острожским печатным изданием Библии. Такое сличение библейских текстов между собой должно было показать, по замыслу описателей, «один ли перевод Ветхозаветных книг дошел до нас в разных списках? Из сличения перевода с подлинным текстом должно было открыться, все ли книги в полных списках Библии и в дошедших до нас списках тех или других книг Ветхозаветных переведены с греческого, или некоторые переведены с еврейского, или латинского. Все ли переводы одинаковы по своему достоинству? Особенности языка должны показать, к какому времени надлежит отнести перевод тех или других книг? Наконец, сличение рукописей с Острожским изданием Библии должно было определить, в каком виде текст рукописей перешел в первое печатное издание, откуда заимствован последующими?»338 Важным открытием описателей стало то, что в Синодальном собрании ими был установлен древнейший полный рукописный свод книг Священного Писания (№ 1) – т.н. Геннадиевская Библия 1499 года. В подтверждение своего открытия, Горский и Невоструев тщательно просмотрели печатные каталоги описанных в их время собраний: Румянцева, Толстого, Царского и Московского исторического общества, осмотрели библиотеки Троицкой лавры, Московской Духовной Академии, Московского Чудова монастыря, Синодальной 137 типографии, Успенского собора, Воскресенского, Ново-Иерусалимского, Иосифо-Волоцкого монастырей и некоторые частные собрания рукописей. Но нигде они не нашли полного списка Библии – ни до, ни после архиепископа Геннадия созданного. Описатели встретили только отдельные собрания библейских книг, тех же и в том же виде, в каком они были представлены в Синодальной библиотеке – книги Соломоновы, Иова и Пророков с толкованиями. Однако исследователи не нашли ни книг Пророков, ни других ветхозаветных книг в отдельном, древнем и первоначальном переводе, ни следов от книг Паралипоменон, Ездры, Товии, Юдифи, Премудрости Соломоновой и Маккавейских339. Описатели установили, что текст ветхозаветных книг в трех полных списках Библии Синодального собрания (№ 1-3) один и тот же. Поэтому при исследовании текста ими за основу был взят древнейший список 1499 года – Геннадиевская Библия. Несмотря на это, две копии Геннадиевской Библии все же охарактеризованы в «Описании». Это список 1558 года, написанный по распоряжению царя Ивана Васильевича иноком Иоакимом, и список приблизительно 1570-1571 гг.340 Постатейный обзор этих трех экземпляров показывает мелкие отличия в составе, ряд разночтений говорит о том, что они скопированы с общего списка, но не с рукописи Геннадиевской Библии341. Подробно исследуя особенности библейского текста, Горский и Невоструев определили, что Пятикнижие Моисеево представляет в переводе следы глубокой древности, и должно быть отнесено к остаткам первоначального перевода священного Писания на славянский язык. Это подтверждается древними грамматическими формами, оборотами речи и словами, например: Исх. 9:37. ћчмы (камень, ячмень); Числ. 20:14. солъ (посолъ); Втор 5:14, 16:11. приходъ (πποσηλς ορ), Исх 13:15. u3жесточи срdце Фарањново (ожесточися – σσλήπςν Φαπαω); Исх. 43:26. приде їwсифъ домовь (домой), да вы повёде (да повѣдаю вамъ)342. 138 Из древних старославянских слов встречаются: Быт. 6:16. сътвориши пождz (κα άβαια – помостъ) съ струпы сугубы; Исх. 22:17. мило двчс\ко (η φ πνη ων παπ νων – приданое); Исх. 27:8. и3 требникъ (олтарь) друпль (κοιλον – полость) дощенъ створиши; Исх. 32:22. нарои (οπμη – ярость, устремление); 20:10. да и3ли t камени сего и3зведем вам воду (μη – ξαξωμ ν – ужели изведем?); Втор. 18:3. t кладущих громых (παπα ςόν ων α ύμα α – от приносящих жертвы)343. Описатели установили, что перевод Пятикнижия представляет собой много других особенностей, указывающих на его древность, и несогласие с нынешним, что особенно ярко выражено в следующих примерах: Быт. 38:19. ризы uстры ( ο πιρπςν – летние, нарядные); Быт. 40:1. старэишина медарескъ (ο απσιοινοσόορ – начальник виночерпиев); Числ. 13:45. ризы е3го да буд¦т u3тлы (παπαλ λςμένα – раздраны); Числ. 34:3. t краz морz лучьскаго ( ηρ αλςκηρ – соленого); Втор. 10:2 и впишю на тавлу словеса (от лат. tabula, πι αρ πλάκαρ)344. Говоря о тексте Пятикнижия в Геннадиевской Библии, следует заметить, что в современной науке существуют мнения, опровергающие вышеизложенные выводы Горского и Невоструева о глубокой древности перевода. Так А.М. Камчатнов, ссылаясь на А.В. Михайлова345, считает, что описатели неправильно определили редакцию Пятикнижия в Геннадиевской Библии. «К сожалению, А.В. Горский и К.И. Невоструев не привлекли к сравнению паримейники; если бы они это сделали, то сравнение доказало бы, во-первых, что текст Пятикнижия в Геннадиевской Библии отнюдь не древнейший, и, во-вторых, что перевод этих книг в паримейных частях сходен с переводом в цитатах у Илариона. Таким образом, цитаты как критерий древности текста и перевода не были использованы авторами «Описания» до 139 конца, поэтому их заключение о том, что перевод Пятикнижия из Геннадиевской Библии является остатком кирилло-мефодиевской литературной деятельности, неверен»346. В тоже время А.А. Алексеев считает текст Пятикнижия Геннадиевской Библии болгарским переводом X века347. Алексеева поддерживает Р.К. Цуркан, который вслед за И.Е. Евсеевым относит Пятикнижие в геннадиевском своде к текстам 1-й группы симеоновской школы X-XI веков348. Несмотря на эти заявления авторитетных ученых, мы остаемся на стороне Горского и Невоструева. Описатели нигде прямо не заявляют о том, что Пятикнижие представляет собой именно кирилло-мефодиевский перевод, не указывают и век, когда появился текст, они говорят лишь о его «глубокой древности». Такая относительная датировка оставляет пути для различных вариантов определения хронологии текста – что же можно понимать под терминами «древнейший», «глубокая древность»? Представляется, что мнение Алексеева о болгарском переводе X века, с учетом представленных Горским и Невоструевым лингвистических данных на материале самой рукописи, ближе всего соответствует пониманию текста Пятикнижия как «древнейшего». Примечательно, что ни в одном из полных списков Библии не помещена обличительная песнь пророка Моисея (Втор. 32: 2-43). Описатели считают, что она «опущена во избежание двойного перевода, так как по церковному употреблению она помещается вместе с другими библейскими песнями после Псалтири, которая, как известно, была переведена отдельно, ранее Пятикнижия»349. Аналогичным образом (сверяя рукопись с греческим текстом) Горский и Невоструев установили, что книга Иисуса Навина принадлежит к числу древних переводов по Александрийскому и Ватиканскому спискам, а книги Судей и Руфь следуют Александрийскому кодексу. Но текст четырех книг Царств и Притчей Соломона представляет меньше следов древности и менее точен в переводе. Книги Премудрости Иисуса сына Сирахова и Екклесиаст имеют правильный перевод, но язык текста новее. 140 Книга псалмов, несомненно, дошла до нас в древнейшем переводе. Древность текста показывают старославянские грамматические формы, слова и правописание: Пс. 50:14. дх\омъ влчdчомъ (твор. пад. ед. ч.); Пс. 2:8, 50:21. кwнцz, телцz (вин. пад. ед. ч.); Пс. 50:18. дал бимъ (старая форма сослагат. накл.); Пс. 7:8. сънемъ (сонмъ), 109:2. у5деле3ши (будешь владычествовать – κα ακςπί ς ). В правописании употребляются редуцированные ъ и ь: t тъмь людіи, плът; и сочетания редуцированных с плавными: растръгнем, tврьземь, връх, въ гръдости, тврдь. Часто встречается большой юс: лж*, тыс*ща, *4глие, *4троба. Однако большой юс употребляется не везде правильно, например, в аористе 3 л. ед. ч. * стоит вместо ÿ: Пс. 17:5,8. одръжаш*, смутиш* и т.д.; Пс. 11:6. не о3бину*сz. И наоборот * заменяется ÿ: Пс. 6:1. яростію твоеz; Пс. 15:7, 17:1. бл\вz, възлюбz (вместо благословл*, возлюбл*)350. То, что в полных списках Библии Синодальной библиотеки помещена Псалтирь с древнейшего списка, видно также из сравнения ее рукописью № 131 собрания графа Н.П. Румянцева (Псалтирь с толкованием, приписываемым святителю Афанасию Александрийскому)351 и с рукописью Псалтири 1296 года Синодального собрания № 13 (235). Все вышеперечисленные книги вошли в состав полных списков Библии из рукописей, содержащих один текст. Но книга Иова, Песнь Песней и шестнадцать Пророческих книг по данным описателей извлечены из переводов, содержащих текст Священного Писания с толкованием святых отцов. Это доказывают уцелевшие местами посторонние слова, относящиеся к толкованиям, опущения и перестановки текста, а также сами списки толкований, из которых толкование Пророческих книг было известно на Руси еще в первой половине XI века. 141 По всей видимости, первоначальный кирилло-мефодиевский перевод этих книг утратился в связи с тем, что в древности чаще читали, а, значит и списывали не отдельный текст Священного Писания, а в соединении с толкованиями и объяснениями на него святых отцов. Поэтому неудивительно, что именно вместе со святоотеческими толкованиями, а не отдельным переводом, указанные ветхозаветные книги были распространены на Руси в конце XIV века. Вот как об этом говорят сами описатели: «Утрата отдельного перевода некоторых книг ветхозаветных объясняется распространением списков, в которых содержался тот же текст с толкованием. Для церковного употребления при богослужениях собственно нужны были собрания паремий. Для частного употребления более могли быть полезны книги с толкованием Св. Отцев. Потому вероятно, что книги Св. Писания с толкованием чаще были переписываемы, нежели книги без толкования. От того при составлении полного списка Библии нужно было прибегнуть к извлечению текста книг пророческих и других из толкований»352. Славянский перевод книги Иова, за исключением первых глав, позднее исправленных, имеет признаки глубокой древности, об этом говорят старославянские грамматические формы и сами слова. Иов 11:8. высоче, глубле (сравнит. степень); 15:14. будыи (полн. прич.); 40:8. личеса (указывает на смешение склонений на *jo и *es); 41:12. пламы (им. пад. ед. ч.); домwве их гобзи суть (обильны – ς ην σι); 22:3. брежет (печется); 2:8. бръсель (черепок – ορπακον); 7;14. прежасаеши (ужасаеши); 7:20. поемникъ (доносчик); притокъ (кольцо – κπίκον); гостиница (стези, пути – α παπ ρ)353. Перевод книги пророка Исаии принадлежит глубокой древности. Текст книги, вошедший в полный список Библии вместе с толкованием, извлеченным из разных писаний святых отцов, известен был на Руси еще в первой половине XI века. В подтверждение этих выводов описатели ссылаются на список книг пророческих, сделанных попом Упырем для Новгородского князя Владимира 142 Ярославича в 1047 году354. Горский и Невоструев установили единство текста в списках Библии и в толковании на пророческие книги, а так же заимствования библейского текста из толкования. Признаком глубокой древности славянского перевода книги пророка Исаии служат элементы старославянского правописания, сохранившиеся даже в поздних списках XVI века. Это употребление редуцированных ъ и ь: вьсь, дьнь, осьлъ, о дъщерьх, градь, начатъкъ, вънь (въ онь), зълъ (золъ), съвъпрашаемъ; и сочетания плавных с редуцированными: срьдьцемъ, чръвлени, влъна, хлъмъ, кръчьмьницы. Примечательно употребление неполногласных старославянских форм в словах прэдъ, прэдите, прэпоzшешисz. Часто встречается *, например: р*ку, хощ*, жидовьск*, пог*бл*, мздо*. Признаками старославянизмов служит употребление ы в сочетаниях с буквами к, г, х355. Следующие написания: Ис. 1:4. и3здраи3лева; 11:13. въздрьвнuеть; 45:1. раздрушу; 60:5. възdраде3шисz, отражают действие закона восходящей звучности. О древности текста говорят и грамматические формы, восходящие к старославянской традиции: Ис. 11:9. мореса (вин. пад. мн. ч.); 2:8. дэлесъ (род. пад. мн. ж.); 23:15. бл*дницz (род. пад. ед. ч.); 9:9. вhсокомь срц\емь (твор. пад. ед. ч.); съкрываятесz (повел. накл.)356. Пример старой формы в 7:14. родитъ сн7ъ объясняется тем, что это существительное первоначально принадлежало к склонению с основой на –ŭ357. Старославянские слова: Ис. 1:6. њб*зъ (обаяние – κα αδέμορ); 1:14. алканіе (постъ); 1: 15. молва (молитва); 2:16. њзрьчь (видение – έα); 3:2. щ*дъ (исполин – βίβαρ), гатающаа2го (гадателя – σοσασην); 9:10. смрэчіе (кедр – κέδπορ); мmръ (мурин, эфиоп); бол*деть (болит, страдает – οδςμα αι). Неоднократно в тексте встречается частица uто (и так), которой ничто не 143 соответствует в греческом оригинале, например: 23:7. не бэ ли сь uто. ўкоризнэ вамъ ( κ ας η ην ςμων η ΰαπιρ)358. Описатели установили, что в полных списках славянской Библии содержатся переводы не только с греческого языка. Книга Есфирь переведена с еврейского, а две книги Паралипоменон, три Ездры, Товии, Юдифи, Премудрости Соломоновой и две Маккавейские переведены с латыни. Кроме того, с Вульгаты были переведены предисловия блаженного Иеронима к перечисленным выше книгам, за исключением Есфири и Иеремии, а также безымянная третья статья в предисловии, посвященная делению Священного Писания на два Завета359. По Вульгате же проведена разбивка на главы всего библейского текста. Книга Есфирь состоит из 16 глав. Описатели определили, что первые девять глав переведены прямо с еврейского языка. Перевод соответствует подлинному еврейскому масоретскому тексту, отступая как от греческого, так и от латинского вариантов. Например: 9:5. и3 у3долшz їюдеи всэмъ врагомъ своим раною мечною и у3биениемъ и3 погубленіемъ, и3 створиша всэм вразем своим волю свою. Евр.: ‫ּברעֹונָם ןַיַכִּּו ַהי ְהּודִּ ים ְבכְלׂאיְבֵיהֶם ַמכַח‬ ְ ‫ ח ֶֶרב ְוה ֶֶרנ ן ְַא ְבוָן ַויַעֲׂשו בְׂשנְאֵיחֶם‬. На греческом языке ни по Ватиканскому, ни по Александрийскому спискам этого стиха нет. Вульг.: itaque percusserunt Judaei inimicos suos plaga magna, et occideruunt eos, reddentes eis quod sibi paraverant facere360. Собственные имена передаются в еврейской традиции, а не так, как они известны в греческом и латинском переводе. Так царь Артаксеркс постоянно называется Ахазъверосъ (1:1, 2:9, 2:1) евр.: ‫שוֵדוש‬ ְ ‫ ֲא ַח‬, греч.: ᾿Απ αξέπξηρ, Вульг.: Asserus; Индия (1:1, 8:9) – ўдъ, евр.: ‫ הּדּו‬, греч.: ᾿Ινδικη, Вульг.: India. Эфиопия – хусъ, евр.: ‫כּוש‬, греч.: Αι ιοπία, Вульг.: Aethiopia361. После еврейских названий месяцев прибавляются и общепринятые. 2:16. въ мцCь. і. гл7ющисz тевеfь, по жидовскому. а3 по греческы декабрь; 3:7. къ мцCю. 144 в7i. и3же е3сть а3даръ рекомыи мартъ; 8:9. въ мцCь, г7. и3 то еC мцCь сиванъ рекомый їюнь. В 3:9. переведено: #е7. капіи сребра, вместо девять тысящь талантовъ ( ‫ַא ָלפִּם‬ ‫) ַו ֲעׂש ֶֶרת ככַר כםֶף‬362. Обилие лексических полонизмов в тексте позволило описателям сделать вывод, что перевод книги сделан, вероятно, близ Польши, или выходцем из этой страны. Например: 1:19. а3ще цр7ви ўлюбіе (угодно); 2:4,9. ўлюби – ўборзи пристрою ей (поспѣшилъ къ приготовленiю ея); 2:10. мардохаи заповэдалъ еи а3бы (чтобы) не повэдала; 3:5, 5:9. прикаzкаA (припадая); 5:11. расповэда и3ма (повѣдалъ); 1:17. не ўврэдити (uradzić) мужь своихъ (не почитать); 8:16. w3хота (веселiе)363. Вторая часть Книги Есфирь с 10 по 16 главы, сохранившаяся только на греческом языке и в латинском переводе, была переведена с Вульгаты. Описатели установили, что русский перевод буквально сходен с текстом Вульгаты, где часто латинские слова транслитерируются русскими буквами364. При сопоставлении текста книг Паралипоменон, Ездры, Товии, Юдифи, Премудрости Соломоновой и Маккавейских выяснилось, что славянский перевод практически целиком соответствует тексту Вульгаты, отличному от греческого текста LXX: 1 Пар. 16:30. да подвижетсz t лица е3го всz землz. тъ бо създа вселенную неподвижну. Вульг.: Commoveatur a facie ejus omnis terra: ipse enim fundavit orbem immobilem. Греч.: φοαη ή ω απο ποσωπος ας ος πασα η βη, α οπ ω ή ω η βη, και μη σαλ ς ή ω. 2 Пар. 35:3. Левити же къ которому наученію весь їи7ль w3сти\шасz гu\9 гла7лъ еc поставите кивотъ въ стл\ьство цр7кви что създа соломонъ. Вульг.: Levitis queque, ad quorum eruditionem omnis Israhel sanctificabatur Domino, locutus est: ponite arcam in sanctuario temple, quod aedificavit Salomon. Греч.: και ιπ οιρ λ ςί αιρ οιρ δςνα οιρ ν παν ι Ισπαηλ, ος αβιασ ηναι ας οςρ 145 ω κςπίω. Και ηκαν ην κιαω ον ην αβίαν ἰρ ον οικον, ον ωκοδόμησ Σαλωμων. Тов. 1:1. товіа t колэна и3 града непталима и3же еc въ вhшних галилеи събыше наа3зона по пути и3же ведет къ западу њшуюю и3меющи градъ сефетъ. Вульг.: Tobias ex tribu et civitate Nephtali, quae est in superioribus Galileae supra Naasson, post viam, quae ducit ad occidentem, in sinistro habens civitatem Sephet. Греч.: αίαλορ λόβων Τωαι , ος Τωαιηλ, ος Ανανιηλ, ος Αδ ηλ, ος Ταααηλ, κ ος σπέπμα ορ ᾿Ασιηλ, κ ηρ φςληρ Ν φ αλ ιμ365. Многие латинские слова из Вульгаты написаны в русской транслитерации без перевода в самом тексте, иногда с объяснениями на полях, при этом не совсем точными. Приведем примеры: 1 Пар. 1:48. близъ амнемъ (iuxta amnem); 13:1. нача же съвэтъ дв7дъ кумъ трибунисъ (cum tribunes), на полях: съ законникы; 13:7. на плаўструмъ (super plavstrum), на полях: плауструм я3ко колесо; 16:3. торта хлэба (torta); 16:5. лирасъ (lyras); фуникулумъ достоzніа (funiculum), на полях: разлученіе; 2 Пар. 6:13. сътвори соломонъ базимъ медzнъ (basim) и3 постави еc посреди василисе (basilicae), на полях: црcкыz полаты; 20:36. класемъ (classem), на полях: воиско морское; Неем. 2:16. магистратосъ (magistratus); 12:42. виктимасъ (victimas)366. Как видно, ветхозаветные книги, переведенные с Вульгаты, пестрят лексическими латинизмами, которые иногда сопровождаются славянскими соответствиями на полях. Горскому и Невоструеву это обстоятельство дало основание для того, чтобы сделать вывод о недостаточном знании переводчиком латинского языка или же о его желании украшать свою речь латинизмами, как это было в моде у польских писателей XVI-XVII веков367. Сам перевод с Вульгаты был сделан в России в конце XV века, в одно время с появлением старшего списка полной Библии. Это доказывается из соответствующих речевых оборотов и слов: 146 1 Пар. 10:3. стрелцы; 2 Пар. 18:7. еc мужъ е3динъ в котором можем взискати гн7ю волю; 35:15. да ни точкы бо tходили t службы (ita ut nec puncto quidem discederent a ministerio); 1 Ездр. 6:2. кремль (castrum); 2 Езд. 2:10,11. wстилъ, взялъ, предалъ и т.п.; 3 Езд. 1:9. доколэ им потерплю которым толико добротвореніе въздалъ; Тов. 4:20. таможникъ; Юдиф. 2:2. възвалъ же всех воев0дъ бранных своих. и3 и3мелъ с ними тaину съвэта; 16:12. yдальство (audacia). По компетентному и справедливому мнению описателей, основанному на представленных выше лингвистических данных, «собрание ветхозаветных книг, какое имеем в полных списках Библии, справедливо можно назвать Новгородским, и должно отнести к концу XV столетия и приписать заботливости архиепископа Новгородского Геннадия. Несомненно, известно, что он, имея дело с еретиками и жидовствующими, отыскивал по монастырям русским разные книги Ветхого Завета. Известно также, что он поручал переводить некоторые книги Ветхого Завета с латинского языка. И при нем же, спустя шесть лет после перевода последних книг ветхозаветных, в Новгороде писан старший из списков полной Библии, какие имеем в рассмотрении, и при этом списке помещен тот же самый перевод с латинского»368. Что касается предпочтения, отданного в Новгороде латинскому оригиналу, то его следует признать закономерным. С одной стороны на Руси действительно не знали в это время греческого языка. Известно, что несколькими десятилетиями позже Максим Грек должен был делать свои переводы на латынь. А уже с латыни на церковнославянский переводили приставленные к Максиму переводчики. С другой стороны, полного греческого текста в это время напечатано еще не было, полные библейские рукописные кодексы были в редкость, так что обращение к печатному тексту Вульгаты следует признать естественным369. Говоря в целом о ветхозаветных книгах в Геннадиевской Библии и ее списках, следует согласиться с мнением Горского и Невоструева о том, что 147 состав книг образовался в конце последнего десятилетия XV века под влиянием людей, положивших за основу латинский перевод Священного Писания. Это доказывают: «порядок, в котором ветхозаветные книги расположены в наших списках, и потом в изданиях, отчасти различающийся от порядка, в каком представляют их греческие рукописи, и вполне согласный с порядком Вульгаты. Это особенно может быть определено по тому месту, какое занимают в целом составе ветхозаветных книг и во взаимном порядке книги 3-я Ездры и Маккавейская; порядок, в какой приведены главы в некоторых книгах ветхозаветных, например, в книге Притчей и Сираха… предисловия к Библии, переведенные с латинского и немецкого»370. Действительно, рассматривая предисловие и оглавление в Геннадиевской Библии, описатели выяснили, что они переведены с немецкого оригинала, о чем говорят встречающиеся здесь ссылки на немецкую традицию Священного Писания. А.