Источники по истории московского некрополя. XII–начала XX в. М.: Нестор-История, 2019. — 488 с.

Sergei Shokarev

Данное исследование посвящено изучению источников по истории московского некрополя, их систематизации и выявлению информативной ценности. Некрополь, являющийся своеобразным историко-культурным явлением, представляет собой одно из хранилищ исторической памяти. В книге освещены основные этапы формирования московского некрополя XII — начала XX в., дан систематический обзор корпуса источников по истории некрополя и его биографическому составу. Проанализирована повседневность русского средневекового некрополя на примере Москвы. На основании имеющихся источников представлены перспективы восстановления утраченных кладбищ и отдельных памятников. Отдельная глава рассказывает о роли московского некрополя в отечественной культуре рассматриваемого времени. Исследование построено на материалах письменных источников, как опубликованных, так и архивных, изобразительных источников и вещественных источников (надгробий) из музейных собраний. Книга рассчитана на специалистов-москвоведов, культурологов, историков, некрополистов и всех, интересующихся проблемами отечественной истории и культуры.

С. Ю. ШОКАРЕВ ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ МОСКОВСКОГО НЕКРОПОЛЯ XII — начала XX в. Под редакцией кандидата исторических наук, доцента В. Ф. Козлова Нестор-История Москва Санкт-Петербург 2019 УДК 930.2 ББК 63.3(2) Ш78 Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект № 18-19-00271, не подлежит продаже Рецензенты: член-корреспондент РАН, доктор исторических наук Л. А. Беляев; кандидат исторических наук Б. Н. Морозов Шокарев С. Ю. Ш78 Источники по истории московского некрополя XII — начала XX в. — М. ; СПб.: Нестор-История, 2019. — 488 с., ил. ISBN 978-5-4469-1491-3 Данное исследование посвящено изучению источников по истории московского некрополя, их систематизации и выявлению информативной ценности. Некрополь, являющийся своеобразным историко-культурным явлением, представляет собой одно из хранилищ исторической памяти. В книге освещены основные этапы формирования московского некрополя XII — начала XX в., дан систематический обзор корпуса источников по истории некрополя и его биографическому составу. Проанализирована повседневность русского средневекового некрополя на примере Москвы. На основании имеющихся источников представлены перспективы восстановления утраченных кладбищ и отдельных памятников. Отдельная глава рассказывает о роли московского некрополя в отечественной культуре рассматриваемого времени. Исследование построено на материалах письменных источников, как опубликованных, так и архивных, изобразительных источников и вещественных источников (надгробий) из музейных собраний. Книга рассчитана на специалистов-москвоведов, культурологов, историков, некрополистов и всех, интересующихся проблемами отечественной истории и культуры. ISBN 978-5-4469-1491-3 © С. Ю. Шокарев, 2019 © Издательство «Нестор-История», 2019 Оглавление Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .5 Глава I. История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .12 Общие работы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .12 Эпиграфика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .45 Археология . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .55 Источниковедение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .72 Глава II. Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .79 Некрополь княжеской Москвы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .79 Кладбища стольного града . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .94 Некрополь в структуре города в XVIII — начале XX в. . . . . . . . . . . . . 128 Глава III. Обзор источников по истории московского некрополя . . . . . 147 Письменные источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 147 1. Биографические источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 149 1.1. Летописи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 149 1.2. Акты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 158 1.3. Синодики, вкладные и кормовые книги . . . . . . . . . . . . . . . . 163 1.4. Приходно-расходные и могильные книги . . . . . . . . . . . . . . 171 1.5. Документы, сопровождавшие процесс захоронения . . . . 179 1.6. Метрические книги . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 185 1.7. Списки погребенных . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 187 1.8. Эпиграфические своды . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 188 1.9. Генеалогические труды . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 195 1.10. Источники личного происхождения . . . . . . . . . . . . . . . . . . 198 1.11. Периодическая печать . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 203 1.12. Книги-некрополи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 205 1.13. Путеводители по Москве . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 210 2. Топографические источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 216 2.1. Археологические исследования . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 216 3 Оглавление 3. Биотопографические источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3.1. Труды по истории монастырей и храмов . . . . . . . . . . . . . . . 3.2. Описания кладбищ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3.3. Труды по истории кладбищ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3.4. Материалы некрополистов и краеведов . . . . . . . . . . . . . . . . 3.5. Документы органов охраны памятников и краеведческих организаций . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3.6. Делопроизводственные источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Изобразительные источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 1. Планы кладбищ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 2. Планы Москвы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3. Произведения изобразительного искусства . . . . . . . . . . . . . . . . . 4. Фотографии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава IV. Некрополь как явление духовной и повседневной культуры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Похоронный обряд и намогильные сооружения в Средние века . . . Поминальные и коммеморативные практики, восприятие некрополя в средневековой традиции . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Некрополь в общественном сознании и культуре XVIII — начала XX в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Источники и литература . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Архивные фонды . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Опубликованные источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Литература . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Список сокращений . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Именной указатель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Географический указатель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 225 225 231 238 242 253 259 268 269 274 277 283 290 290 315 356 378 383 383 384 391 436 438 474 Введение В основу настоящей работы положена диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, написанная под руководством академика Российской академии образования, доктора исторических наук, профессора Сигурда Оттовича Шмидта (1922– 2013) и защищенная на кафедре источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета в 2000 г.1 Несмотря на то, что с момента защиты прошло 19 лет, исследование не потеряло актуальности. За последние годы накопились публикации по конкретным вопросам и аспектам темы (в т. ч. были введены в оборот новые источники, в основном тексты надгробных надписей и описания надгробий), но потребность в обобщающем обзоре источников по истории и биографическому составу московского некрополя остается. Более того, она возрастает в связи с реконструкцией исторических некрополей, восстановлением намогильных памятников, поиском почитаемых захоронений, необходимостью идентифицировать кладбища и останки, обнаруженные во время строительных работ и археологических исследований. Представляется, что востребованность данной темы еще шире. Актуализация исторической памяти, происходящая в последнее десятилетие, приводит к тому, что мертвые все чаще хватают живых. Ожесточенные дискуссии вокруг Ивана Грозного, Петра I, Николая II, Ленина, Сталина и других персонажей отечественной 1 Шокарев С. Ю. Московский некрополь XV — начала XX в. как социокультурное явление: Источниковедческий аспект: дис. ... канд. ист. наук. М.: РГГУ, 2000. 5 Введение истории демонстрируют воспаление исторической памяти. Особое внимание привлекают места массовых захоронений жертв сталинских репрессий — Бутовский полигон, Катынский лес, Сандармох. Споры и события вокруг них уходят далеко в сторону от проблем мемориализации, останки погибших стремятся использовать в политической борьбе, задним числом пересмотреть или переписать историю этих трагедий2. Не спадает ажиотаж по поводу останков семьи Николая II. Обретение мощей стало частым явлением, инициируемым, а не случайным, как в древние времена3. Мусульмане требуют из Кунсткамеры череп Хаджи-мурата, почитатели Достоевского ищут прах его отца на заброшенном сельском кладбище4. В такой обстановке любая находка человеческих костей, надгробий, мемориалов становится медийным событием5. 2 См. образец аналогичной литературы о Катынском мемориале: Ферр Г. Катынский расстрел: опровержение «официальной версии». [Б. м.], 2015. О ситуации, связанной с захоронениями в Сандармохе: Яровая А. Переписать Сандармох: кто и зачем пытается изменить историю расстрелов и захоронений в Карелии. Расследование «7×7» [Эл. ресурс]. URL: https://semnasem. ru/sandarmokh/ (дата обращения: 15.09.2018); Чентемиров Г. Мы не переписываем историю, она сама переписывается [Эл. ресурс]. URL: https://meduza. io/feature/2018/08/31/my-ne-perepisyvaem-istoriyu-ona-sama-perepisyvaetsya (дата обращения: 15.09.2018). 3 См.: Смирнов Ю. А. Обретение и перенесение мощей святых, чтимый Русской Православной Церковью, в России с 988 по 2001 г. // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей. Звенигород, 2003. С. 148–164; Станюкович А. К. Основные проблемы церковной археологии // Там же. С. 10–27. 4 В сентябре 2017 г. было обнаружено погребение, которое может быть отождествлено с отцом Ф. М. Достоевского, Михаилом Андреевичем. 24 января 2018 г. на Антропологическом семинаре в НИИ и музее антропологии МГУ состоялся доклад научного сотрудника Института Т. В. Томашевич и д. б. н. Е. В. Веселовской, на котором была представлена пластическая реконструкция и результаты исследования черепа из этого погребения. Вывод антропологов: обнаруженный череп может принадлежать М. А. Достоевскому, а реконструкция несет черты сходства с единственным известным портретом отца. Теперь дело за генетической экспертизой останков. 5 На Сретенке коммунальщики раскопали древний некрополь. 19 мая 2017 г. [Эл. ресурс]. URL: http://www.vesti.ru/doc.html?id=2889820 (дата обращения: 15.09.2018); Васянин А. Другу милому и нежному. На могиле 6 Введение Поэтому необходимо не только знать: как и по каким источникам можно возродить имена умерших, восстановить внешний облик памятников и установить границы кладбищ, но также как сосуществовать современному городу живых с городом мертвых, некрополем. Эту проблему обнажают случаи вандализма по отношению к кладбищам, захоронениям и надгробиям6. В истории человечества некрополь с древнейших времен является важнейшей составляющей духовной культуры. Существование обряда захоронения наряду с изготовлением орудий труда — один из основных признаков, выделяющих человека из мира животных. Социокультурная значимость некрополя определяется его непосредственным отношением к вечной проблеме жизни и смерти. С некрополем связано представление о сохранении памяти о предыдущих поколениях и прошлом вообще. Некрополь и его восприятие в различные эпохи — показатель существовавшего или существующего в обществе исторического самосознания. «Еще не зная матери Достоевского восстановили памятник // Российская газета. 09.03.2017. № 7218 (52) [Эл. ресурс]. URL: https://rg.ru/2017/03/09/reg-cfo/vosstanovlenpamiatnik-na-mogile-materi-dostoevskogo-v-moskve.html (дата обращения: 15.09.2018); В центре Москвы нашли надгробную плиту приближенной Петра I // Российская газета. 29.06.2017 [Эл. ресурс]. URL: https://rg.ru/2017/06/29/ reg-cfo/v-centre-moskvy-nashli-nadgrobnuiu-plitu-priblizhennoj-petra-i.html (дата обращения: 15.09.2018); и др. 6 «Запульнул человеческую кость в забор»: стройка на могилах вселяет ужас // Московский комсомолец. 12 сентября 2016 [Эл. ресурс]. URL: http:// www.mk.ru/moscow/2016/09/12/zapulnul-chelovecheskuyu-kost-v-zaborstroyka-na-mogilakh-vselyaet-uzhas.html (дата обращения: 15.09.2018); Именитым москвичам разрешили упокоиться: восстановлено разграбленное кладбище Андрониковского монастыря // Московский комсомолец. 3 февраля 2017 г. [Эл. ресурс]. URL: http://www.mk.ru/moscow/2017/02/03/imenitymmoskvicham-razreshili-upokoitsya-vosstanovleno-razgrablennoe-kladbishheandronikovskogo-monastyrya.html (дата обращения: 15.09.2018); Чиновники хотят снести Детсад, застроить территорию воинского некрополя и сквер «Арбатец» на Соколе. 1 июня 2017 [Эл. ресурс]. URL: http://vsehsvyatskoye. livejournal.com/188116.html (дата обращения: 15.09.2018); Некрополь Андроникова монастыря Москвы — под угрозой разрушения, утверждают православные. 31 августа 2017 г. [Эл. ресурс]. URL: http://www.religare.ru/2_113281.html (дата обращения: 15.09.2018); и др. 7 Введение употребления букв, народы уже любят Историю, — писал Н. М. Карамзин, — старец указывает юноше на высокую могилу и повествует о деяниях лежащего в ней Героя»7. Некрополь (от греческого «некрос» — «мертвый»; «полис» — «город»; т. е. «город мертвых») обычно понимается как совокупность захоронений, большое кладбище, историческое кладбище, на котором находятся захоронения выдающихся людей8. В специальной литературе некрополем также называют собрание сведений о захоронениях в каком-то определенном месте (при церкви, монастыре, в городе, в какой-то области, государстве)9. В настоящее время, когда изучение некрополей сформировалось как отдельное направление (некрополеведение или некрополистика10), в определение некрополя может входить: 1) совокупность захоронений, рассматриваемая как в пределах одного кладбища, так и в масштабах города, области, государства; 2) сочетание захоронений и мемориальных памятников, рассматриваемых как произведения изобразительного искусства и литературы и как исторический источник; 3) сочетание захоронений (включая и места, где уничтожены мемориальные памятники или таковых не было вообще) и комплекса источников по истории кладбищ, включая списки захоронений и литературу, посвященную данному вопросу. 7 Карамзин Н. М. История государства Российского. В 12 т. Т. 1. М., 1989. С. 13. 8 Словарь русского языка / сост. С. И. Ожегов. М., 1953. С. 360; Словарь иностранных слов. М., 1981. С. 340. 9 Ср. названия работ: Саитов В. И. Петербургский некрополь. Т. I–IV. СПб., 1912–1913; Саитов В. И., Модзалевский Б. Л. Московский некрополь. Т. I–III. СПб., 1907–1908; Чернопятов В. И. Русский некрополь за границей. М., 1908–1913. Вып. 1–2; Шереметевский В. В. Русский провинциальный некрополь. Пг., 1914; и др. 10 Эти наименования научного направления представляются мне равнозначными, а разница между ними скорее вкусовой, чем терминологической. Подробнее об этом: Шилов Д. Н. Исторический некрополь России как предмет особой научной дисциплины (краткий обзор проблематики и новейших региональных изданий) // Библиография. Археография. Источниковедение: Сборник статей и материалов. Вып. 1. СПб., 2012. С. 30. 8 Введение В исследовательской литературе часто применяется понятие «исторический некрополь», верхняя граница датировки которого традиционно ограничивается первой половиной XX в.11 Некрополеведение пока не знает, как относиться к захоронениям второй половины XX в. — включать ли их в описания и учитывать ли их как исторические (при том, что они могут принадлежать известным людям или отмечаться выдающимися памятниками). Сочетание захоронений и памятников и совокупность источников тесно соприкасаются с комплексом представлений (включая не только обыденные представления, но и литературно-художественные образы) и обрядов, бытующих в обществе. Представления и обряды в свою очередь определяют восприятие некрополя в различные исторические периоды и его место в системе культурных ценностей эпохи12. Погребальному обряду и представлениям об умерших, почитании их памяти и мемориализации некрополей посвящена огромная литература, обзор которой должен составлять задачу отдельной работы. В последние годы тема смерти, кладбищ и похорон становится популярной у молодых людей творческих специальностей и устремлений, о чем свидетельствует появление современного по дизайну и подходам к разным проблемам культуры и культурологии журнала «Археология русской смерти»13. Предметом настоящего исследования являются источники по истории московского некрополя XII — начала XX в. Топографические рамки исследования ограничиваются территорией города Москвы в начале XX в. В поле зрения находятся некрополи, непосредственно связанные с Москвой, включая и те, которые в начале XX в. были за городской чертой — Рогожское, 11 Беляев Л. А. Опыт изучения исторических некрополей и персональной идентификации методами археологии. М., 2011. С. 5. 12 Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / пер. с фр. В. К. Ронина, общ. ред. С. В. Оболенской, послесл. А. Я. Гуревича. М., 1992; Смирнов Ю. А. Лабиринт. Морфология преднамеренного погребения. М., 1997. 13 См. сайт журнала: Археология русской смерти [Эл. ресурс]. URL: http:// deathanddying.ru/ (дата обращения: 15.09.2018). 9 Введение Дорогомиловское и др., — поскольку они также служили местом упокоения москвичей14. Цель настоящей работы — дать систематический обзор источников по истории московского некрополя, выявить их информативную ценность, подвергнуть их критике на предмет дальнейшего использования в исследовании московских кладбищ, их биографического состава и топографии. В исследовании привлечены источники разных видов — письменные, изобразительные и вещественные, а также источники, сочетающие в себе свойства этих видов источников, — эпиграфические. Изучение некрополя важно не только само по себе, но и как часть истории искусства и истории градостроительства. Сведения надгробных надписей еще со времен Г. Ф. Миллера и Н. И. Новикова (вторая половина XVIII в.) привлекаются для исследования политической истории, генеалогии, просопографии, истории общественного сознания, истории литературы и языка. Останки людей — важнейший источник для исследования антропогенеза и этногенеза, истории повседневности, социально-политической истории15. Погребальный обряд свидетельствует о формировании 14 За рамками исследования остаются некрополи подмосковных монастырей (Троице-Сергиева, Иосифо-Волоколамского, Воскресенского Новоиерусалимского и др.), исторически связанных с Москвой. В последние два десятилетия по этим некрополям осуществлены многочисленные, ценные в информативном плане публикации, которые будут привлечены для сравнения и сопоставления методики и источников. 15 Богданов А. П. Материалы для антропологии курганного периода в Московской губернии. М., 1867. С. 6–7; Гинзбург В. В. Об антропологическом изучении скелетов Ярослава Мудрого, Анны и Ингигерд // КСИИМК. Вып. VII. М.; Л., 1940. С. 65; Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР. М., 1949. С. 17–22, 322–331; Дебец Г. Ф., Левин М. Г., Трофимова Т. А. Антропологический материал как источник изучения вопросов этногенеза // Советская этнография. М., 1952. № 1. С. 22–35; Бужилова А. П. Антропология как археологический источник // Труды Отделения историко-филологических наук РАН / отв. ред. А. П. Деревянко. М., 2007. С. 77–79; Шокарев С. Ю. О чем говорят скелеты? Информационные ресурсы физической антропологии как источник для исследования социально-политической истории Средневековой России // Проблемы экологической истории/ истории окружающей среды. Сборник статей. Вып. I. М., 2018. С. 233—249. 10 Введение религиозных представлений, маркирует погребения в пределах общественных и культурных общностей. Следовательно, образуется исследовательская перспектива: некрополь является ценным историческим источником и поэтому требуется изучение источников по его истории 16. 16 Шокарев С. Ю. Некрополь как исторический источник // Источниковедение и краеведение в культуре России. Сборник к 50-летию служения Сигурда Оттовича Шмидта Историко-архивному институту. М., 2000. С. 21–25. 11 Глава I История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. Общие работы М осковскому некрополю не очень повезло в его исторической судьбе и в историографии. Москвоведы так и не создали единого обобщающего труда обо всех городских кладбищах, как это сделали петербургские специалисты, выпустившие в 1993 г. книгу «Исторические кладбища Санкт-Петербурга»1. Понять это можно — некрополь Санкт-Петербурга насчитывает чуть более трех столетий, а московский — более восьми. В Москве также больше исторических кладбищ. Таким образом, создание общего полноценного и комплексного труда о московском некрополе остается делом будущего. Основной работой, посвященной историографии изучения московского некрополя, является статья Л. В. Ивановой «История изучения московского некрополя» (подготовленная на основе доклада на конференции «Исторический некрополь Москвы» в 1990 г.). Л. В. Ивановой даны общий обзор изучения московского некрополя начиная со второй половины XVIII в. и краткая характеристика архивных материалов исследователей и обществ, занимавшихся охраной некрополя2. В настоящее время необходимо учесть библиографию последних десятилетий, а также более подробно остановиться на некоторых работах, важных для исследуемой тематики. В соответствии с задачами исследования в историографии вопроса можно выделить две основных группы работ: 1) 1 Исторические кладбища Санкт-Петербурга / сост. А. В. Кобак, Ю. М. Пирютко. СПб., 1993. 2 Иванова Л. В. История изучения московского некрополя // МНИАИО. 1991. С. 34–47. 12 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. исследования, посвященные московскому некрополю (его истории, художественной ценности памятников, проблемам градостроительной роли некрополя, отдельным кладбищам и др.), и использование в этих исследованиях источников по истории некрополя; 2) исследования, посвященные источниковедению московского некрополя. В Средние века интерес к некрополю и погребениям был связан с почитанием святых и захоронений духовных и светских властителей. В XVI–XVII вв. были составлены несколько описаний княжеских и епископских усыпальниц в соборах Москвы, Владимира, Новгорода, Твери, Пскова, Нижнего Новгорода и Рязани. Исследователь этих текстов А. В. Сиренов считает, что составление таких описаний было связано с почитанием удельных князей как предков царствующего рода3. Научное изучение московского некрополя началось во второй половине XVIII в. с первой публикации поэтом и литератором А. П. Сумароковым текстов надгробий Архангельского собора (1757 г.)4. Она состоялась в журнале «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие», выходившем под редакцией академика Г. Ф. Миллера, проявившего большой интерес к этим публикациям. 3 Топычканов А. В. Некрополь Тверского Спасо-Преображенского собора по описанию 1669 г. // Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху Средневековья. Тверь, 2003. Вып. 5. С. 349–363; Сиренов А. В. Описи древних гробниц в рукописных сборниках начала XVII века // История в рукописях и рукописи в истории: сб. научных трудов к 200-летию Отдела рукописей Российской национальной библиотеки. СПб., 2006; Он же. Описание древнерусских некрополей в рукописях XVI–XVII вв. // РА. 2011. № 1. С. 120–124; Он же. Описание древнекняжеского некрополя и канонизационная политика в России XVII в. // От Смуты к империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI–XVII вв. Материалы научной конференции (Москва, 20–22 ноября 2013 г.). М.; Вологда, 2016. С. 454–459. 4 Сумароков А. П. Надписи, означающие лета преставление высочайших персон фамилии царской в Московском Архангельском соборе опочивающих // Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие. СПб., 1757. Ч. 2. Ноябрь. С. 387–404. 13 Глава I Собирание и публикацию текстов надгробных надписей XVI– XVIII вв. продолжили Г. Ф. Миллер, Н. И. Новиков, Л. М. Максимович, А. Г. Левшин и другие «ревнители старины»5. В то же время сведения о некрополе включались в путеводители, описания и первые исторические труды о Москве. А. П. Сумароков в сочинении «О первоначалии и созидании Москвы» (1759 г.) упоминает, что Иван Калита был погребен в Архангельском соборе и «после нево где и все государи московские погребалися, как митрополиты и патриярхи в Успенском соборе...»6. Сведения о различных московских некрополях сообщают в своих описаниях Москвы и Московской провинции Г. Ф. Миллер (1773)7, В. Г. Рубан (1782)8, Ф. А. Охтенский9, Л. М. Максимович10 и другие авторы XVIII в. В 1787 г. по инициативе московского архиепископа Амвросия (Зертис-Каменского) был подготовлен путеводитель по соборам Московского Крем5 Этот период исследования московского некрополя рассмотрен А. Г. Авдеевым как начальный этап развития отечественной эпиграфики в историографическом очерке, открывающем текст диссертационного исследования на соискание ученой степени доктора исторических наук (Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник по истории и культуре Московской Руси: дис. ... д-ра ист. наук. Т. I. Исследование. М., 2018. С. 40–48). 6 Москва в описаниях XVIII века / подг. текста, статьи С. С. Илизарова; комм. И. Р. Грининой и С. С. Илизарова; отв. ред. В. Л. Янин. М., 1997. С. 37. 7 Там же. С. 63; Академик Г. Ф. Миллер — первый исследователь Москвы и Московской провинции / подг. текста, статья С. С. Илизарова; комм. И. Р. Грининой и С. С. Илизарова. М., 1996. С. 21, 48, 49, 59, 85, 96 и др. 8 Рубан В. Г. Описание императорского столичного города Москвы... М., 1989. С. 54–55. 9 Москва в описаниях XVIII века... С. 121–124. 10 Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским, руководствующий любопытствующаго по четырем частям сея столицы к дее-место-описательному познанию всех заслуживающих примечание мест и сданий, как-то: соборов, монастырей, церквей, государственных и частных заведений, как старых, так и новых, с надписей и из других достоверных источников собранный, и для удобнейшаго оных приискиванию азбучной росписью умноженной. Ч. I–IV. М., 1792–1794; переиздание: Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским / сост., вступ. ст. С. С. Илизарова. М., 2009. 14 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. ля «Сокровище российских древностей», который пытался, но не смог опубликовать Н. И. Новиков11. В нем приводились тексты надгробных надписей на могилах митрополитов и патриархов московских, великих князей и царей российских. Московский некрополь, как одна из достопримечательностей старой столицы, упоминается и Н. М. Карамзиным в «Записке о московских достопамятностях», подготовленной для императрицы Марии Федоровны и опубликованной в 1817 г.12 С начала XIX в. рассказ о некрополе становится неотъемлемой частью исторического описания церкви или обители. Особенное внимание памятникам некрополя уделял в своих описаниях памятников церковного зодчества видный москвовед И. М. Снегирев, автор многотомных иллюстрированных изданий «Памятники московской древности» (1842), «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества» (1846–1859, 1848–1860, 1852), «Русские достопамятности» (1862–1866, 1873–1883). Издатель и соавтор И. М. Снегирева А. А. Мартынов, продолжая труды старшего товарища, много лет собирал надгробные надписи, сохранившиеся на памятниках при церквях и на плитах, в стенах церквей. В 1896 г. А. А. Мартынов опубликовал свод этих надписей — «Надгробная летопись Москвы»13. Как можно видеть, большинство исследований XVIII–XIX вв., касающихся московского некрополя (описания Москвы, описания монастырей и церквей, публикации сводов надгробных памятников) опирались на изучение самих памятников и публикацию сведений, заключенных 11 Сокровище Российских Древностей. Факсимильное воспроизведение единственного сохранившегося экземпляра издания Н. И. Новикова / подг. факсимильного издания, ст., историч. справки и словарь С. Р. Долговой. М., 1986. 12 Карамзин Н. М. Записка о достопамятностях Москвы // Москва в описаниях XVIII века… С. 288, 292. 13 Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы // Русский архив. 1895. Вып. 2–8, 11; Он же. Надгробная летопись Москвы. М., 1896. А. А. Мартынов интересовался не только надгробными надписями, но и другими памятниками эпиграфики. В 1896 г. им опубликована книга «Московские колокола» (по публикациям из журнала «Русский архив»). 15 Глава I в эпитафии. Иногда, наряду с другими легендами, касающимися обители, церкви или местности, приводились легенды о захоронении того или иного лица на определенном некрополе или в определенном месте. Первые работы, посвященные истории московских кладбищ, принадлежат Н. П. Розанову14. Н. П. Розанов уделил основное внимание городским кладбищам: их возникновению, строительству кладбищенских храмов, состоянию, управлению и благоустройству, изменениям в порядке захоронения, погребальных и поминальных традициях. Автор широко использовал многочисленные источники официального характера — императорские указы, указы и дела Московской Духовной консистории и Московской Синодальной конторы и другие подобные материалы. В 1893 г. появилась книга священника В. Ф. Остроухова о Лазаревском кладбище, построенная «на основании имеющихся в кладбищенской церкви разных документов». Наряду с историей самого кладбища В. Ф. Остроухов излагает историю ближайшей местности, описывает архитектуру, надгробные памятники, примечательные захоронения и т. д. Также Лазаревскому кладбищу посвятил очерк в журнале «Старые годы» А. Ростиславов (1909 г.)15. В 1907–1908 гг. был издан фундаментальный справочник «Московский некрополь» (т. I–III)16, инициатива создания которого принадлежала великому князю Николаю Михайловичу17. Впоследствии великий князь Николай Михайлович руководил изданием еще двух подобных сводов — «Петербургский некрополь» (т. I–IV, 14 Розанов Н. П. О московских городских кладбищах. М., 1869; Он же. История московского епархиального управления со времени учреждения св. Синода (1721–1821). Ч. 1–3. М., 1869–1871. 15 Остроухов В. Ф. Московское Лазарево кладбище. Историческое исследование, составленное на основании имеющихся в кладбищенской церкви разных документов. М., 1893; Ростиславов А. Московское Лазарево кладбище // Старые годы. 1909. № 1. С. 36–38. 16 Саитов В. И., Модзалевский Б. Л. Московский некрополь. Т. I–III. СПб., 1907–1908. 17 О деятельности великого князя по охране московского некрополя см.: Шокарев С. Ю. Великий князь Николай Михайлович и становление охраны памятников некрополя // АЕ за 2000 год. М., 2001. С. 379–382. 16 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. 1912–1913) и «Русский провинциальный некрополь» (т. I, 1914). К работе над изданием великий князь пригласил члена-корреспондента Академии наук историка и литературоведа В. И. Саитова, автора изданного в 1883 г. «Петербургского некрополя», а тот привлек генеалога и литературоведа Б. Л. Модзалевского. История создания и методика работы над «Московским некрополем» исследованы А. В. Иванкивом и более полно Д. Н. Шиловым. Впервые мысль о подобном издании появилась у великого князя во время осмотра кладбища Донского монастыря в последних годах XIX в. Эта работа началась весной 1904 г., и за летние месяцы 1904–1906 гг. В. И. Саитов и Б. Л. Модзалевский с сотрудниками описали практически все московские кладбища, обращая внимание в первую очередь на могилы лиц дворянского происхождения, высшего духовенства, именитого купечества и примечательные по надписям или по личностям погребенных. Могилы XVIII в. и ранее Б. Л. Модзалевский предлагал описывать все, «XIX в. 1-я половина с меньшим разбором, новейшее время — с большим». Значительную роль в организационной подготовке издания сыграл секретарь великого князя Николая Михайловича А. А. Гоздаво-Голомбиевский, который также привлек к составлению «Московского некрополя» В. К. Трутовского и Н. П. Чулкова. В процессе сбора материалов составители некрополя натолкнулись на нежелание монастырских и кладбищенских властей допускать их описывать кладбища. Эта проблема была решена благодаря письменным обращениям великого князя, частным ходатайствам обер-прокурора Св. Синода К. П. Победоносцева и официальному разрешению Московской духовной консистории. Тексты надписей заносились на карточки. Так, в июле и августе 1904 г. ученые описали половину московских кладбищ, составив до 10 тысяч биографических карточек. Одновременно велась работа по сбору сведений из опубликованных источников, которой руководил Б. Л. Модзалевский18. 18 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ. Дипломная работа студента V курса дневного отделения. М.: МГИАИ, 1990. С. 47–49; 17 Глава I «Московский некрополь», сообщающий сведения о десятках тысяч захоронений на московских кладбищах, ныне в большинстве уничтоженных, имеет огромное практическое значение. В нем встречаются ошибки при воспроизведении текстов или передаче информации, сообщаемой эпитафией, но они попадаются редко. Немаловажное значение принадлежит «Московскому некрополю» и в методическом плане: помимо того, что это наиболее полный и обширный справочник по персоналиям, погребенным на московских кладбищах, он явился образцом для дальнейших исследований подобного рода, т. к., в этом издании впервые были широко использованы данные натурных исследований и письменных источников. Продолжением программы великого князя по изданию некрополей стали «Петербургский некрополь», подготовленный В. И. Саитовым (в четырех томах)19, «Русский провинциальный некрополь», работу над которым вел историк и архивист В. В. Шереметевский20, и «Русский некрополь в чужих краях», которым занимался В. М. Андерсон21. Интересна судьба «Русского провинциального некрополя». Он был издан в 1914 г. в одном томе, включающем надгробные надписи с кладбищ северных и центральных губерний. Остальной материал — весьма обширный и значимый — издать не удалось из-за начавшейся Первой мировой войны. Д. Н. Шилов подробно исследовал работу над этим проектом, обнаружил в архиве неопубликованные материалы и начал их публикацию22. Шилов Д. Н. «Русский некрополь» великого князя Николая Михайловича: история создания, неопубликованные материал. М., 2010. С. 17–28. 19 Саитов В. И. Петербургский некрополь. СПб., Т. I–IV. 1912–1913. 20 Шереметевский В. В. Русский провинциальный некрополь. Т. I. М., 1914. 21 Андерсон В. М. Русский некрополь в чужих краях. Вып. 1. Пг., 1915. 22 Материалы к «Русскому провинциальному некрополю» великого князя Николая Михайловича (по документам РГИА). Вып. 1: Екатеринбургская, Оренбургская и Пермская епархии / публ. Д. Н. Шилова. СПб., 2003. 96 с. (Российский некрополь. Вып. 14); Материалы к «Русскому провинциальному некрополю» великого князя Николая Михайловича. Т. 1. Губернии Астраханская, Вятская, Нижегородская, Самарская, Саратовская и Симбирская / изд. подгот. Д. Н. Шилов. СПб., 2012; Материалы к «Русскому провинциальному 18 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. Особо стоит выделить исследования архитектора В. А. Гамбурцева, посвященные художественному стилю русских средневековых надгробий. Работы В. А. Гамбурцева не были опубликованы и сохранились в виде черновиков в его личном фонде23. В. А. Гамбурцев еще в 1880-х гг. обратился к изучению русских надгробий, рассматривая их как художественные произведения (в т. ч. и московские памятники). Несмотря на то, что его труды не появились в печати, их следует отметить как особое направление в изучении московского некрополя. К началу XX в. литература, посвященная истории отдельных московских некрополей, была немногочисленной. Помимо вышеупомянутых работ, следует отметить брошюру С. В. Пучкова, посвященную Братскому кладбищу24. Некрополь как одна из городских достопримечательностей постоянно присутствовал в дореволюционных путеводителях по Москве, а в 1916 г. был подготовлен первый путеводитель по московским кладбищам. Рукопись «Прогулки по московским кладбищам» составил краевед Алексей Тимофеевич Саладин (1876–1918). Писатель-очеркист и фотограф, он служил в управлении Московско-Казанской железной дороги, в 1914 г. выпустил путеводитель по дачным местностям, лежащим вдоль нее25. «Прогулки по московским кладбищам» не были опубликованы. Рукопись А. Т. Саладина и авторские фотографии были известны в 1920-е гг., позже на них обратил внимание исследователь московского некрополя М. Д. Артамонов и затем С. О. Шмидт, а его ученик А. В. Иванкив вввел в научный оборот. В 1997 г. книга издана с измененным некрополю» великого князя Николая Михайловича. Т. 2. Губернии и области Урала, Сибири и Дальнего Востока / изд. подгот. Д. Н. Шилов. СПб., 2015. 23 ОПИ ГИМ. Ф. 327. Оп. 1. Д. 51. 24 Остроухов В. Ф. Московское Лазарево кладбище. Историческое исследование на основании имеющихся в кладбищенской церкви разных документов. М., 1893; Ростиславов А. Московское Лазарево кладбище // Старые годы. 1909. № 1. С. 36–38; Пучков С. В. Московское городское Братское кладбище. М., 1915. 25 Иванкив А. В. «Свою любовь к Москве отдаю юному поколению». Алексей Тимофеевич Саладин. 1876–1918 // Краеведы Москвы / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. Вып. I. М., 1991. С. 156–166. 19 Глава I названием («Очерки истории московских кладбища») с послесловием С. О. Шмидта и комментариями С. Ю. Шокарева, касавшимися современного (на то время) состояние могил и кладбищ, описанных А. Т. Саладиным26. А. Т. Саладин создал популярный путеводитель для желающих посетить «могилы тех, чье имя, избежавшее тления, заставит нас задуматься и, быть может, лучше прожить остаток дней»27. Автором описаны 26 кладбищ, 15 из которых были впоследствии целиком уничтожены (кладбище Новодевичьего монастыря частично восстановлено). Не сохранились многие могилы и памятники, о которых говорит А. Т. Саладин, и на ныне существующих кладбищах. Таким образом, его рукопись представляет собой ценный исторический источник, содержащий не только сведения о конкретных могилах и памятниках, но также описания общих видов утраченных московских некрополей. Рукопись А. Т. Саладина сохранилась в двух экземплярах — один в фонде писателя и москвоведа Н. С. Ашукина в РГАЛИ (тот купил у Саладина книгу, оказав помощь бедствовавшему писателю), другой — у его родственницы В. В. Лобановой. В 1996 г. авторская рукопись (переплетенная машинопись с рукописными инициалами) и фотографии А. Т. Саладина были переданы В. В. Лобановой в Московское городское объединение архивов (Мосгорархив). После 1917 г. тема некрополя почти не исследовалась. Лишь в начале 1920-х гг. московским краеведам удалось подготовить единичные публикации, посвященные в духе времени захоронениям борцов за свободу. Так, Н. П. Чулков опубликовал материалы о московском некрополе декабристов28. С началом уничтожения московских некрополей на кладбищенскую тематику был наложен запрет. Ситуация изменилась во второй половине 1940-х гг. в связи с 800-летием Москвы. В это время 26 Саладин А. Т. Очерки истории московских кладбищ. М., 1997. Там же. С. 8. 28 Чулков Н. П. Список декабристов, погребенных в Москве // Листок краеведа Московской губернии. М., 1925. № 3. Декабрь. С. 30–31; Он же. Москва и декабристы // Декабристы и их время: Труды московской и ленинградской секции по изучению декабристов и их времени. Т. 2. М.; Л., 1932. С. 291–323. 27 20 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. происходит обращение к прошлому Москвы, начинается подготовка академической «Истории Москвы», которой занимался Институт истории АН СССР (первый том опубликован в 1952 г.). Тогда же под руководством директора Института истории академика Б. Д. Грекова началась работа по составлению «Московского некрополя». В состав комиссии по подготовке этого издания вошли М. Ю. Барановская, С. К. Богоявленский, М. А. Цявловский, А. А. Сиверс, Г. З. Рябов, И. И. Медведев (представитель Моссовета), В. В. Сорокин (секретарь)29. В результате полевой и исследовательской работы была создана обширная картотека лиц, погребенных в Москве с XIV в. по 1950-е гг. При этом основное внимание составители уделяли государственным деятелям, ученым и деятелям культуры. Каждая страница содержит Ф. И. О. погребенного, даты жизни и смерти, краткую историческую справку, указание на место погребения и описание внешнего вида памятника. Работа эта не была доведена до конца и не была опубликована. В отличие от В. И. Саитова и Б. Л. Модзалевского, отводивших «много места дворянскому элементу», в книге-некрополе комиссии Б. Д. Грекова отмечались захоронения государственных деятелей, ученых и людей искусства, что продолжало традиции охранных списков кладбищенской комиссии «Старой Москвы» и Комитета по охране могил выдающихся деятелей. В настоящее время картотека по московскому некрополю находится в архиве Института российской истории РАН30. Несколько лет назад по инициативе С. О. Шмидта началась подготовка этого труда к печати, но эта работа прекращена и перспективы ее не ясны. Комиссию Б. Д. Грекова интересовали захоронения выдающихся лиц, проявивших себя в разных сферах деятельности, однако идеологическая ситуация способствовала изучению только одного типа некрополей — кладбищ революционных и советских деятелей. В Москве располагались (и располагаются поныне) главное 29 Сорокин В. В. Для того, чтобы спасти // Краеведы Москвы: Сборник. Вып. I / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. М., 1991. С. 279. 30 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... С. 50–51; Иванова Л. В. История изучения московского некрополя. С. 43. 21 Глава I мемориальное сооружение СССР — Мавзолей В. И. Ленина и наиболее статусная советская усыпальница — некрополь у Кремлевской стены. Этим мемориальным памятникам посвящена книга А. С. Абрамова, издававшаяся с 1974 по 1987 г. семью дополненными изданиями и значительными тиражами31. Книга А. С. Абрамова содержит историю кладбища у Кремлевской стены и канонические биографии похороненных там лиц. После крушения советской системы появились предложения захоронить тело В. И. Ленина в земле и перенести некрополь у Кремлевской стены в другое место. А. С. Абрамов возглавил правление Благотворительной организации сохранения Мавзолея В. И. Ленина. В 2005 г. он издал книгу «Правда и вымыслы о кремлевском некрополе и Мавзолее», где в более свободном стиле ведется рассказ об этих мемориалах и полемика со сторонниками захоронения тела Ленина32. Возрождение интереса к исследованию московских кладбищ происходит в 1960–1980-е гг. Трудами Л. А. Ястржембского, М. Т. Белявского, О. А. Омельченко, В. В. Сорокина и М. Д. Артамонова эта тема была вновь введена в научный оборот33. Работы этих исследователей, посвященные некрополю героев Великой Отечественной войны, Ваганьковскому, Введенскому, Пятницкому, Калитниковскому и другим кладбищам, опирались, прежде всего, на натурные исследования, изучение памятников и кладбища в целом. Письменные источники привлекались авторами только при освещении биографий погребенных. 31 Абрамов А. С. У Кремлевской стены. М., 1974; Изд-е 7-е, доп. М., 1987. Абрамов А. С. Правда и вымыслы о кремлевском некрополе и мавзолее. М., 2005. 33 Ястржембский Л. А. Московский некрополь декабристов // Декабристы в Москве: Сборник статей / под ред. Ю. Г. Оксмана. М., 1963. С. 265–278 (Труды Музея истории и реконструкции Москвы; Вып. 8); Белявский М. Т. Некрополи героев и ветеранов Великой Отечественной войны // Научно-методическая конференция «Памятники боевой славы советского народа». Тезисы сообщений. М., 1971. С. 5–8; Он же. Память нужна живым // История СССР. 1972. № 3. С. 173–189; Белявский М. Т., Омельченко О. А. Ушедшие в бессмертие // Памятники Отечества. М., 1984. № 2. С. 17–27; 1985. № 2. С. 119–128; 1987. № 2. С. 73–82. 32 22 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. В значительной степени труды этого времени были связаны с широкомасштабной работой по постановке памятников московского некрополя на охрану, чем активно занимались Л. А. Ястржембский, В. В. Сорокин, М. Ю. Барановская и ряд других деятелей московской культуры, перенявших эстафету у членов «Старой Москвы» 1920–1930-х гг.34 В 1980-е гг. был завершен обширный труд сотрудника ЦГАЛИ, поэта, москвоведа и генеалога А. И. Ушакова35 «Московский некрополь деятелей литературы и искусства». Автор намеревался продолжить «Московский некрополь» В. И. Саитова и Б. Л. Моздалевского, однако, ввиду того, что существенно увеличилось число кладбищ и захоронений, ограничился только деятелями литературы и искусства. А. И. Ушаков описал 33 городских и 4 подмосковных кладбища вблизи Московской кольцевой автодороги. В справочник вошли около 7 тысяч имен с краткими биографиями, для составления которых автор пользовался газетными некрологами и справочной литературой. Хронологические рамки работы А. И. Ушакова — с начала XVIII в. и до 1983 г. «Московский некрополь деятелей литературы и искусства» не был опубликован и находится в библиотеке РГАЛИ36. Схожую судьбу поначалу имели рукописи Михаила Дмитриевича Артамонова (1922–2011), ученого в области ракетной техники, участника Великой Отечественной войны, полковника в отставке, некрополиста и москвоведа. После выхода в отставку с военной службы в 1970-е гг. М. Д. Артамонов занялся описанием Ваганьковского, Армянского, Введенского, Калитниковского, Пятницкого 34 См.: Ястржембский Д. А. Л. А. Ястржембский как участник Великой Отечественной войны и историк Москвы (По материалам личного архива) // АЕ за 2005 год. М., 2007. С. 137–145; Шокарев С. Ю. Московский некрополь участников Отечественной войны 1812 года (по спискам М. Ю. Барановской) // Труды Коми отделения Академии военно-исторических наук. Юбилею Отечественной войны 1812 года посвящается. Сыктывкар; Вологда. Вып. 9. 2012. С. 188–204. 35 О нем: Данилова Д. Н. Благодать воз дать // Вопросы литературы. 2015. № 1. С. 231–241. 36 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ… С. 49–50. 23 Глава I кладбищ, а также некрополей Донского и Новодевичьего монастырей. Он подготовил путеводители по этим кладбищам, построенные по тематическому принципу (государственные и военные деятели, ученые, литераторы, художники, музыканты, спортсмены и пр.), а также составил списки известных лиц, которые были там погребены. Списки были обширнее путеводителя, включая в себя несколько тысяч имен. Рукописи этих описаний М. Д. Артамонов сдал в ЦГАЛИ, ГБЛ и ГПИБ. С начала 1980-х гг. статьи М. Д. Артамонова по истории московского некрополя стали выходить в периодических изданиях, а в 1990-е гг. были опубликованы в виде книг путеводители по Ваганьковскому и Введенскому кладбищам, а затем обобщающий труд «Московский некрополь»37. М. Д. Артамонов также опубликовал работу, посвященную захоронениям лиц из окружения А. С. Пушкина38. В те же годы историей Новодевичьего кладбища занялся Соломон Ефимович Кипнис (1919–2001). В отличие от А. И. Ушакова и М. Д. Артамонова он собрал все, а не выборочные сведения о погребенных и не ограничился визуальным осмотром кладбища. С. Е. Кипнис не только привел сведения всех эпитафий Новодевичьего кладбища, но и активно использовал архив кладбища и архив Новодевичьего монастыря, в ведении которого оно состояло до 1918 г. В результате появилось непревзойденное по полноте исследование, сообщающее имена, даты жизни и краткие биографические сведения о 14 360 лицах, погребенных на Новодевичьем кладбище и 4040 лицах, останки которых покоятся в колумбарии39. Через три года после выхода книги С. Е. Кипнис подготовил второе, исправленное и дополненное издание, в котором привлек новые данные из архива кладбища и расширил список до 16 232 человек, 37 Артамонов М. Д. Ваганьково. М., 1991; Он же. Введенские горы. М., 1993; Он же. Московский некрополь. М., 1995. 38 Артамонов М. Д. Под вечными сводами: Пушкинский некрополь Москвы. М., 2006. О М. Д. Артамонове см.: Московская энциклопедия. Т. I. Лица Москвы. Кн. 6. А — Я. Дополнения / под общ. редакцией С. О. Шмидта. М., 2014. С. 66–67. 39 Кипнис С. Е. Новодевичий мемориал: некрополь Новодевичьего кладбища. М., 1995. 24 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. покоящихся на кладбище, и 178 лиц, над прахом которых сохранились надгробные памятники на территории Новодевичьего монастыря40. О своей работе над составлением некрополя Новодевичьего кладбища С. Е. Кипнис рассказал в книге «Записки некрополиста», вышедшей в 2002 г.41 Небольшую книгу-буклет о кладбище Донского монастыря издал в 1986 г. Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева, филиалом которого являлся музеефицированный некрополь Донского монастыря с надгробиями XVIII — начала XX в.42 Эта книга (авторы — С. В. Гераскин, А. Н. Луппол) содержит сведения о захоронениях деятелей культуры и искусства, участников Отечественной войны 1812 г., декабристов и многих других известных лиц, похороненных в Донском монастыре. Один из ее авторов — Аркадий Николаевич Луппол (1921–1992), участник Великой Отечественной войны, главный хранитель музея и заведующий филиалом «Донской монастырь» — много сделал для сохранения памятников Донского монастыря. Совместно с ученым секретарем музея И. Е. Домбровским им также написаны раздел о некрополе в путеводителе по Музею архитектуры и брошюра, посвященная некрополю героев Отечественной войны в Донском монастыре43. Большое значение в возрождении и развитии некрополеведения сыграла Первая конференция по некрополю, проведенная Центральным музеем древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева (ЦМИАР) и РНИИ культуры 40 Кипнис С. Е. Новодевичий мемориал: некрополь Новодевичьего кладбища. Изд. 2-е, исп., доп. М., 1998. 41 Кипнис С. Е. Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему. М., 2002. О С. Е. Кипнисе см.: Бондаренко Д. И. Кипнис Соломон Ефимович // Московская энциклопедия. Т. I. Лица Москвы. Кн. 2. И — М / под общ. редакцией С. О. Шмидта. М., 2008. С. 158. 42 Гераскин С. В., Луппол А. Н. Некрополь Донского монастыря. М., 1986. 43 Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева. Краткий путеводитель. М., 1988. С. 22–43; Герои войны 1812 года. Путеводитель по некрополю Донского монастыря / сост., авт. вступит. статьи А. Н. Луппол. М., 1988. 25 Глава I («Исторический некрополь Москвы») в 1990 г. В ее организации, подготовке и издании материалов сыграл большую роль кандидат исторических наук В. Ф. Козлов, руководивший в то время отделом в ЦМиАР и секцией «Московский некрополь» в Московском фонде культуры. В сборнике первой конференции С. О. Шмидт выступил со статьей постановочного плана, рассматривая некрополь как уникальное явление русской культуры и значимость традиций охраны некрополя для сохранения исторической памяти. Им также дана характеристика истории изучения и охраны некрополей в России, как столичных, так и провинциальных, и архивных материалов органов охраны кладбищ, научных учреждений и отдельных ученых44. Известный москвовед Л. В. Иванова представила первый обзор историографии московского некрополя, начиная историю изучения кладбищ Москвы с публикаций надписей и путеводителей XVIII в. и завершая перспективами развития этой темы45. Важное значение для исследования судьбы столичного некрополя в XX в. имеет статья В. Ф. Козлова «Судьбы монастырских кладбищ Москвы (1920–1930-е)». На обширном архивном материале автор проследил процессы уничтожения монастырских кладбищ, судьбы захоронений исторических лиц и художественных памятников, показал атмосферу государственного вандализма по отношению дореволюционному наследию. В приложении к публикации дан список могил выдающихся деятелей на монастырских кладбищах, которые общество «Старая Москва» предлагало поставить на охрану (1927–1929 гг.). Из них удалось спасти лишь единицы46. В сборнике этой конференции также опубликована статья Л. А. Беляева, посвященная истории древнерусского надгробия, ос44 Шмидт С. О. Исторический некрополь в системе культуры России // МНИАИО. 1991. С. 17–20. 45 Иванова Л. В. История изучения московского некрополя. С. 34–47. 46 Козлов В. Ф. Судьбы монастырских кладбищ Москвы (1920–1930-е гг.) // МНИАИО. 1991. С. 48–67. 26 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. новные выводы которой были впоследствии развиты исследователем в соответствующей монографии (см. далее)47. Несколько статей в сборнике посвящены конкретным некрополям: Московского Кремля (Т. Д. Панова), Новодевичьего монастыря (О. А. Трубникова, Н. Ф. Трутнева), источникам по истории московского и провинциального некрополей (И. И. Комарова, С. Е. Компанец, А. В. Иванкив) и другим вопросам некрополистики48. На второй научно-практической конференции «Исторический некрополь Москвы», организованной Мосгорархивом Москвы, Московским краеведческим обществом и ЦМИАР (1994) также рассматривался широкий круг вопросов, касающихся истории художественных памятников и источниковедения московского некрополя. Большинство статей сборника конференции, изданного через два года, рассказывают о городских и монастырских кладбищах, семейных захоронениях и памятниках. Это статьи Д. В. Дормидонтова о Дорогомиловском и Еврейском кладбищах, О. Г. Ульянова, И. Ю. Ледовской и А. А. Малинова о некрополе Спасо-Андроникова монастыря, С. Ю. Шокарева о некрополе Симонова монастыря, Е. В. Храпоничевой о некрополе Скорбященского монастыря, Р. П. Власовой о Лазаревском кладбище, Т. З. Бирюковой о семейном усыпальнице рода Феррейн на Введенском кладбище и др.49 47 Беляев Л. А. Русское белокаменное средневековое надгробие // МНИАИО. 1991. С. 145–160. 48 Комарова И. И. Источники литературы по провинциальным некрополям // МНИАИО. 1991. С. 68–72; Панова Т. Д. Опыт изучения некрополя Московского Кремля // Там же. С. 98–105; Трубникова О. А. История некрополя Новодевичьего монастыря (30-е гг. XVI в. — 30-е гг. XX в.) // Там же. С. 106–123; Трутнева Н. Ф. Некрополь Новодевичьего монастыря (30–90-е гг. XX в.) // Там же. С. 124–130; Компанец С. Е. Клейма на надгробных плитах XVI–XVII вв. // Там же. С. 161–164; Иванкив А. В. Забытые фотографии А. Т. Саладина // Там же. С. 190–198; и др. 49 Ульянов О. Г. Древнейшая история некрополя Спасо-Андроникова монастыря // МНИАИО. 1996. С. 24–28; Ледовская И. Ю., Малинов А. А. Некрополь Спасо-Андроникова монастыря // Там же. С. 35–38; Шокарев С. Ю. Некрополь Симонова монастыря // Там же. С. 48–50; Храпоничева Е. В. Некрополь 27 Глава I Другое направление исследований, представленных в сборнике этой конференции, — источниковедение. Обзорная статья В. Ф. Козлова посвящена документам по истории городских кладбищ, находящимся в московских архивах. В. Ф. Козловым были рассмотрены фонды московских монастырей, документы по истории гражданских кладбищ Москвы, материалы, свидетельствующие о драматической судьбе большинства московских кладбищ, уничтоженных в 1920–1930-е гг.50 Т. Ф. Кузнецова представила обзор изобразительных источников (в первую очередь фотоматериалов) по истории московского некрополя, хранящихся в ГНИМА им. А. В. Щусева, в отделе изобразительных материалов ГИМа, в фототеке Музея истории города Москвы. Эта тема продолжена статьей Н. Ф. Трутневой, посвященной А. Т. Лебедеву, создателю наиболее значительной фотоколлекции, запечатлевшей московские кладбища перед их уничтожением в 1920–1930-е гг. Л. И. Алехина рассмотрела синодик Златоустовского монастыря как источник по истории этого монастырского некрополя51. В 2001 г. кафедра региональной истории и краеведения (заведующий кафедрой — В. Ф. Козлов) Историко-архивного института РГГУ выступила инициатором проведения III конференции «Некрополь Москвы и России. История, изучение, охрана». В соорганизаторах конференции числились Союз краеведов России, Московское краеведческое общество и Московский фонд культуры. На конференци выступили более 40 человек, в т. ч. известные исследователи С. О. Шмидт, М. Д. Артамонов, С. Е. Кипнис, Л. В. Тыдман, В. Ю. Пирогов, М. Г. Рогозина, С. Ю. Шокарев, Скорбященского монастыря // Там же. С. 58–59; Дормидонтов Д. В. Дорогомиловское и Еврейское кладбища в Москве // Там же. С. 60–64; и др. 50 Козлов В. Ф. Документы по истории городских кладбищ в московских архивах // МНИАИО. 1996. С. 8–11. 51 Кузнецова Т. Ф. Иллюстративные источники по истории московского некрополя // МНИАИО. 1996. С. 12–15; Трутнева Н. Ф. Александр Лебедев — фотолетописец московского некрополя // Там же. С. 17–22; Алехина Л. И. Синодик Иоаннозлатоустовского монастыря в собрании ЦМиАР // Там же. С. 29–34; и др. 28 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. В. И. Титова и другие. К сожалению, подготовленный сборник трудов не был издан. 24–25 мая 2019 г.в Российском институте природного и культурного наследия им. Д. С. Лихачева состоялась IV Всероссийская научно-практическая конференция «Исторический некрополь России как часть отечественного культурного наследия: проблемы изучения и охраны». Конференция была организована центром краеведения, москвоведения и крымоведения института имени Д. С. Лихачева, который возглавляет В. Ф. Козлов. Она стала продолжением первых конференциий и объединила некрополистов и краеведов из многих регионов России и сопредельных стран. Были прочитаны доклады, посвященные общим и конкретным вопросам исследования некрополей Москвы, Санкт-Петербурга, Алма-Аты, Владимира, Тулы, Омска, Архангельска, Смоленска и других городов и регионов. Затрагивались вопросы истории кладбищ, источников по их изучению, эпиграфического наследия и археологического исследования, искусствоведения, реставрации и охраны памятников. Были представлены несколько проектов, направленных на сохранение исторических кладбищ и памятников (Владимир, Тула, городской округ Домодедово). Большой интерес вызвали доклады, рассказывающие о новых технологиях в изучении некрополя — реконструкции утраченных кладбищ с помощью технологии дополненной реальности и изучения памятников средневековой эпиграфики методами бесконтактного трехмерного цифрового моделирования и математической визуализации рельефа поверхности (проект «Свод русских лапидарных надписей» — А. Г. Авдеев, Ю. М. Свойский). Конференция показала богатство и разнообразие тематики некрополя, его сложность как социокультурного явления и большую значимость этой части исторический памяти. Планируется издание сборника трудов конференции. В. Ф. Козлов в 1990-е гг. в «Московском журнале» выступил с циклом статей, посвященных разрушению московских святынь в конце 1920-х — 1930-е гг. Эти статьи, основанные на богатом архивном материале (документы ЦГА Москвы, ЦГАМО, ОР РГБ), содержат подробную хронику уничтожения московских монастырей, храмов и кладбищ. В них описано также разрушение монастырских 29 Глава I и приходских некрополей52. Эту тему В. Ф. Козлов развил в статье в сборнике в честь 60-летия археолога, доктора исторических наук Л. А. Беляева и в других работах53. В. Ф. Козлов выступил и автором нескольких статей-экскурсий по московским некрополям: Ваганьковскому, Рогожскому, Братскому в сборнике: В. Ф. Козлов, А. В. Святославский «По старым московским окраинам: экскурсии» (М., 2007). Планы-схемы кладбищ выполнены В. Ю. Пироговым. В монографии В. Ф. Козлова о московском старообрядчестве значительное место уделено Рогожскому и Преображенскому кладбищам, которые рассматриваются не только как уникальные конфессиональные некрополи, но и как крупнейшие духовные, культурные и административные центры российского старообрядчества. В книгу включены путеводители-экскурсии по этим некрополям, в которых рассказано о захоронениях выдающихся деятелей старообрядчества. Эти обзоры сопровождаются современными фотографиями надгробных памятников, выполненными автором54. В 1990–2000-е гг. выходили научные работы различного исследовательского уровня, посвященные отдельным московским кладбищам. Большинство из них носят характер краеведческих изысканий со всеми достоинствами и недостатками, присущими этому жанру. 52 Козлов В. Ф. Трагедия монастырей: год 1929-й // Московский журнал. 1991. № 1. С. 32–42; Он же. Черные годы московских обителей // Там же. № 11. С. 8–15; Он же. Судьбы старообрядчества: 1920-е годы // Там же. 1992. № 7. С. 33–40; Он же. Судьбы старообрядчества: 1930-е годы // Там же. № 9. С. 36–40. 53 Козлов В. Ф. Некрополи московских монастырей в 1918 — начале 1930-х гг.: хроника защиты и гибели // Московская Русь: проблемы археологии и истории архитектуры: к 60-летию Леонида Андреевича Беляева (сборник статей). М., 2008. С. 547–568; Он же. Старообрядческие некрополи Москвы // Архитектура и строительство России. 1991. № 11. C. 14–18; Он же. Печали некрополей России //Библиография. 1994. № 6. С. 72–80; Он же. Донской монастырь в 1920-е годы // Донской монастырь: история и современность. Сб. научных трудов. Вып. 4. М., 1996. С. 52–61; и др. 54 Козлов В. Ф. Москва старообрядческая. История. Культура. Святыни. М., 2011. С. 31–177, 293–341. 30 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. В 1995 г. опубликована работа Г. А. Романова о Сретенском монастыре. Основное внимание в ней уделено настоятелям, братии и вкладчикам монастыря, погребенным в обители. Автор использовал различные материалы из фондов РГАДА, ЦГА Москвы, ЦАНТД Москвы и РГИА (Санкт-Петербург)55. Введенское кладбище и его памятники являются объектом изучения москвоведа и генеалога Ю. Н. Соловьевой и ее соавторов56. Ю. Н. Соловьева также выступила составителем сборника статей о районе Преображенское (в т. ч. о Преображенском кладбище)57 и сборника, посвященного Рогожскому кладбищу58. В 2007 г. опубликована книга москвоведа и библиофила И. Е. Домбровского «Некрополь Донского монастыря». Это путеводитель по кладбищу, начинающийся с краткого очерка истории монастыря и некрополя. Автор уделяет основное внимание биографиям погребенных, среди которых много известных военных, государственных и культурных деятелей. В книге дан план монастырского некрополя с указанием 175 могил на кладбище (на некоторых из них находятся два и более захоронений) и захоронений в Большом и Малом соборах (списки погребенных даны в приложениях). Также в приложении помещена подробная библиография работ о Донском монастыре и его кладбище, составленная С. В. Худяковым59. В недавнее время опубликованы несколько работ по истории московского некрополя, основанные на архивных источниках, 55 Русский синодик. Помянник Московского Сретенского монастыря. Исторический справочник: К 600-летию Московского Сретенского монастыря / сост. и автор вступ. статей, историч. справ. и коммент. Г. А. Романов. М., 1995. 56 Реполайнен Н. В., Соловьева Ю. Н., Солюс М. С. Усыпальницы Введенского кладбища (Сохранившиеся к началу XXI в.). М., 2001; Лазарева А. В., Соловьева Ю. Н., Солюс М. С. Усыпальницы Введенского кладбища / сб. ст. под редакцией Ю. Н. Соловьевой. М., 2002; Надгробия Введенского некрополя: Сборник статей / под ред. Ю. Н. Соловьевой. М., 2004; Старые могилы Введенского кладбища: Сборник / под ред. Ю. Н. Соловьевой. М., 2012. 57 Преображенское. Сб. ст. / под ред. Ю. Н. Соловьевой. М., 2002. 58 Старинный Рогожский некрополь: сборник / сост. Ю. Н. Соловьева. М., 2006. 59 Домбровский И. Е. Некрополь Донского монастыря. М., 2007. 31 Глава I вводящих их в научный оборот и демонстрирующих новые перспективные методы исследований. К 100-летию Первой мировой войны был издан двухтомный биографический справочник по Братскому кладбищу, составленный по материалам из собрания Отдела письменных источников Государственного исторического музея. В Исторический музей в составе документальных коллекций, собранных обществом «Старая Москва», был передан фонд Братского кладбища, включающий картотеку погребенных, регистрационные книги, свидетельства о смерти, газетные вырезки и другие материалы. На основании этого архива сотрудники Исторического музея Н. Л. Зубова и М. В. Катагощина составили некрополь Братского кладбища, содержащий сведения о более чем 20 тысячах погребенных за период с 1915 по 1924 г. Каждая биографическая статья создана на основании разных (иногда нескольких) источников, однако архивные ссылки отсутствуют. Публикацию открывает исторический очерк о Братском кладбище, его создании, существовании и уничтожении60. Составители пишут, что используемые источники позволят восстановить состав некрополя Братского кладбища почти целиком. Правда, послереволюционные документы представлены хуже, чем документы за 1915–1917 гг., однако они также присутствуют в составе фонда. В 1926 г. деятели «Старой Москвы» В. Н. Арнольд, О. В. Сваричовская и М. М. Минц составили план Братского кладбища (вернее, тех участков, которые к тому времени еще сохранялись), на котором В. Н. Арнольд отметила 3326 могил, сопоставив их с архивной картотекой. Часть захоронений были описаны М. М. Минц по участкам, выделенным тогда же (I — общественные деятели и врачи, II (А и В), III (под стеной и «аллея летчиков»), IV (сестры милосердия), V (через дорогу, напротив церкви))61. Эти данные позволяют частично восстановить топографию захоронений, определить их примерное расположение в настоящее время. Было бы хорошо сопоставить эти данные с современной 60 Братское кладбище в Москве, 1915–1924. Некрополь / издание подготовили Н. Л. Зубова, М. В. Катагощина. Т. 1. А — Л. М., 2013; Т. 2. М — Я. М., 2013. 61 Там же. Т. I. С. 19, 22. 32 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. топографией парка и мемориального комплекса на месте Братского кладбища, поскольку помещенные на вклейках план В. Н. Арнольд (почти не читается) и историко-архитектурный опорный план территории бывшего некрополя дают лишь общее представление о его топографии. Эта работа, безусловно, требует отдельного самостоятельного исследования и продолжит труд Н. Л. Зубовой и М. В. Катагощиной. В 2016 г. опубликован некрополь Алексеевского монастыря, составленный известным историком и москвоведом Н. А. Филаткиной62. Как и некрополь Братского кладбища, эта книга издана издательством «Русскiй мiръ» в серии «Энциклопедии “Русского Мiра”» по издательской программе Правительства Москвы. Некрополь включает в себя сведения о захоронениях начиная с 1841 г., когда Алексеевский монастырь был перенесен в Красное Село, и до 1924 г. В 1930 г. монастырь и кладбище были закрыты и начали разрушаться. Справочник Н. А. Филаткиной содержит около 10,5 тысяч персоналий. Исследование основано на документах из фонда Алексеевского монастыря в ЦГА Москвы. Это могильные книги, погребальные свидетельства, билеты на погребение, алфавитный список погребенных и др. Также автором использовались метрические книги разных московских церквей, в которых указывался в качестве места погребения Алексеевский монастырь. Привлекались и опубликованные источники, в первую очередь «Московский некрополь» В. И. Саитова и Б. Л. Модзалевского. Оказалось, что в некоторых случаях информация «Московского некрополя» неточна, и она проверялась и уточнялась по архивным документам. Автор также использовала справочные книги по Москве, биографические справочники и другую литературу для уточнения данных о лицах, упоминаемых в некрополе. К сожалению, в работе дается общая ссылка на источники, без указания источника информации под каждой биографической записью. Ряд публикаций по истории московских кладбищ принадлежат археологу и москвоведу В. Ю. Пирогову. Это статьи 62 Некрополь Алексеевского монастыря, 1841–1924. Словарь-справочник / автор-составитель Н. А. Филаткина. М., 2016. 33 Глава I об Иноземческом кладбище в Марьиной роще (совместно с А. Г. Авдеевым), Миусском кладбище, Семеновском кладбище63. Заслугой автора является введение в научный оборот планов кладбищ, показывающих, как менялась их территория в разные периоды, а также дающих возможность сопоставить историческую топографию с современной. В. Ю. Пирогов также является автором и соавтором публикаций, посвященных памятникам старомосковской эпиграфики, о чем речь пойдет далее. Большую работу по изучению истории, реконструкции топографии кладбища и биографического состава Покровского монастыря проделал С. А. Смирнов. Им созданы пять планов монастыря и некрополя на период с 1780–1790-х гг. по 1998 г. (на последнем показано, как в настоящее время застроена территория монастыря). На основании опубликованных и печатных источников (ЦГА Москвы, ОР РГБ, РГАЛИ (фонд Н. П. Чулкова)) автором составлен список погребенных, включающий около 900 человек. По результатам работы были выработаны рекомендации «относительно реабилитации территории монастырского некрополя». С. А. Смирнов полагает (в 2006 г.), что такая работа должна стать частью программы восстановления монастыря, в котором нужно возродить кладбище не как действующее, а как памятное место, где можно произвести «реабилитацию нескольких объектов»64. С. А. Смирнов является автором очень значимых приложений к обширной монографии Л. А. Беляева, посвященной некрополю Данилова монастыря и его археологическому изучению. Эта работа С. А. Смирнова представляет собой реконструкцию топографии 63 Авдеев А. Г., Пирогов В. Ю. Кладбище иноземцев в Марьиной роще // ВЭ. Вып. 1. М., 2006. С. 36–48; Пирогов В. Ю. Миусское кладбище // Кадашевские чтения. Сборник докладов конференции. Вып. XI. М., 2012. С. 85–103; Он же. Семеновское кладбище в Москве. История его исследования и мемориализации // Там же. Вып. XII. М., 2013. С. 80–102; Он же. Московское Братское кладбище. Утраченный и вновь обретенный памятник Великой войны // Там же. Вып. XV. М., 2014. С. 53–88. 64 Смирнов С. А. Некрополь. История Покровского монастыря и монастырского кладбища. Архивные и библиографические изыскания к проекту восстановления утраченного монастырского кладбища. М., 2006. 34 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. захоронений Данилова монастыря, составленную на основании архивных письменных и изобразительных источников. Представляется необходимым рассмотреть эти приложения в общем составе монографии Л. А. Беляева. Работа Л. А. Беляева о некрополе Данилова монастыря, как и многие другие исследования этого автора, является новаторской по тематике и подаче материала, содержательной и фундированной65. Эта книга находится на стыке москвоведения, церковной истории, археологии и источниковедения, поэтому будет рассмотрена здесь, а не в подразделе «Археология», где собрана историография по данной теме. Монография посвящена новому для традиционной археологии материалу — некрополю XVIII–XIX вв., который ранее не считался объектом, достойным внимания археологов. Появление и развитие в России постмедиевальной археологии в значительной степени связано с археологическим бумом 1990–2000-х гг., когда в первую очередь в Москве проводились масштабные археологические работы (в т. ч. и на некрополях). Стремление начальства Данилова монастыря обнаружить отдельные захоронения (в первую очередь архиепископа Никифора (Феотокиса), умершего в 1800 г.) открыло новый этап в истории исследований монастырского некрополя. Он характеризуется сочетанием методов археологии и традиционного источниковедения (письменных и изобразительных источников), что дает основу для реконструкции утраченного монастырского кладбища. Методика данной работы и итоги исследования отражены в настоящей монографии — в текстах Л. А. Беляева и приложении, составленном С. А. Смирновым, реконструировавшим топографию монастырского кладбища на основании материалов некрополиста 1920-х гг. А. Т. Лебедева. Монография состоит из введения, в котором рассказывается история изучения автором некрополя Данилова монастыря 65 Беляев Л. А. Некрополь Данилова монастыря в XVIII–XIX вв.: историко-археологические исследования (1983–2008). М., 2012. Рец.: Шокарев С. Ю. Монография Л. А. Беляева «Некрополь Данилова монастыря в XVIII–XIX вв.» (М., 2012) и перспективы исследований московского некрополя // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». М., 2017. № 2 (23). С. 135–148. 35 Глава I и характеризуется методология, трех глав и заключения. Каждая из глав книги представляет собой особый исследовательский сюжет, демонстрирующий методы научного поиска, применяющиеся при решении разных задач и изучении разных объектов исследования. Первая глава «Гробница архиепископа Никифора (Феотокиса): опыт археологической идентификации исторического погребения» посвящена работам, проведенным в 2006–2007 гг. и завершившимся обнаружением могилы этого почитаемого архиерея. Вторая глава «Могила Николая Васильевича Гоголя: история — миф — археологическая реальность» затрагивает одну из известных москвоведческих легенд. Перенесение останков Н. В. Гоголя из некрополя Данилова монастыря на Новодевичье кладбище и якобы сенсационные результаты вскрытия могилы (исцарапанная изнутри крышка гроба, перевернутые останки, трубы-воздуховоды и, наконец, отсутствие черепа в могиле) стали питательной средой для мифотворчества. Л. А. Беляевым собран обширный материал, посвященный могиле Н. В. Гоголя, внешнему виду памятника и его трансформации, реставрации могилы и возможности изъятия черепа из захоронения в 1909 г. Зимой и весной 2008 г. место бывшей могилы писателя было исследовано археологически, изучены могильные конструкции (1852 и 1909 гг.), а также обнаружен первый шейный позвонок (атлант), который, согласно определению антропологов, может принадлежать писателю. Эти данные приводят Л. А. Беляева к выводу о том, что череп Гоголя действительно мог быть изъят во время реставрации могилы. Третья часть монографии посвящена «безымянным погребениям» XVIII–XIX вв. и представляет интерес для изучения погребального обряда. В «Заключении» автор подводит итоги исследованию, указывая, что оно выходит за рамки москвоведения, истории конкретного кладбища и обители, и формулирует принципы, которыми должен руководствоваться исследователь, чтобы добиться «сравнительно уверенной идентификации погребенных». Это широта исследования, затрагивающая весь некрополь, а не единственное захоронение; предварительный поиск письменных и изобразительных источников по всем вопросам, связанным с данным некрополем и конкретным 36 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. захоронением; историческая (археологическая) методология; осторожность в проведении естественнонаучных экспертиз; привлечение нескольких экспертов; высокий статус экспертов и др. Труд С. А. Смирнова «Историческое кладбище Московского Данилова монастыря: материалы описания и реконструкция старого кладбища в восточной половине монастыря», являющийся приложением к монографии, представляет собой обширную реконструкцию утраченного некрополя Данилова монастыря, выполненную на основании материалов некрополиста и фотографа 1920-х гг. А. Т. Лебедева, хранящихся в ГНИМА им. А. В. Щусева. Это — фотографии, планы с номерами могил и списки погребенных. Реконструкция утраченных московских некрополей и отдельных захоронений стала разрабатываться методологически и практически еще в 1990-е гг. Важное место в этих работах занимает исследование материалов некрополистов и краеведов 1920-х гг. и применение методов топографии и фотограмметрии. Работа С. А. Смирнова на настоящий момент наиболее полно и подробно реконструирует утраченное монастырское кладбище и в методологическом отношении является образцовой. На основании имеющихся данных С. А. Смирнову удалось создать общий топографический план некрополя, повторяющий лебедевский план, однако выполненный в масштабе и с четкой привязкой могил к сохранившимся или существовавшим в 1920-е гг. архитектурным объектам — храмам, зданиям, стенам и башням монастыря. Локализация могильных рядов и отдельных памятников теоретически позволяет восстановить уничтоженный некрополь. Такая работа по степени подробности и точности полученных данных уникальна и прошла апробацию. Было найдено местонахождение бывшей могилы Н. В. Гоголя, и дальнейшие археологические изыскания подтвердили правильность локализации. В 2010-е гг. опубликован цикл работ историка Г. Р. Рамазашвили, посвященных приходскому некрополю храма Всех Святых в селе Всехсвятском66. Автором дано полноценное описание этого приход66 Рамазашвили Г., Петвиашвили В. Современное состояние могил и надгробий, перенесенных в 1981-м с ликвидируемого Всехсвятского приходского некрополя на Митинское кладбище, как новый источник информации 37 Глава I ского кладбища, охарактеризован сословный, профессиональный и конфессиональный состав погребенных. Отдельная статья посвящена переносу могил с кладбища села Всехсвятское на Митинское кладбище, осуществленному осенью 1981 г. после ликвидации этого некрополя. В связи с особенностями функционирования при церкви Всех Святых статусного некрополя грузинских аристократов, Г. Р. Рамазашвили исследовал также погребальную практику в Грузии в первой половине и середине XIX в. и ее функционирование «между законодательными ограничениями и сложившимися обычаями»67. Работы Г. Р. Рамазашвили носят фундаментальный характер и отличаются широкой постановкой проблем. Рассмотренные в этих трудах казусы из погребальной практики (например, погребение об утраченном историческом объекте // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Выпуск XVIII / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. М., 2016. С. 307–366; Рамазашвили Г. Р. История приходского кладбища села Всехсвятского (анализ данных первой трети XIX века и 1981 года) // Россия — Грузия. Диалог культур: Сборник статей по материалам III Научных чтений, посвященных 110-летию со дня рождения Д. И. Арсенишвили. М.: Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, 2016. (Труды Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. Т. XII). С. 128–147; Рамазашвили Г., при участии Тихонова И. и Петвиашвили В. Храм села Всехсвятского как усыпальница грузинской аристократии // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Выпуск XIX / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. М., 2016. С. 302–349; Рамазашвили Г. Р. Страницы бытования известного прихода и погоста (сословные, конфессиональные, национальные и профессиональные характеристики прихожан Всехсвятской церкви в г. Москва (по материалам последней трети XVIII — XIX в.)) // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Выпуск XX / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. М., 2017. С. 324–378. 67 Рамазашвили Г. Р. Погребальная практика в Грузии в первой половине и середине XIX века: между законодательными ограничениями и сложившимися обычаями (Часть I) // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Выпуск XXI / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. М., 2017. С. 283–312; (Часть II) // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Выпуск XXIII / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. М., 2018. С. 235–257. 38 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. самоубийц в церковной ограде) важны и для изучения общих тенденций в погребальной культуре того времени. Очень интересен составленный им коллективный портрет прихода Всехсвятского храма, являющийся прекрасной иллюстрацией к методам школы «Анналов» на российском материале. Автор опирается на богатую источниковую базу, как до 1917 г., так и документов советского времени. Будем надеяться, что Г. Р. Рамазашвили объединит свои исследования в одну большую работу о Всехсвятском некрополе. В 2015 г. был подготовлен специальный выпуск журнала «Московское наследие», посвященный столичному некрополю (главный редактор Т. Н. Садковская, научный руководитель номера С. Ю. Шокарев). В журнале в популярной форме были представлены результаты научных исследований некрополя. Здесь помещены статьи об отдельных кладбищах: кремлевских усыпальницах (Т. Д. Панова), иноземных некрополях (А. В. Шапиро), кладбище Симонова монастыря (С. Ю. Шокарев), кладбище Донского монастыря (М. Антоненко, Т. Д. Божутина), Братском кладбище (М. В. Катагощина); памятниках: надгробия Ф. О. Шехтеля на Рогожском кладбище (А. В. Шапиро), мавзолей В. И. Ленина (Е. Н. Святицкая). Рассматривались история московского некрополя в целом (С. Ю. Шокарев), методы археологического изучения некрополя и археологические открытия последних лет (Л. А. Беляев), некрополь декабристов (Д. А. Ястржембский), реставрация памятников московского некрополя (А. Бурцева) и другие темы68. Истории первого московского городского кладбища — Лазаревского — посвящена статья историка Москвы А. Г. Смирновой в «Московском журнале». Автор рассмотрела историю этого некрополя в целом и захоронения выдающихся лиц на этом кладбище. На основании архивных источников освещена попытка московских краеведов спасти некрополь от уничтожения. А. Г. Смирнова завершает историю некрополя сегодняшним днем — восстановлением и сохранением отдельных памятников на территории, прилегающей к храму Сошествия Святого Духа на Апостолов, бывшему ранее 68 Московское наследие. 2015. № 3 (39). 39 Глава I кладбищенским и уцелевшему во время разгрома69. Общий очерк истории Лазаревского кладбища, составленный историком и москвоведом Н. А. Филаткиной, в том же году опубликован в сборнике Кадашевских чтений70. А. Г. Смирнова — одна из авторов статьи об уничтоженном Семеновском кладбище в сборнике «Первый госпиталь и военная медицина России: 300 лет служения Отечеству» (2010)71. Наряду с научными публикациями, тема некрополя представлена в 1990–2000-е гг. и в популярных жанрах — москвоведческих очерках и путеводителях, включая и путеводители по самим кладбищам72. Из них наиболее подробны работы Ю. В. Рябинина, опубликованные в 2000-е гг.73 Автор рассматривает все кладбища в пределах современной Москвы, в т. ч. приходские (Алексеевское, 69 Смирнова А. Лазаревское кладбище // Московский журнал. 2017. № 12. С. 16–38. 70 Филаткина Н. А. Московское Лазаревское кладбище // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Выпуск XXI / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. М., 2017. С. 274–282. 71 Медведев Г. А., Смирнова А. Г. Московское Семеновское кладбище — памятник воинской славы России // Первый госпиталь и военная медицина России: 300 лет служения Отечеству. Сб. в 2 т. Т. I. Кн. 2. М., 2011. С. 255–268. 72 Данилова Н. В. Ваганьковское кладбище. Путеводитель. М., 1990; Носок А. В., Яковлев А. И. Ваганьковское и Армянское кладбища. Путеводитель. [Б. м., б. г.]; Старцев В. М. Ваганьковский некрополь. М., 1994; Данилова Е. Московский некрополь Новодевичьего / Novodevichy Necropolis in Moscow. М., 1998; Никульский А. Е. Ваганьковское мемориальное кладбище: иллюстрированный путеводитель-справочник. М., 2004 (2-е изд. — 2009); Он же. Московские некрополи. М., 2010; Московский Новодевичий некрополь. 1904–2004 / Novodevichy Necropolis in Moscow. М., 2005; Дельнов А. А. Новодевичий некрополь и монастырь. М., 2007; Жесткова Т. Московский некрополь, или Где похоронены самые известные люди в истории Москвы: путеводитель по кладбищам. М., 2008; Лапа В. Ф., Фикс Д. И. Некрополь Новодевичий. М., 2013; Лапа В. Ф. Некрополь Кунцево и Троекурово. М., 2014; Он же. Некрополь Ваганьково. М., 2016; Сергиевская И. Г. Пантеоны Кремля. М., 2013; Волков А. В. Тайный код столичных кладбищ. М., 2016. 73 Рябинин Ю. В. Жизнь московских кладбищ: история и современность. М., 2006; Он же. Мистика московских кладбищ. М., 2011; Он же. История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины. М., 2015. 40 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. Черкизовское, Медведковское) и новые городские (Головинское, Востряковское). Работы Ю. В. Рябинина рассчитаны на широкого читателя, написаны легко и увлекательно. Большинство сведений по дореволюционной истории московского некрополя не уникальны, новая информация касается захоронений XX — начала XXI в. В книгах отсутствуют ссылки на использованные источники, в т. ч. и на архивные документы. Приобретают популярность некрополи отдельных социальных групп, сословий, профессий. Они ориентируют читателя, который захочет посетить могилы близких ему по духу людей на одном или нескольких кладбищах. Многие из них представляют собой полноценные биографические справочники. Один из первых примеров подобной литературы — справочник «Историки и краеведы Москвы: Некрополь: Биобиблиографический справочник» (редакторсоставитель Л. В. Иванова) (М., 1996)74. Активно изучается московский церковный некрополь. В 2003 г. опубликована книга церковного историка С. А. Голубцова, посвященная захоронениям известных деятелей Русской православной церкви на Введенском (Немецком) кладбище75, в 2006 г. путеводитель по могилам подвижников благочестия76, в 2007 г. — книга дьякона (впоследствии священника) Сергия Матюшина «Священное Ваганьково»77. Несколько работ посвящены церковному некрополю Даниловского 74 Историки и краеведы Москвы. Некрополь. Биобиблиографический справочник / редактор-составитель Л. В. Иванова. М., 1996; Рец.: Горунг М. Б., Зверев С. В. Некрополь историков и краеведов Москвы // АЕ за 1997 г. М., 1997. С. 374–377. 75 Голубцов С. А. Введенское (Немецкое) кладбище. Православно-церковный некрополь: Краткий иллюстрированный справочник-путеводитель по захоронениям духовных и церковных лиц. М., 2003. 76 Почитаемые могилы и захоронения: Подвижники благочестия в Москве погребенные. М., 2006. 77 Матюшин С. И. Священное Ваганьково. М., 2007. В 2005 г. за эту рукопись диакон С. Матюшин удостоен премии памяти митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова) в номинации «История Москвы». Второе издание — М., 2008; третье издание: Ваганьковское кладбище. За Христа пострадавшие. М., 2016. 41 Глава I кладбища78. М. Е. Денисову принадлежит статья об истории Миусского кладбища, которая рассматривает обстоятельства его создания в 1772 г., закрытия и воссоздания в 1822 г. В работе использованы архивные источники из фондов ЦГА Москвы и ЦГАМО79. Опубликованы работы по некрополям военных деятелей80, декабристов81, литераторов и их окружения82, ученых83, врачей84, 78 Синодик Даниловского кладбища (священство и монашество). М., [2015]; Романов В. Е. Православно-церковный некрополь Даниловского кладбища: итоги предварительного изучения // Кадашевские чтения. Сборник докладов конференции. Вып. XVIII. М., 2016. С. 287–306; и др. 79 Денисов М. Е. Из истории Софийской церкви на Миусском кладбище г. Москвы в XVIII–XX вв. // Современные тенденции развития науки и технологи. № 5–2. М., 2015. С. 62–66. 80 Герои Отечественной войны 1812 года: Путеводитель по некрополю Донского монастыря / сост., автор вступ. ст. А. Н. Луппол. М., 1988; Васильева Е. В., Лангинова Н. А., Луговская И. Л., Панкратов В. В. Воинский некрополь Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Ваганьковское кладбище. М., 1994; Алексинцев В. С., Астахова Л. Н., Васильева Е. В. и др. Воинский некрополь Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Первый Донской крематорий. Т. 1. А — К; Т. 2. Л — Я. М., 1994; Алексинцев В. С., Астахова Л. Н., Васильева Е. В. и др. Воинский некрополь Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Преображенское кладбище. Т. 1. А — К; Т. 2. Л — Я. М., 1994; Шокарев С. Ю. Московский некрополь участников Отечественной войны 1812 года. С. 188–204. 81 Ястржембский Л. А. Московский некрополь декабристов. С. 265–278; Жегулевцева А. П. Московский некрополь декабристов // МНИАИО. 1991. С. 131–144; Ястржембский Д. А. Московский некрополь декабристов (1925– 2015). Могилы и люди // Московский журнал. 2015. № 10 (298). С. 22–36; и др. 82 Налетов А. Г. Донской монастырь и род Пушкиных // Городское хозяйство Москвы. 1989. № 1. С. 37–39; Галин Г. А., Субботин А. Е. Пушкинский некрополь: Близкие родственники и потомки А. С. Пушкина. М., 1999; Артамонов М. Д. Под вечными сводами Пушкинский некрополь Москвы...; Балакин А. С. Цветаевский некрополь. М., 2005; Сергеев В. А. Московский некрополь тургеневского окружения. М., 2013; и др. 83 Белявский М. Т. Их имена увековечены в Москве. Ученые и питомцы Московского университета. М., 1980; Захаров-Гезехус И. А. Некрополь генетиков. М., 2014. 