А. Алексеев, считает, что, «по всей вероятности, было использовано кельнское издание немецкой Библии 1478 г. (Miller 1978). Как кажется, из толкований Николая Лиранского (его Postilla были изданы в Нюрнберге в 1493 г.) заимствовано одно замечание на Маккавейские книги»371. Описатели выяснили, что князь Константин Острожский, издавший в 1581 году первую в России печатную славянскую Библию, пользовался списком, текст которого был одинаков с текстом Геннадиевской Библии. Но издатели подвергли его пересмотру и новому сличению с греческим и латинским текстом. Там, где перевод Вульгаты сходен с греческим вариантом, там Острожское издание совпадает с Геннадиевской Библией, а где разнится – печатный текст совпадает с греческим текстом. При этом острожские издатели «исправляли и слог, заменяя поздние и народные слова списков древними и церковными»372. В описании Синодального собрания указывается дальнейшая судьба славянского перевода ветхозаветных книг, помещенных сразу же за тремя полными списками Библии. Описателями изучены рукописи, содержащие в себе список Ветхого Завета с исправлениями, сделанными в первой четверти 148 XVIII века по повелению Петра I учеными богословами во главе с архимандритом Феофилактом Лопатинским и греком Софронием Лихудом. Описатели установили, что исправление состояло в замене устаревших, непонятных и неточных слов. Были устранены грамматические неточности в согласовании перевода с греческим текстом по Ватиканскому и Александрийскому спискам. Вместе с исправлением перевода по греческому тексту исправители пользовались Вульгатой и еврейским переводом, но только тогда, когда это способствовало более ясной и в смысловом отношении верной передаче ветхозаветного текста373. Эти исправления 1714-1720 годов с некоторыми дополнениями были почти полностью приняты в исправление текста Елизаветинской печатной Библии 1751 года. Из представленного обзора мы можем сделать вывод о том, что на материале библейских рукописей Синодальной библиотеки объясняется как древнейшее состояние славянского текста ветхозаветных книг, так и его особенности По в переходный к современному состоянию период. компетентному свидетельству И.И. Срезневского, «эта часть Описания принадлежит к числу лучших филолого-литературных исследований в нашей литературе, представляя, можно сказать, образец подобного рода трудов»374. § 8. Описание рукописей Священного Писания Нового Завета В Синодальном собрании текст Новозаветных книг исследован Горским и Невоструевым как в полных списках Библии, так и в отдельных списках Евангелия и Апостола, расположенных или в порядке книг (тетры), или в последовании церковных чтений (апракосы). Среди отдельных списков книг Нового Завета встречаются рукописи всех столетий от XII до XVII века. Все рукописи подвергнуты описателями обширной лингвистической критике. Сначала исследуется по отдельности каждый памятник, а затем дается общая характеристика славянского текста с обобщающими выводами о судьбе новозаветного перевода в его отечественной рукописной традиции. 149 Анализ отдельных списков Евангелий описатели производят по схеме, предложенной Востоковым: устанавливается тип правописания, выявляются особенности грамматических форм, определяются лексические разночтения, славянский текст сопоставляется при необходимости с греческим или латинским вариантом. Вот какие данные описатели получили при анализе старейшего Галицкого Четвероевангелия 1144 года (№ 20): «Правописание Евангелия русское, без юсов, употребляется ~, и – правильно, но, вместо " почти всегда пишется ÿ; не всегда соблюдаются и древние полугласные ъ и ь, напр. вопреки правописанию списка Остромирова: никто, никде, чсо; но постоянно: къгда, тъгда. Иногда над гласными, имеющими ударение, также чистыми, пишется знак 6: рахi6ль, ге6та (вм. ioта). Сей знак употребляется и после л и н, как знак выбрасывания еря: к не6м, дрэвл6ьн6имъ, а при прочих согласных – ера: пс6ано, хр6щzхuсz, аг6глъ, возмuт6тz»375. В рукописи после ж, ч, ш и щ пишется по-старославянски z вместо а, что свидетельствует о том, что шипящие к моменту ее написания еще не отвердели. После ж вместо д употребляется ÷. Матф. 5, 11. 45. иж÷6енuть, дъж÷6ить, что подтверждает юго-западное происхождение памятника. Именно в галицковолынских памятниках на месте этимологического жд употребляется жч.376 В тексте перед р по закону восходящей звучности вставляется д: Матф. 15.16. бездразuма. В той же рукописи из грамматических особенностей замечательны следующие: Мф. 3:12. полногласие половъi (старослав. плевы); Мф. 6:26, 30. питэ~ть, одэ~ть (употребление –ть, подробнее см. ниже); Лук. 24:48. исхаковэ (двойств. ч.); Мф. 4:2. пощьсz (прич. сов.); 11.1. прэиде u3÷iтъ и проповэдатъ (достигат. накл.). 150 В рукописи родительному часто падежу, форма что винительного говорит о падежа развитии в тождественна языке категории одушевленности: Ин. 3:15. имать жiвота вэ÷наго, 16. възлю3бi б7ъ всего мира. Есть случаи употребления родительного и винительного падежей вместе: Ин. 1:51. ўзрiте неба (род. пад. ед. ч.) tвьр3ста и агг7лъi (вин. пад. мн. ч.) бж7ьz. Это объясняется тем, что во множественном числе ясные формы замещения винительного падежа родительным появляются лишь с XIV века377. В тексте рукописи отмечено употребление же вместо а: Мк. 13:31,32. а моя словеса, а о днi томь378. В апракосном Евангелии 1307 года (№ 21) описатели установили, что «в правописании нет юсов и древних полугласных ъ и ь, кроме весьма немногих случаев, но последний (ерь – А.М.) часто ставится на конце ера: гле7ть и т.п.; употребляется " и ~ правильно, также с редкими исключениями; над гласными чистыми и w пишется точка»379. Пример употребления в рукописи –ть в окончаниях глаголов 3 лица единственного числа (при старославянском –тъ) характерен для древнерусского языка – он строго соответствует общеиндоевропейскому *–ti. Форма с –ь на конце регулярно употребляется древнейшими русскими памятниками, даже списанными со старославянских оригиналов, например в Остромировом Евангелии: глаголеть, ~сть, съказа~ть, не можеть380. Описатели проследили, что в этом и последующих списках указательное местоимение часто сливается с предшествующим словом, например: народось, асось, вотъ часъ, вотъ дн7ь. В правописании определено влияние южнорусских говоров: в Ин. 2:22. uста t мерьтвъiхъ (возста); Мк. 14:2. но не u праздьникъ (не въ праздникъ); Ин. 18:16. uнэ (вне); 19. о в÷еницэхъ (ученицехъ); Ин. 21:23. не въмреть (не умреть)381, что отражает билабиальное произношение писца. 151 Переяславское Евангелие-апракос 1354 года (№ 22) отличается следующими особенностями: «в середине и конце слов обыкновенно пишется Ó, а в начале оÓ; при подненебных буквах г, к, х часто употребляется тонкое и: грэхи, чл7ки, а при шепелявых ж, ш, ч, ц и щ дебелые ы и а»382. Представленные в рукописи примеры употребления написаний ки, ги, хи свидетельствуют о том, что в эпоху, близкую к падению редуцированных, в сочетаниях задненебных согласных с ы оба компонента (и согласный, и гласный) развили в древнерусском языке более переднюю артикуляцию, в результате чего ky, gy, hy > k’i, g’i, h’i. Таким образом, задненебные согласные, палатализуясь, передвинулись в средненебную зону без изменения основной артикуляции383. Отмеченные в памятнике примеры написания шипящих и ц с ы и а указывают на завершившееся отвердение этих согласных в языке XIV века384. В правописании употребляются черты билабиального произношения: вотъ вместо предлога отъ: Ин. 1:13. вотъ ба\. Примеры в Мк. 6:36. да шедшо; 37:38. онжо отражают изменение e>o в положении после шипящих и ц. Отражением русского произношения служит написание в Ин. 1:6. іванъ385. По аналогии с представленными выше примерами Горский и Невоструев исследовали остальные списки Евангелий и Апостола, находившихся в Синодальном собрании. Затем описатели приступили к сравнению списков между собой. Для того чтобы это сравнение было максимально эффективным, они решили взять за основу тексты памятников, наиболее приближенных к первоначальному тексту Нового Завета на славянском языке. Таким списком для Евангелия был принят Остромиров, несмотря на то, что он представляет собой неполный апракос, ибо расположен по церковным чтениям от Пятидесятницы только на субботние и воскресные дни. Для Апостола был выбран текст рукописи 1220 года (№ 95), содержащий в себе толкование на первые пять посланий апостола Павла. «Текст апостольский в этом толковании, 152 как открылось из сличения с греческой рукописью Синодальной библиотеки, содержащей в себе тоже изъяснение, переведен не вместе с самим толкованием, но взят уже готовый, и, следовательно, принадлежит древнейшему времени»386. Сличение Синодальных списков Евангелия с Остромировым и между собой привело к следующим результатам. Большая часть древних списков полнее Остромирова, т.к. содержит чтения на все дни года. При этом только два списка 1144 (№ 20) и 1383 (№ 26) годов (Тетроевангелия) представляют текст каждого евангелиста в полном и правильном варианте. Большими неточностями и разночтениями отличались Евангелия-апракосы, расположенные по порядку церковных чтений, которые «в начале сих чтений иное опускали, другое прибавляли, иногда соединяли сказанное в разных местах, даже у разных евангелистов»387. Значительная разность списков Евангелия между собой произошла от разночтений греческого текста, или от замены одних слов другими вследствие исправления древнего перевода, казавшегося неточным или неясным, или от ошибок самих переписчиков. Разнообразие евангельских списков, расположенных по церковным спискам (апракосов) с течением столетий так возросло, что в Четвероевангелия, конце вновь XIV века сличенные были с введены греческим в употребление текстом. Описатели выдвинули следующую гипотезу: «Вероятно, это разнообразие списков, не позволявшее в сомнительных случаях остановиться ни на каком чтении с достоверностью, и желание читать слово Христово в переводе более менее удостоверительном, побудили св. Алексия, митрополита Всероссийского, заняться вновь переложением с греческого всех книг Новозаветных в полном виде, не по церковным чтениям. Но не этому труду назначено было исправить распространявшееся повреждение. Совершенный келейно, он не оставил видимого влияния на улучшение списков»388. В тоже время тетры, не будучи в общем церковном употреблении, реже переписывались, и, следовательно, более сохраняли первоначальный исправный текст. Оставалось сличить такие тексты с греческим вариантом. 153 Опыт такого исправления представляет пергаментный список Тетроевангелия (№ 26), списанный в Константинополе в 1383 году389. Объясняя данный факт, описатели приводят следующую историческую справку: «Русские живали тогда в Цареградском Студийском монастыре и занимались списыванием книг, как упоминает паломник Стефан Новгородец, бывший в Константинополе при Патриархе Исидоре (сконч. около 1349 г.). Одним из таких пришельцев написано сие Тетроевангелие. Вероятно, оно здесь же было исправлено и могло быть вывезено отсюда митр. Пименом, Киприаном, архиеп. Дионисием Суздальским, Феодором Ростовским или кем другим. Тогда пастыри русские часто ездили в Константинополь по своим делам»390. Описатели замечают, что примерно в тоже время, вероятно при митрополите Киприане, в России появились списки тетров из южных славянских стран с предисловиями Феофилакта Болгарского, с нынешним счетом зачал, но отличные от русского правописания и по исправлениям очень близкие пергаментому списку 1383 года. Как известно, в этот период на Руси начинается второе южнославянское влияние и оно, несомненно, сказывается на евангельских текстах русской рукописной традиции. В итоге появляется более единообразный евангельский текст вместе с распространением тетров и уменьшением числа апракосов. На переходе к позднейшему, более исправному и однообразному тексту стоит как раз Константинопольское Четвероевангелие 1383 года. Такое же явление представляют и списки Апостола. В апракосных списках наблюдаются значительные расхождения в тексте. Но с постепенным распространением списков, содержащих Деяния и Апостольские Послания по порядку, текст становится единообразным. Говоря о тексте позднейших списков Евангелия и Апостола, распространившихся в четьем варианте, следует указать, что он тот же самый, что и в полных списках Библии. 154 Отдельных рукописей Апокалипсиса в Синодальном собрании не оказалось, а находящийся в полных списках Библии Апокалипсис извлечен из Толкования на него Андрея Кессарийского по рукописям XIII века391. Подводя итог вышеизложенному обзору описания рукописей Синодальной библиотеки, содержащих Священное Писание, следует отметить следующее. По наблюдениям и соответствующим доказательствам Горского и Невоструева нужно признать, что: 1) перевод Пятикнижия Моисеева носит следы глубокой древности; 2) древний перевод книг Пророков сохранился лишь частично в объеме книг Софонии, Аггея, Захарии и Малахии; 3) книги Иова, Песни Песней, Пророков (за исключением названных четырех) и Апокалипсиса извлечены из толковых версий; 4) Первая половина книги Есфирь переведена с еврейского языка; 5) служебный текст Евангелия переписывался чаще и в древности был распространен шире, чем четий текст; 6) в XIV-XV вв. у южных славян была проведена правка новозаветного текста по греческим оригиналам, и в результате второго южнославянского влияния распространился единообразный текст и в России; 7) те библейские книги, которые отсутствовали в славянской рукописной традиции, были переведены для Геннадиевской Библии с латинского оригинала. Однако относительные датировки, предложенные в «Описании», лишены исторической точности. Тексты характеризуются как «древние» «древнейшие» или «менее древние» без достаточной убедительности. При этом по мнению А.А. Алексеева, в «Описании» не хватает южнославянского литературного фона: «Отмечаемая близость славянских текстов к Ватиканскому или Александрийскому кодексам Септуагинты, конечно, не дает права на какиелибо выводы. Эти недостатки отражают состояние науки в ту эпоху, когда славянская библейская филология делала свои первые шаги»392. § 9. Описание рукописей творений святых отцов Следующий раздел описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки включает в себя писания святых отцов и учителей 155 Церкви393. В первой части разобраны толкования на Священное Писание, во второй – писания догматические и духовно-нравственные, в третьей – богословские сочинения. Описание рукописей, содержащих толкование на Священное Писание, следует по порядку библейских книг. Горский и Невоструев рассмотрели «Шестоднев», толкования на книгу Бытия, Иова, на Псалмы, книги Пророков и весь Новый Завет. При описании и разборе данного рода памятников исследователи руководствовались методами, примененными в первом томе «Описания». Они обращались к подлинному тексту толкований по изданиям святых отцов на греческом и латинском языках. Для анализа неизданных на греческом языке памятников, описатели пользовались греческими рукописями Синодального собрания. При рассмотрении переводов обращалось внимание на их близость к подлиннику, а в древнейших – на язык перевода. Так при описании «Шестоднева» Иоанна Экзарха Болгарского, в дополнение к исследованиям Калайдовича, описателями было указано, что некоторые фрагменты взяты Иоанном из творений Василия Великого и Севериана394. При описании рукописей, содержащих толкование Псалтири Афанасия Александрийского, Горский и Невоструев заметили, что это толкование отличается как от помещенного в творениях святителя Афанасия, так и от греческих рукописей, где оно встречается под именем Оригена395. При рассмотрении писаний догматических и духовно-нравственных как и в предыдущих томах, для сочинений, переведенных с греческого или латинского языков описатели восстанавливали первоначальный текст по изданиям и рукописям. При этом устанавливались статьи, содержащие подложные сочинения. Так, Болгарским, например, «Слово приписываемое на в Пасху», переведенное русских рукописях Константином Афанасию Александрийскому и изданное на греческом языке между подложными сочинениями Иоанна Златоуста, не принадлежит ни тому, ни другому, что доказывается внутренними и хронологическими признаками396. 156 Было установлено, что замечательные приложения Иоанна Экзарха к переводу «Богословия» Иоанна Домаскина, не имеющие в надписании имени сочинителя, принадлежат различным писателям: Феодориту Кирскому, Григорию Нисскому и Епифанию Кипрскому397. Руководствуясь данной методой, Горский и Невоструев смогли сделать важные открытия. Вот как сами описатели об этом пишут: «Но трудности дела вознаграждаются своего рода приобретениями. Сличение славянских переводов с греческим текстом открыло некоторые новые, ныне не известные, или еще неизданные писания отцов. Так, по нашим рукописям, к писаниям св. Мефодия Патраского должно причислить еще четыре «Слова» у западных издателей не встречающихся; и, сверх того, значительно дополняются и приводятся в правильный порядок другие сочинения того же отца, известные ныне в отрывках. Открылась новая редакция христианской переделки сочинения стоика Епиктета, приписываемая св. Максиму Исповеднику во 100 главах. Ему же (св. Максиму – А.М.) присвояется в наших рукописях еще сочинение духовно-нравственного содержания под названием «Кормчий». В славянском переводе сохранился древний патерик, по главам описанный Фотием, патриархом Константинопольским, и изданный только на латинском языке»398. Описатели смогли установить, что и в отношении к изданным святоотеческим творениям славянские переводы имеют большое значение – подтверждением или исправлением их текста. Это видно при разборе «Огласительных бесед» Кирилла Иерусалимского399, при сличении списков «Лествицы» с греческим текстом400 и в других местах401. Второй раздел «Описания» по сравнению с первым имеет меньше выписок и лингвистического анализа, что обусловлено спецификой исследуемых памятников, однако в некоторых случаях Горский и Невоструев используют всю широту своих археографических и лингвистических интуиций. Для примера укажем на древнейшую славянскую рукопись Синодальной библиотеки – Изборник 1073 года, которая прежде была внимательно изучена 157 Востоковым в его «Описании рукописей Румянцевского музея» 402 по копии, сделанной Ратшиным для графа Н.П. Румянцева. Описание Изборника 1073 года у Горского и Невоструева строится по следующей схеме. После общих палеографических известий о рукописи представлено ее содержание по листам. В заметках к первым трем листам, заключающим в себе изображения и предисловие писца, представлено рассуждение описателей о записи на 263 л., где находится следующий текст: въ лэто. ѕф\па. написа јwа3ннъ диа33къ и3зборьникъ. сь. великuuмu кнzзю ст7ославu. Описателей в этой записи заинтересовал следующий факт: «В этом прибавлении все слова, начиная с јwа3ннъ до ст7ославu, так и встречающееся в самой подписи имя кнzзь свzтославъ писаны по скобленому; между тем год письма 6581-й означен превоначальною рукою и не претерпел изменения. Отсюда можно догадаться, что рукопись первоначально была писана не для Святослава»403. Нам представляется, что данные рассуждения описателей не совсем логичны. Год 6581=1073 году, когда Великим князем Киевским был сначала Изяслав, а потом захвативший престол Святослав. Поэтому необходимо было соскоблить имя первого князя и вместо него написать имя второго, при чем для этого надо было соскоблить только первые три буквы изz, чтобы вписать нужные ст7о. Зачем же было тогда скоблить имя писца и остальные слова? И время короткого правления в Киеве Изяслава не известно, но вряд ли за этот срок для него специально был переписан Изборник с болгарского списка. Далее, описывая изборник, Горский и Невоструев повторяют свидетельство Востокова, что памятник является переводом греческого сборника, список которого хранился в Парижской публичной библиотеке. В перечне статей, помещенных в Изборнике, указаны те, что есть в «Описании» Востокова вместе с новыми дополнениями. Подробнее, чем у Востокова описано содержание Анастасиевых ответов со ссылками на издание Гретсера с 158 замечаниями о перепутанности листов404. Подробнее, чем у Востокова указано и содержание остальной части Изборника с некоторыми новыми данными на подлинники с приведением разночтений в повторяющихся отрывках. В заметке о перечислении царей описатели исправили ошибку Востокова относительно императрицы Зои, которая, как это выходит из перечня, приходится матерью Константина Порфирородного405. Вторая часть описания Изборника начинается замечанием описателей, что «в Изборнике этом, столь разнообразном по содержанию, филология найдет важное пособие для изучения древнего языка»406. В подтверждение этому приводятся многочисленные примеры. Вот некоторые из них. Старославянские грамматические формы склонения и спряжения: хрiстосомъ (твор. пад. ед. ч.), при хрiстосэ (местн. пад. ед. ч.), домъ хрiстосовъ (притяж. прилагат.), jwнино въ китосэ (местн. пад. ед. ч.) прэбытию,3 двэ вои3водэ (двойств. ч.), въ дэя3ннихъ а3п7льсцэехъ, въ чистахъ ризахъ, и3 я3 о3тъ дрэва (ялъ еси). Нередко в окончаниях 3 лица глаголов на –ть, последние буквы откидываются: ~, е3 (вместо есть); нэ, вэ (вместо нѣсть, вѣсть); бы, сu (вместо бысть, соуть)407. В древнерусском языке представлены формы третьего лица настоящего времени без окончания, употреблявшиеся наряду с формами с окончанием на –ть. В науке нет однозначного ответа на причины их возникновения. По мнению А.М. Селищева, часть форм без –т (именно формы единственного числа I спряжения) была свойственна еще праславянскому языку408. За наличие формы без –т, параллельных с –ть, в глубокой древности высказывается и С.П. Обнорский409. Однако Т.П. Ломтев отстаивает позднее происхождение форм без –т410. В рукописи описателями отмечены примеры особого словообразования: съкuпа ради (совокупленiя), сълэзъ (κα άαασιρ), о3стримъ по о3слэ (на оселкѣ, ακόνη) покая3знь (покаянiе, μ άνοια), блазнъ (соблазнъ), а3къi въ повони ( ν 159 π ύμα ι – наводненiи), свойть (свойственность – οἰκ ιό η α), бол3ьство (превосходство), ўразити (πα αξαι – поразить), калятисz въ въчьнемъ (начнемъ), да вьсzко рекuтъ жде (здѣ), вьсьжде йнъже (индѣ)411. Встречаются древние слова, среди которых описатели часто выделяют болгарские: не обрыдаешисz ( πω πς παρ – не краснѣешь, не стыдишься), свэне творzща (кромѣ, внѣ), принадивъ слово (прибавивъ), покошьно къ заповэди гн7и (σςν μπίπ ον – сообразно), зълобъi сетьнъiя3 ( σσά ηρ – крайнiя), не горитъ крада (κάμινορ – пещь, огнь), й дрочаштесz на тържиштнихъ (σοα ν ρ – гордо ступающiе)412. Далее описателями был подробно рассмотрен текст Изборника в сравнении с греческим подлинником в отношении правильности перевода, особое внимание уделено переводу мест Священного Писания413. В конце статьи специально разбираются случаи правописания – употребление букв *, _э, ъ, ь, љ, њ, Ý, Ú, знаков над гласными и согласными, удвоений гласных, употребления титл. Правописание Изборника указывается смешанное болгарское с употреблением юсов, как простых, так и сложных, но не всегда правильно: ~стьствą и ~стьств*, с*штия3 и сąштия3, что свидетельствует о смешении юсов в позднем болгарском правописании (см. глава Ι. § 9). Подобное разнообразие, идущее от традиции болгарских писцов усматривается и в употреблении и смешении букв ~ и е: въ н~3мъ, отъ не3го, отъ н~го414. В Изборнике местами характерно употребление вместо ~ и " йотированного ятя с начертанием: _э – все_эдьство, нозэ ~_э (ея). Это объясняется тем, что звуки, передававшиеся кириллическими я и э, были настолько близки южнославянским писцам, что они не различали их на письме. О том, что это действительно было так, свидетельствуют глаголические 160 памятники, где одной глаголической буквой ý передавались кириллические буквы я и э. При этом в древних болгарских памятниках есть случаи смешения букв я и э, например, в Савиной книге: волэ твоя. Другим фактом, подтверждающим указанное произношение э, является то, что в некоторых кириллических памятниках (например, Листки Ундольского) буквой э обозначалось сочетание звуков [ja]: эви, диэволъ, эко, твоэ415. Гласные л и н иногда принимают начертание љ, њ: гљ~ть, љ*ди, съ њими, прогњэва, испълњzя3й, земљz, бољий. Такое начертание букв л и н, с использованием крючка справа сверху было свойственно южнославянским писцам, оно служило показателем мягкости согласного. После реформы В. Караджича в современных сербском и македонском языках подобным образом используется лигатуры љ и њ416. Третий том второго отдела описания Синодального собрания включает в себя рукописи разных богословских сочинений417. Это – преимущественно церковная литература XVII века, сообщающая мало сведений для истории языка. Однако среди рукописей встречаются и древние списки – Пандекты и Тактион Никона Черногорца (№ 217-229). Старший список Пандект принадлежит к 1294 году, а Тактиона – к концу XIV века. Описатели установили, что Пандекты в старшем списке представлены не в полном виде не только по числу слов, но и по их объему. Полные же списки носят на себе признаки болгарского или сербского исправления. Исследование содержания рукописей Измарагда и так называемого Златоустника показало, что большая часть входящих в их состав «Слов» приписана не тем святым отцам, которым они принадлежат, а другим. При этом между «Словами» встречается немало сочиненных русскими проповедниками418. Обстоятельно разобраны «Слова» митрополита Даниила (№ 237) и впервые указаны источники, которыми пользовался проповедник, также подробно изложено содержание сочинений Максима Грека и сочинения 161 полемические, отражающие внутренние споры в Русской Церкви и полемику против католиков и протестантов. Описание всех этих рукописей представляет больше сведений для истории литературы, нежели чем историю языка по лингвистическим данным. Наиболее замечательной рукописью из данного раздела следует признать Сборник (№ 318), содержащий в полном виде «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона419. Именно этой рукописью пользовался Горский в своей знаменитой статье: «Памятники духовной литературы времен Великого Князя Ярослава» при первом издании «Слова» Илариона в 1844 году420. § 10. Описание рукописей богослужебных книг Третий отдел славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки составляют богослужебные книги421. По содержанию эти рукописи представляют собой Служебники, Требники, Церковные Уставы, Псалтири, Октоихи, Параклитики, Триоди Постные и Цветные, Трефологии (службы избранным святым), собрания канонов, молитв, Стихирари, Кондакари, Ирмологии, нотные Обиходы, Святцы, различные чины и последования, Синодики, сборники богослужебного содержания. Вот как определяют сами исследователи приемы и методы описания рукописей в данном отделе: «Кроме некоторых исключений, не входя в филологические исследования о переводе и языке их, здесь мы ограничились только взаимным отношением списков, сличением текста с греческим и славянскими изданиями богослужебных книг – нынешними и, где было нужно, старопечатными, тщательно означая отступление от них описываемых рукописей»422. При описании богослужебных рукописей Горский и Невоструев показали отмены в молитвах, стихирах, песнях в сравнении с современными текстами. Было указано, как, вследствие различных неисправностей, вкрадывавшихся в переводы отечественных богослужебных книг, возникла при Патриархе Никоне 162 необходимость сличения их с греческим подлинником для последующего исправления или и вовсе замены новым переводом. При разборе рукописей Синодальной библиотеки, содержащих богослужебные тексты, Горский и Невоструев положили начало труду сличения состава богослужебных книг по рукописным и печатным изданиям, что, к сожалению, до нашего времени так и не было завершено. § 11. Исследования в области описания рукописных собраний после «Описания» А.В.Горского и К.И. Невоструева После выхода в свет фундаментальных томов «Описания» А.В. Горского и К.И. Невоструева исследования в области описания рукописных собраний продолжились, но менее добросовестно. В отношении археографического описания выходившие впоследствии труды о рукописях выглядят намного слабее разысканий А.Х. Востокова и А.В. Горского – К.И. Невоструева. Среди появившихся работ следует отметить следующие. Труд В.М. Ундольского «Славяно-русские рукописи В.М. Ундольского, описанные самим составителем и бывшим владельцем собрания»423, изданный в 1870 году, является, по существу, обыкновенным каталогом с краткими палеографическими данными без минимального лингвистического анализа памятников. Исследования архимандрита Леонида (Кавелина): «Описание славянорусских рукописей книгохранилища ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого монастыря»424 и «Славянские рукописи, хранящиеся в ризнице Свято-Троицкой Сергиевой лавры»425, вышедшие в 1871 и 1880 гг. соответственно, представляют собой обыкновенные описания книгохранилищ в виде каталогов с краткими палеографическими сведениями о рукописях и не сообщают сведений о языке памятников. Замечательным по своему содержанию предстает «Описание рукописей и каталог книг церковной печати библиотеки А.И. Хлудова», изданное А.Н. Поповым в 1872 году426. 163 По компетентному приговору, И.В. Ягича это – «описание большого числа (всего 361) преимущественно южно-славянских рукописей, попавших в собрание богатого купца Хлудова покупкою от А.Ф. Гильфердинга, соперничает содержательностью своей с Описанием рукописей Румянцевского музея А. Востокова; если несколько уступает ему в меткости критикопалеографических наблюдений, зато превышает значение его многими очень важными, отчасти довольно обширными выписками текстов»427. К этим словам следует добавить, что структура описания собрания Хлудова выстроена по примеру «Описания» А.В. Горского и К.И. Невоструева. Попов представляет описание церковнославянских и древнерусских рукописей по разделам: 1) Священное Писание (XIII-XIX вв.); 2) толкование Священного Писания XVI-XIX вв.; 3) творения святых отцов (XIV-XVIII вв.); 4) каноническое право (XV-XVIII вв.); 5) разные богословские сочинения (XVXIX вв.); 6) богослужебные книги (XIII-XVIII вв.); 7) церковно-исторические и литературные сочинения (XIV-XIX вв.); 8) полемические сочинения (XIII-XIX вв.). Филологический и лингвистический комментарий соединяется с публикацией обширных отрывков из рукописей. Так, описывая сербскую рукопись пророческих книг (полуустав начала XVI века), Попов делает сличение и сравнение с материалами из «Описания» А.В. Горского и К.И. Невоструева: «По сличению с Синодальными списками и рассматриваемый сербский представляет также заимствование из древних толковых пророчеств»428. Разбирая ту же рукопись пророков в другом месте, Попов указывает: «В пророчестве Иеремии (л. 254 об.) после 12 стиха 2-й главы прямо следует 15 стих 25 главы, а после главы 45 (л. 287 об.) – прямо 52-я. Пророчество же Даниила начинается 12-ю главою о Суссане. Все эти пропуски произошли оттого, что были сделаны первоначально в толковании на пророков. Таким образом, и южнославянская рукопись вполне 164 подтверждает мнение составителей Описания синодал. Рукописей об отношении текста библейских пророческих книг к толкованию на оные. В образец языка, сохранившего следы глубокой древности и правописания, приводится отрывок: бэ мўжь живіи въ вавmлоне. и4ме же емu2 їwaкимь. и3 пое жeнu е1й же и3ме сuсана. дъщи хелкіева. сестра же їерeміе пbррка до1браа ѕэло и1 боещисz ба7. родителѥ же еe прaвдива. и3 наuчиста дьщерь свою2 по зако1нu моmсе1еву. бэше їwaкимь бога1ть ѕэло. и3 бэ е3мu њгра1да бли1зь дво1ра е3го1. и сьхождаа1хuсе къ немu жидове и3мже бэаше сла1внее и3хь вьсехь. и3 tбра1ше два ста1рца t людiи судіе въ то2 лэ1то. њ нею3же гл7а влdка. ћко и3зыдетъ безаконіе и3з8 вавmлона. t ста1рьць. сu1дыи. и3же мнэхu строе1ще лю1ди сіе2. прэбиста вь до1мu їw3aкимли и3 прихождаахu к н~мu вьси прэщеисе»429. Пример лингвистического комментария к рукописи Служебного Апостола (полуустав XIII-XIV вв. на пергамине): «В отношении языка рукопись замечательная. Носовые звуки употреблены смешанно. Звук û имеет местами начертание ы, е вместо ~ по преимуществу. Губные не смягчаются посредством л, ъ и ь употребляются смешанно; заменяет иногда ÿ. В 3-м лице местами опускается флексия: например издыд¦, вм. изыд¦ть»430. В своем труде Попов отмечает, но не во всех случаях, и типы правописания по востоковской классификации, в том числе и элементы смешанного правописания. Следует признать, что «Описание рукописей и каталог книг церковной печати библиотеки А.И. Хлудова», успешно предпринятое А.Н. Поповым, наиболее близко следует традиции А.Х. Востокова – А.В Горского и К.И. Невоструева в области археографического описания рукописных собраний. Соглашаясь с Востоковым, Попов обращает внимание на необходимость определения такого важного фактора, как тип правописания при критике языка 165 и текста рукописей, превзойдя описание рукописей Румянцевского музея более обширными выписками. Следуя традиции описателей Синодального Собрания, Попов разделил рукописи по содержанию, сгруппировав их по тематическим разделам, снабжая лингвистическими и текстологическими комментариями. Важной заслугой Попова является и то, что рукописи одинакового содержания с памятниками собрания Н.П. Румянцева и Синодального собрания снабжаются ссылками на соответствующие труды А.Х. Востокова – А.В Горского и К.И. Невоструева. Но, несмотря на все свои достоинства, «Описание» Попова уступает трудам указанных классиков. Приводя объемные выписки, автор не дает должного, исчерпывающего лингвистического анализа текста рукописи (а некоторые памятники и вовсе оставляет без всякого комментария), Попов не использует археографический материал в полной мере. Из комментариев к рукописям трудно определить исторические процессы в языке или выявить рукописную традицию какого-либо памятника. В 1875 году архимандрит Амфилохий (Сергиевский) представил свое «Описание Воскресенской Новоиерусалимской библиотеки, с приложением снимков со всех пергаменных рукописей и некоторых писанных на бумаге» 431. К сожалению, данный труд, снабженный объемными выписками из рукописей, подобно описаниям архимандрита Леонида, сообщает мало сведений из истории языка. Такое же достоинство следует придать исследованию ученых монахов Арсения и Илария о славянских рукописях библиотеки СвятоТроицкой Сергиевой Лавры, изданному в 1878-1879 гг.432 Выписки фрагментов и краткие палеографические сведения о рукописях представлены в исследованиях А.Е. Викторова «Собрание рукописей В.И. Григоровича»433 и «Собрание рукописей П.И. Севастьянова»434, вышедших в свет в 1879 и 1881 гг. соответственно. В 1910 году В.И. Срезневским и Ф.И. Покровским было издано «Описание рукописного отделения библиотеки Императорской Академии Наук»435, в котором было разобрано 554 рукописей (68 пергаменных и 486 166 бумажных). Данный труд открыл новую веху в вопросе археографического описания рукописных собраний, к сожалению, приведшую к регрессу в области научного изучения рукописей с лингвистических, историко-филологических позиций. Описатели сообщают данные о времени написания рукописи, о ее формате, числе листов, о материале, на котором написана рукопись, затем даются краткие палеографические сведения о памятнике. Вслед за этим внешним описанием дается постатейный перечень содержания рукописи. Вот тут то и начинаются отступления от правил, заложенных еще А.Х. Востоковым и А.В. Горским. В.И. Срезневский и Ф.И. Покровский откровенно пишут во введении: «Для упрощения набора в типографском отношении, при передаче подлинных текстов вместо славянского шрифта взят русский, с заменой не имеющихся в русском алфавите славянских букв (ÿ, Џ, *, Ћ, ß, É, Ý, =, Ъ, у, ы, Ь, Ы, 1, É) соответствующими русскими, с употреблением вместо сложных букв (оу) простых, с употреблением и и i согласно современному русскому правописанию, с изображением славянских чисел арабскими цифрами, с расстановкой знаков препинания по правилам современного правописания, с раскрытием титл и введением в строку надстрочных букв, с добавлением в конце слов ъ и ь, если они пропущены вслед за согласной в строке или должны следовать за согласной, надписанной над строкой (исключения допускаются только в тех случаях, когда согласная, за которой они должны следовать, изменилась в зависимости от следующего за ней звука), и с добавлением (в скобках) утраченных или случайно пропущенных букв. Что касается до передачи правописания, то, в силу необходимости, описатели принуждены передавать правописание только приблизительно, руководствуясь общим правописанием рукописи; всего труднее было разобраться в рукописях со смешанным правописанием, и, конечно, в этом отношении описание дает исследователям очень немного. Замечания библиографического характера допущены только в тех случаях, когда 167 сообщают сведения именно о данной академической рукописи или о статье, входящей в состав данной рукописи, но не о памятнике, одним из списков которого является академическая рукопись или ее статья»436. Описатели отказались от труда передавать текст рукописи буква в букву, знак в знак, как они говорят «для упрощения набора в типографском отношении». Весьма странное оправдание, учитывая то, что Востоков еще в 40е годы XIX века при издании своего «Описания Румянцевского музеума» использовал славянские буквы, титлы и словосокращения в выписках из рукописей, в точности воспроизводя все особенности памятника. Вызывает сожаление и то, что «в силу необходимости, описатели принуждены передавать правописание только приблизительно». Не понятна такая «необходимость», не ясно и то, кто же «принуждает» исследователей специально искажать правописание рукописи до новых грамматических норм. Описатели заявляют, что им было трудно «разобраться в рукописях со смешанным правописанием». Трудно было в свое время разбираться Востокову, Горскому и Невоструеву, Попову, но они разбирались. Однако Срезневский и Покровский, видимо, решили не утруждаться, и представили, в итоге, свой труд в сыром виде. Вот примеры описания памятников: «Евангелие апракос, отрывок. – 4. 5. 22. (Сырк.1) XII в. F0, 1 л. (в 2 стлб. по 26 стр.). Пергам. – Устав. Русск. На об. листа заглавие второго Евангелия написано киноварью, начальная буква узорная двумя красками. На нижнем поле лицевой стороны листа рукою П.А. Сырку записано карандашом: "Отъ Края (-ю) Рѣзкова изъ Тиги". Отрывок заключает в себе Лук. XV. 24-32 и Мр. XI. 1-11.»437 «Псалтырь. – 21. 2. 27 (Нов. 825). XVIII в. (втор. пол.). 80, 369 лл. – Скоропись. – Перепл. – Русск. Листы 1-12 написаны в XIX в. На л. 34 об. изображение царя Давида, в красках. В начале кафизм и прибавочных статей наклеены заставки из цветной с золотом бумаги. л. 1. О крестном знамении Максима Грека. 168 л. 5 «Преп. Отца нашего Iоанна Дамаскина о покланянiи на востокъ». Л. 13. Список с псалтыри (учебной) издания 1651 г.»438 В дальнейшем (в том числе и в советский период) исследователи рукописей руководствовались именно такими упрощенными примерами описания памятников. В 1913 году Г.П. Георгиевским был представлен обзор рукописного собрания Н.С. Тихонравова439. Издание представляет собой обычный указатель, даже без минимальных палеографических указаний о рукописях. Из трудов советских ученых в области описания рукописей, следует назвать «Описание русских и славянских пергаменных рукописей»440, составленное в 1953 году Е.Э. Гранстрем на материале фондов отдела рукописей Государственной публичной библиотеки имени М.Е. СалтыковаЩедрина. В основе исследования, выполненного в стиле своего времени в духе классовой борьбы и презрения к «феодальному богословию», лежит неконструктивный метод, заложенный еще Срезневским-Покровским. Вот как об этом пишет сама Гранстрем: «При передаче приписок и помет на рукописях соблюдались следующие правила: графия (термин Е.Э. Гранстрем – А.М.) писца сохраняется; выносные буквы вносятся в строку курсивом за исключением букв славянского шрифта...; титла раскрываются, причем восстанавливаемая часть слова передается по современной русской орфографии и заключается в круглые скобки; пунктуация рукописи не соблюдается, но употребляется пунктуация ныне принятая… Буквы, пропущенные писцом или утраченные в результате повреждения пергамена, восстанавливаются курсивом в прямых скобках. Малый юс в виде ® определяется как «треугольный малый юс». Слова и отдельные буквы, не поддающиеся прочтению, обозначаются многоточием. Характеристика языка памятника дается нами постольку, поскольку это позволяет литература о данном памятнике»441. При описании рукописи, автор приводит следующие сведения: «Указание на наличие приписок и помет к рукописи, текст их, датировка и краткое 169 определение типа письма приписок; незначительные приписки или пометы (например, пробы пера, случайные отдельные слова, поправки или добавления к богослужебным тестам и т.