84 Коростелев Н. Б. Некрополь медицинского факультета Московского университета (ИМУ, МГУ). М., 1998; Он же. Эпитафии российским врачам // 42 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. представителей национальных диаспор85, предпринимателей-старообрядцев86, отдельных фамилий87, Героев Советского Союза Московский журнал. 2009. № 9. С. 61–65; Карташов В. С., Худяков С. В. Московский некрополь врачей 1812 года. М., 2017. 85 Эсадзе Б. Некрополь грузинских царских и княжеских усыпальниц в московских монастырях // Летопись Грузии. 1913. Вып. 1. С. 358–365; Гулордава Д. А. Грузинский некрополь Донского монастыря (к истории поселения грузин в России) // Россия и зарубежье: генеалогические связи: тезисы I Международного генеалогического коллоквиума (Москва, 29.XI — 4.XII.1999). М., 1999. С. 20–21; Кутищева А. В. Некрополь грузинских государственных деятелей в Донском монастыре // Монастыри России. Материалы VII Российской научной конференции, посвященной памяти святителя Макария. Можайск, 2000. С. 351–367; Миклашевская Е. П., Цепляева М. С. Знаменитые немцы Лефотова: история в лицах. М., 2000; Мурадян Г. В. Армянский некрополь в Москве как генеалогический источник // Генеалогический вестник. Вып. 9. СПб., 2002. С. 54–56. См. также выше обзор работ Г. Р. Рамазашвили о русско-грузинском некрополе приходского храма Всех Святых в селе Всехсвятском. 86 Гришина З. В., Пушков В. П. Московский некрополь: о старообрядческом купечестве XVIII — начала XX века // Мир старообрядчества. Вып. 2. М., 1995. С. 75–98. 87 Налетов А. Г. Усыпальница Зубовых в Московском Донском монастыре // Московский журнал. 1993. № 1. С. 36–39; Пчелов Е. В. Краткий мартиролог князей Голицыных и князей Трубецких // Род Голицыных в истории России. Большие Вяземы, 1995. С. 127; Ковалева М. Д. Некрополь Шереметевых в Москве // МНИАИО. 1996. С. 80–84; Кузнецов В. М. Исторический некрополь московской семьи Кузнецовых // Там же. С. 98–99; Шокарев С. Ю. Некрополь Головиных в московском Симоновом монастыре // Память сердца. Сборник материалов конференции «Головинские чтения — генеалогия-96» (25 мая 1996 г., г. Москва). М., 1996. С. 11–13; Соловьев М. В., Шокарев С. Ю. Список членов рода Ховриных-Головиных, погребенных в московском Симоновом монастыре // Мир генеалогии. Генеалогический сборник. М., 1997. С. 20–22; Рязанов А. М. Усыпальница князей Голицыных в церкви Михаила Архангела на территории Донского монастыря // Монастыри в жизни России. Калуга; Боровск, 1997. С. 115–120; Мельцин М. О. Эволюция похоронных практик князей Долгоруковых в XVI — начале XX в. // Известия РГО. СПб., 2013. Вып. 25. С. 9–23; Будюкин Д. А. Храмоздательство и места погребения дворян Кожиных: трансформация коммеморативных практик в XVII–XIX вв. // Вестник ПСТГУ. Серия II. История. История Русской Православной Церкви. 2015. Вып. 5 (66). С. 23–35; и др. 43 Глава I и Социалистического Труда88, полярников89, летчиков90, спортсменов91 и др. Большинство этих работ представляют собой малотиражные брошюры либо статьи в малотиражных сборниках; составление их библиографии является важной задачей. В 2000-е гг. появились сайты, посвященные некрополистике. Они содержат большой фактический материал, в первую очередь о захоронениях XX — начала XXI в. На сайте Общества некрополистов92 помещены ссылки на 26 сайтов о некрополях, среди которых четыре рассказывают о московских кладбищах (Новодевичьем93, Введенском94, Донском95 и московском некрополе в целом96). Московский материал широко представлен на сайтах «Могилы знаменитостей»97, «Космический мемориал»98 (входит в «Историко-некрополистический мемориал Евгения Румянцева»), «Педагогический 88 Симонов А. А., Литвинов Р. В., Коробцов Д. В. Московский некрополь Героев. Т. 1. Герои Советского Союза: А — И; Т. 2. Герои Советского Союза: К — О. М.; Тверь, 2011–2013. 89 Аветисов Г. П. Арктический мемориал. СПб., 2006; Он же. Арктический некрополь. СПб., 2014. 90 Симонов А. А. Заслуженные испытатели СССР. М., 2009. 91 Рафалов М. М. Поклонимся великим мастерам. М., 2001 (2-е изд. испр., доп. М., 2002). 92 Некоммерческое партнерство «Общество некрополистов» [Эл. ресурс]. URL: http://necropolsociety.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). 93 Новодевичье кладбище [Эл. ресурс]. URL: http://nd.m-necropol.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). На сайте размещена 1971 страница (запись), посвященная захоронениям. 94 Введенское кладбище [Эл. ресурс]. URL: http://vvedenskoe-grave.narod. ru/ (дата обращения: 02.11.2018). На сайте опубликованы 173 биографии. 95 Москва. Новое Донское кладбище [Эл. ресурс]. URL: http://alya-aleksej. narod.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). 96 Московские могилы [Эл. ресурс]. URL: http://moscow-tombs.ru/index. html (дата обращения: 02.11.2018). Учтено около 3 тыс. захоронений. 97 Могилы знаменитостей [Эл. ресурс]. URL: http://m-necropol.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). На сайте размещены 2572 страницы (записи), посвященные захоронениям. 98 Космический мемориал [Эл. ресурс]. URL: http://evg-rumjantsev.ru/ index.html (дата обращения: 02.11.2018). На сайте помещены 1727 биографий. 44 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. некрополь»99 и др. Создателем сайта Общества некрополистов, сайтов «Могилы знаменитостей», «Новодевичье кладбище», «Они тоже гостили на земле»100, «Могилы ушедших поэтов»101 и др. является председатель некоммерческого партнерства «Общество некрополистов», выступающий под ником Двамал. Задача Общества некрополистов — поиск и восстановление заброшенных могил известных людей, сохранение памяти о них в виртуальном пространстве. Сайты по некрополистике чаще всего группируют информацию по территориальному принципу (отдельные регионы или кладбища) или по профессиональной принадлежности погребенных. Главное содержание этих сайтов, как правило, составляют фотографии могил и краткие биографии погребенных. Указан участок, реже — ряд и номер могилы. Важным достоинством этих сайтов является введение в научный оборот большого материала полевых изысканий, постоянное обновление и дополнение информации вплоть до недавнего времени. На сайтах, посвященных отдельным кладбищам, вводный раздел представляет собой общий очерк истории данного некрополя. Сетевая некрополистика также представлена различными группами и страницами в популярных социальных сетях Фейсбук, ВКонтакте, Одноклассники. Эта тема требует особого, специального рассмотрения. Эпиграфика Отдельным направлением некрополеведения (в т. ч. и московского) является публикация надгробных надписей, рассматриваемых как исторический источник, памятник эпиграфики. Эти публикации 99 Педагогический некрополь [Эл. ресурс]. URL: http://pednecropol.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). 100 «Они тоже гостили на земле» [Эл. ресурс]. URL: http://nec.m-necropol. ru/ (дата обращения: 02.11.2018). На сайте размещены 2069 страниц (записей), посвященных захоронениям. 101 Могилы ушедших поэтов [Эл. ресурс]. URL: http://po.m-necropol.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). На сайте размещены 248 страниц (записей), посвященных захоронениям. 45 Глава I вводят в оборот результаты натурных исследований существовавших памятников, находящихся in situ, а также являются одним из итогов археологических работ, о которых будет сказано далее. Подробный очерк истории изучения русской средневековой эпиграфики дан А. Г. Авдеевым во введении к докторской диссертации «Памятники лапидарной эпиграфики как источник по истории и культуре Московской Руси» (2019)102. Первое обращение к русским средневековым надгробиям как к историческому источнику предприняли во второй половине XVIII в. А. П. Сумароков и Г. Ф. Миллер. Известный просветитель Н. И. Новиков осуществил ряд публикаций надписей с памятников некрополей Москвы в периодическом издании «Древняя российская вивлиофика». Тексты эпитафий и других памятников эпиграфики приведены в обширном путеводителе по московским древностям и достопамятностям, изданном Л. М. Максимовичем103. На надгробия обращал внимание и Н. М. Карамзин, высказавший сожаление о том, что «на древних гробах нет надписей, или они вырезаны уже в новейшие времена...»104. Несмотря на этот пессимистический вывод, историк обращался к памятникам эпиграфики в качестве источника при написании «Истории государства Российского» (Млёвский камень (предполагаемое надгробие Марфы Посадницы), надписи на колокольне Иван Великий и на Московском печатном дворе и др.)105. Начиная с первой половины XIX в. надгробные надписи и надгробия становятся важнейшим источником по истории отдельных монастырей, храмов и местностей, а с конца XIX в. — по генеалогии. В 1896 г. историк Москвы А. А. Мартынов опубликовал в «Русском архиве» «Надгробную летопись Москвы», включавшую 453 надписи XVII–XVIII вв. из московских монастырей и храмов106. 102 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 37–65. 103 Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским... 104 Карамзин Н. М. История государства Российского. С. 27. 105 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 46. 106 Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы // Русский архив. 1895. Вып. 2–7, 9. Отдельное издание: Он же. Надгробная летопись Москвы. М., 1896. 46 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. Источниковедческое изучение средневековых надгробий в начале XX в. предпринял В. Н. Щепкин, опубликовавший каталог плит из собрания Исторического музея. Он разработал первую типологию русских средневековых надгробий, ориентируясь на орнаментальные признаки107. А. В. Арциховский, изучая плиты, найденные во время работ по трассе первой очереди московского метрополитена, рассматривал их как полифункциональный источник, изучая вместе и эпитафию, и формы памятника108. К концу 1950-х гг. археологией был накоплен богатейший материал, который дал возможность провести некоторые обобщения и опубликовать значительное количество эпитафий. Работы В. Б. Гиршберга (свод 269 эпиграфических памятников XV — первой половины XVII в. Москвы и Подмосковья) и Т. В. Николаевой (публикации памятников из некрополя Троице-Сергиева монастыря) сыграли большую роль в изучении русского средневекового надгробия109. В дальнейшем исследование русского средневекового надгробия и публикация эпитафий были продолжены трудами Ю. М. Золотова, Д. А. Дрбоглава и других эпиграфистов110. В 1996 г. вышла в свет монография Л. А. Беляева «Русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы 107 Щепкин В. Н. Описание надгробий (собрание 1-е) // Отчет Исторического музея за 1906 г. М., 1907. Приложение; То же (собрание 2-е) // Отчет Исторического музея за 1911 г. М., 1913. Приложение. 108 Арциховский А. В. Надписи, найденные на Метрострое // По трассе первой очереди Московского метрополитена им. Л. М. Кагановича. Л., 1936. С. 160–165. 109 Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья. XIV–XVII вв. Ч. 1. Надписи XIV–XVI вв. // НЭ. Вып. 1. М., 1960. С. 3–77; То же. Ч. 2. Надписи первой половины XVII в. // НЭ. Вып. 3. М., 1963. С. 212–287; Николаева Т. В. Новые надписи на каменных плитах XV–XVII вв. из Троице-Сергиевой лавры // НЭ. Вып. 4. М., 1966. С. 207–255. 110 Золотов Ю. М. Надгробия московских ремесленников. XVII век // СА. 1961. № 1. С. 241–244; Он же. Две надписи московских немцев // СА. 1966. № 3. С. 249–252; Дрбоглав Д. А. Камни рассказывают... Эпиграфические латинские памятники XV — первая половина XVI в. (Москва, Серпухов, Астрахань). М., 1988; и др. 47 Глава I и Северо-Восточной Руси XIII–XVII вв.»111. В этой работе Л. А. Беляев подвел итоги почти столетнему изучению русского средневекового надгробия и обобщил огромный материал, собранный во время раскопок под руководством автора и его коллег. Л. А. Беляевым сделаны ценные наблюдения относительно генезиса и развития форм русского белокаменного надгробия, показано место памятников Северо-Восточной Руси среди аналогичных памятников Западной и Восточной Европы; исследованы семантика декоративного оформления и развитие формуляра эпитафии. Разработанная Л. А. Беляевым схема развития общих форм, декора эпитафии русского средневекового белокаменного надгробия была дополнена трудами Т. Д. Пановой, В. И. Вишневского, А. В. Алексеева, С. В. Кузьменко, А. Г. Авдеева и других археологов112. Работа Л. А. Беляева характеризует русское средневековое надгробие как полифункциональный источник и многостороннее явление духовной и художественной культуры. Эпиграфика средневековых надписей занимает в этой монографии далеко не основное место, работа представляет собой комплексное источниковедческое исследование. Однако, поскольку обращения к этой этапной работе Л. А. Беляева в дальнейшем будут довольно частыми, логика изложения требует поместить ее обзор в начале работы. В монографию включен каталог надгробий, найденных при археологических работах 1970–1980-х гг. Это более 150 плит с некрополей Данилова, Богоявленского, Высоко-Петровского, Спасского «на Усть-Угры» монастырей, церквей Сергия в Старых Серебренниках, Сергия в Рогожской слободе, Покровского собора в Измайлове, Крутицкого подворья и некрополя XIV–XVI вв. в Коломенском. Важным отличием данного свода от каталогов В. Б. Гиршберга и Т. В. Николаевой является то, что в описание входят не только 111 Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие: белокаменные плиты Москвы и Северо-Восточной Руси XIII–XVII вв. М., 1996; Рец.: Шокарев С. Ю. Книга о средневековых надгробиях Москвы // АЕ за 1997. М., 1997. С. 368–371. 112 Сводку этих дополнений см.: Авдеев А. Г. Памятник лапидарной эпиграфики как источник... Т. I. С. 129–131, 255–262, 269–274, 299–316, 403–407. 48 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. надгробия с эпитафиями, но и плиты и фрагменты плит без надписей, содержащие орнаменты или их фрагменты. Описанию памятников с каждого некрополя предшествует краткая характеристика этих некрополей, характеристика обстоятельств находки плит и их хранения. В 2003 г. Л. А. Беляев выступил ответственным редакторомсоставителем сборника публикаций, посвященных историческому, археологическому и эпиграфическому изучению русских средневековых надгробий113. Сборник предваряется статьей самого Л. А. Беляева «Новое в изучении надгробных памятников Средневековья», в которой охарактеризованы новые археологические находки и исследования, включающие и московский материал, и наблюдения над ним114. Часть публикаций этого сборника посвящена московским памятникам: Т. Д. Панова опубликовала материалы XIV–XVII вв. из собрания музея-заповедника «Московский Кремль», Е. Л. Хворостова и Л. А. Беляев — плиты из храма Николая Чудотворца в Старом Ваганькове, Н. А. Кренке и Л. А. Беляев — надгробия из раскопок Зачатьевского монастыря, А. Г. Векслер и В. А. Беркович — надписи из раскопок Москвы в 1989–1997 гг., Т. В. Левина — коллекцию белокаменных надгробий из собрания музея-заповедника «Коломенское», С. Ю. Шокарев — часть плит из собрания Музея Москвы, А. В. Топычканов — некрополь села Измайлова115. Средневековая (в т. ч. московская и подмосковная) эпиграфика — предмет многолетних исследований археолога и историка А. Г. Авдеева. А. Г. Авдеев публикует итоги натурных обследований, вводит в оборот архивные данные, анализирует разнообразные письменные источники. Его работы посвящены публикациям конкретных памятников116, а также осмыслению общих вопросов 113 Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду / ред.-сост. Л. А. Беляев. Вып. 1. М., 2006. 114 Там же. С. 7–30. 115 Там же. С. 31–129, 175–179. 116 Авдеев А. Г. Несколько неизданных русских белокаменных надгробий XVI–XVII вв. // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей. Звенигород, 2003. С. 136–147; Он же. Стихотворная 49 Глава I формирования и развития надгробий и жанра эпитафии в средневековой России117, погребальной и поминальной практик, стратегий коммеморации в Московской Руси118. Исследования А. Г. Авдеева в области изучения древнерусской эпиграфики увенчались написанием докторской диссертации по теме «Памятники лапидарной эпиграфики как источник по истории и культуре Московской Руси», которая в настоящее время готовится к защите. Это фундаментальное исследование (в двух «летопись» Ново-Иерусалимского Воскресенского монастыря // Культура памяти. Сборник научных статей / сост. Э. А. Шулепова, А. В. Святославский. М.: Древлехранилище, 2003. С. 189–248; Он же. К вопросу о надгробии преподобного Андрея Рублева // Вопросы эпиграфики. Вып. I. М., 2006. С. 160–185; Он же. Боярин А. С. Шеин: человек эпохи петровских реформ в зеркале эпиграфики // Отечественная история. 2015. № 5. С. 64–77; Он же. Эпитафия Симеону Полоцкому в контексте полемики «грекофилов» и «латинствующих» // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. 2015. № 1 (2): Византия и Русь. С. 108–143; Авдеев А. Г., Пирогов В. Ю. Кладбище иноземцев в Марьиной Роще // ВЭ. Вып. I. М., 2006. С. 36–67; Авдеев А. Г., Донской Г. Г. Эпиграфические памятники Москвы XVI–XVIII вв. // ВЭ. Вып. VIII. М., 2015. С. 330–366; и др. 117 Авдеев А. Г. Наименование белокаменных и валунных надгробий в письменных памятниках Московской Руси // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. Журнал теоретических и прикладных исследований. 2013. № 25. С. 253–265; Он же. Некоторые проблемы изучения русской стихотворной эпитафии последней четверти XVII — начала XVIII в. // ВЭ. Вып. VII. Материалы I Международной конференции «Вопросы эпиграфики». Ч. 2. М., 2013. С. 206–230; Он же. Русская стихотворная эпитафия последней четверти XVII — начала XVIII в. как феномен культуры восточнославянского барокко // Антропология литературы: методологические аспекты проблемы. Сборник научных статей. В 3 ч. Ч. 3. Гродно, 2013. С. 14–22; Он же. Валунные надгробия Верхневолжья (конец XV — вторая треть XVIII в.): Вопросы генезиса, бытования и источниковедения. М., 2015; и др. 118 Авдеев А. Г. Древнерусские святцы по лапидарным надгробным надписям конца XV — начала XVIII века // ВЭ. Вып. III. М., 2009. С. 322–415; Авдеев А. Г. Изготовление, продажа и покупка белокаменных надгробий // Путь белого камня: материалы научной конференции / ред. И. В. Конышев, Б. В. Власов, Е. Н. Наседкин и др. М.: ГИМЗ «Горки Ленинские», 2015. С. 147– 163; и др. 50 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. томах, второй из которых представляет собой альбом иллюстраций и каталоги надписей) раскрывает значение эпиграфических памятников периода Московской Руси как источников, обладающих «многомерной информацией по истории и культуре данного периода». Автор показывает, что эпиграфика отражает различные сферы жизни русского общества XV–XVII вв. — религиозную, культурную, политическую, бытовую. А. Г. Авдеев приходит к выводу о том, что «памятники старорусской эпиграфики содержат важный источниковый материал для большинства направлений современной исторической науки, особенно в точках пересечения научных интересов различных исследовательских школ, несмотря на несхожесть концепций и методов, положенных ими в основу познания прошлого»119. Диссертация А. Г. Авдеева содержит анализ истории старорусской эпиграфики (этот термин предложен автором для надписей XV–XVII вв.), характеристику палеографических, лингвистических, содержательных особенностей намогильных эпитафий и строительных надписей, исторических и культурных условий их возникновения, развития и бытования. Во «Введении» рассматриваются значение и место эпиграфики как направления исторической науки, история изучения и публикации древнерусских надписей, основные методологические принципы современной науки. А. Г. Авдеев показывает связь старорусской эпиграфики с памятниками предшествующего древнерусского периода. В работе рассматриваются поминальная культура Московской Руси и ее влияние на намогильные надписи, особенности календаря и имяслова эпитафий. А. Г. Авдеев прослеживает также историю средневековых надгробий в целом, выделяя как особый этап и вид памятников валунные надгробия120. Анализируя старорусские надписи, автор показывает их значение как источника для исследования внутреннего, духовного мира человека русского средневековья, его 119 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник... Т. I. С. 912–918. 120 Этой теме посвящена отдельная книга автора — Авдеев А. Г. Валунные надгробия Верхневолжья (конец XV — вторая треть XVIII в.): Вопросы генезиса, бытования и источниковедения. М., 2015. 51 Глава I самосознания, миропонимания и мировоззрения. Естественно, что в эпиграфике занимает важнейшее место тема душевного спасения, однако надписи также несут информативную, мемориальную, идеологическую и другие функции. Важной и интересной темой, освещенной в диссертационной работе А. Г. Авдеева, является ранняя русская стихотворная традиция, запечатленная в памятниках эпиграфики (в первую очередь Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря — ново-иерусалимская школа эпиграфической поэзии). Отдельно рассматривается взаимосвязь эпиграфических памятников с агиографией. В обширной диссертации А. Г. Авдеева содержится много специальных сюжетов, касающихся вопросов истории культуры и социально-политической истории Московской Руси, решение которых выходит далеко за пределы данного исследования. Таков, например, актуальный вопрос о титулатуре русских самодержцев, времени появления титула «государь» вместо «господарь», который исследован А. Г. Авдеевым на материалах эпиграфики121. В заключительной части работы А. Г. Авдеев рассматривает перспективы дальнейшего изучения старорусской эпиграфики, которые связывает с методикой бесконтактного трехмерного цифрового моделирования и математической визуализации рельефа поверхности122. Эти методы широко применяются автором практически. По инициативе А. Г. Авдеева создан сайт, посвященный русской средневековой эпиграфике и методам работы с эпиграфическими памятниками, — «Свод русских лапидарных надписей»123. 121 Вопрос освещен в отдельной статье автора: Авдеев А. Г. «Государь» или «господарь»? Об одном элементе титулатуры правителей Московской Руси // Российская история. 2018. № 5. С. 9–16. Дискуссия открыта А. Золтаном: Золтан А. К предыстории русск. «государь» // Из истории русской культуры. Т. II. Кн. 1. Киевская Русь и Московская Русь / сост. А. Ф. Литвина, Ф. Б. Успенский. М., 2002. С. 554–590 (первая публикация — 1983 г.). 122 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 925–955. 123 Свод русских лапидарных надписей [Эл. ресурс]. URL: http://cir.rssda. su/biblio/bibliography/ (дата обращения: 01.10.2018). См. также: Авдеев А. Г. О подготовке свода древнерусских лапидарных надписей // РИ. 2011. № 1. С. 221–222. 52 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. Создатели этого ресурса ставят перед собой задачу «сохранения, систематизации и распространения знаний о монументальной эпиграфике Средневековой Руси». Об основных принципах сказано следующее: «Включению в Свод подлежат все монументальные эпиграфические памятники Руси, как сохранившиеся, так и утраченные — но известные по публикациям, рукописным спискам, фотографиям». Основную часть свода составляют материалы полевого документирования, которое выполняется с применением современных цифровых методов и технологий — создается трехмерная модель памятника. Свод открыт для всех желающих — как пользователей информации, так и участников. Для последних на сайте размещена инструкция по работе с сайтом и подготовке материалов к публикации. На 31 декабря 2018 г. участниками этого проекта учтены 1047 документированных памятников, составлены 758 трехмерных моделей памятников, подготовлены к исследованию 718 надписей и составлены 265 описаний. Однако на сайте пока представлены только отдельные примеры представления и описания памятников русской эпиграфики. База данных находится в разработке. Под редакцией А. Г. Авдеева с 2006 г. ежегодно выходит сборник научных трудов «Вопросы эпиграфики» (Университет им. Дмитрия Пожарского), продолжающий известное советское одноименное издание. В него включены работы, посвященные эпиграфическим памятником разных эпох и стран, и московские памятники также занимают в нем видное место124. К настоящему времени опубликовано IX сборников (последний — в 2016 г.). Итоги археологических раскопок и наблюдений во время охранных работ в Москве за последние два десятилетия подведены в капитальном каталоге В. А. Берковича и К. А. Егорова «Московское 124 Гращенков А. В. Памятные плиты Вознесенского собора в Кремле // ВЭ. Вып. I. М., 2006. С. 186–201; Шокарев С. Ю. Памятники эпиграфики XVIII в. из собрания Музея истории Москвы // ВЭ. Вып. II. М., 2008. С. 220–223; Векслер А. Г., Егоров К. А. Белокаменные надгробия с надписями (По результатам работ на исторических церковных и монастырских кладбищах города Москвы) // ВЭ. Вып. V. М., 2011. С. 272–321; Донской Г. Г. Прокламация в камне против Бориса Годунова // Там же. С. 335–361; и др. 53 Глава I белокаменное надгробие»125. Ранее часть этих материалов уже публиковалась126. Каталог представляет собой публикацию 669 находок надгробий, саркофагов, крышек от саркофагов, крестов и их фрагментов с надписями и орнаментами, датированных периодом с XIV по начало XIX в. Они были обнаружены во время археологических (в основном спасательных) работ в Москве с 1989 по 2016 г. Представлены находки, сделанные на территории Москвы в пределах Камер-Коллежского вала (кроме Кремля) и на трех памятниках за его пределами — селище Каменная плотина, села Леоново и Спас-Тушино. Данный каталог представляет богатый материал для изучения истории некрополя, жанра эпитафии и погребального обряда. Он также содержит ценные сведения для исследования просопографии, в первую очередь средневекового служилого сословия — дворянства. Публикация эпитафий сопровождается комментариями о лице или лицах, упоминаемых в эпитафии, эпиграфических особенностях памятника, календарных датах и др. Все описания сопровождаются фотографиями, иногда — прорисовками, выполненными В. Ю. Пироговым. Интересен словоуказатель к каталогу, составленный Т. Л. Беркович. Во вступительной части словоуказателя эпитафии рассматриваются как лингвистический источник. Авторы описали не только надгробия с надписями, но также надгробия, саркофаги, их крышки и фрагменты без надписей, дополняя имеющуюся картину развития средневекового надгробия и его орнаментального оформления. 125 Беркович В. А., Егоров К. А. Московское белокаменное надгробие. Каталог. М., 2017. 126 Векслер А. Г., Беркович В. А. Монастырские и церковные кладбища XVI– XVII веков. Раскопки и наблюдения Центра археологических исследований г. Москвы. 1989–1997 годы // Русское средневековое надгробие… Вып. 1. С. 51– 81; Векслер А. Г., Егоров К. А. Указ. соч.; Векслер А. Г., Беркович В. А., Егоров К. А. Новые находки белокаменных надгробий с эпитафиями в историческом центре Москвы // ВЭ. Вып. 8. М., 2015; Егоров К. А. Белокаменные надгробия храма Воскресения Христова в Кадашах (каталог). М., 2015; Егоров К. А. Белокаменные надгробия храма Всех Святых на Кулишках. Каталог. М., 2016; и др. 54 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. Археология В последние десятилетия активно развивается археологическое изучение московского некрополя, что связано, в частности, и с проведением разнообразных ремонтных и строительных работ в монастырях и храмах, возвращенных Церкви в 1990-е гг. Наряду с введением в научный оборот эпиграфических памятников, результаты археологических исследований свидетельствуют о погребальном обряде, устройстве намогильных сооружений и памятников и своеобразии коммеморативных практик во временной динамике и географической изменчивости. Археологическое изучение московского некрополя началось еще в 1930-е гг., но самые масштабные раскопки и массовые находки приходятся на период последних трех десятилетий. Некрополи Московского Кремля являются предметом изучения доктора исторических наук Т. Д. Пановой начиная с 1980-х гг. Ей принадлежат многочисленные публикации по истории кремлевских некрополей и археологии Московского Кремля, из которых отметим только основные. В 2002 г. Т. Д. Панова опубликовала краткий очерк истории усыпальниц Архангельского и Успенского соборов, кладбищ Спасо-Преображенского, Чудова и Вознесенского монастырей и других кремлевских некрополей. В книгу включен список из 324 лиц, похороненных на территории Кремля с XIV по XVIII в. Это первый свод данных о лицах, похороненных на кремлевских некрополях, который, однако, может быть дополнен за счет привлечения архивных источников. Важное значение имеет включение в данную сводку результатов натурных наблюдений автора над коллекцией саркофагов из собора Вознесенского монастыря, хранящихся в подклете Архангельского собора127. Обобщающая работа по истории кремлевских некрополей опубликована Т. Д. Пановой в 2003 г. В книге «Кремлевские 127 Панова Т. Д. Некрополи Московского Кремля. М., 2002 (2-е изд. М., 2003). Рец.: Пчелов Е. О книге Т. Д. Пановой // Генеалогический вестник. 2002. № 11. С. 73–76. 55 Глава I усыпальницы. История, судьба, тайна» автор рассматривает историю некрополей кремлевских соборов, монастырей и храмов128. Книга носит научно-популярный характер, и поэтому автор стремилась к занимательности изложения. Особая тема, затронутая в этой монографии, — результаты антропологического и химического исследования останков исторических лиц, погребенных на кремлевских некрополях. Поскольку эта проблематика является темой специальной книги Т. Д. Пановой, рассмотрим ее далее. В работе «Кремлевские усыпальницы…» Т. Д. Панова также характеризует средневековый погребальный обряд, погребальные сооружения, намогильные памятники, топографию захоронений в соборах, почитание святых мощей и т. д. К сожалению, из-за популярного характера книга лишена научного аппарата. Зато автор приводит в качестве приложения ценный источник — дневник вскрытия захоронений Вознесенского монастыря в 1929 г. Многолетние наблюдения над археологическими свидетельствами о погребальном обряде, эволюции форм намогильных сооружений, овеществленных коммеморативных практиках и т. д. обобщены Т. Д. Пановой в монографии «Царство смерти. Погребальный обряд Средневековой Руси XI–XVI веков», основанной на материале ее диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук129. В первой главе данной работы автор рассматривает эволюцию христианского городского погребального обряда в XI–XVI вв., процессы перехода от курганных могильников к грунтовым кладбищам и храмам-усыпальницам, привлекая при этом не только археологические данные, но также свидетельства письменных источников (летописей и житий) и изобразительных источников (лицевых рукописей). Вторая глава посвящена типологии погребальных сооружений и намогильных памятников (могильных ям, гробов, саркофагов, гробниц, надгробий, крестов и т. д.). В третьей 128 Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. История, судьба, тайна. М., 2003. 129 Панова Т. Д. Царство смерти. Погребальный обряд Средневековой Руси XI–XVI вв. М., 2004. 56 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. главе рассматриваются инвентарь средневековых захоронений, следы языческого обряда и особенности погребений мирян, священнослужителей и монахов. Т. Д. Панова привлекает для анализа результаты археологических наблюдений со всей территории Древней Руси, а затем Московского государства, в т. ч. и материалы из московских некрополей, результаты собственных наблюдений и изучения коллекций музея-заповедника «Московский Кремль». С середины 1990-х гг. под руководством Т. Д. Пановой осуществляется научная программа по комплексному изучению захоронений великих княгинь и цариц из Вознесенского монастыря, которые были спасены в 1929 г. Ведется изучение саркофагов и надписей на их крышках, антропологическое и химическое исследование останков, изучение погребального инвентаря и одежды. Результаты этих исследований планируется опубликовать в четырех томах. К настоящему времени опубликованы три тома. Первый посвящен истории усыпальницы и характеристике методов исследования, второй — захоронениям XV — начала XVI в., третий — захоронениям XVI — начала XVII в.130 В этой работе участвует значительный коллектив специалистов: антропологи Д. В. Пежемский, С. А. Никитин, В. А. Бацевич, О. М. Павловский, С. В. Васильев, С. Б. Боруцкая, Н. И. Халдеева, специалисты в области естественнонаучных методов Т. Ф. Макаренко, Н. В. Воронова и Е. И. Александровская, специалист по древнему текстилю О. В. Орфинская, специалист по древнему стеклу Е. К. Столярова и др. Ответственный редакторсоставитель — Т. Д. Панова. Во втором томе содержатся биографии, описания погребений, погребальных сооружений и инвентаря и результаты антропологического анализа великой княгини Евдокии Дмитриевны, княгини Анастасии Юрьевны (атрибуция предположительная), великой княгини Софьи Витовтовны, княгини Евфросинии (в монашестве 130 Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре Московского Кремля. Материалы исследований в 4 т. / отв. ред.-сост. д. и. н. Т. Д. Панова. Т. 1. М., 2009; Т. 2. М., 2015; Т. 3. Ч. 1–2. М., 2018. 57 Глава I Евпраксии) Полуектовны, великой княгини Марии Борисовны, княгини Елены Романовны, княгини Феодосии Ивановны, великой княгини Софьи Фоминичны Палеолог, княгини Елены Стефановны Волошанки (атрибуция предположительная). По черепам великих княгинь Евдокии Дмитриевны и Софьи Фоминичны С. А. Никитиным составлены антропологические реконструкции внешнего облика. Третий том содержит аналогичные материалы о захоронениях великой княгини Елены Васильевны Глинской, цариц Анастасии Романовны, Марии Темрюковны, Марфы Васильевны Собакиной, Ирины Федоровны Годуновой, великих княжон и царевен, княжон из рода Старицких и детей из знатных княжеских родов Мстиславских и Бельских. Результаты исследовательской программы, безусловно, впечатляют научным уровнем и применением междисциплинарных связей. Помимо информации о погребальном обряде средневековой Москвы и Московской Руси, очень интересны итоги антропологического и химического анализов останков, которые позволяют дополнить известные биографические сведения или факты социально-политической истории. Их интерпретация — в т. ч. и сенсационных выводов об отравлениях в семье московских государей — важная задача на будущее. В оценке результатов комплексного исследования останков московских государынь для решения вопросов социально-политической истории необходимо будет привлечь аналогичный материал по зарубежным погребениям и шире смотреть на контекст кремлевских захоронений в России. В настоящее время, несмотря на должным образом опубликованные результаты естественнонаучных методов, остаются вопросы, которые лучше обсуждать в связи с другой работой Т. Д. Пановой — книгой, посвященной истории отравлений в средневековой России. В 2017 г. Т. Д. Панова опубликовала научно-популярную монографию «Яды в борьбе за власть», в которой использованы результаты химической и других экспертиз останков из некрополя Вознесенского монастыря. Этой книге предшествовали публикации автора в научной и научно-популярной литературе, в т. ч. и в соавторстве 58 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. со специалистами в области естественнонаучных методов131. В монографии присутствует научный аппарат, приводятся акты экспертиз и итоги исследований, однако жанр этой книги не позволил автору дать полноценный научный комментарий собственным выводам, многие из которых являются очень значимыми, если не сенсационными. В 2018 г. эта лакуна была закрыта выходом третьего тома материалов комплексного исследования некрополя Вознесенского монастыря. Здесь присутствуют результаты химического, микроэлементного и спектрального анализов останков. Поэтому далее мы будем рассматривать выводы монографии и материалы третьего тома вместе. Согласно Т. Д. Пановой, можно считать доказанным отравление многих членов московского правящего дома (великие княгини Мария Борисовна, Елена Глинская, царицы Анастасия Романовна, Марфа Собакина, княгини Евфросинья и Евдокия Старицкие, царевна Феодосия Федоровна, царь Федор Иванович), а для других оно весьма вероятно (царевич Иван Иванович, Иван Грозный). Получается, что смерть от яда в XVI в. настигла едва ли не большинство московских Рюриковичей. Некоторые историки скептически отнеслись к выводам Т. Д. Пановой (ранее уже частично опубликованным)132. Зато эти выводы были восторженно восприняты горячими поклон131 Панова Т., Воронова Н. Химик уточняет историю. Жена Ивана Грозного, царица Анастасия была отравлена — это подтвердил химический анализ, проведенный в наше время // Наука и жизнь. № 4. М., 1997. С. 82–86; Макаренко Т. Ф., Панова Т. Д. «Вернее яда средства нет…» // Наука в России. № 2. М., 2000. С. 85–90; Панова Т., Пежемский Д. Отравили! Жизнь и смерть Елены Глинской: историко-антропологическое исследование // Родина. № 12. М., 2004. С. 26–31. 132 Кром М. М. «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века. М., 2010. С. 229–230; Филюшкин А. И. Андрей Михайлович Курбский: Просопографическое исследование и герменевтический комментарий к посланиям Андрея Курбского Ивану Грозному. СПб., 2007. С. 422– 424. Мои сомнения по этим поводам также уже публиковались: Шокарев С. Ю. Убил ли Иван Грозный своего сына? // Центр и периферия: научно-публицистический журнал Института российской истории РАН и Научно-исследовательского института гуманитарных наук при правительстве Республики Мордовия. № 1. Саранск, 2017. С. 22–24. 59 Глава I никами Ивана Грозного, в сочинениях которых ссылки на исследования Т. Д. Пановой и ее коллег служат доказательством тезиса об убийстве всей семьи первого русского царя врагами-боярами133. Выводы Т. Д. Пановой и ее коллег требуют внимательного рассмотрения, прежде всего, в своем естественнонаучном аспекте. Не вдаваясь в подробный анализ этой работы, отмечу несколько моментов, показавшихся спорными или сомнительными. Так, согласно результатам исследования останков княгинь Евдокии Дмитриевны и Софьи Фоминичны, в них оказалось 0,10– 0,30 мг мышьяка на 100 г массы (при норме 0,01–0,08). А это больше, чем в почке князя Дмитрия Шемяки, отравление которого (по велению Василия II) считается доказанным благодаря летописному известию и химическому анализу мумифицированных останков из Софийского собора Великого Новгорода (0,21 мг). Столь значительное содержание мышьяка в останках княгинь Евдокии Дмитриевны и Софьи Фоминичны Т. Д. Панову и ее соавторов по коллективной монографии не смущает — его объясняют использованием лекарств, влиянием среды и вообще не считают опасным134. По мнению Т. Д. Пановой, смерть Елены Глинской наступила от отравления солями ртути (сулемой)135. Это предположение подтверждается выводом Т. Ф. Макаренко, проводившей спектральный анализ костных останков и текстиля из захоронения. Т. Ф. Ма133 Манягин В. Г. Правда Грозного Царя. М., 2006; Фомин С. В. Правда о первом русском царе. М., 2010; Гумелев В. Ю., Бандурка В. Б., Пархоменко А. В. Оболганный царь и забытые победы. Рязань, 2015; и др. 134 Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора: церковная традиция и историческая критика. М., 1988. С. 215, 216; Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре... Т. 2. Погребения XV — начала XVI века. С. 64, 323–324. Следует отметить, что в тексте экспертного заключения объем мышьяка, обнаруженного в почке князя Дмитрия Шемяки, в двух местах указан по-разному — 0,21 мг и 0,021 мг (Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора… С. 215, 216). Вслед за Т. Д. Пановой я принимаю первую цифру, иначе князь Дмитрий Юрьевич на фоне своей родни выглядит пациентом санатория, а не жертвой отравления… 135 Панова Т. Д. Яды в борьбе за власть. Россия. XI—начало XVII вв. М., 2017. С. 88; Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 3. Ч. 1. С. 171. 60 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. каренко приводит данные, согласно которым в ребре обнаружено ртути 0,36 мкг/г костной ткани при естественном содержании 0,001 мкг/г. Однако Т. Ф. Макаренко указывает также на возможное «поступление в организм великой княгини Елены Глинской свинца извне»136. Этот факт не нашел объяснения в работе Т. Д. Пановой. Была ли Елена Глинская отравлена одновременно свинцом и ртутью или же только ртутью, а повышенное содержание свинца вызвано естественными причинами — непонятно. Еще серьезнее другое противоречие, содержащееся в материалах исследования. Анализ микроэлементов (автор Е. И. Александровская) показал повышенное содержание ртути всего в два раза, но не в 360 раз, как спектральный анализ. Зато в коленной чашечке великой княгини было обнаружено экстремальное превышение содержания цинка (объясняется возможным применением лечебных мазей), вновь констатировано повышенное содержание свинца и ртути (0,04–0,08), а также мышьяка (автор не исключает отравления мышьяком). Но самое интересное находилось у Елены Глинской в голове: «В частице мозга Елены Глинской обнаружены повышенное количество меди, цинка, мышьяка и селена. Такой набор элементов характерен для грибов, особенно ядовитых»137. От чего же тогда умерла великая княгиня: от ртути (сулемы), свинца, мышьяка или от ядовитых грибов? Та же ситуация наблюдается и с останками царицы Анастасии Романовны. Согласно выводу химического исследования образцов ткани, волос и тлена из захоронения (автор Н. В. Воронова), «возможной причиной смерти царицы Анастасии могло быть отравление солями ртути». Анализ микроэлементного состава костных останков, напротив, показывает повышенное содержание свинца и мышьяка, но не ртути138. Отравление мышьяком предполагается и для царицы Марии Темрюковны (по данным микроэлементного анализа)139. 136 Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 3. Ч. 1. С. 115, 117. 137 Там же. С. 119. 138 Там же. С. 262, 263. 139 Там же. С. 369. 61 Глава I Показательны результаты экспертиз костных останков детей из Вознесенского некрополя. Многократное превышение свинца, цинка и мышьяка, а также превышение стронция, марганца, никеля, меди и ртути обнаружены в скелете девятимесячной царевны Марии Ивановны; свинца, мышьяка, стронция, ртути — в скелете княжны Анастасии Старицкой, умершей менее чем через месяц после рождения; стронция, цинка, мышьяка — в скелете годовалого княжича Федора Бельского; серебра, никеля, меди, цинка, свинца, олова, мышьяка — в скелете царевны Феодосии Федоровны, не дожившей до двух лет140. Оставим в стороне вопрос «зачем?» и попробуем понять, как эти яды попадали в организм детей и как они с такими дозами отравляющих веществ вообще могли существовать. Надо отдать должное исследователям, которые выдвигают не только криминальные версии, указывая на лекарства, косметику матерей или кормилиц, но представить, что такое воздействие способно привести к превышению содержания свинца в останках княжны Анастасии Старицкой в 8 раз, мышьяка в 16 раз, стронция в 3 раза, ртути в 4 раза, я не в состоянии. Ведь речь идет о первой неделе жизни ребенка, какими же темпами должно идти это накопление! Если принять версию преднамеренного отравления, как и в случае с другими детьми грудного возраста, возникает вопрос: как это происходило? Через искусственное вскармливание, прикорм? Результаты различных экспертиз свидетельствуют о том, что во всех останках из Вознесенского некрополя в той или иной степени присутствуют повышенные дозы мышьяка, ртути, свинца, цинка и других металлов. Это (помимо вышеперечисленных) княгини Евфросинья Андреевна и Евдокия Романовна Старицкие, дочери князя Владимира Андреевича Старицкого княжны Татьяна, Анастасия и Мария, царица Марфа Васильевна Собакина и царица Ирина Федоровна и несколько неизвестных взрослых и детских захоронений141. 140 Там же. С. 211, 330; Ч. 2. С. 246. Там же. Ч. 1. С. 36, 321, 322; Ч. 2. С. 29, 62, 63, 99, 100, 122, 165, 166, 246; Панова Т. Д. Яды в борьбе за власть… С. 138 (о царевне Феодосии Федоровне). 141 62 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. Любопытно сопоставить эти выводы с результатами иного исследования кремлевских останков естественнонаучными методами. В 2013 г. Т. Д. Панова в составе авторского коллектива опубликовала другие итоги изучения останков тех же Старицких княгинь (методом рентгенофлуоресцентного анализа). Это исследование привело к выводу о том, что «гипотеза об отравлении указанных выше исторических личностей соединениями ртути, мышьяком или сурьмой не подтвердилась»142. Аналогичное противоречие касается и причин смерти царицы Марфы Собакиной. Самое удивительное, что именно старицкие княгини Евдокия и Евфросинья, согласно письменным источникам, были убиты по приказу Ивана Грозного. Причем, первая, по свидетельству Пискаревского летописца, отравлена. Нельзя не сказать и о выводах вскрытия четырех гробниц Архангельского собора в 1963 г. и их переосмыслении Т. Д. Пановой. Как известно, при начале работы комиссии по вскрытию захоронений Ивана Грозного, его сыновей и князя М. В. Скопина-Шуйского, перед учеными была поставлена задача установить причины смерти этих исторических лиц. В ходе исследований во всех захоронениях было обнаружено количество отравляющих веществ, значительно превышающее норму (данные сведены в таблицу): Естественное содержание Иван Иванович Иван Грозный Федор Иванович Кн. М. В. Скопин-Шуйский Мышьяк (As) Ртуть (Hg) 0,01–0,08 0,014–0,267 0,08–0,15 0,01–0,8 0–0,13 0,001–0,04 0,013–1,333 0,2–1,333 0,003–0,333 0–0,266 И это при том, что естественное содержание мышьяка в останках человека составляет от 0,01 до 0,08 мг на 100 г массы, ртути — от 0,001 до 0,04 мг. Однако такие результаты были восприняты судебными медиками тех времен довольно спокойно. Они указали, 142 Ижевский П. В., Панова Т. Д., Федотов Ю. А., Шейно И. Н. Исследование содержания тяжелых металлов в костных останках людей Средневековья // Вестник МГОУ. Серия «Естественные науки». № 4. М., 2013. С. 18. 63 Глава I что исследование «не дает оснований говорить о каких-либо отравлениях соединениями мышьяка. Повышенное количество ртути, обнаруженное в останках Ивана Грозного и Ивана Ивановича, может быть обусловлено применением ртутьсодержащих препаратов с лечебной целью. <…> В то же время обнаруженное количество ртути не позволяет полностью исключить возможность острого или хронического отравления ее препаратами»143. Т. Д. Панова полагает, что экспертиза 1960-х гг. не уделила должного внимания ядам в царственных костях. По ее мнению, Иван Грозный и царевич Иван могли быть отравлены, а царь Федор и Скопин-Шуйский — были отравлены144. Впрочем, отравление Скопина-Шуйского и ранее считалось достоверным фактом, поскольку подтверждено современной ему литературной традицией. Как уже говорилось выше, идея об отравлении Ивана Грозного и его сыновей очень нравится его современным поклонникам (в чем, естественно, нет вины ученых). С критикой этих выводов выступил С. А. Головин. Он пишет о несовершенстве методов, применяемых для подсчета отравляющих веществ, о токсичности среды, окружавшей средневекового человека, и приходит к выводу о смерти царя «от хронического сифилиса и протекавшей на его фоне ртутной интоксикации»145. Концепция С. А. Головина также имеет слабые места, следовательно, вопрос об отравлении Ивана Грозного и других исторических лиц далек от разрешения. Мне кажется, что выводы Т. Д. Пановой и ее коллег не однозначны. Это касается не только интерпретации результатов вскрытия гробниц Ивана Грозного, его сыновей и князя М. В. Скопина-Шуйского, но и комплексной программы изучения останков из некрополя Вознесенского собора. 143 Прозоровский В. И., Алисиевич А. И., Кантер Э. И., Рубцов А. Ф. Исследование останков царя Ивана IV, его сыновей и князя Скопина Шуйского // Судебно-медицинская экспертиза. № 1. М., 1969. С. 19–21. 144 Панова Т. Д. Яды в борьбе за власть… С. 129–135, 142–144. 145 Головин С. А. Иван Грозный был отравлен? Осмысление результатов химических исследований царственных останков из некрополей Архангельского и Вознесенского соборов московского Кремля // Genesis: исторические исследования. 2018. № 2. С. 1–23. URL: http://e-notabene.ru/hr/article_25249.html (дата обращения: 16.06.2018). 64 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. Помимо отравления, которое почти всегда с той или иной степенью вероятности признается причиной смерти исторических лиц из вознесенской усыпальницы, необходимо рассматривать и другие причины повышенного содержания ядов в останках, обобщить все данные и сопоставлять их с экспертизами из захоронений, близких по времени и условиям, как в России, так и за рубежом. Представляется, что собранный материал пока задает больше загадок, чем отвечает на них, а полноценное осмысление результатов и решение вопроса об отравлениях среди московского правящего дома еще впереди. В 1993 г. начались раскопки в Спасском соборе Спасо-Андроникова монастыря и вокруг него. Во время этих работ были обнаружены погребения в деревянных колодах, существование которых предшествовало строительству современного собора, а также более поздний некрополь XV–XVIII вв.146 Найденные останки послужили предметом особого интереса, и была предпринята попытка представить два из обнаруженных погребений как мощи преподобных иконописцев Андрея Рублева и Даниила Черного147. Руководитель первых раскопок в Спасо-Андрониковом монастыре О. Г. Ульянов, напротив, атрибутировал найденные захоронения как мощи первых игуменов монастыря — преподобных Андроника и Саввы148. Настоятель Спасского собора протоиерей 146 Ульянов О. Г. Древнейшая история некрополя… С. 24–28; Беляев Л. А. Древние монастыри Москвы (кон. XIII — нач. XV в.) по данным археологии. М., 1994. С. 189, 190, 264, 265; Ульянов О. Г. «…От твоих могил не отрекусь» // Московский журнал. № 11. М., 1997. С. 44–47. 147 Беляев Л. А. Андрей Рублев и проблема реконструкции средневековой художественной личности (заметки археолога) // Неизвестные произведения. Новые открытия. Сборник научных статей к юбилею Музея имени Андрея Рублева. Труды Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. М., 2017. С. 18–22, 39–45. 148 Ульянов О. Г. Цикл миниатюр лицевого «Жития Сергия Радонежского» о начале Андроникова монастыря // Памятники культуры. Новые открытия. 1995. М., 1996. С. 181–192; Он же. Вопросы церковно-археологического освидетельствования мощей на современном этапе // Церковная археология. Вып. 4. Материалы Второй Всероссийской церковно-археологической конференции, посвященной 150-летию со дня рождения Н. В. Покровского. 1–3 ноября 65 Глава I Вячеслав Савиных в приложении к работе академика Российской академии художеств С. В. Заграевского, опубликованной в 2008 г., предположил, что в ходе работ произошло обретение мощей сразу всех подвижников — преподобных игуменов Андроника и Саввы, их преемников Александра и Ефрема и святых иконописцев Андрея Рублева и Даниила149. Попытки атрибуции захоронений, обнаруженных в Спасском соборе Спасо-Андроникова монастыря, не получили признания ни в церковной, ни в научной традиции150. В 2016 г. на территории нового кладбища Спасо-Андроникова монастыря в связи с реконструкцией здания бывшего стрелкового тира ДОСААФ были проведены охранные работы, затронувшие некрополь. Само строительство «тира на костях» вызвало волну общественного возмущения, отразившуюся в теленовостях, печатных СМИ и сети Интернет151. В ходе работ были вскрыты 12 погребений XIX — начала XX в., выполненных по традиционному для этого времени погребальному обряду152. 1998. СПб., 1998. С. 304–305; Заграевский С. В. Вопросы архитектурной истории собора Спаса Нерукотворного Андроникова монастыря. [Эл. ресурс]. URL: http://www.zagraevsky.com/andron_hist.htm (дата обращения: 10.10.2018). 149 Савиных В., протоиерей. История Спасо-Андроникова монастыря и обретение святых мощей [Эл. ресурс]. URL: http://www.zagraevsky.com/andron_ hist.htm (дата обращения: 10.10.2018). 150 Звягин В. Н. Опыт медико-криминалистического исследования церковных захоронений // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей / под ред. д. и. н. А. К. Станюковича. Звенигород, 2003. С. 210–211. 151 «Запульнул человеческую кость в забор»: стройка на могилах вселяет ужас // Московский комсомолец. 12 сентября 2016 [Эл. ресурс]. URL: http://www.mk.ru/moscow/2016/09/12/zapulnul-chelovecheskuyu-kost-vzabor-stroyka-na-mogilakh-vselyaet-uzhas.html (дата обращения: 15.09.2018); Коновалов А. Борьба за некрополь [Эл. ресурс]. URL: https://moslenta.ru/ skandaly/nekropolfight.htm (дата обращения: 15.09.2018); Именитым москвичам разрешили упокоиться: восстановлено разграбленное кладбище Андрониковского монастыря // Московский комсомолец. 3 февраля 2017 г. [Эл. ресурс]. URL: http://www.mk.ru/moscow/2017/02/03/imenitym-moskvichamrazreshili-upokoitsya-vosstanovleno-razgrablennoe-kladbishhe-andronikovskogomonastyrya.html (дата обращения: 15.09.2018); и др. 152 Лихтер Ю. А., Балашов А. Ю., Пономаренко А. К. Погребения со слезницами. Археологические исследования Нового кладбища Спасо-Андроникова 66 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. Важным событием стало проведение масштабных археологических работ в усыпальнице боярского рода Романовых (Юрьевых) и их родственников в подклете Спасо-Преображенского собора Новоспасского монастыря в 1991–1999 гг. Работы были связаны с благоустройством монастыря. С 1994 по 1995 г. они велись С. А. Беляевым, с 1996 по 1999 г. — под руководством доктора исторических наук А. К. Станюковича. На втором этапе были привлечены антропологи, реставраторы, специалисты по древнему текстилю, архивисты, эпиграфисты (В. Н. Звягин, А. К. и И. И. Елкины, А. Г. Авдеев и др.), результаты совместных работ которых были опубликованы в коллективной монографии «Усыпальница Дома Романовых в Московском Новоспасском монастыре»153. Монография состоит из введения, семи глав, заключения и приложений. Первая глава рассказывает об истории формирования родовой усыпальницы Романовых (Захарьиных-Юрьевых) в Новоспасском монастыре. Вторая и третья главы посвящены археологическому и вещеведческому анализу новоспасской усыпальницы. Здесь рассматриваются намогильные сооружения и саркофаги, особенности погребального обряда и инвентарь, одежда, головные уборы и погребальные облачения. Следует отметить, что во время этих раскопок собрана самая представительная коллекция женских головных уборов (волосников). Четвертая глава повествует об эпитафиях из романовской усыпальницы. В пятой и шестой главах изложены результаты антропологического анализа останков. В ходе работ обнаружены и исследованы 39 скелетов, большинство из которых идентифицированы с теми или иными представителями рода Романовых (Захарьиных-Юрьевых) и их родственниками. По 12 черепам из захоронений созданы реконструкции внешности. В результате собран богатый материал для изучения антропологии элиты Московского государства и конкретных исторических лиц. Полученные данные дополняют известные сведения о событиях монастыря в 2016 году // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 14. М., 2018. С. 409–413. 153 Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Усыпальница Дома Романовых в Московском Новоспасском монастыре / под ред. д. и. н. А. К. Станюковича и д. м. н. В. Н. Звягина. Кострома, 2005. 67 Глава I социально-политической истории. Например, изучение черепа князя М. С. Трубецкого, казненного в 1546 г., показывает, что он был убит двумя ударами тупого предмета (дубины?) по голове. Таким образом, конкретизируется способ казни этого юноши из знатной семьи, возможно, убитого по приказу его ровесника — Ивана IV154. Следы рахита на останках княгини Т. Ф. Катыревой-Ростовской, сестры царя Михаила Федоровича, свидетельствуют о тяжелых условиях, в которых она находилась в детстве во время ссылки на Белоозеро. Любопытны также наблюдения об антропологических особенностях и физических кондициях погребенных. Седьмая глава содержит общие наблюдения о роли и месте романовской усыпальницы в мемориальной культуре и социальной структуре средневекового общества. Работами С. А. Беляева и А. К. Станюковича не было затронуто пространство Знаменской церкви, примыкающей к Спасо-Преображенскому собору (построена в конце XVIII в. на месте обветшавшего храма времен царя Михаила Федоровича). В ней также располагается усыпальница Романовых и их родственников князей Черкасских, князей Сицких и Шереметевых. При перестройке храма была обращена в притвор Знаменской церкви особая «палатка Никитичей», сооруженная над останками трех братьев Романовых, умерших (убитых?) в ссылках при Борисе Годунове, возможно, их четвертым братом боярином И. Н. Романовым, который пережил ссылку. В 2013–2015 гг. некрополь Знаменской церкви-усыпальницы в пределах «палатки Никитичей» был исследован Л. А. Беляевым. В ходе этих работ обнаружены: захоронение княгини М. Н. Черкасской под надгробной плитой в склепе из белокаменных блоков, 154 По свидетельству голландца Э. Геркмана, сходным образом в Смутное время был убит самозванец Лжепетр (Геркман Э. Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском, виновником которых был царевич князь Димитрий Иванович, несправедливо называемый самозванцем // Хроники смутного времени. Конрад Буссов. Арсений Елассонский. Элиас Геркман. «Новый летописец» / сост. А. А. Либерман, Б. Н. Морозов, С. Ю. Шокарев. М., 1998 (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII– XX вв.). С. 242. 68 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. погребения в саркофагах и еще одно погребение, вероятно более древнее, в обычной могильной яме. Еще несколько захоронений найдены во время раскопок вокруг храма. Погребения в саркофагах и под плитой с именем княгини Марфы Никитичны Черкасской (урожденной Романовой) были вскрыты. Три саркофага содержали детские погребения, а в саркофаге № 3 находились останки неизвестного юноши 15–19 лет, обладавшего высоким социальным статусом. В склепе под плитой с эпитафией княгини М. Н. Черкасской были обнаружены останки женщины и четырех мужчин, вероятнее всего помещенные туда во время строительных работ 1790-х гг. Захоронения исследовались археологами Л. А. Беляевым, И. И. Елкиной и антропологами М. Б. Медниковой, А. В. Рассказовой, А. А. Тарасовой, для интерпретации результатов были привлечены специалисты в области истории материальной культуры Е. В. Долгих, И. И. Елкина, Д. О. Осипов, генетики А. С. Пилипенко, Р. О. Трапезов, С. В. Черданцев, а также автор этих строк. Помимо наблюдений над погребальным обрядом и погребальной практикой первой половины XVII в., публикации новых эпитафий и предметов материальной культуры из погребений, интерес представляют результаты антропологических и генетических исследований обнаруженных останков. Генетический анализ позволил изучить только мтДНК (происхождение по материнской линии) и установить, что близкого родства по женской линии между всеми погребенными не было. Попутно выяснилось, что юноша из погребения № 3, вероятнее всего, по линии матери происходил с Кавказа. Это определяет его родство с князьями Черкасскими, но, к сожалению, не дает возможности идентифицировать данное погребение. Генетическое исследование высокостатусных погребений из средневековой московской усыпальницы было произведено впервые. Интересны выводы антропологического изучения останков. Предполагаемая княгиня Марфа Черкасская оказалась очень низкого роста (146–147 см). В ее детском развитии было выявлено несколько стрессовых ситуаций, однако при этом питание было полноценным, мясомолочным, что дополнительно свидетельствует о высоком статусе погребенной. Наблюдения над особенностями 69 Глава I скелета позволили предположить, что погребенной была свойственна длительная статичная работа — рукоделие, например, прядение или шитье. Останки мужчин, напротив, показывают высокий рост погребенных, а также их привычку к верховой езде (как и юноши)155. Вместе с тем анализ письменных источников и данных археологических наблюдений так и не позволил решить вопросы, касающиеся возникновения и формирования этого некрополя, времени строительства Знаменской церкви и одного из интригующих сюжетов, связанных с данной усыпальницей, — создания своеобразного эпиграфического «антигодуновского мемориала»156. Некоторые наблюдения на этот счет были сделаны (о чем будет рассказано далее), но вопросы остались открытыми. В 1993–1997 гг. на Манежной площади проходили масштабные археологические работы, в ходе которых было вскрыто и исследовано кладбище Моисеевского монастыря. В отличие от кремлевских некрополей, это кладбище не статусное, здесь в XVII в. хоронили 155 Беляев Л. А., Елкина И. И. «Усыпальница Романовых» в Знаменской церкви Новоспасского монастыря: работы 2014 г. // КСИА. Вып. 245. Ч. II. М., 2016. С. 131–149; Медникова М. Б., Беляев Л. А., Елкина И. И., Тарасова А. А., Загвоздин В. П. Комплексное биоархеологическое исследование женского погребения в белокаменном склепе Новоспасского монастыря // Там же. М., 2016. С. 182–200; Беляев Л. А., Елкина И. И., Рассказова А. В., Медникова М. Б. Комплексное исследование саркофага 3 Знаменской церкви Московского Новоспасского монастыря // РА. 2017. № 4. С. 90–105; Елкина И. И., Беляев Л. А. Романовы, Черкасские, Сицкие… Остатки некрополя в Знаменской церкви Новоспасского монастыря // Средневековая личность в письменных и археологических источниках: Сб. тезисов международной научной конференции Московская Русь, Российская Империя и их соседи. Москва (13–14 октября 2016 г.). М., 2016. С. 92–98; Медникова М. Б., Елкина И. И., Тарасова А. А., Беляев Л. А. Портрет «боярыни» XVI в. по данным биоархеологии // Там же. С. 144– 149; Беляев Л. А., Медникова М. Б. В поисках бояр Романовых: междисциплинарное исследование усыпальницы XVI–XVII вв. в Знаменской церкви Новоспасского монастыря в Москве / отв. ред. академик Н. А. Макаров. Вып. 1. М., 2018. 156 Этот термин предложен А. Г. Авдеевым, а концепция «антигодуновского мемориала» разработана Г. Г. Донским (Донской Г. Г. Прокламации в камне против Бориса Годунова. С. 335–361). 70 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. простых москвичей, и материалы раскопок интересны, прежде всего, для изучения позднесредневекового городского погребального обряда. Результаты исследований изложены в книге главного археолога Москвы А. Г. Векслера, руководившего раскопками на Манежной площади. На кладбище Моисеевского монастыря было зафиксировано более 600 погребений. Ценной особенностью этого комплекса оказалась хорошая сохранность тканей, в первую очередь покровов, куколей, монашеских параманов и др. Другая интересная категория находок — нательные кресты разных размеров, изготовленные из разных материалов. Обычно в средневековых погребениях кресты встречаются редко, но при раскопках кладбища Моисеевского монастыря была собрана представительная коллекция. Вероятно, это связано с поздней датой существования некрополя — XVII в. Вполне ожидаемыми находками оказались сосуды для елея разных форм и размеров. Все материалы из раскопок некрополя Моисеевского монастыря поступили в Музей Москвы и частично экспонируются в Музее археологии Москвы на Манежной площади. Останки после расчистки и фиксации были перевезены на кладбище в подмосковные Ракитки, где перезахоронены по православному обряду157. А. Г. Векслер также руководил археологическими раскопками на других монастырских некрополях (Георгиевский монастырь, Златоустовский монастырь), памятники эпиграфики из которых учтены в каталоге В. А. Берковича и К. А. Егорова. Краткая информация об этих раскопках содержится в публикациях А. Г. Весклера в соавторстве с Л. А. Беляевым, а также с В. Ю. Пироговым158. 157 Векслер А. Г. Манеж и Манежная площадь Москвы. Горизонты истории. М., 2012. С. 118–119. 158 Беляев Л. А., Векслер А. Г. Археология средневековой Москвы (итоги исследований 1980–1990-х годов) // РА. 1996. № 3. С. 106–133; Векслер А. Г., Пирогов В. Ю. Археологические исследования некрополей утраченных московских монастырей: Георгиевского, Моисеевского, Златоустовского // Вторая ежегодная конференция «Археология и общество». Археология исторических монастырских некрополей: методика, открытия, проблемы восстановления. М., 2015. С. 55–64. 71 Глава I Источниковедение Труды по старомосковской эпиграфике и археологии московского некрополя можно считать источниковедческими, они рассматривают надписи, надгробия, погребальный обряд и человеческие останки как исторические источники. Источниковедение письменных и изобразительных источников по истории московского некрополя и методы работы с ними также рассматривались в специальной литературе. Впервые эта тема была освещена в дипломной работе А. В. Иванкива «Источники по истории московских кладбищ», написанной под руководством С. О. Шмидта и защищенной в Историко-архивном институте в 1990 г.159 Во введении А. В. Иванкив определяет термины «некрополь» и «кладбище», излагает историю московских кладбищ с возникновения города и до настоящего времени и определяет основные направления их комплексного изучения. Далее автор характеризует разнообразную литературу (с середины XIX в. по конец 80-х гг. XX в.) по истории московских кладбищ (периодическую печать, путеводители, некрополи, мемуары и др.), обрисовывая общую историографию вопроса. Большое значение имеют выявленные А. В. Иванкивом архивные материалы, отложившиеся в фондах Московской духовной консистории, Москоммунхоза, Комитета по охране могил выдающихся деятелей, в личных фондах Н. А. Скворцова, Н. П. Чулкова, П. В. Сытина, А. Т. Лебедева (фотоколлекция). Завершает работу очерк, посвященный рукописной книге А. Т. Саладина «Прогулки по кладбищам Москвы» и ее автору. А. В. Иванкив является первооткрывателем этого источника. А. В. Иванкив охарактеризовал значительный объем материалов по истории московского некрополя, некоторые из них впервые введены в научный оборот. Необходимо отметить, что в поле зрения исследователя находились кладбища, определяемые им как территории, отведенные под захоронения, постройки, в т. ч. и церковные, государственные учреждения со штатом служащих, в т. ч. 159 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... 72 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. религиозные и общественные центры, такие как Рогожское и Преображенское кладбища. В связи с этим А. В. Иванкив уделил основное внимание источникам, дающим общее представление об истории московских кладбищ с древнейших времен до наших дней. Вместе с тем А. В. Иванкив не ставил своей целью установить все известные виды источников по истории московского некрополя. Автор не касался многих важнейших источников по истории монастырских и приходских некрополей (например, делопроизводственной документации, сопровождавшей процесс захоронения) и не затрагивал иных источников, кроме письменных. Наконец, в работе А. В. Иванкива не ставилась задача классификации или систематизации известных источников. Выше уже говорилось об источниковедческих исследованиях, включенных в состав сборников «Московский некрополь: история, археология, искусство, охрана» (1991, 1994). Источниковедение московского некрополя рассматривалось чаще всего не само по себе, а в связи с изучением того или иного конкретного некрополя. Например, Н. Ф. Трутнева, занимаясь историей и биографическим составом некрополя Новодевичьего монастыря, исследовала письменные и изобразительные источники. Одна из ее работ вводит в научный оборот письменные источники по истории некрополя Новодевичьего монастыря (билеты на погребение, указы Московской духовной консистории, синодики и др.) и показывает их значение для изучения генеалогии дворянства160. Н. Ф. Трутнева впервые подробно рассмотрела биографию и наследие фотографа Александра Тимофеевича Лебедева (1868– 1943), оставившего богатый архив фотографий надгробных памятников и видов кладбищ Москвы, Санкт-Петербурга, Пскова, Риги, Подмосковья (более тысячи негативов), сделанных в 1900–1940е гг. А. Т. Лебедев работал на кладбищах Донского, Новодевичьего, Спасо-Андроникова, Данилова, Новоспасского и Симонова 160 Трутнева Н. Ф. Архив Новодевичьего монастыря как источник по генеалогии московского дворянства XVIII–XIX вв. // Культурное наследие российской эмиграции: 1917–1940 / под общей редакцией академика Е. П. Челышева и профессора Д. М. Шаховского. В 2 кн. Кн. 1. М., 1994. С. 487–488. 73 Глава I монастырей, на Ваганьковском, Пятницком и Введенском кладбищах. Эти материалы находятся в собрании ГНИМА им. А. В. Щусева, Института истории материальной культуры в Санкт-Петербурге, Государственного исторического музея161. В 2008 г. работы Н. Ф. Трутневой по некрополеведению и источниковедению московского некрополя были изданы отдельной книгой «Н. Ф. Трутнева — москвовед, музейный работник, человек...» (М., 2008)162. Обзор письменных источников по истории некрополя Симонова монастыря предпринял автор этих строк, выявив такую категорию источников, как «описания кладбищ», и продемонстрировав ее богатый информационный потенциал163. В 2000 г. под руководством С. О. Шмидта в Российском государственном гуманитарном университете мною была защищена диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук — «Московский некрополь XV — начала XX в. как социокультурное явление (источниковедческий аспект)». Несмотря на включение в название и содержание по требованию руководства кафедры источниковедения Историкоархивного института РГГУ элементов «социокультурности», работа мыслилась и была выполнена как источниковедческая. Она составила основу настоящей книги. Впервые в работе была предпринята систематизация исторических источников по истории московского некрополя по характеру содержащейся в них информации: биографические, топографические и биотопографические. Эта систематизация была после недолгого раздумья предложена моим научным руководителем — С. О. Шмидтом. Основное внимание в диссертационной работе было уделено письменным источникам, полноценный обзор которых дан впервые. В предисловии уже указывалось, что других работ обобщающего характера по источниковедению 161 Трутнева Н. Ф. Александр Лебедев — фотолетописец московского некрополя… С. 17–22. 162 Н. Ф. Трутнева — москвовед, музейный работник, человек... / сост. В. Ф. Козлов, Д. П. Трутнев. М., 2008. 163 Шокарев С. Ю. Источники по истории некрополя Симонова монастыря // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.): сборник статей. М., 1998. С. 30–52. 74 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. московского некрополя более не появилось, а актуальность этих проблем остается. В связи с этим есть необходимость публикации настоящего исследования. О важной в источниковедческом отношении работе С. А. Смирнова по реконструкции плана и состава некрополя Данилова монастыря уже говорилось выше. Эта работа имеет большое значение как новаторская по своей методике — комплексному использованию разных видов источников (письменные и изобразительные) и методов их анализа (картография и фотограмметрия). Значение надгробия как исторического источника показано в фундаментальной работе Л. А. Беляева «Русское средневековое надгробие: белокаменные плиты Москвы и Северо-Восточной Руси XIII–XVII вв.», о которой также уже говорилось выше. Особенности надгробий и надгробных надписей как исторического источника рассматриваются в трудах археологов Т. Д. Пановой, В. И. Вишневского, А. В. Алексеева, В. А. Берковича, К. А. Егорова, в трудах археолога и эпиграфиста А. Г. Авдеева и других исследователей, о чем говорилось ранее. Широко развито изучение надгробных памятников более позднего периода (XVIII–XX вв.), традиционно рассматривавшихся как памятники скульптуры и архитектуры малых форм. Начало искусствоведческого и источниковедческого изучения надгробий XVIII–XIX вв. было положено в начале XX в. трудами Н. Н. Врангеля, Ю. И. и З. И. Шамуриных и в дальнейшем развито М. В. Алпатовым, В. Н. Домогацким, В. С. Турчиным и другими исследователями164. Это научное направление принадлежит в большей степени 164 Шамурин Ю. И. Московские кладбища // Москва в ее прошлом и настоящем. М., 1911. Т. 8. С. 89–124; Шамурина З. И. Великие могилы // Москва в ее прошлом и настоящем. М., 1911. Т. 10. С. 77–87; Шамурин Ю. И. Надгробия Гудона в Богоявленском монастыре // Баян. 1914. № 1. С. 28–38; Домогацкий В. Н. Краткий очерк московской скульптуры // Домогацкий В. Н. Теоретические работы. Исследования, статьи, письма художника / сост., вступ. ст., каталог и комм. С. П. Домогацкой. М., 1984. С. 166–179; Алпатов М. В. Этюды из истории русского искусства. Вып. 2. М., 1967. С. 32–39; Турчин В. С. Надгробные памятники эпохи классицизма в России: типология, стиль, иконография // От Средневековья к Новому времени: материалы и исследования по русскому 75 Глава I к искусствоведению, чем к источниковедению, поэтому ниже будут рассмотрены лишь некоторые из таких работ. Книга В. В. Ермонской, Г. Д. Нетунахиной и Т. Ф. Поповой «Русская мемориальная скульптура. К истории художественного надгробия в России XI — начала XX в.» представляет собой обобщающее исследование, посвященное истории русского надгробия XI — начала XX в. В этой монографии рассмотрены эволюция форм русского надгробия с XI по XX в., учитывая все существовавшие в отдельных областях средневековой России разновидности памятников; воплощение в мемориальных памятниках господствовавших в XVIII — начале XX в. художественных стилей (барокко, классицизм, псевдовизантийский стиль, модерн); деятельность выдающихся скульпторов, архитекторов и художников, работавших в области мемориальной скульптуры и архитектуры малых форм (Ж.-А. Гудона, Ф. И. Шубина, И. П. Мартоса, И. П. Витали, А. Н. Воронихина, М. М. Антокольского, Н. К. Рериха, Ф. О. Шехтеля, А. С. Голубкиной и др.). Издание сопровождается каталогом в 229 иллюстраций наиболее выдающихся мемориальных памятников XI — начала XX в. Несмотря на то, что книга посвящена истории русского надгробия в целом, значительное место в ней уделено памятникам московского некрополя. В первой главе охарактеризованы белокаменные надгробия XV–XVII вв. так называемой московской школы. Несмотря на то, что многие положения этой главы опровергнуты Л. А. Беляевым, некоторые выводы не потеряли своего значения. Так, авторы проследили процесс постепенного распространения на протяжении XVI в. московских традиций изготовления надгробий на другие области средневековой России (Рязань, Ярославль, Ростов, Северская земля и др.), где они приобретали некоторые местные своеобразные черты. Исследованные памятники барокко, классицизма и модерна происходят в основном с двух некрополей — Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге и Донского монастыря в Москве. Работа искусству. XVIII — первая половина XIX века. М., 1984. С. 212–221; Домбровский И. Е., Луппол А. Н. Указ. соч.; Турчин В. С. Художественная ценность надгробий Донского монастыря // Донской монастырь: история и современность. Вып. 4. М., 1996. С. 20–25 и др. 76 История изучения московского некрополя. XVIII — начало XXI в. В. В. Ермонской, Г. Д. Нетунахиной и Т. Ф. Поповой не только показывает высокую художественную ценность и многообразие форм русского надгробия XI — начала XX в., но и дает цельное представление о московском некрополе как о крупнейшем центре русской мемориальной скульптуры XV — начала XX в.165 Художественные надгробия XX в. на Новодевичьем кладбище стали предметом рассмотрения Г. Н. Антипина. Его книга охватывает памятники, изготовленные и установленные в 1914–1969 гг.166 Широкие хронологические рамки имеет методическое пособие С. Е. Компанца по выявлению и научному описанию надгробных памятников XVI — первой половины XIX в., построенном на материалах московского некрополя. В этом пособии даны основные художественные и орнаментальные признаки памятников, свойственные для определенного хронологического периода. Ценность работы С. Е. Компанца состоит в стремлении охватить все виды форм мемориальных памятников, а не только наиболее выдающиеся из них; ориентации на типовые, широко распространенные разновидности надгробий167. В диссертации П. А. Акимова надгробие и эпитафия XVIII — первой половины XIX в. рассматриваются как единое целое — средства выражения художественного мировоззрения, отражающего представления «об идеальной жизни и идеальной смерти». Автор рассматривает эти представления и их отражение в архитектуре и скульптуре надгробий и текстах эпитафий в исторической динамике — поэтапном развитии в границах трех стилевых эпох — барокко, классицизма и романтизма168. Таким образом, для П. А. Акимова и надгробия, и тексты эпитафий являются источниками для 165 Ермонская В. В., Нетунахина Г. Д., Попова Т. Ф. Русская мемориальная скульптура: к истории художественного надгробия в России XI — начала XX в. М., 1978. 166 Антипин Г. Н. Московское Новодевичье кладбище. Художественные надгробия. 1914–1969 гг. Справочник-путеводитель. М., 1970. 167 Компанец С. Е. Надгробные памятники XVI — первой половины XIX в. (практическое пособие по выявлению и научному описанию). М., 1990. 168 Акимов П. А. Русское надгробие XVIII — первой половины XIX века: идея жизни и смерти в пластическом воплощении и эпитафии: автореф. дис. ... 77 Глава I изучения эстетических и этических представлений, истории культурных процессов и менталитета российского общества XVIII — первой половины XIX в. В той или иной степени источники рассматриваются в работах, посвященных некрополям Санкт-Петербурга и других городов, монастырским и сельским кладбищам. Немало работ представляют собой введение в научный оборот ранее не опубликованных источников — кладбищенской документации, описаний кладбищ, текстов эпитафий и др. Некрополеведение провинциальных кладбищ весьма обширно, и к этим работам мы еще будем обращаться в качестве примера и сопоставления, однако его историографический обзор должен стать предметом отдельного исследования169. канд. искусствоведения. М.: МГУ, 2008; и др. См. также: Акимов П. А. Надгробие и эпитафия эпохи романтизма в России. М., 2007. 169 Частично это сделано В. Н. Рыхляковым (Рыхляков В. Н. Избранная библиография отечественной некрополистики. СПб., 2003; Он же. Отечественная некрополистика для генеалогов. Библиографический указатель. М., 2018). См. также: Шокарев С. Ю. Современные проблемы исследования столичных и провинциальных некрополей // Первые всероссийские краеведческие чтения: История и перспективы развития краеведения и москвоведения (Москва, 15–17 апреля 2007 г.). М., 2009. С. 149–152; Шилов Д. Н. Исторический некрополь России как предмет особой научной дисциплины... С. 29–35. 78 Глава II Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. Некрополь княжеской Москвы Д ревнейшие московские некрополи датируются второй половиной XII в. При археологических работах в северной и восточной частях Соборной площади Московского Кремля было обнаружено многослойное грунтовое кладбище, на котором находилось более шестидесяти разновременных захоронений. Стратиграфическая ситуация и инвентарь погребений дают возможность отнести нижнюю дату существования некрополя ко второй половине XII в., а верхнюю — к XIV в. Кладбище однозначно христианское и связано с существовавшим здесь храмом, являвшимся предшественником Успенского собора 1326 г. В то же время некоторые находки позволяют предположить бытование похоронных обрядов, восходящих к язычеству. Например, скопление обломков «золотоордынских» чаш-пиал, возможно разбивавшихся при погребении, черепки разбитого таким же образом славянского горшка в одном из погребений, обертывание останков берестой. Были обнаружены фрагменты погребальных одежд, расшитых орнаментом золотной нитью, шелковых головных уборов, золотые венчики, крестытельники (в т. ч. весьма редкие — из ляпис-лазури и розового мрамора с золотыми оковами), значительное количество украшений (типичные вятичские «курганные» украшения — медные витые браслеты, хрустальные и сердоликовые бусы и др.). На кладбище выявляется часть с богатыми погребениями, обозначавшимися белокаменными плитами с резным треугольчатым орнаментом. На другой части некрополя совершались безынвентарные 79 Глава II погребения в долбленых колодах или в бересте. Она находилась на периферии кладбища1. Скорее всего, аристократическая усыпальница Москвы XIII в. располагалась в деревянном храме, и ее территория была впоследствии перекрыта строительством Успенского собора (ныне это пространство центрального нефа собора). По мнению А. Л. Баталова и Л. А. Беляева, этот ранний московский храм был посвящен Димитрию Солунскому, а позднее его престол был перенесен в придел Успенского собора2. Ряд летописей сообщают о погребении первого московского князя Даниила Александровича в «церкви святого Михаила», т. е. в Архангельском соборе, в 1303 г.3 Однако право считаться местом погребения святого князя Даниила Александровича оспаривает у Архангельского собора Данилов монастырь, что подтверждается свидетельством жития о существовании его надгробия в монастыре в XVI в., обретением (вернее, переносом) мощей в 1652 г. с монастырского кладбища в собор и существованием над местом первоначальной могилы князя особой палатки, перестроенной в начале XIX в. в придел, посвященный святому князю4. А. Г. Авдеев, рассмотревший житийный сюжет о наказании князя И. М. Шуйского, дерзнувшего садиться на коня с надгробия св. Даниила, полагает, 1 Шеляпина Н. С. Археологические исследования в Успенском соборе // ГММК. МИ. Т. I. 1973. С. 54–59, 61; Владимирская Н. С. Археологическое изучение северной части Соборной площади Московского Кремля // Успенский собор: материалы и исследования / отв. ред. Э. С. Смирнова. М., 1985. С. 13– 18; Панова Т. Д. Погребальные комплексы на территории Московского Кремля // СА. 1989. № 1. С. 219–220; Она же. Историческая и социальная топография Московского Кремля в середине XII — первой трети XVI века. М., 2013. С. 121, 133. О языческом значении обертывания тела берестой и битья посуды см.: Травкин П. Н. Язычество древнерусской провинции. Малый город. Иваново, 2007. С. 187–189, 203–204. 2 Баталов А. Л., Беляев Л. А. Сакральное пространство Средневековой Москвы. М., 2010. С. 297–298. 3 ПСРЛ. Т. 10. С. 174; Русские летописи. Т. I. Симеоновская летопись. Сокровенное сказание монголов. Рязань, 1997. С. 130; Приселков М. Д. Троицкая летопись: реконструкция текста. Изд. 2-е. СПб., 2002. С. 351; и др. 4 Баталов А. Л., Беляев Л. А. Указ. соч. С. 137–139. 80 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. что надгробие князя было валунным и не имело надписи. Также он считает, что на монастырском кладбище в XVI в. было немало таких надгробий, о чем свидетельствует пренебрежительная реплика Шуйского, что тут, мол, немало «таких князей». В 1560-е гг. на могиле святого князя было положено традиционное белокаменное надгробие с эпитафией и возведена каменная церковь5. Вероятно, показание летописей о погребении Даниила в Архангельском соборе является отражением позднейшей традиции княжеских захоронений в этой церкви. Так, Московский летописный свод конца XV в., рассказывая о погребении Дмитрия Донского в Архангельском соборе, добавляет: «Иде же есть гроб отца его и деда и прадеда и прочих сродников их»6. В Архангельском соборе «на деснои стране» летописи указывают также и место погребения князя Юрия Даниловича († 1325 г.)7. Однако летописная статья 1472 г., посвященная переносу мощей митрополитов из Успенского собора в Архангельский, свидетельствует об обратном: «Егда разбираша церковь и тогда выняша ис стены церкви святаго Дмитреа мощи княж Юрьевы Даниловича, великого князя всеа Руси и вложше в раку древяну поставиша их на гробе Феогноста митрополита». В 1479 г., при водворении мощей в Успенский собор, останки князя Юрия были перенесены обратно в Дмитриевский придел «и надгробницу учиниша над ним»8. 5 Авдеев А. Г. Чудо на могиле князя Даниила Московского: от агиографии к устному преданию // Живая старина. Журнал о русском фольклоре и традиционной культуре. М., 2014. № 1. С. 6–9; Он же. Валунные надгробия Верхневолжья… С. 139–148; Он же. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… С. 647–654. 6 ПСРЛ. Т. 25. С. 217. 7 ПСРЛ. Т. 10. С. 189, 190; Т. 25. С. 167; Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. СПб., 1996. С. 357. 8 См.: ПСРЛ. Т. 25. С. 324, 325. Обзоры мнений о месте захоронения св. Даниила Московского и Юрия Даниловича см.: Беляев Л. А. Древние монастыри Москвы...; Каштанов С. М., Хоруженко О. И. Грамоты из архива Московского Архангельского собора // АЕ за 1997 год. С. 91, 392; Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов XV — начала XVII в. / изд. подготовили Т. Н. Алексинская, В. К. Баранов, А. В. Маштафаров, В. Д. Назаров, Ю. Д. Рыков. М., 1998. С. 37, 38; Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы… 81 Глава II Другим московским некрополем первой четверти XIV в. был деревянный собор Спасского монастыря в Кремле. В 1319 г. в нем было временно похоронено тело князя Михаила Ярославича Тверского, убитого в Орде9. Само строительство Успенского собора Н. Н. Воронин связывал с желанием митрополита Петра положить начало традиции погребения митрополитов в кафедральном соборе Москвы. Н. Н. Воронин указывал на необыкновенно позднее осеннее время начала строительства (4 августа 1326 г.), что может объясняться ухудшением здоровья митрополита, скончавшегося 21 декабря 1326 г. и похороненного в еще не достроенном соборе10. Источники свидетельствуют, что митрополит Петр сам выбрал место своего упокоения в соборе и символически участвовал в постройке гробницы-аркосолия (летопись: «ту же заложи и гроб себе своими руками Петр митрополит близ святаго жрьтвеника в стене»11; житие: «и начят святыма своима рукама гроб себе творити близь святаго жерьтвеника»12). В первые десятилетия после кончины митрополита Петра его гробница в Успенском соборе стала московской, а затем и общерусской святыней. Первые чудеса начали свершаться от гроба почти сразу после кончины святителя: в летописях отмечены исцеления от мощей митрополита Петра и чудеса у его гробницы под 1348, 1357, 1372, 1395 и др. годах13. Летописная запись о спасении Москвы от разгрома ее Едигеем указывает на заступничество за город св. Петра: «Еже бо в животе своем превъзлюби град сеи паче всех град, в нем же и цельбоносныи гроб его бяше, имея честные мощи его, его же ради молитв С. 11–13; Жданова Т. В. Видимый и невидимый миры русских князей (восприятие власти древнерусским обществом через призму погребальной практики IX–XV вв.). СПб., 2017. С. 53–54. 9 ПСРЛ. Т. 10. С. 186; Т. 23. С. 100; Т. 25. С. 166. 10 Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII–XV вв. Т. II. С. 152. 11 ПСРЛ. Т. 25. С. 168; см. также: Т. 10. С. 190; Т. 23. С. 102; Русские летописи. Т. I. Симеоновская летопись. С. 135. 12 Прохоров Г. М. Повесть о Митяе. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. Л., 1978. С. 212. 13 Там же. С. 213; ПСРЛ. Т. 25. С. 177, 180, 187, 222. 82 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. избавлен град сеи от поганых нашествиа»14. Значение святительских и епископских захоронений как одной из святынь города подчеркивается летописцем и в более ранней записи о разгроме Москвы Тохтамышем в 1382 г.: «Иже преж бе велик и чюден град и многое множество людеи бяше в нем, кыпя же богатьством и славою, превзыдыи же вся грады в Русстеи земли честью многою, в нем бо князи и святителие живяста, по отшестии же мира сего полагахуся в нем...»15 Преемник Петра митрополит Феогност, установивший его общецерковное почитание в 1339 г., также был похоронен в Успенском соборе «близ гроба чюдотворца Петра об едину стену»16. В дальнейшем все московские митрополиты, кроме Алексия, погребались в Успенском соборе, который стал усыпальницей московских святителей. Вероятно, именно строительство Успенского собора и его утверждение в статусе усыпальницы духовных владык стало одной из причин оформления усыпальницы земных правителей в Архангельском соборе. Исследователи отмечают уникальный характер этого некрополя — он был не только усыпальницей правителей, но также исключительно мужской усыпальницей, что не находит аналогий в Западной Европе и Византии этого и более раннего времени17. Представляется, что в первые десятилетия существования Московского княжества в столице был только один аристократический некрополь, общий для всей знати — светской и духовной. Это был Дмитриевский (?) храм-предшественник Успенского собора, а затем и сам Успенский собор. Как уже говорилось выше, здесь в 1326 г. похоронили князя Юрия Даниловича и митрополита Петра, а ранее хоронили бояр, чьи богатые одежды и белокаменные плиты обнаружены во время раскопок. Такая ситуация характерна, например, для кафедрального собора Великого Новгорода — Святой Софии. Здесь 14 15 16 17 ПСРЛ. Т. 25. С. 239. ПСРЛ. Т. 25. С. 209. ПСРЛ. Т. 25. С.179. Баталов А. Л., Беляев Л. А. Указ. соч. С. 271. 