п.), не приводятся, отмечается лишь наличие таковых незначительных приписок»442. «Библиография рукописи; не претендуя на полноту (так как библиография описываемых в предлагаемом издании рукописей составила бы предмет особого исследования), мы указывали труды советских ученых, труды, дающие библиографию рукописи, важнейшие исследования о рукописях, издания рукописей»443. Аналогичные упрощения при изучении памятника проявляются в следующем: автором вводятся «примечания – например, указание на наличие житий русских святых, а для богослужебных песнопений, посвященных русским святым или русским праздникам; ввиду своеобразного содержания подобных текстов, подробное раскрытие этих указаний не представляется необходимым»444. В качестве примеров, представляем описание рукописи Галицкого Евангелия и Служебника (XIII в.): «F n I 64. "Галицкое Евангелие". Евангельские чтения. 1266-1301 гг. Галич. Устав. Инициалы и заголовки киноварные. На л. 1. об. заставка в красках. На л. 175 об. приписка: «В лѣт(о) ¾ [6] м(е)с(я)ц0 феврал0 въ âÉ [12] д(е)нь, в д(е)нь четве(рто)к, при Лвовѣ кн0жѣньи и с(ы)на 4го Юрыÿ, при ихъ тишинѣ, хвал0 ихъ съдоровь4 роукою грѣшнаго раба б(о)жыÿ Георгьÿ прозвоутора скончашас0 книгы сиÿ въ честь г(осподе)ви, собѣ на сп(а)сѣнь4, 8т сво4го довола. А вы, гоподо, и братьÿ, и о(т)ци, исправлеваюче чьтѣте, не кльноуче, но поминаюч[е]… цѣ зда боудоу кде опъсалъс0, хоудымь [о]умомь грѣшнымь, простѣте бл(а)го(сло)вѣѣе, аминь, амин(ь), [ам]инь». 175 лл. 2 столбца. 32х22. Соболевский А.И. Очерки из истории русского языка, ч. 1-я. Киев, 1884. с. 20 след.; Карский. Палеография, с. 46, 130, 202; Стасов, л. XLIV»445. 170 «Соф. 519. Служебник. XIII в. Устав. В языке – особенности новгородского говора. Инициалы и заставки написаны киноварью и чернилами. Сохранилась нижняя крышка старого переплета. 54 лл. 22х12,5. Нач. утрачено. Куприянов. Обозрение, с. 31; Срезневский. Др. пам., ст.119; Стасов, л. LXIV. Есть русский материал»446. Из данных примеров видно, как искажается первоначальный вид рукописи сложным нагромождением различных графических знаков и передачей текста современной орфографией. Из такого представления читателю совершенно невозможно определить ни графику букв, ни тип правописания, ни особенности почерка писца, ни грамматические особенности памятника. Следовательно, в таком описании нет достаточного материала, на котором возможно проводить лингвистический анализ памятников. В 1970-1973 гг. в двух частях вышло исследование Т.Н. Протасьевой «Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А.В. Горского и К.И. Невоструева)»447. Достойно уважения то, что спустя более, чем сто лет, было принято решение составить описание оставшихся 477 рукописей уже бывшего Синодального собрания, хранящегося теперь в Государственном историческом музее в Москве. Причины, побудившие Протасьеву заняться описанием, определены во введении к изданию: «Отсутствие полного описания Синодального собрания представляет до сих пор значительные затруднения для работающих над ним, тем более, что остались неизданными, главным образом, рукописи исторического содержания. Завершение описания Синодального собрания явилось насущной задачей Отдела рукописей ГИМ»448. Далее автор честно признается, что выполнить работу на уровне А.В Горского и К.И. Невоструева ему не удастся: «Сознавая, что наши возможности далеки от глубоких знаний и опыта, которыми обладали А.В Горский и К.И. Невоструев, мы все же решили приняться за работу, считая, что даже более краткое описание будет не бесполезно. Начинание это было горячо поддержано и одобрено покойным академиком Михаилом Николаевичем Тихомировым»449. 171 В результате Т.Н. Протасьева смогла разыскать в архивах материалы А.В. Горского и К.И. Невоструева, оставшиеся неопубликованными. Таким образом, наследие описателей Синодального собрания, считавшееся исчезнувшим более восьмидесяти лет, сохранилось к началу семидесятых годов ХХ века в трех хранилищах: Государственной библиотеке им. В.И. Ленина, Ленинградском отделении Института истории Академии Наук СССР и архиве Института истории Академии Наук СССР450. Из общего количества неизданных памятников (477) нашлось 123 описания. Остальная часть рукописей потребовала составления описаний заново. Во введении Т.Н. Протасьева пишет: «За годы, протекшие с тех пор, как труд А.В. Горского и К.И. Невоструева исчез из поля зрения научного мира, многие исследователи работали над рукописями Синодального собрания и включили в свои труды неизданные раньше рукописи. Это значительно облегчило нашу работу, так как мы могли ссылаться на эти позднейшие труды, делая указания на них в библиографии к каждому памятнику»451. Протасьева активно пользовалась описанием сборников Синодального собрания, составленным сотрудником отдела рукописей ГИМ А.Д. Седельниковым в 1920-х годах. Это подробное описание, к сожалению, не издано до сих пор. Из работы Седельникова автор выбирала статьи исторического и литературного характера. Порядок самого описания выполнен в русле традиции, заложенной еще в начале ХХ века и продолженной в советский период. Вначале каждой статьи приводятся краткие палеографические сведения о рукописи. Выписки из текста приводятся в современной орфографии, буквы славянского алфавита заменяются современными, выносные буквы вносятся в строку, раскрываются словосокращения. Публикуется краткое содержание памятника, описывается орнамент. Вот примеры такого описания: «№ 706 /Син. 227/ Кормчая "Ефремовская", XII, XIII вв., на пергамене, в большой лист /38,5х27/. В языке новгородские особенности /смена Ц и Ч/. 172 Русский устав разных рук, 310 л. Начала и конца рукописи нет, л. 1-6 переписаны в XIII в. Записи: л. 101. Уставом писца на полях: "О Офреме държи си крепко // оумъ грешьнице". л. 145. Рукою писца, мелким уставом: "Офреме // не държи у // мА кроме". л. 246. Тем же почерком: "тако Офреме грешниче не ленися". л. 251 об. Тем же почерком: "Офреме грешнице что не помяниши дне того како ленишися". л. 54. Скорописью XVIII в.: "По велицей милости". На л.1 /XII в./ жгутовая киноварная заставка; в тексте киноварные инициалы того же типа /см. л. 1-3 и 54/. В почерке XII в. – простые заглавия и небольшие инициалы чернилами./ Переплет XVIII в. – картонный»452. Далее приводится краткий библиографический список трудов, посвященных описываемой рукописи. «№ 588 /Син. 362/ Апофегмата. Сборник изречений древних философов и сказаний /перевод с польского/, 2-я пол. XVII в., 40, русский полуустав, 277 л. Водяные знаки: 1/ Герб Амстердама, кон XVII в. 2/ Буква W под короной, № 1052, 1683 г. 3 /Почтовый рожок, Кам. № 286, 1693 г. В конце, на л. 277 об., полууставом писца запись: "Трудивыйся многогрешный Никита Усачев". л. 278 об. Черченая пером эмблема – вера, надежда, любовь. На переплетенных листах – пробы пера. л. II-VIII. Оглавление. л. 1. /второго счета/. Заглавие книги "Апофегмат" заключено в гравированной заставке-рамке. В тексте заголовки написаны киноварью. Переплет XVII в. – доски в тисненой коже»453. 173 Из представленных примеров видно, что Т.Н. Протасьева в своем значимом и необходимом труде все же не смогла следовать традиции А.В. Горского и К.И. Невоструева. Представленное описание рукописей Синодального собрания является в большей степени исследованием в области палеографии рукописей, но не исследованием лингвистических особенностей памятников. Подводя итоги представленного обзора, следует сказать, что в течение всего ХХ века, в том числе и в советское время, исследования рукописей в области археографического описания сводились к составлению обыкновенного каталога с краткими палеографическими справками без надлежащих лингвистических комментариев. Выписки из рукописей передавались в виде упрощенного текста, адаптированного к нормам современной орфографии, что лишало исследователя и читателя возможности выявления лингвистических особенностей памятника и его изучения в лучших традициях дореволюционной археографии. § 12. Выводы Для славянской филологии и отечественной археографии «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» представляет богатые материалы из истории языка, как русского, так и старославянского. По широте плана и достигнутых результатов «Описание» не имеет ничего подобного в нашей научной литературе даже сегодня. Впервые после описания Румянцевских рукописей, предпринятых Востоковым, Горский и Невоструев поставили своей задачей представить не сухое описание многочисленных рукописей, сведенное до обычного каталога или указателя, но проследить историческую судьбу тех литературных произведений, списки которых попали в Синодальную библиотеку, определить их место в русской рукописной традиции, дав памятникам надлежащий лингвистический комментарий. Доведенное до конца в соответствии с первоначальным планом и исполненное с тем критическим тактом, при той громадной эрудиции, какой 174 обладал А.В. Горский, «Описание» представляет собой историю всей допетровской словесности. Собранный и переработанный Горским совместно с Невоструевым материал дал неоценимые сведения не только в области археографии, но и среди историко-литературных изысканий, обогатив не только историю нашей литературы, но и византийской. Держась сравнительноисторического метода изучения, выработанного Востоковым, описатели, прежде всего, стремились разыскать начальный греческий и латинский текст, затем подвергнуть подробному рассмотрению их переводы, из сочинений неизданных сделать подробные извлечения. При описании славянских рукописей Синодальной библиотеки Горский и Невоструев сделали неоценимый вклад в изучение этого вопроса: они открыли, собрали и обозрели огромный материал и наметили новые перспективы для плодотворной научной работы по генезису и реституции славянской Библии. По справедливому и компетентному мнению профессора Г.А. Воскресенского, это «есть, можно сказать, неисчерпаемая сокровищница критически очищенных фактов для истории священного библейского текста»454. Ведущую роль в деле описания Синодального собрания сыграл профессор протоиерей А.В. Горский, сумевший подыскать себе надежного помощника – преподавателя семинарии К.И. Невоструева. Так, два человека с совершенно разной ученой подготовкой приступили к общему труду. С одной стороны, Горский, в совершенстве владевший всеми методами филологического, исторического долговременной и богословского научной знания, практики, с приступивший другой к делу после стороны Невоструев, трудолюбивый преподаватель Симбирской Духовной школы, без всякой подготовки в области описания древних славянских памятников. И, несмотря на такую первоначальную разницу в ученой эрудиции и опыте исследования рукописей между двумя исследователями, они в итоге блистательно завершают описание Синодального собрания. Представленные в настоящей работе сведения убедительно доказывают, что Горский и Невоструев постоянно работали над описанием рукописей как единый организм, успешно разрешая 175 сложные лингвистические вопросы. В истории археографии есть печальный опыт совместного описания рукописей, когда Строев и Калайдович свели исследование Толстовского собрания до простого библиографического указателя. Противоположного результата достигли Горский и Невоструев: взаимно дополняя друг друга, описатели во главу угла поставили не личные амбиции, а стремление достойно завершить начатый труд. Ученая переписка Горского и Невоструева, насчитывающая несколько сот писем, ярко об этом свидетельствует. Ведущую роль в «Описании» играл Горский, именно благодаря его указаниям история славянского текста Библии затрагивается во всех томах «Описания». Он доказал, что из ветхозаветных книг в славянской рукописной традиции были известны далеко не все. Горский определил, что библейские книги, которые отсутствовали в славянской рукописной традиции, были переведены в конце XV века с латинского оригинала, кроме книги Есфирь, принятой в переводе с еврейского. В то же время Горский продолжал следить по славянским письменным памятникам за текстом Священного Писания. В итоге он установил, что в святоотеческой литературе древнейшего периода приводятся тексты Священного Писания отличные от греческого оригинала, а именно: в собственном переводе отдельных авторов. Это явление было установлено в сочинениях Иоанна Экзарха Болгарского, в переводе творений Афанасия Александрийского, сделанном одним из учеников равноапостольного Мефодия – Константином Болгарским, в переводе «Огласительных» поучений Кирилла Иерусалимского и творений Григория Богослова. Таким образом, Горский установил следующую закономерность: чем древнее памятник славянской литературы, тем более славянский текст Священного Писания отличается несогласием и самостоятельностью по отношению к древнему греческому оригиналу и древнейшим славянским переводам. Он отметил это замечательное явление, поднимая вопрос об объеме и судьбе кирилло-мефодиевского перевода Священного Писания. Он не решил этот вопрос до конца, но успел определить важнейшие фазы в истории 176 славянского текста Нового Завета и с помощью тонких критических наблюдений смог выявить древнейший первоначальный текст Пятикнижия, Псалтири, Деяний и Посланий Апостольских. Во главу угла в «Описании» Горский поставил анализ текста, причем этот анализ отвечал всем требованиям как филологической, так и исторической науки и подкреплялся колоссальной богословской эрудицией ученого. «Описание» включает драгоценные материалы для изучения истории славянского текста Священного Писания, богослужебных и святоотеческих книг, для всей славянской филологии. По компетентному и авторитетному свидетельству Г.А. Воскресенского, «здесь собрано и подготовлено много соображений и указаний, драгоценных для филолога. Так в выписках приведены особенности грамматических форм древнего церковно-славянского языка и древнего правописания по наречиям; объяснены невразумительные слова через сличение с позднейшими, принятыми в их замену, или через сопоставление славянского текста с греческим; отмечено много слов древних, неизвестных дотоле, или имеющих новые значения, отсутствующие в словарях»455. В подтверждение последнего следует указать на появление новых слов, которые взял Миклошич из «Описания» во второе издание своего словаря и которые не находились ни в первом его издании, ни в словаре церковнославянского языка Востокова456. Из недостатков «Описания» следует указать на отсутствие подробных палеографических сведений, как о почерке рукописей, так и об изображениях, к ним приложенных, об инициалах, вязи, водяных знаках – тех средствах, по которым определяется датировка памятника. Описатели не выбирали из рукописей (особенно в последних томах) всего грамматического и лексического материала, что, правда, было бы и не всегда уместно. Тем не менее, лингвистических данных в «Описании» представлено столько, что историк языка и древней литературы может пользоваться материалами рукописей, даже лично не перечитывая сами памятники. 177 Все тома представлены «Описания» обобщающие начинаются сведения и предисловиями, факты, в в которых полном виде рассредоточенные в разных частях книги. Эти предисловия уже сами по себе представляют исследование, снабженное новыми данными, выводами. Исследование, из которого видно, что многолетние разыскания описателей не остались бесплодными. В предисловиях указаны общие сведения о рукописях каждого отдела по частям, раскрывается история славянского библейского и богослужебного текстов, по столетиям указано время перевода толкований на славянский и русский языки, обозначен хронологический порядок появления переводов святых отцов. Последующие исследования в области археографического описания рукописных собраний показали, что, к сожалению, опыт и традиции А.В. Горского и К.И. Невоструева не были усвоены учеными описателями. Археография в своем развитии не смогла достичь больших высот. Позднейшие исследователи пошли по пути упрощения, что негативно сказалось на уровне разработки археографических разысканий и выявления лингвистических особенностей в исследуемых рукописях. Именно поэтому до наших дней описание собрания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки, предпринятое А.В. Горским и К.И. Невоструевым, сохраняет научную актуальность и служит ценным пособием при изучении литературных памятников и славянских древностей. 178 Заключение Основными археографического и определяющими описания лингвистическими рукописных собраний аспектами следует признать следующие: 1) определение на материале рукописи истории текста самого памятника по его спискам; 2) извлечение данных истории языка на рукописном материале памятника или группы памятников. К примеру, первый аспект характерно проявляется в тексте Геннадиевской Библии (Синодальное собрание), где прослеживается судьба славянской рукописной традиции текста Священного Писания, второй – на материале рукописи Стихираря XIV века (собрание Н.П. Румянцева № 420), содержащей ценные сведения из истории русского языка. На лингвистическом материале данной рукописи виден процесс падения редуцированных в древнерусском языке, и стяжение гласных в некоторых формах прилагательных и глаголов. Таким образом, вспомогательную археография, которую историко-филологическую следует понимать дисциплину, как изучающую памятники письменности с целью введения их в научный оборот в виде научного описания или публикаций, приобретает двойное значение. Подобное направление археографическим изысканиям задается А.Х. Востоковым, первым определившим приемы и методы описания рукописных собраний и пути их совершенствования. Данная направленность в области научной разработки археографии значительно уточняется и углубляется А.В. Горским и К.И. Невоструевым, которым было суждено превратить археографию в полноценную научную дисциплину. Этому способствовала колоссальная эрудиция исследователей, в совершенстве владевших не только знаниями в области лингвистики, но и разбиравшихся в истории литературы (не только русской), материалах церковной истории, богословия, знавших древние и новые языки. Открытые нами факты свидетельствуют, что работа над описанием рукописей не всегда шла гладко. При том недоверии, с которым в XIX веке относились к изучению древнерусских памятников, археографам приходилось 179 преодолевать барьеры духовной и светской цензуры, подключать т.н. "административный ресурс", решительно защищать результаты своих исследований, давая компетентные ответы на претензии рецензентов. Не случайно в наше время дело описания Синодального собрания профессор В.М. Кириллин назвал "гражданским подвигом"457. Но далеко не все исследователи рукописей относились к своей работе добросовестно и с полной отдачей. Трагический эпизод с описанием рукописей Ф.А. Толстого: участие П.М. Строева в травле талантливого Калайдовича, приведшее к душевной травме К.Ф. последнего и весьма посредственные результаты самого описания Толстовского собрания самым пагубным образом сказывались на развитии археографии. Даже после выхода «Описания рукописей Румянцевского музея» все тот же Строев при работе с рукописями исторический И.Н. Царского метод лингвистический не Востокова, фактор критики захотел ни его применить систему рукописей, ни сравнительно- правописания продолжая сводить как все многосложное дело описания до составления простого указателя или каталога. Таких же взглядов придерживались и другие исследователи: П.И. Соколов, И.П. Сахаров, В.М. Ундольский. К счастью, у русской филологической науки, и археографии в частности, были влиятельные покровители, первые имена среди которых принадлежат Государственному Канцлеру Российской империи графу Н.П. Румянцеву и митрополиту Московскому святителю Филарету (Дроздову). Канцлер не только собирал древние рукописи, но и способствовал ученым разысканиям в области описания памятников. Именно граф Румянцев по рекомендации другого видного ученого своей эпохи – митрополита Евгения (Болховитинова) приметил Востокова и доверил ему впоследствии описание своего рукописного собрания. Переписка Румянцева с Востоковым проливает множество интересных фактов из истории этого вопроса. Когда же Й. Добровский в ответ на письмо Востокова о фонетической природе юсов 180 высказал неуважение к открытию ученого, граф Румянцев вступился за честь русской науки, с иронией обличив чешского аббата-филолога. Гений святителя Филарета выразился в том, что он, не желая доверить ответственное дело описания рукописей Синодальной библиотеки "чужим людям", т.е. светским исследователям вроде В.М. Ундольского и М.П. Погодина, решил поручить работу "своему" человеку – именно А.В. Горскому, в полной мере подготовленному к этому предприятию. Когда же духовная цензура отказалась допустить в печать первый том «Описания» Синодальных рукописей, святитель Филарет решительно встал на защиту ученого труда, столь необходимого как науке, так и самой Церкви. С благословения святителя Филарета Горский написал блестящую апологию на пристрастный отзыв цензора. «Описание» было допущено в печать. Верхом совершенства археографического описания рукописных собраний следует признать именно труд Горского и Невоструева (особенно первую его часть). Описатели задали такую высокую планку, которую доселе никто не смог преодолеть. Вызывает сожаление, что уникальная традиция археографического описания рукописных собраний, сложившаяся трудами А.Х. Востокова и А.В. Горского-К.И. Невоструева была утрачена в ХХ веке. Точность и свойственная трудам классиков основательность, основанная на широчайшей научной эрудиции в различных сферах знания (филология, история, богословие), признавалась излишней и ненужной. Взамен предлагались упрощенные схемы и правила, сводящие описание рукописей к составлению обычного каталога с перечнем кратких палеографических данных о рукописях. Совершенно очевидно, что современной археографии необходимо руководствоваться приемами и методами, которые были указаны еще Востоковым, а потом значительно дополнены Горским и Невоструевым, а не тем образцом, который был принят Археографической комиссией Академии наук СССР. Основные положения указанного образца заключаются в следующем: «Вначале дается название рукописи и ее краткое палеографическое 181 описание с указанием водяных знаков бумаги. Записи писцов приводятся в современной транскрипции: буквы и буквосочетания славянского алфавита заменяются современными Е, И, Я, КС, ПС, Ф, О, И. Конечный Ъ опускается, но сохраняется в середине слова, Ь сохраняется всюду. Выносные буквы вносятся в строку, сокращения раскрываются. Пробы пера, современные памятнику или более поздние, приводятся в случае, если они имеют историческое или литературное значение. Дается краткое содержание памятника, а также указываются миниатюры или орнамент, если таковые в рукописи имеются»458. Данный образец отбрасывает археографию на сто шагов назад, перечеркивает все теоретические наработки и практические успехи Востокова, Горского и Невоструева в области археографического описания и должен быть отвергнут как не отвечающий требованиям современной науки. Современному археографу, приступающему к описателю рукописей, необходимо передавать все палеографические особенности памятника, буква в букву сохранять его орфографию со всеми ее характерными чертами, не допуская упрощения или произвольного искажения исследуемого текста. Описателю надо владеть древними языками, сопоставляя и выявляя различные редакции памятников с иноязычными протографами. Археографу следует знать исторический материал той эпохи, к которой принадлежит рукопись, ее протограф и всевозможные редакции. Приступая к изучению рукописных памятников, необходимо пользоваться Востоковской классификацией типов правописания с целью определения первоначального характера рукописи и особенностей влияния на ее текст местного наречия. Компетентный лингвистический анализ древнейших рукописных памятников возможен только при совершенном знании истории старославянского языка, основных периодов в истории славянских языков и их диалектов. В многосложном труде по описанию рукописей главное для археографа точность – та точность, которую соблюдали в своих разысканиях Востоков, Горский и Невоструев. Не сразу эти исследователи достигли столь высокого уровня. В настоящей работе показан пройденный ими путь накопления опыта, 182 моменты осмысления и пути реализации полученных знаний в области археографического описания рукописных собраний. Большое значение мы придавали ученой переписке описателей, по материалам которой видно, как эволюционировали их научные взгляды, как в работе с рукописями оттачивался своеобразный научный стиль археографа. Конечно ни Востоков, ни Горский с Невоструевым не избежали, да и не могли избежать ошибок, которые неминуемо совершает каждый первопроходец в науке. Однако сделанное ими не только поглощает неточности, но и задает обширный задел для дальнейшего развития археографии. Целостная оценка трудов Востокова, Горского и Невоструева, предпринимаемая с учетом данных современного языкознания, внедрение в филологическую науку выявленных на материале настоящего исследования лингвистических аспектов археографического описания рукописных собраний позволяет наметить пути успешного развития современной археографии. 183 Примечания: Предисловие 1 Козлов В.П. Теоретические основы археографии с позиций современности // Отечественные архивы. 2001. № 1. С. 11. Введение 2 Востоков А.Х. Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума. СПб., 1842. 3 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1855-1917. 3 Отд.: Отд. 1. Священное Писание. М., 1855; Отд. 2. Писания святых отцов. М., 1857-1862. 3. Т.; Отд. 3. Книги богослужебные. М., 1862-1917. 2. Т. 4 ОР РГБ. Ф. 78. К. 22. Ед. хр. 9-21. 5 ОР РГБ. Ф. 78. К. 9 6 Воробьев М.Н. А. В. Горский и К. И. Новоструев (к вопросу о соавторстве) // Богословский сборник. М., 1997. № 1. Вып. 1. С. 277-295. 7 Переписка А.Х. Востокова в повременном порядке с обстоятельными примечаниями // Сборник II отделения Императорской Академии Наук. СПб., 1873. Т. V. Вып. 2. 8 Бередников Я. Донесение в Археографическую комиссию, выс. утвержденную при Департаменте народного просвещения // Журнал Министерства народного просвещения. 1837. Ч. XIV. Июнь. С. 415–426. 9 См. рецензию А.В. Горского. Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума, составленное А. Востоковым // Москвитянин. 1843. Ч. 2. № 4. С. 500-516. 10 Там же. С. 501. 11 Там же. С. 511-512. Прим. 12 Бычков А. Описание Русских и Словенских Рукописей Румянцевского Музеума, составленное А. Востоковым // Москвитянин. 1843. Ч 2. № 4. С. 516-524, № 5. С. 195-217. 13 Пыпин А.Н. Материалы для славянской палеографии из «Описания Румянцевского музея» // Ученые записки II Отделения АН. Кн. II. СПб., 1856. Отд. III. С. 3-58. 14 Мельков А.С. Палеографические данные в «Описании рукописей Румянцевского музеума» А.Х. Востокова // Вопросы языка и литературы в современных исследованиях. Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие». VIII Кирилло-Мефодиевские чтения. М.-Ярославль, 2007. С. 3-9. 15 Рецензия на «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» // Богословский вестник. 1900. № 11. 16 Черновой вариант см.: ОР РГБ. Ф. 78. К. 9. Ед. хр. 2; Апология «Описания славянских рукописей Синодальной библиотеки» и Слово обличительное на отца Иоанна (ныне Казанской Духовной Академии ректора) // Богословский вестник. 1900. № 11. С. 496-515. 17 Эпизод из истории описания славянских рукописей Московской Синодальной Библиотеки // Богословский вестник. 1900. № 11. 18 Срезневский И.И. Отчет о первом присуждении Ломоносовской премии, читанный в торжественном заседании Академии наук 29-го декабря 1867 г. акад. И. Срезневским // Записки имп. Академии наук. СПб., 1868. Т. XIII. Кн. II. С. 195-210; То же: Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб., 1870. Т. VII. № 1. С. 1-16. 19 Срезневский И.И. Записка, поданная во Второе Отделение Академии наук о труде г.г. Горского и Невоструева «Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки» // Записки имп. Академии наук. СПб., 1868. Т. XIII. Кн. II. С. 211-274. То же: Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб., 1870. Т. VII. № 1. С. 17-80. 20 Бычков А.Ф. Записка, поданная во Второе Отделение Академии наук о труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки" // Записки имп. Академии наук. СПб., 1868. Т. XIII. Кн. II. Спб., 1868. С. 275-300. То же: Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб., 1870. Т. VII. № 1. С. 81-106. 21 Невоструев К.И. О составе Библии в древней России и о других предметах, изложенных в Описании Синодальной библиотеки и оспариваемых в некоторых на оное рецензиях // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. Т. VII. № 6. СПб. 184 1870; То же. Невоструев К.И. Рассмотрение рецензий, явившихся на «Описание рукописей Синодальной библиотеки». СПб., 1870. 22 См. П. Бессонов. Критика // Русская беседа. 1856. Т. II. Кн. 2. С. 1-90. 23 См. Г.П. Смирнов-Платонов // Православное обозрение. 1860. Т. II. Июнь. С. 231-276 24 Жуковская Л. П. Лексика изборника 1073 года в «Описании рукописей Синодальной библиотеки» // Изборник Святослава 1073 г. М., 1977. С. 152-169. 25 Кириллин В. Александр Горский и русская археография // Историческая газета. 1996. № 0. С. 5, 9. 26 Воробьев М.Н. Указ. соч. С. 268-277. 27 Гайдаренко П. Протоиерей Александр Васильевич Горский как исследователь славяно-русской книжности и литературы. Сергиев Посад, 2004. (Машинопись). 28 Мельков А.С. История «Описания собрания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева // Церковь и время. 2004. № 2. С. 195-215 29 Кириллин В.М. Научные труды протоиерея Александра Горского и развитие русской археографии // «Честному и грозному Ивану Васильевичу»: к 70-летию Ивана Васильевича Левочкина. Сб. ст. М., 2004. С. 25-30. 30 Мельков А.С. Из истории публикации «Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева // Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы четвертой всероссийской конференции молодых ученых. М.-Ярославль, 2005. С. 27-32. 31 Мельков А.С. История публикации «Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2007.№ 2. С. 124-127. 32 Михайлов А.В. Опыт изучения текста книги Бытия пророка Моисея в древнеславянском переводе. Ч. I. Паримийный текст. Варшава, 1912. 33 Камчатнов А.М. История и герменевтика славянской Библии. М., 1998. 34 Алексеев А.А. Текстология славянской Библии. СПб., 1999. 35 Цуркан Р.К. Славянский перевод Библии. Происхождение, история текста и важнейшие издания. СПб., 2000. 36 Соколов П.И. Каталог обстоятельный российским рукописным книгам Св. Писания, поучительным, служебным и до церковной истории касающимся, в библиотеке Императорской Академии наук хранящимся. СПб., 1818; Он же. Каталог обстоятельный российским рукописным книгам, к российской истории и георграфии принадлежащим и в Академической библиотеке находящимся. СПб., 1818. 37 Калайдович К., Строев П. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей, хранящихся в Москве в библиотеке тайного советника, сенатора, двора е. и. в. действительного камергера и кавалера графа Ф. А. Толстова / Изд. К. Калайдович и П. Строев. С палеографическими таблицами почерков с XI по XVIII в. М., 1825. 38 Строев П. Первое прибавление к "Описанию славяно-российских рукописей, хранящихся в библиотеке тайного советника, сенатора, двора е. и. в. действительного камергера и кавалера графа Ф. А. Толстова" / Изд. П. Строев. CПб., 1825; Строев П. Второе прибавление к "Описанию славянороссийских рукописей, хранящихся в библиотеке тайного советника, сенатора, двора е. и. в. действительного камергера и кавалера графа Ф. А. Толстова". Издал П. Строев, имп. Академии наук корреспондент, разных ученых обществ член и кавалер. М., 1827. 39 Сахаров И.П. Славяно-русские рукописи: Отделение первое. СПб., 1839. 40 Роспись книгам и рукописям Императорской Российской Академии / Сост. В.М. Перевощиков. СПб., 1840. 41 Калайдович К., Строев П. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей… 42 Ягич И.В. Указ. соч. С. 171. 43 Калайдович К., Строев П. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей… С. LX-LXI. 44 Оглавление книг, кто их сложил / Сост. С. Медведев / Изд. В. Ундольский. М., 1846. 45 Там же. С. 66-69. 46 Калайдович К., Строев П. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей… С. 207-208. 47 Переписка А.Х. Востокова в повременном порядке с обстоятельными примечаниями // Сборник II отделения Императорской Академии Наук. СПб., 1873. Т. V. Вып. 2. С. 179. К.Ф. Калайдович – А.Х. Востокову от 2 марта 1825 г. 48 Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка // Труды общества любителей российской словесности при Московском университете. 1820. Т. XVII. Ч. XIX. 185 Калайдович К.Ф. Предисловие к изданию Правды Русской. Русские достопамятности. Ч. I. М., 1815. С. 17-21; См.: Калайдович К.Ф. Нечто о славянском переводе кормчей и древнейшем оной списке. // Вестник Европы. 1820. № 5. Ч. СХ. С. 22-32. 50 Калайдович К.Ф. Иоанн Экзарх Болгарский. Исследование, объясняющее историю словенского языка и литературы IX и Х столетий. М., 1824. 49 Глава I. 51 Ягич И.В. Энциклопедия славянской филологии. СПб, 1910. С. 215. 52 Там же. 53 Востоков А. Опыты лирические. СПб, 1805-1806. 54 Востоков А.X. Филологические наблюдения / Издал по поручению 2-го Отделения Академии наук И. Срезневский. СПб. 1865. С. XVII. 55 Славянское. Посольство из Бемена ко всем славянским народам, или вклад в их характеристику к знанию их мифологии, их истории и древности литературы и их языкознания согласно всем наречиям (нем.). 56 См. Dobrovsky J. Slawin. Botschaft aus Böhmen an alle Slavischen Völker, oder Beiträge zu inter Charakteristik, zur Kenntniss ihrer Mythologie, ihrer Geschichte und Alterthümer, ihrer Literatur und ihrer Sprachkunde nach allen Mundarten.Prag. 1808. 57 Цит. по.: Востоков А.X. Филологические наблюдения. С. XVII. 58 Востоков А. Опыт о русском стихосложении. СПб, 1817. 59 Востоков А.X. Филологические наблюдения... С. XVII. 60 Переписка А.Х. Востокова в повременном порядке с обстоятельными примечаниями // Сборник II отделения Императорской Академии Наук. СПб., 1873. Т. V. Вып. 2. С. XXVII. А. Ермолаев – А. Востокову от 26 сентября 1814 г. 61 Востоков А.Х. Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка // Труды общества любителей российской словесности при Московском университете. 1820. Т. XVII. Ч. XIX. 62 Востоков А.Х. Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка // Филологические наблюдения… С. 1. 63 Там же. Прим. 1. 64 Там же. С. 2. 65 Там же. С. 7. 66 Там же. С. 7, 8. 67 Там же. С 13. 68 Там же. С. 14-15. 69 Там же. С. 15. 70 Там же. С. 13, 15. 71 Там же. С. 13. 72 Мельков А.С. А.Х. Востоков. Фонетическая природа юсов // Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы Всероссийской конференции молодых ученых. М.,-Ярославль. 2006. С. 439. 73 Востоков А.Х. Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка // Филологические наблюдения... С. 8. 74 Там же. С. 8-9. 75 Там же. С. 10 и дал. 76 Переписка А.Х. Востокова в повременном порядке с обстоятельными примечаниями // Сборник II отделения Императорской Академии Наук. СПб., 1873. Т. V. Вып. 2. С. 100-116. А. Востоков – Й. Добровскому (ранее мая 1824 г.). 77 Там же. С. 426. П. Кеппен – Й. Добровскому от 7 (19) марта 1824 года. 78 Там же. С. 427. Н.П. Румянцев – Й. Добровскому от 19 мая 1824 года. 79 Там же. 80 Ягич И.В. Энциклопедия славянской филологии. СПб, 1910. С. 131-132. 81 Цит. по: Ягич И.В. Энциклопедия славянской филологии. СПб, 1910. С. 131. Й. Добровский – Г. Бандтке от 4 марта 1824 года. 82 Ягич И.В. Энциклопедия славянской филологии. СПб, 1910. С. 218. 186 Востоков А.Х. Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка // Филологические наблюдения… С. 18 84 Там же. 85 Там же. С. 21. 86 Там же. С. 22. 87 Там же. 88 Там же. С. 23. 89 Цит. по: Там же. 90 Там же. С. 24. 91 Цит. по: Там же. 92 Там же. С. 24-25. 93 Dobrovsky J. Slawin. Botschaft aus Böhmen an alle Slavischen Völker, oder Beiträge zu inter Charakteristik, zur Kenntniss ihrer Mythologie, ihrer Geschichte und Alterthümer, ihrer Literatur und ihrer Sprachkunde nach allen Mundarten. Prag. 1808. С. 382. 94 Востоков А.Х. Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка // Филологические наблюдения… С. 25. 95 Востоков А.X. Филологические наблюдения. С. XXVII. 96 Там же. С. XVIII. 97 О словенской рукописи XI в., содержащей перевод творений св. Григория Богослова // Библиографические листы. СПб., 1825. № 1. 98 Известие о вновь открытых древних словенских рукописях // Библиографические листы. СПб., 1825. № 14; Дополнения и поправки к известию о Супрасльской рукописи XI в // Библиографические листы. СПб., 1826. № 36. 99 Востоков А. Грамматические объяснения на три статьи Фрейзингенской рукописи // Собрание словенских памятников, находящихся вне России / Сост. П. Кеппеном. СПб., 1827. 100 Грамматические объяснения на три статьи Фрейзингенской рукописи // Востоков А.X. Филологические наблюдения… С. 83. 101 Востоков А.X. Филологические наблюдения... С. XХХVI. 102 Востоков А.X. Сокращенная русская грамматика для употребления в низших учебных заведениях. СПб., 1831. 103 Востоков А.X. Русская грамматика Александра Востокова, по начертанию сокращенной грамматики полнее изложенная. СПб., 1831. 104 Востоков А.X. Филологические наблюдения… С. XLVIII. 105 Остромирово Евангелие 1056-57 года с приложением греческого текста Евангелий и с грамматическими объяснениями, изданное А. Востоковым. СПб, 1843. 106 Словарь Церковно-славянского языка, составленный Академиком А.Х. Востоковым. Издание Второго Отделения Императорской Академии Наук. 1858-1861. 2 Т. 107 Востоков А.Х. Грамматика Церковно-Словенского языка изложенная по древнейшим оного письменным памятникам. СПб, 1863. 108 Филологические наблюдения А.Х. Востокова. Издал по поручению II Отделения Академии наук И. Срезневский. СПб., 1865. 109 Переписка А.Х. Востокова в повременном порядке с обстоятельными примечаниями // Сборник II отделения Императорской Академии Наук. СПб., 1873. Т. V. Вып. 2. 110 Там же. С. 23-24. Архиепископ Евгений – А. Востокову от 19 декабря 1821 г. 111 Там же. С. 24. Граф Н. Румянцев – А. Востокову от 19 января 1822 г. 112 Там. же. С. 48, 49. А. Востоков – графу Н. Румянцеву от 8 мая 1823 г. 113 Там же. С. 81, 82. А. Востоков – графу Н. Румянцеву от 17 декабря 1823 г. 114 Там же. С. 82-83. Граф Н. Румянцев – А. Востокову от 28 декабря 1823 г. 115 См.: Там же. С. 83-84. 116 См.: Там же. С. 85. 117 Там же. С. 94. Граф Н. Румянцев – А. Востокову от 16 апреля 1824 г. 118 Там же. С. 88. К. Калайдович – А. Востокову от 10 апреля 1824 г. 119 Востоков А.X. Филологические наблюдения... С. LXXV. 120 Там же. С. LXXVI. 83 187 См.: Бередников Я. Донесение в Археографическую комиссию, выс. утвержденную при Департаменте народного просвещения // Журнал министерства народного просвещения. Ч. XIV. 1837. 122 Сухомлинов М.И. История Российской Академии // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб., 1886. Т. 37. С. 377. С.С. Уваров – А.С. Шишкову (без даты). 123 Там же. С. 380. 124 Востоков А.Х. Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума. СПб., 1842. 125 Востоков А.Х. Описание… С. 165. Рукопись XCV. 126 Там же. С. 167. Рукопись XC. 127 Бычков А. Описание Русских и Словенских Рукописей Румянцевского Музеума, составленное А. Востоковым // Москвитянин. 1843. Ч 2. № 5. С. 212. 128 Востоков А.Х. Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума. СПб., 1842. С. II. 129 Востоков А.Х. Описание... С. II. 130 Бычков А. Указ соч. С. 217. 131 Мельков А.С. Палеографические данные в «Описании рукописей Румянцевского музеума» А.Х. Востокова // Вопросы языка и литературы в современных исследованиях. Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие». VIII Кирилло-Мефодиевские чтения. М.-Ярославль, 2007. С. 4. 132 Востоков А.Х. Описание… С. II. 133 См. Левочкин И.В. Основы русской палеографии. М., 2003. С. 58-83. 134 Востоков А.Х. Описание… С. 172. Рукопись СIV. 135 Там же. С. 185. Рукопись CXXI. 136 Цит. по: Пыпин А.Н. Материалы для славянской палеографии из «Описания Румянцевского музея» // Ученые записки II Отделения АН. Кн. II. СПб., 1856. Отд. III. С. 10. 137 См.: Остромирово Евангелие 1056-57 года с приложением греческого текста Евангелий и с грамматическими объяснениями, изданное А. Востоковым. СПб, 1843. 