83 Глава II также погребали князей, епископов и бояр. Но в княжение Ивана Калиты положение изменилось. Успенский собор стал местом погребения глав Русской православной церкви — митрополитов, а затем патриархов. А княжеской усыпальницей стал Архангельский собор, построенный в камне в 1333 г., но, возможно, существовавший еще в начале XIV в. Что было вторично: создание почитаемой могилы чудотворца Петра в Успенском соборе или строительство особого храма для княжеских погребений — определить невозможно. Каменный храм Михаила Архангела был построен великим князем московским Иваном Калитой в 1333 г. Первое точное известие о погребении в Архангельском соборе — захоронение его строителя Ивана Калиты в 1341 г.18 Еще раньше, в 1331 г. (1332?) в каменном Спасском соборе (храм Спаса на Бору) кремлевского Спасского монастыря была похоронена первая жена Калиты княгиня Елена, принявшая перед смертью схиму19. Можно предположить, что в то время в Спасском соборе стали хоронить женщин из великокняжеского дома, о чем свидетельствуют погребения здесь великих княгинь схимницы Анастасии Гедиминовны († 1345 г.), супруги великого князя Ивана Ивановича, Александры Ивановны, в схиме Марии († 1364 г.), третьей супруги Семена Гордого, Марии Александровны, в иночестве Феотинии († 1398 г.), третьей супруги Семена Гордого и других. Однако здесь также были похоронены боярин (?) Федор Фоминский, в иночестве Симеон († 1387 г.), князь Иван Дмитриевич, инок Иоасаф († 1393 г.) и епископ Стефан Пермский († 1396 г.)20. Послание новгородского архиепископа Геннадия 18 ПСРЛ. Т. 10. С. 211; Т. 23. С. 105; Т. 25. С. 172. ПСРЛ. Т. 10. С. 204; Т. 23. С. 104; Т. 25. С. 170; Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. Изд. 3-е. СПб., 2002. С. 361. О некрополе церкви Спаса на Бору см.: Панова Т. Д. Погребальные комплексы на территории Московского Кремля… С. 222, 223; Она же. Некрополи Московского кремля… С. 89–99. 20 Приселков М. Д. Указ. соч. С. 431; ПСРЛ. Т. 10. С. 216; Т. 11. С.4, 164, 172; Т. 25. С. 170, 176, 182, 221, 226, 228. В 1909 г. погребение св. Стефана Пермского было исследовано специальной комиссей Синода для изучения вопроса о переносе мощей в Усть-Сысольск или в Пермь. Однако комиссия не смогла атрибутировать обнаруженное захоронение и поэтому перенос не состоялся (Клюев В. Б., протоиерей, Панова Т. Д. Святитель Стефан, епископ Пермский 19 84 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. митрополиту Зосиме, в котором он сокрушается, что из Кремля «кости мертвых выношены на Дорогомилово» (скорее всего, около 1489–1490 гг.), позволяет предположить, что погребений при Спасском соборе было больше21. Погребения монастырского кладбища также были дважды обнаружены во время земляных работ при строительстве — в середине XIX в. и в 1997 г.22 Мог ли в XIV в. Спасский монастырь играть роль усыпальницы боярской знати? Этот вопрос пока не решен. Возможно, что при Спасском монастыре хоронили род боярина Федора Кошки23, и поэтому его потомки Захарьины-Юрьевы избрали своей усыпальницей Новосспаский монастырь — обитель, переведенную из Кремля Иваном III. На роль фамильной усыпальницы семейства Кошки претендует и другой московский монастырь — Георгиевский, о времени основания которого существуют разные гипотезы (см. далее). В 1836 г. в трапезной церкви Спаса на Бору были случайно открыты два погребения в саркофагах. В одном из них находились останки тела, «облаченного в малоповрежденную шелковую одежду». Был найден и погребальный инвентарь — чашечка из белой глины, «бывшая с елеем, каковой возливают на усопших, удостоенных елеосвящения». При описании приведено изображение кожаного параманда (часть монашеского одеяния) из погребения. По предположению москвоведа И. М. Снегирева, это захоронение могло принадлежать либо иноку Иоасафу (князю Ивану Дмитриевичу), либо супруге Симеона Гордого Марии, в иночестве Феотинии (нетленные останки которой были открыты в 1472 г. и облачены в новое монашеское одеяние)24. Т. Д. Панова указывает, что оба и история некрополя Спасо-Преображенского собора Московского Кремля. Изд. 2-е, испр., доп. М., 2014. С. 86–89). 21 Петров Д. А. Архитектурный комментарий к одному месту из послания архиепископа Геннадия митрополиту Зосиме // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2015. Вып. 2 (60). С. 85, 89. 22 Клюев В. Б., протоиерей, Панова Т. Д. Указ. соч. С. 79, 91–93. 23 Двор этих бояр находился в Кремле (Панова Т. Д. Историческая и социальная топография Московского Кремля… С. 155–157). 24 Снегирев И. М. Памятники московской древности. М., 1842–1845. С. 128–129. 85 Глава II погребения были женскими, и определяет их как останки великих княгинь Марии (Феотинии) и Александры25. С начала XV в. значение Спасского собора как усыпальницы московских великих княгинь переходит к Вознесенскому монастырю, основанному великой княгиней Евдокией Дмитриевной, и сохраняется за ним до конца XVII в. В 1365 г. в Кремле митрополит Алексий основал Чудов монастырь. Святитель был погребен «в созданнои от него церкви архааггела Михаила, на правой стороне, близ святого алтаря, в церкви Благовещания»26. В 1393 г. скончался боярин Даниил Феофанович, «иже много служил великому князю в Орде и по Руси и по чюжим землям, и наречено ему в иноцех имя Данило же, и положен бысть в митрополиче монастыри близ дяди своего, блаженного митрополита Алексия Киевского и всея Руси, у Чюда святаго Архистратига Михаила, иже внутри града Москвы»27. Можно было бы ожидать, что в Чудовом монастыре сложится усыпальница бояр Плещеевых — потомков младшего брата митрополита Алексия Александра Плещея, но сведений о погребении здесь Плещеевых в XV–XVII вв. нет, а есть лишь мимолетное указание на их усыпальницу в Чудовом монастыре в эпитафии И. И. Дмитриева-Мамонова, датированной 1730 г. Зато летописи сообщают о захоронении в обители нескольких архиереев: епископа тверского Евфимия Висленя († 1392 г.), митрополита адрианопольского Матфея (Гречина) († 1392 г.), епископа смоленского Даниила († 1397 г.), архиепископа новгородского Феофила († 1438 г.), архиепископа новгородского Геннадия († 1505 г.)28. Дальнейшие сведения о некрополе знати в Чудовом монастыре относятся к XVI в. Вознесенский монастырь, основанный вдовой Дмитрия Донского, великой княгиней Евдокией (преподобной Евфросинией 25 Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы… С. 93, 94. ПСРЛ. Т. 23. С. 121. 27 ПСРЛ. Т. 11. С. 154. Еще более полные некрологи Даниила Феофановича и описание скорби великого князя Василия I по своему боярину см.: ПСРЛ. Т. 8. С. 62, 63; Т. 25. С. 438. 28 Панова Т. Д. Некрополи Московского Кремля... С. 21, 26. 26 86 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. Московской) в 1407 г., являлся женской усыпальницей великокняжеского дома29. В нем известны захоронения представителей боярских родов, связанных родством с правящей династией, — князей Бельских, Юрьевых (Захарьиных-Юрьевых), князей Мстиславских и Салтыковых (в конце XVII — начале XVIII в.)30. Захоронения Бельских и Мстиславских представлены детьми князей И. Д. Бельского и Ф. И. Мстиславского и княгиней Анастасией Петровной Мстиславской, племянницей Василия III, а единственное погребение Юрьевых (Захарьиных-Юрьевых) — матерью царицы Анастасии Романовны, Ульяной, схимницей Анастасией31. За пределами Кремля в XIII–XIV вв. создаются ктиторские монастыри, которые в Византии и домонгольской Руси являлись родовыми усыпальницами. Наиболее ранний из них — Данилов монастырь, о котором уже говорилось выше. В XVI в. считали, что надгробие князя Даниила Московского находится на монастырском кладбище, а не в храме. «Степенная книга» повествует о чуде с князем И. М. Шуйским, который дерзнул встать на надгробие святого князя, когда садился на коня. В тот же миг конь пал мертвый, а вельможу «еле жива ис под коня воздняша»32. После чудес от мощей князя захоронение было отмечено могильной плитой и над ним возвели церковь. В 1652 г. мощи князя Даниила Московского были перенесены в собор Святых Отцов Семи Вселенских соборов, в 1791 г. состоялась его канонизация. В конце XIII в. основан Богоявленский монастырь «за Торгом» (на территории позднейшего Китай-города). Согласно монастырскому преданию, Богоявленский монастырь строился при активном участии московского тысяцкого Протасия. В 1374 г. летопись сообщает о погребении в Богоявленском монастыре тысяцкого Василия 29 Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы… С. 114–163. Панова Т. Д. Некрополи Московского Кремля… С. 30, 31, 33, 35, 49–52. 31 Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 3. Ч. 1. С. 292–300, 325–344; Ч. 2. С. 196–240, 262–280. 32 ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. С. 298–299. См. выше библиографию работ А. Г. Авдеева, посвященную этому эпизоду из жития св. Даниила Московского. 30 87 Глава II Васильевича Вельяминова, внука Протасия33. Со второй половины XV в. по актовому материалу прослеживаются вклады Вельяминовых в эту обитель, а с конца XVI в. — погребения Вельяминовых и Воронцовых-Вельяминовых на монастырском кладбище. Во время раскопок Л. А. Беляева в Богоявленском монастыре обнаружен некрополь вокруг деревянного храма, предшествовавшего каменному собору (вероятно, второй половины XIV — первой половины XV в.). Погребения с каменными плитами Л. А. Беляев характеризует следующим образом: «По облику некрополь напоминал кладбище на Соборной горе Кремля, имел черты, свидетельствующие о богатстве и знатности погребенных, при этом отличался строгим соблюдением христианского обряда»34. Возможно предположить, что это — захоронения ктиторов монастыря Вельяминовых, потомков тысяцкого Протасия. Несколько ктиторских монастырей известны во второй половине XIV в. Характерно, что большинство упоминаний связаны с погребениями их основателей. В духовных грамотах великих князей Ивана Ивановича (около 1358 г.) и Дмитрия Ивановича Донского (1375 г., первая духовная) упоминаются пожалования «к святей Богородици на Крутицю». Возможно, имеется в виду великокняжеский ктиторский монастырь, о котором в XIV в. более нет других сведений. Позднее здесь возникает резиденция епископов Крутицких (Сарских и Подонских)35. В 1360-е гг. митрополитом Алексием был основан Алексеевский (позднее Зачатьевский) монастырь, где, согласно преданию, первыми монахинями были его сестры Иулиания и Евпраксия. В этом монастыре, как и в Чудовом, захоронения родственников митрополита, Плещеевых не известны. Из лиц, надгробия которых обнаружены здесь во время археологических раскопок, можно связать (весьма условно) с боярством Михаила (?) Беклемишева († 1537/1538), Феодосия Воронцова (вторая треть XVI в.) и девицу Соломониду 33 34 35 ПСРЛ. Т. 11. С. 21; Т. 23. С. 118. Беляев Л. А. Древние монастыри… С. 58, 78–85, 88–99. Там же. С. 180–181. 88 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. Матвеевну Собакину († 1567)36. Обращает на себя внимание находка там же белокаменного надгробия XIV в., что может свидетельствовать о высоком статусе погребенной (погребенного)37. В 1370-е гг. племянник преподобного Сергия, Федор Симоновский, основал подмосковный Симонов монастырь. Монастырское предание связывает наименование обители с именем князя Стефана Васильевича, в иночестве Симона, знатного выходца из Византии. Деятельное участие его сына Григория Ховры и внука Владимира Григорьевича Ховрина в монастырском строительстве, многочисленные и богатые вклады и создание усыпальницы Ховриных-Головиных в этом монастыре приводят к выводу о реальности существования этого исторического лица и о его роли ктитора38. В. А. Кучкин выдвинул гипотезу, что Симонов монастырь был основан на великокняжеских землях по воле Дмитрия Донского. Историк указывает на особые отношения монастыря с великими князьями в XV в. Наименование обители В. А. Кучкин объясняет топонимом Симоново, происходящим от имени великого князя Семена Гордого, а Стефана-Симона считает мифическим персонажем39. Симонов монастырь с великими князьями действительно связывали особые отношения40. 36 В родословной Собакиных, из которых была третья жена Ивана Грозного, Марфа Васильевна, Матвей не известен. 37 Кренке Н. А., Беляев Л. А. Монастырский некрополь XVI–XVII веков. Плиты из Зачатьевского монастыря // Русское средневековое надгробие… Вып. 1. С. 45–47; Баталов А. Л., Беляев Л. А. Указ. соч. С. 234, 235, 240–243. 38 Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. / отв. ред. Б. Д. Греков, сост. И. А. Голубцов. М., 1964. Т. III. С. 465; Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря / подгот. текста, вступит. ст., составление комментариев, словаря терминов и имен. указателя А. И. Алексеева, археографич. ред. текста, составление имен. и геогр. указателей А. В. Маштафарова // Вестник церковной истории. М., 2006. № 3. С. 49; Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 442–445; Выголов В. П. Архитектура Московской Руси середины XV века. М., 1988. С. 19–20. 39 Кучкин В. А. Начало московского Симонова монастыря // Культура средневековой Москвы XIV–XVII вв. М., 1995. С. 113–121. 40 См.: Давиденко Д. Г. О статусе и подведомственности Московского Симонова монастыря в конце XIV в. (к проблеме церковно-государственных отношений в Московской Руси) // Религии мира. 2004. С. 74–80. 89 Глава II Однако Симоново не упоминается среди владений московских князей в их духовных второй половины XIV в., а Семен Гордый в летописях и духовных именуется не «Симоном», а «Семеном». Можно предположить, что Симонов монастырь был основан при активном участии Стефана-Симона, а затем стал великокняжеским. И даже если признать Стефана-Симона легендарным лицом, Григорий Ховра и его сын Владимир выступают как значительные вкладчики, храмоздательная деятельность которых в монастыре превосходит княжеское строительство, а для их потомков Ховриных и Головиных обитель стала родовым некрополем41. В 1390 г. скончалась княгиня Мария, вдова Андрея Ивановича Серпуховского, в схиме Марфа. Она была погребена в монастыре Рождества Пресвятой Богородицы «на рве», «егоже сама создала имением своим, еще сущи при своем животе»42. Л. А. Беляев считает, что Рождественский монастырь, первоначально находившийся в Кремле, был своим для семьи князя Владимира Андреевича Серпуховского. Возможно, что в этой же обители похоронена княгиня Мария Дмитриевна, дочь Дмитрия Донского, жена литовского князя Лугвеня (Семена) Ольгердовича43. В конце XV в. Рождественский монастырь был перенесен из Кремля на современное место44. В 1390 г. скончался боярин Иван Родионович Квашня, в иночестве Игнатий, и был погребен «в монастыре святого Спаса на Всходне»45. Спас-Тушинский монастырь на Всходне (Сходне) хорошо известен по актам XVI — начала XVII в. Потомки Ивана Квашни Квашнины и Тушины являлись вкладчиками этого монастыря. По находкам надгробий известны их погребения в Спасском мона41 Давиденко Д. Г. Московский Симонов монастырь: комплексное историко-краеведческое исследование: дис. ... канд. ист. наук. М., 2000. С. 122–125, 227–228. 42 ПСРЛ. Т. 10. С. 121. 43 ПСРЛ. Т. 25. С. 218. Т. Д. Панова считает, что княгиня была похоронена в кремлевской дворцовой церкви Рождества Пресвятой Богородицы, сохранившейся до нашего времени (Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы… С. 98– 100). 44 Беляев Л. А. Древние монастыри... С. 193–194. 45 ПСРЛ. Т. 11. С. 122. 90 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. стыре. В марте 1513 г. умер и погребен схимник Серапион Дудин (Дудин-Квашнин), а 30 мая 1562 г. скончался и погребен Василий Яковлевич Дудин-Квашнин, в иноках Варлаам46. 21 сентября 1393 г. скончался митрополичий боярин Иван Михайлович Тропарь, «в бельцех и положен в своем монастыри на селе своем». По мнению К. А. Аверьянова, он был греком по происхождению и первым владельцем села Тропарево47. Вероятно, ктиторским монастырем рода Захарьиных-Кошкиных был Георгиевский монастырь, точное время основания которого неизвестно. Монастырское предание связывает возникновение обители с личностью инокини Феодосии, дочери боярина Юрия Захарьевича Кошкина, однако такое лицо в родословной Захарьиных-Кошкиных неизвестно. Зато в духовной княгини Аксиньи Ромодановской, дочери Ю. З. Кошкина (1542/1543), упоминается о кельях в Георгиевском монастыре, которые следует продать, вырученные деньги отдать в «рост», а прибыль поделить между старицами и причтом монастырского храма48. Возможно, что в позднем предании княгиня Аксинья Ромодановская приобрела черты инокини Феодосии49. Исследователи датируют создание монастыря с конца XIV до начала XVI в. По мнению В. П. Выголова, каменный храм Святого 46 О вотчине потомков Квашни на Сходне: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 266–281; Юшко А. А. Феодальное землевладение Московской земли XIV века. М., 2003. С. 149– 156; Баталов А. Л. К истории Спас-Тушинского монастыря на реке Сходне. Церковь Андрея Стратилата конца XVI в. // Реставрация и архитектурная археология. Новые материалы и исследования. Вып. II. М., 1995. С. 141–145. Публикация плит: Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах... С. 18, 34–35. 47 Приселков М. Д. Указ. соч. С. 443; История московских районов: Энциклопедия / под ред. К. А. Аверьянова. М., 2006. С. 180. 48 Акты московских монастырей и соборов из архивов Успенского собора и Богоявленского монастыря / под ред. акад. Л. В. Черепнина, чл.-корр. В. Т. Пашуто, С. М. Каштанова, В. Д. Назарова, сост. Т. Н. Алексинская, В. Д. Назаров, введение и комм. В. Д. Назаров. М., 1984. С. 92. 49 Назаров В. Д. Генеалогия Кошкиных-Захарьевых-Романовых и предание об основании Георгиевского монастыря // Историческая генеалогия. № 1. Екатеринбург; Париж, 1993. С. 27–28. 91 Глава II Георгия, построенный Марией Федоровной Голтяевой (Кошкиной) и ее правнуком, князем Борисом Васильевичем Волоцким, возможно, при участии Юрия Захарьевича Кошкина, был домовым для князя Бориса и его родни по матери. Храм находился рядом с усадьбой Юрия Захарьевича, а затем в начале XVI в. в память о нем здесь был создан монастырь50. В. Д. Назаров, напротив, считает, что этот домовый ктиторский монастырь был основан, скорее всего, вдовой боярина Федора Андреевича Кошки в конце XIV — начале XV в. на родовых землях Кошкиных в Занеглименье51. Кладбища XIV–XV вв. рядом с приходскими церквями (в то время деревянными) — грунтовые, с безынвентарными захоронениями, отмеченными валунными камнями, — были неоднократно обнаружены при археологических разведках и раскопках в Подмосковье и на территории современной Москвы52. Согласно изысканиям А. Г. Авдеева, в XV–XVII вв. валунные надгробия являются распространенным погребальным памятником к северу и востоку от Москвы — в Верхневолжье, на Русском Севере (Кирилло-Белозерский монастырь, Галичская и Новгородская земли), на Владимирской земле. Единственным надгробным памятником этой формы, связанным с Москвой, А. Г. Авдеев считает камень на могиле святого князя Даниила Александровича (о чем уже говорилось ранее)53. Начиная с конца XV — первой четверти XVI в. остатки некрополей при приходских храмах можно фиксировать более определенно благодаря распространению белокаменных средневековых надгробий. Надгробия этого периода отличаются сравнительной тонкостью, орнаментом из противопоставленных треугольников («волчий зуб»), палеографическими особенностями надписей и другими 50 Выголов В. П. Указ. соч. С. 32–38. Назаров В. Д. Указ. соч. С. 22–32. 52 Юшко А. А. Московская земля IX–XIV веков. М., 1991. С. 168–169; Чернов С. З. Сельские некрополи XIV–XVI вв. на северо-востоке Московского княжества // МНИАИО. 1991. С. 76–80; Карта «Памятники археологии второй половины XIII — XVI века на территории Москвы» / сост. С. З.Чернов // История Москвы с древнейших времен до наших дней. М., 1997. Т. I. С. 398–401. 53 Авдеев А. Г. Валунные надгробия Верхневолжья… 51 92 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. признаками внешнего оформления памятника. Правда, ранние московские надгробия часто не имеют надписей, а формуляр эпитафий и орнаментальное оформление в то время еще не устоялись окончательно, тем не менее подобные плиты могут служить достаточным датирующим признаком54. Плиты конца XV — первой половины XVI в. достаточно часто встречаются при археологических раскопках и наблюдениях над земляными работами в Москве и Подмосковье. Можно соотнести находки плит этого времени и сообщения о них в опубликованных сводах с известными в письменных источниках церквями средневековой Москвы55. Не менее значительно число находок, относящихся к некрополям церквей и монастырей в подмосковных селах: Спасо-Андроников монастырь, Спасский монастырь в Тушино, церковь Сергия (Троицкая) в Рогожской слободе, Успенский монастырь на Крутицах, церковь Рождества в Старом Симонове, церкви в селах Косино, Измайлово, Крылатском, Коломенском, Капотне и др.56 Ряд находок не только уточняют сведения об истории московских церквей, но и несут информацию о существовании некрополей, неизвестных по письменным источникам. Такова, например, находка летом 1994 г. на территории Московского зоопарка 21 фрагмента надгробных плит конца XV — первой половины XVI в. Этот некрополь может быть отождествлен с церковью села на Трех Горах, находившегося в первой четверти XV в. во владении князя Владимира Андреевича Серпуховского57. 54 Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие... С. 127–145. Гиршберг В. Б. Материалы для свода... Ч. I. С. 20, 22, 23, 27–28; Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие... С. 134, 135, 359–362; МИГМ. НВФ № 15927/64; Карта «Памятники археологии второй половины XIII — XVI века на территории Москвы» / сост. С. З. Чернов. С. 398–401; Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч. С. 15–69 (церковь Св. Троицы в Полях с надгробиями XIV в.). 56 Гиршберг В. Б. Материалы для свода... Ч. 1. С. 25–27; Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие... С. 354–368. 57 Чернов С. З. Некрополь в Московском зоопарке на Пресне и локализация Большого двора князя Владимира Андреевича «на Трех горах» // Культура средневековой Москвы. Исторические ландшафты. Т. 3. Ментальный ландшафт. Московские села и слободы. М., 2005. 55 93 Глава II А. В. Алексеев и С. В. Кузьменко ввели в научный оборот новый тип надгробных памятников последней четверти XV — первой половины XVI в. — белокаменные кресты с геометрическим декором. Составленный ими каталог включает в себя Москву, Подмосковье, Ярославскую, Калужскую и Костромскую области. Три таких креста были найдены на некрополях средневековой Москвы — при раскопках храма Св. Троицы в Полях, Зачатьевского монастыря и храма Воскресения Христова в Кадашах. Такие находки являются редкими, но могут служить хорошими хронологическими ориентирами58. Кладбища стольного града XV в. — белое пятно в истории московского некрополя. Летописи отмечают в это время только погребения правителей и митрополитов, эпитафии еще не сформировались, актовый материал чрезвычайно беден. Археологические свидетельства существования некрополей в это время прослеживаются слабо, их трудно выделить из всего средневекового периода. Можно предположить, что в это время продолжались погребения знати в ктиторских монастырях, а рядовых горожан хоронили в общегородских монастырях и на погостах приходских храмов59. Во второй половине XV в. начинает складываться аристократический некрополь Троице-Сергиева монастыря. В это время некоторые бояре и представители боярских фамилий принимают здесь постриг и находят место последнего упокоения. Вслед за знатными иноками потянулись к чудотворцу Сергию и их родственники. Многие из тех, кто принял постриг и/или был погребен в обители, 58 Алексеев А. В., Кузьменко С. В. «Московские» каменные кресты XV– XVI веков с геометрическим декором. Каталог памятников // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 14. М., 2018. С. 324–327. 59 Выводы относительно этапов формирования аристократического некрополя Средневековой Москвы были опубликованы в ст.: Шокарев С. Ю. Как формировались боярские усыпальницы Москвы: к постановке вопроса // Российская генеалогия. Научный альманах. Вып. 3 / главный редактор А. В. Матисон. М., 2018. С. 7–38. 94 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. являлись соседями-землевладельцами. Однако родственные и соседские связи, скорее всего, уступали другому фактору — славе основателя обители и чудотворной силе его мощей60. Погребение «у Троицы и великого чудотворца Сергия», с одной стороны, воспринималось как важный фактор, влияющий на посмертную судьбу, а с другой — быстро стало вопросом престижа. Спасению души должен был содействовать обычай пострижения в монахи на склоне лет или перед смертью. А интересы родовой чести, по утверждению Дэвида Б. Миллера, исследовавшего характер формирования средневекового некрополя Троицкой обители, требовали «публично прославить свой род в самом важном из всех священных мест»61. Этим объясняется появление аристократических усыпальниц в удаленных от Москвы Кирилло-Белозерском и Иосифо-Волоколамском монастырях. В XVI–XVII вв. Троице-Сергиев монастырь является наиболее популярным местом погребения для московской аристократии. Согласно подсчетам В. А. Ткаченко, здесь в XV–XVII вв. похоронены более 170 представителей титулованной знати и примерно 61 представитель родов нетитулованных бояр; всего 48 родов62. В КириллоБелозерском известны погребения 14 родов, в Иосифо-Волоколамском — 12, в Суздальском соборе и монастырях — 13. В московских монастырях (с XVII в. и при храмах) известны погребения 65 родов, из них 38 пересекаются с теми, кто похоронен вне Москвы. Таким образом, известно о месте погребения 114 родов, и еще около 10 были погребены в других провинциальных монастырях и храмах (итого — 124). Эти цифры соотносятся с данными о количестве вкладов, выявленными А. В. Сергеевым. Он установил, что из 150–160 княжеских фамилий более 90 родов были вкладчиками Троице-Сергиева 60 Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. С. 61–65. Миллер Дэвид Б. Погребения рядом с Сергием: погребальные обычаи в Троице-Сергиевом монастыре. 1392–1605 гг. // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы II международной конференции. Сергиев Посад, 2002. С. 86. 62 Ткаченко В. А. Некрополь Троице-Сергиевой лавры в конце XIV — XVII в.: дис. ... канд. ист. наук. М., 2006. С. 74–75, 77. 61 95 Глава II монастыря, 32 — вкладчиками Иосифо-Волоколамского монастыря, около 30 — Кирилло-Белозерского и Симонова, 16 — Ростовского Борисоглебского63. По сведениям А. А. Зимина и Е. Я. Водарского, в XV–XVII вв. было 188 родов, чьи представители входили в Думу в чинах бояр и окольничих64. Таким образом, перед нами предстает достаточно полная картина предпочтений мест погребения и поминовения московской аристократией. В XVI–XVII вв. список московских обителей, служивших боярскими усыпальницами, выглядит следующим образом: Монастырь Местоположение Чудов Кремль Вознесенский Кремль Боярские роды Волынские Горбатые князья Зюзины Колтовские Куракины князья Морозовы Оболенские князья Одоевские князья Плещеевыa Салтыковыb Собакины Стрешневыc Бельские князья Юрьевы (Захарьины) Мстиславские князья Салтыковыd 63 Хронология XIV– XVII вв. XVI– XVII вв. Сергеев А. В. Троице-Сергиев монастырь и княжеская аристократия XVI–XVII вв.: виды и динамика вкладов // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Духовное служение Отечеству. Материалы IX Международной научной конференции 16–17 октября 2014 г. Сергиев Посад, 2016. С. 133, 134. 64 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV–XVI веках // АЕ за 1957. М., 1958. С. 40–87; Водарский Е. Я. Правящая группа светских феодалов в России в XVII в. // Дворянство и крепостной строй России XVI–XVIII вв. Сборник статей, посвященный памяти Алексея Андреевича Новосельского / отв. ред. Н. И. Павленко. М., 1975. С. 76. 96 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. Продолжение табл. Монастырь Богоявленский Местоположение Китай-город Златоустовский Белый город Ивановский Белый город ВарсонофьевБелый город ский Рождественский Белый город Сретенский Белый город Высоко-ПетровБелый город ский Воздвиженский Белый город Никитский Белый город Георгиевский Белый город Боярские роды Вельяминовы Волконские князья Голицыны князья Головины Горчаковы князья Долгоруковы князья Сукины Хилковы князья Шеины Шереметевыe Апраксины Матюшкины Пронские князья Стрешневыf Урусовы князьяg Плещеевы Хитровоh Козловские князьяi Лобановы-Ростовские князьяj Прозоровские князья Хованские князьяk Беззубцевы Колупаевы Кутузовы Нарышкиныl Годуновы Прозоровские князья Ромодановские князья Ртищевы Стрешневыm Темкины-Ростовские князьяn Головины Львовы князья Мезецкие князья Плещеевы Пушкины 97 Хронология XIV (XIII?) — XVII вв. XVII в. XVII в. XVII в. XVII в. XVII в. XVI– XVII вв. XVII в. XVII в. XVII в. Глава II Продолжение табл. Монастырь Георгиевский Алексеевский Зачатьевский Новоспасский Новодевичий Симонов Местоположение Боярские роды Ромодановские князья Белый город Стрешневы Троекуровы князьяo Белый город Юшковыp Беклемишевы Земляной город Воронцовы Собакиныq Воротынские князья Годуновы Катыревы-Ростовские князья Колычевы Ноготковы-Оболенские князья Романовы За городом Сицкие князья Троекуровы князья Трубецкие князья Черкасские князья Шереметевы Юрьевы (Захарьины) Яковля (Захарьины)r Белевские князья Воротынские князья Годуновы Голицыны князья Кубенские князья Морозовы Одоевские князья За городом Пронские князья Салтыковы Сицкие князья Хитрово Шереметевы Юрьевы (Захарьины) Ярославские князьяs Бутурлины Головины За городом Мстиславские князья Сулешовы князья 98 Хронология XVII в. XVII в. XVI в. XVI– XVII вв. XVI– XVII вв. XVI– XVII вв. Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. Продолжение табл. Монастырь Симонов Местоположение За городом Спасо-АндрониЗа городом ков Боярские роды Хронология Татищевы Ховрины Черкасские князьяt XV– XVII вв. Лопухиныu XVII в. a Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы. Вып. 7. С. 385. Макаров Н. А., Энговатова А. В., Коваль В. Ю. Археологические исследования в восточной части Московского Кремля в 2014–2016 гг. // Краткие сообщения Института археологии. 2017. № 246. С. 12, 23. c Панова Т. Д. Некрополи Московского Кремля… С. 28–50. d Там же. С. 30, 31, 33, 35, 49–52. e Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. Собр. и изд. руководством и трудами И. Е. Забелина. М., 1884. Ч. 1. Стб. 399–403; Древняя российская вивлиофика… изданная Николаем Новиковым. Изд. второе. М., 1791. Ч. XIX. (далее — ДРВ). С. 323, 325, 329, 332, 334, 339–341, 344–347; Гиршберг В. Б. Материалы для свода… Ч. 2. С. 253–254; Беляев Л. А. Древние монастыри… С. 58, 78–85, 88–99; Он же. Русское средневековое надгробие… С. 309; Мельцин М. О. Указ. соч. С. 10–11. f Беркович В. А., Егоров К. А. Московское белокаменное надгробие. С. 298–299. g Материалы… Ч. 1. Стб. 535–536. h Там же. Стб. 568–570. i Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы. Вып. 3. С. 411. j Материалы...Ч. 1. Стб. 553–554. k Там же. Стб. 557–558. l Там же. Стб. 542–543; Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 321, 340. m Материалы…Ч. 1. Стб. 528–529. n Там же. Стб. 506. o Там же. Стб. 533–535; Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы. Вып. 6. С. 229; Гиршберг В. Б. Надписи из Георгиевского монастыря… С. 95–130; Он же. Материалы для свода… Ч. 2. С. 244–245. p Материалы... Ч. 1. Стб. 522. q Кренке Н. А., Беляев Л. А. Указ. соч. С. 45–47. Вероятно, Феодосий Воронцов и Соломонида Матвеевна Собакина не принадлежат к боярским родам. Во всяком случае, в известных генеалогических росписях такие лица не упоминаются. r Материалы…Ч. 1. Стб. 841–846; Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч.; Беляев Л. А., Медникова М. Б. Указ. соч. Пять фамилий представлены только единственными захоронениями, в основном замужних женщин из рода Юрьевых (Захарьиных-Юрьевых). s Материалы… Ч. 1. Стб. 801–802; ДРВ. Ч. XIX. С. 294–302; Трубникова О. А. История некрополя Новодевичьего монастыря... С. 106–123. Шесть фамилий из этого списка представлены единичными захоронениями знатных монахинь. t Материалы… Ч. 1. Стб. 855; ДРВ. Ч. XIX. С. 383–393; Гиршберг В. Б. Материалы для свода... Ч. 1. С. 22, 23, 28, 31–32, 37, 47; Ч. 2. С. 228. u Материалы… Ч. 1. Стб. 836–837; ДРВ. Ч. XIX. С. 375–376. b 99 Глава II Собранные сведения не полны и требуют уточнения и дополнения, однако на их основании можно сделать следующие предварительные выводы: 1. Чем древнее традиция погребения аристократов в том или ином монастыре, тем больше в нем погребено знатных родов. Лидируют по количеству аристократических фамилий Чудов и Богоявленский монастыри65, где традиции погребения бояр уходят в XIII–XIV вв. При этом древность самого монастыря, по-видимому, не имела значения. Спасо-Андроников монастырь известен с XIV в., однако здесь только в последней четверти XVII в. была создана усыпальница Лопухиных, представителей «новых людей» в Боярской думе. К XV в. относится основание Рождественского монастыря на его современном месте, но только в XVII в. там появляются единственные известные погребения бояр — князей Лобановых-Ростовских. Фактор соседства места жительства и места последнего упокоения мог учитываться, а мог и не учитываться. Этот вопрос затронул В. Б. Гиршберг при публикации эпитафий XVI–XVIII вв. из Георгиевского монастыря. Отметив, что в средние века создаются семейные усыпальницы боярских и дворянских родов в различных монастырях, он определил пять фамилий, которые «особенно упорно» хоронились в Георгиевском монастыре. Проанализировав сведения о погребенных, В. Б. Гиршберг установил, что большинство известных адресов XVII в. находятся в соседних кварталах. При этом из семейств, наиболее «упорно» хоронившихся в Георгиевском монастыре, только два были соседями монастыря. Таким образом, близость места жительства к месту погребения оказалась не единственной причиной упокоения в Георгиевской обители66. Рассмотрим фактор соседства на примере сведений о погребениях московской знати в монастырях. Аристократы, упокоившиеся 65 В Новоспасском и Новодевичьем монастыре много единичных захоронений, которые не обозначают родовые усыпальницы. 66 Гиршберг В. Б. Надписи из Георгиевского монастыря (По материалам наблюдений Музея истории и реконструкции Москвы. 1949 г.) // Археологические памятники Москвы и Подмосковья / сб. ст. под ред. проф. А. П. Смирнова. Труды Музея истории и реконструкции Москвы. Вып. 5. М., 1954. Схема между с. 128 и 129, 130. 100 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. в Симоновом, Новоспасском или Новодевичьем монастырях, жили в Кремле, Китай-городе или в Белом городе (в XVII в.), сравнительно далеко от обителей, в которых были погребены. Напротив, в Воздвиженском монастыре, располагавшемся на Смоленской улице (Воздвиженке), в XVII в. прослежены погребения вельмож, живших на соседних улицах. В 1637 г. здесь похоронили сноху боярина М. М. Годунова67. Возможно, имеется в виду жена Ивана Матвеевича Годунова, Прасковья, вотчина которой в 1642–1643 гг. была записана за ее мужем68. Двор какого-то Ивана Годунова упоминается в 1629 г. на правой стороне Знаменской улицы (Знаменки)69. Вероятно, это двор И. М. Годунова, следовательно, от него до Воздвиженского монастыря было недалеко. В 1670 г. в монастыре был похоронен боярин князь В. Г. Ромодановский, двор которого находился на Арбате; в 1680 г. — К. М. Ртищева, вдова окольничего Ф. М. Ртищева, двор которого был на Знаменке; в 1683 г. — княгиня А. Ф. Прозоровская, жена боярина князя П. И. Прозоровского, жившего в приходе церкви Николая Чудотворца в Старом Ваганькове, в 1684 г. — боярин И. Ф. Стрешнев, двор которого стоял, вероятнее всего, на Воздвиженке70. Не ясно, где жил боярин Н. К. Стрешнев, жену которого Ирину Григорьеву похоронили в Воздвиженском монастыре в 1695 г., однако двор их сына, боярина Тихона Никитича, в начале XVIII в. располагался в Большом Афанасьевском переулке71. Таким образом, известные данные за XVII в. показывают, что хоронили в Воздвиженском монастыре аристократов из соседних усадеб. К этому времени район Смоленской улицы был заселен боярами и дворянами, служившими по московскому списку. 67 Материалы… Ч. 1. Стб. 528. Павлов А. П. Судьба землевладения рода Годуновых после Смуты // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. Т. 5. № 5. СПб., 2016. С. 440– 441. 69 Из истории Москвы. (Опись г. Москвы после пожара 10 апреля 1629 г.) // Красный архив. 1940. № 4 (101). С. 216. 70 Материалы… Ч. 1. Стб. 528–529; Переписные книги города Москвы 1665–1676 гг. М., 1886. Стб. 40, 43, 189; Переписи московских дворов XVIII столетия. М., 1896. С. 3. 71 Материалы… Ч. 1. Стб. 529. 68 101 Глава II 2. Некоторые монастыри (например, Никольский греческий, Заиконоспасский, Знаменский, Моисеевский, Донской и др.) не рассматривались московским боярством в качестве усыпальниц. Одни из них расположены в Китай-городе, другие — в Белом городе, еще один — загородный; время их создания — от XIV до XVII в. По каким причинам в них не совершались погребения бояр — непонятно. Однако нельзя исключить возможность, что эти погребения были, но сведения о них не сохранились. Представители фамилий, вошедших в Боярскую думу в XVII в., включая царских родственников и других сравнительно худородных бояр и окольничих, хоронились в монастырях, не входивших ранее в число аристократических усыпальниц. Это Златоустовский, Спасо-Андроников, Рождественский, Никитский монастыри. Известно, что для некоторых из думцев эти монастыри были усыпальницами до того, как данные роды вошли в состав московского боярства. Таковы, например, Апраксины, чья усыпальница в Златоустовском монастыре известна с 1635 г.72, или Лопухины, хоронившиеся в Спасо-Андрониковом с 1677 г.73 Таким образом, круг аристократических усыпальниц расширяется в XVII в. за счет увеличения числа боярских фамилий. Погребения московской знати в приходских храмах и на кладбищах приходских храмов прослеживаются с начала XVII в., но нельзя утверждать, что ранее их не было. Можно только предположить, что в XVII в. захоронения знати в приходских храмах стали совершаться, поскольку многие из них были отстроены в камне и стали удовлетворять требованиям аристократов к статусному погребению. Другой фактор, который также мог оказать влияние, — переполнение монастырских усыпальниц в храмах и на кладбище. Так, в 1606 г. тело боярина Петра Федоровича Басманова, убитого вместе с самозванцем, похоронил у церкви Николы Мокрого в Китай-городе его сводный брат князь И. В. Голицын74. Неподале72 Там же. Стб. 535. Там же. Стб. 836. 74 Буссов К. Московская хроника 1584–1613 // Хроники Смутного времени / сост. А. А. Либерман, Б. Н. Морозов, С. Ю. Шокарев. — М.: Фонд Сергея 73 102 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. ку от Николы Мокрого, у Китайгородской стены в 1626 г. упоминается двор И. В. Басмановой, вдовы Ивана Федоровича75. Возможно, это владение ранее принадлежало фавориту Лжедмитрия I. В 1635 г. в храме Николая Чудотворца в Старом Ваганькове были погребены боярин князь Д. И. Шуйский и его супруга, княгиня Е. Г. Шуйская. Их тела привезли из Речи Посполитой, где они скончались в заточении. До Смуты двор князя Д. И. Шуйского находился на месте Опричного двора, между Воздвиженкой, Никитской, Моховой и Романовым переулком76, а погребение в храме Николая Чудотворца связано с тем, что его прихожанином был брат Д. И. Шуйского, боярин и князь И. И. Шуйский, который жил на Знаменке77. В 1682 г. в церкви Николая Чудотворца в Гнездниках отпели и похоронили боярыню А. Ф. Шереметеву, жену боярина и оружничего П. В. Шереметева Большого (сам он похоронен в Богоявленском монастыре)78. Двор Шереметева находился в Никольском переулке, в приходе этого храма79. В этом же храме погребена А. П. Шереметева, супруга их сына боярина Ф. П. Шереметева (умерла в 1715 г.)80. В XVII в. при церкви Николая Чудотворца в Столпах складываются усыпальницы Милославских и Матвеевых, этих московских Монтекки и Капулетти. Первого из Милославских, неизвестного по имени, погребал здесь патриарх Филарет еще в 1627 г.81 В 1638 г. перепись отмечает в приходе этого храма дворы пятиюродных братьев Богдана Емельяновича и Ильи Даниловича Дубова, 1998. — (История России и дома Романовых в мемуарах современников). С. 75. ПСРЛ. Т. 14. С. 69; Т. 34. С. 207. 75 Перепись улиц, переулков и тупиков в Кремле и Китай-городе (1626 г.) // Переписные книги города Москвы. 1738–1742 гг. М., 1881. Т. 1. С. 8. 76 ПСРЛ. Т. 34. С. 202. 77 Из истории Москвы… С. 202. Сам князь И. И. Шуйский был похоронен в 1638 г. на родовом некрополе, в Рождественском соборе в Суздале, перед смертью приняв монашество (Курганова Н. М. Страницы истории некрополя города Суздаля. М., 2007. С. 19). 78 Материалы… Ч. 1. Стб. 439. 79 Там же. Ч. 2. Стб. 293. 80 Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы. Вып. 5. С. 108. 81 Материалы… Ч. 1. Стб. 480. 103 Глава II (будущего царского тестя) Милославских82. Вероятно, тогда складывается здесь родовое гнездо и родовое кладбище Милославских. Позднее хоронили здесь Милославских, живших далеко от храма Николая Чудотворца в Столпах. Например, царский тесть Илья Данилович на момент кончины (1668) жил в Кремле. Сохранилось массивное надгробие Анастасии Васильевны Милославской (урожденной Толстой), жены стольника (затем боярина) Л. С. Милославского († 1674). Один московский двор Л. С. Милославского находился на Покровке, другой — на Петровке83. В 1685 г. в храме Николая Чудотворца был погребен разжигатель стрелецкого бунта И. М. Милославский (отсюда его труп, извлеченный из гробницы в 1697 г., Петр I повелел привезти на свиньях в Преображенское для посмертной экзекуции)84. Перепись 1638 г. упоминает в приходе Никольской церкви двор дьяка Сергея Матвеева85. Его сын, боярин Артамон Сергеевич, жил на отцовском дворе, из-за чего переулок рядом с церковью стал называться Артамоновым. Здесь в 1682 г., после своей трагической кончины, А. С. Матвеев был погребен, и здесь же похоронены его жена, сын, дочь, невестка, внуки и внучки, служители86. Известны случаи погребения не в приходской, а в соседней церкви. В 1689 г. в церкви Василия Кесарийского упокоился боярин и князь Ф. Г. Ромодановский. Жил он на Тверской, возле церкви Преображения Христова, но по какой-то причине местом его погребения был избран другой храм, находящийся поблизости87. Здесь 82 Росписной список Москвы 1638 года / под ред. И. С. Беляева. Труды Московского отдела Русского военно-исторического общества. М., 1911. С. 116, 117. 83 Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч. С. 230–231. 84 Матвеев А. А. Описание возмущения московских стрельцов // Рождение империи. Неизвестный автор. Иоганн Корб. Иван Желябужский. Андрей Матвеев / сост. А. А. Либерман, С. Ю. Шокарев. М., 1997. (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII–XX вв.). С. 413–414. 85 Росписной список Москвы 1638 года… С. 118. 86 Клейн В. К. Надписи на гробницах церкви Николая в Столпах. М., 1905. С. 3–8; Кияновский М. Гробница боярина Артамона Матвеева // Светильник. Религиозное искусство в прошлом и настоящем. 1913. № 6–7. С. 28–39. 87 Материалы… Ч. 1. Стб. 450; Ч. 2. Стб. 317; Переписные книги… Стб. 112. 104 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. также похоронили боярина князя Федора Семеновича Урусова и его мать, вдову Феодосию Борисовну Урусову (обоих — в 1693 г.). Двор князя Ф. С. Урусова был между Никитской и Тверской, рядом с церковью Св. Леонтия Ростовского, но в другом приходе. Чем-то церковь Василия Кесарийского была привлекательнее, а, возможно, в Спасской и Леонтьевской не было соответствующих условий для статусного погребения. Возвращаясь к мотивациям выбора — тот или иной монастырь либо приходская церковь, — необходимо вспомнить о религиозной ситуации XV–XVI вв., когда формируются родовые усыпальницы московской аристократии, служилого дворянства и горожан, принадлежавших к другим сословиям. С конца XIV в. религиозный оптимизм Киевской Руси сменяют представления об индивидуальной ответственности души на Страшном Суде и обострение эсхатологических представлений88. Вершина эсхатологических ожиданий приходится на 1492 г., завершивший седьмую тысячу лет от сотворения мира. Но и после несостоявшегося Конца Света забота о личном спасении и душах родных не оставляла средневекового человека. Лучшим средством «устроения души» было «честное» погребение и регулярное поминовение. С начала XVI в. центром хорошо разработанной и дифференцированной поминальной практики становится ИосифоВолоколамский монастырь. Затем она распространяется в других крупных монастырях, в первую очередь в Троице-Сергиевом и Кирилло-Белозерском89. 88 По мнению А. Г. Авдеева, этому предшествует «поминальная революция» XII–XIII вв., во время которой складываются формы долгосрочного индивидуального поминовения умерших, что приводит к появлению индивидуальных намогильных памятников (Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 231–255). 89 О поминальной практике средневековой Руси существует значительная литература: Веселовский С. Б. Синодик опальных Ивана Грозного как исторический источник // Веселовский С. Б. Очерки по истории опричнины. М., 1963. С. 323–478; «Сих же память пребывает во веки» (Мемориальный аспект в культуре русского православия) (Материалы научной конференции, 29–30 ноября 1996 г.). СПб., 1997; Штайндорф Л. Сравнение источников об организации поминовения усопших в Иосифо-Волоколамском и Троице-Сергиевом 105 Глава II Эти монастыри в XVI в. становятся наиболее популярными аристократическими усыпальницами, за которыми следуют московские монастыри — Чудов, Новоспасский, Новодевичий, Богоявленский, Симонов и др. В этих обителях вклад за погребение и организацию поминальных служб (внесение в синодики, панихиды, кормления) составлял не менее 100 рублей, что было под силу только состоятельным людям. Проповедь Иосифа Волоцкого о необходимости регулярного поминовения нашла живой отклик у землевладельцев, которые получали в монастырях надежду на избавление от посмертных мытарств и статусное погребение рядом с чудотворцами, святынями, могилами властителей, предков и потомков. Авторитетные центры поминальной практики, крупные монастыри становились привлекательнее маленьких ктиторских («своих», «боярских») обителей. Это связано с почитанием монастырских святынь, публичным характером поминовения, включением в состав молящихся за упокой души вкладчика братии и богомольцев монастыря монастырях в XVI веке // Археографический ежегодник за 1996. М., 1998. С. 65–78; Он же. Поминание усопших как религиозная и общественная должность монастырей Московской Руси (на основе материалов из Троице-Сергиева и Иосифо-Волоколамского монастырей) // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России: Материалы международной конференции. М., 2000. С. 103–116; Steindorff L. Donations and Commemoration in the Muscovite Realm — a Medieval or Early Modern Phenomenon? // Religion und Integration im Moskauer Russland. Konzepte und Praktiken, Potentiale und Grenzen. 14.–17. Jahrhundert. Ed. Ludwig Steindorff. Harrasowitz Venlag — Wiesbaden, 2000. S. 477–498; Алексеев А. И. Под знаком конца времен. Очерки русской религиозности конца XIV — начала XVI в. СПб., 2002. С. 148–180; Алексеев А. И. Поминание усопших как религиозная и общественная должность монастырей Московской Руси (на основе материалов из Троице-Сергиева и Иосифо-Волоколамского монастырей) // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России: Материалы международной конференции. М., 2000. С. 103–116; Булычев А. А. Между святыми и демонами. Заметки о посмертной судьбе опальных царя Ивана Грозного. М., 2005. С. 12–41; Николаева С. В. Троице-Сергиев монастырь в XVI — начале XVIII в. Вклады, вкладчики, состав монашеской братии. Сергиев Посад, 2009; Шаблова Т. И. Кормовое поминовение в Успенском Кирилло-Белозерском монастыре в XVI–XVII веках. СПб., 2012; Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 262–268, 275–285; и др. 106 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. во время службы и кормов, раздачей милостыни и созданием мемориальных сооружений (храмов-усыпальниц, «палаток»). Такая молитва представлялась более действенной, а с ней была связана уверенность, что крупные монастыри имеют больше шансов молить Бога за жертвователя «дондеже и мир вселенней и святая обитель стоит». Добавим к этому и ожидаемое благодатное заступничество чудотворцев, о котором уже говорилось выше. Каждый из крупных монастырей-некрополей Московской Руси был местом погребения и почитания святых мощей его основателя (Троице-Сергиев, Иосифо-Волоколамский, Кирилло-Белозерский, Чудов, Спасо-Евфимиев и др.). Важной частью поминальной практики становятся заупокойные службы на могиле, которые чаще всего совершались два раза в год: в день рождения и в день кончины, либо в один из этих дней. «Обиходник» волоколамского старца Евфимия Туркова и Кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря особо отмечают, где находятся «гробы» тех или иных вкладчиков, «подписаны» ли «цки» (надгробия) или «заросли», указывают, в какой день памятная служба или кормы90. Описания-путеводители по кладбищам были также составлены в XVI–XVII вв. в Кирилло-Белозерском и Троице-Сергиевом монастырях91. Л. А. Беляев отмечает, что по90 Выписка из «обихода» Волоколамского Иосифова монастыря конца XVI века о дачах в него для поминовения по умершим / сообщ. епископ Дмитровский Леонид // ЧОИДР. 1863. Кн. 4. С. 1–8; Das Speisungsbuch von Volokolamsk. Кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря. Eine Quelle zur Sozialgeschichte russischer Klöster im 16. Jahrhundert, herausgegeben und übersetztvon L. Steindorff unter Mitarbeit von R. Koke, E. Kondraškina, U. Lang und N. Pohlmann. Köln; Weimar; Wien, 1998 (Bausteine zur Slavischen Philologie und Kulturgeschichte, NF, B. 12). S. 5, 9, 33–35, 37, 43, 73 и др. 91 См.: Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века (1397–1625). Т. 1. Вып. 1. СПб., 1897. С. XLV– LVIII; Серебрякова М. С. О топографии двух ферапонтовских захоронений конца XVI — начала XVII века в Кирилло-Белозерском монастыре // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 4. Вологда, 2001. С. 68–80; Ткаченко В. А. Первый список надгробных памятников Троице-Сергиевой лавры середины 1630-х гг. // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы IV международной конференции. М., 2007. С. 138–147. 107 Глава II явление на русских надгробиях эпитафий, содержащих указание на имя и дату смерти покойного, связано с необходимостью совершения поминальных служб на могиле92. Погребение в знаменитых обителях с высокоразвитым церемониалом поминовения требовало средств, что стало, как известно, причиной роста монастырского землевладения в XV–XVI вв. По образному выражению Б. Д. Грекова, монастырские вотчины «росли на боярских костях»93. Самые состоятельные и знатные аристократы не останавливались на том, что приобретали места на престижном монастырском кладбище, а строили над могилами родственников и местом будущего упокоения храмы или палатки, которые можно соотнести с мавзолеями или часовнями (подробнее об этих сооружениях см. далее, в гл. IV). Таковы, например, храмы над могилами князей Мстиславских и князей Сулешовых в Симоновом монастыре. В Новоспасском монастыре погребения рода Юрьевых (Захарьиных-Юрьевых), Яковля (Захарьиных-Яковлевых), Романовых (Романовых-Юрьевых) и их родни — князей Сицких, князей Трубецких, князей Катыревых-Ростовских и др. совершались в Спасском соборе и соседней Знаменской церкви. Превращение Новоспасского монастыря в усыпальницу, почти полностью принадлежавшую Романовым и их родственникам, свидетельствует об огромном влиянии этого рода в XVI–XVII вв.94 Возвращаясь к мотивации выбора той или иной обители, следует отметить очевидное — факторов, которые влияли на этот выбор, было несколько, и со временем они менялись, слабели или усиливались. Как уже говорилось выше, важным фактором была связь с монастырем через ктиторство. Потомков ктитора хоронили в созданном им монастыре, который с течением времени мог изменить свой статус — из вотчинного становился городским (Богоявленский) либо 92 Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 260–261. Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Изд. 2-е, испр. и доп. Кн. 2. М., 1954. С. 59. 94 О статусном характере семейной усыпальницы Романовых в Новоспасском монастыре: Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 211–215. 93 108 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. переходил под покровительство великого князя (Симонов). По-видимому, практика создания «своих» монастырей переживает расцвет в XIV в. и угасает в XVI в., когда бояр привлекают монастыри, славные именами основателей-чудотворцев. В XVI в. получает наибольшее распространение обычай погребения в одном из трех монастырей, прославленных своими святыми, — Троице-Сергиевом, Иосифо-Волоколамском и Кирилло-Белозерском. В Москве был один монастырь, в котором покоились чудотворные мощи его основателя, — Чудов — с гробницей святого Алексия, митрополита Киевского и всея Руси. Ожидаемо, в нем прослеживается наибольшее число аристократических погребений. Представляется, однако, что популярность Чудова монастыря связана не только с фигурой его основателя, но и с местоположением — в Кремле, священной цитадели Московского государства, по соседству с Успенским и Архангельским соборами, а также с местом жительства наиболее значимых бояр. Погребение одного представителя рода влекло за собой захоронения его потомков и родственников, вне зависимости от того, мужской это был монастырь или женский. Вопрос о гендерном разделении умерших по разным монастырям был затронут на Стоглавом соборе 1551 г. Его решение было следующим: «Божественные правила не повелевают в мужских монастырех жен погребати, ни в женских мужей погребати, а от обычая же земля не токмо зде в российском царствии погребаются, но и в тамошних странех во Иерусалиме и во Египте и в Царе граде и в прочих странех свидетельствуют Божественные писания от жития святых...»95 Таким образом, обычай, противоречащий церковным установлениям, был узаконен ссылкой на традицию, распространенную не только в России, но и на православном Востоке. Тем не менее женских погребений в мужских монастырях меньше, и наоборот. Согласно подсчетам В. А. Ткаченко, в Троице-Сергиевом монастыре в XIV–XVII вв. две трети погребенных составляли мужчины, одну треть — женщины96. По наход95 Емченко Е. Б. Стоглав. Исследование и текст. М., Емченко Е. Б. Стоглав: Исследование и текст / Отв. ред. д.и.н. Н. В. Синицына. М., 2000. С. 316. 96 Ткаченко В. А. Некрополь Троице-Сергиевой лавры... С. 71. 109 Глава II кам надгробий с эпитафиями XVI–XVII вв. из того же монастыря В. И. Вишневским установлено другое соотношение: 153 мужчины и 72 женщины, т. е. женщин чуть менее половины. Это расхождение, очевидно, связано с тем, что эпиграфические источники полнее отражают состав некрополя — многие имена на плитах не встречаются в монастырской документации или в списках погребенных97. В московском Зачатьевском женском монастыре, наоборот, мужских погребений около четверти и встречалось много детских. В Высоко-Петровском монастыре — 70 % погребений мужчин; в Кирилло-Белозерском монастыре надгробий, отмечающих женские или детские захоронения, почти нет. В палатке князей Пожарских и Хованских 61 % составляли мужские захоронения, 32 % — женские и 7 % — детские. На территории монастырского кладбища Спасо-Евфимиева монастыря (мужского) доля мужских погребений сильно возросла — до 84 %, а детских захоронений не было вообще98. При создании усыпальниц учитывалось родство как по мужской, так и по женской линиям, а также свойство по бракам, причем по нескольким. Яркий пример влияния извилистых семейнобрачных отношений демонстрирует обширная эпитафия стольника и полковника Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова (морганатического супруга царевны Прасковьи Иоанновны) (1680–1730) в храме Флора и Лавра у Мясницких ворот: «…И соизволением отца его стольника и полкового воеводы Ильи Михайловича, погребена жена его, Ивана Ильича мать, Акилина Игнатьевна роду Вердеревских, а потом и отец его Илья Михайлович и другая жена Ильи Михайловича Параскева Ивановна роду Ададуровых и сын его, Ивана Ильича, Федор Иванович, который умер в младенчестве и прочие младенцы роду их 97 Вишневский В. И. Женский средневековый некрополь Троице-Сергиева монастыря // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы X международной конференции 26–27 октября 2016 г. Сергиев Посад, 2018. С. 94, 101. 98 Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимиевом монастыре Суздаля: 150 лет изучения. М., 2013. С. 53, 54; Баталов А. Л., Беляев Л. А. Указ. соч. С. 285, 287, 289. 110 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. Дмитриевых-Мамоновых обоих полов при сей церкви и на сем месте, а прародители их Дмитриевых-Мамоновых по древнему обычаю и вкладам погребены все в девичьем Георгиевском монастыре, что на Дмитровке, а жена его Ивана Ильича, Авдотья Стефановна, которая была роду Плещеевых, помянутого Федора Ивановича мать, погребена в Чудовом монастыре, по соизволению ея, при гробах родительских»99. Таким образом, несмотря на то, что родовой усыпальницей Дмитриевых-Мамоновых был Георгиевский монастырь, И. М. Дмитриев-Мамонов избрал местом погребения для себя и своей второй жены церковь Флора и Лавра, где была погребена первая. Вслед за ними там же погребены его сын и внук, И. И. и Ф. И. ДмитриевыМамоновы. Зато первая и вторая жены И. И. Дмитриева-Мамонова были похоронены на семейных некрополях: Е. С. Дмитриева-Мамонова (урожденная Плещеева) — в Чудовом монастыре, а царевна Прасковья Иоанновна — в Вознесенском соборе одноименного кремлевского монастыря. Интересным примером является усыпальница Шереметевых в храме Афанасия и Кирилла на кремлевском подворье КириллоБелозерского монастыря. Этот монастырь был родовой усыпальницей бояр Шереметевых, поэтому в церкви Афанасия и Кирилла боярин Ф. И. Шереметев временно похоронил сына Алексея († 1632), которого затем перевезли и похоронили на монастырском кладбище. Ранее в этом храме был похоронен еще один сын Ф. И. Шереметева, младенец Мокий, а затем — третья жена боярина, Мария Петровна, и его дочь княгиня Евдокия Одоевская. Эти погребения вполне укладываются в традицию раздельного погребения мужчин, женщин и детей (она прослеживается, например, у князей Воротынских, жены которых были похоронены в Троице-Сергиевом и Новодевичьем монастырях). Однако четвертое захоронение в кремлевской усыпальнице Шереметевых оказалось неожиданным. По вероятному предположению Т. Д. Пановой, в саркофаге, который не имеет надписи на крышке, был похоронен боярин и князь Яков Никитич Одоевский, сын Евдокии Федоровны Шереметевой 99 Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы. Вып. 7. С. 385. 111 Глава II и внук Ф. И. и М. П. Шереметевых, унаследовавший кремлевский двор деда. Известна документальная запись, что патриарх Адриан 5 августа 1697 г. отпевал князя Я. Н. Одоевского в храме на Кирилловском подворье. Т. Д. Панова также полагает, что тут был похоронен и муж Е. Ф. Шереметевой, боярин и князь Н. И. Одоевский100. Но это ошибка — его имя упоминается в списках погребенных в Троице-Сергиевом монастыре101. Погребение князя Я. Н. Одоевского с матерью и бабушкой необычно — по статусу его должны были похоронить в Троице-Сергиевом монастыре с отцом. Возможно, такова была воля самого князя или вмешались какие-то особенные обстоятельства. Существуют многочисленные свидетельства о перевозе тела умершего от месте смерти к погребению на родовом некрополе. Согласно летописи, князь Андрей Дмитриевич Можайский и Белозерский скончался в 1432 г. в Можайске и был погребен в Архангельском соборе102. Князь Дмитрий Юрьевич Красный († 1441) был перевезен для погребения в Архангельском соборе из Бежецкого Верха103. Тело князя Дмитрия Андреевича Углицкого, скончавшегося в 1540 г. в Переславле, было привезено для погребения в Спасо-Прилуцкий монастырь на Вологде, «идеже положен брат его князь Иван Андреевич»104. Умерший в заточении на Белоозере князь И. Ф. Бельский был похоронен «у Троицы в Сергиеве монастыре»105. Князь Андрей Михайлович Шуйский, казненный по приказу Ивана IV в декабре 1543 г., был «послан в Суздаль, где их родители кладутца»106. Жертвами другой расправы юного государя стали князь И. И. Кубенский, Ф. С. и В. М. Воронцовы, казненные 21 июля 1546 г. Внимательный к таким деталям «Постниковский 100 Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы…. С. 164–179; Материалы… Ч. 1. Стб. 211. 101 Список погребенных в Троице-Сергиевой Лавре, от основания оной до 1880 года. М., 1880. С. 7. 102 ПСРЛ. Т. 25. С. 250. 103 ПСРЛ. Т. 25. С. 262. 104 ПСРЛ. Т. 34. С. 26, 180. 105 ПСРЛ. Т. 34. С. 27. 106 ПСРЛ. Т. 34. С. 27. 112 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. летописец» сообщает: «И взяша их по велению по великого князя приятели их и положиша их, где которой род кладетца»107. Из московского Георгиевского монастыря происходит надгробие князя Ю. Ю. Мещерского, убитого при осаде Калуги в 1607 г.108 Боярин и князь И. С. Куракин, умерший в ссылке в Галиче, был похоронен в Троице-Сергиевом монастыре109. Летом 1642 г. князь Н. Мещерский бил челом о том, чтобы ему было дозволено перевезти тело матери из Верхотурья в Москву «и погребсти на Москве у родителей», а для его сопровождения было разрешено приехать игумену Никольского Верхотурского монастыря Игнатию110. М. В. Апраксин, убитый «в степи меж Саратова и Пензы» в 1668 г., был похоронен в московском Златоустовском монастыре111. Генеалогические и просопографические изыскания Н. В. Мятлева, Д. Г. Давиденко и А. И. Алексеева позволяют проследить родственные связи, определившие погребение в Симоновом монастыре князей Мстиславских, царя Симеона Бекбулатовича, князей Черкасских и князей Сулешовых112 (см. графическую схему). Соглас107 ПСРЛ. Т. 34. С. 27. Надгробие и погребение князя И. И. Кубенского находится в соборе московского Новодевичьего монастыря (Гиршберг В. Б. Материалы для свода... Ч. 1. С. 28). 108 Гиршберг В. Б. Материалы для свода... Ч. II. С. 222. 109 Список погребенных в Троице-Сергиевой Лавре… С. 22; Шокарев С. Ю. Опала князя Ивана Семеновича Куракина // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании: Материалы XXXII Международной научной конференции. Москва, 11–12 апр. 2019 г. М., 2019. С. 449–452. 110 АИ. Т. 3. С. 380. 111 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 169–179. 112 Мятлев Н. В. К родословию князей Мстиславских // Сборник статей, посвященный Л. М. Савелову. М., 1915. С. 300–316; Давиденко Д. Г. Московский Симонов монастырь… С. 179; Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря… С. 11–15, 99–123. Ранее я предполагал, что захоронение царя Семена Бекбулатовича в Симоновом монастыре могло привлекать в него крещеных аристократов восточного происхождения (князей Черкасских и Сулешовых). После критики этого положения А. И. Алексеевым и А. В. Беляковым остается признать, что в некрополь Симонова монастыря эти роды привели исключительно родственные связи (Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря… С. 11; Беляков А. В. Чингисиды в России 113 Глава II 114 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. но предположению А. И. Алексеева, князья Мстиславские избрали Симонов монастырь в качестве усыпальницы по родству с Головиными (через деда жены князя И. Ф. Мстиславского, казначея Петра Ивановича Головина). Правда, известен вклад его отца князя Ф. М. Мстиславского в Симонов монастырь, однако это не означает, что он уже в 1540 г. был похоронен в этой обители. По вероятному предположению А. И. Алексеева, прах князя Ф. М. Мстиславского был перенесен в Симонов монастырь, о чем свидетельствует особый корм на погребение князя 30 июня113. Эти перенесения могли быть совершены в 1610–1620-е гг., когда боярин князь Ф. И. Мстиславский создавал в Симоновом монастыре родовую церковь-усыпальницу во имя Божией Матери Одигитрии, придел Успенского собора. В грамоте Симонову монастырю князь Ф. И. Мстиславский говорит, что выстроил церковь «по указу государя отца моего князя Ивана Федоровича»114. Следовательно, формирование родовой усыпальницы началось после 1566 г., когда здесь была погребена по соседству с дедом П. И. Головиным княгиня Ирина Александровна Мстиславская, урожденная княжна Горбатая. Ее погребение повлекло за собой перенос праха князей Ф. М. и И. Ф. Мстиславских и создание Одигитриевской церкви ее сыном, князем Федором Ивановичем. Вкладная книга содержит сведения о кормах на память зятя И. Ф. Мстиславского, боярина и князя Василия Кардануковича Черкасского, убитого Лжепетром в Путивле в 1607 г., однако где он был похоронен — неизвестно115. Могли похоронить его и в Симоновом монастыре. Во всяком случае, во вкладной книге содержатся вклады по князьям Черкасским и Ахамашуковым-Черкасским, а последние в XVII в. хоронились в Симоновом монастыре. Третья жена князя Ф. И. Мстиславского, княгиня Ирина Михайловна, XV–XVII веков. Просопографическое исследование. Рязань, 2011. С. 369; Некрополь русских великих княгинь и цариц… Т. 3. Ч. 1. С. 392. 113 Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря… С. 11, 89. Такой же корм определен и на погребение князя И. Ф. Мстиславского, «мощи» которого были привезены в Симонов монастырь из Кирилло-Белозерского, где тот умер в ссылке (Там же. С. 41, 89). 114 Мятлев Н. В. Указ. соч. С. 316. 115 Там же. С. 89. 115 Глава II похоронила в Симоновом монастыре свою мать — княгиню Анну Темкину-Ростовскую, инокиню Анисью116. Через дальнее свойство с Мстиславскими, в Симоновом монастыре упокоились князья Сулешовы. Они были крымскими выходцами и не имели связей в кругу московской аристократии. Князь Василий Яншеевич Сулешов в 1622 г. похоронил жену, княгиню Анну Ивановну (урожденную Нагую) рядом с сестрой — княгиней Прасковьей Ивановной Мстиславской, второй женой князя Ф. И. Мстиславского. За этим последовали захоронения Сулешовых в Симоновом монастыре — самого князя В. Я. Сулешова, его второй жены Ф. И. Сулешовой, их детей, княгини М. М. Сулешовой, жены брата В. Я. Сулешова боярина и князя Юрия Яншеевича Сулешова, его детей и, наконец, в 1643 г. — самого боярина117. Как и князь Ф. И. Мстиславский, князь Юрий Яншеевич построил над могилами родственников придельный храм — во имя иконы Божией Матери «Знамение». В данной Симонову монастырю князь Ю. Я. Сулешов говорит: «Да по обещанию моему сооружена церковь в Симоновом монастыре над гробами родителей моих во имя Знамения Пречистые Богородицы»118. О матери князя Ю. Я. Сулешова ничего не известно, но его отец не был крещен, иначе Юрий Яншеевич носил бы другое отчество. Следовательно, под «родителями» надо понимать родственников князя, начиная с жены брата княгини Анны Ивановны, благодаря которой и сложился этот семейный некрополь в Симоновом монастыре. Аналогичным образом другой крещеный аристократ — боярин и князь Д. М. Черкасский (шурин князя Ю. Я. Сулешова) завещал: «И как судом Божиим меня не станет и прикащикам моим пожаловать, похранить мое грешное тело у Спаса 116 Там же. С. 33. ДРВ. Ч. XIX. С. 386–388. Некоторые надгробия князей Сулешовых были спасены П. Д. Барановским во время разгрома Симонова монастыря и находятся в собрании Московского государственного объединенного музея-заповедника (см.: Левина Т. В. Белокаменное надгробие XV — начало XVIII века. Собрание музея-заповедника «Коломенское» // Русское средневековое надгробие… Вып. 1. С. 100–101). 118 Давиденко Д. Г. Московский Симонов монастырь… С. 218. 117 116 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. на Новом, где родители мои лежат»119. Очевидно, ни Мамстрюк Черкасский, брат царицы Марии Темрюковны, ни его супруга, не известная нам по имени, не были погребены в Новоспасском монастыре, а под «родителями» имеются в виду знатные родичи — дядя князь Б. К. Черкасский, его супруга М. Н. Черкасская (урожденная Романова) и их сын князь И. Б. Черкасский, двоюродный брат завещателя. В завещании князя Ю. Я. Сулешова его «внуком» назван князь Иван Корепович Юсупов. Согласно разысканиям А. В. Белякова, он был внуком сестры князя Юрия Яншеевича120. И. К. Юсупов также упоминается как вкладчик во Вкладной книге, а в 1683 г. он был погребен в Симоновом монастыре121. Схема показывает, какими непростыми путями формировались аристократические усыпальницы, как влияло дальнее родство по женской линии, как предки «собирались» в одном месте, в т. ч. и благодаря перезахоронениям. В данном случае возможно проследить связь между боярами XVI–XVII вв. и предком Головиных, ктитором Симонова монастыря, обусловившую захоронения там разных аристократических родов. В случае с усыпальницей Романовых (Захарьиных-Юрьевых и Захарьиных-Яковля) и их родственников в Новоспасском монастыре генеалогические связи проще и известнее. Однако непонятно, чем вызван первоначальный выбор Захарьиными-Юрьевыми Новоспасского монастыря. За неимением источников можно только предполагать. Может быть, усыпальницей потомков Федора Кошки был Спасский монастырь в Кремле, который Иван III повелел перенести за реку? Обращает на себя внимание, что уже спустя два года после освящения Спасского собора нового монастыря, в 1498 г. в нем похоронили первого представителя этой фамилии — Василия Юрьевича Захарьина122. 119 Духовное завещание князя Димитрия Мамстрюковича Черкасского / подг. C. Д. Шереметев // Летопись Историко-Родословного общества в Москве. Вып. 4 (12). 1907. М., 1907. С. 17. 120 Благодарю А. В. Белякова за это указание. 121 ДРВ. Ч. XIX. С. 387. 122 Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 179. 117 Глава II Вероятно, на выбор обители, которая становилась местом погребения и поминовения рода, повлиять знакомство и связь с ее настоятелем. Многие игумены были духовниками или наставниками знатных лиц. Иосиф Волоцкий оказывал большое влияние на семью удельного князя Бориса Васильевича, местных бояр и дворян, благодаря чему вокруг монастыря сложился круг вкладчиков, состоявших в основном из местных землевладельцев. Некоторые из них становились монахами монастыря. Известно, что первые вклады в Троице-Сергиев монастырь совершали землевладельцы соседнего Переяславского уезда123, а с князьями и боярами Радонежского удела сложились тесные связи уже у преемника Сергия Радонежского, игумена Никона. Здесь мы вновь возвращаемся к фактору соседства, который вместе с другими сплетается в один обширный круг причин и влияний, благодаря которым формировались те или иные усыпальницы. Статусное погребение в пределах монастырских стен предполагало значительный вклад (в Троице-Сергиев, Иосифо-Волоколамский, Симонов монастыри — не менее 100 рублей). Тем не менее на монастырских некрополях Москвы в XVI–XVII вв. по эпитафиям можно проследить погребения рядовых горожан. Эпитафии сообщают об их профессиях: дочь житника (1594), садовник (конец XVI — первая треть XVII в.) (Данилов монастырь), солодянин (1532), ножевник (1562)124 (Высоко-Петровский монастырь), сын банника (конец XVI — начало XVII в.) (Высоко-Петровский монастырь), тулейщик (последняя четверть XVII — начало XVIII в.) (Моисеевский монастырь)125. По мнению А. Г. Авдеева, «повсеместная “демократизация” старорусского подписного надгробия» происходит уже в последнее десятилетие XV в.». Среди владельцев подписных над123 Их также хоронили на монастырском кладбище (Ткаченко В. А. Некрополь Троице-Сергиевой лавры… С. 77–78). 124 Правда, он еще при этом и схимник, так что мог быть погребен в монастыре, как принадлежащий к братии. 125 Беляв Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 274, 277, 320, 324; Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч. С. 150–151; Беляев Л. А., Глазунова О. Н., Григорян С. Б., Савельев Н. И. Работы в Высоко-Петровском монастыре // Археологические открытия. 2016 г. М., 2018. С. 104, 105. 118 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. гробий можно встретить представителей почти всех сословий того времени, что, по мнению этого автора, свидетельствует о росте материального благополучия жителей Московской Руси126. Еще больше погребений простых горожан обнаружено на кладбищах приходских церквей. Здесь упоминаются: «священоиерей» (1577, церковь Василия Кесарийского), жена кожевника (1589), кольчужник (1596, церковь Никиты Мученика на Яузе), «служилый пушкарь» (конец XVI — начало XVII в., Кремль), слободчик (вторая половина XVI в., церковь Николая в Подкопаеве), стрелец (1614), подьячий (1622, церковь Петра и Павла у Яузских ворот), селитренный мастер (1630), зелейщик (1631, церковь Рождества Богородицы в Путинках), донской атаман (1634, церковь Михаила и Федора чудотворцев Черниговских), два брата-садовника и жена садовника (1639, 1642, 1645, церковь Николы на Берсеневке), гость (1639, церковь Успения Пресвятой Богородицы на Ильинке), подключник Хлебного дворца (1644, церковь Всех Святых на Кулишках), тяглец Огородной слободы (1645, церковь Св. Харитония в Огородниках), дочь попа (1647, церковь Успения в Путинках), жена архангельского протопопа (церковь Троицы в Полях), мастер Денежного двора (1650, церковь Илии пророка на Воронцовом поле), теща (мать?) и дочь думного дьяка (1653), стряпчий Сытного дворца (1658) и подьячий (1689) (церковь Похвалы Богородицы в Башмакове), оловеничник (вторая треть XVII в., церковь Рождества в Путинках), купец суконной сотни (1675, церковь Михаила и Федора чудотворцев Черниговских), орешник (1686, церковь Всех Святых на Кулишках), тяглец Казенной слободы (1691 г., церковь Николы на Берсеневке)127. В отдельную группу можно выделить слуг, которых эпитафия именует «человек» такого-то. Это надгробия слуг князей А. И. и И. А. Воротынских на некрополе церкви Троицы в Полях 126 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 292. 127 Гиршберг В. Б. Материалы для свода. Ч. I. С. 38, 42, 45, 50; Ч. II. С. 233, 240, 241, 255, 259, 260, 262–265, 268, 269; Золотов Ю. М. Надгробия московских ремесленников ... С. 291–294; Он же. Семь надписей XVI–XVII вв. из Москвы // СА. 1987. № 3. С. 225–227; Левина Т. В. Указ. соч. С. 97, 101, 102, 104, 105, 112; Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч. С. 31, 32, 275, 276, 287, 288, 326, 327, 512, 513. 119 Глава II (1634, 1641, 1647, 1651, 1671), надгробие С. А. Лутовинова, «человека» боярина и князя И. Б. Черкасского на том же кладбище (1625), надгробие Н. С. Ширяева, «человека» князя В. Я. Сулешова при храме Зачатия Анны, что в Углу (1632). И еще два надгробия неизвестного происхождения — «человек» И. Чемоданова (конец XVI в.) и «человек» дьяка Н. К. Наумова (1634)128. Вероятно, некоторые из них не просто холопы, а военные слуги, о чем косвенно свидетельствует наличие у них фамилий, из которых одна (Лутовинов) имеет дворянский облик. Погребения холопов можно легко соотнести с их местами жительства — дворы князя И. Б. Черкасского и князей Воротынских располагались в непосредственной близости от церкви Троицы в Полях, двор князя В. Я. Сулешова рядом с церковью Зачатия Анны, что в Углу. Следовательно, княжеских слуг хоронили на приходских кладбищах, как, очевидно, и большинство москвичей. Своеобразный статус в структуре средневекового некрополя Москвы занимают иноземные («немецкие») кладбища. Первое известное кладбище иноземцев в Москве располагалось при слободе Наливки, бывшей местом жительства выходцев из Западной Европы, состоявших на службе у московского государя. Этот некрополь существовал с 30-х гг. по конец 90-х гг. XVI в. В 1989 г. в районе Мытной улицы было обнаружено надгробие советника Ивана Грозного Каспара фон Эльферфельдта († ок. 1571 г.), погребенного на этом кладбище. Оно было выполнено русским мастером (о чем свидетельствует орнаментальное оформление), но содержит надпись на немецком и уникальное рельефное профильное изображение погребенного в медальоне, выполненное в подражание европейскому надгробному портрету, но настолько грубо, что кажется шаржированным. К этому же некрополю относятся и другие надгробия с надписями на немецком, латыни, итальянском, голландском, английском, армянском и русском языках, использованные при строении зданий 128 Гиршберг В. Б. Материалы для свода. Ч. I. С. 49–50; Ч. II. С. 247, 249; Левина Т. В. Указ. соч. С. 98–100; Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч. С. 21–22, 67–69. 120 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. Данилова монастыря. Надписи сообщают о погребении здесь служилых людей, лекаря-англичанина, пленных ливонских немцев, немецкого проповедника, купца, жен купца, переводчика, ювелира. Как отмечает Д. А. Дрбоглав, более всего погребенных связаны с государственной службой, на втором месте находятся купцы. По национальному составу более всего немцев, затем — голландцы, всего 2 надгробия итальянцев и одно англичанина129. В 2004 г. и в 2014– 2015 гг. при проведении строительных работ в районе Мытной улицы было обнаружено еще несколько надгробий с немецкими эпитафиями, в т. ч. двух детей из известного московского купеческого рода Келлерманов, происходивших из ливонских немцев. Эти надгробия датируются 1638 и 1653 гг., что отодвигает время существования кладбища к середине XVII в., а его перенос (упразднение) — к 1660–1670-м гг., когда появляется Новая Немецкая (Иноземная) слобода на Яузе (на Кукуе)130. По письменным источникам известны имена других лиц, погребенных в XVI в. на этом кладбище: рыцари, захваченные в плен при Эрмсе, жена воеводы С. Довойна Петронилла и др. Археологически прослежены не только надгробия, могильные ямы и останки костей, но и строительный камень, позволяющий предположить наличие на кладбище мемориальных сооружений — часовен, склепов, капелл. Однако точная локализация этого некрополя затруднена — он приблизительно определяется в пределах между улицами Мытной, Хавской и Шаболовкой131. Записки иностранцев и русские источники прямо указывают на существование в Москве особого некрополя для западноевропейцев: «...И которые торговые и всякие люди папины и Венеты сюды в государство приехав помрут, и тех на Москве похоронят по римскому 129 Надгробные надписи иноверцев, найденные архимандритом Амфилохием в 1870 г. в Московском Даниловом монастыре. М., 1871; Дрбоглав Д. А. Камни рассказывают... С. 8, 9, 22–29, 37–60, 67–69. 130 Беляев Л. А. Новые плиты иноземцев XVII века в Московии: предварительная публикация // КСИА. 2015. Вып. 240. С. 223–233; Беркович В. А., Егоров А. К. Указ. соч. С. 584–590. 131 Беляев Л. А. Новые плиты иноземцев XVII века в Московии… С. 230. 121 Глава II закону с теми вместе, которые немцы ныне римского закону кладутца на Москве, в котором месте им место на то устроено»132. В конца XVI в. образуется еще одно иноземное кладбище — при Немецкой слободе на Болвановке, на Таганке. Свидетельством этого являются находки плит с латинскими эпитафиями, использованных при строительстве церкви Николы на Болвановке. Археологически этот некрополь прослежен во время раскопок 1995 г. Иноземное кладбище на Болвановке изображено на планах Москвы первой половины XVII в. Во второй половине XVII в. возникают иноземные кладбища в районе Огородной слободы, возле убогого (Божиего) дома и Покровского монастыря, в Марьиной роще (Старое Лютеранское)133. При переносе Иноземной слободы на правый берег Яузы в 1652 г. при кирхе было создано общее кладбище для жителей слободы, а в конце XVII — начале XVIII в. после строительства новых католической и англиканской церквей возникли католическое и англиканское кладбища134. С. М. Каштанов, занимаясь разысканиями относительно места погребения Степана Разина, по чертежу 1683 г. установил местонахождение Татарского кладбища. Оно находилось на территории современного Парка культуры в 400–500 м от Калужских ворот Земляного города135. Впервые Татарское кладбище упоминается в 1638 г. в жалобе жителей Татарской слободы на ямщиков Коломенской слободы: те распахали их старинное кладбище — «на могилах каменья сломали и кирпич развозили и могилы многие разорили». Ямщики оправдывались тем, что получили эти земли по царскому указу. Однако царь указал «то их прежнее татарское 132 Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 244. Золотов Ю. М. Две надписи московских немцев. С. 249–252; Дрбоглав Д. А. Указ. соч.; Беляев Л. А. Векслер А. Г. Археология средневековой Москвы... С.127; История Москвы с древнейших времен... Т. I. С. 118; Саладин А. Т. Очерки истории московских кладбищ... С. 23–25; Авдеев А. Г., Пирогов В. Ю. Указ. соч. С. 36–48. 134 Цветаев Д. В. Протестанство и протестанты в России до эпохи преобразований. М., 1991. С.115–121; Ковригина В. А. Немецкая слобода Москвы и ее жители в конце XVII—первой четверти XVIII века. М., 1998. С. 30–31. 135 Каштанов С. М. Еще раз о месте захоронения останков Степана Разина // АЕ за 2011 г. М., 2014. С. 90–117. 133 122 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. кладбище отмерить вдоль и поперег по сту сажень, а ямщикам того их кладбища и никакой порухи чинить не велено». При Петре I над Татарским кладбищем нависла новая угроза — эти земли облюбовал статский советник, а впоследствии генераллейтенант Ф. В. Наумов, намереваясь выстроить здесь загородный двор. Захватчик уже начал сваливать на могилах стройматериалы, но царь распорядился оставить кладбище в покое. Некрополь был ликвидирован после чумной эпидемии 1771 г., а новое Татарское кладбище создано неподалеку от Даниловского136. Особым видом некрополей были убогие (или Божии) дома, или скудельницы. Эти братские кладбища, по словам А. Л. Баталова и Л. А. Беляева, «удивительно хорошо вписываются в систему представлений раннехристианского мира с его стремлением держаться возможно ближе к усопшим единоверцам, с утрированной заботой об их телах и подчеркнутым отказом воспринимать останки как “нечистое”»137. Еще в древнерусское время умершие во время эпидемий или погибшие при разгромах городов хоронились в братских могилам. Летописи употребляют по отношению к этим братским могилами термины «скудельницы» и «могилы». Впервые они упоминаются в 1215 г. во время мора в Новгороде138. Археологически прослежены братская могила XI в. в Чернигове, братские могилы погибших во время нашествия Батыя в Киеве и Старой Рязани139. Братское кладбище в Рязани было организовано на месте уже существовавшего кладбища XII–XIII вв., умершие похоронены в нем без гробов, вплотную друг к другу, в три яруса, встречаются погребения отдельных черепов и тел, у которых отсутствуют головы140. Первые упоминания о московских братских кладбищах относятся к эпидемиям чумы 1352–1353 гг. и 1364 г.: «И тако полагаху 136 Иванов О. А. Замоскворечье: страницы истории. М., 2000. С. 20–25. Баталов А. Л., Беляев Л. А. Указ. соч. С. 272. 138 Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии. Вып. I. Умершие неестественной смертью и русалки. Пг., 1916. С. 62. 139 Панова Т. Д. Царство смерти... С. 63. 140 Даркевич В. П., Борисевич Г. В. Древняя столица Рязанской земли: XI– XIII вв. М., 1995. С. 372–378. 137 123 Глава II по пяти и по десят во едину могилу» (1353); «пологаху в едину могилу по седми и по десяти и по дватцати человек»; «погребаху же в едину яму 5 и 6 мертвых, а инде 10 и более» (1364)141. По-видимому, в братских могилах совершались погребения жертв разгрома Москвы Тохтамышем в 1382 г. Летопись рассказывает, что Дмитрий Донской «повелеша телеса мертвых хоронити и даваста от осмидесяти мертвецов по рублю хоронящим мертыа. И того всего выиде от погребания мертвых 300 рублев»142. В 1422 г. в Новгороде «мертвых з голоду 3 скуделнцы наметаша»143. В Москве первое упоминание о скудельнице и об обычае погребать мертвых в Семик относится к 1474 г. Не прерывалась подобная практика и в XVI–XVII вв. Г. Штаден свидетельствует, что во время чумы 1566–1572 гг. «вокруг города Москвы в поле вырыли большие канавы и скидывали <туда> мертвых без гробов — 200, 300, 400, 500 — в одну кучу»144. Особенно много упоминаний о скудельницах содержат описания голода 1601–1603 гг. Источники свидетельствуют, что для погребения умерших от голода в Москве царь Борис Годунов приказал организовать специальную службу: «Повеле мертвых людей погребати в убогих домах и учреди к тому людей, кому те трупы збирати». Об этом же свидетельствует К. Буссов: «Мертвецов было приказано особо приставленным к этому людям тщательно обмывать, заворачивать в белое полотно, обувать в красные башмаки и отвозить для погребения в “Божий дом” — так называлось место, где хоронят умерших без покаяния». Согласно Авраамию Палицыну, в трех скудельницах в Москве было погребено 127 000 человек145. 141 ПСРЛ. Т. 10. С. 223; Т. 11. С. 3; Т. 25. С. 182. Разные летописи колеблются в оценке погибших; по одним на погребение было потрачено 300 рублей, по другим — 150. Таким образом, число павших колеблется от 24 до 12 тыс. человек (ПСРЛ. Т. 11. С. 80, 81; Т. 18. С. 133; Т. 23. С. 129; Т. 25. С. 210; Приселков М. Д. Троицкая летопись… С. 425). 143 ПСРЛ. Т. 25. С. 245. 144 Штаден Г. Записки о Московии / публ. нем текста Е. Е. Рычаловский, пер. С. Н. Фердинанд, отв. ред. А. Л. Хорошкевич. Т. 1. М., 2008. С. 123. 145 ПСРЛ. Т. 14. С. 55; Буссов К. Московская хроника 1584–1613 // Хроники Смутного времени / Конрад Буссов. Арсений Елассонский. Элиас Геркман. «Новый летописец» (История России и дома Романовых в мемуарах современников) / сост. А. А. Либерман, Б. Н. Морозов, С. Ю. Шокарев. М.: Фонд 142 124 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. Скудельницы, или убогие дома, бытовали не только во время эпидемий и голода. В мирное время они служили местом погребения неопознанных трупов, бродяг, погибших насильственной смертью, иногда, предположительно, иноземцев. В Волоколамском обиходнике 1581/1582 г. помещено описание скудельницы при Спиридоновом (Спировском) монастыре, приписанном к Иосифо-Волоцкому: «У тогоже монастыря близ от церкви оставлен есть молитвенный храм, в нем ископана глубокая могила, иже нарицают дом Божий. В немже полагают, по благословению настоятеля болшего монастыря и соборных старцев, преставльшихся раб своих всех православных христиан, иже нужными всякими смертьми скончавшихся от глада и губительства, огня и меча, и междоусобныя брани, сиречь от разбоя и от татьбы, и от потопа, и Божиим гневом мором умерших, и в воде утопающих, и где ни будет на пути, и на лесу, и на пустых местех, повержена телеса усопших кто обрящет и пришед возвестит игумену и старцом. И игумен, и старцы прикажут стротелю богораодному, повелит взяти Бога ради тело наго умершаго и положити в Божей дом и спировскому игумену над ним, отпев обычная молитвы погребальные, положити в той молитвенный храм, и в книги писати, Бога ради, коих имена ведомы»146. Обычно над ямами, в которых складывались трупы, ставились деревянные сооружения с крестом наверху, сами ямы оставались открытыми до Семика (четверга седьмой недели по Пасхе) — на неделе Святых Отец Первого Вселенского собора, или Русальей неделе. В Семик горожане шли со свечами крестным ходом «провожать скудельницу». Священники служили общую панихиду по умершим, и скудельница засыпалась (иногда трупы извлекались, омывались, заворачивались в саваны и погребались отдельно в гробах). Тут же выкапывалась новая яма. Затем справлялась поминальная трапеза; блины, пироги и другие яства раздавались нищим при Божиих домах. Сергея Дубова, 1998. С. 35; Сказание Авраамия Палицына / подг. текста и комм. О. А. Державиной и Е. В. Колосовой; под ред. Л. В. Черепнина. М.; Л., 1955. С. 106. 146 Цит. по: Булычев А. А. Куликово поле: Живые и мертвые. Тула, 2014. С. 32. 125 Глава II Первый исследователь скудельниц И. М. Снегирев подчеркивал связь Семика на Русальей неделе с языческими праздниками. Языческие празднества на Семик описаны С. В. Максимовым, но без указаний на погребальные или поминальные обряды147. В Новгороде у убогих домов народ устраивал в Семик «позорища» — «многонародныи зело безчинства, полны и оубиства» (1636)148. В то же время очевиден в первую очередь христианский смысл обычая «провожать скудельницу». По мнению А. А. Булычева, убогие дома, или скудельницы, необходимо отделять от братских могил Западной Европы, где хоронили неимущих христиан, «скончавшихся в мире с Церковью». Напротив, скудельницы выносились за церковную ограду или в поле и предназначались «для погребения “неправильных” мертвецов»149. Однако мертвецы, умершие неестественной смертью (например, казненные или погибшие в результате несчастного случая), не всегда лишались традиционного христианского погребения (о чем — в главе IV). В Москве начала XVII в. известны убогие дома при Варсонофьевском монастыре (вернее назвать этот некрополь убогим кладбищем, поскольку скудельницей как таковой он, по-видимому, не являлся — в 1605 г. на нем была погребена семья Бориса Годунова), за Серпуховскими воротами, при Покровском монастыре150. Вероятно, под Москвой существовали и другие скудельницы, в которых в 1606 г. похоронили поляков, убитых во время московского восстания151. Неоднократно упоминаются убогие дома и во второй половине XVII в. — при деревянной церкви Воскресенья Лазаря в Марьиной роще, у Немецкого кладбища; при церкви Иоанна Воина на Божедомке (позднейшая местность Екатерининского парка); возможно, 147 Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903. С. 460–464. 148 Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии… С. 62–66, 77, 98–101; Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. I. Харьков, 1916. С. 13, 200. 149 Булычев А. А. Куликово поле... С. 31. 150 ПСРЛ. Т. 14. С. 66; РИБ. Т. 13. Стб. 51; Буссов К. Указ. соч. С. 75. 151 Дневник Марины Мнишек / перевод В. Н. Козлякова. СПб., 1995. С. 60. 126 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. при Андреевском монастыре. Названия церквей Пречистенского сорока — Спаса Нерукотворного Божедомская, Пятница Божедомская и др. — свидетельствуют об их связи с убогими домами152. В 1732 г. указом Дикастерии убогий дом при церкви Иоанна Воина (бывший Воздвиженский монастырь) был перенесен в Марьину рощу, где возведен «анбар», священнику церкви Иоанна Воина предписывалось «новоопределенной анбар, которой от сея Виздвиженской церкви перенесен и поставлен в поле на новых ямах для кладбища человеческих мертвых тел убогих, телес ведать и смотреть, и ключ анбарный держать и присланные из разных приказов человеческие мертвые телеса в анбаре класть и по вся лета в четверток седьмыя недели по Пасце в погребние мертвых телес поминовение чинить тебе попу»153. Эта скудельница получила название «Новых убогих домов» в противоположность «Старым», при церкви Иоанна Воина154. Запрещение хоронить при убогих домах вышло и в 1771 г., однако подобная практика прекратилась только в конце XVIII в. Во время эпидемии чумы, охватившей Москву в 1656 г., умерших хоронили в ямах при церквях и за заборами церковных кладбищ — «да за тем забором, что ныне огорожено кладбище, в моровое поветрие кладены умершие и в том месте была знать яма, яма обвалилась и на ту яму насыпано песком» (при церкви Покрова на Рву). Напротив церквей «на Рву», выстроенных вдоль Кремлевской стены, умершие от чумы хоронились в восьми «обрубах»155. 152 Флетчер Д. О государстве Русском. М., 2002. С. 150; Коллинс С. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне // Утверждение династии / Андрей Роде. Августин Мейерберг. Самуэль Коллинс. Яков Рейтенфельс (История России и Дома Романовых в мемуарах современников XVII–XX вв.) / сост. А. А. Либерман. М., 1997. С. 195; Рейтенфельс Я. Сказания о Московии // Утверждение династии... С. 377; Снегирев И. М. О скудельницах, или Убогих домах в России // Труды и записки ОИДР. 1826. Ч. 3. Кн. 1. С. 235–263. 153 ОПИ ГИМ. Ф. 327. Оп. 1. Д. 51. Л. 89. 154 Остроухов В. Ф. Указ. соч. С. 6; Смирнова А. Г. Указ. соч. С. 18–19. 155 Материалы для истории, археологии и статистики московских церквей, собранные В. И. и Г. И. Холмогоровыми. При руководстве И. Е. Забелина. М., 1891. Т. II. Стб. 6, 7. См. также: Стб. 21, 22, 26, 27 и др. 127 Глава II В связи с переполненностью московских кладбищ после эпидемии чумы 22 января 1657 г. состоялся указ «церкви и кладбища и церковные земли, на церковных землях дворы, и кто тех кладбищенских и церковных земель к своим дворам и огородам принели, и кто близко тех церковных земель и кладбищ живет» — переписывать и обмерять Земскому приказу. Составленная перепись характеризует не только состояние некрополей при приходских церквях Кремля и Китай-города в середине XVII в., но и дает представления о первых мерах по благоустройству московских кладбищ. Большинство кладбищ характеризуются переписчиками как тесные; лишь к некоторым применено определение «кладбище пространно». На большинстве церквей существовали старое и новое кладбища (вероятно, возникновение последних связано с эпидемией). При этом старое, заполненное, огораживалось забором «наглухо», новое — надолбами «изредка» или «частиком». Высота забора и надолб почти везде была одинаковой — 2,5 аршин. Земский приказ предпринял меры к благоустройству территорий кладбищ при церквях Кремля и Китай-города. При кремлевских церквях было запрещено хоронить, а кладбища китайгородских церквей были расширены за счет дворов священнослужителей и соседних домовладений156. Некрополь в структуре города в XVIII — начале XX в. Глубокие преобразования начала XVIII в., затронувшие все сферы государственной и культурной жизни России, также коснулись и некрополя. Московский некрополь, являвшийся к концу XVII в. одним из наиболее древних и обширных, подвергся радикальным изменениям во внешнем облике и обряде. Формы надгробных сооружений, место некрополя в городской системе, погребальный обряд постепенно изменялись в Москве и на Московской земле на протяжении XIV–XVII вв. К концу XVII в. наиболее существенные перемены произошли в формах погребальных сооружений и, прежде всего, 156 Там же. Стб. 1–275 и др. 128 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. надгробий. Они касались как изменения формы надгробий (появление надгробий-вставок («таблиц»), изменение пропорций плит в сторону увеличения высоты, чем приобреталось их сходство с западноевропейскими барочными надгробиями-саркофагами), так и перемен в формуляре надписей. С середины XVII в. традиционный формуляр начинает дополняться новыми информативными единицами — указанием на тезоименитство, возраст, необычные обстоятельства смерти (смерть «на государевой службе» отмечается эпитафиями уже во второй половине XVI в.), уточнение даты кончины и т. д. Процесс расширения формуляра надписей связан с масштабными переменами в культуре XVII в. — секуляризацией и гуманизацией культуры, проявлением интереса к конкретной человеческой личности. С последней трети XVII в. под влиянием западной культуры распространяются барочные стихотворные эпитафии, первоначально существовавшие в книжном варианте, а затем перенесенные на камень. У истоков распространения в России силлабической мемориальной поэзии стояли выдающиеся деятели отечественной культуры и словесности Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев, Карион Истомин, Епифаний Славинецкий. Формирование и развитие барочной поэтической традиции в эпитафиях XVII в. подробно рассмотрено А. Г. Авдеевым157. Несмотря на введение в русскую поэзию силлабо-тонического стиха, силлабические эпитафии встречаются на надгробиях вплоть до 1770-х гг. Сам жанр мемориальной поэзии для последней трети XVII — первой четверти XVIII в. был явлением новым, однако тексты эпитафий развивают некоторые смыслы, свойственные эпитафиям более раннего времени. Для надгробий «служилых людей» это стремление подчеркнуть достижения погребенного на царской службе, его чины и заслуги. Эпитафия становится близкой к формуляру послужного списка (формирующегося также в первой четверти XVIII в., но обязанного своим возникновением «сказкам» о дворянских службах XVII в.). В качестве примера достаточно привести эпитафию петровского сподвижника графа Ф. А. Головина, похороненного в Симоновом 157 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 167–170, 372–403. 129 Глава II монастыре: «Лето от Сотверения мира 7214 от Рождества Христова 1706 года июля 30 дня на память Святых Апостолов Силы и Силуана, преставись его Высоко-Графское превосходительство Феодор Алексеевич Головин, Римского государства Граф Царского Величества Государственный Великий Канцлер и посольских дел верховный президент, ближний боярин, морского флоту Адмирал, наместник Сибирский и кавалер чинов Святого Андрея и Белого Орла и генерозитея, погребен бысть...»158 Как можно видеть, традиционный формуляр эпитафии был дополнен новыми чинами покойного. Большинство известных эпитафий первой четверти XVIII в. развивались подобным образом. Перевод на новое летоисчисление не отразился в первой четверти XVIII в. на буквенном изображении даты кончины159. А. Г. Авдеев отмечает, что Петру I принадлежит идея обращения к античному наследию в части гражданской и военной доблести при оформлении мемориальных памятников своих сподвижников160. Все это было близко традиционной «служилой» идеологии дворянского сословия (к тому времени начинавшего формироваться как единое целое). Барокко дополняет традиционные служилые добродетели назидательностью, уместной на надгробном памятнике: «Поучайся, чтобы память жизни твоей осталась бессмертна и душа твоя пришла к вечному преупокоению»161. Трансформация традиционного формуляра надписи на московских надгробиях военных чиновников в формулу, близкую к послужному списку, происходит в 1730-х гг. Такова, например, 158 РГАЛИ. Ф. 544. Оп. 2. Д. 5. Л. 5 — 5 об. Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 103. Плита княгини И. Т. Приимковой-Ростовский из собрания Музея Москвы (без номера) и др. На надгробии младенца кн. П. П. Черкасского год и число кончины обозначены арабскими цифрами, возраст погребенного — 43 недели — буквами (Музей Москвы. ОФ. 28700/9; опубликована: Шокарев С. Ю. Памятники эпиграфики XVIII в. из собрания... С. 222). 160 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 562–589. 161 Акимов П. А. Русское надгробие XVIII — первой половины XIX века... С. 6. 159 130 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. эпитафия генерал-аншефа И. И. Дмитриева-Мамонова († 1730): «...Родился декабря 10 дня лета 1680 и в малолетстве своем имел чин стольничий, а двадесятом году от рождения своего произведен в службу военную <...> в 700 г. в лейб-гвардию лейтенантом в Семеновском полку и потом в оном же полку в первой Нарвской экспедиции был и ранен в 701 г., в оном же полку произведен в капитаны...» (церковь Флора и Лавра у Мясницких ворот)162. Эпитафия фельдмаршала князя М. М. Голицына († 1730), принадлежавшего к высокообразованной и европеизированной семье, перечисляет заслуги покойного в более красочной форме: «...Зде лежит, который противу неприятелей всегда стоял храбро, Михайло Михайлович князь Голицын... всей Европе прославленный воин, храбрость его являют неустрашиму в провинции Свеции плененные и самая над тою главная победа Анцы славны и жестоки, под Лесным, под Добрым, под Полтавою, купно Левенгоупт побежденный под Шлиссельбургом...» Далее содержится значительная фраза: «Се четырем Самодержцам Всероссийским служил верно всяк день за отечество великодушно умирая» (Богоявленский монастырь)163. Идея верной службы отражена во многих эпитафиях XVIII в. Надпись на могиле солдата лейб-гвардии Преображенского полка князя И. И. Вяземского († 1742) гласит: «на службе Ея Императорскому Величеству был 8 лет 6 месяцев и 11 дней» (церковь Николы Явленного на Арбате). Надгробие генерал-майора князя В. В. Вяземского († 1742) сообщает, что тот «на службе Ея Императорского Величества был 42 года, и был на многих баталиях и штурмах» (церковь Николы Явленного на Арбате)164. Пространная надпись на надгробии коллежского советника П. В. Головина († 1751), содержащая философские рассуждения о бренности человеческой жизни, — черта, заимствованная из барочных эпитафий Западной Европы, — перечисляет и основные вехи его служебной биографии, отмечая: «Показал за веру свою и отечество свое к Государем ревностную в службах своих и баталиях храбрость и искусство» 162 163 164 МН. Т. I. С. 379. МН. Т. I. С. 298. МН. Т. I. С. 246–247. 131 Глава II (Симонов монастырь)165. Наконец, эпитафия фельдмаршала графа А. Б. Бутурлина, составляющая при публикации 5 большеформатных страниц печатного текста, много говорит и о заслугах погребенного, и о царской милости: «...Того же лета Ея Императорское Величество, приняв в уважение сего великого мужа достоинство, знатные, верные и полезные отечеству труды... Колико ревностен, верен и неусыпен был как истинный патриот воисполнении высоких должностей государем своим и отечеству сей высокоименитый и достопамятный муж...»166 К концу XVIII в. выражение идеи честно выполненного долга происходит не через перечисление конкретных фактов из служебной биографии, а через обобщающие характеристики, в которых большее место занимает не идея службы, а идея гражданственности. Эпитафия П. И. Ханыкову († 1812) гласит: «Здесь старец опочил, благословенный свыше, / Вождь сил, носящихся с громами по волнам, / Он был в день брани лев, в день мира агнец тише, / России верный сын, слуга и друг царям»167. Сходна с этой эпитафией надпись на надгробии другого моряка — вице-адмирала Н. И. Шешукова: «От самых юных лет отечеству служа, / И честию всегда своею дорожа, / С врагами, с бурями он на морях сражался, / И личным мужеством повсюду отличался...»168 О «пользе» и значении для москвичей деятельности руководителей Московской губернии и города сообщают эпитафии генераланшефа князя В. М. Долгорукого-Крымского и генерал-губернатора графа Ф. В. Ростопчина. Эпитафия Долгорукого-Крымского, вероятнее всего, не была нанесена на его надгробие и сохранилась в списке в «портфелях» Г. Ф. Миллера. В числе прочего там говорилось: «Прославил он себя правдивыми делами / Москве начальник был, владел 165 Токмаков И. Ф. Историческое, статистическое и археологическое описание московского ставропигиального мужского Симонова монастыря. — М., 1892. С. 61. 166 МН. Т. I. С. 154. 167 Царькова Т. С., Николаев С. И. Эпитафии на петербургских кладбищах // Исторические кладбища Санкт-Петербурга / сост. А. В. Кобак, Ю. М. Пирютко. СПб., 1993. С. 118. 168 Токмаков И. Ф. Указ. соч. С. 71. 132 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. граждан сердцами / В благостроениях он славу почитал / И руку щедрую к нещастнм простирал / Безсмертную себе тем память он оставил / И твержде мрамора свидетельство возставил»169. В свою очередь, граф Ф. В. Ростопчин в собственноручно составленной эпитафии утверждал: «Он в Москве родился; / Он ей и пригодился». В конце XVIII — начале XIX в. приобретает особое значение близкая идея — идея общественной пользы. В эпитафиях много говорится о милосердии и благотворительности, трудах на поприще просвещения и т. п. Надпись на надгробии П. А. Демидова († 1786) гласит: «...По справедливости приобрел он почтения и безсмертныя титла и усерднейшего сына отечества и друга человечества, пожертвуя в пользу бедных большею частию своего имения...»170 Эпитафия З. К. Каплани († 1806): «...Он соделал дела, достойные живота вечного; ибо всем имением своим, по добросердечию, пожертвовал для просвещения своего отечества о для любви к бедным...»171 Князь И. А. Голицын († 1810), по словам эпитафии, «был Отечеству и ближнему полезен»172. Прославление гражданских добродетелей свойственно для традиции классицизма, видевшей смыслом существования человека исполнение религиозного, семейного и общественного долга173. Ведущая роль в развитии этой традиции принадлежала благородному сословию, которое после издания Манифеста о вольности дворянской (1762) активно осуществляло меценатскую и благотворительную деятельность. Кардинальные изменения в жанре русской эпитафии, формирование нового типа надгробных надписей, содержащих не только краткую информацию о погребенном, но и поучения, размышления, молитвенные обращения и т. п., неоднократно становились объектами исследования174. Начало этих процессов (вторая половина XVII — 169 170 171 172 173 РГАДА. Ф. 199. Оп. 1. Портф. 150. Ч. 2. Тетр. 13. Л. 48. МН. Т. I. С. 371. МН. Т. II. С. 14. МН. Т. I. С. 296. Акимов П. А. Русское надгробие XVIII — первой половины XIX века… С. 7–8. 174 Царькова Т. С., Николаев С. И. Указ. соч. С. 111–130; Николаев С. И., Царькова Т. С. Три века русской эпитафии // Русская стихотворная эпитафия. 133 Глава II XVIII в.) рассмотрено А. Г. Авдеевым, история жанра русской эпитафии в XIX–XX вв. — Т. С. Царьковой175. П. А. Акимов в диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения рассматривает художественное надгробие и эпитафию как единый комплекс, отражающий идеи жизни и смерти средствами различных художественных стилей — барокко, классицизма, романтизма176. Основные выводы этих работ: русская эпитафия (стихотворная и прозаическая) является частью общей литературной традиции XVII–XX вв., этот жанр выражается в различных литературных стилях, отражает основные поэтические течения. Эпитафия дает понимание восприятия людьми XVIII–XIX вв. проблемы смерти и бессмертия, почтения памяти предков и преодоления горя от утраты близких. В эпитафии подчеркиваются жизненные ценности эпохи — благочестие, благонравие, семейные добродетели, верная служба государю, общественные заслуги, благородство происхождения и обхождения и др. Тщательно разработанная символика надгробных памятников, созданных выдающимися скульпторами, архитекторами и художниками этого времени, выражает те же идеи и мысли. Аллегорические и геральдические символы, во множестве изображавшиеся на надгробиях XVIII–XIX вв., несли функции передачи информации о покойном, отражения чувств его близких, глубинных основ мировосприятия той эпохи. Подобная знаковая система была заимствована из мемориальной культуры Западной Европы, барочные надгробия которой опирались на средневековую аллегорическую традицию. Уже надгробия первого десятилетия XVIII в. содержат разнообразные символические изображения. Таковы растительный орнамент, крест, герб и Адамова голова на надгробии-кенотафе Новая библиотека поэта. СПб., 1998. С. 5–44; Гачева А. Г. Жизнь — смерть — бессмертие в литературе русского романтизма // Жизнь и смерть в литературе романтизма: Оппозиция или единство / отв. ред. Н. А. Вишневская, Е. Ю. Сапрыкина. М., 2010. С. 57–115. 175 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 165–170, 372–403, 550–625; Царькова Т. С. Русская стихотворная эпитафия XIX–XX веков: Источники. Эволюция. Поэтика. СПб., 1999. 176 Акимов П. А. Русское надгробие XVIII — первой половины XIX века… 134 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. И. И. и Д. Г. Ржевских, воинской арматуры и ангелов на надгробии князя Б. И. Прозоровского († 1709)177. Белокаменную плиту XV–XVII вв. в петровское время сменяет новый тип памятников — барочный саркофаг, заимствованный из западноевропейской традиции. Одним из наиболее ранних подобных памятников является саркофаг Д. А. Траурнихта, датируемый 1717 или 1723 г. Этот памятник содержит основные элементы оформления позднейших надгробий подобного типа: изображения воинской арматуры, герб в головном торце надгробия, христианские символы и Адамова голова (символ смертности человека) в ножном торце памятника. Происхождение человека, которому был поставлен этот памятник, из обрусевших немцев еще раз убеждает в том, что распространение барочных надгробий в России было связано с прямым заимствованием западноевропейских образцов178. Наряду с заимствованием, барочные элементы развивались при сохранении традиционных для русского средневекового надгробия форм. Близость надгробий-таблиц и позднейших каменных и металлических «досок» в стенах и полах храмов очевидна. При сохранении основного типологического принципа поздние надгробия, вмонтированные в церковные стены, несли на себе иное орнаментальное оформление и иной формуляр эпитафии. Не менее примечателен образец сочетания барочной символики с традиционной формой белокаменной плиты, находящийся на территории некрополя Донского монастыря. Это надгробие с почти полностью стершимися следами эпитафии, однако содержащее дату — 1746 г., находится за апсидами большого собора Донского монастыря. По форме оно представляет традиционную для XVI–XVII вв. плиту, расколотую на два фрагмента; в верхней части оно оформлено 177 Ермонская В. В., Нетунахина Г. Д., Попова Т. Ф. Указ. соч. С. 53–55, илл. 17, 18. 178 Шокарев С. Ю. Памятник петровского барокко — надгробие Д. А. Траурнихта в собрании Музея истории города Москвы // Археологические памятники Москвы и Подмосковья / сост. Л. А. Беляев, А. Г. Векслер, Т. В. Скоробогатова. — М., 1996. — С. 162–167. — (Труды Музея истории города Москвы. Вып. 9). С. 162–167. 135 Глава II растительным декором, в нижней изображена Адамова голова, колос (?) с правой стороны и лавровая ветвь (?) с левой стороны. Подобно средневековому надгробию, барочный памятник представлял собой «программное» произведение на тему жизни и смерти. П. А. Акимов пишет: «Эпитафия барокко обращена к условному прохожему — некоему человеку вообще, находящемуся где-то между началом и концом своего жизненного пути. Для наибольшей наглядности ему представляют и сам образ бренных останков — череп с костями. Прохожему словно предлагается взглянуть на образ пребывающего в смертной тьме человека, а затем мысленно вообразить его останки под ногами: “Смотри — теперь в другом увидишь, что с тобой”. Выслушав такой урок, прохожий должен умилиться сердцем, помолиться об усопшем и задуматься о собственной кончине. Надгробная плита выглядит своего рода окном или дверью в мир иной, мир тьмы, проницаемый мысленно и непроницаемый физически»179. Новой чертой мемориальных памятников XVIII в. стало появление портретов погребенных, устанавливавшихся у гроба. Если в средневековой России эта практика была воплощена только в отношении царских погребений, то начиная с петровской эпохи надгробные портреты сопровождают захоронения знати. После погребения в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры фельдмаршалов Б. П. Шереметева и А. А. Вейде, по словам очевидца В. А. Нащокина, «при гробах оных персон портреты на знаменах»180. Надгробие графа А. Б. Бутурлина († 1767), помимо огромной надписи, было украшено портретом181. Захоронения князя А. А. Черкасского († 1749) и княгини А. И. Черкасской († 1783) в Знаменской церкви Новоспасского монастыря также сопровождались портретами182. Принадлежность российской мемориальной символики к западноевропейской традиции XVIII в. убедительно доказа179 Акимов П. А. Русское надгробие XVIII — первой половины XIX века… С. 7. 180 Нащокин В. А. Записки // Империя после Петра. 1725–1765 / Яков Шаховской. Василий Нащокин. Иван Неплюев / сост. А. А. Либерман, В. П. Наумов. М., 1998. С. 229. 181 Малиновский А. Ф. Обозрение Москвы. М., 1992. С. 138. 182 РГАДА. Ф. 1197. Оп. 1. Д. 1465. Л. 17 об. 136 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. на В. С. Турчиным183. Дальнейшее развитие мемориальной скульптуры и надгробных памятников в России прослежено в работах В. В. Ермонской, Г. Д. Нетунахиной, Т. Ф. Поповой, Р. Р. Лозинского, С. Э. Путилова, П. А. Акимова и др.184 Эти вопросы касаются не только искусствоведения, но также общефилософских и общекультурных проблем, мировоззрения и менталитета русского человека второй половины XVIII — начала XX в. Изменения в традиционном погребальном обряде, коснувшиеся, прежде всего, высших слоев общества, также были связаны с привнесением западноевропейского ритуала. В большой степени, как и в трансформации форм мемориальных памятников, это было связано с прямыми указаниями на этот счет Петра I. В своей преобразовательной деятельности Петр I стремился использовать для европеизации и ту область, которая до этого была исключительно частным делом. В создании нового похоронного церемониала Петр I опирался прежде всего на опыт подобных церемоний протестантских стран Западной Европы, тем более что имел возможность наблюдать этот церемониал в Иноземной слободе185. Первой подобной церемонией было погребение адмирала Ф. Я. Лефорта († 12 марта 1699 г.), подробно описанное участником австрийского посольства в Россию И. Г. Корбом. В этой церемонии впервые участвовали регулярные войска (Семеновский, Преображенский и Лефортовский полки) и иностранные посланники. Состав траурного шествия и порядок церемонии, несомненно, восходили к устоявшемуся западноевропейскому церемониалу186. 183 Турчин В. С. Надгробные памятники эпохи классицизма в России... С. 212–221. 184 Ермонская В. В., Нетунахина Г. Д., Попова Т. Ф. Указ. соч.; Лозинский Р. Р. Диалог прошлого с настоящим // МНИАИО. 1990. С. 24–33; Путилов С. Э. Надгробия масонов на монастырских кладбищах // МНИАИО. 1996. С. 88–90; Акимов П. А. Русское надгробие XVIII—первой половины XIX века… 185 Гордон П. Дневник. 1690–1695 гг. / пер. с английского, статья и примечания Д. Г. Федосова. М., 2014. С. 122, 136, 252, 309, 310, 555. 186 Корб И. Г. Дневник путешествия в Московское государство // Рождение империи... С. 133–135. 137 Глава II В дальнейшем торжественный церемониал похорон крупных сановников и лиц царской фамилии разрабатывался при непосредственном участии Петра I. Царь был инициатором создания пышных монументов на могилах своих сподвижников А. С. Шеина, Ф. Я. Лефорта и Б. П. Шереметева. На похоронах Шереметева была нарушена последняя воля покойного, завещавшего похоронить себя в Киево-Печерском монастыре рядом с могилой сына, Михаила, скончавшегося ранее отца. Однако новой столице требовались величественные монументы, и Петр I организовал торжественные похороны фельдмаршала в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. Как и при похоронах Ф. Я. Лефорта, тело Б. П. Шереметева сопровождали Преображенский и Семеновский гвардейские полки, иностранные министры, генералитет и двор. При погребении также была произведена троекратная стрельба из ружей187. Надгробную проповедь читал известный проповедник того времени Гавриил Бужинский, что соответствовало аналогичному чтению проповеди протестантским священником на похоронах Ф. Я. Лефорта. Столь же торжественны были похороны царицы Прасковьи Федоровны († 1723), вдовы царя Ивана Алексеевича. В описании церемонии этих похорон также упоминается чтение проповеди188. Через два года проповедь над гробом самого Петра I — одно из своих выдающихся литературных произведений — читал Феофан Прокопович. Вместе с тем подобные торжественные церемонии, производившиеся на монастырских кладбищах в Москве, наталкивались на весьма существенное препятствие — многочисленные надгробия, мешавшие проходу как войск, так и сопровождающих. Это вызвало указ Петра I от 12 апреля 1722 г., предписывавший «надгробные камни при церквах и в монастырях опускать вровень с землею; надписи на камнях делать сверху; которые же камни неудобно так разместить, употреблять их в строение церковное»189. Об исполнении 187 Нащокин В. А. Указ. соч. С. 228–229. См.: Семевский М. И. Царица Прасковья. 1664–1723. Очерк русской истории XVIII века. М., 1989. С. 172–174. 189 ПСЗ. № 3964; Розанов Н. П. О московских городских кладбищах… С. 1. 188 138 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. этого указа сохранилось свидетельство из дела о могилах ересиархов П. Лупкина и И. Суслова (1737). Феофан Прокопович доносил, что «гробница с немалым украшением», стоявшая над могилой И. Суслова в Ивановском монастыре, была снесена после указа о сносе могильных камней, а надпись с надгробия вмонтирована в стену церковной трапезной190. С этого указа начинается череда указов и постановлений, направленных на искоренение старомосковских традиций в погребении и бытовании некрополя, устройство кладбищ на западноевропейский манер и рационализацию похоронной сферы в целом. Этот процесс шел одновременно с ломкой устоявшихся традиций и вызывал много проблем, как организационного, так и социального характера. 28 января 1704 г. издан указ о погребении не ранее трехдневного срока. 10 октября 1723 г. состоялся указ о запрете погребения во всех городах в пределах города, кроме «знатных персон», и отведении для погребения загородных монастырей и приходских церквей. 2 декабря того же года запрещено использовать дубовые гробы-колоды, а разрешены только дощатые191. Петровский указ о запрете погребения на городских приходских кладбищах не исполнялся. Императрица Елизавета Петровна во время своего пребывания в Москве в 1748 г. издала указ (2 июля) о запрете погребать при церквях, находящихся на дороге от Кремля до Головинского дворца на Яузе, т. е. пути следования ее кортежа. Это касалось церквей, расположенных на улицах Никольской, Ильинке, Мясницкой, Старой и Новой Басманной. Могилы при этих церквях было указано сровнять с землей, а надгробия употребить в церковное строение. Причиной этого указа был характер императрицы, чрезвычайно суеверной и стремившейся оградить себя от печальных предзнаменований. Для погребения умерших прихожан этих церквей императрица указала отвести место за городом, 190 Скворцов Н. А. Архив Московской Святейшего Синода конторы. Материалы по Москве и Московской епархии за XVIII век. Вып. I. — М., 1911. Вып. I. С. 32. 191 ПСЗ. № 4322; Розанов Н. П. О московских городских кладбищах… С. 1. По мнению С. В. Сазонова, трехдневный срок был установлен из-за опасения похоронить человека, заснувшего летаргическим сном (Сазонов С. В. Время похорон // История и культура Ростовской земли. 1994. Ярославль, 1995. С. 54–57). 139 Глава II где выстроить церковь «на свой кошт». 2 августа 1748 г. этот указ был подтвержден Московской консисторией и дано распоряжение пока использовать для погребения ближайшие церкви. Одновременно шли работы по устройству первого московского городского кладбища, каким стало Лазаревское, образованное в Марьиной роще, неподалеку от одной из последних московских скудельниц («Новых убогих домов»). Кладбищенская церковь во имя Воскресения Лазаря Четверодневного была освящена 21 декабря 1750 г. В то же время, после отъезда императрицы в Санкт-Петербург, погребения при церквях на Никольской, Ильинке, Мясницкой и Басманных улицах возобновились, но запрещение было подтверждено в 1755 г. московским митрополитом Платоном192. Возможно, что причиной для подтверждения этого запрещения стало прошение причта новопостроенной кладбищенской церкви Лазаря. Кладбищенское духовенство в марте 1752 г. доносило митрополиту Платону, что «ныне на оное (запрещение. — С. Ш.) невзирая ни на что учинят погребение в монастырях и церквях, кто где пожелает», а у церкви Лазаря хоронят самых бедных, отчего церковь «приходит в пустоту», т. к. в штате против других церквей она не положена и прихода не имеет193. В ином положении оказался причт церкви Троицы в Сыромятниках, также причисленной к тем церквям, в которых запрещено погребение, несмотря на то, что находится вдалеке от дороги в «глухом месте». Прихожане покинули эту церковь, и она также пришла в запустение, почему причт просил дозволить возобновить погребение194. Новая эпоха в истории московского некрополя связана с созданием городских кладбищ — Ваганьковского, Дорогомиловского, Даниловского, Миусского, Рогожского, Преображенского, Введенского (Иноверческого) после эпидемии чумы 1771 г. Основные этапы создания этих кладбищ исследованы Н. П. Розановым. Началом создания новых кладбищ послужил высочайший указ 192 Розанов Н. П. О московских городских кладбищах... С. 2–3; Он же. История московского епархиального управления... Ч. 2. Кн. 1. С. 153–155. 193 ОПИ ГИМ. Ф. 402. Оп. 1. Д. 85. Л. 2 — 2 об. 194 Там же. Л. 3 — 3 об. 140 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. от 24 марта 1771 г. о запрещении хоронить в московских церквях и монастырях. Было указано хоронить только при загородных церквях — Воздвижения в Красном Селе, Знаменской в Переславской слободе, Тихвинской в Сущове, Богоявления в Дорогомилове, Воскресения за Даниловым монастырем и др. Из монастырей для погребения были оставлены для «знатных людей», согласно Н. П. Розанову, также загородные — Спасо-Андроников, Новоспасский, Донской, Покровский, Данилов. Указ Синода от 1 октября 1771 г. предписывал отвести для погребения отдельные места за городом, где поставить на первое время хотя бы деревянные церкви195. Документы московской конторы Синода свидетельствуют, что далеко не все перечисленные Н. П. Розановым московские монастыри были оставлены в 1771 г. для погребения. Судя по всему, были открыты для погребения Симонов, Данилов, Спасо-Андроников и Андреевский. В 1774 г. член московской конторы Синода епископ Самуил Крутицкий осматривал кладбища Симонова и Андреевского монастыря и отмечал, что они настолько переполнены за последнее время, что «за малым пространством более погребать тех тел невместно». Та же ситуация наблюдалась и в Даниловом монастыре. В связи с этим Московская синодальная контора постановила разрешить погребения «сверх» Симонова в Донском, Новодевичьем и Покровском, а в Даниловом и бывшем Андреевском не погребать. На это главнокомандующий Москвы князь М. Н. Волконский изъявил свое согласие, а относительно Новодевичьего указал «в рассуждении ожидаемого ныне в Москву высочайшего Ея императорского величества прибытия, онаго погребения не чинить»196. Наконец, 14 декабря 1780 г. главнокомандующий Москвы князь В. М. Долгоруков-Крымский указал разрешить погребение «знатных дворян» во всех московских монастырях197. В 1788 г. из числа монастырейнекрополей был исключен Симонов монастырь, закрытый по указу 195 Розанов Н. П. О московских городских кладбищах... С. 4–5; Он же. История московского епархиального управления… Ч. 2. Кн. 2. С. 92–94. 196 РГАДА. Ф. 1183. Оп. 4. Д. 170. Л. 1–2. 197 Там же. Оп. 10. Ч. 1. Д. 25. Л. 1–2. 141 Глава II Екатерины II. Однако вскоре после возобновления этой обители в 1795 г. архимандрит Игнатий обратился с прошением к московскому главнокомандующему М. М. Измайлову разрешить погребение «особ благородных фамилий и купечества». Московские власти дали разрешение, посчитав, что для этих целей монастырь «яко отдаленнейший, весьма удобен»198. Таким образом, к концу XVIII в. сложилась система некрополей Москвы, состоявшая из кладбищ Симонова, Донского, Новодевичьего, Покровского, Спасо-Андроникова, Новоспасского и Данилова монастырей, располагавшихся за чертой Белого города, и кладбищ Ваганьковского, Введенского, Миусского, Дорогомиловского, Рогожского, Преображенского и др., находившихся за Камер-Коллежским валом. Погребения при приходских церквях и монастырях в пределах Белого города стали редким исключением. После учреждения в 1762 г. комиссии для строения Москвы многие кладбища при приходских церквях были уничтожены, зачастую с самими церковными строениями, признанными ветхими, — Моисеевский монастырь, церкви св. Иоанна Предтечи и Всех Святых в районе Ленивки и др.199 В то же время положение о Каменном приказе (7 июня 1775 г.) предписывало «как кладбища ныне учрежденные в особых местах, то прежние кладбища в городах и предместьях оставить к благолепию церквей». Исходя из этого, московский митрополит Платон в 1785 г. обязал причт всех московских церквей не застраивать церковную землю, находящуюся под погостами, и предоставить в Консисторию планы церковной территории с обозначением мест, занимаемых кладбищами200. Это способствовало сравнительно хорошему состоянию сохранности московского некрополя, продолжавшемуся вплоть до революции 1917 г. С созданием комплекса городских кладбищ прекращалась средневековая погребальная традиция. Похороны изгонялись из повседневности городской жизни. Век Просвещения обращался в этом 198 Шокарев С. Ю. Некрополь Симонова монастыря… С. 49. Пирогов В. Ю. Некрополь в исторической градостроительной структуре Москвы // МНИАИО. 1996. С. 106. 200 Розанов Н. П. О московских городских кладбищах… С. 10, 11. 199 142 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. к античной традиции загородных некрополей201. В 1799 г. было издано положение Синода, согласно которому все доходы с кладбищ шли на выплату пособия вдовам и сиротам умерших священников. Несмотря на это, московские кладбища до 1801 г. находились в ведении гражданского начальства, т. е. полиции202. Новообразованные загородные кладбища изначально были достаточно бедны архитектурой и благоустройством. При их создании, для санитарной изоляции кладбищ были возведены валы и рвы. Социальный состав погребенных в первые десятилетия существования московских городских кладбищ также не отличался особой знатностью и значительностью. Дворянство и богатое купечество предпочитало быть похороненным на монастырских некрополях. Качественные изменения во внешнем виде кладбищ произошли после Отечественной войны 1812 г. Московская комиссия от строений обратила свое внимание и на кладбища и приняла ряд постановлений, направленных на их благоустройство. На месте старых деревянных храмов 1770-х гг. возводились новые, строившиеся по проектам известных архитекторов того времени (А. Ф. Элькинского, Ф. М. Шестакова, А. Г. Григорьева и др.). Строились также каменные дома причта, хозяйственные постройки, ограды и богадельни, исчезали валы и рвы XVIII в., и кладбища, получившие внешний архитектурный облик, сходный с обликом классицистической Москвы, становились органичной частью города. Появляются классические урны, тумбы, кресты, кованые ограды и др.203 К середине XIX в. существовавшая практика погребения вызвала необходимость в издании документа, регулировавшего все возникающие проблемы. В 1848 г. было издано особое «Положение о предметах, требующихся при погребении усопших, и о вкладах и приношениях за оныя по московским городским кладбищам», определившее дальнейшую практику захоронения. Согласно 201 Пирогов В. Ю. Архитектурно-планировочные особенности московских кладбищ и мемориалов XVIII — начала XX в. // Архитектура в истории русской культуры. М., 1996. С. 149. 202 Розанов Н. П. О московских городских кладбищах… С. 8, 15; Он же. История московского епархиального управления... Ч. 3. Кн. 1. С. 248, 249. 203 Пирогов В. Ю. Архитектурно-планировочные особенности... С. 149–151. 143 Глава II «Положению» все кладбища, как городские, так и монастырские, были разделены на разряды, в зависимости от расстояния могилы от церкви. Первый разряд — «в церкви или под церковью» — был самым дорогим. Захоронение в могиле по первому разряду оценивалось в 300 рублей. Могила во втором разряде («в паперти или под папертью») стоила 200 рублей. По третьему разряду («в близости от церкви») — 30 рублей. Остальные разряды были удалены от церкви и в зависимости от расстояния стоили все меньше и меньше: 4-й — 20 рублей, 5-й — 5 рублей, 6-й — 50 копеек. Захоронение по седьмому разряду осуществлялось «без вклада». Все разряды определялись на плане кладбища или церковного погоста. «Положением» четко фиксировались размеры могил: не более 3,5 аршина в длину и 2 аршин в ширину; «желающие же занять большее пространство обязаны сверх означенной цены, вносить сумму по мере земли...». Освобождались от уплаты за могильное место священники и члены их семей; кадеты и воспитанники учебных заведений (для их погребения отводились особые места); умершие, присланные из госпиталей, больниц и пр.; крестьяне и дворовые, проживавшие в Москве по паспортам; мастеровые, фабричные и «все снискавшие себе пропитание поденной работой»; нижние воинские чины, в т. ч. отставные; бедные отставные чиновники и военные и члены их семей. Для их погребения и существовал седьмой разряд, причем чиновники хоронились в шестом разряде. Далее «Положение» подробно описывало расценки на «услуги», предоставляемые при похоронах и устройстве могилы: катафалк, покров, устройство кирпичной гробницы, рытье могилы (рытье простой могилы оценивалось: летом — 50 копеек, зимой — 1 рубль), дозволение поставить памятник, отпевание, сопровождение тела до кладбища (священником, священником и дьяконом, священником, дьяконом и причтом). Все «услуги», связанные с погребением младенцев, оценивались вдвое меньше. Особые примечания к «Положению» вносят несколько существенных черт из погребального обихода дореволюционной Москвы. Не «возбранялось» «принимать более по усердию дающих». Также и «от недостаточных людей» предписывалось «безропотно принимать и менее положенного, и совершенно неимущих 144 Основные этапы формирования московского некрополя XII–XVII вв. погребать и без всякого даяния...». Наконец, последний пункт определял, что причт городского кладбища «не отказывает никому в погребении на оном, кроме случаев церковью воспрещаемых»204. Под этими случаями имелось в виду прежде всего самоубийство, традиционно осуждаемое и препятствовавшее христианскому погребению, как в Средние века. Другие случаи неестественной смерти не оговаривались специальными постановлениями, а их решение оставлялось на усмотрение епархиального начальства. Так, в 1821 г. канцелярия московского военного генерал-губернатора направила запрос в Московскую синодальную контору относительно того, существует ли какое-либо постановление «относительно погребения утопших, когда есть сомнение, что они утонули не с намерением самоубийства». На что был получен ответ, что подобного постановления не существует, а «все таковые происшествия зависят от разрешения епархиального архиерея»205. Разделение кладбищ на разряды и меры по реконструкции городских кладбищ в первой половине XIX в. способствовало их упорядочению и сближению по внешнему строю с обликом города. Соотношение стоимости участков — по близости к церкви, бывшей центром кладбища, — таким образом соотносилось со стоимостью земли в городе: чем ближе к центру, тем дороже206. Другие вопросы, относящиеся к погребению умерших и совершению заупокойных обрядов, регулировались указами и инструкциями Синода и местных духовных консисторий, актами гражданской власти (в т. ч. «Врачебным уставом» 1857 г.). Наиболее полная сводка официально утвержденных государством и церковью похоронных обрядов содержится в труде С. В. Булгакова «Настольная книга для священно-церковно-служителей» (Киев, 1913)207. Доходы с московских городских кладбищ вплоть до 1917 г. поступали в распоряжение особого Попечительства о бедных духовного 204 ОПИ ГИМ. Ф. 402. Оп. 1. Д. 90. Л. 6. РГАДА. Ф. 1183. Оп. 10. Ч. 2. Д. 62. Л. 2. 206 Пирогов В. Ю. Архитектурно-планировочные особенности... С. 150. 207 Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей (Сборник сведений, касающихся преимущественно практической деятельности отечественного духовенства). Киев, 1913 (репринт: М., 1993). С. 1289–1361. 205 145 Глава II звания, образованного в 1823 г. Однако московским купечеством неоднократно предпринимались попытки коммерциализировать похоронную сферу, предотвращаемые Московской духовной консисторией. Один из подобных проектов был подан в Комитет министров в 1877 г. московским купцом Смирновым, предлагавшим создать общегородское бюро для совершения погребений. Бюро должно было взять на себя все функции кладбищенских служб, отдавая церкви только 5 % доходов. Московское духовенство решительно воспротивилось этому и направило массу прошений, в которых доказывало нецелесообразность подобной перемены208. 208 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... С. 58. 146 Глава III Обзор источников по истории московского некрополя Письменные источники О сновной массив источников по истории московского некрополя представлен письменными источниками. Как уже отмечалось выше, попытки их классификации или систематизации не предпринимались. Между тем большое количество разновидностей письменных источников по истории некрополя, а также их различная информационная ценность обязывают к тому, чтобы систематизировать их на основные группы. Настоящая систематизация письменных источников берет за основу тип сообщаемой источником информации по отношению к проблеме исследования состава, хронологии и топографии некрополя. Таким образом, нарушаются некоторые принципы традиционной классификации. В ряду источников оказываются и исторические исследования (например, труды по истории монастырей и храмов или археологические исследования), и источники в традиционном смысле слова — летописи, акты, вкладные и кормовые книги, делопроизводственные источники, тексты эпитафий и т. д. В то же время используются данные исследований, несущих оригинальную информацию, т. е. построенных на визуальном анализе памятников и захоронений. Источники рассматриваются прежде всего на предмет их информативности для исследования московского некрополя. Это избавляет от необходимости более полного анализа тех источников, в которых сведения о некрополе встречаются редко (летописи, акты), и предполагает углубленный анализ источников, для который сведения по некрополю составляют основное их содержание. Помимо источников, сообщающих сведения о персональном составе, внутренней топографии и хронологии некрополей, существует значительное число источников, дающих сведения 147 Глава III об организации некрополей, погребальном обряде, поминальной традиции и восприятии некрополя в общественном сознании. Это произведения художественной литературы, фольклорные материалы, законодательные памятники, записки иностранцев о России. Однако их рассмотрение может увести в сторону от основной задачи — обзора источниковой базы по истории московского некрополя непосредственно. Такое источниковедческое исследование должно стать предметом отдельной работы. Как уже говорилось выше, систематизация источников по истории московского некрополя была предложена мне руководителем моей кандидатской диссертации С. О. Шмидтом. Мне же довелось наполнить ее конкретным содержанием. В соответствии с задачами получения информации о составе, границах, топографии и внешнем облике некрополей имеющиеся источники можно систематизировать на три группы: 1. Источники, дающие сведения о персональном составе и хронологии некрополя. Условно назовем их биографическими. 2. Источники, дающие сведения о топографии некрополя, т. е. границах кладбища, существовании в определенных местах неопознанных захоронений и т. д. Их можно назвать топографическими. 3. Источники, дающие сведения о составе и топографии некрополя. Эта, самая большая категория источников будет носить название биотопографических. Следует сказать, что указанные категории могут не иметь четко очерченных границ. Так, например, Кормовая книга московского Новоспасского монастыря (XVII в.), в которую записывались сведения о поминовении тех или иных лиц, содержит единичные указания о расположении захоронений. «Того же месяца в 23 день поминати Ульяну Иванову жену Никитича Романова и на братию корм большой. Под собором у задней стены одна», — гласит одна из записей1. Однако подобные известия встречаются в этом источнике редко, к тому же они выполнены более поздним почерком XVIII в., и это не позволяет отнести данный источник к биотопографическим. 1 Кормовая книга ставропигиального Новоспасского монастыря. М., 1903. С. 4–5. 148 Обзор источников по истории московского некрополя Сложнее обстоит с летописями, путеводителями, трудами по истории монастырей и храмов, описаниями кладбищ, мемуарами и некоторыми другими источниками. Эти разновидности источников сообщают одновременно биографические и биотопографические сведения. Археологические исследования, в зависимости от проблематики, могут быть включены во все три выделенные выше категории. Это свидетельствует о многообразии письменных источников по истории московского некрополя. В данной систематизации источники, попадающие одновременно в несколько категорий, по преобладанию информации того или иного рода будут причисляться к тем или иным разделам с обоснованием подобного выбора. В соответствии с предложенной систематизацией, в хронологическом порядке можно выделить следующие разновидности источников: Биографические: летописи, акты, синодики, вкладные и кормовые книги, приходно-расходные книги, могильные книги, документы, сопровождавшие процесс захоронения, списки погребенных, метрические книги, эпиграфические своды, генеалогические труды, мемуары, некрологи, книги-некрополи, путеводители по Москве. Топографические: археологические исследования. Биотопографические: труды по истории монастырей и храмов, описания кладбищ, труды по истории кладбищ, материалы краеведов, документы органов охраны некрополя и краеведческих организаций. 1. Биографические источники 1.1. Летописи Летописи — наиболее ранний источник по истории московского некрополя. Это единственный письменный источник (не считая материалов археологических исследований), рассказывающий о захоронениях, совершенных в Москве в XIV–XV вв. Свидетельства летописей неоднократно привлекались в исследованиях некрополя Москвы и других городов2. В специальной работе М. С. Серебряко2 Панова Т. Д. Средневековый погребальный обряд по материалам некрополя Архангельского собора Московского Кремля // СА. 1987. № 4. 149 Глава III вой летописи рассматриваются как основной источник для изучения главных тенденций формирования некрополя Архангельского собора3. Естественно, что следует использовать летописи, наиболее близкие к Москве, созданные здесь и уделяющие внимание московским событиям. Таковы Троицкая летопись, Рогожский летописец, Симеоновская летопись, Московский летописный свод конца XV в., Ермолинская летопись, Воскресенская летопись, Никоновская летопись, Постниковский и Пискаревский летописцы и др.4 Известия различных летописей и даже одной и той же бывают противоречивы. Так, например, Московский летописный свод конца XV в. под 1325 г. сообщает о погребении князя Юрия Данииловича в «церкви архаггела Михаила на десной стороне» (т. е. в Архангельском соборе)5. А под 1479 г. говорит о переложении мощей московских митрополитов и князя Юрия Данииловича в Успенском соборе и описывает устройство гробницы князя — «того же лета князя Юрия Данииловича мощи в гробе принесоша и положиша в церкви св. Димитрия в застенке в землю с мостом равно и надгробницу учиниша над ним»6. Ряд подобных противоречий был рассмотрен выше, в главе II. С. 110–117; Она же. Погребальные комплексы на территории Московского Кремля… С. 219–234; Она же Царство смерти…; Она же. Некрополи Московского Кремля…; Янин В. Л. Некрополь новгородского Софийского собора...; Беляев Л. А. Древние монастыри Москвы…; Баталов А. Л., Беляев Л. А. Указ. соч.; Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I; и др. 3 Серебрякова М. С. Древнерусские летописи о монастырских захоронениях Рюриковичей // Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель. Материалы научно-практической конференции, посвященной 530-летию основания Иосифо-Волоцкого монастыря и 20-летию возрождения в нем монашеской жизни. Вып. II. М., 2013. С. 438–454. 4 Приселков М. Д. История русского летописания... С. 167–187, 246–258; Муравьева Л. Л. Летописание Северо-Восточной Руси конца XIII — начала XV века. М., 1983. С. 110–160; Она же. Московское летописание второй половины XIV — начала XV в. М., 1991. 5 ПСРЛ. Т. 25. С. 167. 6 ПСРЛ. Т. 25. С. 325. 150 Обзор источников по истории московского некрополя Особенностью летописных известий является то, что они сообщают в различных случаях то биографические, то биотопографические сведения о некрополе. Однако преобладание биографических сведений над биотопографическими позволяет отнести летописи к биографическим источникам, поскольку разделять известия одной и той же летописи на разные категории вряд ли целесообразно. Приводимая ниже сводка известий Симеоновской, Ермолинской и Никоновской летописей о захоронениях в церквях на территории Московского Кремля достаточно полно показывает основные черты этого источника: противоречия и сочетание сведений различного рода. Симеоновская, Ермолинская и Никоновская летописи сокращаются под буквами С, Е и Н7. Под номерами, сопровождающими обозначения Никоновской летописи, — Н, I, Н, II и Н, III — имеются в виду тома ПСРЛ 10, 11 и 12. Список погребенных в Москве по сведениям Симоновской, Ермолинской и Никоновской летописей за XIV — начало XV в. 1304 г. князь Даниил Александрович московский «положен бысть в церкви святого Михаила на Москве, в своеи отчине» (С, 130; Н, I, 174). 1319 г. великий князь тверской Михаил Ярославич «и довезе Москвы и положиша его в монастыре святого Преображения» (Е, 100; Н, I, 186) (в том же году тело перевезено в Тверь, Е, 100; Н, I, 186, 187). 1325 г. великий князь московский Юрий Даниилович — Архангельский собор (С, 134, Н, I, 189); Успенский собор — по сообщению 1479 г. о перенесении мощей (Е, 194; Н, III, 195, 196). 1326 г. митрополит Петр — Успенский собор — «положен в церкви юже сам созда <...> заложи гроб себе своими руками близ святого жертвеника» (С, 135; Е, 102; Н, I, 190). 7 Ссылки даны по изданиям: Русские летописи. Т. I. Симеоновская летопись. Сокровенное сказание монголов. Рязань, 1997; ПСРЛ. Т. 23 (Ермолинская летопись); ПСРЛ. Т. 10–12 (Никоновская летопись). 151 Глава III 1331 г. великая княгиня Елена — «в церкви святого Спаса» (С, 137); «в церкви Святого Преображения Господа и Спаса нашего Иисуса Христа» (Н, I, 204). 1332 г. великая княгиня Елена — «положена в Спасе» (Е, 104). 1340 г. великий князь Иван Данилович Калита — «в церкви святого архаггела на Москве, юже сам созда» (С, 139; Н, I, 211). 1341 г. великий князь московский Иван Даниилович Калита — «положен на Москве в Архааггеле» (Е, 105). 1345 г. великая княгиня московская Анастасия Гедиминовна — «положена в церкви святого Спаса на Москве, юже сама повеле подписати» (С, 141; Е, 107; Н, I, 216). 1353 г. митрополит Феогност — Успенский собор «в храме поклонения вериг Петра апостола, об едину стену с Петром чудотворцем» (Е, 111; Н, I, 225). 1353 г. великий князь московский Семен Иванович Гордый — Архангельский собор (Е, 111; Н, I, 226). 1354 г. митрополит Феогност — Успенский собор «близ гроба Петра митрополита» (С, 145). 1354 г. великий князь московский Семен Иванович Гордый — Архангельский собор (С, 145). 1354 г. князь Андрей Иванович лопаснинский — Архангельский собор (С, 146). 1359 г. великий князь московский Иван Иванович — Архангельский собор (С, 148; Е, 112). 1363 г. князь Иван Иванович Малой московский — Архангельский собор (С, 150, 151; Н II, 3). 1364 г. князь Иван Иванович московский — Архангельский собор (Е, 113). 1364 г. великая княгиня московская Александра, в инокинях Мария — Спасо-Преображенский собор «в притворе в приделе» (С, 152; Е, 113). 1365 г. великая княгиня московская Александра, в инокинях Мария — Спасо-Преображенский собор «в приделе» (Н, II, 4). 1374 г. тысяцкий Василий Васильевич Вельяминов — «в монастыре святаго Богоявления» (Н, II, 21). 152 Обзор источников по истории московского некрополя 1376 г. тысяцкий Василий Васильевич Вельяминов — «положен у Богоявления» (Е, 118). 1377 г. митрополит Алексий — Чудов монастырь, «в церкви близ олтаря» (С, 177); «положен бысть в созданнои от него церкви архааггела Михаила, на правой стороне, близ святого алтаря, в церкви Благовещания» (Е, 121). 1378 г. митрополит Алексий — Чудов монастырь, «положиша его в церкви в приделе Благовещания Пречистыя Богородицы» (Н, II, 34). 1386 г. «раб Божий» Семен Яма — Вознесенский монастырь (С, 196). 1387 г. Федор Симоновский, в схиме Симеон — Спасо-Преображенский собор (С, 197)8. 1389 г. великий князь московский Дмитрий Иванович Донской — Архангельский собор (С, 199; Е, 131; Н, II, 117). 1389 г. княгиня Мария серпуховская, в схиме Марфа — «положена у Рождества на рве, иже сама созда» (С, 200; Е, 132). 1390 г. княгиня Мария серпуховская, в схиме Марфа — «положена бысть в церкви Рождества Пречистыя Богородицы в честном ея монастыре на рве, егоже сама создала именем своим» (Н, II, 121). 1390 г. боярин Иван Родионович Квашня, в иночестве Игнатий — «в монастыре святого Спаса на Всходне» (С, 201; Н, II, 122). 1392 г. епископ Тверской Евфимий Вислен — Чудов монастырь (Е, 132), «положен бысть за олтарем» (Н, II, 127). 1392 г. митрополит Матфей Гречин — Чудов монастырь (Е, 132). 1392 г. боярин Данило Феофанович — Чудов монастырь «близ дяди своего Алексея митрополита» (Е, 133). 1393 г. боярин Данило Феофанович — Чудов монастырь «близ дяди своего блаженного Алексея митрополита Киевского и Московского и всея Руси» (Н, II, 154). 1393 г. князь Иван Дмитриевич московский — Спасо-Преображенский собор (Е, 133; Н, II, 164). 8 Ошибка переписчика. Троицкая летопись под 1387 г. сообщает о смерти Федора Константиновича Фоминского, в схиме Симеона (Приселков М. Д. Указ. соч. С. 431). 153 Глава III 1396 г. епископ Пермский Стефан — Спасо-Преображенский собор (Е, 135), «в застенке в Спасе милостливом» (Н, II, 164). 1396 г. епископ Смоленский Даниил — Чудов монастырь (Е, 136). 1399 г. княгиня Мария Московская — Спасо-Преображенский собор (Е, 137; Н, II, 172). 1399 г. княгиня Мария Дмитриевна волынская — «в церкви каменной Рождества Богородицы» (Н, II, 172), «в Рождестве Богородицы каменном» (Е, 137). 1400 г. князь Юрий Васильевич московский — Архангельский собор (Е, 137). 1406 г. митрополит Киприан — Успенский собор (Е, 140). 1407 г. митрополит Киприан — Успенский собор, «на деснои стороне в стене» (С, 218); «скуташе священники тело его по уставу <...> внесоша его во град, в соборную церковь... » (Н, II, 194). 1407 г. великая княгиня московская Евдокия Дмитриевна, в монашестве Евфросиния — «положена бысть в монастыре, в церкви Вознесения Господня, юже сама заложила» (Н, II, 198), «в монастыре у Вознесения, в церкви, юже сама заложила» (Е, 141). 1408 г. великая княгиня московская Евдокия Дмитриевна, в монашестве Евфросиния — церковь Вознесения (монастырь) «юже сама заложи» (С, 221). Известны сообщения летописей, носящие более пространный характер, нежели указание на время смерти, имя умершего и место погребения. Так, рассказывая о перенесении мощей московских князей в Архангельском соборе в 1508 г., Ермолинская летопись дает полное описание топографии захоронений: «Возле южную стену от Симеона святого положен князь великий Василеи Васильевич Темнои, а възле его сын его князь великий Иван Васильевич, а подле великого князя Ивана, отца своего положен сам князь Василеи Иванович; а у тех же дверей на другои стране, по той же полуденной стране положен князь великий Иван Данилович...»9 Так описывается 31 погребение Архангельского собора, причем сообщаются примечательные известия, вроде того, что князь Юрий Дмитриевич 9 ПСРЛ. Т. 23. С. 197. 154 Обзор источников по истории московского некрополя Звенигородский был погребен со своими сыновьями Василием Косым и Дмитрием Красным «в едином гробе <...> а надгробница над ними одна»10. Примечательно и то, что в статье 1508 г. упоминаются места захоронения князей Дмитрия Ивановича Внука († 1509), Семена Ивановича Калужского († 1518), Василия III († 1533), Юрия Ивановича Дмитровского († 1536) и Андрея Ивановича Старицкого († 1537), что говорит о более позднем времени написания этого известия11. Сведения о некрополе за XIV–XVI вв. содержат не только летописи, связанные своим происхождением с властью (официальные), но также летописи неофициальные. Внимание к погребениям знатных лиц (помимо государей) проявляет Постниковский летописец, составленный в первой половине XVI в. дьяком Постником Губиным (Федором Никитичем Моклоковым). Сообщая о смерти в заточении князя Юрия Ивановича Дмитровского, летописец добавляет: «И положиша его в Архангиле на площади на той стороне, где опальные князи кладутца». Подобное уточнение сопровождает известие о смерти в тюрьме князя Андрея Ивановича Старицкого. Также опальный и умерший в тюрьме князь М. Л. Глинский был похоронен «за Неглинною у Микиты чюдотворца». В 1542 г. умер в «чернецех и скиме» князь И. В. Шуйский и был погребен в Богоявленском монастыре. В том же году умер в заточении на Белоозере князь И. Ф. Бельский и был похоронен в Троице-Сергиевом 10 ПСРЛ. Т. 23. С. 198. Это указание можно понимать двояко. Возможно, имеется в виду захоронение в едином саркофаге, встречающееся по раскопкам древнерусских усыпальниц. Обычно в одном саркофаге хоронили мужа и жену (например, Ярослав Мудрый и княгиня Ирина-Ингигерда), но встречаются и захоронения детей с родителями: третий сын Юрия Звенигородского князь Дмитрий Шемяка был погребен «во едином гробе», возможно, саркофаге, с дочерью — княгиней Марией Дмитриевной Черторижской (Гинзбург В. В. Об антропологическом изучении скелетов Ярослава Мудрого, Анны и Ингигерд. С. 57; Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора… С. 103–108). С другой стороны, под термином «гроб» иногда понимают захоронение, могилу. Таким образом, погребение Юрия Дмитриевича с сыновьями могло быть произведено в одной могильной яме, но в отдельных деревянных гробах. 11 ПСРЛ. Т. 23. С. 197, 198. 155 Глава III монастыре. Князя А. М. Шуйского, убитого псарями по приказу великого князя Ивана IV, повезли хоронить в Суздаль, «в Суздаль, где их родители кладутца»12. Этот летописец вообще богат московскими известиями. Летописи и летописные повести XVII в. также содержат сведения о погребениях на московских некрополях. «Новый летописец» и ряд исторических повестей о Смутном времени сообщают, что П. Ф. Басманов был похоронен у церкви Николы Мокрого в Китай-городе13. В «Сказании о Гришке Отрепьеве и о похождении его» говорится, что тело дьяка Тимофея Осипова, убитого за обличение Лжедмитрия I, было «с честью» погребено у церкви Гавриила Архангела в Белом городе, в патриаршей слободе14. Аналогичные известия Пискаревского летописца немногочисленны, но любопытны. Под 1550 г. летописец сообщает о смерти и погребении царевны Анны, дочери Ивана IV, в Новодевичьем монастыре. Рассказывая о ссылке и кончине князя И. Ф. Мстиславского, летописец добавляет о переносе его праха из Кириллова монастыря в Симонов: «Того же году положил опалу царь и великий князь Федор Иванович всея Русии на князя Ивана Федоровича Мстисловского и сослал его в Кирилов манастырь постричи и тамо скончался 101-го году, и взял тело его сын его князь Федор, и погребе на Симанове, где родители их». К сожалению, из летописного текста неизвестно, когда князь Ф. И. Мстиславский совершил этот перенос, но, вероятнее всего, это событие относится уже к 1610–1620-м гг. Пискаревский летописец упоминает о погребении государей в Архангельском соборе (иногда с указанием конкретного расположения захоронения в соборе), а также содержит пересказ «Иного видения» — небольшого литературного произведения, посвященного чудесному происшествию в царской усыпальнице в годы Смуты15. Интересные подробности обычной практики захоронений и чрезвычайные обстоятельства, связанные с погребением кня12 13 14 15 ПСРЛ. Т. 34. С. 24–27. ПСРЛ. Т. 14. С. 69. ЧОИДР. 1847. № 9. С. 25. ПСРЛ. Т. 34. С. 185, 197, 214. 156 Обзор источников по истории московского некрополя зя М. В. Скопина-Шуйского, сообщает «Писание о преставлении и погребении князя Скопина-Шуйского». Повесть говорит, что после смерти князя сняли меру с его тела и искали подходящую колоду по всем торгам, но не могли найти, даже в самые большие было «никако невозможно вместити телеси его». Тогда пришлось специально выдолбить колоду, в которой тело князя понесли в церковь. Тело не вместилось и в «гроб каменен велик», т. е. в саркофаг. Первоначально Скопина-Шуйского решили похоронить в Суздале, в родовой усыпальнице, но поскольку Суздаль был занят поляками, было решено временно похоронить князя в Чудовом монастыре, пока не освободится Суздаль и пока изготовят саркофаг подходящего размера. Это вызвало возмущение народа, собравшегося на погребение: «Подобает убо таковаго мужа, воина и воеводу, и на супротивныя одолителя, яко да в соборной церкви у архангела Михаила положен будет и гробом причтен царским и великих князей великие ради его храбрости и одоления на врага, понеже он от их же рода и колена». Тогда гроб с телом Скопина-Шуйского понесли в Архангельский собор и оставили, пока не выкопают могилу и не изготовят нужного размера саркофаг. Наутро следующего дня могила была вырыта, а саркофаг изготовлен, и князь М. В. Скопин-Шуйский погребен в Архангельском соборе16. Для изучения погребальной практики XVI–XVII вв. сведения, сообщаемые «Повестью», весьма ценны. Выясняется, что гробы-колоды продавались на торгах; по-видимому, продавались и готовые саркофаги. Кроме того, как свидетельствует «Повесть», изготовление подобного саркофага могло произойти за одну ночь. Правда, эти кажущиеся достоверными подробности соседствуют с фантастической фабулой — общая длина саркофага князя М. В. СкопинаШуйского составляет 2,2 м, и он далеко не самый большой из известных17. 16 Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI — начало XVII века. М., 1987. С. 64–68. 17 Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы… С. 76; Она же. Яды в борьбе за власть… С. 143. 157 Глава III 1.2. Акты Другим источником, содержащим сведения о захоронениях раннего периода истории московского некрополя — XV–XVI вв., а также и более позднего — XVII–XIX вв., — являются акты, прежде всего, духовные грамоты, реже — данные (вкладные) грамоты. А. Г. Авдеев отмечает параллели между актами и памятниками эпиграфики — строительными надписями, а также надписью на кресте дьяка Степана Бородатого, зафиксировавшей вклад по душе его сына Ильи (1458)18. Таким образом акты и надписи документировали ключевые моменты средневековой поминально-погребальной практики — честное погребение и регулярное поминовение «дондеже и мир вселенней и святая обитель стоит». Упоминание о погребении и поминовении в духовных грамотах встречается очень часто, а сами эти документы (или их копии), удостоверявшие передачу вкладов за погребение и поминовение, оставались в монастырских архивах. Духовные грамоты неоднократно изучались как источник по истории юридического быта и повседневности Московской Руси19. Забота завещателей о погребении и поминовении (себя и близких), отраженная в духовных грамотах, стала предметом рассмотрения О. Е. Кошелевой в работе, посвященной боярским завещаниям. О. Е. Кошелева показывает, что обустройство посмертной судьбы занимало важное место в предсмертных распоряжениях бояр и боярынь. Из 24 проанализированных автором завещаний в 23 указано желаемое место погребения и определены значительные по размерам вкла18 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 140–148, 264–268. В Западной Европе подобные «каменные хартии» широко распространены. 19 Об этом источнике: Семенченко Г. В. Духовные грамоты XIV–XV вв. как исторический источник: автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1983; Кошелева О. Е. Благословляю чада свои: забота о детях (по древнерусским духовным грамотам) // Вестник Университета Российской академии образования. 1997. Вып. 2 (3). С. 108–140; Она же. «Отходя от света сего…» Частная жизнь московской элиты через призму завещаний // Человек в мире чувств: Очерки по частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени / под ред. Ю. Л. Бессмертного. М., 2000. С. 339–386. 158 Обзор источников по истории московского некрополя ды на погребение и поминовение (чаще всего 100 или 500 рублей, но есть 50 и 1900 рублей). Многие бояре заранее готовили себе место для будущего упокоения рядом с родственниками («на томъ месте лежит цка»). Распоряжения об упокоении тела и души в духовных грамотах говорят о том, где хотел быть погребен завещатель, какой вклад дать на погребение, кому (патриарху с собором, архимандриту с братией) совершать обряд отпевания и похорон, сколько раздать на поминовение и милостыню и где взять на это деньги (были отложены на эти цели, нужно продать имущество, занять и т. д.)20. Рассмотрим несколько записей подобного рода. Например, князь М. В. Горбатый так распорядился о погребении в родовом некрополе суздальского Рождественского собора (1534/35): «[А по душе] моей приказщыки мои дадут в Суздаль, где тело мое грешное погребут, в собор Пречистой по мне и по нашых родителей село Павловское...»21 Сходные распоряжения содержатся в духовной Л. П. Надина (1585/86): «И как Бог по мою грешную душу пошлет, и государю моему архимандриту Левкее пожаловати, велети положити в Спаском Еуфимиеве монастыре в Суждале, а дати по мне в монастырь вкладу конь в голубе пег да конь булан, оба нагаискые, да мерин гнед. Да на гроб положити образ Пресвятые Богородицы обложен серебром, венец сканнои, а в нем яхонт да три жемчюги, а гроб мои одети кафтан под сукном под вишневым»22. Эта духовная не только сообщает известие о погребении конкретного лица в Спасо-Евфимиевом монастыре, но и передает любопытные черты средневекового погребального обряда, о которых пойдет речь далее. Князь А. В. Волконский в своей духовной (1601) наказывал: «И как меня Бог по душу мою сошлет, и прикащиком мои тело мое грешное погрести в Чюдове монастыре». Далее следуют указания 20 Кошелева О. Е. «Отходя от света сего…»… С. 363–369, 376–380. Акты Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря 1506–1608 гг. / сост.: С. Н. Кистерев, Л. А. Тимошина; ред. С. Н. Кистерев. М., 1998. С. 91. 22 Там же. С. 411, 412. 21 159 Глава III дать 50 рублей по душе завещателя и родителей, 20 рублей на кормы «на четыре стола» (на «третины», «девятины», «полусорочины» и «сорочины») и записать имя князя в литейный, повседневный и вечный синодики. На погребение князь Волконский просил приказчиков бить челом патриарху Иову, чтобы отпел его «с собором». Однако уверенности насчет места погребения у князя не было, и он оговорил иной вариант: «А будет матка моя княгиня Ульяна Васильева не произволит меня положить в Чюдове монастыре, и матушке моей пожаловать велеть меня положить в Егорьевском монастыре у родителей моих, где лежит бабушка моя княгиня Еупраксея и сестра моя княиня Федора». Вклад в Георгиевский монастырь, находившийся в Белом городе, был меньшим — «в десять рублев кадило серебреное»23. Иногда в духовных встречаются упоминания о погребении родственников завещателя, рядом с которыми он бы хотел быть похоронен. Так, князь Ю. А. Пенинский-Оболенский завещал похоронить себя в Троице-Сергиевом монастыре возле брата князя Ю. А. Пенинского-Оболенского (1547–1565), князь В. Т. Долгоруков — в Чудовом монастыря с отцом и матерью24. Еще более любопытные сведения содержатся в духовной старицы Ольги Годуновой (урожденной Зюзиной) (1625): «Как Бог по душу мою пошлет и им Федоре Григоревне з детми и Семену Федотовичю погрести тело мое в Чюдове монастыре у великого чюдотворца Алексея со отцом моим с Василием Григоревичем во иноцех с Варламом с братьеми моими Лариономъ да с Яковомъ во иноцех со Иосифом»25. Таким образом, духовная не только сообщает о месте погребения знаменитого опричника В. Г. Зюзина и его сына — деятеля Смутного времени Я. В. Зюзина, но и дополняет их биографии тем, что оба они приняли перед смертью монашество в Чудовом монастыре. 23 Антонов А. В. Из частной жизни служилых людей рубежа XVI–XVII веков // Русский дипломатарий. Вып. 5. М., 1999. С. 169, 172. 24 АФЗиХ. Т. II. С. 214; Духовная грамота князя Владимира Тимофеевича Долгорукова (1633 года января 1) / сообщил В. И. Холмогоров // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 2. СПб., 1906. С. 17, 18. 25 РГАДА. Ф. 1190. Оп. 1. Д. 1. Л. 1. 160 Обзор источников по истории московского некрополя Распоряжение похоронить себя рядом с могилой сына содержится в духовной князя Дмитрия Михайловича Пожарского (составлена между 1640 и 1642 гг.): «А тело мое мерзское положить у Всемилостиваго Спаса в Суздале, в головах у света моево у князя Федора Дмитриевича. А на отпеванье и на столы пятьдесят рублев». Здесь примечательно не только распоряжение Д. М. Пожарского о месте погребения, но и его самоуничижение, свидетельствующее, как полагает его биограф Ю. М. Эскин, о подавленном состоянии князя после смерти сына Федора26. Традиционно употреблялись формулы «грешная душа» и «грешное тело»27. Князь Ю. Я. Сулешов оговаривает погребение в построенной им церкви-усыпальнице Знамения Пресвятой Богородицы в Симоновом монастыре: «А как Бог по убогую мою душу сошлет и великому государю патриарху Иосифу Московскому и всеа Рycии пожаловать велеть меня погрести в Симонове монастыре под церковью у Знамения Пресвятые Богородицы с родители моими вместе…» Выше уже говорилось, что под «родителями» князь Ю. Я. Сулешов понимал родственников по браку своего младшего брата, князя В. Я. Сулешова28. Также точны топографические указания в духовной другого боярина — князя Н. И. Одоевского (1689). Он не только говорит о том, рядом с кем необходимо похоронить его тело, но и указывает конкретное место расположения: в одной из «палаток»-усыпальниц под папертью Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря: 26 Завещание князя Дмитрия Пожарского / публ. подгот. Ю. М. Эскин // Отечественная история. 2000. № 1. С. 147, 154. Об этом погребении в составе некрополя князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимиевом монастыре см.: Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских… С. 24– 29, 38–49. 27 См. также: Лихачев Н. П. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. Вып. 1. СПб., 1895. С. 10 (духовная вдовы Д. Мирославича, Марии, 1535 г.), 23 (княгини М. П. Горбатой, 1551 г.), 35 (Д. Г. Плещеева, 1558– 1559 гг.), 37 (И. А. Тютчева, 1559 г.), 45 (С. Д. Пешкова-Сабурова, 1560 г.), 58 (И. Ю. Грязнова, 1579–1580 гг.), 63 (князя И. М. Глинского, 1586 г.) и др. 28 Изустная память боярина князя Юрья Яншеевича Сулешова. 1643 г. (Из архива графа С. Д. Шереметева № 307) // Летопись Историко-Родословного общества в Москве. Вып. 2 (18). М., 1909. С. 23. 161 Глава III «А тело мое грешное отвезт в монастырь Живоначальныя Троицы и преподобных отец Сергия и Никона сыну моему боярину князю Якову Никитичу да правнучатам моим князь Михаилу, князь Юрью, князь Василью, князь Алексею княж Юрьевым детям Одоевскаго, кто в то время из них прилучитца на Москве, и погребсти в монастыре Живоначальныя Троицы в середней полатке под церковью, где родители мои лежат, возле внука моего боярина и дворецкаго князя Василия Феодоровича Одоевскаго; а чем будет гроб покрыт сделать ризы да стихарь; а на чем тело мое грешное привезут, и лошади и возок отдать в монастырь»29. В его завещании также большое место уделено традиционным распоряжениям о вкладах на помин души. В последних публикациях актового материала (особенно в четырехтомных «Актах служилых землевладельцев», подготовленных А. В. Антоновым) таких примеров можно найти много30. Распоряжения о погребении в той или иной обители сопровождались указаниями о даче в них вкладов. В связи с этим сведения о погребениях встречаются также и в данных (вкладных) грамотах. Так, данная князя Д. С. Пожарского Спасо-Евфимиеву монастырю (1527) начинается с указания на погребение: «Се яз князь Данило княж Семенов сын Пожарского, по благословенью матери своея княгини Ефросиньи и по приказу брата своего князя Ивана княж Семенова сына Пожарсково положили есми брата своего князя Ивана у Спаса в Суздале Еуфимьева монастыря и по нем дали в монастырь к Спасу отчину его выть по его душе...»31 Исполняли волю покойного также и душеприказчики боярина Ф. И. Сукина Б. И. Сукин и И. Т. Клобуков. Они дали в московский Новоспасский монастырь сельцо Назарово в Дмитровском уезде на помин души Ф. И. Сукина и его дочери Стефаниды. О погребении их в Новоспасском монастыре свидетельствует распоряжение о совершении заупокойной службы на гробах: «И на гробы им 29 Духовное завещание боярина князя Никиты Ивановича Одоевского // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 4. СПб., 1911. С. 380, 381. 30 Акты служилых землевладельцев XV–XVII века. Сборник документов. В 4 т. М., 1997–2008. 31 Акты Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря… С. 56. 162 Обзор источников по истории московского некрополя ходити»32. Наконец, иногда и сам вкладчик в данной грамоте оговаривает свое возможное погребение в обители. Так, И. С. Черемисинов в своей данной в Спасо-Евфимиев монастырь пишет: «А Божья воля станетца, в животе меня не станет, и то село им ввеки в монастырь, а меня им положити у милосердного Спаса в обители у моих родителей...» (1566/67)33. Таким образом, такие разновидности актов, как духовные и данные (вкладные) грамоты, содержат биографическую информацию о захоронениях. Следующим звеном средневековой погребальнопоминальной практики было поминовение, которое совершалось в различных формах — чтение имен в синодиках, поминальная служба в памятные дни, совершение кормов. Документами, которые фиксировали эти формы поминовения, являются синодики, вкладные и кормовые книги. 1.3. Синодики, вкладные и кормовые книги Эти разновидности источников могут быть объединены в одну группу по двум причинам. Во-первых, вкладные и кормовые книги выделились из состава синодиков в середине XVI в. и в дальнейшем включались в келарские обиходники — своды правил и установлений монашеской жизни. Во-вторых, синодики, вкладные и кормовые книги содержат сходную информацию о некрополе, и принципы ее использования при работе с этими разновидностями источников одинаковы. Синодики в средневековой русской традиции известны в трех видах, каждый из которых представляет собой особый по форме и функциональной направленности памятник — Вселенский синодик, синодик-помянник и синодик — литературный сборник (помянник с синодичными предисловиями). Вселенский 32 Акты Российского государства... С. 253. Саркофаг С. Ф. Сукиной, в замужестве Яковлевой, обнаружен при археологических исследованиях некрополя Новоспасского монастыря, саркофаг не вскрывался и погребение не исследовалось (Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 124, 125, 229, 230). 33 Акты Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря… С. 282. 163 Глава III синодик — часть «Чина в неделю православия» — был составлен в Византии в 843 г. на основании протоколов VII Вселенского собора. Он включал в себя значительное содержание, в котором провозглашение вечной памяти поборникам православия было составной частью. Этот синодик упоминается на Руси впервые в 1108 г. С XII в. был известен тип синодика-помянника, происходящего от диптихов — списков имен, поминавшихся на литургии уже в первые века христианства34. С 1551 г., в связи со строгой регламентацией царской властью поземельных вкладов, из состава синодиков-помянников выделились вкладные книги, содержащие записи о вкладах в монастырь, и кормовые книги — расписание поминовений и «кормов» (заупокойных трапез) по дням35. Синодик стал представлять собой исключительно помянник, расшифровка которого часто весьма затруднительна. Даже глубокий знаток биографики и генеалогии русского средневековья Н. П. Лихачев, анализируя синодик дьяка Елизария Цыплетева, был поставлен в тупик и писал: «Как почти всегда, и в этом случае Синодики дают материал малопригодный сам по себе. Единственное хронологическое указание приведенных выписок в том, что сам Елизар Цыплетев записан последним и что, следовательно, все перечисленные лица несомненно скончались не позже первой половины XVІ века»36. Несмотря на это, синодики-помянники активно используются в исследованиях, посвященных социально-политической истории и генеалогии. Особенно пристально изучались синодики опальных, составленные по приказу Ивана Грозного (С. Б. Веселовский, Р. Г. Скрынников, А. А. Булычев)37. Хитросплетения имен, записанных в синодик, 34 Словарь книжников и книжностей Древней Руси. Вып. 2 (вторая половина XIV — XVI в.). Часть 2. Л — Я. Л., 1989. С. 339, 342; Дергачева И. В. Древнерусский синодик: Исследования и тексты. Памятники древнерусской мысли: исследования и тексты. Вып. VI. М., 2011. С. 9–19. 35 Конев С. В. Синодикология. Часть 1: Классификация источников // Историческая генеалогия. Вып. 1. Екатеринбург; Париж, 1993. С. 9. 36 Цит. по: Дергачева И. В. Древнерусский синодик… С. 12. 37 Веселовский С. Б. Синодик опальных…; Скрынников Р. Г. Царство террора. СПб., 1992; Булычев А. А. Между святыми и демонами... 164 Обзор источников по истории московского некрополя позволяют создавать те или иные генеалогические конструкции, подтверждать или опровергать гипотезы о происхождении лиц или родов38. В последние десятилетия изучение комплексов монастырской поминальной документации существенно продвинулось вперед благодаря трудам С. В. Конева, Л. Штайндорфа, С. В. Сазонова, В. В. Дергачева, И. В. Дергачевой, Т. И. Шабловой, А. И. Алексеева, А. А. Кириченко, С. В. Николаевой, А. Г. Авдеева и других исследователей39. Это позволяет сосредоточиться на той информации, 38 Янин В. Л. К вопросу о происхождении Михаила Клопского // АЕ за 1978. М., 1979. С. 52–61; Дергачев В. В. Родословие Дионисия Иконника // ПКНО. Ежегодник. 1988. М., 1989. С. 210–225; Шокарев С. Ю. К проблеме исследования родословной потомков смоленских князей // Русский родословец: альманах. Вып. 1. М., 2001. С. 15–24; Кузьмин А. В. На пути в Москву. Очерки генеалогии военно-служилой знати Северо-Восточной Руси в XIII — середине XV в. Т. 1–2. М., 2014, 2015; Мурзин-Гундоров В. В. Синодики как источник новых данных о генеалогии патриарха Никона // Известия РГО. Вып. 25. СПб., 2013. С. 24–45; Кистерев С. Н. Патриарх Гермоген и купцы Судовщиковы // Вестник «Альянс-Архео». 2014. № 4. С. 36–51; и др. 39 В дополнение к литературе о поминальной традиции, указанной ранее, нужно упомянуть следующие труды и публикации: Левицкая Н. В. Синодики-помянники в русской историографии XIX–XX вв. (Источниковедческие аспекты) // История и культура Ростовской земли. Ростов, 1992. С. 112–118; Сазонов С. В. Синодики надвратных церквей Ростовского архиерейского дома // Сообщения Ростовского музея. Ростов, 1992. С. 131– 162; Он же. О типах синодичной поминальной записи // Научная конференция, посвященная 125-летию со дня рождения Михаила Ивановича Смирнова. Тезисы докладов. Переславль-Залесский, 1993. С. 79–82; Он же. О видах синодика-помянника // История и культура Ростовской земли. Ростов, 1993. С. 110–112; Он же. «Молитва мертвых за живых» в русском летописании XII–XV вв. // Россия X–XVII вв. Проблемы истории и источниковедения. Тезисы докладов и сообщений вторых чтений, посвященных памяти А. А. Зимина. М., 1995. С. 508–517; Штайндорф Л. Поминание усопших как общее наследие западного Средневековья и Древней Руси // «Сих же память пребывает вовеки»… С. 39–45; Шаблова Т. И. Практика поминовения в Кирилло-Белозерском монастыре во второй половине XVI — первой половине XVII века (по материалам церковных и келарских обиходников) // Там же. С. 46–67; Алексеев А. И. О складывании поминальной практики на Руси // Там же. С. 5–10; Он же. К изучению вкладных книг 165 Глава III которую синодики, вкладные и кормовые книги сообщают или уточняют относительно биографического состава погребенных на том или ином некрополе. Синодики, вкладные и кормовые книги, как правило, не содержат упоминаний о погребениях на территории монастыря. Поминание какого-либо лица или рода не означает его погребения в данном монастыре. Сведения синодиков, вкладных и кормовых книг чаще всего используются как дополнительные, когда требуется уточнение информации о личности погребенного. Таким случаем может быть находка надгробной плиты с дефектной или спорно читаемой надписью. Примеры подобного использования сведений синодиков и кормовых книг можно видеть в публикациях Т. В. Николаевой и В. И. Вишневского надгробий из Троице-Сергиева монастыря, материалов из Романовской усыпальницы в Спасо-Преображенском Кирилло-Белозерского монастыря // Там же. С. 68–85; Аверьянов К. А. Вкладные и кормовые книги русских монастырей XVI–XVIII вв. как источник по истории поминального ритуала // Вера и ритуал. Материалы VIII Санкт-Петербургских религоведческих чтений. СПб., 2001. С. 38–40; Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря... С. 5–184; Алексеев А. И. Первая редакция вкладной книги Кириллова Белозерского монастыря (1560-е гг.) // Вестник церковной истории. Вып. 3–4. М., 2010. С. 17–117; Дергачев В. В. Вселенский Синодик в Древней и Средневековой Руси // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2001. № 1. С. 18–30; Дергачева И. В. Посмертная судьба и «иной мир» в древнерусской книжности. М., 2004; Она же. Древнерусский синодик…; Келарский обиходник Матфея Никифорова старца Кирилло-Белозерского монастыря. 1655/1656 год / подг. текста, введение и археогр. введение, указатели Т. И. Шабловой. М., 2002; Синодик Иосифо-Волоцкого монастыря (1479–1510-е годы) / подг. текстов и исследование Т. И. Шабловой. СПб., 2004; Кириченко А. А., Николаева С. В. Кормовая книга Троице-Сергиева монастыря 1674 г. (исследование и публикация). М., 2008; Кормовое поминовение в Успенском КириллоБелозерском монастыре в XVI–XVII веках / подг. текстов и исследование Т. И. Шабловой. СПб., 2012; Новгородские синодики XIV–XVII веков / подготовка текстов, исследование Т. И. Шабловой. СПб., 2017; Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 148, 149; 510– 513; и др. См. также краткий обзор публикаций в ст.: Кузьмин А. В., Стрельников С. В. Вкладные книги // Православная энциклопедия. Т. 8. М., 2004. С. 613–617. 166 Обзор источников по истории московского некрополя соборе Новоспасского монастыря (А. К. Станюкович и др.), каталоге московских надгробий В. А. Берковича и К. А. Егорова и др.40 Биографии Чингисидов, погребенных на кладбище Златоустовского монастыря, и записи о них в монастырском синодике рассмотрел И. И. Кондратьев41. В качестве примера можно привести вкладную книгу Новодевичьего монастыря, составленную в 1674/75 гг. и содержащую добавления XVIII в.42 Наряду с упоминанием княгини Марфы Шуйской (жены князя Ивана Ивановича), погребенной в Покровском монастыре в Суздале43, вкладная книга перечисляет имена лиц, погребенных в Новодевичьем монастыре, — боярина Богдана (Иова) Матвеевича Хитрово, княгинь и князей Кубенских и др.44 При этом князь Михаил Иванович Кубенский, которого поминали в Новодевичьем монастыре, был похоронен в другой родовой усыпальнице — в Кирилло-Белозерском монастыре45. 40 Николаева Т. В. Новые надписи на каменных плитах... С. 209–255; Вишневский В. И. Некрополь Троице-Сергиевой лавры. Открытия последних десятилетий XX века // Русское средневековое надгробие… Вып. 1. С. 130–175; Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч.; Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч. 41 Кондратьев И. И. Синодик Московского Златоустова монастыря. История в лицах. Чингисиды // Доклад на II Златоустовских чтениях 9 февраля 2017 г. Текст [Эл. ресурс]. URL: https://www.academia.edu/34811456/Синодик_Московского_Златоустова_монастыря._История_в_лицах._Чингисиды (дата обращения: 20.12.2018). 42 Источники по социально-экономической истории России XVI– XVIII вв. Из архива московского Новодевичьего монастыря / под ред. В. И. Корецкого; подгот. текста и вступ. ст. В. Б. Павлова-Сильванского. М., 1985. М., 1985. С. 152–210. 43 Там же. С.162; Шереметевский В. В. Русский провинциальный некрополь. Т. 1. С. 972. 44 Источники по социально-экономической истории России XVI– XVIII вв. С. 184, 186, 190, 196, 199, 204; Гиршберг В. Б. Материалы для свода… Вып. 1. С. 23, 28; Трубникова О. А. История некрополя Новодевичьего монастыря. С. 123. 45 Источники по социально-экономической истории России XVI– XVIII вв. С. 173; Алексеев А. И. Первая редакция вкладной книги Кириллова Белозерского монастыря… С. 32, 69. 167 Глава III Синодик Новодевичьего монастыря отличают те же особенности. Сразу можно указать: 1) роды и лица, погребенные в монастыре (игуменья Елена Девочкина, боярин Б. М. Хитрово и др.); 2) роды и лица, погребенные в других местах (Нарышкины, думный дьяк А. С. Кириллов); 3) ряд имен, место захоронения которых неизвестно, предположительно, Новодевичий монастырь46. Сходную ситуацию наблюдаем в кормовой книге Новоспасского монастыря47. Погребены в Новоспасском монастыре Иван Данилович Романов Долмат Романович Юрьев Князь Михаил Семенович Трубецкой Погребены в других местах Князь Василий Яншевич Сулешов (Симонов монастырь)a Борис Иванович Морозов (Чудов монастырь)b Князь Иван Иванович Голицын (ТроицеСергиев монастырь)c Место погребения неизвестно (возможно, Новоспасский монастырь) Казначей Никандр Младенец князь Сильвестр Михайлович Черкасский (сын князя М. Т. Черкасского) Василий Юдин, слуга Д. Р. Юрьева a МН. Т. III. С. 172. МН. Т. II. С. 225. c МН. Т. I. С. 297. b Кормовая книга Новоспасского монастыря содержит любопытные приписки, сделанные в XVIII в., сообщающие о топографии некоторых захоронений. Так, после записи о поминовении Михаила Никитича Романова сделана приписка «гробы их у Знамения вместе» — имеются в виду погребения братьев Никитичей. Там же обозначено захоронение князя М. А. Черкасского и его супруги, княгини Е. Д. Черкасской: «у Знамения в соборной церкви панихида особыя». После записи о поминовении Ульяны, жены И. Н. Романова, сказано: «под собором у задней стены одна»; о погребении Анны, 46 Источники по социально-экономической истории России XVI– XVIII вв. С. 273. 