138 Востоков А.Х. Описание... С. 406. Рукопись CCLXXXV. 139 Там же. С. 799. Рукопись CCCCLXXII. 140 Там же. С. 685. Рукопись CCCXXXIX. 141 Там же. Рукопись CCCXXXVIII. 142 Пыпин А.Н. Материалы для славянской палеографии из «Описания Румянцевского музея» // Ученые записки II Отделения АН. Кн. II. СПб., 1856. Отд. III С. 12. 143 Востоков А.Х. Описание... С. 177. Рукопись CXII. 144 Там же. С. 182. Рукопись CXVIII. 145 Там же. С. 725, 729. Рукопись CCCC(C)VIII. 146 Там же. С. 603. Рукопись CCCXCVII. 147 Там же. С. 276. Рукопись CCXXX. 148 Там же. С. 191. Рукопись CXXXIII. 149 Там же. С. 389. Рукопись CCLXIX. 150 Там же. С. 353. Рукопись CCXLIX. 151 Там же. С. 14. Рукопись XII. 152 Там же. С. 183. Рукопись CXVIII. 153 Там же. С. 621. Рукопись CCCCVI. 154 Там же. С. 175. Рукопись CVIII. 155 Там же. С. 164. Рукопись XCIII. 156 Мельков А.С. Палеографические данные в «Описании рукописей Румянцевского музеума»… С. 8. 157 См.: Остромирово Евангелие 1056-57 года с приложением греческого текста Евангелий и с грамматическими объяснениями, изданное А. Востоковым. СПб, 1843. 158 См., например: Соболевский А.И. История русского литературного языка. Л., 1980. С. 147-158. 159 Цит. по: Срезневский И.И. Записка акад. И.И. Срезневского [О труде г. г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]. Прилож. 1-е к "Отчету о первом присуждении Ломоносовской премии" // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. Т. VII. № 1. СПб. 1870. С. 26. А.Х. Востоков – К.Ф. Калайдовичу от 17 марта 1825 г. 121 188 Востоков А.Х. Описание… С. II. Цит. по: Пыпин А.Н. Материалы для славянской палеографии из «Описания Румянцевского музея» // Ученые записки II Отделения АН. Кн. II. СПб., 1856. Отд. III. С.18. Прим. 13. 162 Там же. 163 См.: Калайдович К.Ф. Иоанн Экзарх Болгарский. Исследование, объясняющее историю словенского языка и литературы IX и Х столетий. М., 1824. 164 Востоков А.Х. Описание… Рукопись CLXIX. См.: Билярский П.С. О средне-болгарском вокализме по патриаршему списку летописи Манассии. СПб., 1847. 165 Востоков А.Х. Описание… С. 57-59. Рукопись XLII. 166 Там же. С.33. Рукопись XXIX. 167 Там же. С. 245. Рукопись CXCIV. 168 Там же. С. 256, 268. Рукопись СС. 169 Там же. С. 190. Рукопись CXXXII. 170 Там же. С. 390. Рукопись CCLXIX. 171 См.: Билярский П.С. О средне-болгарском вокализме по патриаршему списку летописи Манассии. СПб., 1847. 172 Востоков А.Х. Описание… С. 30. Рукопись XXVII. 173 Там же. С. 31. 174 Там же. С. 185. Рукопись СXXV. 175 Там же. С. 33. Рукопись XXVIII. 176 Там же. С. 464. Рукопись CCCXXVIII. 177 Там же. С. 150. Рукопись CCXXXII. 178 Там же. С. 34. Рукопись XXIX. 179 Там же. С. 606. Рукопись CCCCI. 180 Там же. С. 158. Рукопись LXXXVIII. 181 Там же. С. 448. Рукопись CCCXIX. 182 Там же. 183 Там же. 184 Там же. С. 4(3)46. Рукопись CCCVII. 185 Там же. С. 448. Рукопись CCCXIX. 186 Там же. С. 451. 187 Там же. С. 453-454. Рукопись CCCXIX. 188 Там же. С. 165. Рукопись XCIII. 189 О нем см.: Калайдович К.Ф. Иоанн Экзарх Болгарский. С. 28, пр. 70. 190 Там же. С. 22, 33, 112 и пр. 73. 191 Шахматов А.А. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Петроград, 1915. С. 317-319. 192 Востоков А.Х. Описание. С. 173. Рукопись СVI. 193 Там же. С. 180. Рукопись CXIII. 194 Там же. С.405. Рукопись CCLXXXIV. 195 Там же. С. 650. Рукопись CCCCХХ. 196 Там же. 197 См. Ужанков А.Н. К вопросу о времени написания «Сказания» и «Чтения» о Борисе и Глебе // Герменевтика древнерусской литературы XI-XIV вв. Сб. 5. М., 1992. С. 370-412. 198 Востоков А.Х. Описание… С. 651. Рукопись CCCCХХI. 199 Там же. С. 709. Рукопись CCCCXL. 200 Там же. С. 426. Рукопись CCCIII. 201 Там же. С. 11. Рукопись VIII. 202 Там же. С. 465. Рукопись CCCCXXIX. 203 Там же. С. 513. Рукопись CCCLVIII. 204 Там же. С. 471-472. Рукопись CCCXXXIV. 205 Там же. С. 460. Рукопись CCCXXIV. 206 Там же. 207 Там же. С. 279. Рукопись CCXXX. 208 О Кормчей святителя Саввы см.: Хиландар. Београд, 1978. С. 42; Павлов А.С. Курс церковного права. Св. Троице-Сергиева Лавра, 1902. С. 113; Белић А. Учешће св. Саве и његове школе у стварању нове редакциjе српски ћирилски споменика // Светосавски Зборник. Београд, 1938. С. 251- 160 161 189 264; Щапов Я.Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI-XIII веках. М., 1978. С. 123. 209 Цыпин В., прот. Курс церковного права. Клин, 2004. С. 125. 210 Там же. 211 Востоков А.Х. Описание... С. 472. Рукопись CCCXXXIV. 212 Там же. С. 500. Рукопись СССLVI. 213 Там же. С. 506. 214 Там же. С. 9. Рукопись VI. 215 Калайдович К.Ф. Иоанн Экзарх Болгарский. Исследование, объясняющее историю словенского языка и литературы IX и Х столетий. М., 1824. С. 103. 216 Востоков А.Х. Описание... С. 254. Рукопись CXCVIII. 217 Там же. С. 255. Рукопись CXCIX. 218 Там же. С. 236. Рукопись CLXXXVIII. 219 Там же. С. 250. Рукопись CXCV. 220 Там же. С. 374. Рукопись ССLIV. 221 О втором южнославянском влиянии см.: Соболевский А.И. Указ. соч. 222 Подробно об этом см.: Ларин Б.А. Лекции по истории русского литературного языка (X – середина XVIII в.). М., 1975.С. 241-242; Жуковская Л.П. Грецизация и архаизация русского письма 2-й пол. XV – 1-й пол. XVI в. // Древнерусский литературный язык в его отношении к старославянскому. М., 1987. С. 149-150.; Камчатнов А.М. История русского литературного языка XI – первая половина XX века. М., 2005. С. 106-121. 223 Востоков А.Х. Описание… С. 373. Рукопись ССLIV. 224 Там же. С. 685. Рукопись CCCCXXXVIII. 225 Там же. С. 395. Рукопись CCLXXIII. 226 Там же. С. 685. Рукопись ССССXXXIX. 227 Там же. С. 655. Рукопись CCCXXV. 228 Там же. С. 468. Рукопись CCCXXX. 229 Там же. С. 621. Рукопись CCCCVI. 230 Григорович В.И. Статьи, касающиеся древнего славянского языка. Казань, 1852. С. 27-31, 73, 76. 231 Цит. по: Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 44, прим. 25. 232 Востоков А.Х. Описание… С. 184. Рукопись CXIX. 233 Там же. С. 176. Рукопись CXII. 234 Там же. С. 176-177. 235 Там же. С. 715. Рукопись CCCCXLVIII. 236 Там же. С. 193. Рукопись CXLIV. 237 Там же. С. 251. Рукопись CXCVI. 238 Там же. С. 253. Рукопись CXCVII. 239 Там же. С. 210. Рукопись CLIX. 240 Там же. С. 473. Рукопись CCCXXXV. 241 Там же. С. 243. Рукопись CXCIII. 242 Там же. С. 20. Рукопись XIX. 243 Там же. С. 21. 244 Там же. 245 Там же. С. 154. Рукопись LXXXVI. 246 Там же. С. 191. Рукопись CXXXIII. 247 Там же. 248 Там же. 249 Там же. 250 Там же. С. 297. Рукопись CCXXXII. 251 Там же. 252 Там же. С. 308. Рукопись CCXXXIII. 253 Там же. С. 177. Рукопись CXII. 254 Там же. С. 180. Рукопись CXIII. 255 Там же. С. 361. Рукопись CCLV. 256 Там же. С. 238. Рукопись CXCI. 257 Там же. С. 197. Рукопись CXLVIII. 190 Строев П. Рукописи славянские и российские, принадлежащие почетному гражданину и Археографической комиссии корреспонденту Ивану Никитичу Царскому. Разобраны и описаны П. Строевым. М., 1848. 259 Там же. С. 319, 321. 260 Там же. С. IV. 258 Глава II. Снегирев И.М. Памятники Московской древности. М., 1842-1845. С. 178. 262 Там же. С. 179. 263 Полное Собрание Законов Российской Империи. СПб., 1830. Т. VI. С. 510-512. № 3908. 264 Бычков А.Ф. Записка акад. А.Ф. Бычкова [О труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]. Прилож. 1-е к "Отчету о первом присуждении Ломоносовской премии" // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб. 1870. Т. VII. № 1. С. 83. 265 Иванов П. Описание Государственного Архива старых дел. М., 1850. С. 290-292. 266 Бычков А.Ф. Записка акад. А.Ф. Бычкова [О труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]… С. 86; См.: Полуденский М. Опись Патриаршей библиотеки 1718 г. // Русский Архив. 1864. 1. № 3-4. С. 2-47. 267 Цит. по: Срезневский И.И. Записка акад. И.И. Срезневского [О труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]. Прилож. 1-е к "Отчету о первом присуждении Ломоносовской премии" // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб. 1870. Т. VII. № 1. С. 30. К.Ф. Калайдович – Н.П. Румянцеву от 10 декабря 1816 г. 268 Переписка А.Х. Востокова в повременном порядке с обстоятельными примечаниями // Сборник II отделения Императорской Академии Наук. СПб., 1873. Т. V. Вып. 2. С. 145. Н.П. Румянцев – А.Х. Востокову от 7 ноября 1824 г. 269 Цит. по: Срезневский И.И. Записка акад. И.И. Срезневского [О труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]… С. 31. К.Ф. Калайдович – Н.П. Румянцеву от 4 мая 1825 г. 270 Переписка А.Х. Востокова в повременном порядке с обстоятельными примечаниями // Сборник II отделения Императорской Академии Наук. СПб., 1873. Т. V. Вып. 2. С. 232. К.Ф. Калайдович – А.Х. Востокову от 15 июля 1825 г. 271 Бычков А.Ф. Записка акад. А.Ф. Бычкова [О труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]… С. 87-89. 272 Снегирев И.М. Памятники Московской древности. М., 1842-1845. 273 Снегирев И.М. Указ соч. С. 183-184, 187. 274 Ундольский В.М. Описание славянских рукописей московской Патриаршей (ныне Синодальной) библиотеки. Отделение I. Богословие: священное писание, толкователи священного писания и каноническое право (кормчие). Составленное покойным д. членом В.М. Ундольским. С предисловием О. М. Бодянского // Чтения в Обществе истории древностей российских. 1867, Кн. II; Он же. Описание славянских рукописей московской Патриаршей библиотеки. Неоконченное сочинение В.М. Ундольского. М., 1867. 275 Ундольский В.М. Описание славянских рукописей московской Патриаршей библиотеки. Неоконченное сочинение В.М. Ундольского. М., 1867. С. 13. 276 Там же. С. 14-15. 277 Буслаев Ф. И. Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских, собранные из XV-ти рукописей московской Синодальной библиотеки // Материалы для истории письмен восточных, греческих, римских и славянских. Изготовлены к столетнему юбилею имп. Московского университета трудами профессоров и преподавателей Петрова, Клина, Меншикова и Буслаева. М. 1855. 278 Там же. С. 6-7. 279 Савва (Тихомиров), архим. Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки. М., 1855. 280 Савва (Тихомиров), архим. Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки. Изд. 3-е, значительно дополненное. М., 1858. 281 Там же. С. 194. 261 191 Протасьева Т.Н. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А.В. Горского и К.И. Невоструева). Ч. I. № 577-819. М., 1970. С. 95-97. 283 О протоиерее А.В. Горском подробно см.: Мельков А.С. Жизненный путь и научное наследие протоиерея А.В. Горского. М., 2006. 284 ОР РГБ. Ф. 78. К. 30. Ед. хр. 30. Л. 3-3 об. П.П. Птицын – А.В. Горскому от 11 апреля 1834 г. 285 Протоиерей Александр Васильевич Горский в воспоминаниях о нем Московской Духовной Академии в двадцать пятую годовщину со дня его смерти, 11 и 22 октября 1900 года, с приложением некоторых неизданных бумаг из архива А. В. Горского. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1900. С. 6162. 286 Смирнов С. К. История Московской Духовной Академии. М., 1879. С. 287-288. 287 Там же. С. 289. 288 Евгений (Болховитинов), митр. Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-российской Церкви: в 2 т. СПб., 1827. 289 Полевой Н. А. История русского народа: в 6 т. М., 1829-1833. 290 Карамзин Н. М. История государства Российского: в 3 кн., заключающих в себе 12 т. с полными примеч. 5-е изд. СПб., 1842-1843. 291 Филарет (Гумилевский), архиеп. Обзор русской духовной литературы: в 2 кн. Харьков, 1859-1861. 292 Мельков А.С. Жизненный путь и научное наследие протоиерея А.В. Горского. М., 2006. С. 92. 293 Тихонравов Н.С. Горский и Невоструев // У Троицы в Академии, 1814-1914 гг.: Юбилейный сб. исторических мат-лов / Издание бывших воспитанников Московской Духовной Академии. М., 1914. С. 343. 294 Там же. С. 343-344. 295 Мельков А.С. Жизненный путь и научное наследие протоиерея А.В. Горского. М., 2006. С. 93. 296 Горский А.В. Историческое описание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. М., 1842; 1852; 1857; 1873; 1890; 1996. См. черновые записи: ОР РГБ. Ф. 78. К. 10. Ед. хр. 4-5; К. 11. Ед. хр. 1-2. 297 Барсуков Н. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. V. СПб., 1892. С. 351. 298 См.: Мельков А.С. О Паннонских житиях святых Кирилла и Мефодия // Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы третьей международной конференции молодых ученых. М.Ярославль, 2004. 299 Горский А.В. О святых Кирилле и Мефодии // Москвитянин. 1843. Ч.3. № 6. 300 Горский А.В. Жития св. Кирилла и Мефодия // Кирилло-Мефодиевский сборник: в память о свершившимся тысящелетии славянской письменности и христианства в России / Изд. М.П. Погодиным. М., 1865. 301 Востоков А. Х. Описание русских и славянских рукописей… 302 Тихонравов Н.С. Указ. соч. С. 345; Ягич И.В. История славянской филологии. СПб., 1910. С. 643; См. рецензию А.В. Горского: Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума, составленное А. Востоковым // Москвитянин. 1843. Ч. 2. № 4. С. 500-516. 303 Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума, составленное А. Востоковым. С. 511-512. Прим. 304 Востоков А.Х. Описание… С. 5. Рукопись II. 305 Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума, составленное А. Востоковым. С. 512. Прим. 306 Там же. 307 Филарет (Дроздов), митр. Письма к покойному архиепископу Тверскому Алексию. 1843-1867. М., 1883. С. 45-46. 308 Горский А.В. Дневник / Под ред. С.К. Смирнова // Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе. Ч. 34. 1884. С. 315, 319, 330. 309 Воробьев М.Н. А.В. Горский и К.И. Невоструев (к вопросу о соавторстве) // Богословский сборник. М., 1997. № 1. Вып. 1. С. 278. 310 Там же. С. 279. 311 ОР РГБ. Ф. 78. К. 39. Ед. хр. 22. Л. 1-6. 312 Письма Филарета, архиепископа Черниговского к А.В. Горскому // Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе. Ч. 36. М., 1885. С. 411. 313 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1855-1917. 3 Отд.: Отд. 1. Священное Писание. М., 1855. С. I. 282 192 Срезневский И.И. Отчет о первом присуждении Ломоносовской премии // Записки Имп. Акад. Наук. СПб., 1868. Т. 12. Кн. 2. С. 202-203. 315 ОР РГБ. Ф. 78. К. 20. Ед. хр. 22. Л. 1-71. 316 Тихонравов Н.С. Указ соч.С. 350-351. 317 Невоструев К.И. Слово святого Ипполита об антихристе в славянском переводе по списку XII века. М., 1868. 318 Невоструев К.И. Описание Симбирского Спасского монастыря. М., 1855; Он же. О начале Алатырского Киево-Николаевского монастыря // Вестник Западной России. 1866. № 8-9; Он же. Историческое описание бывших в городе Самаре мужского Спасо-Преображенского и женского Спасского монастырей // Классика Самарского краеведения: Антология / Под. ред. П. С. Кабытова, Э. Л. Дубмана. Самара, 2002. С. 31-44; Классика Самарского краеведения: Антология / Под ред. П. С. Кабытова, Э. Л. Дубмана. Самара, 2002. С. 32; См. исследования К. И. Невоструева по археологии Поволжья: О городищах Волжско-Болгарского и Казанского царств. М., 1871; Ананьинский могильник Вятской губернии. М., 1871. 319 ОР РГБ. Ф. 78. К. 9. Ед. хр. 11. Л. 1-229. 320 Срезневский И.И. Записка акад. И.И. Срезневского [О труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]… 321 Витошинский Е. М. Указатель именной и предметный к труду А.В. Горского и К.И. Невоструева «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки». Варшава, 1915. 322 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 2: Писания святых отцов. 2. Писания догматические и духовно-нравственные. М., 1859. С. 409. 323 Горский А.В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. 324 Эпизод из истории описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки // Богословский вестник. 1900. № 11. С. 485-486. 325 Рецензия на «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» // Богословский вестник. 1900. № 11. С. 493, 495. 326 Черновой вариант см.: ОР РГБ. Ф. 78. К. 9. Ед. хр. 2; Апология «Описания славянских рукописей Синодальной библиотеки» и Слово обличительное на отца Иоанна (ныне Казанской Духовной Академии ректора) // Богословский вестник. 1900. № 11. С. 496-515. 327 Там же. С. 511. 328 Там же. С. 511-512. 329 Цит. по: Эпизод из истории описания славянских рукописей Московской Синодальной Библиотеки. С. 490. 330 Там же. С. 492. 331 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 2: Писания святых отцов: в 3 т. М., 1857-1862. 332 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 3: Книги богослужебные. Ч. 1. М., 1869. 333 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 3: Книги богослужебные. Ч. 2. М., 1917. 334 См.: Гиляров-Платонов Н.П. Из пережитого. СПб., 1882. С. 96. 335 ОР РГБ. Ф. 78. К. 23. Ед. хр. 76. Л. 1-1 об. А.Ф. Бычков – А.В. Горскому от 2 декабря 1867 г. 336 Срезневский И.И. Отчет о первом присуждении Ломоносовской премии. С. 196-197; Он же. Приложение к отчету о первом присуждении Ломоносовской премии // Записки Имп. Акад. наук. СПб., 1868. Т. 12. Кн. 2. С. 240. 337 Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. II. 338 Там же. С. IV. 339 Невосторуев К.И. О составе Библии в древней России и о других предметах, изложенных в Описании Синодальной библиотеки и оспариваемых в некоторых на оное рецензиях // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. Т. VII. № 6. СПб. 1870. С. 3-4. 340 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. 2. 341 Там же. С. 2-3, 130-132. 314 193 Там же. С. 13-14. Там же. С. 14-16. 344 Там же. С. 16-18. 345 См.: Михайлов А.В. Опыт изучения текста книги Бытия пророка Моисея в древнеславянском переводе. Ч. I. Паримийный текст. Варшава, 1912. С. CCXXXVI-CCXLII. 346 Камчатнов А.М. История и герменевтика славянской Библии. М., 1998. С. 9-10. 347 Алексеев А.А. Текстология славянской Библии. СПб., 1999. С. 198. 348 Цуркан Р.К. Славянский перевод Библии. Происхождение, история текста и важнейшие издания. СПб., 2000. С. 206. 349 Там же. С. V. 350 Там же. С. 62-63. 351 Востоков А.Х. Описание... С. 469. Рукопись CCCXXXI. 352 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. 135. 353 Там же. С. 59-60. 354 Там же. С. 113. 355 Там же. С. 88. 356 Там же. С. 88-89. 357 Борковский В.И., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. М., 2004. С. 209. 358 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. 88-90. 359 Там же. С. 9. 360 Там же. С. 53. 361 Там же. С. 54. 362 Там же. С. 55. 363 Там же. 364 Там же. С. 56-57. 365 Там же. С. 44-46. 366 Там же. С. 47. 367 Там же. С 48. 368 Там же. С. VII. 369 Алексеев А.А. Там же. С. 199-200. 370 Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. 135-136. 371 Алексеев А.А. Указ соч. С. 198. 372 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. 129. 373 Там же. С. 165-180. 374 Срезневский И.И. Записка акад. И.И. Срезневского [О труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]… С. 42. 375 Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. 213-214. 376 Борковский В.И., Кузнецов П.С. Указ. соч. С. 90. 377 Там же. С. 208-209. 378 Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. 214-215. 379 Там же. С. 217. 380 Борковский В.И., Кузнецов П.С. Указ. соч. С. 297. 381 Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. 217. 382 Там же. С. 219 383 Борковский В.И., Кузнецов П.С. Указ. соч. С. 127. 384 Там же. С. 152-153. 385 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 1: Священное Писание. М., 1855. С. 219. 386 Там же. С X. 342 343 194 Там же. С. 289. Там же. C. 290. 389 Там же. C. 226. 390 Там же. C. 291. 391 Там же. С. 157. 392 Алексеев А.А. Указ соч. С. 196. 393 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 2: Писания святых отцов: в 3 т. М., 1857-1862. 394 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 2: Писания святых отцов. 1.Толкование Священного Писания. М., 1857. С. 5-6. 395 Там же. С. 69. 396 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 2: Писания святых отцов. 2. Писания догматические и духовно-нравственные. М., 1859. С. 33-34. 397 Там же. С. 292-293. 398 Там же. С. IX-X. 399 Там же. С. 59, 64. 400 Там же. С. 201 401 Там же. С. 145, 146. 402 Востоков А.Х. Описание… С. 499-506. Рукопись СССLVI. 403 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 2: Писания святых отцов. 2. Писания догматические и духовно-нравственные. М., 1859. С. 367. 404 Там же. С. 370-385. 405 Там же. С. 391. 406 Там же. 407 Там же С. 392. 408 См. у: Борковский В.И., Кузнецов П.С. Указ. соч. С. 299. 409 Обнорский С.П. Очерки по морфологии русского глагола. М., 1953. С. 133. 410 См. у: Борковский В.И., Кузнецов П.С. Указ. соч. С. 299. 411 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 2: Писания святых отцов. 