47 Кормовая книга ставропигиального Новоспасского монастыря. М., 1903. 168 Обзор источников по истории московского некрополя жены Данила Романовича Юрьева: «и гроб ея направо от мужа чрез гробницу»48. Единичный характер этих приписок не позволяет причислить кормовую книгу Новоспасского монастыря к биотопографическим источникам и говорить о более широком использовании информации синодиков, вкладных и кормовых книг. Следует также отметить, что топографические записи кормовой книги Новоспасского монастыря не всегда достоверны. Археологическое исследование древнего некрополя монастыря, проведенное А. К. Станюковичем, показало их ошибочность и позднее происхождение49. Как уже говорилось выше, исключением из общего правила является кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря XVI в., в которой содержатся указания на расположение захоронений: «гроб его у церькви от предних двереи направе г [три] гроба подле протопопа», «гроб у церькви пред дверьми на мосту», «гробы их у старого квас придела в угле за церьковью против клепальницы», «гробы их за церковью во усыпальнице каменои» и т. д.50 Этот источник активно использован С. З. Черновым при сопоставлении с результатами археологических исследований для реконструкции топографии и биографического состава некрополя Иосифо-Волоколамского монастыря51. Также кормовой книге Иосифо-Волоколамского монастыря посвящено исследование И. А. Афанасьевой, 48 МН. Т. I. С. 3–5, 19. Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. 50 Das Speisungsbuch von Volokolamsk. Кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря… S. 33–35 и др.; Выписка из «обихода»… С. 2 и др. 51 Чернов С. З. Некрополь Иосифо-Волоколамского монастыря в свете археологических исследований 2001 г. Старый и новый приделы // Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель: Материалы научной конференции, посвященной пятилетию обретения мощей преподобного Иосифа, 520-летию освящения первого монастырского каменного храма — Успенского собора — и 80-летию со дня рождения митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима. М., 2008. С. 269–314; Он же. Некрополь Иосифо-Волоколамского монастыря в свете археологических исследований 2001 г. Погребения «за церковью» и «за старым приделом» // Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель. Материалы научно-практической конференции, посвященной 530-летию основания 49 169 Глава III которая рассмотрела терминологию, употребляемую относительно намогильных сооружений, соотношение подписных и анэпиграфических надгробий, срок «службы» белокаменных плит и другие вопросы, касающиеся бытования монастырского некрополя52. Созданные в то же время кормовые книги Кирилло-Белозерского и Симонова монастырей топографических сведений не содержат. Возможно, это связано с высокоразвитой системой поминовения в Волоколамской обители, разработанной св. Иосифом Волоцким. В некоторых вкладных и кормовых книгах упоминания о погребении в обители или в отдельных ее храмах встречаются спорадически. Например, в обширной вкладной и кормовой книге Симонова монастыря, фиксирующей сотни вкладов, упоминание о погребении конкретных лиц встречается около 30 раз. Например, «Лета 7135-го июля в 31 день дал вкладу в дом Пречистой Богородицы Иван Иванович Бутурлин по жене своей Евдокее, во иноцех Елене, ожерелие жемчюжное женъское, пугвицы солоты за полтораста рублев. И за тот вклад погребли ея в Болшом монастыре и написали имя ея в сенадики и в кормовую книгу» или «и за тот вклад Ивана Матвеевича (Бутурлина. — С. Ш.), во иноцех Иосифа, погребли в Болшем монастыре на Симанове и написали имя его в сенадики и в кормовую книгу»53. Эта же вкладная и кормовая книга отмечает перезахоронение в Симоновом монастыре князя И. Ф. Мстиславского, совершенное его сыном, князем Федором Ивановичем: «Лета 7104-го генваря в 26 день государев царев великого князя боярин, князь Феодор Иванович Мстиславской дал в дом Пречистые Богородицы на Симаново по отце своем по князе Иване Феодоровиче, по иноке Иосифе, другую 50 рублев при архимарите Макарие з братиею. А корму по нем быти болшему дважды в году на память его генваря в 27 день да на его преставление майя в 7 день. А мощи его Иосифо-Волоцкого монастыря и 20-летию возрождения в нем монашеской жизни. Вып. II. М., 2013. С. 393–437. 52 Афанасьева И. А. Намогильные памятники конца XV — начала 80-х гг. XVI в. по Кормовой книге Иосифо-Волоколамского монастыря // ВЭ. Вып. VIII. М., 2015. С. 253–284. 53 Вкладная и кормовая книга Симонова монастыря… С. 57. 170 Обзор источников по истории московского некрополя привезены на Симаново и погребены июня в 21 день»54. Кормовая книга косвенно свидетельствует также и о перезахоронении в Симоновом монастыре деда князя Ф. И. Мстиславского, князя Федора Михайловича. На это указывает запись о трех кормах по его душе, аналогичная такой же записи по душе его сына, князя Ивана Федоровича55. 1.4. Приходно-расходные и могильные книги Приходно-расходные и могильные книги объединены сходной формой и общим предназначением. По-видимому, могильные книги как особый вид документации выделились из приходно-расходных книг в первой половине XIX в. Древнейшие из дошедших до нас приходно-расходных книг относятся к XVI в. Неизвестно, существовали ли они ранее. Приходно-расходные книги как источник по истории и хозяйственной жизни Москвы исследовал С. В. Бахрушин56. Несколько приходно-расходных книг периода XVI–XVII вв. опубликованы, публикации книг московских монастырей — единичны57. По-видимому, приходно-расходные книги московских монастырей XVI–XVII вв. сохранились очень слабо, зато до нас дошло значительное количество книг конца XVIII — начала XX в. (последние книги датируются 1918/19 гг.). Кроме 54 Там же. С. 41. Алексеев А. И., Маштафаров А. В. Введение // Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря... С. 11, 12. 56 Бахрушин С. В. Новые источники по истории Москвы (приходно-расходные книги монастырей) // Бахрушин С. В. Труды по источниковедению и историографии России эпохи феодализма. М., 1987. С. 36–52. 57 Монастырские приходно-расходные книги: приходно-расходные книги Павлова Обнорского и Болдина Дорогобужского монастырей // РИБ. Т. 37. Л., 1924; Книги денежных сборов и выплат Иосифо-Волоколамского монастыря 1573–1595. Вып. I–II. М.; Л., 1978; Вотчинные хозяйственные книги. XVI в. Т. I–II. М.; Л., 1979; Приходно-расходные книги московского Новодевичьего монастыря 1603–1604 // Источники по социально-экономической истории России XVI–XVII вв. Из архива Новодевичьего монастыря. М., 1985; Хозяйственные книги Чудова монастыря 1585/86 г. / подг. текста С. Н. Богатырева. М., 1996. 55 171 Глава III того, что сохранность документов XVIII–XIX вв. лучше, чем сохранность документов более раннего времени, причина еще и в том, что после секуляризации церковных имуществ при Екатерине II хозяйственную деятельность монастырей должна была сопровождать строгая отчетность. Не вполне ясен вопрос о том, существовала ли в XVI–XVII вв. определенная плата за погребение на монастырском некрополе. Постановления Стоглавого собора предписывали: «Так же и о преставльшихся и от погребениа или от места, где его погрести, ничто же истезуютъ, ни же ценою места продавати в церкви или близ церкви, но иже вдадут боголюбцы, на память своим душам, таковая от сих с благодарением приимати. Иная же от них ничто истязати по священным правилом, яко же и предирехом»58. Однако столетие спустя новгородский митрополит Макарий в грамоте архимандриту Тихвинского монастыря Иосифу (1661) в числе прочих пошлин Софийского дома упоминает похоронные, следовательно, к середине XVII в. погребение в монастыре предполагалось платным59. Хозяйственные книги Чудова монастыря за октябрь 1585 — август 1586 г. (7093 г.) регулярно отмечают поступление средств за погребение и поминовение. Записи о погребениях на монастырском некрополе можно разделить на две категории: 1) о свершившемся погребении; 2) о возможности погребения («а похочет Иван в Чюдове монастыре постричися, и нам ево в Чюдове монастыре постричи и в келию устроити. А Бог по ево душу пошлет, и нам ево за тот же вклад в Чюдове монастыре похоронити и в сенаник написати»)60. Размер указанных вкладов за погребение, а также за пострижение и внесение в синодик различен — деньгами или имуществом 5, 10, 12, 15 рублей. Всего за 7093 г. в книги внесено шесть упоминаний о погребениях (в т. ч. князя Дмитрия Щербатова) и семь упоминаний о возможных погребениях61. Изучение 58 59 60 61 Емченко Е. Б. Стоглав: Исследования и текст. М., 2000. С. 325, 326. АИ. Т. 4. С. 298. Хозяйственные книги Чудова монастыря… С. 32. Там же. С. 32, 33, 37, 40, 41, 46, 49–53. 172 Обзор источников по истории московского некрополя хозяйственных книг за последующие годы могло бы показать, в какой степени соблюдалась на практике возможность погребения в монастыре при внесении соответствующих вкладов, но книги, продолжающие книги 7093 г., не сохранились. Данные более поздних книг XIX в. показывают, что внесение вкладов за погребение в будущем в большинстве случаев гарантировало совершение этого погребения. В приходно-расходных книгах XVI–XVII вв. других монастырей указания на суммы, получаемые за погребения, крайне редки и теряются среди других записей хозяйственного характера. Так, изредка в книге Болдина Дорогобужского монастыря 1605 г. встречаются следующие записи: «Погребали князь Григорьеву княгиню Звенигородского Евдокею, во иноцех Еуфимью, дали по ней на стол пять рублев»62. Следует обратить внимание, что в данном случае сумма была дана не за погребение, а на поминальную трапезу. Иногда встречаются традиционные для XVIII–XIX вв. записи об уплате за могильное место: «В 9 ден Федор Никифоров сын Тихонов дал по сыне по своем по младенце Федоре за место два рубли» (1598)63. В то же время современная этим книгам приходно-расходная книга Новодевичьего монастыря 1603–1604 гг. вообще не содержит подобных записей, указывая приход сумм с земель и царских пожалований. Труднодоступность приходно-расходных книг московских монастырей XVI–XVII вв. и единичный характер записей о приходе с кладбища значительно усложняют их использование. Иначе обстоит дело с приходно-расходными книгами XVIII — начала XX в. Формуляр приходно-расходных книг, сложившийся в конце XVIII в., до начала XX в. почти не менялся. Книги по листам делились на «приход» и «расход». В «расходе» содержатся записи разнообразного характера касательно хозяйственной деятельности монастырей. Статьи «прихода» во всех книгах одинаковы: пожертвования (иногда в виде ежемесячных процентов с вкладов жертвователей в пользу монастырей), кружечный сбор и суммы 62 63 Монастырские приходно-расходные книги... С. 25. Там же. С. 235. 173 Глава III с кладбища — за могильное место (в зависимости от разряда), отпевание, рытье могилы и установление памятника. Каждая запись пронумерована, содержит указание на число (по правому полю) и указание на сумму (по левому полю). Переплетенные книги с завязками для записи прихода и расхода выдавались в Московской конторе Синода. Ежемесячно записи проверялись монастырскими властями (казначеем и наместником), а ежегодно просматривались в Московской конторе Синода (о чем свидетельствуют скрепы канцеляристов по листам книг). Основные разновидности записей выглядят следующим образом: «От распорядителя погребения мещанина Александра Александровича Волкова за погребение девицы Софии Владимировны Соймоновой в третьемъ разряде — 130 рублей» (Симонов монастырь, 1861) — плата за место64. «За дозволение поставить памятник над могилой купеческого сына Николая Александровича Немчинова 3 рубля» (Симонов монастырь, 1861) — за памятник65. «Получено от вдовы коллежского советника Ольги Семеновны Аксаковой вперед 50 рублей за место в третьем разряде рядом с сыном ее К. С. Аксаковым с левой стороны, в чем дано ей свидетельство за подписью архимандрита Аполлония и старшей братии» (Симонов монастырь, 1861) — плата за место для будущего погребения66. Подобные записи, с некоторыми вариациями, содержатся в большинстве приходно-расходных книг московских монастырей. Как видно из примеров записей, сведения, сообщаемые приходно-расходными книгами, носят биографический характер. Редкие указания на соседние могилы и обозначения разрядов при отсутствии планов кладбища практически ничего не дают. Иногда в ряде монастырских приходно-расходных книг приводятся итоговые записи о суммах по кладбищу за месяц, без указания 64 65 66 ЦГА Москвы. Ф. 420. Оп. 1. Д. 1373. Л. 6. Там же. Л. 7. Там же. Л. 2. 174 Обзор источников по истории московского некрополя погребений, иногда упоминается только человек, от которого получена плата (распорядитель погребения), или опускается имя и отчество погребенного. Но все же большинство книг сообщают полные биографические данные. По количеству записей, отличной сохранности и массовому характеру (в большинстве монастырских архивных фондов сохранились книги за каждый год с первой половины XIX и до начала XX в.) приходно-расходные книги являются одним из основных источников для установления персонального состава монастырских некрополей. Следующая таблица, составленная по приходно-расходным книгам Симонова монастыря (ЦГА Москвы. Ф. 420), показывает количество сведений о некрополе, сообщаемых приходно-расходными книгами. Книги за отсутствующие в таблице годы тоже существуют, но не выдаются исследователям, т. к. требуют переплета и реставрации. Год За место За памятник За место в будущем Всего № архивного дела 1850 1854 1859 1861 1865 1866 1867 1870 1871 1876 1878 1879 11 13 11 8 22 28 27 18 11 11 13 13 4 4 3 4 9 3 5 15 2 4 9 2 – 2 3 2 2 4 5 3 3 10 5 1 15 19 17 14 33 35 37 36 16 25 27 16 1293 1322 1359 1373 1393 1400 1407 1418 1422 1450 1458 1463 Итого: 13 книг 290 записей Естественно, что записи за разные годы дублируются, т. е. сообщают об одном и том же погребении. Одному захоронению могут быть посвящены три записи — об откупе места на будущее, о погребении (рытье могилы) и об установлении памятника, но такие случаи редки. 175 Глава III Основной комплекс могильных книг, содержащих сведения только о приходе сумм с кладбища, относится к 40-м гг. XIX — началу XX в. Одним из наиболее ранних подобных источников является «Книга записи погребения и крещения в Донском монастыре» за 1702–1703 гг. Типичные записи о погребении в этой книге выглядят следующим образом: «Августа в 20 днь погребен в Донском монастыре млднц женска полу Мариа Кондратьева дочь Иванова»67. Книга показывает, что в начале XVIII в. хоронили в монастыре в основном людей простого звания — монахов и монастырских слуг, крестьян, боярских слуг. Кладбище Донского монастыря в те времена заполнялось слабо: в январе 1702 г. на нем было погребено 4 человека, в феврале погребения не совершались, в марте было погребено 4 человека, в апреле — 2 и т. д.68 Появление этого источника было связано с указами Петра I об организации статистико-демографического учета населения. В конце самой «Книги записи погребения и крещения в Донском монастыре» сказано, что она составлена по указу от 13 (месяц не указан) 1702 г. для подачи в Духовный приказ69. В фонде Новоспасского монастыря находится «Книга об умерших и погребшихся в Новоспасском монастыре», содержащая записи с 1807 по 1812 г.70 В отличие от других могильных книг она содержит биотопографические сведения. Единичность этой книги не позволяет выделить ее в особую разновидность и исследовать в ряду биотопографических источников. В остальном (форме записи и указании на приход сумм) «Книга об умерших и погребшихся в Новоспасском монастыре» сходна с позднейшими могильными книгами. Записи «Книги об умерших и погребшихся в Новоспасском монастыре» однотипны: «Погребено тело под соборной церковью в выкладной могиле князя Павла Ивановича Дашкова» (9.01.1807)71 или 67 68 69 70 71 ЦГА Москвы. Ф. 421. Оп. 1. Д. 83. Л. 2 об. Там же. Л. 8 — 9 об. Там же. Л. 12 об. РГАДА. Ф. 1197. Оп. 1. Д. 1076а. Там же. Л. 1. Отчество указано ошибочно, правильно — Михайлович. 176 Обзор источников по истории московского некрополя «погребено тело Анны Ивановны генеральши Нарышкиной возле мужа ея Василия близ паперти» (6.05.1807)72. Топографическими ориентирами служат церкви и другие монастырские постройки, изредка могилы — «близ башни у погреба», «близ паперти и крыльца церковного», «близ колокольни», «близ Покровской церкви... где их фамилия», «близ колокольни на левую сторону игумена Ювеналия», «близ келий» и даже «близ бань». Любопытна запись о погребении в Новоспасском монастыре монахини Досифеи, предполагаемой дочери императрицы Елизаветы Петровны (1810): «Февраля 6-го в воскресенье погребено тело из Ивановского женского монастыря монахини Досифеи близ колокольни в простой могиле, вкладу в монастырь 60 рублев»73. При этом, как известно, погребение инокини Досифеи было совершено с большой пышностью, ее отпевал викарий Московской епархии епископ Дмитровский Августин (Виноградский), на похоронах присутствовал московский главнокомандующий граф И. В. Гудович. Сенаторы и другие видные вельможи явились на похороны в парадных мундирах. Точность сведений могильной книги доказывает последующее почитание могилы старицы Досифеи там, где она, согласно документу, была погребена — с левой стороны от колокольни, у восточной стены монастыря74. Данная книга дублируется другой, «Книгой для записи погребенных с 1804 г. по 1838 г. в Новоспасском монастыре». Во второй книге, однако, топографические указания встречаются реже, зато общий объем сведений больше75. Дополнительные указания касаются в основном типа могил: «в простой могиле» или «в выкладной могиле» (кирпичном склепе). Всего за 34 года, с 1804 по 1838 г., учтены 674 захоронения: 72 Там же. Там же. Л. 12 об. 74 В 1996–1997 гг. останки инокини Досифеи обретены и перенесены в Романовскую усыпальницу — храм преподобного Романа Сладкопевца, где перезахоронены в левой части от алтаря. 75 РГАДА. Ф. 1197. Оп. 1. Д. 1068. 73 177 Глава III a b Годы Количество захоронений Годы Количество захоронений Годы Количество захоронений 1804 1805 1806 1807 1808 1809 1810 1811 1812 1813 1814 1815 13 20 21 16 27 14 23 24 14a 12b 13 9 1816 1817 1818 1819 1820 1821 1822 1823 1824 1825 1826 1827 13 17 16 24 16 25 17 20 19 25 28 19 1828 1829 1830 1831 1832 1833 1834 1835 1836 1837 1838 32 22 18 19 13 15 22 21 17 26 24 Записи прекращаются в июле. Записи начинаются в апреле. Могильные книги 1840-х гг. — начала XX в. содержат записи, сходные с записями приходно-расходных книг. Часть книг носят другие названия, например, «Книга московского Данилова монастыря о всех вкладах и приношениях, делаемых при погребении умерших в 1842 году»76, но их формуляр одинаков. Иногда среди традиционных записей о суммах за могильное место, за памятник и за могильное место на будущее встречаются какие-нибудь другие, например: «Получено от купчихи Веры Степановны Мамантовой за взятую ими землю под часовню, поставленную над семейством их усопших серебром двести рублей» (Алексеевский монастырь, 1862)77. Так же как и приходно-расходные, могильные книги являются важнейшими биографическими источниками по истории монастырских некрополей. Работать с могильными книгами удобнее, чем с приходно-расходными книгами, поскольку записи о приходе сумм с кладбища не теряются среди других хозяйственных заметок. 76 77 РГАДА. Ф. 1188. Оп. 1. Д. 399. ЦГА Москвы. Ф. 1175. Оп. 1. Д. 346. Л. 11. 178 Обзор источников по истории московского некрополя Могильная книга Алексеевского монастыря за 1862 г. содержит записи о 48 лицах, погребенных в монастыре; за 1863 г. — 48 погребений; за 1864 г. — 65 погребений; за 1865 г. — 68 погребений; за 1866 г. — 101 погребение; за 1867 г. — 85 погребений и т. д.78 Таким образом, помимо сведений о некрополе, могильные книги дают представление о динамике развития монастырского кладбища. Любопытно сравнить с вышеприведенными цифрами данные могильных книг того же монастыря за 40-е гг. XIX в. 1842 г. — 12 погребений; 1843 г. — 18 погребений; 1844 г. — 26 погребений; 1845 г. — 24 погребения; 1846 г. — 19 погребений79. Как можно видеть, количество погребенных за год в целом сопоставимо с аналогичными цифрами по Новоспасскому монастырю за первую половину XIX в. Данный источник использовался Н. А. Филаткиной при реконструкции состава некрополя Алексеевского монастыря80. 1.5. Документы, сопровождавшие процесс захоронения Дела Московской синодальной конторы, билеты на погребения, свидетельства на погребения, открытые листы, свидетельства об отпевании и свидетельства о погребении — документы, выдававшиеся губернскими, полицейскими и городскими властями, церковнослужителями и монастырскими властями, сопровождавшие процесс захоронения, — являются важными источниками по истории московского некрополя. Хронологические рамки этой группы источников — конец XVIII — начало XX в. (например, документы из архива Данилова монастыря имеют крайние даты 1781–1918 гг.)81. Особенностью некоторых источников этой группы (свидетельств об отпевании, 78 Там же. Д. 346–350. Там же. Д. 326–330. Сходные материалы имеются также по Данилову монастырю: РГАДА. Ф. 1188. Оп. 1. Д. 399–411 (книги вкладов, даваемых при погребении умерших за 1842–1854), д. 412–423 (книги вкладов, за поставление памятников 1856–1908). 80 Некрополь Алексеевского монастыря... 81 РГАДА. Ф. 1188. Оп. 1. Д. 524–559. 79 179 Глава III открытых листов) является то, что они могут не содержать указаний на место захоронения. Но наличие этих документов в фонде монастыря свидетельствует о погребении упоминаемых в них лиц на монастырском кладбище. Процедура оформления, по сохранившимся документам, представляется следующей. После смерти какого-либо лица, его родственники обращались в Московскую контору Синода с просьбой дозволить погребение на каком-либо из московских кладбищ. Московская синодальная контора обычно дозволяла погребение, о чем составлялось «дело», содержащее сведения об умершем, дате его кончины и месте предполагаемого погребения. Приняв решение, Синодальная контора информировала об этом городские власти, а одновременно с этим московская полиция выдавала документ, позволяющий захоронение, — «билет на погребение». Выдача «билета» означала, что смерть данного лица не является криминальной и нет необходимости в осмотре тела судебными медиками82. В фонде Московской синодальной конторы встречается значительное количество подобных дел за первую половину XIX в. Одно из самых ранних дел содержит следующую информацию. Коллежский советник Александр Васильевич Сухово-Кобылин просил Синодальную контору дозволить погребение тела его жены Авдотьи Ивановны, скончавшейся 24.02.1801 г., согласно ее завещанию, в Воскресенском монастыре (Новый Иерусалим). Синодальная контора постановила: «Когда означенное тело в Воскресенский монастырь привезено и от светской команды письменное дозволение объявлено будет, тогда не чиня вторичного надгробного отпевания в означенном монастыре погребсти дозволить»83. В 1804 г. было дозволено погребение княжны А. А. Урусовой в Воскресенском монастыре; в 1806 г. — В. А. Бестужевой-Рюминой, монаха Самуила, В. И. Самариной, графини В. И. СуворовойРымникской — в Воскресенском монастыре; в 1807 г. камергера 82 ПСЗ. Т. XIII. Кн. II. Устав медицинской полиции. Ст. 918. С. 160; Булгаков С. В. Указ. соч. С. 1303–1306. 83 РГАДА. Ф. 1183. Оп. 10. Ч. 1. 1801. Д. 43. Л. 1. 180 Обзор источников по истории московского некрополя А. А. Жеребцова — в Донском монастыре и т. д.84 Большинство этих известий подтверждаются сведениями других источников85. Созданием особого дела сопровождались и случаи захоронения тела, привезенного из другого места в Москву. Например, тело скончавшегося в Санкт-Петербурге графа В. В. МусинаПушкина-Брюса († 5 апреля 1836 г.) было погребено в Симоновом монастыре в Москве; причем от Министерства внутренних дел исходило предписание Московской синодальной конторе принять меры к захоронению тела в монастыре. Синодальная контора поручила исполнение архимандриту монастыря Мельхиседеку и получила от него рапорт о совершенном погребении 22 апреля86. Билеты на погребение являются документами, выдававшимися московскими полицейскими властями. Они встречаются с конца XVIII в. Билеты конца XVIII — первой половины XIX в. имеют сходную форму. Так выглядит билет 1781 г.: «Билет. Умершее тело гвардии Г-на капитан поручика Алексея Ильина малолетнего сына его Николая в Даниловском монастыре погребсти дозволено. Марта 27 дни 1781 (подпись неразборчива)»87. Вплоть до последних годов XVIII в. билеты писались от руки. С начала XIX в. появляются типографские бланки: «Билет. Тело умерш[ей действительной камер герши Авдотьи Александровны Зиновьевой имевшей от роду 63 года] по желанию 84 Там же. 1804. Д. 20; 1806. Д. 33, 34, 40; 1807. Д. 26. Сходные дела: Оп. 1.Ч. 1. Д. 25 (1810), 30 (1810), 19 (1812), 31 (1815), 32 (1816), 34 (1816); Оп. 10. Ч. 2. Д. 33 (1831), 37 (1832), 40 (1832), 41 (1832); Оп. 10. Ч. 3. Д. 12 (1833), 128 (1834) и др. 85 МН. Т. I. С. 446; Зеленская Г. М., Святославский А. В. Некрополь Нового Иерусалима: историко-семиотическое исследование. М., 2006. С. 279, 294–296. 86 РГАДА. Ф. 1183. Оп. 10. Ч. 2. 1836. Д. 374. Л. 1–6. 87 РГАДА. Ф. 1188. Оп. 1. Д. 524. Л. 5. 181 Глава III родственников предать погребению в [Данилове] монастыре со стороны светского правительства дозволяется [декабря 20] дня 180[9] года. Обер-полицмейстер (подпись)»88. Слова, заключенные в квадратные скобки, вписаны от руки. Бланки более позднего времени (конца 1850-х — 1860-х гг.) отличаются указанием части и квартала, где проживал умерший человек, срока, в который должно быть погребено тело («в положенный по 536 ст. XIII тома Уст.[ава] медиц.[инской] полиц.[ии] срок»89, т. е. не ранее трех дней90), а также тем, что в ряде случаев билет подписан не обер-полицмейстером, а частным приставом и квартальным надзирателем. С 1880-х гг. билеты на погребения заменяются свидетельствами на погребения, носящими такую же форму. Бланк свидетельств на погребение, практически не изменявшийся с 1880-х гг. до 1917 г., выглядит следующим образом: «Свидетельство на погребение 19[07] года [апреля 8] дня выдано от пристава [1] участка [Тверской] части для предания земле на земле [Новоспасского монастыря] кладбища тело умершего [апреля 6] дня от [....] болезни. проживавш[его] в доме [Якунчикова] по [Средней Кисловке] Звание: [купец] Имя: [Василий] Отчество: [Иванович] Фамилия: [Якунчиков] Лета: [78] Вероисповедание: [православного] Пристав упомянутой части (подпись)»91. Как можно видеть, свидетельства на погребение сообщают биографические сведения о погребенном. Работу со свидетельствами на погребение облегчает и то, что достаточно часто они подшивались по годам. 88 89 90 91 Там же. Л. 1. Там же. Д. 534. Л. 13. ПСЗ. Т. XIII. Кн. II. Устав медицинской полиции. Ст. 917. С. 159. РГАДА. Ф. 1197. Оп. 1. Д. 880. 182 Обзор источников по истории московского некрополя Открытые листы служили сопроводительными документами для провоза тела на погребение из другого города, губернии или из-за границы. Они сообщают биографические сведения, аналогичные содержавшимся в других документах, сопровождавших захоронение. Основное назначение открытых листов — удостоверять личность покойного и предписывать «градским и земским полиции, в провозе этого тела до места предания онаго земле, препятствий не делать»92. Выдавались открытые листы органами Министерства внутренних дел всех уровней (от канцелярии генерал-губернатора или градоначальника до исправника)93. Как правило, открытые листы сопровождаются свидетельствами об отпевании, выдававшимися из церквей, в которых отпевали погребенных. Как уже говорилось выше, поскольку свидетельства об отпевании в большинстве случаев не указывают места погребения, само их наличие в архивном фонде монастыря свидетельствует о погребении данного лица на монастырском кладбище. Так, в фонде Новоспасского монастыря находится свидетельство об отпевании тайного советника Петра Федоровича Балк-Полева († 1849), отпетого в санкт-петербургской Симеоновской церкви на Моховой94. Погребение П. Ф. Балк-Полева в Новоспасском монастыре подтверждает и «Московский некрополь»95. Первоначально свидетельства об отпевании сопровождали и свидетельства на погребение, но к 1880-м гг. их место заняла печать на обороте свидетельств на погребение с указанием церкви и подписью священника. Свидетельства о погребении выдавались монастырями и благочинными. Они удостоверяли факт захоронения тела, в т. ч. и привезенного по открытому листу. Так выглядит одно из свидетельств о захоронении в Новоспасском монастыре: 92 Там же. Д. 875. Л. 17. ПСЗ. Т. XIII. Кн. II. Устав медицинской полиции. Ст. 903–934. С. 161– 162; Булгаков С. В. Указ. соч. С. 1342, 1343. 94 РГАДА. Ф. 1197. Оп. 1. Д. 873. Л. 1. 95 МН. Т. I. С. 74. 93 183 Глава III «Свидетельство Дано сие из ставропигиального московского Новоспасского монастыря в том, что означенное в сем открытом листе тело жены гвардии полковника Надежды Васильевны Беклемишевой по отпевании на месте кончины ея, Серпуховского уезда Преображенского Спасского погоста церкви и по привезении в сей монастырь 13-го числа сего Августа месяца предано земле, в чем с приложением монастырской печати свидетельствую. Новоспасского монастыря казначей иеромонах Алипий Августа 13 дня 1865 года»96. Погребение Н. В. Беклемишевой в Новоспасском монастыре в «Московском некрополе» не указано. Сохранились и свидетельства о погребении на территории московских городских кладбищ, выдававшиеся священниками церквей, в которых происходило отпевание. Например: «1817-го года маия 15го дня умре московский мещанин Василий Лукин Карастелев в приходе Никитскаго сорока церкви Рождества Иоанна Предтечи, что за Пресней и тело его положено на Ваганьковском кладбище. Предтеченский, что за Пресней иерей Иоанн Стефанов. 1817-го года Ноября 2-го дня»97. Сходное свидетельство («сведение») о смерти и погребении на Пятницком кладбище Марии Семеновны († 7 сентября 1817 г.), жены московского мещанина Александра Федорова, выдал «Знаменский, что в Ямской Переславской слободе иерей Андрей (подпись неразборчива)»98. Информация из документов, сопровождавших процесс захоронения, может быть успешно применена для восстановления биографического состава некрополя (об этом свидетельствует опыт Н. А. Филаткиной по реконструкции некрополя Алексеевского монастыря)99. Для составления словаря погребенных также важ96 97 98 99 РГАДА. Ф. 1197. Оп. 1. Д. 873. Л. 15. ОПИ ГИМ. Ф. 402. Оп. 1. Д. 90. Л. 1. Там же. Л. 2. Некрополь Алексеевского монастыря... С. 9–10. 184 Обзор источников по истории московского некрополя ны биографические сведения, сообщаемые этими источниками. Документы, сопровождавшие захоронения, отличаются достоверностью, присущей делопроизводственным источникам. 1.6. Метрические книги Метрические книги — давно и хорошо изученный источник по генеалогии и биографике. Наиболее полное исследование метрических книг предпринято Д. Н. и И. А. Антоновыми100. Метрические книги, известные с начала XVIII в. (повсеместное распространение относится к 1740-м гг.), делились на три части, в третьей из которых — «О умерших» — содержится информация об отпевании и погребении умершего прихожанина на том или ином кладбище101. Формуляр этих надписей был устойчивым и включал указание на сословную принадлежность или чин, фамилию, имя и отчество покойного, причину смерти, возраст, имя священника и дьякона (или причетника), совершавших обряд погребения, и место погребения. Этот формуляр употреблялся в православных, протестантских и католических метрических книгах. Например, в метрической книге римско-католического, польского костела Св. Апостолов Петра и Павла, в третьей части, об умерших, под № 211 записано: Тысяча девятьсотого года Дворянин, имевтринадцатого ноября скон- ший пятьдесят чался от воспаления легких три года от роду в Москве, Хамовнической части 1 участка СтаниславНиколай Антонов Ястржембский Тело его похоронено викарным священником сей церкви Антоном Гилевским шестнадцатого ноября на кладбище, что на Введенских горах, вне Москвыa a ЦИАМ. Ф. 609. Оп. 1. Д. 40. Л. 163. Благодарю Д. А. Ястржембского за любезно предоставленную выписку. Таким образом, метрические книги содержат значительный объем сведений об истории некрополя и биографиях погребенных, 100 Антонов Д. Н., Антонова И. А. Метрические книги России. XVIII — начало XX в. М., 2006. 101 Там же. С. 33, 39, 69. 185 Глава III однако работа с этим источником требует особого подхода. В связи с запретом после эпидемии чумы 1771 г. хоронить в пределах Земляного города, в большинстве московских храмов отпевали, а хоронили на монастырских или городских кладбищах. Поэтому для реконструкции состава некрополя по метрическим книгам необходимо привлекать данные всех московских книг, выявляя в них информацию о погребении, не связанную с данной церковью. Своеобразный «обратный» сбор информации — от мест отпевания к месту погребения — является весьма трудоемким и требует тотального просмотра метрических книг разных московских церквей (этот метод применялся Н. А. Филаткиной при реконструкции некрополя Алексеевского монастыря, однако непонятно, каков объем собранных таким образом сведений)102. Более продуктивно работать с метрическими книгами кладбищенских церквей или приходских храмов, при которых существовало кладбище. Опыт подобной работы предпринят Г. Р. Рамазашвили, изучающим некрополь церкви Всех Святых на Соколе. Исследователь проанализировал (выборочно) сведения об отпевании и погребении, совершавшихся в (и при) этой церкви. Г. Р. Рамазашвили было рассмотрено 14 метрических книг с 1768 по 1890 г. и выявлена 641 запись об отпевании. Динамика показывает постоянное увеличение числа отпетых (а также крещеных и венчавшихся): от 3 в 1768 г. до 136 в 1890 г., что связано с увеличением числа жителей прихода. Просмотр метрических книг с 1813 по 1839 г. привел Г. Р. Рамазашвили к выводу, что на Всехсвятском погосте были погребены 938 человек из 957 отпетых103. По метрическим книгам автор анализирует социальный (крестьяне, мастеровые, купцы, грузинские аристократы и дворяне, военные, дворцовые служители и др.) и национальный состав 102 Некрополь Алексеевского монастыря.… С. 10. Г. Р. Рамазашвили составлена таблица, показывающая, что с 1820 по 1887 г. (выборочные данные) в церкви Всех Святых было отпето 11 лиц, погребенных на других московских кладбищах — на Ваганковском (4), Пятницком (1), Дорогомиловском (1), в Донском монастыре (1), Новодевичьем (3) и при церкви Покрова в Филях (1) (Рамазашвили Г. Р. История приходского кладбища села Всехсвятского… С. 136). 103 186 Обзор источников по истории московского некрополя погребенных (русские, грузины, греки; единичны случаи погребения итальянцев, немцев, англичан и др.). Г. Р. Рамазашвили прослеживает интересные особенности местной погребальной практики (например, погребение на Всехсвятском погосте лютеранина, самоубийц, погибших от несчастных случаев) и дает коллективный портрет сельского прихода в целом104. Таким образом, очевидно, что для изучения приходских кладбищ метрические книги являются ценнейшим источником, который позволяет полностью реконструировать биографический состав некрополя и сделать важные выводы относительно социального состава прихода, его демографии, распространения болезней и т. д. 1.7. Списки погребенных Эта немногочисленная категория источников обнаружена пока только для двух монастырских некрополей Москвы — Данилова монастыря105 и Симонова монастыря106. В списках указывались фамилия, имя и отчество погребенного, дата смерти, чин или сословная принадлежность. Например: «Иванов Петр Васильевич землем. М. К. 1830» (т. е. землемер Московской конторы, † в 1830 г.) или: «Зыкова Аграфена Михайловна. дев. 1830»107. В обоих случаях списки велись по алфавитному принципу. Однофамильцы и родственники объединялись под одной статьей: «Карачаров Иван Алексеевич надв. сов. 1828 / Иван Андреевич ст. св. (так!). 1829 / Александра Петровна. надв. советница. 1840»108. В списках изредка встречаются лица, похороненные в XVI–XVII вв., факт захоронения которых может подтверждаться только существовавшим памятником или документами монастырского архива. Таково, например, сообщение об иноке «Ионе, Ивановом сыне», скончавшемся в 1595 г.; или об игумене монастыря Кирилле, умершем в 1654 г. от морового 104 Рамазашвили Г. Р. Страницы бытования известного прихода и погоста… С. 327–378. 105 РГАДА. Ф. 1188. Оп. 1. Д. 424. 106 ЦГА Москвы. Ф. 420. Оп. 1. Д. 333. 107 РГАДА. Ф. 1188. Оп. 1. Д. 424. Л. 12 об., 13. 108 Там же. Л. 14. 187 Глава III поветрия109. Крайние даты приходятся на середину XIX в. (отмечено захоронение «коллежского асессора» Н. В. Гоголя, скончавшегося в 1852 г.), но есть и приписки о погребении людей, скончавшихся в 1860-е гг. (выполнены тем же почерком, но другими чернилами). Всего на 70 листах документа упоминается 2084 человека, похороненных в Даниловом монастыре с XVI по XIX в. Функции и происхождение этого источника не вполне ясны. Возможно, данные списки связаны с описаниями кладбищ (см. п. 3.2). Создание таких перечней и описаний может быть вызвано необходимостью учета монастырского имущества (аналогично описям библиотеки, рукописей, ризницы и др.). В Троице-Сергиевой лавре появление списков погребенных в XVIII—XIX вв. было вызвано поминальной традицией — из них имена переносились в братский и общий синодики110. Как бы то ни было, списки погребенных — ценный источник, предоставляющий достаточно полную информацию о биографическом составе монастырских некрополей. Однако пока этих документов выявлено мало, и, вероятно, их также было составлено немного. 1.8. Эпиграфические своды Как уже говорилось выше, история российской эпиграфики как научного направления исследована А. Г. Авдеевым111. Поэтому мы рассмотрим только информационный потенциал эпиграфических сводов для изучения биографического состава московских некрополей. Первая систематическая публикация надгробных надписей была осуществлена Н. И. Новиковым в многотомном издании «Древняя Российская Вивлиофика», посвященном источникам российской истории. Там были напечатаны надписи 109 Там же. Л. 14, 14 об. Ткаченко В. А. Список погребенных 1880 г. как источник по истории некрополя Троице-Сергиевой лавры // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы II Международной конференции. 4–6 октября 2000 г. Сергиев Посад, 2002. С. 265–266. 111 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 37–66. 110 188 Обзор источников по истории московского некрополя XVI–XVII вв. из усыпальниц московских монастырей и со стен церквей112. Очевидно, Н. И. Новиков имел помощников или корреспондентов, копировавших надписи или предоставивших ему тексты эпитафий. Однако известно имя только одного из них — епископа Нижегородского Дамаскина (Семенова-Руднева), опубликовавшего надписи из московского Заиконоспасского монастыря113. В публикациях Н. И. Новикова приведены тексты надгробий из кремлевских соборов, Троице-Сергиевой лавры, Новодевичьего, Богоявленского, Пафнутьева-Боровского, Николо-Греческого, Никитского, Спасо-Андроникова, Симонова и Златоустовского монастырей. Большинство из этих некрополей являются московскими. «Древняя Российская Вивлиофика» сыграла важную роль в изучении намогильных надписей в России. Н. И. Новиков практически впервые обратил внимание «любителей российских древностей» на этот вид исторических источников. Значительная часть надписей, изданных Н. И. Новиковым, была утрачена уже к середине XIX в., и «Древняя Российская Вивлиофика» является во многом единственным источником. Так, «Историческое описание Спасо-Андроникова монастыря» (1865) выделяет в отдельную главу приложений «Надписи над боярами Лопухиными, виденные в конце XVIII века Н. И. Новиковым»114. Активно использовали сведения «Древней Российской Вивлиофики» авторы «Московского некрополя». Из 40 представителей рода Бутурлиных, упомянутых в «Московском некрополе», сведения о 8 захоронениях приведены со ссылкой на издание Н. И. Новикова115. 112 Древняя Российская Вивлиофика. Издание 2-е. Ч. XI. М., 1789. С. 218– 233, 236–241 (передано содержание надписей с надгробий великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре, с уточнением местоположения погребений, но не текст); Ч. XVI. М., 1791. С. 311–326; Ч. XIX. 1791. С. 293–406. 113 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 42. 114 Историческое описание Спасо-Андроникова монастыря. М., 1869. С. 27–29. 115 МН. Т. I. С. 150–157. 189 Глава III Новиковское издание не безупречно. «Историческое описание Спасо-Андроникова монастыря» отмечает, что «некоторые из надписей приведены г-ном Новиковым сокращенно и по смыслу не совсем точно»116. Присутствуют в «Древней Российской Вивлиофике» и ошибки, например, вместо старицы Годуновой указана «Панова», неверно прочитан ряд фамилий, даты. С Н. И. Новиковым сотрудничал московский архиепископ Амвросий (Зертис-Каменский), по инициативе которого было подготовлено описание соборов Московского Кремля, включавшее тексты с надгробий Архангельского и Успенского соборов. Возможно, в этой работе также участвовали Г. Ф. Миллер и ключарь Архангельского собора П. А. Алексеев. Н. И. Новиков предполагал издать его в журнале «Сокровище российских древностей», но книга была запрещена и увидела свет только в 1986 г., изданная по единственному сохранившемуся типографскому экземпляру117. Сходная с «Древней Российской Вивлиофикой» публикация надписей была предпринята в 1792–1793 гг. в изданном в Московской университетской типографии «Путеводителе к достопамятностям и древностям Московским», который будет охарактеризован далее, в разделе 1.13 «Путеводители по Москве». Значительным сводом эпитафий XVI–XVIII вв. является «Надгробная летопись Москвы», составленная москвоведом А. А. Мартыновым и опубликованная в выпусках «Русского архива» за 1895 г., затем отдельной книгой в 1896 г.118 «Надгробная летопись Москвы» включает 453 надписи со стен 94 московских церквей. Как и труд 116 Историческое описание Спасо-Андроникова монастыря… С. 22. Сокровище Российских Древностей...; Илизаров С. С. Забытый памятник научной мысли XVIII века // Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским / сост., статья С. С. Илизарова. М., 2009. С. 38–39. 118 Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы. Вып. 2–7, 9; Он же. Надгробная летопись Москвы. М., 1896. Об А. А. Мартынове и его трудах по русской эпиграфике см.: Шокарев С. Ю. «Вооружившись любовью к старине отечественной». Алексей Александрович Мартынов. 1818–1903 // Краеведы Москвы (историки и знатоки Москвы): Сборник / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. Вып. 3. М., 1997. С. 20–40. 117 190 Обзор источников по истории московского некрополя Н. И. Новикова, свод А. А. Мартынова имеет огромное значение, т. к. большинство церквей и надгробных надписей, собранных в «Надгробной летописи Москвы», уничтожены. Свод А. А. Мартынова остался наиболее полным собранием надгробных надписей XVI–XVIII вв. Правда, по отдельным храмам его сведения были существенно дополнены. Например, В. К. Клейн опубликовал надписи с 34 надгробий церкви Николая на Столпах, в то время как А. А. Мартыновым приведено всего 28 надписей из этой церкви119. После 1917 г. публикация надгробных надписей была тесно связана с изучением музейных коллекций или результатами археологических раскопок. Таковы работы В. Н. Щепкина, А. В. Арциховского, В. Б. Гиршберга, Т. В. Николаевой, Ю. М. Золотова, Д. А. Дрбоглава и других советских археологов и историков материальной культуры120. Обилие эпиграфических материалов, обнаруженных к концу 1950-х гг., подвигло В. Б. Гиршберга на создание «Материалов для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV– XVII вв.»121. Свод В. Б. Гиршберга содержит описание памятника (если таковой сохранился на момент публикации), текст надписи, обоснование спорных прочтений, биографические сведения о лицах, упомянутых в надгробии, библиографию. При публикации надписей применялся древнерусский шрифт с утраченными буквами и был избран принцип построчного, как на памятнике, воспроизведения 119 Клейн В. К. Надписи на гробницах в церкви Николая на Столпах // Московская церковная старина. Т. III. М., 1905; и отдельное издание. 120 Арциховский А. В. Надписи, найденные на метрострое. С. 160–165; Гиршберг В. Б. Надписи из Георгиевского монастыря... С. 95–130; Золотов Ю. М. Надгробия московских ремесленников... С. 241–244; Он же. Две надписи московских немцев… С. 249–252; Три памятника старомосковской эпиграфики // СА. 1984. № 2. С. 246–250; Он же. Семь надписей XVI–XVII вв. из Москвы… С. 223–229; Он же. Надписи XVI в. из Волоколамска // РА. 1996. № 3. С. 190–194; Дрбоглав Д. А. Указ. соч.; и др. 121 Гиршберг В. Б. Материалы для свода... Ч. 1. С. 3–77; То же. Ч. 2. С. 212– 287. 191 Глава III с титлами и выносными буквами. В двух частях «Материалов...» опубликовано 269 надгробных надписей, большая часть которых относится к XVII в. В. Б. Гиршберг планировал издание третьей части «Материалов...», куда должны были войти надписи 1651–1700 гг., но оно не состоялось. Где находятся материалы, предназначавшиеся для третьего тома, неизвестно. Свод В. Б. Гиршберга, наряду с более ранними собраниями Н. И. Новикова и А. А. Мартынова, в настоящее время представляет ряд уникальных сведений. Так, у плиты княгини Марии Алексеевны Елецкой (1643), находящейся в собрании Музея Москвы, в настоящее время отбита и утеряна нижняя часть с последней строкой, сообщающей имя погребенной. «Материалы...» В. Б. Гиршберга — единственный источник, по которому можно составить полное представление об этом памятнике122. Направление, заданное В. Б. Гиршбергом, было продолжено трудами других исследователей — Т. В. Николаевой, Ю. М. Золотова, Д. А. Дрбоглава, Л. А. Беляева, Т. Д. Пановой, А. К. Станюковича, А. Г. Авдеева, В. А. Берковича, К. А. Егорова, авторов сборников «Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду» и «Вопросы эпиграфики». Ранее они уже были в целом охарактеризованы в историографическом разделе. Выделим некоторые общие особенности этих публикаций. Постепенно совершенствовались методы описания, возрастало внимание к деталям, разрабатывалась и усложнялась не только палеография средневековых надписей, но и типология и периодизация орнаментов и самых плит, дающая возможность определять возраст недатированных надгробий123. Публикации включали в себя находки, сделанные во время археологических работ, а также предметы из музейных коллекций. 122 Музей Москвы. Оф. 28700/20; Гиршберг В. Б. Материалы для свода... Ч. 2. С. 262 (№ 247). 123 Основы этой типологии разработаны Л. А. Беляевым (Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 34–37, 143–166) и дополнены В. И. Вишневским, А. Г. Авдеевым и другими авторами (Вишневский В. И. Редкие виды орнамента на средневековых белокаменных надгробиях из Троице-Сергиева монастыря и их датировка // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Сборник материалов VII международной конференции 192 Обзор источников по истории московского некрополя Л. А. Беляевым в книге «Русское средневековое надгробие» опубликован сводный именной указатель к надписям надгробий Руси XV–XVII вв., включающий около тысячи имен из 44 публикаций — от труда И. А. Шляпкина, опубликованного в 1906 г., до каталогов, включенных в монографию самого Л. А. Беляева124. Таких каталогов в монографии девять, большинство из них представляют собой публикации находок из раскопок московских некрополей (и на эпоху Средних веков — подмосковных): Данилова монастыря, Богоявленского монастыря, Высоко-Петровского монастыря, церкви Сергия в Старых Серебряниках, церкви Сергия в Рогожской слободе, Крутицкого подворья, кладбища XIV–XVI вв. в Коломенском и Покровского собора в Измайлове. В каталог включены также надгробия и фрагменты надгробий без эпитафий, однако число надписей значительно. Всего в каталогах 70 надписей, зачастую фрагментарных, но и в этих случаях полезных для палеографических, историко-социологических, филологических, генеалогических и других исследований. В публикации надписей по результатам археологических исследований А. К. Станюковича и его коллег в Спасо-Преображенском соборе Новоспасского монастыря приведены 46 эпитафий, важных как для изучения социально-политической истории и генеалогии Московской Руси, так и для понимания некоторых особенностей погребального обряда и процессов коммеморации. Так, например, в этих текстах уже в XVI в. встречаются указания на час смерти. Отмечены случаи московского «аканья» и среднерусского «оканья», просторечные формы имен и другие особенности. Публикаторы указывают, что ряд надгробий над захоронениями XVI в. были изготовлены вторично в XVII в., что повлекло за собой ошибки. К сожалению, и сами авторы не избежали неточностей. Например, неверно была прочитана дата смерти первой жены боярина Н. Р. Юрьева, Варвары Ивановны, урожденной Ховриной125. Ряд 23–25 сентября 2010 г. Сергиев Посад, 2012. С. 139–149; Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики… Т. I. С. 129–130; Т. II. С. 942–953). 124 Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 528–542. 125 Беляев Л. А. О дате смерти В. И. Ховриной, первой жены боярина Никиты Романовича Захарьина-Юрьева // РА. 2015. № 3. С. 146–150. 193 Глава III текстов приведены по публикациям или архивным материалам Г. Ф. Миллера, поскольку памятники не сохранились126. О каталоге московских надгробий из охранных раскопок с 1989 по 2016 г., составленном археологами В. А. Берковичем и А. К. Егоровым, уже говорилось выше. В него включены 227 надписей XV– XIX вв. (из них три — на немецком языке) с 43 московских некрополей как в Земляном городе, так и за его пределами. При публикации использовались современные правила передачи текстов эпиграфических памятников с использованием Лейденской системы скобок. Достоинством публикации является не только внимательное воспроизведение текста, но обязательное сопровождение публикации подписной плиты фотографией и высококачественной прорисовкой В. Ю. Пирогова127. Значительное количество памятников эпиграфики опубликовано во втором томе диссертационного исследования А. Г. Авдеева, правда, московских плит среди них немного. Особую категорию текстов представляют иноязычные надписи с надгробий московского некрополя. Их публикация началась еще в XIX в.128 Наиболее полным сводом является в настоящее время книга Д. А. Дрбоглава «Камни рассказывают», в которой приведены 30 надписей (2 строительные) XV — первой половины XVII в. Из них 21 датированная запись в промежутке с 1536 по 1648 г. Д. А. Дрбоглавом опубликованы с переводом надписи с латинского, старонемецкого, английского, итальянского и греческого языков. Надгробия в основном найдены в Москве, но есть группа памятников из Серпухова и один из Астрахани. Любопытно также, что все надгробия выполнены в традициях московской школы; следовательно, иноземцы использовали для погребений надгробия, изготовленные русскими мастерами. Д. А. Дрбоглавом проведены исторический и лингвистический анализ надписей, 126 Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 115–137. 127 Беркович В. А., Егоров А. К. Указ. соч. 128 Калайдович К. Ф. Письмо к Н. П. Румянцеву от 20 июня 1823 // ЧОИДР. 1862. Кн. 3. С. 175–177; Надгробные памятники иноверцев, найденные в 1870 г. архимандритом Амфилохием в Московском Даниловом монастыре… 194 Обзор источников по истории московского некрополя реконструировано правильное прочтение текстов, искаженных в предыдущих публикациях, сделаны важные выводы о некрополе и о положении иноземцев в Московском государстве XV–XVII вв. в целом129. В недавнее время иноязычные эпитафии публиковались Л. А. Беляевым, А. Г. Авдеевым, Б. Л. Фонкичем, В. А. Берковичем, К. А. Егоровым и другими исследователями. А. Г. Авдеев ставит в своей работе вопросы о должном уровне публикации эпиграфических памятников и отсутствии единого стандарта публикации надгробных памятников Московской Руси. По мнению А. Г. Авдеева, выходом из этого положения является применение новых технологических методов — бесконтактного трехмерного цифрового моделирования и математической визуализации рельефа поверхности. Полученные таким образом тексты будут отличаться заведомо большей точностью, чем описанные, зарисованные, эстампированные или сфотографированные. При этом дальнейшая работа с текстом подразумевает его передачу, прочтение и комментирование с применением Лейденской системы скобок и выполнением других новейших требований к публикациям памятников эпиграфики130. Метод, предложенный А. Г. Авдеевым, безусловно, очень прогрессивный и перспективный, однако его примеру пока исследователи не торопятся подражать, вероятно, напуганные сложностью данной технологии. 1.9. Генеалогические труды Некрополеведение тесно связано с генеалогией. В начале XX в. намогильные надписи рассматривали в числе важных источников для генеалогического исследования выдающиеся русские генеалоги Л. М. Савелов и Ю. В. Арсеньев131. О том, что издание надгробных надписей «даст полезный материал для истории и особенно для ге129 Дрбоглав Д. А. Указ. соч. Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики… Т. I. С. 65, 66, 918–955. 131 Савелов Л. М. Лекции по русской генеалогии. М., 1994. С. 36–37; Арсеньев Ю. В. Лекции по генеалогии (ОРФ ГЛМ. Ф. 230. Оп. 1. Д. 364). 130 195 Глава III неалогии», писал в предисловии к «Московскому некрополю» великий князь Николай Михайлович132. «Московский некрополь», «Санкт-Петербургский некрополь», «Провинциальный некрополь», другие издания некрополей (как до 1917 г., так выпущенные в конце XX — начале XXI в.), труды по истории монастырей, храмов и кладбищ и другие источники по истории московского некрополя активно используются в генеалогических исследованиях. В свою очередь, источником для изучения некрополей могут стать генеалогические труды, сообщающие о месте погребения отдельных родов и лиц. Кроме печатных источников сведения о погребениях в генеалогических исследованиях базируются либо на сообщениях членов рода, либо на визуальном осмотре кладбища автором. Ввиду утрат как захоронений, так и некрополей информация из генеалогических трудов также становится источником. Сведения генеалогических трудов носят отчетливый биографический характер, однако, основанные на воспоминаниях, могут быть неточны или ошибочны. Генеалогические труды активно использовались авторами «Московского некрополя». На страницах этого издания встречаются ссылки на «Историческое родословие Воейковых» игумена Ювеналия (Воейкова) (1792), «Родословную рода князей и дворян Бычковых-Ростовских» Ф. А. Бычкова (1880), «Родословие князей Голицыных» князя Н. Н. Голицына (1892), «Русскую родословную книгу» князя А. Б. Лобанова-Ростовского (1895), «Сведения о купеческом роде Вишняковых» Н. Вишнякова (1905) и другие исследования. По-видимому, к началу XX в. захоронения, упоминаемые в этих трудах, не сохранились, и составители «Московского некрополя» использовали сведения родословных как единственный источник. Еще большее значение приобретают эти сведения в настоящее время, когда из памятников московского некрополя, существовавших к началу XX в., сохранилась лишь малая часть. Обратимся к трудам П. С. Казанского «Село Новоспасское, Деденево тож, и родословная Головиных, владельцев онаго» (1847) и «Родословная Головиных владельцев села Новоспасского» 132 МН. Т. I. С. IV. 196 Обзор источников по истории московского некрополя (1847). Работы П. С. Казанского сообщают о погребении в Симонове монастыре 16 представителей рода Головиных, в Спасо-Андрониковом монастыре — 3 представителей рода, в Златоустовском монастыре — 2 представителей рода, в Покровском, Донском, Чудовом и Новодевичьем — по одному представителю рода. Причем если сведения П. С. Казанского о погребениях XVI–XVII вв. частично перекрываются сообщениями «Древней Российской Вивлиофики», то для XVIII–XIX вв. родословные являются единственным источником. Применение генеалогических трудов и справочников в изучении семейного некрополя демонстрирует работа М. О. Мельцина, посвященная родовому некрополю князей Долгоруковых. В общей сводке о погребениях М. О. Мельцин из 53 сносок 14 раз ссылается на труд известного генеалога Г. А. Власьева «Потомство Рюрика» (1907), 5 раз на «Российскую родословную книгу» князя П. В. Долгорукова (1854) и по разу на другие генеалогические сочинения: В. С. Арсеньев «К родословной Апайщиковых» (1910) и князь Ф. С. Долгорукий (Аргутинский) «Долгорукие, Долгоруковы и Долгорукие-Аргутинские» (1913)133. Значительный интерес представляют родословные росписи дворянских и купеческих родов, составленные генеалогом, москвоведом и архивистом Николаем Петровичем Чулковым (1870–1940). Н. П. Чулков занимался московским некрополем с начала XX в., принимал участие в работе над «Московским некрополем», после революции входил в состав органов охраны некрополя и кладбищенскую комиссию общества «Старая Москва». В фонде Н. П. Чулкова в Государственном литературном музее находится более 500 родословных, в которых биографические сведения об общественном и семейном положении различных представителей рода дополняются сообщениями о месте погребения. Особенно ценны указания Чулкова о погребениях за период с 1917 г. по конец 1920-х гг., вроде сообщения о захоронении на Преображенском кладбище умершего в июле 1917 г. Сергея Ивановича Гучкова и умершего 133 Мельцин М. О. Эволюция похоронных практик князей Долгоруковых... С. 9–23. 197 Глава III в декабре 1918 г. его брата Николая Ивановича Гучкова134. В родословных росписях Н. П. Чулкова, которого И. Л. Андроников называл «лучшим специалистом по истории русского быта», встречаются уникальные сведения. Генеалогические труды являются ценным биографическим (в некоторых, довольно редких, случаях биотопографическим) источником по истории московского некрополя, который, несмотря на то, что был впервые использован в начале XX в., еще не исчерпан. 1.10. Источники личного происхождения Ценным источником по истории московского некрополя являются мемуары, дневники и письма. Они содержат разнообразную, в большинстве биографическую информацию. В основном это сведения о погребении родственников, друзей и знакомых авторов, рисующие социальный облик московских кладбищ — аристократические монастырские некрополи, купеческие кладбища — Даниловское и Рогожское, разночинское — Ваганьковское и т. д. Значение этих источников было отмечено некрополеведами начала XX в. При составлении «Московского некрополя» использовались «Воспоминания» Н. А. Найденова, «Дневник И. М. Снегирева» и другие подобные издания. В архиве генеалога и москвоведа Н. П. Чулкова находится картотека захоронений, упоминаемых в дневниках и воспоминаниях, отдельные карточки которой выглядят следующим образом: «Могила Арбузовой Елизаветы Семеновны на Миусском кладбище. Дневник Поповой Е. И.»135. Таким образом, собраны сведения из дневников и воспоминаний Е. И. Поповой, Д. Н. Свербеева и Ф. Ф. Вигеля (18 захоронений)136. По-видимому, это лишь часть несохранившейся более обширной картотеки. 134 135 136 ОРФ ГЛМ. Ф. 230. Оп. 1. Д. 94. Л. 168. ОРФ ГЛМ. Ф. 230. Оп. 1. Д. 499. Л. 3512. Там же. Л. 3512–3534. 198 Обзор источников по истории московского некрополя О том, какой богатый материал могут дать мемуары, свидетельствует обращение к «Рассказам бабушки» — Е. П. Яньковой, — записанным ее внуком Д. Д. Благово. «Рассказы бабушки», наполненные описаниями судеб и характеров членов обширного родственного круга Римских-Корсаковых, Щербатовых, Татищевых и многих других московских родов, говорят и о дворянском некрополе: «Схоронили дедушку Михаила Андреевича (Римского-Корсакова. — С. Ш.) в этом монастыре (Зачатьевском. — С. Ш.), под церковью Милостивого Спаса, что над святыми воротами... и кроме дедушки там погребены многие из Шаховских, так как дедушкина мать была Шаховская»137. При археологических раскопках в Зачатьевском монастыре, проведенных под руководством Л. А. Беляева, были обнаружены надгробия М. А. Римского-Корсакова, родственницы Яньковой, княгини М. Ф. Шаховской и С. А. Новосильцевой. Литературный контекст — в данном случае воспоминания Е. П. Яньковой — позволил более полно проанализировать археологическую ситуацию на этом участке некрополя Зачатьевского монастыря138. «Александр Даниилович (Яньков. — С. Ш.) все хворал и в конце мая скончался и был похоронен в своей приходской церкви Успенья на Вражке, в приделе св. Николая, за левым клиросом у окон, рядом со своими малолетними детьми там же погребенными»139. «Не могу теперь припомнить, по какому случаю, княгиня Елизавета (Вяземская. — С. Ш.) хоронила детей своих в Перервинском монастыре; там их схоронено трое или четверо»140. Говорит Е. П. Янькова и о многих любопытных традициях, связанных с приготовлением к смерти и погребением. Так, ее предок, историк В. Н. Татищев, чувствуя приближение кончины, 137 Рассказы бабушки: из воспоминаний пяти поколений, собранные и записанные ее внуком Д. Д. Благово. Л., 1989. С. 17. 138 Беляев Л. А. Археология, архитектура и литературные источники XVIII–XIX веков: культурно-исторические сюжеты // Жизнь в Российской империи. Материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. М., 2018. С. 21, 22. 139 Рассказы бабушки… С. 46. 140 Там же. С. 337. 199 Глава III «позвал священника идти с собой на погост и, пришедши туда, стал ему показывать, где кто из его родных положен; выбрал себе и приказал рабочим приступать к копанию могилы». Когда, после кончины В. Н. Татищева, позвали столяра, чтобы снять мерку для гроба, то оказалось, «что уж давно по приказанию покойника для него гроб сделан, а что ножки под него он сам изволил точить»141. Рассказывая о трагической дуэли В. Д. Новосильцева с К. П. Черновым, Е. П. Янькова говорит о похоронах Новосильцева — «тело молодого человека бальзамировали, а сердце, закупоренное в ковчеге, несчастная виновница сыновьей смерти повезла с собой в Москву. Схоронили его в Новоспасском монастыре»142. Сообщение Е. П. Яньковой о том, что ее супруга, Дмитрия Александровича, похоронили в еще не освященном алтаре придела в родовой усадьбе храма, дает ключ к пониманию того, как обходили церковный запрет на погребения в алтарях143. Этот и другие примеры обращения к литературе для понимания той или иной археологической ситуации позволили Л. А. Беляеву сделать вывод о том, что «соотношение “археология и литература” для XVIII–XIX вв. выглядит все более и более устойчивым: достаточно указать на их неизбежную взаимную зависимость при поиске исторических погребений, реконструкции зданий и планировке ансамблей, изучения деталей быта, словом, как сказали бы лет 30 назад, производства и потребления. Но стоит заметить, что новая плоскость, новое пространство позволяет по-новому увидеть и сами источники: в мемуарном жанре явственно проступает его археологичность, а в памятниках материальной культуры все более проглядывает неприсущая им, в общем, литературность»144. Это касается не только прочтения археологического материала при помощи литературных произведений, но также археологического изучения останков писателей 141 Там же. С. 15. Там же. С. 291. 143 Беляев Л. А. Погребения в алтарях: литературные решения археологических загадок // Живая старина. 2016. № 2. С. 8–10. 144 Беляев Л. А. Археология, архитектура и литературные источники XVIII–XIX веков… С. 21, 22. 142 200 Обзор источников по истории московского некрополя и лиц, с ними связанных (Н. В. Гоголь, А. С. Хомяков, Е. М. Хомякова, Д. В. Веневитинов, С. Т. и К. С. Аксаковы, родители Достоевского и т. д.). Особую ценность представляют мемуары, написанные в XX в., сведения которых не могли попасть в «Московский некрополь». В «Записках уцелевшего» князь Сергей Михайлович Голицын (1909–1989) сообщает не только о захоронениях дворянства в период, охваченный его воспоминаниями (1917–1941), но и рассказывает о древнейшем некрополе князей Голицыных. Рассказывая о посещении в 1923 г. села Петровское, С. М. Голицын так описывает внутренний вид церкви: «Правее правого придела находилась позднейшая, богато украшенная пристройка с мраморным саркофагом — местом погребения в 1820 году моего прапрадеда князя Федора Николаевича Голицына, в стене находилась другая мраморная плита, за которой был похоронен его сын — князь Иван Федорович»145. Тут же содержится не менее ценное указание на захоронение послереволюционного периода: «близ церкви стоял скромный деревянный некрашеный крест без всякой надписи. Там покоился последний владелец Петровского — князь Александр Михайлович Голицын, дедушка Саша» († 1918)146. Об этом же погребении говорит в своих воспоминаниях двоюродный брат С. М. Голицына — князь Кирилл Николаевич Голицын: «Исполняя волю покойного, дядя Вовик (кн. В. В. Голицын) не без труда нашел возчика, который согласился отвезти гроб с телом в Петровское по слякотным осенним дорогам до того места, где возле “милого предела” прах дедушки Саши был предан земле. Теперь там нет ни церкви, ни кладбища. На их месте — спортивная площадка. Кладбищенская тишина сменилась беззаботными возгласами молодежи, а над могилой последнего хозяина Петровского, возможно, пролетает баскетбольный мяч...»147 Уникальными являются сообщения С. М. Голицына о погребении на Братском кладбище расстрелянного М. С. Лопухина, 145 146 147 Голицын С. М. Записки уцелевшего. М., 1990. С. 180. Там же. Записки князя Кирилла Николаевича Голицына. М., 1997. С. 22. 201 Глава III на Дорогомиловском кладбище — княгини Т. С. Голицыной, княгини С. Н. Голицыной и князя С. С. Голицына (сына мемуариста), впоследствии перезахороненных на Востряковском кладбище148. Помимо письменных мемуарных свидетельств, важна информация, сообщаемая методом устной истории. Ценность подобных сведений была охарактеризована А. В. Иванкивом, обозначившим круг лиц, к которым необходимо обращаться при изучении истории некрополя: краеведы и историки; лица, бывшие участниками или свидетелями разрушения кладбищ; церковнослужители, работающие или работавшие в кладбищенских церквях149. К методам устной истории приходилось прибегать и автору настоящей работы. Важные сведения по изучения истории некрополя Симонова монастыря сообщил автору Александр Сергеевич Бутурлин (1924–2010). В частности, А. С. Бутурлин вспомнил о посещении на кладбище Симонова монастыря могилы своего деда — Александра Сергеевича Бутурлина (1845–1916), бывшего близким другом Л. Н. Толстого. Это позволяет поправить воспоминания С. Л. Толстого, писавшего, что А. С. Бутурлин был похоронен на кладбище Данилова монастыря150. Пример с воспоминаниями С. Л. Толстого показывает известную особенность мемуаров — их субъективность, неточности и ошибки. Информация из других источников личного происхождения — дневников и писем — имеет большое сходство с тем, что сообщают мемуары. Это избавляет от необходимости обращаться к анализу данных источников на предмет выявления в них сведений о некрополе и похоронной тематике вообще. Тем более что эта тема уже стала предметом публикаций151. 148 Голицын С. М. Указ. соч. С. 27, 238, 680. Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... С. 18, 19. 150 Толстой С. Л. Очерки былого. Тула, 1966. С. 371. 151 Софьин Д. М., Софьина М. В. «...Дядя Костя скончался»: Погребение генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича глазами его племянника (из дневника великого князя Сергея Александровича, январь 1892 г.) // Россия и мир в конце XIX — начале XX века: Сб. научных трудов. Пермь, 2017. С. 46–55. 149 202 Обзор источников по истории московского некрополя 1.11. Периодическая печать В периодической печати и повременных изданиях регулярно появляются сообщения и извещения о смерти и некрологи известных людей. Хронологические рамки этой категории источников — первая половина XIX — начало XXI в. — делают ее особо ценной в отношении малоизученного периода истории московских кладбищ после 1917 г. Значение некрологов и извещений о смерти было оценено дореволюционными исследователями. Так, генеалогическая картотека и книги из библиотеки генеалога и нумизмата А. А. Сиверса (1866–1954) содержат значительную подборку некрологов из дореволюционной и советской печати (собрание ГИМ)152. По некрологам был составлен «Московский некрополь деятелей литературы и искусства» А. И. Ушакова (1984), включающий более 7 тысяч человек153. Некрологи дореволюционной и советской печати неоднократно становились предметом специальных источниковедческих исследований154. Однако эти работы посвящены в основном био152 ОПИ ГИМ. Ф. 471. Об этой картотеке см.: Сахаров И. В., Полянская Ю. Н. Собирательство как форма научной деятельности: на примере архивного наследия генеалога А. А. Сиверса // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании: Материалы XXXI Международной научной конференции. Москва, 12–14 апреля 2018 г. М., 2018. С. 324–327. 153 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... С. 50. 154 Рейтблат А. И. Некролог как биографический жанр // Право на имя. Биография вне шаблона: Третьи чтения памяти Вениамина Иофе. СанктПетербург, 22–24 апреля 2005 г.: Сб. докладов. СПб., 2006. С. 3–4; Шаманаев А. В. Некрологи в «Записках Одесского общества истории и древностей» как исторический источник // Документ. Архив. История. Современность: Сб. науч. тр. Вып. 8: Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Документ. Архив. История. Современность», 11–12 окт. 2007 г., г. Екатеринбург. Екатеринбург, 2007.С. 256–260; Орлова Г. Биография (при) смерти: заметки о советском политическом некрологе // Неприкосновенный запас. 2009. № 2 (64). [Эл. ресурс.]. URL: http://magazines.russ.ru/nz/2009/2/ or11-pr.html (дата обращения: 16.11.2018); Саприкина О. В. Вспоминая коллегу и учителя (некрологи В. И. Ламанскому как исторический источник) // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2012. № 9 (89). С. 257–269; Онипко К. Бытование некролога 203 Глава III графическим аспектам, а также общим особенностям данного жанра. Информационные возможности периодических изданий как источника по захоронениям духовенства на кладбищах Москвы были рассмотрены В. Ф. Козловым155. Опыт использования некрологов для реконструкции биографического состава утраченного некрополя Братского кладбища предпринят в начале 1990-х гг. По сообщениям периодической печати времен Первой мировой войны — газеты «Голос Москвы», «Летопись войны», «Искры», «Московский листок», «Новое время», «Русские ведомости», «Русский инвалид», «Русское слово», «Утро России» — был составлен краткий биографический словарь погребенных на Братском кладбище, включающий 355 лиц156. В настоящее время, после публикации обширной картотеки Братского кладбища из фондов ГИМа157, эта работа устарела. Следует также отметить, что и сами составители картотеки в начале XX в. (попечитель кладбища С. В. Пучков и его сотрудники) собирали некрологи и другие газетные публикации о людях, упокоившихся на Братском кладбище, формируя таким образом особый архив. Формуляр газетных некрологов достаточно устойчив и содержит информацию о том, на каком кладбище и когда будет произведено (или было произведено) захоронение. В повременных изданиях (журналах и сборниках) сведений о погребении может и не быть — они чаще всего являются аналитическими статьями, посвященными в основном деятельности или творчеству покойного. В отношении достоверности и точности информации о месте захоронения некрологи являются надежным источником. в социальном порядке небольшого города // Археология русской смерти. 2016. № 2. С. 157–174. 155 Козлов В. Ф. «Московские церковные ведомости» как источник о захоронениях священников на кладбищах Москвы (2-я пол. XIX в. — начало XX в.) // Доклад на II научно-практической конференции «Исторический некрополь Москвы», 1 апреля 1994 г. 156 Алабин И. М., Дибров А. С., Судравский В. Д. Московское городское Братское кладбище: опыт биографического словаря. М., 1992. 157 Братское кладбище в Москве... 204 Обзор источников по истории московского некрополя 1.12. Книги-некрополи Книги-некрополи по Москве представлены единственным, но ценным и информативным изданием — «Московский некрополь» (Т. I–III, 1907–1908). История создания этого коллективного труда рассмотрена выше, в главе I. В издании был принят алфавитный порядок с отсылками на девичьи фамилии погребенных. Стоит отметить, что в «Московском некрополе» нет единообразия. Наряду полными текстами эпитафий часто приводятся не сами надписи, а их содержание. Иногда отмечается внешний вид или сохранность памятников: «Веденисова Мария Александровна † 14 августа 1842; на памятнике — барельефный профиль, вокруг которого вырезано: “Nata est anno MDCCXCIX Mart XXI”; с П. И. Веденисовым (Покровский монастырь)»158. Однако эти указания являются исключением из общего правила. Более тщательно отмечен внешний вид памятников в «Рязанском некрополе», составленном К. Н. Любарским. В «Рязанском некрополе» в особую колонку выделено условное обозначение вида памятника — крест, плита и т. д.159 «Московский некрополь» был составлен в результате визуального обследования московских кладбищ, по итогам которого создана обширная картотека. Другим источником стали сведения из трудов по истории московских кладбищ и исторических описаний церквей и монастырей. Список источников приведен в предисловии к изданию. Были привлечены и некоторые неопубликованные источники, например, записи москвоведа А. А. Мартынова, хранившиеся у ростовского историка и краеведа А. А. Титова. Основного объема архивных источников по московскому некрополю авторы «Московского некрополя» не затронули, хотя вопрос об использовании метрик обсуждался в переписке составителей «Московского некрополя» В. И. Саитова и Б. Л. Модзалевского160. 158 МН. Т. I. С.188. Любарский К. Н. Рязанский некрополь. Ч. 1–3. Рязань, 1914–1916. 160 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ… С. 47–49; Шилов Д. Н. «Русский некрополь»… С. 20–22. 159 205 Глава III В «Московском некрополе» отсутствуют топографические указания, его информация носит исключительно биографический характер. Значение этого издания очень велико. Следует отметить два основных момента: 1) «Московский некрополь» содержит информацию о погребениях на 14 московских некрополях, уничтоженных в 1920–1980-е гг.; 2) «Московский некрополь» является единственным изданием книги-некрополя по Москве, хотя историки и краеведы предпринимали попытки создать новый «Московский некрополь». После Великой Отечественной войны в Институте истории СССР под руководством Б. Д. Грекова была создана комиссия по составлению «Московского некрополя». Результаты ее работы так и остались неопубликованными (подробнее — см. в главе I). Возможно, в связи с этой работой в 1956 г. с запиской «О московском некрополе» выступил академик М. Н. Тихомиров. В этом документе он определил основные принципы издания «Московского некрополя» и указал на тесную связь между составлением книгинекрополя и охраной кладбищ. М. Н. Тихомиров писал: «Основные работы по составлению “Московского некрополя” представляются мне в следующем виде: 1. Составление полного списка захоронений выдающихся лиц, похороненных в Москве, памятники или могилы которых сохранились до настоящего времени. 2. Описание этих памятников с их надгробными надписями с сохранением особенностей их языка и формы, так как надгробные надписи имеют значение крупнейшего исторического источника по истории культуры и, в частности, Москвы как величайшего культурного центра нашей страны. 3. Фотографирование и издание наиболее замечательных могил (по тем лицам, которые похоронены в этих могилах, по эпитафиям и другим надписям, по художественному выполнению памятников)»161. 161 Записка М. Н. Тихомирова 1956 г. о составлении «Московского некрополя» (подг. С. О. Шмидт) // АЕ за 1989 год. М., 1990. С. 306. 206 Обзор источников по истории московского некрополя Проект М. Н. Тихомирова сочетал основные положения «Московского некрополя» и некрополя комиссии Б. Д. Грекова: 1) исключительно биографические сведения; 2) ограничение могилами «выдающихся деятелей» и художественными надгробиями. В отличие от некрополя комиссии Б. Д. Грекова, М. Н. Тихомиров предлагал ограничиться захоронениями, существующими на момент составления книги-некрополя. Теми же критериями отбора для установления охраны руководствовалась секция Мосгорисполкома по охране исторических памятников Москвы, образованная в начале 1950-х гг. Секцию возглавил Л. А. Ястржембский, который привлек к работе М. Ю. Барановскую и В. В. Сорокина. Сохранился уникальный документ эпохи становления органов охраны некрополя: списки «мемориальных памятников» — зданий и могил, подлежащих взятию на охрану, — составленные в 1949– 1950 гг. М. Ю. Барановской162. Это объемная рукопись, состоящая из двух частей; в первой части список зданий и археологических памятников; во второй — могил. Список могил начинается с мавзолея В. И. Ленина и захоронений на Красной площади и у Кремлевской стены, далее — могилы партийных и государственных деятелей, участников Гражданской войны, Героев Советского Союза, участников Великой Отечественной войны. Эта категория деятелей советской эпохи насчитывает 278 захоронений. В дальнейшем могилы перечисляются в следующем порядке (в скобках дано количество захоронений): декабристы (23), участники Отечественной войны 1812 г. (83), участники Крымской войны (14), участники Семилетней и Турецкой войн (13), деятели науки (313), деятели медицины (58), скульпторы и художники (68), певцы и композиторы (78), актеры (69), литераторы (175), архитекторы (36), педагоги (28), общественные деятели, лица, близкие к деятелям культуры и науки, коллекционеры (21), деятели кинематографа (27), инженеры (13). Всего в списках перечислено 1219 могил. В 1988 г. в списках охраняемых памятников московского некрополя находилось всего 162 См.: Шокарев С. Ю. Московский некрополь участников Отечественной войны 1812 года... С. 188–204. 207 Глава III 676 могил, т. е. в конце советской эпохи была исполнена только половина плана, намеченного М. Ю. Барановской. В дальнейшем эти показатели существенно выросли. На 1 декабря 2018 г., согласно «Порталу открытых данных Правительства Москвы», объектами культурного наследия (включая выявленные) числились 1613 могил, 7 семейных участков, 221 надгробие и 189 урн с прахом; итого — 2930 захоронений (включая братские могилы и семейные участки) и надгробных памятников163. Записи в списках М. Ю. Барановской выглядят следующим образом: Фильд Джон (1782–1837). Массивная стела поли- Введенские горы. Пианист, композитор, педа- ров. гранита темных то- Сохранность хорогог нов шая Порой встречаются печальные указания типа: «памятник похищен» (о захоронении декабриста Н. А. Загорецкого). Многие из могил с такими пометами впоследствии были утеряны. Сообщают списки М. Ю. Барановской и следующее любопытное известие о могиле И. Д. Якушкина: «Холм (завещал не ставить на своей могиле памятника), железная решетка. Сохранность плохая». Позднее памятник на могиле И. Д. Якушкина на Пятницком кладбище был все же поставлен советскими органами охраны памятников. Любопытны сходство и различия списков М. Ю. Барановской с некрополем комиссии Б. Д. Грекова и проектом М. Н. Тихомирова. Специфика списков, служивших практическим целям, определяла содержащиеся в них указания на сохранность памятников. Новым в работе М. Ю. Барановской является дифференциация расплывчатой категории «выдающихся деятелей» — термина, введенного москвоведами 1920-х гг. Сходным по структуре с «Московским некрополем» комиссии Б. Д. Грекова является «Московский некрополь деятелей культуры 163 Объекты культурного наследия. Портал открытых данных Правительства Москвы [Эл. ресурс]. URL: https://data.mos.ru/opendata/530/row/ 2951613?pageNumber=76&versionNumber=5&releaseNumber=143 (дата обращения: 1.12.2018). 208 Обзор источников по истории московского некрополя и искусства», составленный в 1984 г. А. И. Ушаковым. Этот труд также остался неопубликованным. По мысли автора, его работа должна была стать продолжением «Московского некрополя» В. И. Саитова и Б. Л. Модзалевского, но значительное увеличение площади московских кладбищ и числа захоронений заставило А. И. Ушакова ограничиться деятелями искусства. А. И. Ушаковым описано 33 городских кладбища и 4 подмосковных, собрана информация о 7 тысячах лиц, хронологические рамки погребений: XVIII в. — 1983 г.164 Книги-некрополи представляют собой ценнейший биографический источник. Однако форма книги-некрополя как вида исторического исследования является несовершенной. Работы 1990– 2000-х гг. (М. Д. Артамонов, С. Е. Кипнис, И. Е. Домбровский и др., интернет-ресурсы) сочетают биографическую и топографическую информацию о захоронениях. Например, книга М. Д. Артамонова «Введенские горы» (1993) на первый взгляд может показаться разновидностью книги-некрополя. Сходство между «Введенскими горами» и «Московским некрополем» комиссии Б. Д. Грекова, проектом М. Н. Тихомирова и списками М. Ю. Барановской велико — ограничение могилами «выдающихся деятелей», краткость биографических справок, разделение книги на сферы деятельности погребенных. Однако «Введенские горы» снабжены общим планом кладбища и отдельными планами нескольких участков с указанием некоторых захоронений, чего не предусматривали книги-некрополи 1950-х гг., что позволяет отнести работу М. Д. Артамонова к биотопографическим источникам165. Не вполне ясно, каковы перспективы такого жанра описания московского некрополя. Возможно ли при постоянно пополняющемся в силу естественных причин объеме информации создание одной книги или многотомного издания, включающего сведения о лицах, погребенных на столичных кладбищах? Помимо вопросов унификации, разработки единых стандартов описания погребений и составления биографических справок, создания 164 165 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... С. 49–50. Артамонов М. Д. Введенские горы. С. 196–202. 209 Глава III картосхем кладбищ и т. д., неизбежно возникнет вопрос о рамках дефиниции «выдающиеся деятели». Кто и по каким критериям будет включен в «Московский некрополь» XXI в.? Или же большую перспективу имеет сетевой проект типа «Могилы знаменитостей», действующий по принципу «Википедии», т. е. с коллективным, общественным соавторством. Эти вопросы пока не решены. 1.13. Путеводители по Москве Эта обширная группа изданий содержит немало любопытных сведений о московском некрополе, его истории, топографии и персональному составу166. Большинство путеводителей несут биографическую информацию о погребениях, изредка встречаются и биотопографические указания, но они в большинстве случаев носят общий характер. Сведения путеводителей (особенно ранних) содержат ценную информацию о московских кладбищах, не отраженную в других источниках. При этом авторы не ставили перед собой задачи охарактеризовать городские кладбища в целом, но рассматривали их как достопримечательность167. В первом московском путеводителе В. Г. Рубана «Описание столичного города Москвы, содержащее в себе звание городских ворот, каменных и деревянных мостов, больших улиц и переулков, монастырей, церквей, дворцов, присутственных мест, число обывательских дворов и покоев, рядов, рынков, фабрик, заводов, кладбищ, дорог, застав, число извозщиков и прочая, собранное в 1775 году и изданное в свет для увеселения общества издателем Описания Санктпетербурга г. н. с. 166 О путеводителях в целом: Александров Ю. Н. Москва: диалог путеводителей. М., 1986. 167 Восприятие кладбища как достопримечательности существовало уже в XVII в. Статейный список посольства Н. Г. Спафария в Китай (1675–1676 гг.) содержит описание пригодных кладбищ Пекина: «Да тут же проезжали китайские кладбища великих людей много. А кладбища каменные. А в городе Пежине умерших не кладут» (Русско-китайские отношения в XVII веке. Т. I. 1608– 1683 гг. М., 1969. С. 370). 210 Обзор источников по истории московского некрополя В. Г. Рубаном» говорится, что по указу 1771 г. для погребения умерших в Москве «определены» «особливые церкви, кои имянуются кладбищенские». Таких церквей названо шесть: 1) «за Яузой рекою», за Покровским монастырем, при которой погребаются «из 1-й половина и из 10-й частей»; 2) «по Троицкой дороге» — «из 1-й половина, 7-й и 8-й частей»; 3) «на Бутырках» — из 2-й половина из 5-й и из 6-й частей; 4) «на Ваганьковке близ Пресни» — из 1-й, 3-й и из 5-й половина; 5) «за Дорогомиловскою Ямскою» — из 3-й, 4-й и 14-й частей; 6) «за Москвой рекой, за Даниловым монастырем» — из 11-й и 12-й частей168. Эти указания согласуются с имеющимися данными об организации первых московских кладбищ. В «кладбищенской церкви» «на Ваганьковке» легко узнается будущее Ваганьковское кладбище; в церкви за Даниловым монастырем — Даниловское; на Бутырках — Миусское; за Дорогомиловской заставой — Дорогомиловское. Вместе с тем В. Г. Рубан передает уникальное известие, что жителям определенных частей Москвы было предписано хоронить умерших только при отведенных для них церквях. В то время в Москве насчитывалось всего 14 частей. Первая часть охватывала территорию от Неглинной «вправо» к Москве-реке (Кремль, Китай-город, часть Белого города — от Рождественки до Покровки). Для погребения жителей первой части были отведены кладбища — за Яузой, по Троицкой дороге, на Ваганькове. Вторая часть включала район Белого города, ограниченный Петровкой и Воздвиженкой. Умершие из второй части должны были хорониться на Бутырках. Третья часть — запад Москвы (Смоленская улица, Дорогомиловская слобода, Бережковская слобода, Царицына слобода, Девичье поле); для погребения жителей этой части было отведено Дорогомиловское кладбище. Путеводитель В. Г. Рубана является единственным источником, указывающим на установленную правительственными актами связь между местами погребения и местами проживания москвичей. Впрочем, это правило не только не всегда соблюдалось, 168 Рубан В. Г. Описание императорского столичного города Москвы... С. 55. 211 Глава III но и распространялось не на все сословия москвичей. «Знатныя ж погребаются в Донском, Покровском и Убожедомском монастырях», — пишет Рубан169. Информация В. Г. Рубана о московских кладбищах является краткой. Авторы более поздних описаний Москвы сообщали биографические сведения о погребенных на московских кладбищах. Основное внимание уделялось могилам святых и правителей. Ф. А. Охтенский пишет о нетленных мощах московских митрополитов Петра, Ионы, Филиппа, Фотия и Киприана, почивающих в «серебряных раках» в Успенском соборе; об Успенском соборе как о месте погребения всех русских митрополитов и патриархов; о княжеских и царских гробницах в Архангельском монастыре; о мощах святых Василия Блаженного в соборе Покрова на рву (у автора — Троицы на рву), Максима Блаженного в церкви Максима Блаженного, Даниила Московского в Даниловом монастыре170. Г. Ф. Миллер в «Путешествиях по Московской провинции» (1778–1779) уделяет внимание подмосковному некрополю. Наиболее подробно описано им захоронение царевен Марфы Алексеевны и Феодосии Алексеевны в Успенском (Троицком) монастыре в Александровой слободе. Г. Ф. Миллер приводит надгробную надпись и описывает усыпальницу: «По каменной лестнице можно сойти к гробам в подземный свод, в которой чрез малыя окна, зделанные по сторонам крышки, входит слабый свет, но много зажигается восковых свеч, когда кто-нибудь туда приходит, или когда бывает служба по усопшим. Гробы стоят вдоль один подле другаго в средине свода, коего внутреннее пространство довольно велико, так что вкруг гробов ходить можно. Как внутренность свода подобна часовне, так и внешнее строение, находящееся поверх онаго, на часовню походит»171. В 1792–1793 гг. был опубликован «Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским…» — обширное издание в четырех 169 Там же. Москва в описаниях XVIII века... М., 1997. С. 121–124, 131. 171 Академик Г. Ф. Миллер — первый исследователь Москвы и Московской провинции... С. 96. 170 212 Обзор источников по истории московского некрополя частях. Долгое время его автором считался географ и литератор Л. М. Максимович, названный в одном из текстов «издателем» этой книги. С. С. Илизаров, изучавший этот памятник, пришел к выводу о том, что «Путеводитель» был составлен коллективом авторов, «в который входили ключари, ризничие, настоятели московских соборов, монастырей и храмов, чиновники разных ведомств и специалисты-историки»172. «Путеводитель» включает эпитафии с надгробий на монастырских и церковных кладбищах Москвы, а также строительные надписи, надписи на колоколах, раках, ковчегах, Евангелиях, предметах церковной утвари и проч.173 В нем собрано большее число некрополей и эпитафий, чем в «Древней Российской Вивлиофике» Н. И. Новикова. «Путеводитель» охватывает некрополи всех частей города — Кремля, Китай-города, Белого и Земляного города. Большинство текстов относится к XVII–XVIII вв., однако есть небольшое количество эпитафий XVI в. Это надписи на надгробиях государей, знатных лиц, почитаемых подвижников. Приводятся также тексты с покровов, которыми были покрыты великокняжеские и царские гробницы Архангельского собора и Вознесенского собора одноименного монастыря. Как и в других публикациях того времени, в «Путеводителе» содержится немало ошибок и искажений, присутствует модернизация надписей, часто тексты пересказаны, а не приведены. Также путеводитель иногда сообщает о погребениях в храмах и при храмах, о храмоздателях и ктиторах, основываясь на текстах надписей, но не ссылаясь на них. Все это не умаляет его значения как источника, поскольку многие тексты до следующих описаний не сохранились. 172 Илизаров С. С. Указ. соч. С. 64. Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским, руководствующий любопытствующаго по четырем частям сея столицы к дее-место-описательному познанию всех заслуживающих примечание мест и сданий, как-то: соборов, монастырей, церквей, государственных и частных заведений, как старых, так и новых, с надписей и из других достоверных источников собранный, и для удобнейшаго оных приискиванию азбучной росписью умноженной. Ч. I–IV. М., 1792–1793. Переиздание: Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским / сост., статья С. С. Илизарова. М., 2009. 173 213 Глава III Довольно подробную и разнообразную информацию о московском некрополе сообщает И. К. Кондратьев в книге «Седая старина Москвы. Исторический обзор и полный указатель ее достопримечательностей» (1893). Правда, И. К. Кондратьев пользовался уже существовавшей обширной библиографией по московским достопамятностям, в связи с чем большинство его сведений не оригинальны. В то же время они представляют определенный интерес как сводка данных на конец XIX в. и как показатель восприятия некрополя в эту эпоху. И. К. Кондратьев начинает свой обзор Москвы с Кремля, пишет о гробницах Архангельского собора (53 гробницы), Вознесенского монастыря (более 35 гробниц), Успенского собора, Чудова монастыря. Описания мощей и захоронений довольно подробны: «мощи святого Алексия покоятся в серебряной богатой раке, в ногах чудотворца посох его, а в шкафу, за стеклом, его святительское одеяние, сделанное из простого, с большими разводами штофа»174. В Китай-городе автор описывает кладбища Богоявленского, Никольского и Знаменского монастырей и приходских церквей Китай-города. В Богоявленском монастыре И. К. Кондратьев упоминает о надгробном памятнике боярину XIV в. Федору Бякоту, отцу митрополита Алексия, поставленном его дальним потомком Н. Б. Плещеевым в 1805 г. по благословению московского митрополита Платона175. «К сооружению этого памятника в память родителя московского святителя Алексея, — пишет автор, — дало повод местное предание». Интересны сведения археологического характера, сообщаемые И. К. Кондратьевым. О Знаменском монастыре он пишет: «С самого начала основания монастыря до 1771 год, возле него было кладбище и число погребенных, как монахов, так и разных званий лиц было значительно, судя по синодику и по обилию надгробных камней, находимых в земле при постройках. В настоящее время надписей над усопшими весьма немного». Другая археологическая информация относится к церкви Троицы в По174 Кондратьев И. К. Седая старина Москвы. Исторический обзор и полный указатель ее достопримечательностей. М., 1893. С. 70. 175 В настоящее время этот кенотаф находится Донском монастыре. 214 Обзор источников по истории московского некрополя лях: «При земляных работах в близлежащих к этой церкви домах найдена в разное время большая масса костей человеческих, хорошо сохранившихся парчовых лоскутков, башмаков и т. п. вещей, свидетельствующих о том, что здесь когда-то было большое кладбище»176. В Белом городе И. К. Кондратьев описывает ВысокоПетровский, Златоустовский, Сретенский, Никитский монастыри, а также многие приходские церкви. Практически все описания монастырей сопровождаются перечнем погребенных лиц и родов. Любопытные сведения содержатся относительно внутреннего облика усыпальницы Нарышкиных в Высоко-Петровском монастыре: «До нашествия французов в Москву памятники Нарышкиным были покрыты красным сукном, в пришествие французов сукно было похищено, они также разломали памятники и осмотрели могилы, уничтожив, таким образом, часть надписей». Кроме того, еще в 30-е гг. XIX в. на каждом гробе стояла икона святого, соименного погребенному человеку177. Последним дается описание Данилова монастыря и его некрополя. В целом путеводитель И. К. Кондратьева, несмотря на явную вторичность, в отношении некоторых фактов и предположений является весьма ценным и авторитетным свидетельством. Один из последних дореволюционных путеводителей — «По Москве» издания братьев Сабашниковых (М., 1917) — также уделяет внимание московскому некрополю. Помимо единичных указаний на наиболее известные захоронения в основном тексте, в особенности в главе о московских монастырях, в путеводителе имеется глава, посвященная Рогожскому кладбищу («По старообрядческой Москве»). Рассказ о Рогожском кладбище охватывает и его историю как центра московских старообрядцев, и описание храмов, и рассказ о некрополе и погребенных на нем лицах. Приводится примечательная эпитафия первых лет существования кладбища, описывающая ужасы чумы, скорее всего, не сохранившаяся до нашего времени. Описание кладбища авторы заканчивают рассуждением относительно роли этого некрополя 176 177 Кондратьев И. К. Указ. соч. С. 244, 261, 281. Там же. С. 338. 215 Глава III в жизни современной Москвы: «выходя из этого уголка старой веры, как-то странно видеть здесь же, у самых стен кладбища, грохочущие поезда; а вместе с тем их шум и грохот так просто и ясно связывается с именами тех, кто лежит на Рогожском кладбище»178. 2. Топографические источники 2.1. Археологические исследования Археологические исследования — единственные из всех источников по истории московского некрополя, которые могут быть включены во все категории систематизации. Биографическую информацию сообщают исследования о находках памятников эпиграфики — надгробных плит. Биотопографическая информация выявляется в тех случаях, когда подписные надгробия не смещены с первоначального места. Топографическая информация присутствует всегда. При этом подписных надгробий, как правило, меньше, чем плит и их фрагментов без эпитафий, и меньше, чем захоронений. Поэтому археологические исследования следует отнести к топографическим источникам. Начиная с первых шагов археологии, раскопки погребений являются одним из основных направлений археологической науки. Они дают богатейший материал для изучения материальной и духовной культуры народов. Одни из первых наблюдений по археологии Москвы содержатся в работе И. М. Снегирева «Памятники московской древности». Выше уже говорилось о сообщении И. М. Снегирева по поводу вскрытой в 1836 г. гробницы в храме Спаса на Бору. Исследователь не остановился на констатации того факта, что найдено древнее погребение, а попытался определить его принадлежность, используя доступные источники. Стремление к определению личности 178 По Москве: прогулки по Москве и ея художественным и просветительным учреждениям / под ред. Н. А. Гейнике, Н. С. Елагина, Е. А. Ефимовой, И. И. Шитца. М., 1917 (репринт: 1991). С. 353, 354. 216 Обзор источников по истории московского некрополя погребенного присутствует также в описании И. М. Снегиревым захоронения, открытого в кремлевской церкви Рождества Богородицы. Обнаруженные «кости человеческие» И. М. Снегирев считал принадлежавшими княгине Марии Дмитриевне Волынской, дочери Дмитрия Донского179. В дальнейшем стремление атрибутировать погребение прочно вошло в археологию Средневековья. Классическим образцом подобной работы является исследование В. Л. Янина «Некрополь новгородского Софийского собора» (1988)180. В большинстве археологи сталкиваются с наличием одного или группы захоронений, для которых можно определить только период, антропологические характеристики и иногда социальную принадлежность (по остаткам одежды и/или погребальному инвентарю). Результаты подобных исследований дают представление о существовании и расположении московских некрополей в тот или иной период, хронологических границах и длительности их бытования и т. д. Уже И. М. Снегирев, рассказывая о кремлевской церкви Рождества Богородицы, писал: «Вдоль северной стены найдены были еще кости человеческие — доказательство бывшего здесь кладбища»181. Информация о старинных кладбищах, найденных во время строительных работ, встречается в московской прессе XIX–XX вв., записях краеведов, документах краеведческих организаций и органов охраны некрополей. Находкам памятников эпиграфики, сделанным во время археологических наблюдений при строительстве первой очереди Московского метрополитена, посвящена статья руководителя археологической бригады при строительстве А. В. Арциховского. Им описаны семь плит и три фрагмента с эпитафиями, датированные XVI–XVII вв.182 С начала стационарных раскопок в Москве в поле зрения археологов попадают некрополи, захоронения, могильные памятники 179 180 181 182 Снегирев И. М. Памятники московской древности... С. 223. Янин В. Л. Некрополь новгородского Софийского собора... М., 1988. Снегирев И. М. Памятники московской древности… С. 223. Арциховский А. В. Надписи, найденные на Метрострое… 217 Глава III и сооружения. Так, во время археологических работ М. Г. Рабиновича в устье Яузы в 1946–1947 гг. был исследован некрополь церкви Никиты Мученика за Яузой, относящийся к XVI–XVIII вв. Обнаружены погребения и несколько надгробных плит (в т. ч. надгробие Григория Дмитриева сына кольчужника, 1596)183. Подробная историографическая сводка археологического изучения московского некрополя в 1980–2010-е гг. представлена в главе I. Рассмотрим его результаты в целом и основные особенности информационного потенциала археологических исследований. Следует отметить, что в данном случае присутствует своеобразная в методологическом плане ситуация: не только отчеты, являющиеся первичным итогом археологических работ, но и аналитические исследования с публикацией материалов раскопок являются в своей фактической части источниками. 1980–2010-е гг. отмечены большой активностью и масштабом археологических исследований, что связано со строительным бумом в Москве. Раскопки некрополей занимают в этих работах большое место. После возвращения Церкви монастырских ансамблей на их территории разворачиваются восстановительные и благоустроительные работы, сопровождающиеся археологическими наблюдениями. В основном это древние и знаменитые монастыри Москвы, история некрополей которых восходит к Средним векам. Отдельно следует выделить некрополи Московского Кремля, где не только велись археологические работы, но также изучался археологический материал из некрополя Вознесенского собора, спасенный от уничтожения в 1929 г. (автор исследования — Т. Д. Панова). Другой статусный некрополь Кремля — кладбище Чудова монастыря — был изучен сравнительно недавно: в 2016–2017 гг. — во время раскопок на территории демонтированного 14-го корпуса184. Наряду с этим, в Кремле также обнаружены малоизвестные 183 Рабинович М. Г. Раскопки 1946–1947 гг. в Москве на устье Яузы // Материалы и исследования по археологии СССР; Материалы и исследования по археологии Москвы. Т. II. № 12. М.; Л., 1949. С. 12–24. 184 Археология Московского Кремля. Раскопки 2016–2017 гг. / под ред. Н. А. Макарова и В. Ю. Коваля. М., 2018. С. 48–51. 218 Обзор источников по истории московского некрополя кладбища (например, усыпальница в церкви Свв. Афанасия и Кирилла Александрийских на подворье Кирилло-Белозерского монастыря, кладбище церкви Иоанна Лествичника и других кремлевских церквей) и кладбище на Соборной площади, относящееся к раннему периоду185. Исследование некрополя на Соборной площади дает материал не только для некрополистики, но и для изучения ранней истории и топографии Кремля в XII–XIV вв. (см. в главе II). В Китай-городе, Белом городе и Земляном городе были исследованы некрополи Богоявленского (Л. А. Беляев), Моисеевского и Георгиевского (А. Г. Векслер), Высоко-Петровского и Зачатьевского монастырей (Л. А. Беляев). За границами Земляного города — некрополь Новоспасского монастыря (усыпальница Романовых в Спасо-Преображенском соборе А. К. Станюковичем, некрополь в храме Знамения и вокруг него Л. А. Беляевым) и Новодевичьего монастыря (Л. А. Беляев)186. На территории других монастырей также велись археологические работы, в основном наблюдения при строительстве. В 1996–1997 гг. и позднее они проходили в Рождественском монастыре, в 2011 г. — в Златоустовском монастыре. 185 Шеляпина Н. С. Археологические наблюдения в Московском Кремле 1963–1965 гг. // МИА. 1971. № 167. С. 117–157; Она же. Надгробные плиты XIII–XIV вв. из раскопок Московского Кремля // СА. 1971. № 3. С. 284–290; Владимирская Н. С. Археологическое изучение северной части соборной площади Московского Кремля. С. 13–18; Панова Т. Д. Погребальные комплексы на территории Московского Кремля. С. 219–234; Она же. Кремлевские усыпальницы… 186 Беляев Л. А. Древние монастыри Москвы…; Он же. Русское средневековое надгробие… С. 269–345; Беляев Л. А., Векслер А. Г. Археология средневековой Москвы... С. 119–128; Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч.; Векслер А. Г. Манеж и Манежная площадь Москвы... М., 2012. С. 118–119; Векслер А. Г., Пирогов В. Ю. Археологические исследования некрополей... С. 55–64; Григорян С. Б. Исторический некрополь Новодевичьего монастыря: опыт организации работ в 2017–2018 годах // Жизнь в Российской империи. Материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября – 1 ноября 2018 г. М., 2018. С. 47–51; и др. 219 Глава III Во время этих работ были обнаружены надгробия и саркофаги XVI–XVIII вв.187 Были исследованы или затронуты строительными работами, которые сопровождались археологическим надзором, кладбища нескольких десятков приходских храмов, датированные XIV–XIX вв.188 В основном это известные храмы, которые сохранились, либо были обнаружены их фундаменты. Также археологически прослежены некрополи тех храмов, о которых молчат письменные источники (многочисленные находки на центральных улицах и переулках Москвы внутри Садового кольца, некрополь на Трех Горах, в Коломенском, Измайлово, Крылатском, Капотне, Косино и др.)189. Материалы этих исследований сообщают информацию о существовании и пространственной организации приходских некрополей, погребальном обряде, исторической демографии населения, истории намогильных памятников и развитии эпиграфики. Предпринятое недавно антропологическое изучение некрополей древнего Ярославля — братской могилы жертв Батыева нашествия и приходского кладбища XVI– XVII вв. — предоставило значительный материал для изучения исторической демографии, состояния здоровья и системы питания 187 Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч. С. 159–195, 297–323. Наиболее полная сводка находок Центра археологических исследований г. Москвы содержится в работе В. А. Берковича и К. А. Егорова. Там учтены находки с 8 монастырских и 35 приходских кладбищ на территории Москвы в пределах МКАД (Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч.). Также см.: Рабинович М. Г. Раскопки 1946–1947 гг. в Москве на устье Яузы…; Золотов Ю. М. Надгробия московских ремесленников…; Он же. Семь надписей XVI–XVII вв. из Москвы…; Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 346–362; Хворостова Е. Л., Беляев Л. А. Надгробие в археологическом контексте. Плиты из церкви Николы в Старом Ваганькове // Русское средневековое надгробие XIII--XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / Сост. Л.А. Беляев. М., 2006. С. 37–43.; Беляев Л. А., Шуляев С. Г. Надгробие подьячего из Приказа Новодевичьего монастыря // КСИА. 2015. Вып. 241. С. 319–322; Елкина И. И. Оплечье XVII в. из слободы Новодевичьего монастыря // Там же. С. 323–327; и др. 189 Беляев Л. А. Некрополь древнего Коломенского // Коломенское. Материалы и исследования. 1991. Вып. 2. С. 45–57; Он же. Русское средневековое надгробие… С. 363–368; Чернов С. З. Некрополь в Московском зоопарке на Пресне...; и др. 188 220 Обзор источников по истории московского некрополя средневековых жителей этого города190. В Москве подобные исследования проводились на некрополе Чудова монастыря, где были похоронены представители московской элиты XVI–XVII вв. Скелетные останки погребенных свидетельствуют о богатой белковой диете, крупных размерах мужчин и маленьком росте женщин, боевых навыках, присущих многим мужчинам, следах ранений на мужских скелетах, близкородственных связях между погребенными191. Общеизвестны интерес к антропологическому изучению останков исторических лиц и использование его результатов в исторических исследованиях. В Москве подобная работа проводилась в основном с захоронениями из усыпальницы Архангельского собора и Вознесенского монастыря. В недавнее время проведено исследование антропологических останков из некрополя Новоспасского монастыря — родовой усыпальницы бояр Романовых-Юрьевых и их родственников, князей Черкасских, Сицких, Трубецких192. Археологическое изучение некрополей дает значительный эпиграфический материал193. Общий объем найденных эпиграфических памятников, безусловно, превысил тысячу единиц, а количество 190 Энговатова А. В., Добровольская М. В., Антипина Е. Е., Зайцева Г. И. Возможности использования изотопного метода для реконструкции системы питания городского населения на примере Ярославля // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 8. М., 2012. С. 307–315; Медникова М. Б., Энговатова А. В., Шведчикова Т. Ю., Решетова И. К., Васильева Е. Е. «Дети смутного времени»: новые данные о качестве жизни в г. Ярославле XVI–XVII вв. по антропологическим материалам из раскопок детских погребений // КС ИА РАН. 2013. Вып. 228. С. 115–126; Энговатова А. В., Медникова М. Б., Добровольская М. В., Шведчикова Т. Ю., Решетова И. К. Антропологический источник в изучении качества жизни населения Ярославля XVII в. // От Смуты к Империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI–XVIII вв.: материалы научной конференции. М.; Вологда, 2016. С. 221–228. 191 Добровольская М. В. Московская знать по антропологическим материалам некрополя Чудова монастыря // Археология Московского Кремля. С. 130–137; Энговатова А. В. Некрополь Чудова монастыря: пища московской знати по данным изотопного анализа // Там же. С. 138–143. 192 Бужилова А. П. Антропология как археологический источник… С. 72– 88; Беляев Л. А., Медникова М. Б. Указ. соч.; Шокарев С. Ю. О чем говорят скелеты?.. 193 Обзор основных публикаций см. выше. 221 Глава III надгробий и фрагментов без надписей исчисляется тысячами. Составление общего каталога или базы данных этих находок является насущной задачей. Опыт исследования некрополей показывает, что плитами отмечено меньшинство погребений на некрополе. Например, при раскопках некрополя около церкви Никиты Мученика за Яузой на 29 погребений пришлось 4 надгробных плиты. На некрополе Моисеевского монастыря было обнаружено 588 погребений и 8 надгробий и их фрагментов XVI–XVIII вв. Из них с надписями — 5. При этом необходимо учитывать вероятное перемещение плит с первоначального места. Так, при раскопках некрополя Чудова монастыря на 120 погребений in situ не было ни одного надгробия — все они были перемещены при строительстве 14-го корпуса в советское время194. В любом случае надгробий, как правило, меньше, чем захоронений, а эпитафий — меньше, чем надгробий и их фрагментов. Таким образом, несмотря на большое количество биографической информации о погребенных (а в случае если погребение и плита не были перемещены — биотопографической), археологические исследования и отчеты сообщают в первую очередь топографическую информацию. Важной задачей для будущих исследований является картографирование всей археологической информации о некрополях в Москве на основании отчетов из архива Института археологии РАН и научных публикаций. Очевидно, что археологические исследования являются важнейшим источником для изучения погребального обряда. При сопоставлении с письменными источниками обнаруженные артефакты получают свое объяснение и истолкование, а погребальный обряд средневекового города становится понятен даже в мелких деталях195. 194 Рабинович М. Г. Раскопки 1946–1947 гг. в Москве на устье Яузы… С. 13– 17; Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч. С. 147–155; Энговатова А. В., Васильева Е. Е. Монастырский некрополь: погребальный обряд // Археология Московского Кремля… С. 107. 195 Макаров Н. А. Каменные подушки в погребениях древнерусских некрополей // СА. 1981. № 2. С. 111–116; Мусин А. Е. Погребальный обряд Древней Руси как археологическая и литургическая проблема // «Сих же память пребывает вовеки» (Мемориальный аспект в культуре русского православия). Материалы научной конференции 29–30 ноября 1997 г. СПб., 1997. С. 11–37; Он же. 222 Обзор источников по истории московского некрополя Наряду с этим, археология дает понимание того, как функционировал древний некрополь и были организованы процессы коммеморации. Например, находка в Высоко-Петровском монастыре двух разновременных плит XVI в. с одинаковыми эпитафиями, положенных одна на другую, позволила документально подтвердить ранее существовавшее предположение о традиции поновления надгробий в Средние века. Археологические исследования также дают богатый материал для суждений о другом отношении к надгробиям — их использовании в храмовом строительстве в качестве строительного материала, что воспринималось в Средние века как возможный вариант ввиду того, что сами погребения оказывались внутри церкви или в непосредственной близости от нее196. Археологические находки свидетельствуют о создании семейных усыпальниц и оформлении этих мемориалов в единой стилистике в XVII в.197 И даже о создании мемориалов с надписями в честь легендарных предков198. Христианизация Новгородской земли в IX—XIV вв. Погребальный обряд и христианские древности. СПб., 2002; Панова Т. Д. Царство смерти…; Беляев Л. А. Каменные «подушки» монашеских погребений и их ветхозаветный прототип // РА. 2005. № 4. С. 171–175; Он же. К истории и методике изучения погребальных сосудов Позднего Средневековья // De mare ad mare. Археология и история: сборник статей к 60-летию Н. А. Кренке. Смоленск, 2017. С. 119–136; Булычев А. А. Несколько замечаний о русском средневековом погребальном обряде (разрешительные грамоты и их «запечатывание» как обрядовый жест) // Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 1. С. 327–351; и др. 196 Шокарев С. Ю. Памятники кладбища с. Бехово // Археологические памятники Москвы и Подмосковья. Труды Музея истории города Москвы. Вып. 3. М., 2000. С. 121–124; Беляев Л. А., Романов Н. С., Шлионская Л. И. Надгробия игуменьи Елены Девочкиной и схимницы Феофании в Новодевичьем монастыре // РА. 2010. № 2. С. 156–165; Беляев Л. А., Савельев Н. И. «Возобновленные» надгробия в Высоко-Петровском монастыре (г. Москва) и восприятие личности в XV– XVII веках // Средневековая личность в письменных и археологических источниках: Московская Русь, Российская Империя и их соседи: материалы науч. конф. М., 2016. С. 188–192; Беляев Л. А. Поминать и помнить: традиция обновления надгробий в Москве XVI–XVII вв. // Живая старина. 2018. № 3 (99). С. 2–6. 197 Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских... С. 92. 198 Кавельмахер В. В. Фрагмент памятной плиты первой половины XVII в. из Иосифо-Волоколамского монастыря // ПКНО. 1988. М., 1989. С. 480–484. 223 Глава III До недавнего времени считалось, что археологического изучения заслуживает только некрополь эпохи Средних веков. Теперь эта тенденция стала меняться. В ряду новых исследований в этой области — новаторская работа Л. А. Беляева и С. А. Смирнова, сочетающая археологическое исследование некрополя Данилова монастыря с его реконструкцией по письменным и изобразительным источникам (с применением методов фотограмметрии)199. Некрополь Нового времени был исследован во время археологических работ в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре (Л. А. Беляев), Зачатьевском монастыре в Москве (Л. А. Беляев), Троице-Сергиевой лавре (А. В. Энговатова), Старо-Голутвином монастыре (Т. Н. Дементьева, Ю. Н. Чувиляева, А. С. Сыроватко), Саввино-Сторожевском монастыре (А. В. Алексеев) и др.200 Интересные материалы, наблюдения 199 Беляев Л. А. Некрополь Данилова монастыря… Беляев Л. А. Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь как памятник археологии начала Нового времени // РА. № 1. М., 2013. С. 30–41; Он же. Археология Нового Иерусалима и францисканская идея в Центральной Европе XVII в. // От Смуты к империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI–XVII вв. Материалы научной конференции (Москва, 20–22 ноября 2013 г.). — М.; Вологда, 2016. С. 400–417; Беляев Л. А., Глазунова О. Н. Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь (Московская область, г. Истра) // Города, поселения, некрополи. Раскопки 2016. Материалы спасательных археологических исследований. Т. 19. М., 2017. С. 14–19; Дементьева Т. Н., Чувиляева Ю. Н., Сыроватко А. С. Некрополь Нового времени у Старо-Голутвина монастыря // Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. Вып. 7. М., 2011. С. 441–443; Энговатова А. В., Медникова М. Б., Добровольская М. В., Решетова И. К., Шведчикова Т. Ю., Тарасова А. А., Васильева Е. Е., Панченко К. И., Никитин С. А. Исследование некрополя Московской духовной академии в 2014 году // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 12. М., 2016. С. 381–397; Энговатова А. В., Васильева Е. Е., Добровольская М. В., Медникова М. Б., Никитин С. А., Решетова И. К. Археологические исследования некрополя Московской духовной академии // Вторая ежегодная конференция «Археология и общество». Археология исторических монастырских некрополей: методика, открытия, проблемы восстановления. — М., 2015. С. 13–20. (также статьи Е. Е. Васильевой, И. К. Решетовой и К. И. Панченко в этом сб.); Алексеев А. В. Археологическое исследование склепов с погребениями епископов Никодима и Василия в Саввино-Сторожевском монастыре // Там же. С. 45–47; Лазукин А. В. Некрополь Зачатьевского монастыря: белокаменные надгробия XVIII века // Жизнь в Российской империи… С. 75–78. 200 224 Обзор источников по истории московского некрополя и методологические разработки, касающиеся некрополей и отдельных захоронений эпохи Средних веков, Нового времени и XX в., были собраны в сборнике «Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей» (2003) 201. Становление археологии Нового времени как полноценного научного направления202 заставляет задуматься над вопросами применения методов традиционной археологии в поисковом движения. Таким образом научное исследование археологии некрополей должно быть продолжено вплоть до XX в., что требует методологической разработки многих аспектов этого направления. 3. Биотопографические источники 3.1. Труды по истории монастырей и храмов Труды, посвященные истории отдельных московских монастырей и храмов, появляются в отечественной историографии с конца XVIII в. Этот жанр был широко распространен в дореволюционной науке. Так, по Богоявленскому монастырю были написаны четыре труда — архимандрита Митрофана (1847), И. М. Снегирева (1864), епископа Никодима (1877) и Д. С. Дмитриева (1903)203. 201 Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей. Сб. ст. / под ред. д. и. н. А. К. Станюковича. Звенигород, 2003. Особый интерес представляют статьи: Станюкович А. К. Основные проблемы церковной археологи… С. 10–27; Смирнов Ю. А. Обретение и перенесение мощей святых... С. 148–164; Звягин В. Н. Опыт медико-криминалистического исследования церковных захоронений... С. 165–221. 202 Археология позднего периода истории. Материалы круглого стола, проведенного редколлегией и редакцией журнала «Российская археология» // РА. 2005. № 1. С. 81–99; Беляев Л. А. Позднее Средневековье и начало Нового времени в России: рождение историко-археологической версии // От Смуты к империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI–XVII вв. Материалы научной конференции (Москва, 20–22 ноября 2013 г.). — М.; Вологда, 2016. С. 6–12. 203 Митрофан, архимандрит. О московском Богоявленском монастыре (Московские губернские ведомости. 1847. № 4, 10, 12, 13, 15, 17, 28–31, 33, 34; Снегирев И. М. Богоявленский монастырь в Москве на Никольской улице. М., 225 Глава III Л. А. Беляевым выделены основные составляющие трудов по истории монастырей и храмов. В основу сочинения большинство авторов брали материалы монастырского или церковного архива, дополняя их сведениями из печатных источников и описанием современного состояния, внешнего вида, древностей и некрополя. Сведения о некрополе базировались на: 1) письменных источниках, включая монастырские архивы, записи краеведов и т. д.; 2) монастырском или церковном предании; 3) визуальном осмотре кладбища204. Рассмотрим труды по истории Симонова монастыря. Литература по этому монастырю довольно богата: Н. Д. Иванчин-Писарев «Вечер в Симонове» (1840); К. Я. Тромонин «Краткое описание московского ставропигиального классного общежительного Симонова монастыря» (1841); В. В. Пассек «Историческое описание московского Симонова монастыря» (1843), И. Ф. Токмаков «Историческое, статистическое и археологическое описание московского ставропигиального мужского Симонова монастыря» (1892). Работа Н. Д. Иванчина-Писарева ближе к жанру путеводителя, чем к историческому описанию. «Вечер в Симонове» похож на «Путешествие по святым местам русским» А. Н. Муравьева, очерки графа С. Д. Шереметева и другие благочестивые путешествия. Эта книга задумывалась автором как один из очерков в серии: в том же 1840 г. им опубликован «День в Троицкой лавре», в 1841 г. — «Утро в Новоспасском», в 1844 г. — «Прогулка по Коломенскому уезду». Так же как и труд А. Н. Муравьева, книга Н. Д. Иванчина-Писарева — это рассказ о посещении обители, наполненный историческими реминисценциями. Впечатления очевидца являются наиболее ценной стороной работы. Так, Иванчин-Писарев сообщает, что им был отрыт из земли в старом Симонове камень, бывший над гробом Пересвета и Осляби, прах которых еще в 1794 г. был перенесен из-под колокольни в трапезную церкви205. В другом месте он говорит: «здесь некогда был гроб князя 1864; Никодим (Белокуров), епископ Дмитровский. Описание московского Богоявленского монастыря. М., 1877 (ранее опубликовано: ЧОИДР. 1876. Кн. 4. С. 143–237); Дмитриев Д. С. Исторический очерк Богоявленского первоклассного монастыря. М., 1903. 204 Беляев Л. А. Древние монастыри… С. 17. 205 Иванчин-Писарев Н. Вечер в Симонове. М., 1840. С. 75. 226 Обзор источников по истории московского некрополя Ховры... и самого Григория, главного строителя обители. Я не нашел их камней». Но далее сообщает: «мне рассказывали очевидцы, что при заложении храма во имя Богоматери Казанской были открыты два гроба, иссеченные из камня, что доказывает важность усопших. Может быть, в них был прах князя Хворы и его сына Григория, строителя Симонова, или сановитого Владимира Григорьевича»206. Книга К. Я. Тромонина представляет собой классическое «историческое описание». Сведения о древнем некрополе монастыря XVI–XVII вв. приведены со ссылкой на публикацию «Древней Российской Вивлиофики». Описывая кладбище XVIII–XIX вв., К. Я. Тромонин кратко упоминает о захоронениях аристократических родов, крупных чиновников, первогильдийных купцов. Рассказывая о наместниках монастыря, Тромонин говорит о местах их погребения207. Относительно некоторых лиц, проживавших на покое в Симоновом монастыре (митрополита Варлаама и Гурия Заболоцкого, XVI в.), Тромонин высказывает предположение, что они были похоронены в монастыре, которое не находит подтверждения в других источниках. В целом сведения о некрополе, содержащиеся в труде К. Я. Тромонина, весьма скромны. Более подробно повествует о некрополе Симонова монастыря «Историческое описание московского Симонова монастыря» В. В. Пассека. Труд В. В. Пассека, составленный по материалам, подготовленным монахами Симонова монастыря, является наиболее подробным исследованием по истории этой обители208. В. В. Пассек приводит все надгробные надписи XVI–XVII вв., находящиеся в Успенском соборе, описывает монастырское кладбище, рассказывает о покоящихся там людях (М. И. Невзорове, Д. В. Веневитинове и др.)209. 206 Там же. С. 40, 112. Тромонин К. Краткое описание московского ставропигиального классного общежительного Симонова монастыря. М., 1841. С. 21, 29. 208 Новохатский К. Е. «...Прошедшее в настоящем...». Вадим Васильевич Пассек. 1808–1842 // Краеведы Москвы: Сборник. Вып. 1 / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. М., 1991. С. 73. 209 Пассек В. В. Историческое описание московского Симонова монастыря. М., 1843. С. 98–114. 207 227 Глава III «Историческое, статистическое и археологическое описание московского ставропигильного мужского Симонова монастыря» И. Ф. Токмакова почти всю часть, посвященную некрополю, заимствует из труда В. В. Пассека, но невыгодно отличается от него неточностями, опечатками и ошибками. Например, вместо Хомякова И. Ф. Токмаков упоминает Хотякова, вместо кн. Репнина — кн. Репина и т. д. Есть ошибки и более серьезные, так, И. Ф. Токмаков указывает в Симоновом монастыре могилу М. М. Хераскова, похороненного в Донском монастыре210. Но поскольку описание И. Ф. Токмакова было составлено через пятьдесят лет после выхода труда В. В. Пассека, в нем содержатся ценные сведения о захоронениях второй половины XIX в. И. Ф. Токмаков указывает неизвестные В. В. Пассеку могилы С. Т. и К. С. Аксаковых, А. Е. Викторова, В. М. Ундольского и др. Ценным источником по истории некрополя Новоспасского монастыря и Знаменской церкви-усыпальницы являются труды игумена Ювеналия (Воейкова). «Краткое историческое описание Московского Ставропигиального Новоспаскаго монастыря…» была напечатано в 1802 г., а «Описание состоящего в Московском ставропигиальном монастыре храма Знамения Пресвятой Богородицы…» — в 1803 г. В описании монастыря игумен Ювеналий (Воейков) приводит тексты 56 надгробных надписей XVI– XVIII вв. из Спасо-Преображенского собора211. Это — эпитафии бояр Романовых-Юрьевых, архимандритов монастыря, представителей знатных московских фамилий XVII–XVIII вв. — царевичей Сибирских, Годуновых, Бутурлиных, князей Куракиных, Нарышкиных, князей Гагариных, князей Дашковых, Новосиль210 Токмаков И. Ф. Историческое, статистическое и археологическое описание московского ставропигиального мужского Симонова монастыря. М., 1892 (другое издание — 1896). С. 70. 211 [Ювеналий (Воейков), игумен]. Краткое историческое описание Московского Ставропигиального Новоспаскаго монастыря, из разных Исторических, Церковных и Гражданских, печатных и рукописных книг и документов, Во время правления оным Монастырем архимандрита Иакинфа Карпинского собранное, и им разсмотренное и одобренное, любителями же древностей ныне на свет изданное. М., 1802. С. 24–43. 228 Обзор источников по истории московского некрополя цевых и др. Сопоставление текстов Ювеналия с обнаруженными надгробиями XVI–XVII вв. показывает, что, несмотря на модернизацию, неточности и ошибки, публикация 1802 г. в целом верно передает тексты эпитафий, не искажает имена погребенных и святых, на дни которых приходились даты их кончины212. Передачу надписей XVIII в., среди которых встречаются обширные эпитафии (в т. ч. и стихотворные), проверить невозможно, поскольку памятники утрачены, однако, по сравнению с публикацией «Московского некрополя», тексты игумена Ювеналия полнее, не содержат пропусков, учтены надгробия, которых нет у В. И. Саитова и Б. Л. Модзалевского. В «Кратком историческом описании Московского Ставропигиального Новоспаскаго монастыря…» также приведены 38 эпитафий и одно сообщение о захоронении (графа П. Б. Шереметева) в церкви Знамения, перестроенной незадолго до выхода книги (1791–1795) на средства графа Н. П. Шереметева на месте одноименного храма XVII в.213 Перечень эпитафий открывают надписи на памятниках братьев Никитичей — В. Н., А. Н. и М. Н. Романовых, умерших и (или) убитых в ссылках при царе Борисе Годунове. Собственно, Знаменская церковь и появилась как мемориал братьев-мучеников после того, как их тела при Лжедмитрии I (возможно, не все) были привезены из отдаленных мест в родовую обитель Романовых214. При этом надписи Романовых имеют вполне традиционный формуляр, указывая год, дату кончины и имя погребенных. Однако в описании Знаменского храма игумен Ювеналий последовательно против каждого из братьев указал, что они были «удавлены», находясь в заточении «от царя Бориса»215. При этом автор указывает, что сами 212 Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 117–136. 213 [Ювеналий (Воейков), игумен]. Краткое историческое описание Московского Ставропигиального Новоспаскаго монастыря... С. 44–50. 214 См.: Беляев Л. А., Шокарев С. Ю. Ранние Романовы и их погребальная традиция. XVII век // Беляев Л. А., Медникова М. Б. Указ. соч. С. 12–37. 215 [Ювеналий (Воейков), игумен]. Описание состоящаго в Московском ставропигиальном Новоспаском монастыре храма Знамения Пресвятыя Богородицы. Тщанием и иждивением двора его императорскаго величества 229 Глава III надгробия не сохранились, и он пользовался списками, составленными «некоторым любителем древности», и выписками из кормовой книги, сделанными тем же «любителем» во времена управления монастырем архимандритом Павлом (т. е. в 1786–1794 гг.)216. Анализ известных списков и публикаций эпитафий братьев Никитичей и их родственников (были привлечены также архив Г. Ф. Миллера, «Путеводитель…» 1792–1793 гг., Новоспасский помянник 1687 г.), пострадавших от Бориса Годунова и похороненных в церкви Знамения, показал, что они все содержат разночтения, ошибки, модернизацию, не имеют общего протографа, и не вполне ясно, к какому источнику восходят — к подлинным плитам или Новоспасскому помяннику 1687 г.217 Это заставляет сомневаться в информации Ювеналия (Воейкова) и других авторов XVIII в. Формуляр этих надписей крайне необычен для XVII в., тем более для его начала. Однако на основании интригующих текстов с упоминанием насильственной смерти в заточении Г. Г. Донским были сделаны интересные выводы о роли эпиграфики как средства политической борьбы в Смутное время218. И все же вопрос кажется решенным в пользу Ювеналия и Г. Ф. Миллера — в усыпальнице Романовых в СпасоПреображенском соборе автором этих строк был обнаружен фрагмент надгробной плиты князя Б. К. Черкасского со словами «бжи кня бо[р]и / булатович черкаской на белэ / езере в заточенїи t цря Бориса». Таким образом «антигодуновский мемориал» действительно существовал, однако вопрос о том, когда он был создан — при Лжедмитрии I (версия Г. Г. Донского) или позже, уже при царе Михаиле Федоровиче, — остается открытым. В описании Знаменской церкви Ювеналия (Воейкова) приведены 47 эпитафий обер-камергера, сенатора и орденов: святаго апостола Андрея Первозваннаго, святаго равноапостольнаго князя Владимира болшаго креста I. степ. Полских, Беллаго Орла, Станислава, и святаго Иоанна Иерусалимскаго большаго креста кавалера, графа Николая Петровича Шереметева, на гробах знаменитых особ предков и родителей его воздвигнутаго, с приобщением надгробных надписей, собранное 1803 года. М., 1803. С. 12–13. 216 Там же. С. 12. 217 Беляев Л. А., Шокарев С. Ю. Указ. соч. С. 23–33. 218 Донской Г. Г. Указ. соч. 230 Обзор источников по истории московского некрополя и сообщений о захоронении в этом храме и 6 эпитафий с надгробий, находившихся возле храма219. Труды по истории монастырей и храмов являются ценным биотопографическим источником, значение которого было отмечено авторами «Московского некрополя». В. И. Саитов и Б. Л. Модзалевский использовали 64 исторических описания монастырей и 79 исторических описаний церквей220. В это число вошли далеко не все дореволюционные труды по истории монастырей и храмов, некоторые из которых были опубликованы после выхода в свет «Московского некрополя». 3.2. Описания кладбищ Особым и уникальным источником являются описания кладбищ, составлявшиеся в монастырях. Эта группа весьма малочисленна. Все известные подобные источники относятся к XIX в. Внешне описания кладбищ XIX в. похожи на описания монастырских некрополей Иосифо-Волоколамского, Кирилло-Белозерского и ТроицеСергиева монастырей, составлявшиеся в XVI–XVII вв.221 Но средневековые описания кладбищ были тесно связаны с поминальной практикой, которая к XIX в. принимает другие формы. Правда, в Троице-Сергиевой лавре составление списков погребенных (в т. ч. и с топографическими указаниями) было связано с составлением синодиков и в Новое время (в XVIII–XIX вв.). Однако лаврские некрополи к XIX в. приобрели статус исторической достопримечательности, были интересны любителям старины и рассматривались 219 [Ювеналий (Воейков), игумен]. Описание состоящаго в Московском ставропигиальном Новоспаском монастыре храма Знамения Пресвятыя Богородицы… С. 12–56. 220 МН. Т. I. С. XI–XXI. 221 Выписка из «обихода» Волоколамского Иосифова монастыря конца XVI века о дачах в него для поминовения по умершим… С. 1–8; Никольский Н. К. Указ. соч. Т. 1. Вып. 1. С. XLV–LVIII; Серебрякова М. С. О топографии двух ферапонтовских захоронений конца XVI — начала XVII века... С. 68–80; Ткаченко В. А. Первый список надгробных памятников Троице-Сергиевой лавры середины 1630-х гг. С. 138–147. 231 Глава III как исторический источник. Это также оказало влияние на составление самого обширного списка похороненных в Троице-Сергиевой лавре — списка 1880 г., созданного, вероятно, историком и наместником Лавры архимандритом Леонидом (Кавелиным)222. Что касается описаний московских кладбищ, то их возможно связать с различной учетной документацией, распространенной в монастырском быту в XVIII–XIX вв. (описями церковной утвари, казны, икон, библиотеки, грамот и др.). Описания кладбищ составлялись в монастырях по требованию Московской конторы Синода. Так, в конце «Описания надгробных памятников, находящихся в московском Симонове монастыре. 1847» сказано: «подлинное описание памятников... доставлено при отношении отца Архимандрита Синодальной конторы прокурору Михайлову октября 18 дня 1847 года»223. Об этом же свидетельствует тот факт, что копия описания некрополя Новоспасского монастыря 1847 г. находится в фонде Синода в РГИА224. Известно, что Синод проявлял интерес к памятникам некрополя еще с XVIII в. Так, указ 1773 г. предписывал священникам сообщать о всех надписях на могильных плитах225. В 1883 г. прокурор Московской конторы Синода А. Н. Потемкин затребовал для ревизии из московских ставропигиальных монастырей (Новоспасского, Симонова и Донского) различную кладбищенскую документацию — планы и могильные книги. Сам прокурор получил предписание обер-прокурора «наблюдать в порядке ли содержатся кладбища в московских ставропигиальных монастырях». Полученный результат разочаровал чиновника, он убедился, что данные источники не дают полного представления о монастырских некрополях, и поручил казначеям «составить как материал для будущей надгробной кладбищенской 222 Ткаченко В. А. Список погребенных 1880 г. как источник по истории Троице-Сергиевой лавры… С. 265–266. 223 РГАЛИ. Ф. 544. Оп. 2. Д. 5. Л. 161. По этой копии описание памятников внутри Знаменской церкви опубликовано в кн.: Знаменский храм Новоспасского монастыря как мемориал бояр Романовых и сродников их, пострадавших в правление царя Бориса Годунова. М., 2016. Приложение IV. С. 104–111. 224 РГИА. Ф. 834. Оп. 4. Д. 797. 225 Иванова Л. В. История изучения московского некрополя. С. 36. 232 Обзор источников по истории московского некрополя книги, алфавит всех погребенных на монастырских кладбищах по возможности с самого раннего времени»226. Любопытно, что по Новоспасскому и Симонову монастырям к тому времени описания памятников существовали, но почему-то не были представлены прокурору. В любом случае Синодом двигал практический, а не научный интерес к монастырским некрополям. Просмотренные автором настоящей работы описания монастырских кладбищ — «Описание надгробных памятников, находящихся в Симонове монастыре. 1847», «Описание надгробных памятников с эпитафиями, находящихся в московском ставропигиальном Симонове монастыре, составлено в 1866 году»227, описание кладбища Новоспасского монастыря (1844–1846)228, «Надгробные надписи погребенных в церкви Сергия в Знаменском монастыре» (1854)229, три описания кладбища Донского монастыря (1847 г. и два без даты)230 — позволяют выделить общие черты этой группы источников: 1. Описания кладбищ являются результатом визуального осмотра кладбища. 2. Описание производится по порядку расположения памятников на кладбище, по рядам или разрядам; описываются все памятники без исключения. 3. При описании памятника приводится целиком надгробная надпись, дается описание внешнего вида памятника, указывается состояние сохранности. В то же время описания кладбищ Симонова и Новоспасского монастырей содержат значительные различия. «Описание надгробных памятников, находящихся в московском Симонове монастыре. 1847» представляет собой переплетенную объемную рукопись (173 листа). Книга разделена на два отделения. В первом отделении: «надгробные надписи на стенах соборной церкви» (л. 1–3), 226 РГАДА. Ф. 1197. Оп. 2. Д. 526. Л. 1 — 4 об. РГАЛИ. Ф. 544. Оп. 2. Д. 5, 6; ЦГА Москвы. Ф. 420. Оп. 1. Д. 1735 («Описание надгробных памятников, находящихся в Симоновом монастыре. 1847»). 228 РГАДА. Ф. 1197. Оп. 1. Д. 796, 1465. 229 РГАДА. Ф. 1191. Оп. 1. Д. 779. 230 ЦГА Москвы. Ф. 421. Оп. 1. Д. 7280, 7353, 7756. Благодарю Д. В. Лобанова за уточнение даты первого описания. 227 233 Глава III «надписи на стенахъ в паперти Успенского собора» (л. 3 — 3 об.), «надписи на гробницах внизу под сводами паперти на западной стороне» (л. 3 об. — 4 об.), «надписи с наружи соборной паперти» (л. 4 об. — 5 об.), «надписи около алтаря» (л. 5 об. — 7), «памятники на южной стороне Успенской церкви» (л. 8–9), «памятники на западной стороне, по левую сторону паперти» (л. 9–12), «с северной стороны подле ризницы» (л. 12–14), «кладбище на восточной стороне Успенского собора» (л. 14 об. — 102). Часть «кладбище на восточной стороне Успенского собора» разделена на описания по рядам «от юга». Всего рядов 14. Завершает первую часть раздел «прибылые памятники» (л. 103–119), который описывает погребения 1850-х — начала 1860-х гг. Второе отделение содержит главы: «надгробные памятники под тремя алтарями теплой Сергиевской церкви» (алтари — Тихвинской Божьей Матери, великомученика Валентина, преподобного Сергия Радонежского) (л. 120–122), «кладбище против теплой церкви на восточной стороне» (перечислены семь рядов «с севера») (л. 122–148), «кладбище близ южной ограды» (девять рядов, порядок отсчета не указан, видимо, опять с севера на юг) (л. 148 об. — 161) и «прибылые памятники» (л. 162–173). Каждое описание сопровождается порядковым номером — в первом отделении 500, во втором отделении — 300 номеров. Описания сходны и выглядят следующим образом: «Две гранитные плоские плиты на плитах каменных за одною решеткою... На второй надпись: Под сим камнем погребено тело Дмитрия Владимировича Веневитинова, родившегося 1805 года сентября 14 дня, скончавшегося 15-го дня в 5 часов утра. От роду ему было 21 год 6 месяцев и 1-н день. Как знал он жизнь, как мало жил»231. Рукопись описания 1847 г. представляет собой черновой экземпляр, о чем и говорится в надписи в конце книги, приведенной выше. Об этом же свидетельствуют поправки и исправления в тексте рукописи. «Описание надгробных памятников с эпитафиями, находящихся в московском ставропигиальном Симоновом монастыре, 231 РГАЛИ. Ф. 544. Оп. 2. Д. 5. Л. 141 — 141 об. 234 Обзор источников по истории московского некрополя составленное в 1866 году» создавалось с учетом всех исправлений и добавлений рукописи 1847 г. Описание 1866 г. сохранило структуру и деление на главы рукописи 1847 г., естественно, добавились описания памятников, поставленных в 1847–1866 гг. В «прибавление» к первому и второму отделениям внесены записи о памятниках 1875–1909 гг. (л. 115–116). В конце книги — алфавитный указатель с упоминанием даты смерти (л. 186–238). Описания памятников соответствуют описаниям 1847 г.: «Урна черного гранита на пьедистале такого же гранита и плите дикого камня, надпись на ней: “Погребено тело Вадима Васильевича Пассека. Родился 1808 года 20 июля, скончался 25 октября 1842 года. Господи! Не внииди в судъ с рабом Твоим. Яко не оправдится перед Тобою всяк живый”»232. «Описания надгробных памятников... Симонова монастыря» 1847 и 1866 гг. представляют большую ценность, т. к. позволяют представить точное расположение захоронений и внешний вид некрополя XVIII–XIX вв. С использованием планов и фотографий и привязкой на местности можно вычислить расположение рядов и реконструировать точную топографию некрополя Симонова монастыря. Описание кладбища Новоспасского монастыря (в двух разновременных частях) представляет менее ясную топографическую информацию. Первая часть описания — тетрадь, без начала, с записями карандашом, составлена около 1844 г.233 Единственным топографическим определением является разделение на «левую сторону» (л. 13–25) и «правую сторону» (л. 25–32). Записи пронумерованы, на левой стороне — 272 номера, на правой — 230. Описания памятников схожи с описаниями памятников Симонова монастыря: «Памятник четырехугольный огромной величины красно шахматного гранита, на коем стоит вылитой из бронзы 2 фигуры в человеческий рост и акорь, знаменует Вера, Надежда и Любовь, посередине коих, держится огромной величины такой же крест с северной. На подножии вырезаны слова: “Конпоновал, изваял, из металла произвел 232 233 Там же. Д. 6. Л. 163 об. РГАДА. Ф.1197. Оп. 1. Д. 796. 235 Глава III Иван Витали”. Надпись на камне: “Полковник Петр Афанасьев Бекетов, родился 1734 года июня месяца, скончался 5 июля 1796 года и супруги Его полковницы Ирины Ивановны Бекетовой, родилась 14 апреля 1741 года, скончалась 31 октября 1823 года”»234. Приблизительно в то же время (около 1846 г.) составлена и другая часть описания кладбища Новоспасского монастыря235. Это также тетрадь большого объема, записи сделаны чернилами. Рукопись разделена на главы: «разряд четвертый» (л. 1–4), «описание памятников, находящихся с северной стороны колокольни» (л. 4–16), «описание памятников в ставропигиальном Новоспасском монастыре, в церкви Знамения Божьей Матери» (л. 17–22). Всего описано 198 памятников. Описания памятников соответствуют описаниям первой рукописи, но особо красочны описания надгробий Знаменской церкви, служившей усыпальницей графов Шереметевых, князей Черкасских и родственных им родов. Например: «Памятник из серошахматного мрамора на манер гроба, в голове коего прибит бронзовый вызолоченный с короной вензель, на коем накладные латинские слова. Наверху памятника во всю длину бронзовая вызолоченная доска в главе бронзовой золоченой в лежачем виде крест, въ облаках, ниже коего надпись вырезана на дске: “На сем месте покоится тело графа Петра Борисовича Шереметева...”» — далее на полтора листа приведена эпитафия236. Описание кладбища Донского монастыря близко к описанию некрополя Симонова монастыря. Наиболее полное описание, датированное 1847 г., состоит из 426 листов и насчитывает 1540 памятников. Характеристики памятников выглядят следующим образом: «Памятник в виде гробницы из белого камня, на верху выбит крест с копием и тростью; с западной стороны два ангела поддерживают корзину корону, с восточной Адамова голова, с прочих сторон выбита надпись: а) Под камнем сим погребен князь Алексей Алексеевич Долгоруков; б) Родился в 1776 году, скончался 1793 года маия 234 235 236 РГАДА. Ф.1197. Оп. 1. Д. 13 об. Там же. Д. 1465. Там же. Л. 17 — 17 об. 236 Обзор источников по истории московского некрополя 20 числа»237. Могилы описываются по рядам (например: «ряд второй, начинающийся с памятника Барятинской до памятника в виде пирамиды»). Топографическими ориентирами также служат соборы, настоятельские кельи и другие сооружения монастыря. К сожалению, листы документа 271–337 сильно фрагментированы (обожжены), и на них утрачено более половины текста. Данный источник подробно описывает памятники некрополя Донского монастыря, большинство из которых сохранилось, что позволяет достаточно точно сопоставить данные XIX в. с современным состоянием кладбища. Также в нем упоминаются памятники, которые, вероятнее всего, не сохранились — деревянные кресты, могилы без памятников и т. д. — на окраине кладбища, в пятом разряде. Особый интерес представляет описание памятников, находящихся в кладке стен и внутри большого и малого соборов Донского монастыря. Например: «на северной стене там же надпись: лета 1694 г сентября в 3 числе во 2м часу нощи преставися раб Божий схимонах Иов, что в мире был думной дьяк Иаков Аверкиев Кирилов; по своему же обещанию пострижеся в дому сем Пречистыя Бдцы Донским архимандритом Антонием, и погребен на месте сем святейшим патриархом Адрианом сентября в 5 день лет всего поживе 56. Его же душу да упокоит Господь Бог в вечном блаженстве небесного царствия со святыми (два слова вытерлись и не читаются) человек зряй гроб сей помянув имя его Господу Богу о нем помолясь»238. Даются не только тексты эпитафий, но и кратко описан внешний вид памятников (доска, «медная доска с гербом», мраморная доска), топографические указания также вполне ясны («в паперти теплой церкви», «на полу», «на стене» и т. д.). При описании гробницы грузинских царевичей говорится не столько 237 ЦГА Москвы. Ф. 421. Оп. 1. Д. 7280. Л. 23. Там же. Д. 7353. Л. 3. К. Истоминым были составлены две эпитафии (стихотворная и прозаическая схимонаху Иову (Кирилову), вероятно, данный текст является сокращенным изложением прозаической эпитафии (см. Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики… Т. I. С. 510–517 (об эпиграфических памятниках, связанных с родом Кириловых); Т. II. С. 781–782 (тексты эпитафий К. Истомина по рукописи из ОР ГИМ (Чудовское собрание)). 238 237 Глава III о памятниках, а сколько о покровах, которые в XVIII в. встречались редко: «При гробнице грузинских царей, на них покрывало красное бархатное, а посреди онаго вышита надпись: царевич Георгий Вахтангович Грузинский родился в 1719-м году августа 2й день, скончался 1789-м году декабря 19 дня по полудни в 11-м часу»239. Нумерация начинается с 9-го листа и на оставшихся семи листах насчитывает 53 памятника, что позволяет утверждать, что в описание вошли более 100 памятников. «Надгробные надписи погребенных в церкви Сергия в Знаменском монастыре» (1854) дают лишь краткую топографическую информацию, типа: «на южной стороне Знаменской церкви». Это список эпитафий с 10 надгробий-таблиц, вделанных в церковную стену (с 1696 по 1734 г.); ввиду чего описание памятников отсутствует240. Подпись архимандрита монастыря Иннокентия, скрепляющая рукопись, подтверждает официальный характер описаний кладбищ. Основные достоинства описаний кладбищ таковы: 1. Кладбище описывается полностью, или описание стремится к этому. 2. Эпитафии приводятся полностью. 3. Приводятся описания внешнего вида и сохранности памятников. 4. Даются указания топографического характера. 3.3. Труды по истории кладбищ Не менее важны для настоящей темы труды по истории московских кладбищ, библиография которых, к сожалению, не столь обширна. Книга Н. П. Розанова «О московских городских кладбищах» и главы, посвященные кладбищам, в труде того же автора «История московского епархиального управления со времени учреждения св. Синода (1721–1821)» дают общий обзор истории московских 239 240 ЦГА Москвы. Ф. 421. Оп. 1. Д. 7280. Л. 7 об. РГАДА. Ф. 1191. Оп. 1. Д. 779. 238 Обзор источников по истории московского некрополя городских кладбищ, рассказывают об их учреждении, строительстве церквей, погребальных обрядах и т. д.241 Еще одним дореволюционным изданием, посвященным конкретному некрополю (подобным исследованию В. Ф. Остроухова), является сочинение попечителя Братского кладбища С. В. Пучкова «Московское городское Братское кладбище». С. В. Пучков сообщает об организации кладбища и приводит список первых погребений242. После публикации архива Братского кладбища с обстоятельной вводной статьей Н. Л. Зубовой и М. В. Катагощиной243, брошюра С. В. Пучкова утратила свое значение. В 1990-е гг. были опубликованы классические работы М. Д. Артамонова, посвященные московским некрополям: «Ваганьково», «Введенские горы», «Московский некрополь»244. Книга «Ваганьково» построена в виде очерков о погребенных на Ваганьковском кладбище военных деятелях и героях, ученых, литераторах, художниках, музыкантах, артистах, спортсменах, родных и знакомых А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова и С. А. Есенина — всего 300 человек. В заключение приведен список 1500 выдающихся деятелей, погребенных на кладбище, с указанием номеров участков, а иногда и номера на приложенном плане. На этом плане отмечены места расположения 390 погребений. Труд М. Д. Артамонова не полон, однако он был первым подобным опытом и сыграл важную роль в развитии отечественного некрополеведения. Работа М. Д. Артамонова была продолжена исследователями военного некрополя, священником С. Матюшиным, описавшим церковный некрополь Ваганьковского кладбища, и авторами 241 Розанов Н. П. О московских городских кладбищах. М., 1868; Он же. История московского епархиального управления со времени учреждения св. Синода.... Ч. 2, 3. Кн. 1. 242 Пучков С. В. Московское городское Братское кладбище. 243 Зубова Н. Л., Катагощина М. В. Предисловие // Братское кладбище в Москве, 1915–1924. Некрополь / издание подготовили Н. Л. Зубова, М. В. Катагощина. Т. 1. А — Л. М., 2013. С. 5–22. 244 Артамонов М. Д. Ваганьково; Он же. Введенские горы; Он же. Московский некрополь. 239 Глава III путеводителей по Ваганьковскому кладбищу245. Большинство из этих работ основаны на визуальном обследовании кладбища и за исключением исследований священника С. Матюшина мало чем могут дополнить информацию по дореволюционному периоду. Книга М. Д. Артамонова «Введенские горы» построена по такому же принципу, что и «Ваганьково», однако биографии в ней изложены в виде словарных справок. Книга также сопровождается общим списком погребенных, планом кладбища и отдельными планами некоторых участков, на которых отмечены 199 захоронений. При этом общий список с указанием номеров участков гораздо больше по объему. В работе «Московский некрополь» автор избрал форму рассказов-экскурсий. Книга охватывает семь московских некрополей: Армянское кладбище, Ваганьковское кладбище, Введенское кладбище, некрополь Донского монастыря, некрополь Новодевичьего монастыря, Калитниковское кладбище, Пятницкое кладбище. Очерки по некрополям Донского и Новодевичьего монастырей сопровождаются полными списками погребенных. Для всех описаний некрополей принято цифровое обозначение памятников и их отображение на схеме кладбища. Уникальной является книга С. Е. Кипниса, посвященная некрополю Новодевичьего кладбища. Плодом многолетних трудов автора стал справочник, включающий сведения о 14 360 лицах, погребенных на кладбище, и 4040 людях, прах которых покоится в колумбарии. С. Е. Кипнис приводит в основном данные эпитафий, содержащие фамилию, имя, отчество, профессию, чины, звания и даты жизни погребенных. Описание идет по участкам кладбища с разделением на ряды. В отечественной литературе ничего подобного этому полнейшему описанию не существовало и не существует246. 245 Васильева Е. В., Лангинова Н. А., Луговская И. Л., Панкратов В. В. Воинский некрополь Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Ваганьковское кладбище. М., 1994; Старцев В. М. Ваганьковский некрополь; Никульский А. Е. Ваганьковское мемориальное кладбище; Матюшин С. И. Священное Ваганьково. Также: Матюшин С., священник. Ваганьковское кладбище; Лапа В. Ф. Некрополь Ваганьково. 246 Кипнис С. Е. Новодевичий мемориал: некрополь Новодевичьего кладбища. М., 1995. 240 Обзор источников по истории московского некрополя В 1998 г. С. Е. Кипнис выпустил в свет новое издание своей книги, дополнив ее сведениями кладбищенского архива еще о более чем 2000 погребенных247. Книга москвоведа и библиофила И. Е. Домбровского, долгие годы работавшего ученым секретарем ГНИМА им. А. В. Щусева, «Некрополь Донского монастыря» была первоначально написана в соавторстве с Р. Ф. Кожевниковым в 1990-е гг. по заказу издательства «Московский рабочий», выпустившего книги М. Д. Артамонова. Однако издание не состоялось, и впоследствии И. Е. Домбровский существенно переработал и дополнил книгу, опубликованную в 2007 г. в издательстве «Минувшее» (ответственный редактор В. В. Савицкий). В книге описаны 202 захоронения (иногда это — семейные участки, где погребены несколько человек, и таким образом общее количество персоналий насчитывает около 300). Всего, согласно подсчетам автора, на кладбище Донского монастыря похоронены около 3 тысяч человек. И. Е. Домбровский рассказывает о самых известных лицах и памятниках в жанре прогулки-экскурсии по кладбищу. К книге прилагается план кладбища, на котором отмечены 174 захоронения монастырского некрополя и перечислены 28 захоронений и памятников в Большом соборе, Малом соборе и Михайловской церкви. Книга носит популярный характер и основана на опубликованных источниках и визуальном осмотре кладбища. Ценным дополнением является библиография публикаций, посвященных некрополю Донского монастыря, составленная С. В. Худяковым248. Другой характер носит публикация Н. А. Филаткиной, составившей словарь-справочник «Некрополь Алексеевского монастыря. 1841–1924 гг.»249. Это фундаментальная работа, созданная в по большей части на основании неопубликованных источников из архивного фонда Алексеевского монастыря в ЦГА Москвы. Автором были использованы документы, сопровождавшие процесс погре247 Кипнис С. Е. Новодевичий мемориал: некрополь Новодевичьего кладбища. Изд. 2-е, исп., доп. М., 1998. 248 Домбровский И. Е. Некрополь Донского монастыря. 249 Некрополь Алексеевского монастыря... 241 Глава III бения (погребальные свидетельства и квитанции), а также список погребенных, включающий информацию до 1913 г., метрические книги московских церквей, а из опубликованных — «Московский некрополь», справочник «Вся Москва», биографические издания. В результате был составлен список погребенных, включающий около 10,5 тысяч имен с краткими биографическими сведениями (ФИО, даты жизни, сословие, место кончины или проживания на момент кончины). Обращает на себя внимание значительное количество адресов, которые были выявлены по документам, сопровождавшим погребение, и сверены по справочнику «Вся Москва». Ранее такая работа параллельно с составлением некрополя не проводилась. Между тем эти сведения очень важны для изучения генеалогии и биографики. К сожалению, автор ограничилась общими ссылками на использованные документы (они иногда указаны в тех или иных записях, когда существуют разногласия между свидетельствами источников). Понимая, что в таком случае объем существенно бы возрос, тем не менее нельзя не пожалеть о том, что ссылки не даны под каждой биографической записью. Несмотря на этот недостаток, работа Н. А. Филаткиной является полнейшим на сегодняшний день описанием кладбища Алексеевского монастыря и задает высокий стандарт для будущих исследований. Труды по истории московских кладбищ дают ценный биотопографический материал, и будем надеяться на появление новых подобных работ. 3.4. Материалы некрополистов и краеведов На малоизученность личных фондов московедов, имеющих большое значение для исследования истории московского некрополя, указывал С. О. Шмидт250. Примером изучения личных фондов является работа А. В. Иванкива, выявившего в фонде Н. А. Скворцова статью о некрополе князей Куракиных, в фонде П. В. Сытина 250 Шмидт С. О. Исторический некрополь в системе культуры России... С. 19. 242 Обзор источников по истории московского некрополя статью «Кладбища Москвы» и описавшего фотоколлекцию А. Т. Лебедева, хранящуюся в ГНИМА им. А. В. Щусева251. К наследию А. Т. Лебедева обращались Н. Ф. Трутнева при изучении некрополя Новодевичьего монастыря и С. А. Смирнов в работе над реконструкцией некрополя Данилова монастыря252. Активно исследовались архивы деятелей охраны памятников 1920–1950-х гг.: П. Н. Миллера (Т. Д. Рюмина, С. А. Уваров), Н. П. Чулкова (О. В. Рыкова, С. Ю. Шокарев, О. Н. Наумов), О. В. Сваричевской-Мамет (В. Ф. Козлов), Л. А. Ястржембского (Д. А. Ястржембский) и др.253 Материалы по эпиграфике, собранные Г. Ф. Миллером, Н. И. Новиковым, А. Ф. Малиновским и другими историками, исследовались Л. А. Беляевым, А. Б. Каменским, С. С. Илизаровым, А. Г. Авдеевым и автором настоящей работы254. 251 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... С. 59–63, 78–82. 252 Трутнева Н. Ф. Александр Лебедев — фотолетописец московского некрополя… С. 17–22; Смирнов С. А. Историческое кладбище Московского Данилова монастыря. Материалы описания и реконструкция старого кладбища в восточной части монастыря // Беляев Л. А. Некрополь Данилова монастыря в XVIII–XIX вв.: историко-археологические исследования (1983–2008). М., 2012. С. 292–495. 253 Рюмина Т. Д. Архив москвоведа П. Н. Миллера в ОПИ ГИМ // АЕ за 1997 г. М., 1997. С. 334–346; Уваров С. А. «Неутомимый москвовед» // Московский журнал. 2000. № 1. С. 45–50; Он же. Документы москвоведа П. Н. Миллера в музеях столицы // Отечественные архивы. 2012. № 5. С. 55– 61; Рыкова О. В. Н. П. Чулков и его генеалогический доклад // Историческая генеалогия. Екатеринбург; Париж, 1993. № 1. С. 87–92; Шокарев С. Ю. Замечательный знаток всех московских родословных: Николай Петрович Чулков, 1870–1940 // Краеведы Москвы. Вып. 3 / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. М., 1997. С. 253–271; Наумов О. Н. Николай Петрович Чулков и отечественная историческая наука // Проблемы источниковедения. Вып. 1 (12). М., 2006. С. 444–468; Козлов В. Ф. Фонд и коллекция О. В. Сваричевской-Мамет // Источниковедение и историография. Специальные исторические дисциплины: сборник статей. М., 1980. С. 66–68; Ястржембский Д. А. Л. А. Ястржембский как участник Великой Отечественной войны и историк Москвы... С. 137–145; и др. 254 Каменский А. Б. Две новгородские надписи из «Портфелей Г.-Ф. Миллера» // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1988. С. 110–112; Беляев Л. А. Новое в изучении надгробных памятников 243 Глава III Материалы краеведов — условное обозначение обширной группы разнородных письменных и изобразительных источников. В эту группу включены материалы из личных архивов ученых, различных по характеру и масштабам научной деятельности. Они объединены тем, что содержат информацию о московском некрополе и анализируются с этой точки зрения. Составление обзора личных фондов, содержащих сведения о московском некрополе, наряду с составлением библиографии, является насущной задачей некрополеведения. Выше указывалось на то, что значительную роль в становлении изучения московской эпиграфики сыграл Герард Фридрих Миллер (1705–1783). В его «портфелях» (в РГАДА) сохранились не только списки с эпиграфических памятников, но также материалы, связанные с темой некрополя, погребального обряда и коммеморации. А. Б. Каменский установил, что Н. М. Карамзин использовал в «Истории государства Российского» две надписи из Георгиевского собора Юрьева монастыря из собрания Г. Ф. Миллера. Первая, строительная, датируется 1118/1119 г., вторая, надгробная (княгини Феодосии, матери Александра Невского), — 1241 г. (судя по формуляру, составлена не ранее второй половины XVII в.). Надписи были опубликованы А. Б. Каменским в 1988 г.255 А. Г. Авдеев ввел в научный оборот списки Г. Ф. Миллера с надгробных надписей из Спасо-Преображенского собора и Знаменской церкви Новоспасского монастыря и сопоставил чтение Г. Ф. Миллера с публикацией архимандрита Ювеналия (Воейкова) (1802)256. Эти тексты стали предметом специального рассмотрения Г. Г. Донского, предполоСредневековья // Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / сост. Л. А. Беляев. М., 2000. С. 20–21; Илизаров С. С. Указ. соч.; Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 40– 46; Шокарев С. Ю. Материалы по некрополистике в портфелях Г. Ф. Миллера // Жизнь в Российской империи: Новые источники в области археологии и истории XVIII века: материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. М., 2018. С. 118–121. 255 Каменский А. Б. Указ. соч. 256 Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 286–292. 244 Обзор источников по истории московского некрополя жившего создание при Лжедмитрии I особого «антигодуновского мемориала», и привлекались Л. А. Беляевым и С. Ю. Шокаревым для изучения Романовского некрополя в Знаменской усыпальнице Новоспасского монастыря257. Эпитафии Сибирских царевичей из этого же некрополя исследовал А. В. Беляков258. Данные тексты находятся среди выписок по генеалогии этого рода259. Тема смерти, погребения и некрополя отражена в трех группах материалов, собранных Г. Ф. Миллером: 1. «Стихи на смерть». Образцы мемориальной поэзии встречаются в собрании Г. Ф. Миллера несколько раз. Это стихи на голландском языке на смерть Петра I260, автоэпитафия архиепископа Могилевского Георгия (Конисского)261, стихи на смерть поэта и автора первого московского путеводителя В. Г. Рубана262. 2. Описания похорон. Таких описаний в портфелях Г. Ф. Миллера два. Первое — описание погребения царя Ивана Алексеевича 29 января 1696 г.263, второе — церемонии при похоронах московского генерал-губернатора князя В. М. Долгорукова-Крымского264. Последнее представляет значимый интерес как свидетельство о ритуале похорон высокопоставленных особ во второй половине XVIII в. В этом деле также содержится список с эпитафии князя В. М. Долгорукова-Крымского, авторство которой не указано. Скорее всего, перед нами очередные «стихи на смерть», не отличающие257 Донской Г. Г. Указ. соч.; Беляев Л. А., Шокарев С. Ю. Указ. соч. Беляков А. В. Надгробия царевичей / князей Сибирских из Новоспасского монастыря по сведениям Г. Ф. Миллера // Жизнь в Российской империи: Новые источники в области археологии и истории XVIII века: материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. М., 2018. 259 РГАДА. Ф. 199. Оп. 1. Портфель 284. Ч. 2. № 5. Л. 11. Разные авторы по-разному обозначают архивные единицы внутри «портфелей» — дело, тетрадь или №. Мне кажется более верно указывать №, поскольку иногда весь портфель представляет собой одно дело. 260 Там же. Оп. 2. Портфель 414. № 3. 261 Там же. Портфель 413. Ч. 1. № 30. 262 Там же. № 31. 263 Там же. Портфель 731. 264 Там же. Оп. 1. Портфель 150. Ч. 2. № 13. 258 245 Глава III ся высоким художественным уровнем (например: «Прославил он себя правдивыми делами, / Москвы начальник был, владел граждан сердцами»265). 3. Надгробные надписи и описания надгробий. Это самая обширная категория источников по некрополю, встречающаяся в портфелях Г. Ф. Миллера. Они собраны в основном в портфеле 413, ч. 1 (оп. 2). В нем находятся 13 списков эпитафий из Архангельского и Успенского соборов, Вознесенского, Новоспасского, Троице-Сергиева и Чудова монастырей, Десятинной церкви в Киеве и с отдельных гробниц (патриарха Никона, царя Федора Алексеевича, царевны Софьи, князя Б. И. Куракина). Здесь же собраны списки с других памятников эпиграфики, не мемориальных — надписи на Царском месте в Успенском соборе, на Московском Кремлевском дворце, Новом Гостином дворе, Печатном дворе, Сухаревой башне, «столпах», поставленных на месте казни стрельцов, и т. д. Всего таких записей — 14. Изучение этих материалов показывает, что Г. Ф. Миллер и его помощники (в делах есть списки, выполненные различными почерками) по-разному подходили к текстам. В некоторых случаях надписи копировались точно (насколько это было возможно), что позволяет уточнить данные поздних публикаций или реконструировать утраченные памятники эпиграфики, в других — записи были сделаны с ошибками, сокращенно, тексты модернизировались. Например, списки погребенных и эпитафии из Архангельского собора, Успенского собора, Вознесенского монастыря, Новоспасского, Троице-Сергиева монастыря266 включают в себя эпитафии, пересказы этих текстов, комментарии к текстам. Так, после списка великих князей, погребенных в Архангельском соборе, особо выделены: «Некоторые сумнения в надгробных надписях соборной церкви Михаила Архангела», показывающие, что Г. Ф. Миллер пользовался разными списками и сопоставлял их друг с другом. Историк писал: «О великом князе Симеоне Ивановиче показано, что скончался апреля 26 дня, а в другом списке тех же надписей написано: апреля 265 266 РГАДА. Ф. 199. Оп. 1. Портфель 150. Ч. 2. № 13. Л. 49. Там же. Ч. 5. №. 26; Оп. 2. Портфель 413. № 18, 19, 23, 24. 246 Обзор источников по истории московского некрополя 25 дня. О великом князе Иване Ивановиче, что скончался ноября 13 дня; в другом списке ноября 3 дня» и т. д.267 Интерес к царскому некрополю Г. Ф. Миллер проявил еще в 1750-х гг., когда, вероятно, стал инициатором публикации текстов с надгробий Архангельского собора в редактируемом им журнале «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие». С. С. Илизаров установил, что Г. Ф. Миллер переписывался по этому поводу с поэтом М. М. Херасковым, который непосредственно скопировал надписи, подготовленные затем к печати Сумароковым268. Описание некрополя Вознесенского монастыря содержит топографические указания: «1. в святых ворот вшед в церковь на правой стороне подле стены гроб гдрыни царицы и великия княгини Евдокии Лукъяновны гдря цря Михаила Федоровича преставися во 153 году августа в 18 день; 2. Гроб гдрыни царицы Марии Ильичны гдря цря Алексея Михайловича прставися во 177м году марта в 3 день...»269 Всего в списке отмечены 40 захоронений, включая погребения Салтыковых и игуменьи монастыря Елены (Ржевской), расположенные в придельной церкви Успения Пресвятой Богородицы270. Сходное описание содержится в «Древней Российской Вивлиофике», однако текстуально оно отличается от данного документа271. Известно, что Г. Ф. Миллер предоставлял Н. И. Новикову для публикации архивные документы. Возможно, он повлиял на возникновение интереса у Новикова к памятникам эпиграфики, однако документальных следов этого пока не известно. Особый интерес представляют изображение надгробия и эпитафии с могилы В. Н. Татищева, содержащиеся в портфелях Г. Ф. Миллера. На листе начертано схематическое изображение надгробия в виде саркофага и дана пояснительная надпись: «Василий Никитич Татищев умер в принадлежащем ему сельце Болдино в 70-ти верстах от Москвы, которое по наследству ныне досталось Василью Евграфовичу Татищеву, где и похоронен на погосте 267 268 269 270 271 Там же. Оп. 2. Портфель 413. Ч. 1. № 19. Л. 16. Илизаров С. С. Указ. соч. С. 15. РГАДА. Ф.199. Оп. 1. Портфель 150. Ч. 5. Д. 26. Л. 1. Там же. Л. 1 — 4 об. ДРВ. Ч. XI. С. 236–241. 247 Глава III в одной версте от онаго». В головном торце надгробия содержится надпись: «Родился Василий Никитич / Татищев 1686го года ап / реля 19. — вступил в службу / 1704го года — происхождение чи / нов и в полковники артилле / рии 724го году — в берг и в /». Далее надпись переходит на правую сторону надгробия: «монетного главным судьею 730го / обер-церемонимейстер 732». Затем на левой стороне: «генерал бергаммейстер 737. Тайный совет / ник и в том чине был в Оренбурге / и в Астрахани губернатором и в том / чину 1750 году скончался июня 15го дня /». На крышке саркофага изображен крест и традиционные монограммы: «царь славы», «иис хс», «ни ка» и др.272 Эпитафия в основном совпадает с текстом, опубликованным в «Провинциальном некрополе», и только обращение к подлинному памятнику может разрешить противоречия в текстах273. Это касается, например, даты рождения В. Н. Татищева: у Миллера она показана правильно, 19 апреля, в «Провинциальном некрополе» — ошибочно, 16 апреля, о чем там же содержится специальная оговорка. Как известно, могила и надгробие В. Н. Татищева сохранились на Рождественском погосте (ныне — Солнечногорский район Московской области), но памятник находится в плохом состоянии. Возможно, при будущих реставрационных работах описание из портфелей Миллера будет востребовано. Интерес Г. Ф. Миллера к надгробию В. Н. Татищева примечателен еще и тем, что ученый таким образом стремился сохранить память о своем предшественнике, дополнить материалы к его биографии. Интересные материалы содержатся в фонде архитектора В. А. Гамбурцева. Как уже указывалось в введении, В. А. Гамбурцев в 1880-е гг. первым обратился к изучению русских средневековых надгробий как художественных памятников. В его личном фонде сохранились черновики статей, наброски, прорисовки и изображения различных надгробий. В статье В. А. Гамбурцева «Архитектурный стиль надгробий в древнерусском искусстве» автор начинает 272 273 РГАДА. Ф. 199. Оп. 1. Портфель 284. Ч. 3. Д. 42. Л. 2. Шереметевский В. В. Русский провинциальный некрополь. Т. 1. М., 1914. С. 844. 248 Обзор источников по истории московского некрополя с общих замечаний относительно характера русских средневековых надгробий как мемориальных памятников: «русское надгробие чрезвычайно просто, одинаково для лиц различных общественных положений, от царя до простолюдина». Далее В. А. Гамбурцев предлагает классификацию надгробий по формам: «каменная доска, цка для надписи» или таблица (по современной систематизации, надгробие закладного типа); «форма каменного гроба» (т. е. надгробие трапециевидной формы); «форма каменного креста с надписью». Значительное внимание уделяет В. А. Гамбурцев вопросу изготовления надгробий, мастерам, художественному оформлению надгробий (раскраска, наведение «узоров и трав»). Отмечены В. А. Гамбурцевым и некоторые особенности в формировании традиционной схемы русского надгробия — надгробия с изображением крестов и посохов из Тверской земли274. В другой работе «Очерк архитектурного стиля русских надгробий» В. А. Гамбурцев начинает рассмотрение вопроса с киевских саркофагов X–XI вв., указывая на их сходство с византийскими образцами. Автор утверждает, что развитие стиля древнерусских надгробий состоит в прямой связи с развитием русской церковной архитектуры вообще. Когда русская церковная архитектура освобождается от византийского влияния и появляются русские мастера, тогда и надгробия приобретают свою оригинальную форму. В классификации, предложенной в этой работе, В. А. Гамбурцев по-прежнему выделяет три вида: крест, таблицу и «каменное надгробие, размером соответствующее величине лежащего человека». Выделение этой дефиниции, хотя и не вполне верное (надгробия трапециевидной формы в большинстве случаев имеют длину меньше человеческого роста), весьма важно, т. к. показывает, что В. А. Гамбурцев осознавал символическую связь между средневековыми надгробиями-плитами и погребенным человеком. Согласно исследованию Л. А. Беляева, русское средневековое надгробие символизирует упокоившегося под ним человека275. 274 275 ОПИ ГИМ. Ф. 327. Оп. 1. Д. 51. Л. 1–22. Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 99, 100, 104, 126–128. 249 Глава III В статье В. А. Гамбурцева «Очерк архитектурного стиля русских надгробий» уделено значительное внимание каменным крестам, причем привлечены для изучения также и поздние памятники, вроде креста, поставленного в 1661 г. переславским протопопом Григорием Бутовичем на месте убиения святого князя Бориса. Рассматривая надгробия XVI–XVII вв., В. А. Гамбурцев выделяет основные элементы их оформления — жгутовой орнамент-рамка, тяги, боковой орнамент. Выявление этих элементов позволяет автору сделать верный вывод о том, что надгробия иноземцев изготавливались русскими мастерами, а надписи нанесены иностранцами. Отмечая широкое распространение основных элементов оформления русских надгробий, В. А. Гамбурцев заключает, что надгробия делались в большом количестве и только надписи на них наносились по заказу. Черновик статьи сопровождается рисунками памятников и прорисями надписей русских надгробий XVII вв.276 Помимо этого, в фонде В. А. Гамбурцева находится значительное число набросков, выписок, рисунков, чертежей и других материалов, связанных с историей русского и европейского средневекового надгробия. В целом материалы В. А. Гамбурцева, до настоящего времени слабо введенные в научный оборот, представляют значительную историографическую ценность. В фонде генеалога и москвоведа Н. П. Чулкова в Государственном литературном музее дело 499 обозначено в описи как картотека «Москва и москвичи», содержащая и «Московский некрополь». Однако при ознакомлении с этим делом выясняется, что картотека содержит всего 166 карточек с упоминанием наиболее известных захоронений с «А» до «Д» и несколько карточек на «Т» и «Ч». Причем карточки с «А» до «Д» упоминают лиц, похороненных до революции, а последние карточки содержат сведения о послереволюционных захоронениях277. Налицо лишь небольшая часть, по-видимому, утерянной картотеки по московскому некрополю. 276 277 ОПИ ГИМ. Ф. 327. Оп. 1. Д. 51. Л. 27 — 85 об. ОРФ ГЛМ. Ф. 230. Оп. 1. Д. 499. Л. 3535–3701. 250 Обзор источников по истории московского некрополя О том, насколько разнообразной может являться информация из личных фондов исследователей, свидетельствует личный фонд генеалога и краеведа В. И. Чернопятова. Там находится «Список офицеров, пострадавших в Европейскую войну 1914–1918 гг., так равно сестер милосердия, санитарных чинов и в гражданскую войну, [погребенных на Братском кладбище]»278. «Список...» представляет собой тетрадь с записями в алфавитном порядке — фамилий, имен, отчеств и кратких биографических сведений, — доведенную до погребений 1919 г. Всего упоминается 568 человек. По всей видимости, при составлении этого списка В. И. Чернопятов использовал сведения периодической печати, ввиду чего эта работа не представляет ценности первоисточника. К тому же сведения В. И. Чернопятова перекрывает картотека Братского кладбища, опубликованная Н. Л. Зубовой и М. В. Катагощиной. В то же время уникальным источником является составленная В. И. Чернопятовым «Тетрадь записи по Пятницкому кладбищу» (1926)279. Она была создана во время визуального осмотра кладбища. Записи велись по участкам (17 участков), по порядку захоронений (с нумерацией каждой могилы). Описания захоронений включают эпитафии и краткую характеристику памятника. Например: «Поэт крестьянин Иван Захарович Суриков р. 25 мар. 1841 † 24 апр. 1880 песчаник с большим крестом, крашен в красное»280. Иногда сообщения о соседних захоронениях обводятся линией с надписью «решетка». Также отмечены В. И. Чернопятовым сохранность памятников или захоронения без надгробий: «разбит памятник» или «холм». Указания на безымянные могилы тоже содержат порядковый номер. Всего на 17 участках В. И. Чернопятовым 278 279 280 ОПИ ГИМ. Ф. 441. Д. 27. Л. 1–144. Там же. К–259. Д. 11. Л. 221–334. Там же. Л. 221 об. 251 Глава III отмечено 2013 захоронений и дан схематический план кладбища. Помимо того, что записи В. И. Чернопятова содержат уникальные сведения о топографии и биографическом составе Пятницкого кладбища, многие из захоронений которого более чем через семьдесят лет до нас не дошли, они фиксируют и некоторые любопытные памятники жанра эпитафий первой половины XX в. Так, одна из эпитафий гласит: «Весной под тишь травы зеленой, Зимой под дикий вьюги рев, Здесь спит, борьбою утомленный, Коммунар Пономарев. Перегрузив себя делами, Не рассчитавшись, тихо спит. Угас, как вспыхнутое он пламень, Так рано и так мало жил. Мы все, кто близко его знали, Вздыхая, говорим ему: Работник был он как из стали И верным был большевиком...» и т. д. (сохранена стилистика подлинника)281. В материалах краеведов 1920–1930-х гг. немало свидетельств разрушения московского некрополя, нигилистического отношения к памятникам и захоронениям. Такие записи содержатся в дневнике «воинствующего подземника», археолога и москвоведа Игнатия Яковлевича Стеллецкого (1878–1949), возглавлявшего музей «Подземная Москва» при Московском метрополитене: «При проходке тоннеля метро через кладбище у башни Кутафьи встреченные погребения не могли, конечно, замедлить темпы работ... Один цельный гроб велел окопать. Пока осматривал другой, первый был растащен крючьями, а череп из него, с волосами, усами, бородой, вызвав огромный интерес, пошел по рукам, пока не исчез бесследно»282. «В шахте № 30, что возле Кутафьи, на глубине 7–8 281 Там же. Л. 222 об. Стеллецкий И. Я. Мертвые книги в московском тайнике: документальная история библиотеки Ивана Грозного. М., 1993. С. 11. 282 252 Обзор источников по истории московского некрополя метров найдено очень интересное погребение: в выдолбленной колоде белый труп, все сохранилось как следует, только кончик носа поврежден. Ляжки как у живого. Куски савана (полотно) и толстая подошва... Гроб со скелетом был выставлен наверх, и рабочие делали с ним что хотели, развернули челюсти, искали золота, перебили ноги, попортили гроб. Наконец, через неделю, вывезли куда-то, и следа нет»283. В 1929 г. в Музеях Кремля была создана Комиссия по вскрытию и переносу гробниц великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре. В нее вошли музейные и научные работники В. К. Клейн, С. Г. Григоров, А. В. Орешников, Д. П. Сухов, Н. Н. Померанцев и др. Они вели дневник вскрытия, описывали состояние захоронений, обнаруженные памятники эпиграфики и находки. Дневник велся с начала до окончания работ (28 августа — 18 сентября 1929 г.). Этот документ, находящийся в архиве Музеев Кремля, опубликован в качестве приложения в книге Т. Д. Пановой «Кремлевские усыпальницы»284. Он является ценным источником не только для изучения истории некрополя Вознесенского монастыря, но и для исследования средневекового погребального обряда. 3.5. Документы органов охраны памятников и краеведческих организаций Важным источником для изучения московского некрополя являются архивные материалы органов охраны памятников и краеведческих организаций. О значении этих материалов писали С. О. Шмидт и Л. В. Иванова285. Часть документов кладбищенской комиссии общества «Старая Москва» (списки выдающихся деятелей, погребенных на монастырских кладбищах Москвы) 283 Там же. С. 208. Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы… С. 183–204. 285 Шмидт С. О. Исторический некрополь... С. 17–18; Иванова Л. В. История изучения московского некрополя… С. 42; Она же. Общество «Старая Москва» и его борьба за московский некрополь // МНИИО. 1996. С. 109–130. 284 253 Глава III опубликованы В. Ф. Козловым и Л. В. Ивановой286. Эти документы также рассматривал в дипломной работе А. В. Иванкив287. Материалы краеведческих организаций и органов охраны некрополя изучены еще не в полном объеме, между тем этот источник является одним из наиболее полных и дает возможность для восстановления утраченных некрополей. 