2. Писания догматические и духовно-нравственные. М., 1859. С. 393-394. 412 Там же. С. 395. 413 Там же. С. 396-404. 414 Там же. С. 404-405. 415 Камчатнов А.М. Старославянский язык: Курс лекций. М., 2002. С. 29. 416 См. Караџић В.С. Писменица сербскога jезика по говору простога народа. Вена, 1814. Репринт: Краљево: ГИРО «Слово», 1984. 417 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 2: Писания святых отцов. 3. Разные богословские сочинения. М., 1862. 418 Там же. С. 81, 130. 419 Там же. С. 599. 420 Горский А.В. Памятники духовной литературы времен Великого Князя Ярослава I // Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе. 1844. Ч. 2. 421 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей… Отд. 3: Книги богослужебные. Ч. 1. М., 1869. 422 Там же. С. ΧΧΙ. 423 Ундольский В.М. Славяно-русские рукописи В.М. Ундольского, описанные самим составителем и бывшим владельцем собрания. № 1 по № 579. М., 1870. 424 Леонид, архим. Описание славяно-русских рукописей книгохранилища ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого монастыря и заметки о старопечатных церковнославянских книгах того же книгохранилища // Чтения в Обществе истории древностей российских. 1871. Кн. I. Отд. V. С. 1-71. 425 Леонид, архим. Славянские рукописи, хранящиеся в ризнице Свято-Троицкой Сергиевой лавры // Чтения в Обществе истории древностей российских. 1880. Кн. IV. С. 1-49. 426 Попов А.[Н.] Описание рукописей и каталог книг церковной печати библиотеки А.И. Хлудова. Составил А. Попов. М., 1872; Попов А. Первое прибавление к "Описанию рукописей и каталогу книг церковной печати библиотеки А. Н. Хлудова". М., 1875. 387 388 195 Ягич И.В. Указ. соч. С. 645. Попов А. [Н.] Описание рукописей и каталог книг церковной печати библиотеки А.И. Хлудова. Составил А. Попов. М., 1872. С. 2. 429 Там же. С. 3. 430 Там же. С. 22. 431 Амфилохий, архим. Описание Воскресенской Новоиерусалимской библиотеки, с приложением снимков со всех пергаменных рукописей и некоторых писанных на бумаге. М., 1875. 432 Иларий, иеромонах, Арсений, иеромонах. Описание славянских рукописей библиотеки СвятоТроицкой Сергиевой лавры: в 3 т. М., 1878-1879. 433 Викторов А.Е. Собрание рукописей В.И. Григоровича. М., 1879. 434 Викторов А. Е. Собрание рукописей П. И. Севастьянова. М., 1881. 435 Срезневский В.И., Покровский Ф.И. Описание рукописного отделения библиотеки Императорской Академии Наук. Т. 1. СПб., 1910. 436 Там же. С. V-VI. 437 Там же. С. 2. 438 Там же. С. 67. 439 Георгиевский Г.П. Собрание Н.С. Тихонравова. Рукописи. М., 1913. 440 Описание русских и славянских пергаменных рукописей. Рукописи русские, болгарские, молдовлахийские, сербские / сост. Е.Э. Гранстрем / под ред. Д.С. Лихачева. Л., 1953. 441 Там же. С. 7. 442 Там же. С. 6. 443 Там же. 444 Там же. 445 Там же. С. 22-23. 446 Там же. С. 29. 447 Протасьева Т.Н. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А.В. Горского и К.И. Невоструева). Ч. I. № 577-819. М., 1970; Ч. II. № 820-1051. М., 1973. 448 Протасьева Т.Н. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А.В. Горского и К.И. Невоструева). Ч. I. № 577-819. М., 1970. С. II. 449 Там же. 450 Там же. С. III. 451 Там же. 452 Там же. С. 95. 453 Там же. С. 10. 454 Глубоковский Н.Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002. С. 50. 455 Воскресенский Г.А. А.В. Горский // Славянское обозрение. 1892. Т. 3. Кн. 10. С. 178. 456 Miklosich Fr. Lexicon palaeo-slovenico-graeco-latinum emendatum auctum. Vindobonae, 1862-1865; Востоков А. Х. Словарь церковно-славянского языка… 427 428 Заключение 457 Кириллин В.М. Научные труды протоиерея Александра Горского и развитие русской археографии // «Честному и грозному Ивану Васильевичу»: к 70-летию Ивана Васильевича Левочкина. Сб. ст. М., 2004. С.30. 458 Протасьева Т.Н. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А.В. Горского и К.И. Невоструева). Ч. I. № 577-819. М., 1970. С. IV. 196 Приложения В данных приложениях помещаются: снимки рукописей: Остромирова Евангелия, Изборника Святослава 1073 года, Галицкого Евангелия 1143 года, Апостола 1220 года, Апостола 1495 года, Геннадиевской Библии 1499 года; автограф А.Х. Востокова; алфавитная таблица из «Описания» А.Х. Востокова; извлеченный из архива Указ Синода о начале работ по описанию славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки от 30 июля 1849 года; фрагменты ученой переписки А.В. Горского и К.И. Невоструева; автограф А.В. Горского; автограф К.И. Невоструева; портрет А.Х. Востокова; портрет А.В. Горского; портрет Н.П. Румянцева.  Снимки приводятся по: Сборник снимков с русского письма XI-XVIII вв. / Под ред. И.Ф. Колесникова. М., 1913. Ч. 1.  Письма печатаются по: Воробьев М.Н. А.В. Горский и К.И. Невоструев (к вопросу о соавторстве) // Богословский сборник. М., 1997. № 1. Вып. 1. С. 284-285, 286-287, 292-295. 197 Остромирово Евангелие 1057 г., л. 294. 198 Изборник Святослава 1073 г., лл. 10, 61, 129 (Моск. Синод. биб. № 31) 199 Галицкое Евангелие 1143 г. (Моск. Синод. биб. № 404) 200 Апостол с толкованием 1220 г., л. 79. об (Моск. Синод. биб. № 7) 201 Апостол 1495 г. (Имп. Румянц. Музей) 202 Геннадиевская Библия 1499 г., л. 1 (Моск. Синод. биб. № 1) 203 Автограф А.Х. Востокова Письма: Митрополиту Евгению (Болховитинову) от 23 августа 1821 г., Й. Добровскому ранее мая 1824 г. 204 Алфавитная таблица Ч. 1. Востоков А.Х. Описание рукописей Румянцевского Музеума. СПб., 1842. С. 5. 205 Алфавитная таблица Ч. 2. Востоков А.Х. Описание рукописей Румянцевского Музеума. СПб., 1842. С. 5. 206 ОР РГБ. Ф. 78. 39. 22. (лл. 1–1об., 2–2 об.). Указ Филарету (Дроздову), митрополиту Московскому и Коломенскому, о поручении Горскому, Александру Васильевичу, и Невоструеву, Капитону Ивановичу, составить описание славянских рукописей, хранящихся в Синодальной библиотеке. 1849 июля 30. Писарская копия. 6 лл. (1 ч.). № 8464. Указ Его Императорского Правительствующего Синода Копия Величества Синодальному Члену, из Святейшего Преосвященному Филарету, Митрополиту Московскому и Коломенскому, Свято-Троицкия Сергиевы Лавры Священно-Архимандриту и Кавалеру. По указу Его Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод слушали донесение Вашего Преосвященства, от сего 5 июля № 308, в коем изъясняете предположения Ваши относительно составления полного описания Славянских рукописей, хранящихся в Московской Синодальной Библиотеке. Приказали: Святейший Синод, разделяя вполне изложенные в настоящем представлении Вашего Преосвященства соображения о необходимости и пользе неотложного составления полного учѐного описания Славянских рукописей, хранящихся в Синодальной библиотеке в Москве, определяет: 1) составление сего описания, по предначертанному Вашим Преосвященством плану, поручить Профессору Исторических Наук в Московской Духовной Академии Александру Горскому, по дознанной Вами способности и готовности его к сему труду. 2) В сотрудники Горскому назначить Профессора Симбирской Семинарии Капитона Невоструева, также известного Вам по своему расположению и способности к Археологическим занятиям. Для сего освободить Пр. Невоструева от Профессорских занятий по Семинарии, вызвать его в Москву и обеспечить в средствах к содержанию при исполнении возлагаемого на него поручения, и именно: дать ему удобное помещение в 207 Кафедральном Чудове монастыре и производить в продолжение исполнения сего дела те же оклады, какими он пользуется ныне на службе при Семинарии. 3) Для пособия в письмоводстве и для переписки предпринимаемого описания дать Профессору Невоструеву двух надѐжных писцев из окончивших курс воспитанников Московской Семинарии, с назначением им за труд по 100 рублей серебром в год каждому, и помещением их, для близости, в училищном доме Московской Семинарии, состоящем в Заиконоспасском монастыре. 4) Расходы на содержание Невоструеву отнести на счѐт Духовноучебных капиталов, а на платѐж писцам – на счѐт суммы собираемой с угодий упразднѐнных монастырей в Москве. – из сей же суммы отпустить в распоряжение Невоструева сто двадцать рублей единовременно на заготовление всех канцелярских принадлежностей. 5) Подробное распределение занятий между Горским и Невоструевым, главное руководство их в сих занятиях, разрешение могущих встретиться вопросов в затруднительных случаях и самое пополнение предначертанного уже плана описания, если в том встретиться надобность, а также точное определение места для занятий и меры к необходимым предосторожностям в отношении целостного хранения рукописей, – предоставить Вашему Преосвященству с тем, чтобы об успехе занятий получали Вы от означенных лиц надлежащие отчѐты по третям года, и чтобы как о сущности тех отчѐтов, так и о распоряжениях Ваших по оным и по делу сему вообще, доносили Святейшему Синоду в такие же сроки. Наконец 6) Вашему же Преосвященству предоставить выбор надѐжных лиц для отдельного описания Греческих рукописей, хранящихся в Синодальной библиотеке и снабжение сих лиц нужными для будущих действий их наставлениями, с донесением распоряжениях. О чѐм, для Святейшему должного Синоду исполнения, о последующих послать Вашему Преосвященству указ, уведомив таковым, к зависящим, распоряжениям и Московскую Святейшего Синода Контору. Июля 30 дня. 1849 года. Подлинный указ подписали: За Обер-Секретаря Федор Яковенко. Секретарь И. 208 Осеченский. За старшего помощника Секретаря Тимофей Смирнов. ОР РГБ. Ф. 78. 9. 1 Правила, которыми предполагается руководствоваться при описании рукописей, содержащих в себе писания Отцов и другие богословские сочинения. 1. Писания Отцов и Учителей Церкви, встречающиеся в рукописях Московской Синодальной Библиотеки, суть истолковательные, Учительные и аскетические. 2. В описании истолковательных сочинений Отцов должно следовать порядку изъясняемых книг Св. писания, восходя от Ветхого Завета к Новому. 3. В описании учительных и аскетических сочинений, – по неудобству строгого распределения между тем и другим раз рядом, не раздробляя рукописей на два разных отдела, – следовать порядку хронологическому, т.е. времени жизни писателей. 4. Сборники, содержащие в себе учительные и аскетические сочинения разных писателей, должны быть описываемы после тех рукописей, которые вполне принадлежат известным писателям. 5. Сочинения богословского содержания, принадлежащие отечественным писателям или иностранцам, но причисляемым к отцам и учителям церкви, должны составить особый разряд. 6. Обширные сличения, в одном определенном составе встречающиеся в рукописях или изданиях, нет нужды описывать по главам; но в сочинениях, которые располагаются разнообразно (напр. Исаака Сирина), и в сборниках, произвольно составленных, нужно означать каждое слово или главу, выписывая заглавия и начальные слова статьи. 7. Если такие сочинения, переводные или отечественные, изданы в свет: то сие замечать при описании, указывая издания. Слова Отцов, переведенные с 209 греческого языка, указывая по изданиям их сочинений, отмечать те из них, которые несправедливо им приписываются. 8. В сочинениях переводных обращать внимание на древность перевода и, если одно и то же сочинение встречается во многих экземплярах, то наблюдать один ли во всем перевод или разные. 9. При описании сочинений малоизвестных, в кратких словах знакомить с их содержанием, по удобству указывал повод к их написанию и определяя их достоинство. Профессор церковной истории Александр Горский. 1850 г. генв. 11 Резолюция митрополита Филарета. 1850. генв. 11. Согласен. ОР РГБ. Ф. 78. 9. 1 Предложение об описании рукописей Синодальной Библиотеки исторического содержания Рукописи Синодальной Библиотеки исторического содержания принадлежат большею частью к истории Церковной, частию же к истории гражданской. В описании одно от другого нужно отделить. К церковно-историческим рукописям относятся преимущественно патерики, прологи, жития святых, четьи-минеи. Патерики, составленные из кратких повествований, не удобно описывать в подробности, т.е. исчисляя все отдельные сказания и приводя их начальные слова. Достаточным представляется, – если патерик делится на главы, или по именам подвижников, – держаться сего разделения, приводить заглавия, или имени преподобных, о которых повествуется в описываемой главе, с указанием еѐ начальных слов. Где же нет ни того, ни другого разделения, или оно не везде наблюдается, – извлекать приличные заглавия из описываемых событий, 210 преимущественно выставляя имена подвижников, о которых говорится в известном отделении. Прологи представляют более удобства для описания по существующим над каждым повествованием или поучением более или менее точным заглавиям. Но с другой стороны, их многочисленность и разнообразие редакций немало представляют затруднений для описателя. В настоящем случае предполагается: а) определить состав прологов по древнейшим спискам и б) показать отношение печатных изданий пролога к рукописям. Для сего требуется: 1) подробное описание древнейших рукописей сего рода, по заглавиям и началам. При описании позднейших списков обращать внимание только на те сказания, которые в древних не встречаются, или излагаются в другом виде. 2) Указание одинаковых статей в печатном издании пролога. Отдельные жития святых, встречающиеся в сборниках и поодиночке, описывать по заглавиям и началам. Переведенные с греческого языка указывать по изданиям на сем языке, если только были они изданы. При описании житий русских святых обращать внимание на время составления и дополнений, – на писателей, – и на события, имеющие значение для Русской Церковной истории и археологии, и не довольно известных – кратко приводя подлинные слова житий. Рукописные четьи-минеи представляются в двух видах: одни содержат только жития святых и похвальные им слова с некоторыми присовокуплениями из патериков; другие (как м. Макариевские) заключают в себе кроме того, целые книги – творений воспоминаемы святых и на каждый день краткие повествования и поучения из прологов. В тех и других рукописях собственно жития святых описывать на том же основании, как и находящиеся отдельно, – если они не встречались ранее. Все же прибавления к житиям, т.е. поучения, слова, статьи из Пролога, если они были рассмотрены при описании предшествующих рукописей, только указывать кратко, отсылая к тем местам, где сказано о них подробнее. Встречающиеся в Четьях-минеях упоминания 211 имен святых, без сказаний о них или с одними стихами о них, – проходить мимо, – ограничиваясь общим замечанием о включении многих имен святых в месяцеслов Четьих-миней – без упомянутых сказаний. Из рукописей, относящихся преимущественно к гражданской истории, летописи, временники т.п. и в настоящее время находятся в Археографической комиссии по окончании работ ее. – Остающиеся же на месте рукописи подобного содержания описывать, соображая с изданиями упомянутой комиссии и с описанием рукописей Румянцевского музея – Востокова. 21. ХI. 1850. Профессор Александр Горский. Резолюция митрополита Филарета: ноябр. 20. Согласен. Имена святых, которых нет в печатных прологах и четъих минеях не излишне указывать... ОР РГБ. Ф. 78. 22. 9 Письмо А. В. Горского К. И. Невоструеву Любезнейший и достопочтеннейший Капитон Иванович! Тетради Ваши с того самого вечера, как сюда они прибыли с о. экономом, непрерывно занимают меня. Рассмотрение замечаний о Пятокнижии почти закончено. Что нужным представилось мне сообщить Вам, пришлю скоро. Между тем не мешает и теперь сказать несколько слов об ином. Из Ваших "замечаний" не вижу я, чтобы Вы, извлекая из рукописей те или другие места, удерживали в точности древ. орфографию; между тем нам это поставлено как в непременное правило. Тяжко будет снова рыться по всем местам и переправлять свои выписки; а без этого никак не обойдется; сели это правило доселе не было соблюдено. При разности чтений в разных списках Библии, – держаться до древнейшего списка. Этот опыт – одно из коренных правил для нашего дела. Прочие списки идут только для соображений, тем более, что Вы все списки находите сходными между собою в главном. 212 Я прибавлю несколько своих замечаний для определения текста Б., которые имели у себя наши переводчики. Прошу принять и в соображение, справившись по указанным местам в своих текстах: на указаниях одного списка Академического нельзя остановиться, потому что, как заключил я в моих случаях, между нашим списком и Вашим сеть значительные разности. Из сделанных доселе соображений открывается, что Гр. текст наших переводчиков не следует исключительно редакции Ватиканской, но имеет в себе много и других чтений: по крайней мере это заключение можно сделать о Пятокнижни. В некоторых случаях открывается как бы двойной перевод одних и тех же слов. Это надобно признать за пояснительные замечания позднейшего пересмотрщика, которые вошли потом в самый текст. Прошу обращать на это особенное внимание. При выборе разных чтений надобно стараться отличать ошибки переписчиков от ошибок переводчиков; за первым нечего гнаться: в какой рукописи их нет? и был бы напрасный, ни к чему не ведущий труд исчислять их. А что касается до ошибок или неточностей переводчика, то любопытно, потому что могут служить к определению, достаточно ли имел способностей и приготовлений трудившийся. Различать ошибки писца от ошибок переводчика часто можно через сличение перевода с подлинником. Напр., когда написано вместо: <неразборчиво> – свержение, то ясно, что не переводчик виноват. Греческое слово тотчас скажет, что было у переводчика и обличит поправку, сделанную на основании некоторого сходства в звуках. Вообще, нам, не имеющим обязанности вычитывать все разночтения (что составляет собственно долг издателя текста библейского по древ. рукописям, если быт кто принял на себя этот труд) надобно останавливаться только на таких местах, которые непререкаемо подтверждают доказываемые положения. Поэтому мне кажется, нет надобности выписывать особо замеченные «отступления» от текста во времени, лицах, числах и проч. Такие отступления будут видны из тех примеров, какие вы будете приводить по другим 213 надобностям; между тем избегните повторений; избегните опасности смешать грехи переписчика с грехами переводчиков. По моему мнению также нет надобности особо исчислять «убавления» против подл. текста, т.е. разные мелкие убавления. Довольно будет, если будете замечать опущения целых стихов. Из последних опытов вижу я, что недостающие у Вас, есть у меня. Иное дело, если бы из этих опущений можно было бы составить заключение о намерении переводчика округлить свою речь: такое или подобное намерение можно примечать в рецензенте перевода первых глав книги, чтобы по списку Лаврскому, в котором (как предположение) текст намеренно сокращен, исключить разные подробности. Прошу справиться об этом в Ваших списках. Нет нужды описывать особо — "перестановки в словах" (не в стихах и не в главах), часто происходящие независимо от переводчика — "грамматические погрешности" в которых нельзя примечать какого-нибудь постоянного правила. Чрез это Вы облегчите себе труд обозрения; между тем неисправности такого рода непременно окажутся и в других примерах, какие Вы будете приводить. А вопрос "верен ли список, т.е. исправно ли снят со своего оригинала", кроме того, что не был предположен первоначально, – не может быть и разрешен удовлетворительно. Ибо как знать, каков был у писцов оригинал, – если он у Вас не перед глазами? Да и что за польза наблюдать за ошибками писцов, если не подают они повода к каким-нибудь заключениям более любопытным, нежели одно убеждение в грамотности трудившихся. (Например, если Вы ошибками писца будете доказывать, что один список с другого, у вас имеющегося — это уже оправдает Ваш труд). Прошу Вас не оскорбиться такими замечаниями. Посмотрите как скуп Востоков на заметки такого рода. Можно и должно сказать о неправильности писцов, но не оставляя из этого особого отделения, под особою рубрикою, и ограничиться подтверждением двумя или тремя наиболее ясными примерами. Вот иное дело древние грамматические формы. Хоть рукописи ваши (т.