1 февраля 1921 г. при Художественном отделе МОНО была образована подсекция по охране и регистрации исторических могил и художественных памятников. В июле того же года подсекция была преобразована в Кладбищенскую комиссию Губмузея, причем весь штат сотрудников перешел в Губмузей. В состав этой комиссии входили: историк и генеалог В. С. Арсеньев, генеалог и москвовед Н. П. Чулков, архитектор А. П. Гучков, А. И. Камзолкин и др.288 В личном фонде Н. П. Чулкова и отложились материалы комиссии Губмузея за 1921–1925 гг. В 1927 г. Кладбищенская комиссия Губмузея вошла в состав Комитета по охране могил выдающихся деятелей, фонд которого находится в ОР РГБ. В документах Кладбищенской комиссии Губмузея содержатся материалы по некрополям Покровского, Скорбященского, СпасоАндроникова монастырей, Введенского, Калитниковского, Преображенского, Ваганьковского, Семеновского, Миусского, Лазаревского и Дорогомиловского кладбищ. Прежде всего, это результаты обследования кладбищ. Обследование проводилось по следующему плану: член комиссии посещал кладбище, осматривал его состояние, брал в конторе план кладбища и в дальнейшем изучал его по участкам, согласно плану. На определенные захоронения или памятники заполнялись учетные карточки, а по окончании работы составлялся план с указанием захоронений, подлежащих охране. По кладбищам — Введенскому, Покровского и Алексеевского монастырей — сохранился весь 286 Козлов В. Ф. Судьбы монастырских кладбищ в 1920–1930-е гг. С. 58–67; Иванова Л. В. Общество «Старая Москва» и его борьба за московский некрополь… С. 116–130. 287 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... С. 68–71, 76–78. 288 РГАЛИ. Ф. 544. Оп. 1. Д. 15. Л. 2; Д. 25. Л. 1–3. 254 Обзор источников по истории московского некрополя комплекс документов: докладные записки, акты обследования (по участкам), учетные карточки, планы, списки могил, подлежащих взятию на охрану. Докладные записки членов комиссии ярко характеризуют состояние московских кладбищ в начале 1920-х гг. Так, инструктор подсекции при художественном отделе МОНО В. А. Кащенко сообщает об обследовании 22 апреля 1921 г. Семеновского кладбища: «По сведениям, данным настоятелем кладбищенской церкви Николаем Николаевичем Буравцевым, выяснилось, что Семеновское кладбище было основано в XVII столетии как приходское церкви Введения во Храм Пресвятой Богородицы <...>. Ввиду переполненности кладбища и недостатка мест для погребения, с 1920 года покойников стали хоронить на новом кладбище, через дорогу <...>. Бросается в глаза большое количество памятников, правда не представляющих никакого исторического и художественного интереса, снятых с могил. Эти памятники в настоящее время находятся на учете в Похоронном отделе... Некоторые из памятников снесены или поломаны, на некоторых памятниках сняты кресты, иконы с лампадами, портреты погребенных <...>. В 5-м разряде обратил на себя внимание скромный памятник из черного мрамора <...> на котором написано: “Господи, приими дух его с миром” а ниже: “Защитник Севастополя Николаевский кавалер Гордей Яковлевич Коваль сконч. 8 ноября 1914 г. 108 л. от роду”»289. Наряду с подобной информацией общего характера, в материалах органов охраны некрополя содержатся ценные биотопографические сведения. На памятники кладбища Покровского монастыря было составлено 24 учетных карточки, которые выглядят следующим образом: «Василий Петрович Боткин. Писатель. Надпись: “Василий Петрович Боткин. Родился 27 декабря 1811. Скончался 10 октября 1869”. Белый мраморный памятник, размером 60×20×16 вер. Время сооружения памятника и его создатель не известны. 289 Там же. Д. 25. Л. 1 — 1 об. 255 Глава III Покровский монастырь. Юго-восточная стена. Участок № XIII. Рядом с Боткиными»290. Многочисленные сведения о памятниках московского некрополя содержатся в документах «Старой Москвы». Это краеведческое объединение возникло в 1909 г. как Комиссия по изучению старой Москвы при Императорском Московском археологическом обществе. В 1923 г. Комиссия была преобразована в «группу лиц», интересующихся старой Москвой, при Историческом музее, потом — в Ученую комиссию при музее Старой Москвы (при том же Историческом музее). Затем стала секцией в составе Общества изучения Московской губернии (создано в 1925 г., с 1929 г. — Общество изучения Московской области), а в 1930 г. влилась в Московское областное бюро краеведения. Деятельность «Старой Москвы» охарактеризована С. Б. Филимоновым, который опубликовал роспись протоколов общества из фондов ОРГ РГБ. Согласно его подсчетам, за 21 год работы общества состоялось 464 заседания, которые посетили 33 тыс. человек; было сделано почти 900 докладов и сообщений291. Деятельность «Старой Москвы» и Общества изучения Московской губернии, направленная на защиту памятников московской старины, в т. ч. и кладбищ, рассмотрена Л. В. Ивановой и В. Ф. Козловым292. В своей статье В. Ф. Козлов опирается на обширный материал из протоколов заседаний общества, на которых в дополнение к докладам обсуждались текущие вопросы. В составе «Старой Москвы» с 1925 г. работала Кладбищенская комиссия (председатель — архивист и москвовед Б. С. Пушкин), члены которой прикладывали большие усилия для спасения кладбищ, отдельных захоронений и памятников. С 1927 г. в составе Общества изучения Московской губернии (ОИМГ) действовал 290 РГАЛИ. Ф. 544. Оп. 1. Д. 15. Л. 24. Л. 6. Филимонов С. Б. Историко-краеведческие материалы архива обществ по изучению Москвы и Московского края / под ред. и с предисл. С. О. Шмидта. М., 1989. 292 Иванова Л. В. Общество «Старая Москва» и его борьба за московский некрополь… С. 109–130; Козлов В. Ф. «Старая Москва» на защите московских древностей (1920–1930) // Московский архив. М., 2002. Вып. 3. С. 334–362. 291 256 Обзор источников по истории московского некрополя Комитет по охране могил выдающихся деятелей на кладбищах Москвы и Московской губернии, который был закрыт в 1930 г. В протоколах «Старой Москвы» содержится значительное количество сведений по истории, топографии и биографическому составу московского некрополя. Тема некрополя неоднократно была предметом специальных докладов на заседаниях. Так, в 1924 г. Н. П. Чулков докладывал «О могилах артистов Малого театра на Ваганьковском кладбище»; в 1927 г. И. Н. Жучков — «О вскрытии могил цариц в Вознесенском монастыре»; в 1929 г. Н. Р. Левинсон — «О вскрытии в лютеранской кирхе могил Я. В. Брюса и его жены»293. Еще больше известий находится в материалах обсуждений этих докладов, а также в разделе «Текущие дела» в протоколах заседаний «Старой Москвы», где члены общества делились новостями о разрушениях на кладбищах и попытках спасти те или иные памятники. Многочисленные примеры этого приведены в статье В. Ф. Козлова. 2 декабря 1920 г. москвовед В. М. Борин докладывал о разрушении кладбищенских памятников в Спасо-Андрониковом монастыре. В мае 1921 г. И. Н. Жучков доложил о похищении древней иконы из часовни на могиле М. А. Морозова в Покровском монастыре и разрушении памятника М. М. Хераскову в Донском монастыре. 15 мая 1924 г. был заслушан протокол осмотра Ваганьковского кладбища, отмечено разрытие могилы и разрушение усыпальницы Лямина. Осенью 1924 г. обсуждалась печальная судьба памятников Скорбященского, Спасо-Андроникова и Новоспасского монастырских некрополей, часовни М. А. Морозова в Покровском монастыре (часовня обращена в сарай, гроб выкинут и сожжен). Эти сообщения сподвигли общество к тому, чтобы создать Кладбищенскую комиссию. Ее организация и работа также нашли отражение в протоколах. Летом 1925 г. члены «Старой Москвы» обсуждали меры по спасению часовен при входе на Дорогомиловское кладбище. Была заслушана информация о том, что часовню М. А. Морозова на кладбище Покровского монастыря окончательно уничтожили — присутствовавшие выразили по этому поводу 293 Филимонов С. Б. Указ. соч. С. 89, 93, 111. 257 Глава III сочувствие автору проекта А. М. Васнецову, являвшемуся почетным председателем общества «Старая Москва». Эти и другие аналогичные сообщения постоянно встречаются в протоколах «Старой Москвы»294. «Старая Москва» обсуждала не только разрушение некрополя и организацию спасения захоронений и памятников, но также вопросы увековечения памяти. На заседании 8 мая 1924 г. Н. А. Шамин доложил, что на кладбище Спасо-Андроникова монастыря находится могила Андрея Рублева, погребенного 500 лет назад, и «что это обстоятельство должно быть чем-либо отмечено»295. В ответ на это архитектор Н. Д. Виноградов сообщил, что московский скульптор В. А. Ватагин еще в 1918 г. принялся за работу над памятником Андрею Рублеву, который «предполагался в виде киота и должен был быть поставлен у стены Андроникова монастыря». Комиссия поручила Н. Д. Виноградову навести справки о судьбе памятника296. Этот сюжет показывает бытование предания о могиле Андрея Рублева в начале XX в. и интерес к его погребению со стороны интеллигенции. Из протоколов можно почерпнуть информацию о древних некрополях, следы которых встречались во время сносов и земляных работ. Н. Д. Виноградов на заседании 30 октября 1924 г. изложил представленный доклад Н. А. Всеволожского о «каменных гробах», найденных в Богоявленском монастыре. Общество постановило поручить И. Я. Стеллецкому и Н. А. Всеволожскому исследовать этот вопрос297. Однако все усилия И. Я. Стеллецкого и Н. А. Всеволожского обнаружить эти памятники оказались тщетными298. В то же время эта краткая информация позволяет предположить, что 294 Козлов В. Ф. «Старая Москва» на защите московских древностей… С. 335–360. 295 Об активной деятельности Н. А. Шамина по увековечению юбилеев в истории Москвы см.: Бессонов В. А. «Юбилейная нянька Москвы». Николай Андреевич Шамин. 1862–1933 // Краеведы Москвы (историки и знатоки Москвы): Сб. / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. Вып. 3. М., 1997. С. 196–210. 296 ОПИ ГИМ. Ф. 402. Оп. 1. Д. 4. Л. 47, 47 об. 297 Там же. Л. 144 об. 298 Там же. Л. 152 об. 258 Обзор источников по истории московского некрополя были обнаружены саркофаги, однако слишком общая их характеристика исключает возможность датировки. Значительное место на заседаниях «Старой Москвы» было уделено раскопкам некрополя при церкви Николы в Сапожках (Сапожковская площадь). Из сообщений П. Н. Миллера следует, что во время земляных работ на Сапожковской площади были обнаружены остатки некрополя — погребения, кресты, остатки от гробов, монета 1731 г., фрагмент плиты с эпитафией, выполненной вязью, чашечки для елея и другой погребальный инвентарь, типичный для XVII — первой половины XVIII в. «И там замечается при разрытии трупный запах», — завершал свое сообщение П. Н. Миллер299. Такого же типа информация о вскрытом некрополе XVIII в. в подклете церкви Св. Евпла на Мясницкой была сообщена Н. Р. Левинсоном 19 августа 1926 г. На том же заседании П. Н. Миллер рассказал, что на Пречистенском бульваре, на глубине 80 см, был обнаружен белокаменный саркофаг. П. Н. Миллер был склонен относить его к некрополю церкви Святого Духа300. В целом протоколы «Старой Москвы» содержат ценную информацию по истории московского некрополя и могут активно привлекаться как источник, особенно для исследования трагической для московских кладбищ эпохи 1920–1930-х гг. Однако их недостатком является краткость; информация дается обобщенно. Протоколы Кладбищенских комиссий и других организаций, непосредственно занимавшихся охраной некрополя, более полны, хотя сохранились хуже. 3.6. Делопроизводственные источники Материалы делопроизводства учреждений церковного управления, которыми являлись в XVII в. Патриарший и Монастырский приказы, а в 1722–1918 гг. Московская духовная консистория и Московская синодальная контора, содержат большое количество сведений как биографического, так и биотопографического и топографического характера. Кроме того, многие факты касаются 299 300 Там же. Л. 156 об., 162. Там же. Л. 99, 105. 259 Глава III истории кладбищ, погребального обряда и его трансформации, контроля Церкви и государства за всем, что связано со сферой смерти, погребения и некрополя. Фонд Московской синодальной конторы находится в РГАДА301. Подробный обзор документов Московской синодальной конторы за XVIII в. сделан протоиереем Н. А. Скворцовым302. В делопроизводстве конторы за XVIII в. встречаются многочисленные дела, связанные с московским некрополем, захоронениями и памятниками разных веков, в разных монастырях, церквях и на кладбищах. Ряд дел посвящен наиболее почитаемому роду захоронений — святым мощам. В 1769 г. московским архиепископом Амвросием (Зертис-Каменским) был предпринят осмотр мощей святых мучеников князя Михаила Всеволодовича и боярина его Феодора Черниговских, находившихся в церкви Черниговских чудотворцев в Кремле, предназначенной к сносу. Архиепископ составил описание мощей и состоявшегося 2 ноября 1774 г. их перенесения в Архангельский собор Кремля. Этот документ кратко пересказан Н. А. Скворцовым303. Другое дело, связанное с осмотром и переложением мощей, возникло после знаменитого московского пожара 29 мая 1737 г. В частности, оно показывает, как пострадали мощи блаженного московского юродивого Максима, находившиеся в церкви Максима Блаженного на Варварке304. Дело 1795 г. посвящено чудесам, происходившим от мощей святых митрополитов московских Киприана и Фотия305. В делах Синодальной конторы содержится немало любопытных известий о бытовавших представлениях и предрассудках, связанных с определенными захоронениями и могилами вообще, о восприятии памятников некрополя людьми XVIII — начала XX в. Примером может служить любопытное дело об одной могиле в Знаменском монастыре (1739 г.). Архимандрит монастыря 301 РГАДА. Ф. 1183. Скворцов Н. А. Архив Московской Св. Синода конторы... Вып. I. М., 1911; Вып. II. М., 1914. 303 Там же. Вып. I. С. 16, 17. 304 Там же. С. 88–90. 305 Там же. Вып. II. С. 102; РГАДА. Ф. 1183. Оп. 4. Д. 7 (1795 г.). 302 260 Обзор источников по истории московского некрополя Николай «словесно объявил», что в монастыре обнаружилось «погребенное в прошлых годах некоей женского пола персоны якобы нетленное тело, к которому сходится немалое число народа». Произведенный осмотр показал, что за алтарем церкви Знамения находится могила, которую отмечает кирпичная надгробница с белокаменной плитой-таблицей, сообщающей, что в могиле погребена Фекла Михайловна Горохова († 1720), жена полковника и лейб-гвардии капитана Ивана Горохова. Плита-таблица отстала от надгробницы, а с другой стороны отвалилось восемь кирпичей, в результате чего открылась «скважина» в могилу, сквозь которую можно было видеть гроб, обитый сукном, к тому времени истлевшим. Архимандрит Николай сообщил, что «народное собрание» возле этой могилы началось около трех лет назад, и с тех пор по праздникам и воскресным дням после литургии возле могилы собираются люди и, отодвигая надгробие, смотрят в могилу. Как можно видеть, изначальное известие о почитании некоего нетленного тела не подтвердилось, а выявился факт обычного, но весьма устойчивого любопытства москвичей. Церковные власти постановили, «дабы никому никакого соблазна не было», гробницу срыть, гроб закопать в земле, а надгробие вмонтировать в церковную стену напротив могилы — «для знания»306. Не менее интересно дело о могилах еретиков П. Лупкина и И. Суслова (1737), цитировавшееся ранее, во второй главе307. Встречается немало сведений биографического и отчасти биотопографического характера. В 1747 г. княгиня Е. А. Долгорукова просила дозволить ей возвести над могилой покойного мужа в Богоявленском монастыре «близ исподней Казанской церкви» церковь Св. Георгия. Резолюция конторы была положительной — «дозволить». По ее же прошению было перенесено в том же году в уже построенную церковь Св. Георгия тело графини Брюс, первоначально погребенное в трапезной Казанской церкви Богоявленского монастыря308. В 1745 г. Московская синодальная контора дозволила князю 306 307 308 Скворцов Н. А. Указ. соч. Вып. I. С. 29, 30. Там же. С. 31, 32. Там же. С. 22. 261 Глава III С. Д. Кантемиру похоронить в Никольском греческом монастыре тело его брата князя Антиоха Дмитриевича Кантемира, перевезенное из Санкт-Петербурга в Москву309. Но если сведения о погребении в Богоявленском монастыре князя Долгорукого и графини Брюс, а в Никольском греческом монастыре князя А. Д. Кантемира сообщают и другие источники, то некоторые известия синодального делопроизводства уникальны. Так, опись имущества церкви Вознесения Господня за Никитскими воротами (1747) перечисляет «воздух», положенный «на лице умершего священника Михаила»; ризы, в которых был погребен священник Михаил Федоров (возможно, одно лицо с вышеупомянутым Михаилом); ризы, в которых был погребен «придельный поп» Дмитрий; ризы, в которых был погребен священник Василий Бессонов, и другие предметы, сопровождавшие погребения священников при этой церкви310. Вот еще несколько данных о погребениях, извлеченных из дел Синодальной конторы за XVIII в.: капитан Глеб Борисович Насонов († 3 февраля 1747 г., церковь Ржевской Богородицы на Поварской); епископ Великоустюжский Пахомий (Симанский) († 5 мая 1789 г., Спасо-Андроников монастырь); архимандрит Донского монастыря Варлаам († 28 июля 1774 г., Донской монастырь); Никита Евграфович Татищев († 7 марта 1786 г., Донской монастырь; приведен текст эпитафии); Михаил Евграфович Татищев († 13 ноября 1791 г.; Донской монастырь); заштатный архимандрит Никольского Шартомского монастыря Иосиф (Шестаковский) (21 сентября 1771 г. (погребение), Новоспасский монастырь); бывший архимандрит Мещовского Георгиевского монастыря Сила (29 сентября 1771 г. (погребение), Новоспасский монастырь); архимандрит Симонова монастыря Гавриил (Краснопольский) († 29 сентября 1771 г., Новоспасский монастырь) и др.311 309 Скворцов Н. А. Указ. соч. Вып. I. С. 34. Там же. С. 53. 311 Там же. С. 53; Вып. II. С. 422, 424. Погребение епископа Пахомия (Симанского) было обнаружено во время археологических раскопок в на территории Спасо-Андроникова монастыря в мае 1989 г. (Ульянов О. Г. «…От твоих могил не отрекусь»… С. 44). 310 262 Обзор источников по истории московского некрополя Н. А. Скворцовым отдельно выделены дела об организации первых московских кладбищ312. Этими документами активно пользовался Н. П. Розанов, давший их подробное изложение313. В фонде Московской духовной консистории сохранилось дело о возобновлении Миусского кладбища (было закрыто в 1801 г.) согласно прошению московской купчихи М. П. Кожевниковой и ее сына И. П. Кожевникова (1821)314. Большинство дел XIX — начала XX в. представляют собой документы, сопровождавшие процесс погребения, уже рассмотренные выше, но есть и дела, представляющие особый интерес в связи с историей московского некрополя и погребального обряда в целом. Прошение игуменьи Алексеевского монастыря Антонии с просьбой дозволить погребение в усыпальнице под храмом Всех Святых различных лиц, «преимущественно монашеского и духовного звания», свидетельствует, что к 1894 г. в усыпальнице под храмом покоились останки ктиторов монастыря семьи Журавлевых315. Другой случай организации усыпальницы становится известным из прошения гофмейстера Н. А. Жедринского настоятелю Донского монастыря архимандриту Досифею (1909). Н. А. Жедринский просил дозволения приобрести могильное место в церкви-усыпальнице на территории нового кладбища Донского монастыря с тем, чтобы перенести туда тело его дочери Марии, скончавшейся в 1906 г. и похороненной на старом кладбище. За могильное место в церквиусыпальнице Н. А. Жедринский заплатил крупную сумму — 1000 рублей316. Письмо княгини М. А. Лобановой-Ростовской наместнику Новоспасского монастыря Клименту (Стояновскому) от 30 декабря 1905 г. посвящено желанию княгини отвести для себя и для мужа, князя А. А. Лобанова-Ростовского, «место для погребения после смерти» в семейном склепе в Знаменской церкви. Княгиня писала, 312 313 314 315 316 Скворцов Н. А. Указ. соч. Вып. I. С. 144–155. Розанов Н. П. О московских городских кладбищах... С. 1–14. ЦГА Москвы. Ф. 203. Оп. 206. Д. 144. Там же. Оп. 386. Д. 4. Л. 1 — 1 об. РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Ч. 48. 1909. Д. 26. Л. 1 — 3 об. 263 Глава III что там уже похоронен дядя ее мужа, князь А. Б. Лобанов-Ростовский, и интересовалась, «что надо сделать, чтобы это право было признано за князем Александром Александровичем и его супругой» и не отменено никем из родственников. Она также обещала, что надгробные памятники будут сделаны в таком размере, чтобы «занимать по возможности малое место среди других памятников названного склепа»317. Немало дел посвящено расширению территорий кладбищ, постройке кладбищенских церквей, благоустройству территории кладбищ. Помимо сведений по истории московских приходских и городских некрополей, эти дела показывают и состояние, в котором они находились в XIX — начале XX в. В 1908 г. причт церкви во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на Калитниковском кладбище просил Московскую духовную консисторию принять меры к очистке кладбища от сточных вод и приведению его в благопристойный вид. Благочинный второго отделения Ивановского сорока Н. Н. Красновский, которому было поручено проверить свидетельство священника о бедственном состоянии кладбища, в своем донесении рисует драматическую картину. «На западной стороне кладбища, между ним и бойнями находится пруд, наполненный грязной зловонной водой, стекающей по канаве с боен», — пишет благочинный, — нечистоты, наполняющие пруд, превратили его в «зловонное болото», причем вся близлежащая территория из-за зловония и обилия воды также оказалась непригодной для погребений. В деле упоминается о невыполненных обещаниях Московской городской управы засыпать и перепланировать болотистую часть кладбища, да и это прошение, судя по всему, не повлекло за собой немедленных действий со стороны городских властей. Московский городской голова Н. И. Гучков доносил члену Синода митрополиту московскому и коломенскому Владимиру, что со стороны боен в канаву, ведущую на кладбище, спускаются только дождевые воды. При этом на то, чтобы засыпать канаву и перепланировать часть кладбища, требуются столь значительные суммы, что 317 РГАДА. Ф. 1197. Оп. 693. Оп. 2. Л. 1–2. 264 Обзор источников по истории московского некрополя без поручения Городской думы провести эти работы невозможно. Тем не менее Н. И. Гучков сообщал, что немедленно отдал распоряжение об очистке канавы318. Несколько дел из фонда Московской консистории отражают становление учреждений, занимающихся организацией похорон. В 1868 г. протоиерей Воскресенской церкви на Ваганьковском кладбище Ф. Кротков подал в консисторию план создания Ваганьковского церковно-кладбищенского попечительства. Доходы от сборов за похоронные услуги предполагалось делить между церковью и новообразованным попечительством. Консистория отвергла это предложение. В 1876 г. московский купец Смирнов обратился в Совет министров с просьбой о разрешении создать ему общегородское общество для устройства погребений. Общество намеревалось взять в свои руки всю организацию похоронного дела и пользоваться основной частью доходов, отдавая церкви только 5 %. Настоятели московских монастырей и кладбищенских церквей также подали прошения, доказывая нецелесообразность создания подобной организации319. Все же в 1891 г. московским мещанам Н. Быстрову и А. Волкову удалось создать в Москве контору «Товарищество похоронных процессий». В 1895 г., в связи с распоряжением о подчинении подобных фирм закону о налогах, владельцы, предоставив квитанции об оплате, просили о разрешении на дальнейшее содержание конторы. Московская консистория не возражала против продолжения деятельности конторы, но под условием того, что «Товарищество» не будет в дальнейшем допускать в своей деятельности злоупотреблений, о которых было заявлено в донесении благочинного Москвы. Перечень претензий к похоронной конторе со стороны церковнослужителей дает любопытную информацию как об организации похоронного дела в конце XIX в., так и о нравах и представлениях той эпохи. Священники жаловались на несколько обстоятельств: 1) покровы на умерших не отдаются в церковь, а отбираются назад представителями конторы; иногда похоронное 318 319 ЦГА Москвы. Ф. 203. Оп. 550. Д. 205. Л. 1 — 8 об. Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ… С. 57, 58. 265 Глава III бюро берется предоставить серебряный покров, по весьма высокой цене, а предоставляет медный; 2) бюро часто предоставляет своих певчих для совершения отпевания, а эти певчие «ведут себя неприлично, поют как хотят, вступают в препирательство с приходскими певчими...»; 3) «служащие в бюро часто одеваются в такие костюмы, которые делают их похожими более на служащих при театрах, чем на служащих бюро похоронных процессий <...> причем, со стороны служащих допускаются неприличные поступки, как, например, громкие разговоры в храме, неуместные замечания, а даже курение табаку при входе в храм»; 4) «при похоронных процессиях иногда допускается впереди причудливо одетый служащий бюро с булавою в руках, которою управляет всем весьма неприлично для похоронной процессии, чем вызывает у всех прохожих смех и остроты...»320. Есть и другие свидетельства того, что духовенство было недовольно современными ему похоронными процессиями. Так, наместник Новоспасского монастыря епископ Порфирий (Успенский)321 жестко критиковал мирские похороны в стенах обители, которые приносят монастырю только вред. Он писал, что «большие толпы мальчишек, девчонок и взрослых людей обоего пола, чужих усопшему, не за гробом следуют по дорожкам, а бегают и идут, где кому хочется, рвут цветы, топчут траву, весьма нужную для монастырского скота при дороговизне сена, как необузданная вольница и ломают молодые деревья, скучась, толкаясь, бегая опрометью»322. Интерес представляет «Дело о постановке на Даниловском кладбище над могилою Носкова памятника с непозволительной надписью» (1877). Из него выясняется, что в июле 1877 г. на Даниловском кладбище был установлен памятник с эпитафией: «Социалист Сергей Степанович Носков 22 лет, скончался 17 декабря 1876 года». Причт кладбища немедленно донес об этом в Московскую духовную 320 ЦГА Москвы. Ф. 203. Оп. 537. Д. 7. Л. 1–5. Известный ученый и писатель, востоковед, византолог, археограф, инициатор, организатор и первый начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме. 322 РГАДА. Ф. 1197. Оп. 2. Д. 526. Л. 11 об. 321 266 Обзор источников по истории московского некрополя консисторию, которая указала провести соответствующее расследование, после которого было решено донести эти сведения до московского обер-полицмейстера. Дальнейшая судьба памятника из дела неизвестна323. Документация московских городских кладбищ за период до 1917 г. практически не сохранилась. Это обстоятельство принято связывать с уничтожением их архивов в 1941 г. В лучшей сохранности монастырские архивы, однако их материалы в основном неполные, разделяются на уже известные категории: приходно-расходные и метрические книги, документы, сопровождавшие процесс захоронения, синодики и др. Братское кладбище было уникальным среди других московских некрополей, и уникальна судьба его архива, сохранившегося целиком и полностью. Он составил основу публикации справочника по некрополю, осуществленной Н. Л. Зубовой и М. В. Катагощиной324, однако в данном случае есть необходимость дать краткую характеристику этого архива для полноты общей картины. Архив Братского кладбища сохранился в фонде ученой комиссии «Старая Москва» при Историческом музее. Его материалы содержат источники, отражающие процесс организации Братского кладбища (переписка между организациями, план кладбища, фотографии внешнего вида кладбища, газетные заметки)325. Основная часть архива посвящена биографическому составу кладбища. Материалы группируются по отдельным частям кладбища, выделенным под захоронения офицеров, солдат, медицинских сестер и персонала. Так, пятнадцать дел из архива заключают в себе свидетельства о смерти, извещения о погребении, газетные вырезки, некрологи, фотографии могил медицинских сестер, погребенных на Братском кладбище326. Отдельно собраны аналогичные документы о захоронениях нижних воинских чинов (на свидетельствах указаны фамилия, имя и отчество, чин, возраст, вероисповедание, сословие, причина смер323 324 325 326 ЦГА Москвы. Ф. 203. Оп. 524. Д. 86. Л. 1–4. Братское кладбище в Москве, 1915–1924... ОПИ ГИМ. Ф. 402. Оп. 1. Д. 264. Там же. Д. 266–280. 267 Глава III ти)327. Вместе с тем существуют отдельные списки погребенных, составленные в хронологической последовательности захоронений328. Особый интерес представляет картотека лиц, погребенных на Братском кладбище, насчитывающая около 16 145 карточек. Картотека состоит из 19 ящиков, большинство из которых содержат карточки с упоминанием лиц, фамилии которых начинаются на одну и ту же букву. Карточки выглядят следующим образом: «Братское кладбище Участок 11 № 1 4309 Исаев Алексей Федорович Доброволец 149 Черноморского полка Скончался от ран 21 октября 1915 г., 19 лет Составлена 30/VI 1926 г.»329. Таким образом, очевидно, что материалы Братского кладбища позволяют не только составить почти полный список погребенных на этом некрополе жертв Первой мировой войны, но и представить топографию самого кладбища, восстановив расположение большинства из существовавших могил (благодаря плану 1926 г. — см. раздел «Изобразительные источники»; и многочисленным фотографиям кладбища и его отдельных памятников). Первое уже было сделано Н. Л. Зубовой и М. В. Катагощиной, второе — дело будущего. Изобразительные источники Изобразительные источники существенно отличаются от письменных по количеству их разновидностей и самих документов. Таких источников значительно меньше. Можно выделить четыре основные группы изобразительных источников: 1) планы кладбищ; 2) планы Москвы; 3) произведения изобразительного искусства; 4) фотоколлекции и фотографии. Первая, третья и четвертая категории содержат как биографическую, так и биотопографическую 327 Там же. Д. 281–318 (период с февраля 1915 по декабрь 1917 г.). Там же. Д. 320 (списки нижних чинов за 29.XII.1915 — 14.I.1920); Д. 324 (списки офицеров и сестер милосердия); Д. 344 (общий алфавитный список погребенных); Д. 345 (аналогичный список, прилагающийся к плану 1926 г.). 329 Там же. Д. 344. Л. 210. 328 268 Обзор источников по истории московского некрополя информацию, вторая — только топографическую. В связи с незначительным количеством данных этих источников, систематизация будет произведена по типам источников, а не по характеру сообщаемой ими информации. 1. Планы кладбищ Составление планов московских кладбищ было вызвано, прежде всего, практическими нуждами: открытием или расширением кладбищ и отводом земли под них, закрытием кладбищ, установлением новых оград, строительством церквей и т. д. В связи с этим основное количество планов сохранилось в фондах учреждений и организаций, связанных с благоустройством и городским хозяйством Москвы. Наиболее ранние сведения о планах кладбищ имеются относительно первых городских кладбищ, учрежденных в 1750 г. (Лазаревское) и 1771 г. (Дорогомиловское, Миусское, Ваганьковское, Пятницкое и др.). Первоначально новообразованные кладбища находились в ведомстве городской полиции, однако по положению о Каменном приказе (1775) были утверждены в церковном ведении. Это побудило митрополита Платона в 1785 г. потребовать от духовенства приходских и кладбищенских церквей подать в Консисторию планы земли, занимаемой церквями под строение и под кладбище330. В дальнейшем Консистория и Московская синодальная контора неоднократно требовали от священников и от монастырских властей подавать планы кладбищ, однако в фондах этих учреждений планы встречаются крайне редко. После введения в 1847 г. «Положения о предметах, требуемых при погребении усопших, и о вкладах и приношениях за оныя по московским городским кладбищам», необходимость в составлении планов кладбищ возросла, т. к. на них отмечались разряды. О внимании духовных властей к четкому ведению кладбищенской документации (в т. ч. и планов) свидетельствует «Дело о доставлении прокурору московской св. Синода конторы, плана монастырскому кладбищу и книг, в которых записаны погребенные в сем монастыре лица за 20 лет», находящееся в фонде Новоспасского 330 Розанов Н. П. О московских городских кладбищах. С. 11. 269 Глава III монастыря. В 1883 г. прокурор Московской конторы Синода А. Н. Потемкин провел ревизию кладбищенской документации и состояния монастырских кладбищ трех московских ставропигиальных монастырей — Донского, Симонова и Новоспасского. Ревизия обнаружила отсутствие должной документации, что вызвало распоряжение прокурора составить в монастырях «материалы для будущей надгробной кладбищенской книги, алфавит всех погребенных на московских кладбищах усопших, по возможности, с самого раннего времени» и новые планы кладбищ, с указанием разрядов. Примечательно, что по монастырским кладбищам Симонова и Новоспасского известны, по крайней мере, описания кладбищ, составленные в середине XIX в., которые почему-то в деле не упоминаются. Возможно, они не были тогда найдены, а возможно, не удовлетворили требования прокурора. Также обер-прокурор полагал необходимым составить новые планы всех трех монастырских кладбищ и на них «наносить на план все воздвигнутые здания и новыя могилы в течение года». Предполагалось, что эти планы будут составляться с указанием границ разрядов и свободных мест331. К сожалению, это предложение обер-прокурора не было реализовано. По крайней мере, в архивных фондах этих монастырей подобных планов не обнаружено. Основная часть планов кладбищ сосредоточена в фонде Московского губернского правления (ЦГА Москвы. Ф. 54), фонде Московской городской думы и Московской городской управы (ЦГА Москвы. Ф. 179), фонде Комиссии для строений в Москве (ЦГА Москвы. Ф. 163) и аналогичных фондах332. В то же время в фонде Московской духовной консистории и Московской синодальной конторы планы кладбищ почти не встречаются. Так, например, не сохранились приложенные к прошению священника церкви Сошествия Святого Духа на Апостолов на Лазаревском кладбище Н. Скворцова три плана (1757, 1841 и 1859) в деле, отложившемся в фонде Московской духовной консистории333. 331 РГАДА. Ф. 1197. Оп. 2. Д. 526. Л. 1 — 7 об. См.: Козлов В. Ф. Документы по истории городских кладбищ... // 1996. С. 9, 10. 333 ЦГА Москвы. Ф. 203. Оп. 524. Д. 39. Л. 1 — 1 об. 332 270 Обзор источников по истории московского некрополя Обзор нескольких планов из фонда Московской городской управы показывает основные информационные возможности и особенности этого источника. Один из наиболее ранних планов — план Лазаревского кладбища (1806)334. План ориентирован по сторонам света. Принятый масштаб: 1 английский дюйм = 5 саженей. Само кладбище обозначено только границами занимаемой земли. Помимо того, на плане показаны смежные владения и проходившие дороги. План Калитниковского кладбища (1887) выполнен в масштабе 1 английский дюйм = 25 саженей335. На плане показаны: смежные владения и проходившие мимо дороги, церковь, усадьба священника. Само кладбище разделено на разряды (от 3-го до 8-го), и показаны участки и отделяющие их дорожки. Там же приведен итог расчетов относительно площади кладбища: 1200 квадратных саженей. Этот план был составлен в связи со строительством новой ограды вокруг кладбища. Похож на него и план Даниловского кладбища (1833–1841)336. Принятый масштаб: 1 английский дюйм = 20 саженей. На плане показаны: соседние владения, дороги, церковь, здания причта, разряды (от 3-го до 7-го). На плане Еврейского кладбища337 окружающие владения не показаны, но зато изображены примыкающие другие кладбища — Караимское и Дорогомиловское. На плане обозначены аллеи и дорожки. Масштаб: в 1 английском дюйме 10 саженей. Подобные планы существуют для Ваганьковского338, Немецкого (Введенского)339, Семеновского340, Морового, Еврейского, Караимского, Дорогомиловского341, Пятницкого342 кладбищ. 334 335 336 337 338 339 340 341 342 ЦГА Москвы. Ф. 179. Оп. 20. Д. 495. Л. 1–2. Там же. Д. 494. Л. 1–3. Там же. Д. 489. Л. 1–2. Там же. Д. 493. Л. 1–2. Там же. Д. 486. Там же. Д. 497, 498, 499, 500. Там же. Д. 504–506, 507–508а, 511. Там же. Д. 509. Там же. Д. 501–502. 271 Глава III Наряду с этими, некоторые планы дают более подробную информацию о некрополях. Так, на плане Немецкого (Введенского) кладбища обозначены участки, на которых погребались представители различных конфессиональных течений: католики, лютеране, англикане, евангелисты и др.343 Планы сообщают иногда неожиданную и уникальную информацию. Например, план кладбища самоубийц при Пятницком кладбище свидетельствует о существовании подобного необычного некрополя344. Ряд планов кладбищ случайно сохранился в составе тех или иных дел. Так, в фонде Московского губернского управления в деле, в котором собраны чертежи церквей и часовен Московской губернии, находятся планы Ваганьковского и Калитниковского кладбищ. Все вышеперечисленные планы обычно составлялись землемерами и межевщиками. Иногда авторами планов были сами кладбищенские священники. Примером может служить прошение священника церкви Рождества в Измайлове Михаила Волкова о дозволении расширить церковное кладбище за счет выгонной земли (2 сентября 1907 г.), при котором приложен схематический план кладбища и окружающей местности, сопровождающийся указанием размеров. Согласно этому плану, «старое кладбище», непосредственно прилегавшее к церкви, было окружено с двух сторон рвом и валом и достигало размеров 50×50 саженей (на другом плане, приложенном там же, — 50×60 саженей). Непосредственно за рвом и валом начиналась территория «нового кладбища», достигавшая 50×20 саженей. Выгонная земля, которую священник просил присоединить к кладбищу, примыкала к «новому кладбищу». Эта территория с одной стороны достигала стороны 20 саженей, с другой, судя по плану, превышала 50 саженей. Таким образом, план всего кладбища представлялся в виде зеркально отображенной буквы «Г», нижняя, прямая часть которой имела размеры 70×50 саженей и была заполнена к 1907 г., а верхняя, боковая, достигала примерно 60×20 саженей. Прошение о расширении кладбища было удовлетворено345. 343 344 345 Там же. Оп. 7. Д. 146. Там же. Оп. 20. Д. 502–503. ЦГА Москвы. Ф. 203. Оп. 549. Д. 118. Л. 1–3. 272 Обзор источников по истории московского некрополя Особой разновидностью планов кладбищ являются планы, составленные органами охраны некрополя и москвоведами 1920– 1930-х гг. Так, в документах Кладбищенской комиссии Губмузея находятся два плана Введенского кладбища и кладбища Алексеевского монастыря начала 1920-х гг. с привязкой к церковным зданиям, ограде и обозначением участков, дорожек, а иногда рядов346. Сохранился и уникальный план погоста при церкви Всех Святых в Всехсвятском, составленный членом Кладбищенской комиссии «Старой Москвы» — О. В. Сваричевской-Мамет, с указанием ограды, церкви, дорожек и всех 215 захоронений погоста и списком погребенных347. Подобный план, составленный О. В. СваричевскойМамет совместно с В. Н. Арнольд, по Братскому кладбищу включал 3226 захоронений348. План некрополя Спасо-Андроникова монастыря составлял П. Д. Барановский в 1947 г. Однако этот план является реконструкцией, т. к. к 1947 г. некрополь Спасо-Андроникова монастыря был уже уничтожен, а планы 1920-х гг. фиксировали еще существовавшие памятники349. Планы кладбищ дают ценную, в первую очередь топографическую информацию по московским некрополям. К сожалению, эта группа источников малочисленна, и требуется работа по их дальнейшему выявлению. Использование планов кладбищ с данными источников, содержащих биотопографическую информацию, дает возможность предпринять реконструкцию утраченных некрополей если не целиком, то в отношении некоторых захоронений и памятников350. 346 РГАЛИ. Ф. 544. Оп. 1. Д. 16. Л. 1; Д. 18. Л. 6, 20, 22. ОПИ ГИМ. Ф. 402. Оп. 1. Д. 834. Л. 69; Д. 347. Л. 1–5. Данный план использован в исследованиях Г. Р. Рамазашвили, посвященных некрополю Всехсвятского кладбища (Рамазашвили Г., при участии Петвиашвили В. Современное состояние могил и надгробий, перенесенных в 1981-м с ликвидируемого Всехсвятского приходского некрополя на Митинское кладбище… С. 317, 321– 323, 329, 331, 332, 335, 364–366). 348 ОПИ ГИМ. Ф. 402. Оп. 1. Д. 834. Л. 2. 349 Малинов А. А., Ледовская И. Ю. Некрополь Спасо-Андроникова монастыря (чертежи П. Д. Барановского) // Донской монастырь. История и современность. Вып. 4. М., 1996. С. 26–30. 350 См.: Там же. С. 26–31. 347 273 Глава III 2. Планы Москвы Наиболее ранние планы Москвы XVI–XVII вв. почти не содержат информации относительно московских некрополей того времени. Планы Москвы, составленные иностранцами, и «Петров чертеж» не отображают московских кладбищ даже в тех случаях, когда масштаб позволяет показать кладбища в ограде церквей (как, например, на плане Кремля «Кремленграде»)351. Исключение составляют два плана: А. Олеария (1656) и А. Мейерберга (1661). На первом за Яузскими воротами символически — в виде полуразрушенных надгробных памятников европеизированного типа — изображено кладбище Немецкой слободы, которое может быть соотнесено с находками плит с немецкими и латинскими надписями возле церкви Николы на Болвановке352. На втором кладбище показано за Таганскими воротами и обозначено цифрой на плане и подписью в экспликации. Кладбище также изображено условно — несколько плит и намогильных сооружений вроде часовен353. Немецкое кладбище также присутствует на панораме Москвы из сочинения А. Мейербега, о чем см. далее. Крайне мало информации о московских некрополях дают и русские планы отдельных районов Москвы XVII в. На этих планах кладбища обычно подразумеваются включенными в церковную ограду, которая обозначается единой неровной чертой вокруг схематического изображения церкви с подписью, обозначающей ее посвящение. Ни размеров церковных владений, ни подписей «кладбище» на этих планах обычно не содержится, хотя для частных домовладений указываются имена владельцев и площадь дворов. Подтверждением этому может служить подпись на одном из планов, помещенная на краю черты, огибающей церковь: «от кладбища до Неглинъ М саж.», т. е. от кладбища до Неглинной 40 саженей354. Аналогичная 351 ОК РГБ. Ко 8/XII–24. ОК РГБ. Ku 77/I–103. 353 Рисунки к путешествию по России Римско-Императорского посланника барона Мейерберга в 1661 и 1662 годах, представляющие виды, народные обычаи, одеяния, портреты и т. п. Изданы Ф. Аделунгом. СПб., 1827. № 63. 354 Сборник чертежей Москвы, округи и г. Пскова XVII ст. СПб., 1861. Чертеж X. 352 274 Обзор источников по истории московского некрополя привязка содержится и на другом плане: «от Неглимны до клдбща КГ саж» (23 сажени)355. На плане района Кузьмодемьянской улицы в Замоскворечье, в отличие от большинства других случаев, показаны размеры прицерковного двора и, следовательно, кладбища356. Также кладбище показано на плане села Измайлова, вокруг церкви Рождества Христова 1660-х гг. Вокруг храма изображены хаотично расположенные надгробия двух типов — белокаменные плиты (отличающиеся заметной толщиной, следовательно, поздние, середины XVII в.) и валунные надгробия. Публикатор этого чертежа А. В. Топычканов отмечает, что плиты находятся к западу от церкви, а валунные надгробия — к востоку, за алтарем. Возможно, это отражает «процесс появления надгробных плит на сельских некрополях, где традиционно устанавливались надгробия из валунных камней»357. Но в целом русские планы (чертежи) отдельных частей города кладбищ не показывают. Планы Москвы XVIII — начала XIX в. также бедны свидетельствами о московских кладбищах. На Мичуринском плане Москвы (1739) показаны монастыри и церкви, включая прилегающую территорию, но нигде не обозначено, что в границах монастырей или в ограде храмов находятся кладбища358. «План столичного города Москвы» (1796) показывает только «Кладбище Лазарево Воскресенье с построенною вновь церковию каменною». Оно изображено в виде небольшого прямоугольника с крестом, обозначающим церковь, посередине. Новопостроенные городские кладбища за заставами Камер-Коллежского вала на этом плане не отражены, поскольку карта замыкается в границах этого вала, бывшего административными границами Москвы. На плане Москвы Т. Полежаева (1796) не показано даже Лазаревское кладбище, поскольку эта территория не вошла в границы карты. Лазаревское кладбище условно показано на плане 1811 г. и чуть более подробно на плане 1824 г. 355 Там же. Чертеж XVI. Там же. Чертеж. XX. 357 Топычканов А. В. Некрополь села Измайлово. Документы и надгробия // Русское средневековое надгробие… Вып. I. С. 175, 176. 358 ОК РГБ. Ко 1/VII–17. 356 275 Глава III (изображены церковь и строения на кладбище), но других городских кладбищ за заставами нет359. Первые планы, показывающие московские некрополи, датируются 1830-ми гг. Так, на «Плане столичному городу Москве» (1830; масштаб: 300 саженей в 1 дюйме) указаны Рогожское, Ваганьковское и Миусское кладбища. Эти кладбища, выходящие за городскую черту, изображены вне окружающей местности, на белом (заполняющем) фоне, т. к. план ограничивается территорией внутри Камер-Коллежского вала. На территории Ваганьковского и Миусского кладбищ обозначена внутренняя топография — дорожки и церкви; на территории Рогожского — только храмы старообрядческой общины. Кроме того, внутри крупных монастырей (Донского, Покровского, Симонова, Спасо-Андроникова) изображены территории, отведенные под кладбище, и территории, не занятые захоронениями, а также храмы и другие сооружения360. Более подробно показаны московские кладбища на плане, составленном по съемке Ф. Ф. Шуберта (1841; масштаб: 200 саженей в 1 дюйме). Этот план охватывает не только территорию Москвы, но и ближайшие окрестности, что дает возможно соотнести загородные некрополи с общей ситуацией местности. На нем можно увидеть внутреннюю топографию кладбищ — дорожки, церкви, служебные строения, свободные от захоронений территории. На плане Ф. Ф. Шуберта указываются не только крупные загородные кладбища, но и мелкие, такие как Кожуховское, Мирское, Татарское, Дмитриевское, Новоблагословенное и др. — поглощенные городом в XX в.361 Аналогично изображались некрополи и на более поздних планах Москвы. Сравнение этих планов между собой показывает рост московских городских кладбищ во второй половине XIX в. Так, на плане Москвы 1890 г. видно, что по сравнению с 1841 г. Ваганьковское кладбище расширилось в сторону Армянского, и эти кладбища стала разделять только дорога. 359 Москва 1811 г. (ОК РГБ. Ко 54/X–27); Москва 1824 г. (ОК РГБ. Ко III/ XI–29). 360 ОК РГБ. Ко 54/X–88. 361 ОК РГБ. Ко 1/IV–55. 276 Обзор источников по истории московского некрополя Наиболее подробным планом начала XX в. является план Москвы 1912 г., выполненный в масштабе 100 саженей в 1 дюйме. На этом плане показана внутренняя топография кладбищ, что в особенности ценно для утраченных некрополей. План ограничивается территорией Камер-Коллежского вала, однако захватывает и часть северных, северо-западных и северо-восточных территорий, в т. ч. районы Ваганьковского, Армянского, Миусского и Преображенского кладбищ362. Можно выделить два основных качества планов Москвы как источника по истории некрополя: 1) фиксация топографической ситуации вокруг московских кладбищ, их площади и внутренней топографии; 2) изображение малоизвестных мелких загородных кладбищ, для которых планы Москвы являются одним из немногих источников об их существовании. 3. Произведения изобразительного искусства Информационный потенциал данного вида источников незначителен, поскольку тема некрополя не пользовалась популярностью у русских художников. Произведений искусства, содержащих полезную информацию для изучения истории конкретных московских кладбищ, крайне мало. Чаще изображались более общие сюжеты, которые дают представление о погребальном обряде, внешнем виде кладбища и намогильных памятников и т. д. Средневековые лицевые рукописи («Житие Бориса и Глеба», Радзивилловская летопись, Лицевой летописный свод и др.) дают информацию о погребальном обряде и погребальных сооружениях. Эти миниатюры рассматривались как исторический источник Д. Н. Анучиным, В. А. Кучкиным и Т. Д. Пановой363. Лицевые рукописи изображают статусные погребения и статусные некрополи (в Москве это Успенский и Архангельский соборы, 362 ОК РГБ. Ко 8/XII–31. Анучин Д. Н. Сани, ладья и кони, как принадлежности похоронного обряда: с 44 рисунками в тексте: Археолого-этнографический этюд. М., 1890; Кучкин В. А. Захоронение Ивана Грозного и русский средневековый погребальный обряд // СА. 1967. № 1. С. 289–295; Панова Т. Д. Царство смерти… С. 26–43. 363 277 Глава III Вознесенский собор одноименного монастыря и др.). Торжественные церемонии погребения знатных персон и высочайших особ также изображались на гравюрах XVIII в. Они отмечают иную традицию похорон, с пышным ритуалом в западноевропейском духе. Одна из ранних подобных гравюр — «Похороны графа Ф. А. Головина» (состоялись 22 февраля 1707 г.) — была создана по велению Петра I и показывает огромную процессию, в составе которой — духовенство, певчие, монахи, офицеры. Самого покойника везут на катафалке, запряженном шестеркой лошадей; тело его облачено в рыцарские доспехи. На гравюре подписаны участники и ритуальные предметы («Маршалкова булава», «Печално конь» и т. д.)364. Также известны гравюры с изображением смертного одра, траурных декораций и погребения Петра I, Петра II, Елизаветы Петровны, Петра III, Екатерины II, Павла I, Александра I, Николая I и других императоров и императриц. Были выпущены несколько погребальных церемониальных альбомов, но эта традиция не укоренилась. Эти изображения являются ценным источником для изучения императорского похоронного церемониала и были охарактеризованы в диссертационной работе М. О. Логуновой, посвященной данной теме365. Изображений рядовых кладбищ в русских средневековых миниатюрах и гравюрах XVIII в. нет, но они присутствуют в иллюстрациях к запискам иностранцев и более поздних произведениях искусства. А. Г. Авдеев, рассмотрев этот сюжет в общих чертах, пришел к выводу: «За 250 лет, прошедших со времени Адама Олеария, внешний облик русских кладбищ изменился мало, и на произведениях русских художников конца ХIХ в. мы видим сходные типы намогильных памятников». И далее: «Изобразительные источники подтверждают статусность белокаменных надгробий: они составляли небольшой процент памятников на некрополях, что, видимо, объясняется их дороговизной. Самую массовую 364 Материалы для русской иконографии... Вып. VIII. СПб., 1890. № 309. С. 2. 365 Логунова М. О. Траурный церемониал в Российской империи в XVIII– XIX вв.: дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2010. С. 13–14. См. также: Она же. Печальные ритуалы императорской России. М., 2011. 278 Обзор источников по истории московского некрополя категорию намогильных сооружений составляли деревянные кресты и “струбцы”»366. Русские кладбища изображены на двух гравюрах из сочинения А. Олеария «Путешествие в Московию и через Московию в Персию и обратно» (первое издание: 1647 г., второе — 1656 г.): «Русские женщины оплакивают своих покойников» и «Русские похороны». Эти гравюры являются буквальными иллюстрациями к тексту и довольно точно передают внешний облик средневекового кладбища и основные элементы поминальной и погребальной обрядности. На первой гравюре изображено сельское кладбище при деревянной церкви, надгробия в виде белокаменных плит, а также деревянные кресты-«голбцы» («голубцы») и намогильные сооружения, известные как «струбцы» («срубцы»). Кладбище заполнено скорбящими людьми, воздевающими руки к небу, некоторые на коленях. На надгробиях стоит поминальная пища, описанная Олеарием, — блины («оладьи»), пироги, яйца и рыба, — а между могил ходит священник с кадилом. На второй гравюре изображено прощание с покойником на кладбище. Священник вкладывает в открытый гроб разрешительную грамоту (Олеарий называет ее «паспорт»), рядом стоит один человек с иконой, другой с книгой, чуть поодаль — служка с кадилом. У гроба толпятся скорбящие. На заднем плане помещена еще одна процессия во главе со священником, четыре женщины плачут, гроб несут на носилках, за ним идут люди с зажженными свечами. На этой гравюре также изображены плиты, кресты-«голбцы» и «струбцы»367. Другой путешественник XVII в., барон А. Мейерберг, в сочинении «Путешествие в Московию» (первое издание либо в 1663 г., либо в 1679 г.) приводит два рисунка, важных для данной темы: 366 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики... Т. I. С. 363–364. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно / введение, перевод, примечания и указатель А. М. Ловягина. СПб., 1906. С. 8, 340. Гравюра «Русские похороны» стала источником аналогичной гравюры в сочинении Т. Т. Вармунда «Всеобщая религия русских», где она дана в зеркальном отображении (воспроизведена в кн.: Лихачев Д. С., Вагнер Г. К., Вздорнов Г. И., Скрынников Р. Г. Великая Русь: История и художественная культура X–XVII веков. М., 1994. С. 445). 367 279 Глава III «Вид столичного города Москвы, взятый с полуденной стороны в 1661 г.» и «Обряд русских при похоронах». Первый рисунок представляет собой панораму Москвы из-за Яузских (Таганских) ворот, в непосредственной близости от остатков иноземного кладбища, соотносимого с некрополем Немецкой слободы на Болвановке. Как уже говорилось выше, это кладбище также изображено на плане Москвы из книги А. Мейерберга. На рисунке показаны за деревянными стенами Земляного города 20 надгробий-плит, ориентированных по разным сторонам света, три павильона барочной архитектуры и один деревянный «струбец» с крестом наверху. Кладбище производит впечатление заброшенного, начинается его разрушение. На рисунке «Обряд русских при похоронах» изображены люди, стоящие у могильной ямы, в которую опущен гроб с двускатной крышкой. Стоят священник, человек со свечой, другой — с крестом, третий — с раскрытой книгой. Справа от могилы расположились скорбящие; у ямы лежат лопата и заступ. На заднем плане — зарытая могила с группой скорбящих, а на могильной насыпи стоит горшок368. Иллюстрации из описаний иностранных путешественников XVII в. интересны тем, что дают «взгляд со стороны» на привычные русским бытовые сюжеты. В отечественном изобразительном искусстве тема кладбища и похорон не появляется до XIX в. Художественные произведения этого времени можно разделить на две группы: 1) изображения конкретных некрополей, кладбищенских храмов и архитектурных ансамблей на кладбищах; 2) жанровые изображения похорон и сцен поминовения. Одними из первых появились изображения Преображенского (1825; художник П. Федоров, гравер Р. Курятников) и Рогожского кладбищ (1833, гравюра издана иждивением А. С. Пульченкова). Обе гравюры изображают кладбищенские строения — храмы, ограду и различные здания внутри нее. Намогильные памятники 368 Рисунки к путешествию по России Римско-Императорского посланника барона Мейерберга в 1661 и 1662 годах… № 51, 63. 280 Обзор источников по истории московского некрополя на этих гравюрах вообще не показаны, поскольку художник смотрит на кладбищенский ансамбль издалека, из-за ворот369. Гораздо интереснее и подробнее гравюра Р. Курятникова «Преображенский богаделенный дом с видом кладбища» (1852; собрание ГИМ), которая изображает строения и некрополь с высоты птичьего полета. На ней два храма, окруженные постройками и оградами с воротами и башнями, а за ними — кладбище. В начале кладбища — часовни и усыпальницы (выделяется Никольская часовня, в готическом стиле, сохранившаяся до нашего времени). Основную территорию кладбища занимают кресты-«голбцы» и еще несколько деревянных часовен. Кладбище в центральной части густо поросло деревьями, на периферии — довольно свободно, на нем изображены около 30 крестов-«голбцов». В свою очередь, эта гравюра имеет прототипом акварель работы неизвестного художника (1827 г., из собрания М. И. Чуванова), на которой кладбище почти не видно из-за деревьев, но хорошо просматриваются часовни370. Сходно изображались и монастырские ансамбли, вследствие чего кладбища внутри ограды художники не показывали. На рисунках Н. А. Мартынова к многотомному изданию «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества» И. М. Снегирева и А. А. Мартынова (1846–1859, переизд.: 1848–1850, 1852) некрополей и надгробных памятников почти нет. Художник как будто очищает нарисованные им храмы от кладбищ. Среди немногих исключений — мавзолей А. С. Матвеева около церкви Св. Николы в Столпах. В книге И. М. Снегирева «Новоспасский монастырь» (1863) содержится изображение усыпальницы бояр Романовых в Спасо-Преображенском соборе. Усыпальница к этому времени была восстановлена после разгрома французами в 1812 г., в интерьере видны памятники классической эпохи (обелиски, пирамиды). Надгробницы XVII в. 369 Москва. Снимки с видов местностей, зданий и других сооружений. III. М., 1886. Рис. XLII, XLIII. 370 Опубл.: Русакомский И. К. Ансамбль за Преображенской заставой конца XVIII — начала XIX века // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. Города, ансамбли, зодчие. М., 1985. С. 148–149. Там же воспроизведена еще одна акварель с изображением Преображенского кладбища, также из собрания М. И. Чуванова, и также восходящая к акварели 1827 г. 281 Глава III покрыты покровами, рядом установлены плоские столбы с иконами и лампадами. Автором литографии указан Х. Эргот, рисунок, возможно, принадлежит Н. А. Мартынову371. Л. А. Беляевым собраны несколько изображений могилы Н. В. Гоголя: неизвестного художника (весна-лето 1852), А. Голованова «М. С. Щепкин у могилы Н. В. Гоголя» (1852; собрание Государственного центрального театрального музея им. А. А. Бахрушина), В. А. Евдокимова-Розанцева (1886)372. Эти работы интересны тем, что показывают могилу писателя на разных этапах развития мемориала — от насыпи до каменных надгробия с эпитафией и «Голгофы» с крестом). Такое сравнительное «обилие» изображений связано с популярностью Н. В. Гоголя. Во второй половине XIX в. кладбище становится сценой для жанровых картин, посвященных трагедиям и скорби. Наиболее известны в этом жанре работы В. Г. Перова — «Сцена на могиле» (1859), «Проводы покойника» (1865) и «Старики-родители на могиле сына» (1874), отличающиеся документальной точностью. На картине «Сцена на могиле» подробно прорисован крест«голбец» с резным деисусом на центральной перекладине. Вместо имени умершего художник в стиле граффито поставил свою подпись: «В. Перовъ / Москва / 1859» и ниже поместил примитивное изображение Адамовой головы. По увядшим цветам, лежащим на холме, можно предположить, что сцена на могиле происходит в один из поминальных дней, вероятно, в 40-й. Другие произведения на эту тему: А. И. Корзухин «Поминки на кладбище» (1865)373, К. Е. Маковский «Похороны ребенка» (1872), А. П. Размарицын «Панихида» (1882), К. А. Савицкий «Панихида в 9-й день на кладбище» (1885), Н. А. Ярошенко «Похороны первенца» (1893) и др. Виды среднерусских кладбищ принадлежат А. К. Саврасову («Могила», 1884, «Сельское кладбище в лунную ночь», 1887), И. И. Левитану («Над вечным покоем», 1894), Д. Э. Мартену 371 Снегирев И. М. Новоспасский ставропигиальный монастырь в Москве. Издание А. А. Мартынова. М., 1863. Между с. 44 и 45. 372 Беляев Л. А. Некрополь Данилова монастыря… С. 42, 43. 373 Любопытно сравнить ее с гравюрой А. Олеария — те же кресты-голбцы, «струбцы», скорбящие родственники и священник. 282 Обзор источников по истории московского некрополя («Вечер на погосте», 1896). Особой популярностью пользовались на рубеже XIX–XX вв. кладбища Русского Севера, что связано с увлечением национальной культурой (М. В. Якунчикова-Вебер, «Кладбище зимой», 1898; И. Я. Билибин, «Кемь. Кладбище», 1904; В. А. Плотников, «Старообрядческое кладбище. Вирма», «Старообрядческое кладбище. Кемь», 1906, «Вид кладбища», 1907, и др.)374. Живопись XIX в. мало чем может дополнить представления о том, как выглядели кладбища и погребальный обряд той эпохи. Сохранились не только письменные описания, но и сами памятники, а также фотографии того времени. Однако восприятие и отражение темы смерти, похорон и некрополя художниками заслуживает специального рассмотрения. 4. Фотографии Фотоколлекции являются наиболее исследованной категорией изобразительных источников по московскому некрополю. А. В. Иванкивом описаны фотографии А. Т. Саладина и охарактеризована фотоколлекция А. Т. Лебедева375. Коллекции А. Т. Лебедева и ее создателю посвящена статья Н. Ф. Трутневой376. Как уже говорилось выше, материалы этой фотоколлекции легли в основу работы С. А. Смирнова по реконструкции кладбища Данилова монастыря377. Общий обзор фотоколлекций по московскому некрополю дан Т. Ф. Кузнецовой378. В настоящем обзоре хотелось бы выделить 374 Более подробно об интресе художников второй половины XIX в. к теме смерти и похорон см.: Штейнер Е. Русалки и утопленники в русском искусстве второй половины XIX века (о картине Крамского «Русалки») // Memento vivere, или Помни о смерти: Сб. статей / под общей ред. В. Л. Рабиновича и М. С. Уварова. М., 2006. С. 168–195. 375 Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... С. 78, 79; Он же. Забытые фотографии А. Т. Саладина. С. 190–198. 376 Трутнева Н. Ф. Александр Тимофеевич Лебедев — фотолетописец московского некрополя… С. 17–22. 377 Смирнов С. А. Историческое кладбище Московского Данилова монастыря... 378 Кузнецова Т. Ф. Иллюстративные источники по истории московского некрополя. С. 12–15. 283 Глава III наиболее значительные собрания фотографий памятников и общих видов московских некрополей XX в., находящиеся в фототеке Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. А. В. Щусева. Помимо фотоколлекций А. Т. Лебедева, А. О. Гунста, Н. Д. Виноградова, С. А. Торопова и др., охарактеризованных Т. Ф. Кузнецовой, значительный интерес представляют материалы разновременных фотосъемок, сгруппированные в общем каталоге по рубрикам: «церкви», «монастыри», «кладбища». В разделе «церкви» приведено значительное количество надгробий XVI–XVIII вв., в большинстве вделанных в стены или фундамент церквей (надгробия-таблицы и надгробия, использованные как строительный материал). Так, по фотографии текст одного из надгробий, вделанных в столп в церкви Св. Владимира в Старых Садех, читается следующим образом: лета рчо февраля в ка [...] вися раба Бжия к[нягиня] Парасквия Петровна князя Ивана жена Даниловича Велико Гагина379. Среди других материалов о церкви Гребневской Божией Матери на Лубянке находятся фотографии надгробия Л. Ф. Магницкого и его супруги М. Г. Магницкой, урожденной Окуньковой, выполненные в 1920-е гг. Н. Н. Лебедевым. На фотографиях просматривается основной декор памятников, редкий для надгробий 1730-х гг.: плиты-таблицы с изображениями «Всевидящего ока» в верхней части плиты, Адамовой головы, ангелов; читается надпись, расположенная достаточно необычным образом — чередуются длинные строки с короткими, состоящими из одного слова или нескольких букв380. Типичным для своего времени памятником является плита-таблица, вделанная в южную стену церкви Григория Неокесарийского, под колокольней. Текст: 379 ГНИМА им. А. В. Щусева. Фототека. Колл. I. № 8625. В «Московском некрополе» со ссылкой на книгу К. Я. Тромонина «Достопамятности Москвы» (1845) указана другая дата смерти — 24 февраля (МН. Т. I. С. 189, 190). 380 ГНИМА им. А. В. Щусева. Фототека. Колл. I. № 8606. 284 Обзор источников по истории московского некрополя 1756 году февраля 22 дня в 2м часу пополудни от иде сего време наго жития раб Бжии обер секретарь коллежский и типографии московской директор Иоаннъ Тимофееви чъ Муриновъ от рождениа его жития 47м летъ и 6 мсцевъ а тезоименитство его сентября 7 числа и погребенъ противъ сей таблицы под сим камнем381. В фототеке встречаются не только фотографии надгробий, но и другие материалы, касающиеся московского некрополя. Такова фотография погребального штандарта Я. В. Брюса, находящегося в лютеранской церкви Св. Михаила на Вознесенской улице382. В настоящее время этот предмет хранится в коллекции Государственного исторического музея. Интересны фотографии семейной усыпальницы Матвеевых при церкви Николая в Столпах, созданной потомком А. С. Матвеева канцлером графом С. П. Румянцевым. Эта усыпальница была разрушена вместе с церковью в 1930-х гг., а часть надгробий поступила в собрание ГНИМА им. А. В. Щусева и в настоящее время находится в Донском монастыре. Мавзолей Матвеевых представлял из себя круглый павильон с классическим фронтоном с колоннами и портиком — типичное сооружение первой четверти XIX в. По фронтону шла надпись: «Гробница боярина Артамона Сергеевича Матвеева». В стены мавзолея были вделаны надгробия-таблицы, подражающие памятникам XVII в., с надписями: «Свойственники боярина Матвеева... 5. Семеновского полка поручик Аполлон Иванович Хомутов. 6. Брат деда Хомут... стольник Иван Петро... умерший 1685 года...». Таким образом, мавзолей служил не только усыпальницей А. С. и А. А. Матвеевых, как это известно из публикаций В. К. Клейна и «Московского некрополя», но и их родственников по жене А. С. Матвеева, урожденной Гамильтон, 381 382 Там же. Колл. V. № 29204. Там же. Колл. IV. № 1039. 285 Глава III потомки братьев которой звались на русский манер Хомутовыми383. Там же находится фотография надгробия детей А. А. Матвеева, представляющего собой примечательный памятник эпиграфики конца XVII в.: Под сим местом гробы детей ближниаго околничаго Андрея Арте моновича Матвеева млнць Ма рии Еудокии Анны Марфы Та тианы Анны Натальи млднца Андрея млднць Елены а преставления ихъ в разныхъ летах мсцех и числех384. Среди памятников, фотографии которых находятся в фототеке ГНИМА им. А. В. Щусева, встречаются и достаточно ранние, как, например, надгробие 1568 г.: лет оѕ г мца генвар я е7 днь престави ся рабжи ири на костинова же на385. В целом число фотографий памятников эпиграфики XVI– XVIII вв. в разделе «церкви» довольно значительно, и было бы желательно подготовить публикацию этих надписей, в большинстве случаев не сохранившихся или не изданных. Сохранившиеся памятники зачастую фрагментированы, и материалы фототеки ГНИМА им. А. В. Щусева могут быть использованы для восстановления изначального текста. Так, хранящееся в собрании Музее Москвы надгробие-таблица княгини И. Т. Приимковой-Ростовской сохранилось лишь на 1/3 от первоначального объема. Фотография 383 Там же. Колл. I. № 2311 (фотография А. Т. Лебедева, 12.07.1931). Там же. № 2314. Это надгробие также известно по фотографии в публикации М. Кияновского (Кияновский М. Указ. соч.). Однако внешний вид усыпальницы на фото из ГНИМА им. А. В. Щусева виден лучше. 385 Там же. № 4749. 384 286 Обзор источников по истории московского некрополя памятника in situ, в стене церкви Никиты на Яузе, позволяет прочитать текст полностью386. Значимый комплекс составляют фотографии 1920–1930х гг., зафиксировавшие состояние монастырских и городских кладбищ. Самой крупной является фотоколлекция А. Т. Лебедева, специально занимавшегося фотофиксацией состояния монастырских некрополей и городских кладбищ, а также других памятников в Москве с 1906 по 1941 г.387 Среди материалов по кладбищу Спасо-Андроникова монастыря А. Т. Лебедеву принадлежит фотография надгробия Д. Ю. и И. Д. Трубецких работы И. П. Витали — единственный памятник, вывезенный с территории уничтожавшегося некрополя в Донской монастырь388. Кроме того, в фототеке находятся еще четыре фотографии надгробий с этого некрополя389. Полнее материалы по некрополю Данилова монастыря — 45 фотографий, в т. ч. уникальные — могилы Н. В. Гоголя в 1928 г. (крест отсутствует, окружающие надгробия снесены); видов кладбища; захоронений 1918 и 1922 гг. Фотографии выполнены в основном А. Т. Лебедевым, но есть также фото Н. Д. Виноградова и других фотографов390. Наибольшее число фотографий относится к некрополю Донского монастыря, входившего в состав ГНИМА им. А. В. Щусева. Это съемки А. О. Гунста (1904), А. Т. Лебедева (1920–1930-е), Домогацкого (В. Н. ?) (1920–1930-е), М. М. Чуракова (1960-е), А. А. Александрова (1960-е), Н. Кожевникова (1920-е), Коломейцева (1986), фиксирующие состояние некрополя и его памятников в разное время391. По кладбищу Новодевичьего монастыря основное ко386 Там же. Колл. V. № 14752, 16145. Трутнева Н. Ф. Александр Тимофеевич Лебедев — фотолетописец московского некрополя… С. 18–22. 388 ГНИМА им. А. В. Щусева. Фототека. Колл. V. № 42977. 389 Там же. Колл. I. № 7550 (общий вид с восточной стороны церкви Михаила Архангела); Колл. IV. № 999, 1004; Колл. V. № 42871. 390 Полная характеристика и публикация этого комплекса принадлежит С. А. Смирнову (Смирнов С. А. Историческое кладбище Московского Данилова монастыря... С. 328–475). 391 ГНИМА им. А. В. Щусева. Колл. V. ОРНД, ОРНВ, ИВРНБ. 387 287 Глава III личество снимков принадлежит А. Т. Лебедеву392. По некрополю Новоспасского монастыря имеется 18 фотографий, по некрополю Симонова монастыря — 36 фотографий. Менее значительно число фотографий, посвященных памятникам городских кладбищ Москвы. Так, по Армянскому кладбищу имеются всего 3 фотографии А. Т. Лебедева (1933). Немного фотографий и по Ваганьковскому кладбищу (съемки А. Т. Лебедева и Домогацкого (В. Н. ?)), однако среди них имеются и уникальные. В их числе — фотография надгробия композитора П. П. Булахова393, послужившая источником для восстановления памятника, переделанного под надгробие другого лица. Эта работа была осуществлена Московским фондом культуры в 1990–1994 гг. при деятельном участии краеведа М. Д. Артамонова394. Изучение фотографий некрополя Спасо-Андроникова монастыря, выполненных Н. Д. Рудницкой-Моргуновой в 1927 г.395, привело О. Г. Ульянова к выводу о том, что в 1928 г., когда переносили могилы родственников Л. Н. Толстого на Кочаковский некрополь, была совершена ошибка. Вместо захоронения деда писателя князя Н. С. Волконского перенесли прах из соседней могилы. Позднее при раскопках на этом месте было найдено мужское погребение с остатками мундира начала XIX в. с нашитыми орденами из золотой фольги и проволоки. В соседнем склепе наблюдались следы перекопа 1920-х гг.396 Метод фотограмметрии в сочетании с георадарной съемкой и натурными исследованиями позволил восстановить в 2007– 2010 гг. семейный некрополь купцов Третьяковых на Даниловском кладбище, уничтоженный в советские годы397. Опыт С. А. Смирнова 392 ГНИМА им. А. В. Щусева. Колл. II, V. ОРНД (115 фотографий, расположенных в каталоге по алфавиту). 393 ГНИМА им. А. В. Щусева. ОРНД. № 1064. 394 Ульянова В. Г. Московский фонд культуры и сохранение исторического некрополя Москвы в 1990–1994 // МНИАИО. 1996. С. 135. 395 18 фотографий, на которых запечатлены 16 надгробий, ныне находятся в архиве Центрального музея древнерусской культуры и искусства. 396 Ульянов О. Г. «…От твоих могил не отрекусь»… С. 47. 397 Бехтиева Е. Третьяковский некрополь // Русское искусство. 2010. № 4. С. 90–99. 288 Обзор источников по истории московского некрополя показывает, что фотоматериалы ГНИМА им. А. В. Щусева вполне пригодны для полноценной реконструкции топографии некрополя с точностью до отдельных захоронений и памятников. Важной задачей является не только выявление материалов по некрополю в фототеке ГНИМА им. А. В. Щусева и других музеев (Музея Москвы, Государственного исторического музея), но и введение в научный оборот фотоколлекций из частных собраний. Здесь, как показывает недавний опыт, возможны ценные открытия, вроде обнаружения коллекции фотографий Москвы начала XX в., созданной С. В. Челноковым, братом московского городского головы. В их числе — редкие фотографии возложения венка В. И. Немировичем-Данченко и К. С. Станиславским на могилу Н. В. Гоголя на кладбище Данилова монастыря к столетию со дня рождения писателя (19 марта 1909 г.)398. 398 Русский фотограф на рубеже эпох: Сергей Челноков. М., 2015. № 33. С. 39. 289 Глава IV Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Похоронный обряд и намогильные сооружения в Средние века З а 20 лет, которые прошли с того момента, когда я начал заниматься данной темой, изучение средневекового погребального обряда, намогильных сооружений и практик коммеморации сильно продвинулось вперед. Классические работы Т. Д. Пановой, Л. А. Беляева и А. Е. Мусина1 дополнились новыми исследованиями этих и других специалистов, в результате чего появилась целостная картина того, как в Средние века готовили к погребению, хоронили, какие сооружали намогильные памятники, как поминали и хранили память об умерших2. Далее я изложу основные итоги этих исследований, не вдаваясь в подробности, которые уже получили исчерпывающее освещение и объяснение. Первый вариант такого обзора был опубликован в 2003 г. и в настоящем очерке дополнен новыми материалами3. Русский средневековый христианский погребальный обряд определялся церковными правилами, заимствованными из Визан1 Панова Т. Д. Царство смерти…; Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие…; Мусин А. Е. Погребальный обряд Древней Руси как археологическая и литургическая проблема. С. 11–38; Он же. Христианизация Новгородской земли в IX–XIV вв. 2 Историографию этой темы (не касаясь домонгольского периода) следует начинать с работ историков и этнографов XIX–XX вв. (см.: Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. М., 1992. С. 266–271; Анучин Д. Н. Указ. соч.; Рабинович М. Г. Очерки этнографии русского феодального города. Горожане, их общественный и домашний быт. М., 1978. С. 254–268). 3 Шокарев С. Ю. Русский средневековый некрополь (на материалах Москвы XIV–XVII вв.) // Культура памяти. Сб. научных статей. М., 2003. С. 141– 188. 290 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры тии. Впервые на Руси его нормы частично были изложены в каноническом памятнике XII в., известном как «Кириково вопрошание» (вопросы новгородца Кирика архиепископу Нифонту, 1130–1156). Более подробно описывает погребальный обряд митрополит Киприан в ответах на вопросы игумена Афанасия (1390–1405), однако он говорит лишь о двух чинах погребения — священника-мирянина и монаха (включая иеромонаха). О мирском погребении Афанасий не спрашивал, а Киприан на этом не останавливался, поскольку такой чин уже был в византийских требниках (наряду с чином монашеского погребения). Кратко Киприан говорит о необходимости «пети» над младенцами, чем интересовался еще Кирик и получил утвердительный ответ Нифонта. Сомневались в необходимости отпевания младенцев из-за того, что они безгрешны, даже духовенство воспринимало заупокойную службу, прежде всего, как моление о посмертной участи умершего. На практике это приводило к сокращению заупокойной службы над младенцами. Впоследствии чинов погребения стало пять: мирян, младенцев, священников (в т. ч. архиереев), монахов и особый чин погребения в Светлую седьмицу4. Киприан описывает погребение священника-мирянина следующим образом: «…Измыв его и в срачицу нову оболок, и в свиту такоже, таже и во стихарь и петрахиль и фелонь, лице же и главу покрыв завесом, и тако пев над ним и в гроб положив, таже вина мало с маслом древяным смесив, проливает священик крестобразно, от главы первое, таже у ногу, потом же от десна, таже левую сторону; чашу же, в нейже масло с вином, повержет у ногу; та же дьску поставивше, засыпуют, якоже всякого мертвеца»5. 4 РИБ. Т. 6. СПб., 1880. Стб. 245, 246, 250, 251; Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1 (Памятники XI–XV в.) / ред. А. С. Павлов. 2-е изд. СПб., 1908. Стб. 36, 37; Мансветов И. Д. Митрополит Киприан в его литургической деятельности. Историко-литургическое исследование. М., 1882. С. 114– 120, 123, 124; Булгаков С. В. Указ. соч. С. 1290, 1318. Литургические аспекты погребального обряда и их история нами не рассматриваются, они должны стать предметом специального исследования. 5 РИБ. Т. 6. Стб. 245. 291 Глава IV Археология подтверждает, что священников хоронили в церковном облачении. При раскопках кладбища при церкви Иоанна Предтечи в Новодевичьей слободе (XVII в.) в погребении пожилого мужчины обнаружены фрагменты оплечья фелони из красного бархата с золотным шитьем6. Также археологически прослежены в погребениях XII–XIII вв. и XVII в. облачения епископов — епитрахиль, фелонь, омофор, палица, клобук7. Согласно разрядам, тело патриарха Иоакима († 1690) погребли в святительском облачении: «...Тело святейшего патриарха во гробе в архиерейских одеждах и в митре из церкви 12 Апостол несли на одре архимандриты и игумены в облачении крестовою полатою в соборную апостольскую церковь большею лестницей...»8 Погребения епископов в святительских одеяниях изображены и на миниатюрах Лицевого летописного свода. Похожее описание похорон священника содержится в Псалтыри Троице-Сергиева монастыря (конец XV в.): «Омывают его водою. и облекут и в срачицу, и в сукняную свиту. таж стихарь и петрахиль. и фелонь, а на ногах копытца. и калигы». И далее: «Аще ли мирянин. простец. по умовении водою. в срачицу. и в саван с наголовием. и свиют и укроем. и по челу обяжут рубом. хрестьци нашиваны. а на ногах копытца. и калиги. Також и жены погребаются»9. 6 Елкина И. И. Оплечье XVII в. из слободы Новодевичьего монастыря. С. 323–327. 7 Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора... С. 61, 62; Панова Т. Д. Царство смерти… С. 168–169; Родина М. Е. Вскрытие захоронения Арсения Элассонского в суздальском Рождественском соборе. Хроника событий // Материалы исследований. Сборник № 13. Научно-практическая конференция (27–28 ноября 2006 г.) / Государственный Владимиро-Суздальский музей-заповедник. Владимир, 2007. С. 8–10. 8 ВОИДР. Кн. 15. 1852. Смесь. С. 22. 9 Цит. по: Панова Т. Д. Царство смерти... С. 35. Аналогичный порядок описан в Кормчей Балашова (XVI в.) (СЛРЯ. Вып. 22. С. 224). Согласно разысканиям Д. О. Осипова, калиги были особым видом обуви, получившей распространение в XIV–XIX вв. Это ритуальная («покойницкая») обувь, которую отличают от бытовой обуви несколько признаков: она сделана из тонкой кожи; не имеет каблуков, стелек и других дополнительных деталей; обувь низкая и мягкая; обувь сшита тонкой нитью, швом через край. Все признаки 292 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Таким образом, различия в приготовлении к погребению священника и мирянина-простеца состояли в следующем: 1) тело священника облачалось в священнические одежды, а лицо перед отпеванием закрывалось воздухом («завесом»); 2) на тело священника троекратно возливалось масло, смешанное с вином. Возлияние масла, смешанного с вином, согласно Киприану и Псалтыри Троице-Сергиева монастыря, также должно было совершаться при погребении монахов. Псалтырь гласит: «Поп же взем в сосуде масло. взлиет врху телесе. творяи три кресты на лици. на персех. и на колену. поя аллилуйя»10. С данным обрядом связано широкое распространение в захоронениях такого элемента погребального инвентаря, как сосуды для елея (они также называются в специальной литературе елейницами, слезницами, лампадками)11. Л. А. Беляев установил, что употребление сосудов для елея в русских погребениях эпохи Средних веков, Нового и Новейшего времени восходит к общеевропейской традиции, которая перешла в христианство из Античности. Смысл этого элемента в разные эпохи менялся. По мнению Л. А. Беляева, в XIV–XVII вв. это сосуды, ставившиеся в могилу после совершеуказывают на непригодность обуви для повседневного ношения, ее противоположность обычной обуви. Первоначально калиги были обувью монаховстранников и выглядели иначе. Впоследствии из ритуальной монашеской обуви они стали ритуальной погребальной. Однако наряду с особой покойницкой обувью в погребениях встречается и обычная (Курбатов А. В. Погребальная обувь Средневековой Руси // Археологические вести. № 9. СПб., 2002. С. 155–172; Осипов Д. О. Обувь московской земли XII–XVIII вв. Материалы охранных археологических исследований. Т. 7. М., 2006. С. 80–85). Упоминаемые в источнике копытца представляли собой короткие шерстяные чулки (СЛРЯ. Т. 7. С. 300). Возможно, именно они описаны как «онучи» в погребении царя Федора Ивановича (Векслер А. Г., Рабинович М. Г., Шеляпина Н. С. М. М. Герасимов и история Москвы (работы по восстановлению облика древних жителей края и русских царей) // Антропологическая реконструкция и проблемы палеоэтнографии. Сборник памяти М. М. Герасимова. М., 1973. С. 34). 10 РИБ. Т. 6. Стб. 246; Панова Т. Д. Царство смерти… С. 157. 11 В последнее время этой категорией находок занимается К. И. Панченко (см.: Панченко К. И. Керамические сосуды XV–XVI вв. из погребений ТроицеСергиевой лавры // Археология Подмосковья. 2016. Вып. 12. С. 547–554). 293 Глава IV ния возлияния над умершими, а в XVIII–XX вв. — сосуды, в которых находились остатки елея после предсмертного соборования12. В грамоте митрополита Киприана говорится о возлиянии масла с вином только на священников и монахов, но не упоминается о совершении этого обряда над мирянами. Впервые этот обряд отнесен к мирянам в Требнике Петра Могилы 1646 г., откуда он перешел в московские печатные требники второй половины XVII в.13 Однако сосуды для елея встречаются в погребениях XV в. (а возможно, и более ранних — XIV в.)14. Большое количество этих находок и их присутствие в захоронениях мирян заставляют предположить, что обряд возлияния елея над умершим телом совершался и при мирских похоронах, что не отражено в канонической литературе. Истоки этого обряда Л. А. Беляев видит в «елеосвящении (помазании) мощей (в общем смысле слова, т. е. телесных останков) — обряде, генетически связанном с традиционным почитанием священных останков, с традицией омывания при вторичном погребении и обрядом елеосвящения над умершими»15. Обряд монашеского погребения совершался согласно уставам. В летописном сообщении о смерти и похоронах великого князя тверского Михаила Александровича, принявшего перед смертью схиму с именем Матвей, летопись особо отмечает, что он был погребен по Афонскому уставу. «По вере его тогда прилучишася преподобнии иноцы Святыя горы Сава и Спиридон, мужии духовнии, и сии скутавше тело блаженнаго по обычаю лаврьскому, якоже видеша в велицей Святей горе»16. 12 Беляев Л. А. К истории и методике изучения погребальных сосудов Позднего Средневековья... С. 126–128. 13 Требник митрополита Петра Могили. Киiв. 1646. Киiв, 1996. Л. 725; Мусин А. Е. Погребальный обряд Древней Руси… С. 29. 14 Панова Т. Д. Царство смерти… С. 155–157; Беляев Л. А. К истории и методике изучения погребальных сосудов… С. 122. 15 Беляев Л. А. К истории и методике изучения погребальных сосудов… С. 128. 16 ПСРЛ. Т. 11. С. 182. 294 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры По мнению А. Е. Мусина, обретение мощей преподобного Феодосия Печерского в 1091 г. совершилось под влиянием Афонского устава, который был переосмыслен монахами Киево-Печерского монастыря. Мощи основателя монастыря перенесли не в костницу, а к месту постоянного упокоения, доступного для братии и паломников. В этом А. Е. Мусин видит воздействие другого устава — Студийского17. Древнейший русский список Студийского устава (конец XII — начало XIII в.) предписывал, обтерев тело монаха губкой, облачить в новую «свиту» («ризу»; имеется в виду одеяние вообще). «По одеянии возложит на нь кукол, аще великыи схимник будет, возложит наглавие вверху главы его и покрыв до брады, яко невидимо быти лицю его». Затем на тело возлагался аналав (параман)18, его перепоясывали поясом, ноги облачали в специальные «погребальные» сандалии, «сиречь плесницы» (в другом списке упомянуты «калиги»). Умершего возлагали на «одр», покрывали покровом («паполомой») и несли в церковь к отпеванию. Такая особенность монашеского погребения, как отирание тела губкой, объясняется в уставе запретом видеть наготу монаха. Лицо монаха при отпевании было закрыто, так же как и священника. Иеромонаха предписывалось хоронить в священническом одеянии (фелони и епитрахили). Тело умершего трижды крестообразно поливали маслом (елеем)19. В дальнейшем, 17 Мусин А. Е. Погребальный обряд Древней Руси… С. 24–25. Аналав — плат с изображением креста, страстей Господних и Адамовой головы; шнурами он крепился на спине монаха. В русской традиции под словом аналав чаще понимают схимнический куколь, а плат на шнурах принято именовать параманом или парамандом. 19 Мансветов И. Д. Указ. соч. Приложение. XI. С. XXV–XXVIII, XXXII– XXXIII; Мусин А. Е. Погребальный обряд Древней Руси… С. 25. Погребальные носилки, или «одр», употреблялись также при похоронах мирян. П. Петрей сообщает: «Если это был богатый человек, носилки покрываются бархатом или дорогим сукном. Если же это человек не зажиточный или бедняк, то покрывают носилки его собственным кафтаном» (Петрей П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии / Исаак Масса. Петр Петрей (История России и Дома Романовых в мемуарах современников XVII—XX вв. / сост. А. А. Либерман. М., 1997. С. 455). 18 295 Глава IV несмотря на смену Студийского устава Иерусалимским, чин погребения монахов не изменился20. Приготовление тела монаха к погребению описано в летописном рассказе о болезни, смерти и погребении великого князя Василия III и проиллюстрировано миниатюрами Лицевого летописного свода. Перед смертью великий князь был пострижен в монахи с именем Варлаам, и поэтому его погребение совершалось по монашескому чину. После смерти великого князя митрополит Даниил «взем сам бумагу хлопчятую и воды мало воспусти на нея и отре его от пояса». Затем у тела остались троицкий игумен Иоасаф и старец Мисаил Сукин, которые «нача его наряжати и браду его чесати, якоже подобает ко чернеческому чину быти, и положиша под него от Михаилова Чюда одр и положили его на одре». Помогали им «осифовские старцы», а придворные-миряне («стряпчие») были отосланы21. Одежда монашеских погребений соответствует облачению трех монашеских чинов — новоначального инока, малосхимника и великосхимника. Реконструкция остатков монашеского одеяния царя Ивана Грозного — куколь и аналав, — проведенная Т. Н. Кошляковой, показала, что царь был пострижен в чин великосхимника22. В погребениях также обнаружены аналавы, параманы, кожаные пояса и кожаные кресты (из захоронений в Москве, Киеве, Великом Новгороде, Старой Рязани, Твери, Суздале и других городах)23. Представительные материалы были получены при раскопках не20 Требник. СПб., 1995 (репринтное воспроизведение издания 1884 г.). С. 107, 108. 21 ПСРЛ. Т. 13. 2-я пол. С. 418, 419. 22 Кошлякова Т. Н. Реконструкция схимы из погребения Ивана Грозного // СА. 1976. № 2. С. 192–204. Возможно, что в великую схиму был пострижен Василий III, на которого митрополит возложил последовательно: переменатку (параман), ряску (рясу), мантию и схиму ангельскую (аналав) (ПСРЛ. Т. 13. Ч. II. С. 418; Т. 34. С. 23). Однако на миниатюрах Лицевого летописного свода облачение инока Варлаама не схимническое, а рядовое монашеское. Этот вопрос еще должен быть исследован. 23 Панова Т. Д. Царство смерти… С. 163–168; Елкина И. И. Текстиль из усыпальницы князей Пожарских и Хованских. Спасо-Евфимиев монастырь, 2008 г. // Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских… 296 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры крополя Моисеевского монастыря. В некоторых захоронениях монахинь хорошо сохранились шитые покровы, закрывавшие лицо и тело, а также аналавы, куколи, параманы, кожаные туфли. Остатки монашеских одежд были в погребениях архимандритов Варсонофия († 1680) и Германа († 1682) в Ново-Иерусалимском монастыре24. Чин похорон патриархов соответствовал чину погребения черного духовенства. При кончине патриарха (как и при кончине царя) трижды били в Успенский колокол на колокольне Иван Великий. Тело патриарха отиралось «греческой» губкой и облачалось в святительские одежды. Выносили его на одре. Крышку гроба несли дьяконы, а одр протопопы и священники или архимандриты и игумены. Перед телом несли три образа в киоте (патриарх Иоаким эти образа «еще живу суща построил на своем гробе стоять»), зажженную лампаду и посох митрополита Петра. На грудь покойного клали Евангелие. Из келии тело патриарха несли для прощания в церковь Двенадцати апостолов (при погребении Иоакима и Адриана), Ризоположения (при погребении Иоасафа), Благовещения (при погребении Иосифа), где над ним день и ночь домовые дьяки читали псалтырь25. С. 235, 238; Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 2. С. 50, 58–61. 24 Векслер А. Г. Манеж и Манежная площадь Москвы... С. 118, 119; Елкина И. И. Текстиль в Московском государстве XVI–XVII вв. по археологическим данным // От Смуты к империи… С. 74, 75. 