е. библейские) и новы, но в них любопытно исследовать останки древнего языка, как доказательство древнего перевода. Прошу Вас, при чтении Востокова 214 каталога и грамматики замечать эти древние формы и прилагать свои замечания к рассматриваемым рукописям. Список слов старинных у Вас довольно значителен, но замечаний о формах мало, и между ними довольно таких, которые собственно не относятся к формам, а к лексикону. Например, что ЯКО употреблено вместо ЕГДА, это замечание не относится к формам грамматическим, к которым принадлежит склонение, спряжение, правила словосочетаний: также что ВЕСЬ употребл. вместо ВСЯКИЙ. Это относится к лексикону. Но довольно об этом. Будьте уверены, что пишу все это в желании, дать труду Вашему более совершенства (сколько могу об этом судить), облегчить Вас от излишней и притом тяжелой работы. При Вашем усердии, как видно из первых опытов, при Ваших познаниях можно ожидать прекрасного исполнения, не определяя себе строго пределов, в которых должно обращаться. С Божией помощью, вглядываясь в предмет более и более, Вы уясните его себе вполне и тогда само собой откинете все ненужное. Припомните себе, что говорили мы <неразборчиво>. Не все замечания при сличении непременно должны быть употребляемы в дело, но надобно извлекать только нужнейшие для решения предложенных вопросов. Заключаю желанием, чтобы Вы с такой же любовью к делу продолжали его, с какой его начали и в каком я готов содействовать Вам. А. Горский. 28 сентября 1849 г. 215 Автограф А.В. Горского Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки (Требник митрополита Феогноста. № 574). 216 Автограф К.И. Невоструева Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки (Многолетные возглашения на нотах. № 544). 217 Александр Христофорович Востоков (1781-1864) 218 Профессор протоиерей Александр Васильевич Горский (1812-1875) 219 Государственный канцлер Российской империи граф Николай Петрович Румянцев (1754-1826) 220 ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА Архивные источники 1. ОР РГБ. Ф. 193. Ед. хр. 8. 2. ОР РГБ. Ф. 78. К. 9. Ед. хр. 2. 3. ОР РГБ. Ф. 78. К. 9. Ед. хр. 11. Л. 1-229. 4. ОР РГБ. Ф. 78. К. 10. Ед. хр. 4-5. 5. ОР РГБ. Ф. 78. К. 11. Ед. хр. 1-2. 6. ОР РГБ. Ф. 78. К. 20. Ед. хр. 22. Л. 1-71. 7. ОР РГБ. Ф. 78. К. 22. Ед. хр. 9-21. 8. ОР РГБ. Ф. 78. К. 23. Ед. хр. 76. Л. 1-1 об. 9. ОР РГБ. Ф. 78. К. 30. Ед. хр. 30. Л. 3-3 об. 10.ОР РГБ. Ф. 78. К. 39. Ед. хр. 22. Л. 1-6. Опубликованные источники 1. Амфилохий, архим. Описание Воскресенской Новоиерусалимской библиотеки, с приложением снимков со всех пергаменных рукописей и некоторых писанных на бумаге. М., 1875. 2. Апология «Описания славянских рукописей Синодальной библиотеки» и Слово обличительное на отца Иоанна (ныне Казанской Духовной Академии ректора) // Богословский вестник. 1900. № 11. 3. Барсуков Н. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. V. СПб., 1892. 4. Буслаев Ф. И. Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских, собранные из XV-ти рукописей московской Синодальной библиотеки // Материалы для истории письмен восточных, греческих, римских и славянских. Изготовлены к столетнему юбилею имп. Московского университета трудами профессоров и преподавателей Петрова, Клина, Меншикова и Буслаева. М., 1855. 5. Викторов А.Е. Собрание рукописей В.И. Григоровича. М., 1879. 6. Викторов А.Е. Собрание рукописей П.И. Севастьянова. М., 1881. 7. Витошинский Е.М. Указатель именной и предметный к труду А.В. Горского и К.И. Невоструева «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки». Варшава, 1915. 8. Воробьев М.Н. А.В. Горский и К.И. Невоструев (к вопросу о соавторстве) // Богословский сборник. М., 1997. № 1. Вып. 1. 9. Востоков А. Грамматические объяснения на три статьи Фрейзингенской рукописи // Собрание словенских памятников, находящихся вне России / Сост. П. Кеппеном. СПб., 1827. 10.Востоков А. Опыт о русском стихосложении. СПб., 1817. 11.Востоков А. Опыты лирические. СПб., 1805-1806. 12.Востоков А.X. Русская грамматика Александра Востокова, по начертанию сокращенной грамматики полнее изложенная. СПб., 1831. 13.Востоков А.X. Сокращенная русская грамматика для употребления в низших учебных заведениях. СПб., 1831. 221 14.Востоков А.X. Филологические наблюдения / Издал по поручению 2-го Отделения Академии наук И. Срезневский. СПб., 1865. 15.Востоков А.Х. Грамматика Церковно-Словенского языка изложенная по древнейшим оного письменным памятникам. СПб., 1863. 16.Востоков А.Х. Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума. СПб., 1842. 17.Востоков А.Х. Остромирово Евангелие 1056-57 года с приложением греческого текста Евангелий и с грамматическими объяснениями, изданное А. Востоковым. СПб., 1843. 18.Востоков А.Х. Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка // Труды общества любителей российской словесности при Московском университете. 1820. Т. XVII. Ч. XIX. 19.Георгиевский Г.П. Собрание Н. С. Тихонравова. Рукописи. М., 1913. 20.Гиляров-Платонов Н.П. Из пережитого. СПб., 1882. 21.Горский А.В. Дневник / Под ред. С.К. Смирнова // Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе. 1884. Ч. 34. 22.Горский А.В. Жития св. Кирилла и Мефодия // Кирилло-Мефодиевский сборник: в память о свершившимся тысящелетии славянской письменности и христианства в России / Изд. М.П. Погодиным. М., 1865. 23.Горский А.В. О святых Кирилле и Мефодии // Москвитянин. 1843. Ч.3. № 6. 24.Горский А.В. Памятники духовной литературы времен Великого Князя Ярослава I // Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе. 1844. Ч. 2. 25. Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1855-1917. 3 Отд.: Отд. 1. Священное Писание. М., 1855; Отд. 2. Писания святых отцов. М., 1857-1862. 3. Т.; Отд. 3. Книги богослужебные. М., 1862-1917. 2. Т. 26.Григорович В.И. Статьи, касающиеся древнего славянского языка. Казань, 1852. 27.Дополнения и поправки к известию о Супрасльской рукописи XI в // Библиографические листы. СПб., 1826. № 36. 28.Евгений (Болховитинов), митр. Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-российской Церкви: в 2 т. СПб., 1827. 29.Иванов П. Описание Государственного Архива старых дел. М., 1850. 30.Известие о вновь открытых древних словенских рукописях // Библиографические листы. СПб., 1825. № 14. 31.Иларий, иеромонах, Арсений, иеромонах. Описание славянских рукописей библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой лавры: в 3 т. М., 1878-1879. 32.Карамзин Н. М. История государства Российского: в 3 кн., заключающих в себе 12 т. с полными примеч. 5-е изд. СПб. 1842-1843. 33.Калайдович К., Строев П. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей, хранящихся в Москве в библиотеке тайного советника, сенатора, двора е. и. в. действительного камергера и кавалера графа Ф.А. Толстова / 222 Изд. К. Калайдович и П. Строев. С палеографическими таблицами почерков с XI по XVIII в. М., 1825. 34.Калайдович К.Ф. Иоанн Экзарх Болгарский. Исследование, объясняющее историю словенского языка и литературы IX и Х столетий. М., 1824. 35.Калайдович К.Ф. Нечто о славянском переводе кормчей и древнейшем оной списке. // Вестник Европы. 1820. № 5. Ч. СХ. 36.Калайдович К.Ф. Предисловие к изданию Правды Русской // Русские достопамятности. Ч. I. М., 1815. 37.Леонид, архим. Описание славяно-русских рукописей книгохранилища ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого монастыря и заметки о старопечатных церковнославянских книгах того же книгохранилища // Чтения в Обществе истории древностей российских. 1871. Кн. I. Отд. V. 38.Леонид, архим. Славянские рукописи, хранящиеся в ризнице СвятоТроицкой Сергиевой лавры // Чтения в Обществе истории древностей российских. 1880. Кн. IV. 39.Невоструев К.И. О городищах Волжско-Болгарского и Казанского царств. М., 1871; 40.Невоструев К.И. Ананьинский могильник Вятской губернии. М., 1871. 41. Невоструев К.И. О начале Алатырского Киево-Николаевского монастыря // Вестник Западной России. 1866. № 8-9. 42.Невоструев К.И. Описание Симбирского Спасского монастыря. М., 1855. 43.Невоструев К.И. Слово святого Ипполита об антихристе в славянском переводе по списку XII века. М., 1868. 44.Невоструев К.И. Историческое описание бывших в городе Самаре мужского Спасо-Преображенского и женского Спасского монастырей // Классика Самарского краеведения: Антология / Под. ред. П.С. Кабытова, Э.Л. Дубмана. Самара, 2002. 45.О словенской рукописи XI в., содержащей перевод творений св. Григория Богослова // Библиографические листы. СПб., 1825. № 1. 46.Оглавление книг, кто их сложил / Сост. С. Медведев / Изд. В. Ундольский. М., 1846. 47.Описание русских и славянских пергаменных рукописей. Рукописи русские, болгарские, молдовлахийские, сербские / Сост. Е.Э. Гранстрем / Под ред. Д.С. Лихачева. Л., 1953. 48.Переписка А.Х. Востокова в повременном порядке с обстоятельными примечаниями. Сборник II отделения Императорской Академии Наук // СПб., 1873. Т. V. Вып. 2. 49.Письма Филарета, архиепископа Черниговского к А.В. Горскому // Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе. Ч. 36. М., 1885. 50.Полевой Н. А. История русского народа: в 6 т. М., 1829-1833. 51.Полное Собрание Законов Российской Империи. СПб., 1830. Т. VI. 223 52.Полуденский М. Опись Патриаршей библиотеки 1718 г. // Русский Архив. 1864. Т. 1. № 3-4. 53.Попов А.[Н.] Описание рукописей и каталог книг церковной печати библиотеки А. И. Хлудова / Сост. А. Попов. М., 1872. 54.Попов А. Первое прибавление к "Описанию рукописей и каталогу книг церковной печати библиотеки А. Н. Хлудова". М., 1875. 55.Протасьева Т.Н. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А.В. Горского и К.И. Невоструева): в 2 ч. М., 1970-1973. 56.Протоиерей Александр Васильевич Горский в воспоминаниях о нем Московской Духовной Академии в двадцать пятую годовщину со дня его смерти, 11 и 22 октября 1900 года, с приложением некоторых неизданных бумаг из архива А. В. Горского. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1900. 57.Рецензия на «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» // Богословский вестник. 1900. № 11. 58.Роспись книгам и рукописям Императорской Российской Академии / Сост. В.М. Перевощиков. СПб., 1840. 59.Савва (Тихомиров), архим. Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки. М., 1855. 60.Савва (Тихомиров), архим. Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки. Изд. 3-е, значительно дополненное. М., 1858. 61.Сахаров И.П. Славяно-русские рукописи: Отделение первое. СПб., 1839. 62.Сборник снимков с русского письма XI-XVIII вв. / Под ред. И.Ф. Колесникова. М., 1913. Ч. 1. 63.Словарь Церковно-славянского языка, составленный Академиком А.Х. Востоковым. Издание Второго Отделения Императорской Академии Наук: в 2 т. 1858-1861. 64.Снегирев И.М. Памятники Московской древности. М., 1842-1845. 65.Соколов П.И. Каталог обстоятельный российским рукописным книгам Св. Писания, поучительным, служебным и до церковной истории касающимся, в библиотеке Императорской Академии наук хранящимся. СПб., 1818. 66. Соколов П.И. Каталог обстоятельный российским рукописным книгам, к российской истории и географии принадлежащим и в Академической библиотеке находящимся. СПб., 1818. 67.Срезневский В.И., Покровский Ф.И. Описание рукописного отделения библиотеки Императорской Академии Наук. СПб., 1910. Т. 1. 68.Строев П. Второе прибавление к "Описанию славяно-российских рукописей, хранящихся в библиотеке тайного советника, сенатора, двора е. и. в. действительного камергера и кавалера графа Ф. А. Толстова". Издал П. Строев, имп. Академии наук корреспондент, разных ученых обществ член и кавалер. М., 1827. 69.Строев П. Первое прибавление к "Описанию славяно-российских рукописей, хранящихся в библиотеке тайного советника, сенатора, двора е. и. в. 224 действительного камергера и кавалера графа Ф. А. Толстова" / Изд. П. Строев. CПб., 1825. 70.Строев П. Рукописи славянские и российские, принадлежащие почетному гражданину и Археографической комиссии корреспонденту Ивану Никитичу Царскому. Разобраны и описаны П. Строевым. М., 1848. 71.Строев П.М. Библиотека имп. Общества истории и древностей российских. М., 1845. 72.Сухомлинов М.И. История Российской Академии // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб., 1886. Т. 37. 73.Ундольский В.М. Описание славянских рукописей московской Патриаршей (ныне Синодальной) библиотеки. Отделение I. Богословие: священное писание, толкователи священного писания и каноническое право (кормчие). Составленное покойным д. членом В.М. Ундольским. С предисловием О. М. Бодянского // Чтения в Обществе истории древностей российских. 1867. Кн. II. 74.Ундольский В.М. Описание славянских рукописей московской Патриаршей библиотеки. Неоконченное сочинение В.М. Ундольского. М., 1867. 75.Ундольский В.М. Славяно-русские рукописи В.М. Ундольского, описанные самим составителем и бывшим владельцем собрания. № 1 по № 579. М., 1870. 76.Филарет (Гумилевский), архиеп. Обзор русской духовной литературы: в 2 кн. Харьков, 1859-1861. 77.Филарет (Дроздов), митр. Письма к покойному архиепископу Тверскому Алексию. 1843-1867. М., 1883. 78.Филологические наблюдения А.Х. Востокова. Издал по поручению II Отделения Академии наук И. Срезневский. СПб., 1865. 79.Эпизод из истории описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки // Богословский вестник. 1900. № 11. ЛИТЕРАТУРА 1. Алексеев А.А. Текстология славянской Библии. СПб., 1999. 2. Бередников Я. Донесение в Археографическую комиссию, выс. утвержденную при Департаменте народного просвещения // Журнал министерства народного просвещения. Ч. XIV. 1837. 3. Бессонов П. Критика // Русская беседа. 1856. Т. II. Кн. 2. 4. Билярский П.С. О средне-болгарском вокализме по патриаршему списку летописи Манассии. СПб., 1847. 5. Борковский В.И., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. Изд. 2-е, испр. М., 2004. 6. Бычков А. Описание Русских и Словенских Рукописей Румянцевского Музеума, составленное А. Востоковым // Москвитянин. 1843. Ч 2. № 4-5. 7. Бычков А.Ф. Записка, поданная во Второе Отделение Академии наук о труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, 225 ныне Синодальной библиотеки" // Записки имп. Академии наук. СПб., 1868. Т. XIII. Кн. II. Спб., 1868. 8. Бычков А.Ф. Записка акад. А.Ф. Бычкова [О труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]. Прилож. 1-е к "Отчету о первом присуждении Ломоносовской премии" // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб., 1870. Т. VII. № 1. 9. Воробьев М.Н. А.В. Горский и К.И. Невоструев (к вопросу о соавторстве) // Богословский сборник. М., 1997. № 1. Вып. 1. 10.Воскресенский Г.А. А.В. Горский // Славянское обозрение. 1892. Т. 3. Кн. 10. 11.Гайдаренко П. Протоиерей Александр Васильевич Горский как исследователь славяно-русской книжности и литературы. Сергиев Посад, 2004. (Машинопись). 12.Глубоковский Н.Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002. 13.[Горский А.В.] Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума, составленное А. Востоковым // Москвитянин. 1843. Ч. 2. № 4. 14.Жуковская Л.П. Лексика изборника 1073 года в «Описании рукописей Синодальной библиотеки» // Изборник Святослава 1073 г. М., 1977. 15.Жуковская Л.П. Грецизация и архаизация русского письма 2-й пол. XV – 1-й пол. XVI в. // Древнерусский литературный язык в его отношении к старославянскому. М., 1987. 16.Камчатнов А.М. История и герменевтика славянской Библии. М., 1998. 17.Камчатнов А.М. История русского литературного языка: XI – первая половина XX века. М., 2005. 18.Камчатнов А.М. Старославянский язык. М., 2002. 19.Кириллин В. Александр Горский и русская археография // Историческая газета. 1996. № 0. 20.Кириллин В.М. Научные труды протоиерея Александра Горского и развитие русской археографии // «Честному и грозному Ивану Васильевичу»: к 70летию Ивана Васильевича Левочкина. Сб. ст. М., 2004. 21.Козлов В.П. Теоретические основы археографии с позиций современности // Отечественные архивы. 2001. № 1. 22.Ларин Б.А. Лекции по истории русского литературного языка (X – середина XVIII в.). М., 1975. 23.Левочкин И.В. Основы русской палеографии. М., 2003. 24.Мельков А.С. А.Х. Востоков. Фонетическая природа юсов // Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы Всероссийской конференции молодых ученых. М.,-Ярославль. 2006. 25.Мельков А.С. Жизненный путь и научное наследие протоиерея А.В. Горского. М., 2006. 26.Мельков А.С. Из истории публикации «Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева // 226 Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы четвертой всероссийской конференции молодых ученых. М., - Ярославль, 2005. 27.Мельков А.С. История «Описания собрания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева // Церковь и время. 2004. № 2. 28.Мельков А.С. История публикации «Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» А.В. Горского и К.И. Невоструева // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2007. № 2. 29.Мельков А.С. О Паннонских житиях святых Кирилла и Мефодия // Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы третьей международной конференции молодых ученых. М.- Ярославль, 2004. 30.Мельков А.С. Палеографические данные в «Описании рукописей Румянцевского музеума» А.Х. Востокова // Вопросы языка и литературы в современных исследованиях. Материалы Всероссийской научнопрактической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие». VIII Кирилло-Мефодиевские чтения. М.-Ярославль, 2007. 31.Михайлов А.В. Опыт изучения текста книги Бытия пророка Моисея в древнеславянском переводе. Ч. I. Паримийный текст. Варшава, 1912. 32.Невосторуев К.И. О составе Библии в древней России и о других предметах, изложенных в Описании Синодальной библиотеки и оспариваемых в некоторых на оное рецензиях // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб. 1870. Т. VII. № 6. 33.Невоструев К.И. Рассмотрение рецензий, явившихся на «Описание рукописей Синодальной библиотеки». СПб., 1870. 34.Обнорский С.П. Очерки по морфологии русского глагола. М., 1953. 35.Павлов А.С. Курс церковного права. Св. Троице-Сергиева Лавра, 1902. 36.Пыпин А.Н. Материалы для славянской палеографии из «Описания Румянцевского музея» // Ученые записки II Отделения АН. Кн. II. СПб., 1856. Отд. III. 37.Смирнов С.К. История Московской Духовной Академии. М., 1879. 38.Смирнов-Платонов Г.П. // Православное обозрение. 1860. Т. II. Июнь. 39.Соболевский А.И. История русского литературного языка. Л., 1980. 40.Срезневский И.И. Записка, поданная во Второе Отделение Академии наук о труде г.г. Горского и Невоструева «Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки» // Записки имп. Академии наук. СПб., 1868. Т. XIII. Кн. II. 41.Срезневский И.И. Записка, поданная во Второе Отделение Академии наук [О труде г.г. Горского и Невоструева "Описание славянских рукописей Патриаршей, ныне Синодальной библиотеки]. Прилож. 1-е к "Отчету о первом присуждении Ломоносовской премии"// Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб., 1870. Т. VII. № 1. 227 42.Срезневский И.И. Отчет о первом присуждении Ломоносовской премии, читанный в торжественном заседании Академии наук 29-го декабря 1867 г. акад. И. Срезневским // Записки имп. Академии наук. СПб., 1868. Т. XIII. Кн. II. 43.Срезневский И.И. Отчет о первом присуждении Ломоносовской премии, читанный в торжественном заседании Академии наук 29-го декабря 1867 г. акад. И. Срезневским // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Академии наук. СПб., 1870. Т. VII. № 1. 44.Тихонравов Н.С. Горский и Невоструев // У Троицы в Академии, 1814-1914 гг.: Юбилейный сб. исторических мат-лов / Издание бывших воспитанников Московской Духовной Академии. М., 1914. 45.Ужанков А.Н. К вопросу о времени написания «Сказания» и «Чтения» о Борисе и Глебе // Герменевтика древнерусской литературы XI-XIV вв. Сб. 5. М., 1992. 46.Цуркан Р.К. Славянский перевод Библии. Происхождение, история текста и важнейшие издания. СПб., 2000. 47.Цыпин В., прот. Курс церковного права. Клин, 2004. 48.Шахматов А.А. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Петроград, 1915. 49.Щапов Я.Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI-XIII веках. М., 1978. 50.Ягич И.В. История славянской филологии. СПб.: Тип. Императорской Академии Наук, 1910. Литература на иностранных языках 1. Dobrovsky J. Slawin. Botschaft aus Böhmen an alle Slavischen Völker, oder Beiträge zu inter Charakteristik, zur Kenntniss ihrer Mythologie, ihrer Geschichte und Alterthümer, ihrer Literatur und ihrer Sprachkunde nach allen Mundarten. Prag., 1808. 2. Miklosich Fr. Lexicon palaeo-slovenico-graeco-latinum emendatum auctum. Vindobonae, 1862-1865. 3. Белић А. Учешће св. Саве и његове школе у стварању нове редакциjе српски ћирилски споменика // Светосавски Зборник. Београд, 1938. 4. Караџић В.С. Писменица сербскога jезика по говору простога народа. Вена, 1814. Репринт: Краљево: ГИРО «Слово», 1984. 5. Хиландар. Београд, 1978.