25 Примечательное описание этого чтения оставил царь Алексей Михайлович в письме к Никону, будущему патриарху: «Да пришел я к дверям полунощным, а у нево отнюдь никакова сидельца нет. Кому велел быть игумном, те все розъехались <…>. А над ним один священник говорит Псалтырь, и тот не говорит во всю голову, кричит, и двери все отворил. И я почел ему говорить: “Для чево ты не по подобию говориш?” “Прости, де, государь, страх нашел великой. А во утробе, де, государь, у нево, святителя, безмерно шумело больно грыжа до тебя, государя. То-то, де, меня страх и взял”» (Царь Алексей Михайлович. Сочинения // Московия и Европа / Г. К. Котошихин, П. Гордон, Я. Стрейс, Царь Алексей Михайлович / сост. А. А. Либерман, С. Ю. Шокарев. М.: Фонд Сергея Дубова, 2000 (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII–XX вв.). С. 502. 297 Глава IV Отпевание и похороны происходили в Успенском соборе, причем во время отпевания гроб с телом обычно ставился в алтаре (этого не допускалось в отношении представителей царской династии). При погребении тело Иоасафа I было переложено из деревянных гроба в каменный, патриархи Питирим и Адриан в деревянном гробах были положены в каменные саркофаги. После кончины патриарха при свежей могиле 40 дней «денно и нощно» читали Псалтырь26. Обряд царского погребения отличался особой пышностью процессии и богослужения. В основных элементах — омовение, облачение, заворачивание в саван — отличий от обычной практики погребения мирян нет. Царские похороны хорошо известны по разным источникам и исследованиям, что избавляет нас от описания данного церемониала27. Интересным элементом погребального обряда было несение вдовы в санях к месту погребения, восходящее еще к языческой древности28. Цветом траурных одежд был черный, вынос тела сопровождался «унывным» звоном колоколов. С чтением Псалтыри над умершим связано 40-дневное «дневание и ночевание» у гроба, в которое назначались бояре и другие служилые люди. Археологические находки свидетельствуют, что представителей знати и состоятельных людей погребали в богатых одеждах. Мужчин и мальчиков хоронили в шелковых рубахах, украшенных золотными или серебряными нитями или цветным шелком. К настоящему времени известно более 20 рубах из захоронений Архангельского собора, Троице-Сергиева, Вознесенского, Зачатьевского, Новоспасского, Спасо-Евфимиева, Покровского 26 Забелин И. Е. История города Москвы. М., 1905 (репринт. 1990). С. 598– 604; Дворцовые разряды. 4 т. СПб., 1851–1855. Т. 4. Стб. 870–873; Временник ОИДР. Кн. 15. 1852. Смесь. С. 22, 23. 27 Древняя Российская Вивлиофика… Изд-е 2-е. Ч. XI. М., 1789. С. 202– 218; ПСЗ. Т. 1. С. 803, 830; ПСЗ. Т. 2. С. 331, 332, 341; Дворцовые разряды. Т. III. Стб. 849–850, 933–937, 963–969, 1641–1644; Т. IV. СПб., 1855. Стб. 924–934; Восстание в Москве 1682 года. Сборник документов / отв. ред. д. и. н. В. И. Буганов, сост. к. и. н. Н. Г. Савич. М., 1976. С. 10–19; Котошихин Г. К. О Московском государстве в середине XVII столетия // Русское историческое повествование XVI–XVII веков. М., 1984. С. 180–182; Логунова М. О. Печальные ритуалы императорской России. С. 19–30; и др. 28 Анучин Д. Н. Указ. соч. 298 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Суздальского и Кирилло-Белозерского монастырей, а также церковных кладбищ29. Находки рубах с золотным шитьем на некрополе церкви Иоанна Предтечи в Новодевичьей слободе показывают, что в такой одежде хоронили не только аристократов, но также любого, у кого в гардеробе она присутствовала30. Помимо рубах, едва ли не единственный раз в погребении младенца князя Ф. И. Бельского († 1568) из Вознесенского некрополя обнаружены фрагменты шелковых штанов с тесьмой из золотных и шелковых нитей31. Очевидно, эта часть гардероба сохраняется плохо, поскольку редко украшалась шитьем, которое остается от рубах. Обращает на себя внимание отсутствие в погребениях верхней одежды — кафтанов, ферязей, шуб. При этом захоронения в рубахах совершались независимо от сезона, как в теплое, так и в холодное время года, о чем свидетельствуют даты кончины в эпитафиях. Есть свидетельства, что в погребальном обряде знатных лиц употреблялась шуба, которой накрывался гроб. Шубой были накрыты гробы царя Михаила Федоровича и боярина князя Ф. Ф. Волконского («боярин Князь Федор Федорович за Мензелинскую 29 Видонова Е. С. Детская одежда начала XVI в. // КСИИМК. Вып. 36. М.; Л, 1951. С. 68–75; Спирина Л. М. Неизвестные произведения искусства и исторические документы, связанные с погребальным комплексом Годуновых // ПКНО. 1980. С. 461–462; Он же. Царская усыпальница Годуновых на территории Троице-Сергиевой лавры. Сергиев Посад, 2008. С. 28–33; Кошлякова Т. Н. Декоративная отделка мужских рубах конца XVI — начала XVII века из царских захоронений в Архангельском соборе // Государственный историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль»: Материалы и исследования. Вып. IX. М., 1993. С. 162–175; Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 86–98; Елкина И. И. Текстиль из усыпальницы князей Пожарских и Хованских… С. 230–233; Она же. Текстиль в Московском государстве XVI–XVII вв. по археологическим данным // От Смуты к империи… С. 68–73. 30 Елкина И. И. Археологические текстильные находки XVII–XVIII вв. Из слободы Новодевичьего монастыря в Москве. Атрибуция, реконструкция // Поволжская археология. 2017. № 4 (22). С. 208–219. 31 Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 3. Ч. 1. С. 335, 336. 299 Глава IV свою службу и за рану Вашею Государскою милостию пожалован и по смерти взыскан: прислана на гроб ево шуба бархатная золотила на соболях, и тою шубою покрыт был гроб ево, да на погребение дано денег двести рублев»). М. П. Погодин предполагал, что гроб боярина князя Д. М. Пожарского также был накрыт шубой, данной им вкладом в Спасо-Евфимиев монастырь (место его упокоения), из которой впоследствии сшили фелонь32. Действительно, в завещании князя Н. И. Одоевского говорится: «а чем будет гроб покрыт сделать ризы да стихарь»33. Не вполне ясно, в какой момент гроб накрывался шубой, возможно, при несении в церковь к отпеванию. Вероятно, таким же образом должны были употребить кафтан, упомянутый в духовной грамоте Л. П. Надина (1585/86 г.): «…а гроб мои одети кафтан под сукном под вишневым»34. Женское одеяние также реконструируется по фрагментам одежд из погребений. Известные находки свидетельствуют о том, что на погребенных было шелковое платье с длинными рукавами и золотной вышивкой (погребения великой княгини Елены Глинской, царицы Марии Темрюковны, княжны Евдокии Старицкой, царицы Ирины Годуновой, царицы Марии Годуновой)35. В женских погребениях из статусных некрополей часто встречаются волосники — головные уборы из шелковых тканей, вышитые золотом36. 32 Погодин М. П. Исследование о месте погребения князя Дмитрия Михайловича Пожарского // Москвитянин. 1852. № 19. С. 40, 41, 54, 81; Завещание князя Дмитрия Пожарского… С. 152–154; Антонов В. А., Петина Н. Н. Экспонаты Владимиро-Суздальского музея-заповедника, связанные с именем князя Д. М. Пожарского // Пожарский юбилейный альманах: К 400-летию создания ополчения К. Минина и князя Д. М. Пожарского / ред.-сост. А. Е. Лихачев. Вып. 6. Иваново, 2011. С. 13. 33 Духовное завещание боярина князя Никиты Ивановича Одоевского… С. 381. 34 Акты Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря… С.411, 412. 35 Спирина Л. М. Неизвестные произведения искусства... С. 461; Она же. Царская усыпальница… С. 28; Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 3. Ч. 1. С. 126, 370–378; Ч. 2. С. 112, 122–127, 322–325. 36 Рабинович М. Г., Латышева Г. П. Москва в далеком прошлом. М., 1966. С. 228, 229; Спирина Л. М. Неизвестные произведения искусства... С. 461; 300 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Очевидно, они были обязательным элементом погребения знатной мирянки. Насколько распространены волосники в погребениях рядовых горожанок, пока непонятно. Еще одним элементом погребального одеяния, который прослеживается археологически, является погребальный венчик («руб» с «хрестьцами»). В погребениях из некрополя Вознесенского монастыря обнаружены фрагменты погребальных венчиков с вышитыми крестами, а в усыпальнице князей Пожарских и Хованских и захоронении царицы Ирины Федоровны Годуновой (в монашестве — Александры) († 1603) венчики с крестами и молитвой «Трисвятое»: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный помилуй нас»37. Обувь из московских погребений исследовал Д. О. Осипов, о чем уже говорилось выше. Отметим только, что хоронили как в специальной покойницкой, так и в повседневной обуви38. В литературе уделено значительное внимание вопросу о наличии / отсутствии нательных крестов в ранних (X–XIII вв.) Панова Т. Д., Синицына Н. П. Волосники из погребений бывшего Вознесенского монастыря в Московском Кремле // ПКНО. 1985. С. 338–342; Шокарев С. Ю. Фрагмент надгробия и волосник из погребения Марии Мутьянской (1603 г.) // Археологические памятники Москвы и Подмосковья. Ч. 3. Труды Музея истории Москвы. Вып. 10. М., 2000. С. 200–204; Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 102–108; Елкина И. И. Волосники XVI–XVII вв. из погребений Зачатьевского монастыря в Москве // РА. 2008. № 2. С. 142–149; Она же. Текстиль из усыпальницы князей Пожарских и Хованских… С. 230, 232; Орфинская О. В., Голиков В. П., Елкина И. И. Женский головной убор — волосник из Нижнего Новгорода // Нижегородская старина. Вып. 33–34. Нижний Новгород, 2012. С. 79–86; Елкина И. И. Текстиль в Московском государстве XVI–XVII вв. по археологическим данным // От Смуты к империи... С. 66–68; Энговатова А. В. Волосники из некрополя Чудова монастыря // Археология Московского Кремля… С. 124–129. 37 Елкина И. И. Текстиль из усыпальницы князей Пожарских и Хованских… С. 234, 237, 238; Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 3. Ч. 1. С. 19; 126, 235, 264–268, 322, 323, 370–378; Ч. 2. С. 122–127, 166–171, 246–247, 322–325, 352–355. 38 Курбатов А. В. Указ. соч. С. 155–172; Осипов Д. О. Указ. соч. С. 80–85; Некрополь Вознесенского монастыря… Т. 2. С. 394–396. 301 Глава IV погребениях, в чем исследователи видели свидетельства незначительного распространения христианства или двоеверия. В то же время Н. А. Макаров проследил погребения XII в. с крестами, которые принадлежат новообращенным жителям северных деревень39. Согласно наблюдениям Т. Д. Пановой, нательные кресты появляются в погребениях в более-менее значительном количестве только со второй половины XVI в. (до 1/3 погребенных)40. Однако на некрополе Вознесенского монастыря XVI–XVII вв. обнаружено всего три нательных креста, а в четырех исследованных захоронениях из Архангельского собора их нет вообще41. С XVII в. количество крестов в погребениях увеличивается. В 142 погребениях из некрополя Моисеевского монастыря (XVII в.), сопровождавшихся инвентарем, обнаружено: крестовтельников — 81, сосудов-елейниц — 51, четок — 3142. В дальнейшем крест становится обязательным элементом христианского погребения. А. Е. Мусин, обобщив эти материалы, приходит к выводу о том, что «отсутствие в погребении нательного креста не может служить указанием на нехристианство погребенного. Возможно, отсутствие предметов христианского культа в могилах Древней Руси вызвано распространенным мнением о недопустимости погребения святынь в землю или же передачей нательных крестов по наследству»43. Исследование В. А. Кучкина показало, что традиционно руки покойного крестообразно складывались на груди, что было зафиксировано в решении церковного собора 1678 г., рассматривавшего вопрос о мощах св. княгини Анны Кашинской. Встречающиеся отступления от крестообразного положения рук связаны с их механическим движением в процессе разложения тела, а также могут 39 Макаров Н. А. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI– XIII вв. По материалам археологических памятников Белозерья и Поонежья. М., 1997. С. 151–155. 40 Панова Т. Д. Царство смерти.... С. 157–160. 41 Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 1. С. 318. 42 Моисеевский монастырь. Находки из погребений. Опись // ОА ММ. 43 Мусин А. Е. Христианизация Новгородской земли… С. 47. 302 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры рассматриваться как варианты нормы (крестообразно сложены на животе)44. Несение тела в церковь и из церкви к месту погребения сопровождалось пением молитвы «Святый Боже» и стихир «Зряще мя безгласна»45. Впереди шел священник с лампадой, за ним — дьякон с кадилом, потом несли тело на одре, «окрест» покойного шли миряне. Деяния Большого Московского собора 1667 г. рекомендовали «крест великий перед умершим носити лепо есть, якоже во всех христианских странах обычай содержит»46. В церкви тело ставилось перед алтарем или в притворе, на грудь покойному клали икону. Среди икон Троице-Сергиева монастыря имеются иконы с надписями: «привезен на кнгини Ираиде иноке на кнзе Данилове жене Ростовского», «привезен на младенце Ирине на дочери Бориса Федоровича Годунова лета 7105-го августа в 4 дни», «привезен на Сергии Татеве», т. е. образа были привезены при погребении этих лиц, стояли при отпевании у них на груди. Одна из записей вкладной книги 1673 г. гласит: «162-го году образ Пречистой Богородицы Умиление обложен серебром басмою, венец резной золочен, подпись и ожерельицо низано жемчугом на гробу Алексея Тихонова, во иноцех Авраамия»47. В церкви совершалось отпевание и последнее целование покойника родственниками. После отпевания в руку умершего вкладывалась разрешительная грамота. Этот обычай пришел на Русь из Византии. Известны тексты разрешительных грамот, о них упоминают 44 Кучкин В. А. Захоронение Ивана Грозного и русский средневековый погребальный обряд. С. 289–295. А. Е. Мусин готов допустить отсутствие единой нормы положения рук при погребении в древнерусское время (Мусин А. Е. Погребальный обряд Древней Руси… С. 21). 45 ПСРЛ. Т. 34. С. 24; Петрей П. Указ. соч. С.455; Нефедов Г. протоиерей. Таинства и обряды Православной Церкви: учебное пособие по литургике. Изд. 2-е. М., 1995. С. 225. 46 Требник митрополита Петра Могили… Л. 588; Мусин А. Е. Погребальный обряд Древней Руси… С. 31. 47 Панова Т. Д. Царство смерти.... С. 35; Требник митрополита Петра Могили… Л. 588; Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. М., 1977. С. 84, 85, 90, 102, 107, 141, 151. 303 Глава IV летописи и другие источники, на разрешительные грамоты обращали особое внимание иностранные авторы48. В XVII в. разрешительные грамоты печатались на Московском печатном дворе49. Фрагменты разрешительных грамот и печатей с них обнаружены при археологическом исследовании погребений50. Этому элементу погребального обряда посвящены исследования Н. П. Лихачева, Д. Ф. Кобеко и А. А. Булычева51. Перед погребением тело заворачивалось в саван. Летописи XI– XIII вв. употребляют термины «спрятавше тело» или «опрятавше тело». Так, о похоронах князя Владимира Васильковича († 1289) сказано: «Омывша его, и оувиша и оскамитом со кружевом якож достоит царем...» В летописи XIV в. употреблено выражение: «скутавше», показывающее процесс заворачивания тела в саван52. На граффити 48 Мансветов И. Д. Указ. соч. С. 101–107; ПСРЛ. Т. 10. С. 223; Т. 25. С. 234, 236; Флетчер Д. Указ. соч. С. 128; Петрей П. Указ. соч. С. 456; Мейерберг А. Путешествие в Московию // Утверждение династии. Андрей Роде. Августин Мейерберг. Самуэль Коллинс. Яков Рейтенфельс / сост. А. А. Либерман. М., 1997. (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII– XX вв.). С. 43–184. С. 112; Рейтенфельс Я. Указ. соч. С. 377. 49 Шустова Ю. Э. География изданий разрешительных грамот восточных патриархов в XVII в. // Историческая география: пространство человека vs человек в пространстве: Материалы XXIII международной научной конференции. Москва, 27–29 января 2011 г. М., 2011. С. 463–467; Она же. Разрешительные печатные грамоты 40-х гг. XVIII в. иерусалимского патриарха Парфения: проблемы изучения и атрибуции // Каптеревские чтения — 9: Сборник статей / отв. ред. М. В. Бибиков. М., 2011. С. 215–243. 50 Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 1. С. 327; Беляев Л. А. Некрополь Данилова монастыря… С. 30; Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 1. С. 327. 51 Лихачев Н. П. О разрешительных грамотах восточных патриархов. М., 1893 (отд. оттиск из: Древности. Труды Императорского Московского Археологического общества. Т. 15. Вып. II); Кобеко Д. Ф. Разрешительные грамоты иерусалимских патриархов // Журнал Министерства народного просвещения. 1896. Июнь. Ч. CCCV. С. 270–279; Булычев А. А. Несколько замечаний о так называемых разрешительных грамотах // Russica Romana. 2009. Vol. XVI. P. 9–36; Он же. Несколько замечаний о русском погребальном средневековом обряде… Т. 1. С. 327–356. 52 Панова Т. Д. Царство смерти.... С. 35. 304 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры XII в. из Георгиевского собора в Переславле-Залесском изображен мертвец в саване, но с босыми ногами53. «Скутанные» тела присутствуют на миниатюрах Радзивилловской летописи (погребение княгини Ольги, князей Владимира Святославича, Бориса Владимировича, Мстислава Владимировича, Андрея Боголюбского и др.)54. Погребения XV–XVII вв. из Архангельского собора, собора Вознесенского монастыря и собора Новоспасского монастыря (включая детские) были полностью обернуты в саваны, часто перевязывались шнурами или тесьмой. Некоторые саваны сшивали, образуя мешок или капюшон. Саваны делали из дорогих шелковых, цветных, узорчатых тканей — тафты, парчи, а чаще всего из итальянской камки. Исключения из этого правила крайне редки55. Тело патриарха Адриана († 1700) было окутано зеленым бархатом56. В погребениях менее знатных лиц встречаются покровы и платы, которыми закрывали лицо в гробу57. Ответы епископа Нифонта на «Вопрошания» Кирика предписывали погребать мертвых до захода солнца — «тако погрести, яко еще высоко (солнце. — С. Ш.), то бо последнее видит солнце до общего воскресения»58. Источники свидетельствуют, что в XIV–XVII вв. хоронили чаще всего на следующий день после смерти. Умершие ночью погребались на другой день. В особых случаях сроки похорон затягивались. В 1472 г. князя Юрия Васильевича Дмитровско53 Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси. Т. I. С. 123. Кучкин В. А. Захоронение Ивана Грозного и русский средневековый погребальный обряд... С. 293. 55 Герасимов М. М. Документальный портрет Ивана Грозного // КСИА. Вып. 100. М., 1965. С. 139; Панова Т. Д. Средневековый погребальный обряд по материалам некрополя Архангельского собора Московского Кремля. С. 112–117; Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 110–111; Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 2. С. 39, 124, 172, 173, 176, 199, 245, 263, 264, 375–376; Т. 3. Ч. 1. С. 71–76, 120–128, 207, 231, 232, 235, 264–265, 303, 322, 323, 325, 346–350, 370–378; Т. 3. Ч. 2. С. 9, 109, 129–131, 166–171, 197, 198, 241, 266, 267, 322–325, 352–355, 377–386. 56 Забелин И. Е. История города Москвы. Ч. 1. С. 599. 57 Векслер А. Г. Манеж и Манежная площадь Москвы… С. 109. 58 РИБ. Т. 6. Стб. 37. 54 305 Глава IV го не могли похоронить до приезда Ивана III и, дожидаясь его, тело поставили в церкви59. Из отпускной челобитной В. Безобразова известно, что его сестру не могли похоронить более двух недель («и тело, государь, не схоронено лежит две недели, а дожидаютца меня, холопа твоего», 1628)60. Сообщения русских письменных источников и археологические свидетельства дополняют известия иностранцев XVI–XVII вв. По свидетельству Д. Флетчера, «мертвых хоронят в одежде, в которой они ходили: в кафтане, штанах, сапогах, шляпе и другом платье» (1591)61. Однако существуют указания на специальную погребальную обувь: «Мертвецов было приказано особо приставленным к этому людям тщательно обмывать, заворачивать в белое полотно, обувать в красные башмаки и отвозить для погребения в “Божий дом”» (К. Буссов, 1613). «Затем ему надевают новую рубаху, гетры, туфли, наподобие тапок, и колпак, затем кладут его в гроб…» «Потом надевают на ноги покойнику черные сапоги...» (С. Коллинс, 1667). «Каждому покойнику надевают на ноги башмаки» (Я. Рейтенфельс, 1680)62. Как уже говорилось выше, такая обувь прослежена археологически. П. Петрей пишет: «Если больной не выздоровеет, а умрет, берут его с постели, кладут на лавку, омывают как можно тщательнее, надевают на него чистую сорочку, полотняные штаны, новые красные сапоги и обвивают в белое полотно, покрывающее все тело и сделанное вроде рубашки с рукавами, складывают ему крестообразно руки на груди, сшивают полотно у изголовья, также на руках 59 ПСРЛ. Т. 25. С. 172, 217, 277; ПСРЛ. Т. 25. С. 298; Дворцовые разряды. Т. II. СПб., 1851. Стб. 933, 963; Т. III. СПб., 1852. Стб. 1642; Маржерет Ж. Состояние Российской империи. Ж. Маржерет в документах и исследованиях: (Тексты, комментарии, статьи) / под ред. Ан. Береловича, В. Д. Назарова, чл.корр. РАН П. Ю. Уварова. М., 2007. С. 130; Рейтенфельс Я. Указ. соч. С. 377; Сазонов С. В. Время похорон… С. 50–59. 60 Горбатов Е. Н. Отпускные челобитные служилых людей 1626–1629 годов // Очерки феодальной России. Вып. 17 / ред. С. Н. Кистерев. М.; СПб., 2013. С. 333. 61 Флетчер Д. Указ. соч. С. 129. 62 Буссов К. Указ. соч. С. 35; Маржерет Ж. Указ. соч. С. 131; Коллинс С. Указ. соч. С. 195; Рейтенфельс Я. Указ. соч. С. 377. 306 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры и ногах, и кладут в гроб, который и ставят на похоронные носилки до другого дня» (1620)63. «Труп, омытый мыльщиками и обернутый полотном, кладут в деревянный гроб и выносят...» (А. Мейерберг, 1661)64. Подробное описание русских похорон оставил А. Олеарий, сопроводив текст иллюстрацией: «Что касается похорон у русских, то таковые происходят, как и все их публичные действия, с весьма многими церемониями. Как кто помрет, сходятся ближайшие друзья его и помогают женщинам чрезвычайно громко выть и вопить. Они становятся кругом трупа и спрашивают: “Отчего он умер? разве чувствовал он недостаток в еде, питье, одежде или чем-либо подобном? разве жена его недостаточно была хороша, молода, прекрасна и верна?” и т. д. Эти же жалобы повторяются у могилы, где предполагается зарыть данное лицо. <…> Тотчас же посылают за священником и дарят ему пива, меду и водки, прося помолиться за душу умершего, чтобы ей было хорошо. Труп моют, одевают в белую полотняную одежду, надевают ему башмаки из тонкой красной кожи, кладут руки крест-накрест и затем кладут его в гроб (таковые продаются у них открыто во многих частях города; они срублены из целых деревьев и различной величины), после чего накидывают на гроб покрывало, иногда — кафтан покойного. Гроб приносят в церковь, и если покойник был человек знатный, то он остается в церкви зимой в течение 8 дней. Здесь священник ежедневно окропляет его святой водой, окуривает его миррой, поет при этом и служит заупокойные обедни за души усопших. Вынос тела происходит таким образом. Покойника несут 4 или 6 человек; если умерли монахиня или монах, то монахини и монахи должны нести гроб. Перед покойником идут несколько закутанных женщин из числа ближайших друзей покойника, поднимая весьма жалкие вопли и крики. Иногда они громко кричат, иногда они несколько останавливаются, то они опять начинают 63 64 Петрей П. Указ. соч. С. 454, 455. Мейерберг А. Указ. соч. С. 112. 307 Глава IV причитать и жалуются на слишком раннее отшествие их друга, говорят, что лучше было бы, если бы он пожил дольше, так как он был человек благочестивый и дорогой для них. В то же время несколько попов, идущих впереди покойника и за ним и несущих иконы и кадильницы, поют что-то, причем в их пении можно разобрать лишь слова: “Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный”. За покойником следуют ближайшие друзья и добрые знакомые, притом без всякого порядка, целой гурьбой. У каждого в руке по восковой свече. По приходе их к могиле и по установке покойника на место, гроб раскрывается и на покойника еще раз кадят. Над ним держат икону, которую он, в честь своего святого, особенно почитал, священник читает молитву и часто повторяет следующие слова: “Господи, помяни эту душу”; кроме того, читаются еще и некоторые изречения по чину греческой литургии. Оставшаяся вдова в это время стоит у тела и ее печальный крик еще раз раздается с повторением вышеприведенных вопросов. Потом друзья, вместе с ней, подходят к гробу, целуют его, а иногда, под конец, и самого покойника и затем отступают в сторону. После этого подходит поп и дает мертвецу паспорт (Pass) в могилу. Этот паспорт за деньги покупается в Москве у патриарха, а в иных местах у митрополитов и архиепископов; в случае же отсутствия этих последних — у попов. <…> Этот паспорт подписан патриархом, епископом или попом, снабжен печатью и кладется покойнику меж двух пальцев. Простоватые люди думают, что этот паспорт, точно рекомендательное письмо, имеет большое значение для того света. На самом деле, он больше всего на пользу священникам, которые получают за него деньги. <…> Как только паспорт передан мертвецу, гроб закрывается и закапывается. Они ставят всех мертвецов так, чтобы они лицом были обращены к восходу солнца. После того как покойник похоронен, окружающие крестятся перед иконами и направляются опять домой. Друзьям устраивается траурный пир, здесь запивают горе, и обыкновенно мужчины и женщины, сильно охмелевшие, возвращаются домой. 308 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Русские печалятся о своих мертвецах шесть недель, причем в это время богатые устраивают большие пиры, приглашая наряду с друзьями и всех священников, присутствовавших на похоронах. Они пользуются для этой цели третьим, девятым и двадцатым днями; однако почему они берут именно эти, а не иные какие-либо дни, о том я ничего не мог узнать до сих пор у русских»65. Иностранцы одинаково описывают состав погребальной процессии: священник (священники), певчие, семья и родственники покойника. Особое внимание обращали иностранные авторы на причитания над покойным, которые исполняли жена или, согласно впечатлениям иностранцев, специально нанятые плакальщицы. Содержание причитаний почти одинаково передается различными авторами: «Ах! Ты моя душенька. Милый мой! Зачем ты меня покинул! Не я ли тебе во всем повиновалась! Не пеклась ли я о твоем доме? Не рожала ли тебе детей-красавцев! Уж у тебя ли не всего было вдоволь... Тебе ли было умирать! Жена у тебя красавица! Дети прекрасные! Всякого добра у тебя было много! Вдоволь платья и водки!» (С. Коллинс). «Есть обычно множество женщин, которые вопрошают, зачем он умер: разве не был он любим императором, разве не было у него довольно добра, разве не было у него довольно детей, честной жены; либо если это женщина, честного мужа, и подобные глупости» (Ж. Маржерет)66. Наиболее ранним источником, передающим содержание причитаний над покойным, является летописная статья Софийской I летописи, излагающая причитания великой княгини Евдокии Дмитриевны над Дмитрием Донским67. Погребальные сооружения XIV–XVII вв. подробно исследованы и систематизированы Т. Д. Пановой. Их можно разделить на: 65 Олеарий А. Описание путешествия в Московию. Смоленск, 2003. С. 292–294. 66 Флетчер Д. Указ. соч. С.129; Маржерет Ж. Указ. соч. С.157; Петрей П. Указ. соч. С.455; Мейерберг А. Указ. соч. С. 112; Коллинс С. Указ. соч. С. 194; Рейтенфельс Я. Указ. соч. С. 377. 67 ПСРЛ. Т. 6. С. 108, 109; Т. 39. С. 130, 131. См.: Невская Л. Г. Балто-славянское причитание: реконструкция семантической структуры // // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С. 135–148. 309 Глава IV 1) сооружения, вмещавшие тело погребенного, — деревянные конструкции в могилах, гробы-колоды, составные гробы, саркофаги, гробницы; и 2) намогильные памятники — валунные камни, надгробные плиты, кресты (каменные и деревянные), надгробницы (голбцы), раки и сени и т. д.68 В последние годы Е. Е. Васильевой на археологическом материале сделаны ценные наблюдения над типологией гробов эпохи Средневековья и Нового времени69. Белокаменным надгробным плитам XIII–XVII вв. посвящена монография Л. А. Беляева, подробно рассматривающая генезис, формы, приемы оформления, бытование этих памятников и их связь с мемориальными памятниками Европы70. Впоследствии выводы этой работы дополнялись исследованиями самого Л. А. Беляева, Т. Д. Пановой, А. Г. Авдеева, В. И. Вишневского и других специалистов. Таким образом, погребальные сооружения XIII–XVII вв. достаточно изучены. В последние годы получены интересные материалы о бытовании памятников, практической деятельности по их изготовлению и поддержанию в надлежащем виде. А. Г. Авдеев установил, что уже в конце XV — начале XVI в. белокаменные надгробия производились на продажу, а надписи на них вырезались позже. Известны надписи, выполненные профессиональными и непрофессиональными резчиками. Подписные надгробия встречаются реже, в XV–XVI вв. анэпиграфических надгробий 68 Панова Т. Д. Царство смерти.... С. 17, 18, 65–146. Васильева Е. Е. Кладбище при церкви Иоанна Златоуста в Ярославле: время бытования некрополя и типология выявленных погребальных сооружений (деревянных гробов) // Новые материалы и методы археологического исследования: Материалы III Международной конференции молодых ученых. М., 2015. С. 119–121; Он же. Деревянные гробы, обнаруженные в ходе исследования некрополя Московской духовной академии в 2014 году (г. Сергиев посад, Троице-Сергиева лавра) // Вторая ежегодная конференция «Археология и общество». Археология исторических монастырских некрополей: методика, открытия, проблемы восстановления. М., 2015. С. 21–25; Она же. Особенности деревянных погребальных сооружений XVIII века // Жизнь в Российской империи… С. 36–38; Энговатова А. В., Васильева Е. Е. Монастырский некрополь… С. 108–111, 115. 70 Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… 69 310 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры больше. Скорее всего, небогатые покупатели надгробий писали на них эпитафии красками, и эти эпитафии не сохранились71. Начиная с советских времен в археологической литературе обсуждается вопрос о социальном статусе и имущественном положении владельцев подписных надгробий. А. Г. Авдеев отмечает, что в последнее десятилетие XV в. происходит «демократизация» старорусского подписного надгробия, и среди владельцев плит встречаются представители всех сословий. Однако принадлежность к тому или иному сословию или профессии не всегда отражает имущественное положение. В связи с этим необходимо обратиться к сведениям письменных источников о стоимости надгробных плит и камнерезных работ. Согласно изысканиям А. Г. Авдеева, стоимость белокаменной плиты (без эпитафии) во второй половине XVII в. составляла примерно 3 рубля, плиты-таблицы — 1 рубль, саркофага — 10–12 рублей. При этом дубовый гроб стоил от 2 до 3 рублей. Резьба и раскраска надписей (в т. ч. золочение) были весьма затратными. Документы, отражающие расходы на украшение надгробий патриархов в Успенском соборе, свидетельствуют, что стоимость этих работ составляла от 2 до 13 рублей72. По сравнению со вкладом на погребение и вечное поминовение в один из крупных монастырей, выражавшимся в сумме не менее 100 рублей, данные суммы не кажутся значительными. Для бояр и других служилых людей высокого ранга приобретение саркофага и плиты не составляло финансовых затруднений (в отличие, например, от огромных сумм на поминовение, достигавших нескольких тысяч рублей)73. Однако для тех служилых и приказных людей, которые имели в середине XVII в. годовые оклады от 1 до 30 рублей (провинциальные дворяне — 16–30 рублей, московские стрельцы — 5–6 рублей, подьячие 1–10 рублей)74, для ремесленников, зарабаты71 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 291. 72 Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 21; Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 328–335. 73 Кошелева О. Е. «Отходя от света сего…»… С. 366–369. 74 Боярская книга 1658 г. / отв. ред. Н. М. Рогожин, вступ. ст. к. и. н. М. П. Лукичев, д. и. н., проф. Н. М. Рогожин. М., 2004. С. 242–256; 311 Глава IV вавших поденно алтын, а помесячно — менее рубля75, — стоимость надгробной плиты была высокой. Отсюда — стремление сэкономить на эпитафии, ее изготовление резчиками-непрофессионалами или нанесение надписи краской. Духовные грамоты сообщают о бронировании места для будущего погребения на популярных статусных кладбищах. Там клали плиту без эпитафии и впоследствии вырезали надпись. Например, в духовной князя Ф. И. Хворостинина (1603) сказано: «Положити грешное мое тело у Живоначальныя Троицы в Сергиеве монастыре возле отца моего князя Ивана Михайловича во иноцех Иосифа, а на месте и цка положена, а на ней подписано: “место князя Федора Ивановича Хворостинина”»76. Боярин и князь В. Т. Долгоруков (1633) завещал «тело мое грешное положить в Чюдове монастыре у родителей моих подле батюшка моего, а место за нево, на том месте лежитъ цка»77. Граффити, свидетельствующие о бронировании места, обнаружены В. И. Вишневским при раскопках некрополя Троице-Сергиева монастыря (например: «место орины федоровы жены григорьевича плещеева» или «занято место на федора на ондреевич[а] волынъского»). Некоторые из «занятых» плит впоследствии не получили эпитафий78. В Троице-Сергиевом монастыре Романов М. Ю. Москва стрелецкая. М., 2012. С. 64; Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма / отв. ред. А. С. Преображенский. М., 1987. С. 126–128, 134. 75 Золотов Ю. М. Надгробия московских ремесленников… С. 294. 76 Шереметев С. Д. Труды по истории Смутного времени / Сост. М. Д. Ковалева, А. В. Топычканов, С. Ю. Шокарев. М., 2015. С. 201. 77 Духовная князя В. Т. Долгорукого (1633 года, января 1) / сообщ. В. И. Холмогоров // Известия РГО. Вып. II. СПб., 1903. С. 18. 78 Вишневский В. И. Новые находки средневековых надгробий некрополя Троице-Сергиева монастыря // Труды по истории Троице-Сергиевой лавры. М., 1998. С. 76; Он же. О некоторых особенностях средневековых надгробий Троице-Сергиева монастыря (По материалам археологических исследований 2001 г.) // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы III Международной конференции. Сергиев Посад, 2004. С. 106–108; Он же. Об одном типе надписей на надгробиях ТроицеСергиева монастыря // Русское средневековое надгробие XIII–XVII века. Материалы к своду. Выпуск 1. М., 2006. С. 280–285; Он же. Средневековые 312 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры и на других некрополях обнаружены плиты с заготовками эпитафий, где пропущены или не указаны даты кончины79. Со временем белокаменные плиты ветшали и раскалывались, и их меняли на новые. Это было установлено еще В. Б. Гиршбергом, а в недавнее время вопрос исследован Л. А. Беляевым80. Процесс обновления памятников родового некрополя отражен в переписке боярина Ф. И. Шереметева с властями Кирилло-Белозерского монастыря. Осенью 1633 г., похоронив в этом монастыре сына Алексея, боярин озаботился приведением в порядок фамильных захоронений. Он пишет игумену и братии: «Да отписати ко мне надписи-граффити на надгробиях Троице-Сергиева монастыря // ТроицеСергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы IV Международной конференции. М., 2007. С. 70; Он же. Белокаменные надгробия иноков у Успенского собора Троице-Сергиева монастыря XVI– XVII вв. (по итогам археологических работ 1985–2011 гг.) // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы VII Международной конференции. 23–25 сентября 2010. Сергиев Посад, 2010. C. 178, 179; и др. 79 Вишневский В. И. Белокаменные надгробия иноков у Успенского собора Троице-Сергиева монастыря XVI–XVII вв. С. 179; Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. 1. С. 476, 477. 80 Гиршберг В. Б. Материалы для свода… Ч. 1. С. 5, 6; Беляев Л. А., Романов Н. С., Шлионская Л. И. Указ. соч. // РА. 2010. № 2. С. 156–165; Беляев Л. А., Савельев Н. И. Указ. соч. С. 188–192; Беляев Л. А. Поминать и помнить: традиция обновления надгробий в Москве XVI–XVII вв. С. 2–6. Укажу также на свою публикацию с описанием подобного случая XVII в. на сельском кладбище (Шокарев С. Ю. Памятники кладбища с. Бехово. С. 121–124) и малоизвестный пример с усыпальницей князей Трубецких в Троицком соборе г. Трубчевска. Из десяти опубликованных плит, шесть памятников с датами 1538, 1541, 1546, 1556, 1561 и 1568 имеют декор середины XVII в.: жгутовой орнамент по краям, верхнее и нижнее клейма с изображением «сегнерова колеса» и тяги, что, однако, не было замечено публикатором этих памятников. Только два надгробия с датами 1520 и 1540 гг. имеют треугольчатый орнамент, а еще одно — 1538 г. — жгутовой орнамент по краям и треугольчатый в клеймах (Левенок В. П. Надгробия князей Трубецких // СА. № 1. 1960. С. 245–252). Вероятнее всего, этот комплекс надгробий был создан после того, как г. Трубчевск с уездом был пожалован в конце 1659 г. вотчину боярину князю Алексею Никитичу Трубецкому (Соловьев С. М. Сочинения. Кн. VI. М., 1991. С. 58). 313 Глава IV к Москве и прислати росписцу, на которых родителех моих цки попортились и что на цках было подписано, и яз пришлю цки новые, а подписано на них будет тож, что было подписано». Старцы отвечали на это письмо, что они «на родителей его цки досматривали, и на Иване Васильевиче, во во иноцех Ионе, Шереметеве Большом камен на нем розвалился, а подпись на нем: лета 7085 году месяца мая в 27 день преставися Иван Васильевич Шереметев Большой, во иноцех Иона, на память святого Священномученика Ферапонта, в 12 часу дни. На Григорье Васильевиче Шереметеве камень розвалился и подпись на нем слиняла же». В связи с этим монахи просили «со цками прислати роспись летописец, что на том Григорьеве Васильевиче камени подписати». «А на иных, государь, на родителех твоих цки целы», — заключали старцы. Это письмо интересно не только подробностями бытования некрополя (например, даже подпись на надгробии Г. В. Шереметева была сделана красками и «слиняла»), но еще и известием о возможном существовании родословного «летописца» Шереметевых, на который рассчитывали иноки при обновлении некрополя81. Правда, у Ф. И. Шереметева такого «летописца» не оказалось, и он советовал старцам поискать дату смерти Григория Васильевича во вкладных книгах82. Плачевное состояние надгробия Г. В. Шереметева объяснимо — он погиб под Казанью в 1548 г., следовательно, к 1633 г. памятнику было 85 лет. А. Г. Авдеев пишет, что средний срок «службы» подписных надгробий составлял 60–80 лет, после чего они зарастали, разрушались, надпись «линяла» и т. д.83 Известны случаи, когда надгробие «зарастало» и за более короткий срок (41 год, 44–47 лет)84. 81 Известен такой «летописец родительский» Строгановых, датированный 1604 г. (Кормовое поминовение в Успенском Кирилло-Белозерском монастыре в XVI–XVII веках. Публикация: Синодичное Предисловие, Книга Кормовая, Синодик Кормовой / подг. текстов и исследование Т. И. Шабловой. СПб., 2010. С. 293, 294, 298–302). 82 Барсуков А. П. Род Шереметевых. СПб., 1883. Кн. 3. С. 156–158. 83 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 364–369. 84 Афанасьева И. А. Указ. соч. С. 281. 314 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Поминальные и коммеморативные практики, восприятие некрополя в средневековой традиции Поминовение усопших совершалось обычно на третий, девятый и сороковой дни после смерти, что связано с представлениями о судьбе души за гробом. Реже происходило поминовение на седьмой и двадцатый дни. Впоследствии поминальные службы служили в день кончины и в день именин (изредка встречается и третья дата — день перезахоронения)85. Об этом свидетельствуют вкладные и кормовые книги средневековых монастырей. Кроме того, к XVI в. была выработана традиция поминальных дней: Мясопустная суббота (за восемь дней до начала Великого поста), родительские субботы на второй, третьей и четвертой неделях Великого поста, Радуница (во вторник Фоминой недели, второй после Пасхи), Семик (седьмой четверг после Пасхи; поминовение «заложных» покойников, погребение скудельницы), Троицкая родительская суббота (перед днем Святой Троицы), Дмитриевская родительская суббота (26 октября, согласно церковной традиции, установлена Дмитрием Донским в память воинов, павших в Куликовской битве). Источники свидетельствуют, что в поминальных обрядах сохранялось много древних языческих черт. Среди вопросов Ивана IV Стоглавому собору есть и такой: «В Троецскую суботу по селом и по погостом сходятца мужи и жены на жалниках и плачутца по гробом с великим кричанием. И егда начнут играти скоморохи, гудцы и пригундницы, они же от плача преставше, начнут скакати и плясати, и в долони бити, и песни сотонинские пети — на тех же жалниках оманщики и мошенники...»; «и в Великий Четверг порану солому палят и кличут мертвых...»86 Сочетание призывов к мертвым и церковного поминовения отмечено А. Олеарием при описании поминания в Троицкую субботу: 85 Таковы, например, три даты поминовения князя Ф. М. Мстиславского в Кормовой книге Симонова монастыря (Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря… С. 11, 12). 86 Емченко Е. Б. Стоглав: Исследование и текст / отв. ред. д. и. н. Н. В. Синицына. М., 2000. С. 313, 314. 315 Глава IV «Кладбище было полно русских женщин, которые на могилах и могильных камнях разложили прекрасные вышитые пестрые носовые платки, а на этих последних ими были положены на блюдах штуки 3 или 4 длинных оладий или пирогов, штуки 2 или 3 вяленых рыб и крашеные яйца. Иные из них стояли, другие лежали на коленях тут же, выли и причитали и обращались к мертвым с вопросами, какие, как говорят приняты на похоронах у них... Между ними ходил священник с двумя прислужниками, с кадильницею, куда он временами бросал кусочек воску, и окуривал могилы, приговаривая несколько слов. Женщины говорили попу... подряд имена своих умерших друзей, из которых некоторые уже лет 10 как умерли, другие давали читать имена из книги, некоторые же давали их читать прислужникам, а поп должен был повторять... Женщины тянули и тащили попа с одного места на другое и каждая желала иметь преимущество для своего покойника...»87 Это описание также сопровождается иллюстрацией. Однако в монастырской ограде такие вольности не допускались. Благодаря трудам С. Б. Веселовского, С. В. Конева, Л. Штайндорфа, С. В. Сазонова, В. В. Дергачева, И. В. Дергачевой, Т. И. Шабловой, А. И. Алексеева, А. А. Кириченко, С. В. Николаевой, А. Г. Авдеева и других исследователей (см. библиографию выше) хорошо изучена система поминовения в монастырях XV–XVII вв., а также ее роль в жизни средневекового общества и отдельного человека. Помимо чтения синодиков-помянников во время богослужения, совершались отдельные поминальные службы (панихиды) на могилах усопших. Как установил Л. А. Беляев, с этим видом поминовения связано появление на могильных плитах надписей, в которых указывалось имя умершего и дата его кончины, т. е. день, в который его нужно было поминать. Если на ранних монастырских некрополях родовая память отличала одни могилы и надгробия без надписей от других, то со временем, при заполнении кладбища новыми захоронениями потребовались специальные метки — эпитафии на надгробиях88. 87 88 Олеарий А. Указ. соч. С. 26, 27. Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 260–264. 316 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Со службой «на гробах» связан особый тип документов, представленный кормовой книгой Иосифо-Волоколамского и синодиком-путеводителем Кирилло-Белозерского монастырей. Кормовая книга соблюдает порядок месяцеслова, отмечает, где погребен поминаемый, и указывает конкретное место расположения его могилы. Синодик-путеводитель Кирилло-Белозерского монастыря не содержит даты, а только показывает, где находятся те или иные могилы. Очевидно, он должен был соотноситься с синодиком89. Поминальная служба проводилась собором90, полусобором или священником с дьяконом, что отмечалось в кормовых книгах. В редких случаях предписывалось «служить прибылому попу»91. Поминовение сопровождалось не только службой панихиды на могиле, но и установлением на надгробии блюда с ритуальной пищей. В синодике-путеводителе Кирилло-Белозерского монастыря сказано, что поминаются вкладчики, которые «лежат в монастыре и на их памяти ходить с кутиею. и понахиды поют на их гробах»92. Над кутьей читалась особая молитва, включенная в кормовой синодик Кирилло-Белозерского монастыря93. Чиновник новгородского Софийского собора первой половины XVII в. свидетельствует: «В благовест приходит Софейского дому чашник з гвоздари и приносят кутью и мед и сосуды на кутью и на мед и расставляют по святительским гробам; на соборной стол оловяник третной меду да блюдо кутьи с ягоды и с сахаром; на гроб Никиты епископа кружечка малая меду да блюдце кутьи; на Иоанна архиепископа гроб 89 Выписка из «обихода» Волоколамского Иосифова монастыря конца XVI века о дачах в него для поминовения по умершим… С.1, 2; Das Speisungsbuch von Volokolamsk. Кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря…; Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века (1397–1625). С. XLV–XLVI, CLV, LV, LVI. 90 Архимандрит (игумен) и соборные старцы. 91 Шаблова Т. И. Предисловие // Кормовое поминовение в Успенском Кирилло-Белозерском монастыре в XVI–XVII веках… С. 73. 92 Никольский Н. К. Указ. соч. С. XLV. 93 Кормовое поминовение в Успенском Кирилло-Белозерском монастыре в XVI–XVII веках… С. 133. 317 Глава IV то же и на прочие гробы святительские по ковшу кутьи да по ковшу меду...»94 В Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре в Дмитриевскую субботу, поминая всех погребенных в обители, переходили с блюдом от одной могилы к другой: «По тристом поем тропари, со дхи праведными, идучи над гроб стейшаго Никона патриарха: и тамо поставя коливо95 на гробе глаголем ектению, поминая стейшаго патриарха: и благовернаго цря и великаго князя Феодора Алексеевича всеа России; ту искончав болшyю панихиду: таже взем коливо идем в другий предел арханггелов идеже гроб Иованна Корнильева: творим ектению по Иоанна, Дарии и их сродников: ту и кончим: по сем вземше коливо идем вне великие цркви на мнcтрь, творим литию, поюще тропари со дхи праведными: и пришед над гробы прежде бывших архимандритов: Акакия, и Феодосия: и творим ектению поминая за упокой архимандритов тех: отпyста ту не творим: таже идем по всем братским могилам, кадя творим ектению обще поминая за упокой сице: еще молимся о упокоении рабов Божиих иеромонахов, иеродиаконов и всю братию обители сея и трyдников: и ту кончим литию, поем и вечную память болшyю: потом идем под великую колоколню в црковь всех стых: над гроб преждебывших архимандритов Варсонофия и Гермона: и ту творим ектению поминая за упокой архимандритов ту лежащих, якоже и прежних, ту отпyст, и вечная память» (1689)96. Власти Симонова монастыря обязались перед вкладчиком князем Ф. И. Мстиславским в его родовой церкви-усыпальнице Пречистой Богородицы Одигитрии «вино, и просфиры, и свещи, и ладан, а на памяти их поминать кутьи, и кануны97, и свещи ставить безпереводно <...> дондеже и мир вселенней и святая обитель стоит»98. 94 Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора… С. 179. Другое поминальное блюдо, похожее по составу на кутью. 96 Цит. по: Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 320, 321. 97 Канун — вид поминальной пищи: «кисель с сытою, или блины с медом, или кутья по усопшем» (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. II. И — О. СПб.; М., 1881 (репринт: М., 2000). С. 85). 98 Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря… С. 34. 95 318 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры На гробы аристократов ставились именные блюда и чаши. Например, «на гробнице великия Государыни иноки Марфы Иоанновны ставится с кутьею блюдо, по краю подпись, слова золочены, [около краю койма золочена, на другое стороне по краю слова в кругах золочены ж], весу полтора фунта. Ложка серебряная, на стебле подписано: “Дано на гроб великия Государыни иноки Марфы Иоанновны во 140 годе”…» (вкладная книга Новоспасского монастыря)99. Такое блюдо стояло на гробнице княгини Татьяны Федоровны КатыревойРостовской, дочери государыни-инокини, а на гробах ее сыновей, умерших в младенчестве и детстве, — чарки («на гробницах на младенцах: четыре чарки серебряны, а на них подписан(ы) порознь имена: Бориса Феодоровича Романова, Никиты Феодоровича Романова, Льва Феодоровича Романова, Иоанна Феодоровича Романова»)100. Иван Грозный повелел старцам Троице-Сергиева монастыря поминать царевича Ивана «по неделям, от суботы до суботы в Никоне чудотворце, да в середней церкви ежедень понахиды пети над кутьею и на обеднях поминать вовеки...»101. Следовательно, кутья ставилась при панихиде и в тех случаях, если погребение было совершено в другом месте, чем происходило поминовение. Особой формой поминовения были кормы и раздача милостыни. Корм (монастырская поминальная трапеза) справлялся в год кончины или именин покойного либо в другой установленный памятный день. Т. И. Шаблова описывает эту практику в КириллоБелозерском монастыре в XVI в. таким образом: «Корма бывают царские, большие (за большие вклады), рядовые (за вклады 100 р.), и меньшие (менее 100 р.). Царские корма кормить во вторник, четверг и субботу. В понедельник царских кормов не бывает, но рядовых вкладчиков поминают. В среду и пятницу, если в эти 2 дня случится память святого (а молебна не положено), то кормят рядовые корма: если память со всенощным — трапеза с сущью, если с полиелеем — трапеза с варевом <…>. В воскресенье заупокойное 99 Вкладная книга московского Новоспасского монастыря… С. 23. Там же. С. 21, 24. 101 Веселовский С. Б. Синодик опальных Ивана Грозного как исторический источник... С. 339. 100 319 Глава IV поминовение не совершается. В остальные дни недели трапеза с рыбой. В 50-цу поминовение совершалось. Панихиды по всем вкладчикам “пели” собором на могилах, затем все шли на трапезу. После завершения трапезы совершалась малая панихида <…>. Но царские панихиды обставлялись торжественнее: на стол ставили по 4 свечи (прочим 1 свеча), больше кутьи и меда. Следовательно, поминальная трапеза всегда соответствовала трапезному Уставу»102. Т. И. Шаблова также отмечает, что в Кирилло-Белозерском монастыре хоронили только кормовых вкладчиков103. В московских обителях таких ограничений не было. Кормы состояли чаще всего из щей, ухи, рыбы, блинов, пирогов, калачей и кваса. Большинство кормов были «на братию», но «большие» кормы включали в себя угощение монастырских слуг и нищих104. Другой формой поминовения была денежная милостыня. Так, в память св. Иосифа Волоцкого милостыня рассылалась по всем «убогим» «малым» монастырям и церквям, находящимся в монастырской вотчине, где служились панихида и литургия105. Синодик Никольского Коряжемского монастыря в дни памяти епископа Вятского и Велопермского Александра предписывал «служити игумену собором, на братию корм, и нищих кормить, и милостыню у ворот давати, колко нищих прилучится, и к Соле в багадилную хлеб возити и в тюрму»106. Щедрой раздачей милостыни сопровождались царские и патриаршие похороны. Г. К. Котошихин пишет: «Да в то же время даетца ис царские казны за погребение, властем, и попом, и дьяконом 102 Шаблова Т. И. Предисловие… С. 74. Сноски автора опущены. Там же. С. 72. 104 ДАИ. Т. I. С. 224, 226; РИБ. Т. 2. Стб. 291–313; Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. II. Вторая половина.М., 1911. С. 580, 581; Das Speisungsbuch von Volokolamsk. Кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря…; Келарский обиходник Матфея Никифорова старца Кирилло-Белозерского монастыря. 1655/1656 год / подг. текста, введение, археографическое введение и указатели Т. И. Шаблова. М., 2002. С. 49, 131, 132. 105 Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. II. Вторая половина. С. 580, 581. 106 Безроднов В. С. Вкладная и кормовая книга коряжемского Никольского монастыря // Вестник церковной истории. 2011. № 1–2 (21–22). С. 67. 103 320 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры денги: патриарху по 100 рублев, митрополитом по 80, архиепископом и епископом по 70 и по 60, архимандритом и игуменом, и самым большим попом по 50, и по 40, и по 30 рублев, а иным попом и дьяконом рублев по 20, и по 15, и по 10, и по 5 и менеши, смотря по человеку. Да в то же время во всех приказах, изготовя множество денег, завертывают в бумаги по рублю, и по полтине, и по полуполтине и вывезши на площадь, подьячие раздают милостыню нищим, и убогим, и всякого чину людем, поручно; так же и по монастырем, старцом и черницам, и в богадельнях, роздают всякому человеку рублев по 5, и по 3, и по 2, и по одному, смотря по человеку; да и в иных городех чернецом, попом и нищим дают погребалные денги и милостыню, потив московского вполы и третью долю»107. Раздачи продолжались весь сорокадневный период поминовения. Дворянин С. Биркин бил челом царю Алексею Михайловичу об отпуске в деревню и среди прочих служб указывал, что «давал милостинные деньги во всю четыредесятницу по твоей государевой матери великой государыне царицы и великой княгини Евдокеи Лукьяновной»108. По патриарху Иосафу I († 1640) было роздано в монастыри и церкви всей Москвы со слободами и тюрьмы — 500 рублей 12 алтын. На поминание — сорокоуст по церквям, третины, девятины, полусорочины и сорочины было роздано еще 1092 рубля 29 алтын. При погребении Иосифа II роздано духовенству, монастырям и в тюрьмы — 611 рублей 28 алтын. На погребение последнего патриарха Адриана было израсходовано меньше всего — 311 рублей 31 алтын 2 деньги. Большие раздачи милостыни при погребении и в четыредесятницу были произведены и среди московских нищих109. Обширная денежная милостыня сопровождала и боярские похороны. Аристократы распоряжались раздавать деньги нищим, давать на выкуп полонянников и должников110. 107 Котошихин Г. К. Указ. соч. С. 181, 182. Отпускные челобитные московских чинов в начале царствования Алексея Михайловича (1645 г.) / публикация Е. Н. Горбатова // Российская генеалогия: научный альманах. Вып. 4. М., 2018. С. 88. 109 Забелин И. Е. История города Москвы… С. 601–603. 110 Кошелева О. Е. «Отходя от света сего…»… С. 365, 366. 108 321 Глава IV Авторы монографии «Сакральное пространство средневековой Москвы» А. Л. Баталов и Л. А. Беляев отмечают, что кладбище в Средние века являлось естественной и необходимой частью города: «Не только знатный, но и рядовой гражданин Средневековья жил вместе со своими усопшими в буквальном смысле слова: приходской храм с кладбищем обычно не слишком далеко отстоял от дома. Каждое его посещение было не только “визитом к покойным родственникам и согражданам”. Это было подлинное мистическое воссоединение живых с усопшими членами христианской Церкви в ходе службы (тех и других в храме разделял, по сути, только пол церкви). Единению способствовали и литургическое поминовение усопших, и особые обряды, прямо связанные с посещением кладбищ»111. Некрополь воспринимался как священное место. По отзыву С. Герберштейна, «кладбищ для погребения тел они не освящают, ибо говорят, что земля сама освящается помазанными и освященными телами, а не тела землей»112. Летопись, рассказывая о том, как князь Михаил Васильевич Кашинский разрушил монастырское кладбище, прибавляет, что он сам и его жена были наказаны за это тяжелой болезнью: «Из монастыре церковь Пречистые Богородицы повеле снести внутрь града и то место святое разкопати, и в гробех мертвых кости разрушили издавна положенных иноков. И тое же весны за многи дни бысть болезнь незнаема князю Михаилу Васильевичю Кашинскому, <...> и княгине его болезнь велиа незнаема и тяжка зело; самого же Бог помилова, а княгиня его Василиса преставися <...> и тако князь Михайло Васильевич устрашися и ужасеся того ради, и прощения проси у владыки Василиа и у всего освященаго собора...»113 Негодование новгородского архиепископа Геннадия вызвало разрушение кладбища Спасо-Преображенского монастыря в Кремле при Иване III: «А ныне беда ся стала земская, да не честь Государская великая, церкви старыя извечныя выношены из города вон, 111 112 113 Баталов А. Л., Беляев Л. А. Указ. соч. С. 265, 267. Герберштейн С. Указ. соч. С. 103. ПСРЛ. Т. 11. C. 12. 322 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры да и манастыри старые извечные с места переставлены. <…> Да еще паки сверх того и кости мертвых выношены на Дорогомилово: и кости выносили, а телеса ведь туто осталися, в персть разошлися; да на тех местех ныне сад посажен. <…> А гробокопателем какова казнь писана, а ведь того для, что будет воскресение мертвым, не велено их с места двигнути, а оприче тех великих Святых, коих Бог прославил чудесы, да Божиим повелением бывает пренесение мощем на избавление людем и на утвержение и на почесть градовом. А что вынести церкви, да и гробы мертвых, да на том месте сад посажен, а то какова нечесть учинена? От Бога грех, а от людей сором»114. Главной причиной возмущения архиепископа Геннадия стало нарушение целостности погребений, которые должны будут облечься плотью в дни Страшного Суда. Археология свидетельствует, что при находке костей во время строительных работ их хоронили заново. Забота о христианских останках присутствует еще в древнерусских канонических сочинениях: «оже кости мертвых валяються кде, то велика человекоу тому мьзда, оже погребут их»115. На подобное отношение к христианским погребениям влияла традиция почитания святых мощей, неслучайно словом «мощи» обозначались как останки святого, так и останки вообще. Священная сущность некрополя и его важнейшая роль во время грядущего Апокалипсиса определяли запрет на погребение в кладбищенской ограде неправославных или покойников, скончавшихся не по-христиански. Представления о нечистых и вредоносных мертвецах («заложных») восходят еще к язычеству и связаны с верой в рождающую силу родительской земли. Исследованием этих представлений занимались Д. К. Зеленин, Б. А. Рыбаков, А. А. Булычев116. Свидетельством бытования представлений о вредоносных мертвецах являются церковные уставы X–XII вв. и поучения епископа Серапиона Владимирского (XIII в.). Они наказывают и осуждают 114 Цит. по: Петров Д. А. Указ. соч. С. 85. РИБ. Т. 6. Стб. 37. 116 Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии…С. 29–36; Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. С. 142–144; Булычев А. А. Между святыми и демонами... С. 14–17, 43–44. 115 323 Глава IV надругательство над мертвыми телами, в которых можно предполагать «заложных» мертвецов. В XVI в. возмущался этим и Максим Грек: «...Грех ради наших многих и лютых, имиже прогневаем благоутробие Его, попущает на нас различныя скорби и раны, и нахождения безверных язык, и стужи, и мразы, и безмерны сухмени <…>. Наше беззаконное жительство виновно есть всякому бесплодию земному и мразом безпримерным и бездождию, а не утопленного или убитого погребение...»117 Несмотря на это, в народе вплоть до конца XIX в. бытовало восприятие умерших неестественной смертью как «заложных». Наиболее распространены были представления о вреде от мертвых чародеев, еретиков и других лиц, связанных с нечистой силой. Таким воспринималось тело Лжедмитрия I, объявленного еретиком и чернокнижником. Труп самозванца был брошен в скудельницу, но это не спасло от бед. «Иное сказание» повествует: «Ох, увы и люте тебе окаянному яко и земля возгнушася на себе держати проклятаго твоего еретическаго трупа и перстати неблагонравы плодить, облацы дождя не даша, <...> и солнце не восия на землю огревати, и паде мраз на всеплодие и отъят от наю тука пшенична и гроздия, дондеже злосмрадно тело его на земли повержено быша»118. Вторит ему современник событий Ж. Маржерет: «В ночь после того, как он был убит, наступил великий холод, продолжавшийся восемь дней, который погубил все хлеба и даже траву на полях»119. Другие авторы говорят не только об угрожающих природных явлениях, но и о знамениях у тела мертвого самозванца, что привело к его сожжению. Осуждая самовольные расправы над могилами и телами «нечистых» мертвецов, церковные власти в свою очередь определяли тех, кто не достоин христианского погребения по обстоятельствам кончины. Однако в наставлениях церковных владык по этому вопросу нет единства. Например, новгородский епископ Нифонт, отвечая 117 Цит. по: Петухов Е. В. Серапион Владимирский, русский проповедник XIII в. // Записки исторического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета. Ч. XVII. СПб., 1888. С. 175. 118 РИБ. Т. 13. Стб. 59, 60. 119 Маржерет Ж. Указ. соч. С. 172. 324 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры на «вопрошание» Кирика, полагал возможным отпевать «великого человека», умершего без покаяния. Над ним нужно было служить без риз — «ат и дроугым бьяса тогоже, аже без риз, покаются»120. Митрополит Фотий в грамоте к псковичам (1416) так определял тех, кто достоин или не достоин христианского погребения: «...Еще по греху умрет и напрасно, а не от своих рук, или нужно утонет, тех по закону погрести, и пети над ними, и поминать их во всех святых службах. А которой от своих рук погубится, удавится или ножем изобдется, или в воду себе ввержет: ино по святым правилом, тех не повелено у церквей хоронити, ни над ними пети, ни поминати, но в пусте месте в яму вложить и закопати; сотворит же о душах их Господь, якоже сам весть, по своим неизреченным судьбами...» К самоубийцам приравнивались и убитые во время судебных поединков («на поле»)121. Похожая грамота была дана новгородским митрополитом Макарием тихвинскому архимандриту Иосифу (1661): «А кто в Тихвине на посаде и около Тихвина в Нагорной десятине в монастырех и в погостех и в выставках, в воде утонет, или с древа убьется, или озябнет, или кого возом стерло, или кто в бесновении сам себя ножом зарежет, или удавится, или в воду кинется, а не своим изволом; и тем людем давати свои похоронные памяти <...> а буде кто своим изволом, в уме, сам собя ножом зарежет, или удавится, или в воду кинется, или опьется, а не бесноватым обычаем, и тебе бы велети о том попам заказать накрепко, чтоб таких людей у церкви Божией отнюдь не отпевали и не погребали...»122 Наиболее подробно расписывает случаи неестественной смерти грамота патриарха Адриана, вступая при этом в противоречие с вышеуказанной грамотой митрополита Макария: «А которой человек обесится, или зарежется, или купаясь и похваляясь и играя утонет, или вина опьется, или с качели убьется, или иную какую смерть сам над собою своими руками учинит, или на разбое и на воровстве каком убит будет, и тех умерших у церкви Божии 120 121 122 РИБ. Т. 8. Стб. 37. АИ. Т. 1. С. 46. АИ. Т. 4. С. 298. 325 Глава IV не погребать, <...> а велеть их класть в лесу, или на поле, кроме кладбища и убогих домов. Который человек будет бит на разбое, или на воровстве будет бит, и пришлют для исповеди к отцу духовному, и того разбойника или вора при смерти исповедать и по рассуждению отца духовного запасными дарами причастить, а как он умрет и его положить без отпевания в убогом дому, где такие же воры и разбойники и кладутся...»123 Вопросу о погребении и поминовении казненных при Иване Грозном посвящена монография А. А. Булычева «Между святыми и демонами. Заметки о посмертной судьбе опальных царя Ивана Грозного» (2005). Автор развивает мысль С. Б. Веселовского о том, что царь предавал опальных таким видам казни, которые исключали возможность христианского погребения и спасения души. Таким образом Иван Грозный сознательно превращал опальных в «заложных» мертвецов. А. А. Булычев проследил несколько видов казни-погребения, которые разрушают тело и обрекают душу на посмертные мучения — утопление в воде, иссечение человеческой плоти в «дробные части» и травля животными. «Эти казни, — пишет А. А. Булычев, — были идеально приспособлены к отечественным традициям квазипохорон нечистых усопших»124. Работа А. А. Булычева вызвала определенную полемику, в ходе которой К. Ю. Ерусалимским были высказаны сомнения в концепции автора125. По мнению К. Ю. Ерусалимского, для доказательства того, что Иван Грозный намеревался казнить не только тело, но и душу опального, необходимо «рассмотреть множество данных о самих казнях, а также об опалах, ссылках, тайных убийствах, опричных расправах — и в каждом отдельном случае исключить индивидуаль123 Снегирев И. М. О скудельницах... С. 248. Булычев А. А. Между святыми и демонами… С. 48–151. 125 Ерусалимский К. Ю. Между канонизированными и демонизированными: Казни Ивана Грозного в культурно-символической интерпретации (размышления над книгой А. А. Булычева) // Одиссей: Человек в истории: Путешествие как историко-культурный феномен. 2009. М., 2010. С. 361–390; Булычев А. А. Ответ энергичному критику, или Опыт авторецензии (по поводу «размышлений» К. Ю. Ерусалимского) // Очерки феодальной России. Вып. 15. М., 2012. С. 324–369. 124 326 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры ный фактор»126. Идея рассмотрения посмертной судьбы опальных «на уровне личностей»127 представляется мне перспективной. Первыми жертвами молодого Ивана стали князь А. М. Шуйский († 1543), убитый псарями, князь И. И. Кубенский, Ф. С. и В. М. Воронцовы († 1546). Летописец особо отмечает, что Кубенскому и Воронцовым не дали исповедаться и причаститься перед смертью. Несмотря на это, всех похоронили в родовых усыпальницах. Князя Шуйского отвезли «в Суздаль, где их родители кладутца»128, а Кубенского и Воронцовых «взяша их по велению по великого князя приятели их и положиша их, где которой род кладетца»129. Надгробие князя И. И. Кубенского с формулировкой «преставися» сохранилось до настоящего времени в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря. Правда, по мнению В. Б. Гиршберга, вырезанный под надписью крест может символизировать страдания погребенного130. Казненный в Пскове игумен Корнилий († 20 февраля 1570) был похоронен в Псково-Печерском монастыре. На его плите также написано: «преставися»131. А. В. Энговатовой и В. И. Вишневским в Троице-Сергиевом монастыре обнаружено погребение и надгробная плита боярина Ивана Андреевича Бутурлина († 22 октября 1575). Синодик опальных свидетельствует, что И. А. Бутурлин был казнен вместе с сыном и дочерью. Это подтверждает антропологическое исследование захоронения, зафиксировавшее рассеченные шейные позвонки132. Просмотр списка погре126 Ерусалимский К. Ю. Указ. соч. С. 385. Там же. 128 ПСРЛ. Т. 34. С. 27. 129 Там же. 130 Гиршберг В. Б. Материалы для свода... Ч. I. С. 28. 131 Плешанова И. И. Керамические плиты Псково-Печерского монастыря // НЭ. Вып. VI. М., 1966. С. 162, 167; Скрынников Р. Г. Царство террора... С. 374, 375. 132 Скрынников Р. Г. Царство террора... С. 544; Энговатова А. В., Вишневский В. И. Новые памятники средневекового некрополя Троице-Сергиева монастыря (материалы археологических наблюдений 2007 г.) // Троице-Сергиева Лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы VI международной конференции. Тезисы докладов VII международной конференции. Сергиев Посад, 2010. С. 158. 127 327 Глава IV бенных в Троице-Сергиевом монастыре (не полного) показывает, что здесь нашли упокоение некоторые из казненных Иваном Грозным: князь Ю. И. Кашин († 1565), князья А. Б. и его сын П. А. Горбатые († 7 февраля 1566), инок Дорофей (Курцев) († 1570)133, боярин Л. А. Салтыков († 1572), Д. А. († 1575) и Л. А. Бутурлины († 1577)134. Боярин и князь М. И. Воротынский, скончавшийся после пыток по дороге в ссылку, 12 июля 1573 г., был погребен в Кашине, а в 1606 г. его захоронение перенесено в семейную усыпальницу в Кирилло-Белозерском монастыре135. Таким образом, далеко не все опальные Ивана Грозного были казнены так, чтобы лишить их выгод христианского упокоения и поминовения. Это касается тех, кого казнили до опричнины, в опричнину и после нее. Было бы важно по возможности проследить, где и как были погребены опальные Ивана Грозного и кого из них казнили таким образом, чтобы не допустить христианского погребения. Равно как и рассмотреть практику погребения казненных в Средние века в России в целом. Ранее уже говорилось, что тела умерших в опале и заточении удельных князей, бояр и служилых людей переносили или перевозили для погребения на родовых некрополях. Смерть возвращала опальным прежний статус. Правда, с определенными исключениями. С. Е. Сизов показал, что в великокняжеских усыпальницах опальные князья и княгини погребались в особой непривилегированной стороне — в северо-восточном углу. XVII в. дает мало случаев казни политических преступников из высшего сословия. В 1634 г. были казнены по обвинению в измене боярин М. Б. Шеин и его товарищ окольничий А. В. Измайлов с сыном В. А. Измайловым. Неизвестно, где похоронены Измайловы, но тело 133 Казнен в Пскове вместе с игуменом Псково-Печерского монастыря Корнилием, ранее был казначеем и келарем в Троице-Сергиевом монастыре (Скрынников Р. Г. Царство террора… С. 375, 391). 134 Список погребенных в Троице-Сергиевой лавре... М., 1880. С. 3, 12, 18, 27, 35. 135 Папин И. В. Некрополь Кирилло-Белозерского монастыря // Русское средневековое надгробие… Вып. 1. С. 205–206. 328 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры М. Б. Шеина нашло упокоение на родовом некрополе в ТроицеСергиевом монастыре136. Бояре и царедворцы, убитые во время стрелецкого восстания 1682 г., считались на тот момент казненными, поскольку стрельцы взяли на себя карательные функции высшей власти. Тела некоторых жертв были изрублены. Это можно рассматривать и как намерение лишить их христианского погребения, и как свидетельство ярости и жестокости стрельцов 137. Сын убитого боярина А. С. Матвеева А. А. Матвеев вспоминал, что «бояр и прочих чинов, в том бунте убиенных бесчестно на той Красной площади, чрез несколько дней лежащие тела едва дозволено было погребению отдавать». Однако еще раньше тело боярина А. С. Матвеева подобрал («собрал <…> в простыню») его верный слуга-арап, не испугавшийся наказания от мятежников. А. С. Матвеев, князья Ю. А. и М. Ю. Долгоруковы, А. К. и И. К. Нарышкины, А. С. Кириллов и другие жертвы стрелецкого бунта нашли упокоение на родовых кладбищах138. Окольничий А. П. Соковнин, казненный в 1697 г. за подготовку покушения на Петра I, был погребен у церкви Николы Красный звон в Китай-городе139. Правда, погребение состоялось спустя много лет после казни. Еще в 1727 г. на Красной площади возвышался «столп», имевший острые зубцы, на которых торчали головы И. Е. Цыклера, А. П. Соковнина и казненных по делу царевича Алексея; тела их были сложены у подножия монумента140. Таким образом, можно говорить о том, что опальных из знатного сословия, как правило, хоронили на родовых усыпальницах. Были 136 Список погребенных в Троице-Сергиевой лавре… С. 15. Заменить на: Матвеев А. А. Описание возмущения московских стрельцов // Рождение империи. Неизвестный автор. Иоганн Корб. Иван Желябужский. Андрей Матвеев / сост. А. А. Либерман, С. Ю. Шокарев. — М.: Фонд Сергея Дубова., 1997. — (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII–XX вв.). С. 99–102. 138 Матвеев А. А. Описание возмущения московских стрельцов... С. 385– 386; ДРВ. Изд. 2-е. Ч. XIX. С. 339, 341; МН. Т. 2. С. 40, 316. 139 Малиновский А. Ф. Указ. соч. С. 96. 140 Лаврентьев А. В. Люди и вещи. Памятники русской истории и культуры XVI–XVIII вв., их созидатели и владельцы. М., 1997. С. 188, 191. 137 329 Глава IV здесь и свои исключения. Например, князья И. А. и А. И. Хованские, казненные царевной Софьей в 1682 г., не удостоились погребения на родовом кладбище, и вообще неизвестно, были ли погребены по-христиански. А. А. Матвеев указывает, что «тела, положенные в гробе, отвезены и погребены были в Троицком селе, Городце называемом, недалеко от церкви в ближнем расстоянии от села Воздвиженского». Но, согласно другому источнику, Хованских запретили хоронить у церкви. Народное предание рассказывает об их погребении в болоте и ночных явлениях призраков141. Казненных простого звания хоронили в скудельницах. Эта участь ожидала многочисленных жертв новгородского погрома Ивана Грозного142. Стрельцы, казненные в Москве в 1698–1701 гг., были погребены в ямах за воротами Белого города, над которыми воздвигнуты каменные «столпы» с железными листами, на которых перечислялись «вины» казненных143. Не вполне ясно, можно ли уподобить эти ямы скудельницам и был ли совершен над стрельцами обряд отпевания, однако существовала возможность поминать их над этими могилами. В земном погребении (даже не на кладбище) отказывали тем, кто был обвинен в преступлениях против веры и Церкви. Еретиков и упорствовавших раскольников сжигали (Иван Волк Курицын, Дмитрий Коноплев, Иван Максимов, архимандрит Кассиан, протопоп Аввакум, Лазарь, Епифаний, Никифор, Квирин Кульман и др.). Рассеченное на части тело «вора и богоотступника» Степана Разина было предано земле на Татарском кладбище, находившемся на месте современного Парка культуры144. Все они могли восприниматься как «заложные», вредоносные мертвецы. 141 Матвеев А. А. Указ. соч. С. 397; Шереметев П. С. О князьях Хованских. М., 1908. С. 88–89. 142 Сорокин А. Н. Скудельницы древнего Новгорода (к вопросу об особенностях древнерусского погребального обряда в чрезвычайных ситуациях) // Исторические исследования. 2015. № 3. C. 236–262. URL: http://www.historystudies. msu.ru/ojs2/index.php/ISIS/article/view/49/132 (дата доступа: 21.04.2019). 143 Лаврентьев А. В. Указ. соч. С. 189–202. 144 Каштанов С. М. Еще раз о месте захоронения останков Степана Разина. С. 90–117. 330 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Светские и церковные власти продолжали опасаться мертвых еретиков и в XVIII в. В 1737 г. архиепископ новгородский Феофан Прокопович донес в Синод, что в Ивановском монастыре в Москве «над трупом богомерзкого ересеучителя Прокопья Лупкина устроено или еще строится честное гробовое здание», а рядом с ним находится могила другого ересиарха Ивана Суслова, «и над трупом де того Суслова камень сравнен с землею и около него посажены яблочные и прочие дерева и огорожено решеткою с дверцами для входа в намогильный садец», а ранее над его могилой «гробница с немалым украшением была». При рассмотрении этого дела советник И. Топильский указывал, что «многие ересеначальники» при святых церквях тела свои погребать «домогаются» «в показание таковое, якобы они не суеверцы, но и святости некоей (как надгробная о них надпись лжет) были». По указу Синода велено было трупы П. Лупкина и И. Суслова «выкопав через палачей» вывезти за город на поле и «учинить с ними по указам»145. Статус покойного определял место его погребения, формы поминовения и вид намогильного сооружения. Простейшим был деревянный крест над грунтовой могилой на приходском кладбище, самым значимым — погребение в подклете собора, в саркофаге с надгробницей, украшенной золоченой и раскрашенной эпитафией, с покровом и патрональной иконой (либо даже «парсуной») и именным блюдом для кутьи. Традиция погребения в храмах пришла на Русь из Византии. Этой привилегии удостаивались правители (князья и цари), епископы и редко — бояре. В Московской Руси сложилось особое отношение к усыпальнице государей — Архангельскому собору. Если в Успенском соборе почитались мощи отдельных святых иерархов, то Архангельский собор воспринимался целиком как общегосударственная святыня146. Поклонение мощам святых и захоронениям правителей, предков правящего государя, обращение к их помощи 145 Скворцов Н. А. Архив Московской Святейшего Синода конторы. Вып. 1. С. 31–32. 146 Баталов А. Л., Беляев Л. А. Указ. соч. С. 313–321. 331 Глава IV и заступничеству являлись элементами разных государственных церемоний. Поставление в митрополиты, а затем в патриархи происходило у гроба св. Петра в Похвальском приделе Успенского собора147. Там же целовали крест великому князю удельные князья148. Другой святыней, у которой приносили клятвы, была рака с мощами преподобного Сергия Радонежского в Троицком соборе Троице-Сергиева монастыря. Князья также обращались к гробам предков. После Липецкой битвы князь Юрий Всеволодович «оудари челом оу отечня гробоу и плачяся глаголаше: “Соуди Бог братоу моемоу Ярославоу, оже мя до сего доведе”» (1216)149. Договорная грамота князя Семена Гордого с братьями была скреплена «у отня гроба»150. В XV в. формируется традиция поклонения гробам московских митрополитов и князей перед отправлением великого князя в поход. Она в свою очередь восходит еще ко временам Киевской Руси151. В 1470 г. Иван III перед походом на Новгород повелел отслужить молебны у гробниц московских митрополитов «и слезы изливаа, прося помощи и заступленья такоже и у прочих святителеи в тои же церкви лежащих...». После этого великий князь молился у гроба митрополита Алексия в Чудовом монастыре, затем — в Архангельском соборе, где, обращаясь к могилам предков «от великого князя Ивана Даниловича и до отца его великого князя Василья», молил их: «Аще духом далече сего отсюду, но молитвою помозите ми на отступающих православьа дръжавы вашеа»152. Молебны у гробниц митрополитов московских и св. Сергия Радонежского 147 Снегирев И. М. Памятники московской древности… Тетр. 2. С. 7–9. ДДГ. С. 353, 356. 149 ПСРЛ. Т. 39. С. 72. 150 ДДГ. С. 258. 151 Киевский патерик сообщает, что князь Святополк Изяславич «егда исхождаше на рать, или на ловы, прихожаше в монастырь со благодарением, Пресвятей Богородици поклоняясь и гробу Феодосиеву, и в печору вхожаше ко святому Антонию и блаженному Прохору, и всем преподобным отцем покланяяся, исхожаше в путь свой» (Древнерусские патерики: Киево-Печерский патерик, Волоколамский патерик / изд. подгот. Л. А. Ольшевская, С. Н. Травников. М., 1999. С. 160). 152 ПСРЛ. Т. 25. С. 387. 148 332 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры были отслужены по велению Ивана III и перед походом на Новгород в 1472 г.153 Поклонение могилам великих князей-предков вошло в церемонию венчания русских царей, начиная с поставления на великое княжение Дмитрия-внука (1498)154. Могилы мнимых предков в день вступления в Москву посетил Лжедмитрий I и публично заявил, что Иван Грозный — его отец, а Федор Иванович — брат155. Топография погребений в храмах (в т. ч. в Архангельском и Вознесенском соборах) исследовалась С. Е. Сизовым, Н. А. Макаровым, Т. Д. Пановой, Л. И. Шлионской, Т. Е. Самойловой, Вл. В. Седовым, А. Г. Мельником, Е. В. Пчеловым, А. Л. Баталовым и Л. А. Беляевым и другими исследователями. Она была связана с сакральной топографией храма и мира. В христианской космологии стороной спасения традиционно считался восток, чем вызвана ориентация и алтаря на восток, и христианского погребения лицом к востоку. Почетной также считалась южная, правая («десная») сторона храма. В связи с этим общая схема расположения погребений была следующей. В юго-восточном углу находились либо святые мощи, либо самое почитаемое захоронение. Погребения знати распространялись из юго-западного угла к востоку и к северу вдоль южной и западной стен. Общая схема расположения погребений в Архангельском соборе была заложена, вероятно, в 1508 г. при перенесении княжеских погребений после перестройки храма. Е. С. Сизов характеризует ее следующим образом: захоронения великих князей совершались на южной стороне; удельных князей — на западной; опальных князей — на северной. Усыпальница Ивана Грозного и его сыновей, созданию которой сам царь уделял большое внимание, расположена в южном предалтарье собора, в юго-восточном углу — наиболее значимом месте. Дьяконник собора был преобразован по воле царя в придельную церковь в честь его святого покровителя Иоанна 153 ПСРЛ. Т. 25. С. 310, 311. Богданов А. П. Чины венчания русских царей // Культура средневековой Москвы. XIV–XVII. М., 1995. С. 216. 155 Арсений Елассонский. Мемуары из русской истории // Хроники Смутного времени... С. 177, 178. 154 333 Глава IV Предтечи156. Умершие в опале князья Юрий Иванович Дмитровский, Андрей Иванович, Владимир Андреевич и Василий Владимирович Старицкие похоронены в северо-западном углу собора, «где опалные князи кладутца»157. При этом на надгробиях Владимира Андреевича и Василия Владимировича не были нанесены надписи эпитафий, что, возможно, связано со стремлением Ивана Грозного предать могилы опальных князей забвению158. По мнению А. Л. Баталова и Л. А. Беляева, понимание символической значимости северной стороны собора как «опальной» является результатом буквального прочтения Постниковского летописца, обозначавшего ее как место погребения опальных князей («где опальные князья кладутца»). Сосредоточенное здесь захоронение князей, умерших «напрасной» смертью, — историческая черта некрополя Архангельского собора — многие из удельных князей оказались в опале159. В Вознесенском соборе вдоль южной стены и в юго-западном углу были погребены великие княгини, у северной стены и в северо-западном углу — удельные княгини, в северо-восточном углу — опальные княгини и княжны из рода Старицких160. Гробницы царевен и царицы Евдокии Лопухиной в соборе Новодевичьего монастыря были расположены вдоль почетной южной стены161. Особый статус некрополя Архангельского собора выражался и в возникновении архангельской архиепископии (1596–1765), архиереи которой совершали отпевания и панихиды по умершим царям, а также в обряде класть челобитные на гробницы великих 156 Самойлова Т. Е., Панова Т. Д. Усыпальница царя Ивана Грозного. М., 2004. С. 3–5. 157 ПСРЛ. Т. 35. С. 24. 158 Сизов Е. С. Еще раз о трех «неизвестных» гробницах Архангельского собора // ГММК. МИ. Т. I. М., 1973. С. 91–92. 159 Баталов А. Л., Беляев Л. А. Указ. соч. С. 319. 160 Панова Т. Д. Опыт изучения некрополя Московского Кремля. С. 102– 104; Она же. Топография некрополя Вознесенского собора XV столетия // Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре… Т. 2. С. 18–30. 161 Шлионская Л. И. Царские гробницы в Новодевичьем монастыре // Новодевичий монастырь в русской культуре. Труды ГИМ / отв. ред. В. Л. Егоров. Вып. 99. М., 1998. С. 495–507. 334 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры князей и царей, которые становились ходатаями перед правящим государем162. В Смутное время появился интересный памятник, известный как «Иное видение». Он описывает чудесное событие, произошедшее в ночь на 27 февраля 1607 г. (в Пискаревском летописце — 20 февраля). Сторожа, назначенные караулить у паперти Архангельского собора, слышали доносящиеся из храма голоса и видели свет свечей из-за дверей. Из храма доносились «шум» и «говор велик», будто разговаривают 20 или 30 человек. Слышался даже смех. Выделялись два голоса: один говорил «по книжному за упокой без престани», а второй был «голос толст», «а против де его говорили все встречно». «И толстоголосой на них всех крикнул, и они же пред ним умолки». Потом раздался плач «велик», появился мощный свет, освещавший всю церковь и перемещавшийся внутри нее. Видение продолжалось с пятого часа до седьмого и сильно напугало сторожей163. Л. В. Соколова справедливо замечает, что «содержание и смысл этого видения весьма туманны»164. Очевидно, что сторожа слышали разговор покойных государей, не предвещавший ничего доброго царю Василию Шуйскому. Интригует фигура с «толстым голосом», спорившая с другими князьями и прикрикнувшая на них. Не имеется ли в виду Иван Грозный? Архангельский собор является единственным из средневековых русских храмов-усыпальниц, в котором сохранились росписи, изображающие погребенных там государей. Традиция изображения ктиторов и погребенных пришла на Русь из Византии, подобные росписи были в храмах Киева, Новгорода и других древнерусских городов. Современные росписи Архангельского собора были выполнены в XVII в., однако восходят к стенописи, созданной около 1564 г. Изображения князей помещены на стенах напротив надгробниц (с западной стены, где не хватило места для всех князей, они перенесены на южную стену), в нижнем ярусе. Кроме князей, 162 Кондратьев И. К. Указ. соч. С. 89. РИБ. Т. 13. Стб. 184–186; ПСРЛ. Т. 34. С. 214. 164 Словарь книжников и книжностей Древней Руси. XVII в. Ч. 2. И — О. СПб., 1993. С. 46. 163 335 Глава IV похороненных в соборе, на стенах и столбах храма, в верхних ярусах изображены князья Древней Руси. Все князья, включая опальных и мятежных (Юрий Звенигородский, Василий Косой), изображены в нимбах, над каждым из князей помещено изображение его святого покровителя. Таким образом, уже в XVI в. складывается представление об Архангельском соборе как о месте захоронения «святопочивших» государей. По представлению заказчика росписей Ивана Грозного, смерть должна была примирить князей между собой и в отношении к потомкам. Род московских князей представлялся единой династией, находящейся под покровительством Господа. Эти идеи нашли также выражение в произведениях литературы той эпохи — «Степенной книге» и «Сказании о князьях владимирских»165. Отдельный цикл фресок был выполнен одновременно с основной росписью в усыпальнице Ивана Грозного. Среди них помещена композиция «Прощание князя с семьей», основанная на летописной повести о болезни и смерти Василия III166. Над могилами государей, погребенных после росписи собора, ставились надгробные портреты — «парсуны». Несколько выбивается из этой традиции надгробная икона с изображением Василия III и святителя Василия Великого, датируемая последней третью XVI в., поскольку этот великий князь присутствует на фреске Архангельского собора167. Правда, изображение Василия III находится не рядом с могилой на стене, а на столбе. В качестве вероятной «парсуны» Ивана Грозного рассматривался Копенгагенский портрет, однако в последнее время его подлинность подверга165 Сизов Е. С. Русские исторические деятели в росписях Архангельского собора и памятниках письменности XVI в. // ТОДРЛ. Т. XXII. М.; Л., 1966. С. 264–276; Он же. «Воображены подобия князей...» Стенопись Архангельского собора Московского Кремля. Л., 1968. С. 1–4; Он же. К атрибуции княжеского цикла в росписях Архангельского собора // ГММК. МИ. М., 1976. С. 63–76; Самойлова Т. Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Московского Кремля. Иконографическая программа XVI века. М., 2004; Преображенский А. С. Ктиторские портреты средневековой Руси. XI — начало XVI века. М., 2012. 166 Самойлова Т. Е., Панова Т. Д. Указ. соч. 9–39. 167 См.: Горматюк А. А. Царский лик. Надгробная икона Великого князя Василия III. М., 2003. 336 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры ется серьезным сомнениям. М. М. Красилин, А. А. Горматюк и И. Л. Бусева-Давыдова на основании стилистических и технологических особенностей живописи датируют это произведение концом XIX — началом XX в.168 В подлинности других «парсун» (царя Федора Ивановича, князя М. В. Скопина-Шуйского, царей Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, царя Федора Алексеевича) сомнений нет. Известны также посмертные портреты царицы Натальи Кирилловны и царевны Марии Ивановны169. В XVIII в. этот вид памятников появляется и в усыпальницах знати, правда, таких портретов известно немного. Еще одним элементом намогильного комплекса статусных усыпальниц были покровы. Возложение покровов на надгробия не только святых, но и князей известно уже в середине XVI в. Иван IV возложил покров («бархат черн, а крест на нем бархат червъчат») на гробницу князя Константина Дмитриевича, в иноках Кассиана (сына Дмитрия Донского) в Симоновом монастыре170. Из послания в Кирилло-Белозерский монастырь извесно, что Иван IV полагал возможным почитать «церковию и гробниецю и покровом» только носителей царской власти, к которым, очевидно, относил и своих родственников — удельных князей171. Обиходник Иосифо-Волоколамского Евфимия Туркова 1581/82 г. так описывает погребения волоцких князей: «А гробницы ним камены и покровы бархатны и образы и свещи. А все устроено 168 Красилин М. М. Портрет царя Ивана Грозного: век XVII или век XX? // Пространства жизни: К 85-летию академика Б. В. Раушенбаха (Cборник статей). М., 1999. С. 503–513; Горматюк А. А. Указ. соч. С. 59–61; Бусева-Давыдова И. Л. Некоторые проблемы атрибуции парсуны // Русский исторический портрет. Эпоха парсуны: Материалы конференции. М., 2006. С. 38–53. 169 Сокровище Российских Древностей... С. 28–31, 36, 37; Снегирев И. М. Памятники московской древности. Тетрадь 2. М., 1841. С. 74–75; Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Кн. 1. Государев двор или дворец. М., 1990. С. 199. 170 Вкладная и кормовая книга московского Симонова монастыря… С. 18. 171 Послания Ивана Грозного / подгот. текста Д. С. Лихачева и Я. С. Лурье, пер. и комм. Я. С. Лурье. Под ред. чл.-корр. АН СССР В. П. Адриановой-Перетц. СПб., 2005 (репринт. 1951). С. 173, 357. 337 Глава IV преподобным отцем нашим…»172. Еще более подробно изображена эта усыпальница в описи монастыря 1572 г.: «Да в углу в церкви в правай стороне, у передние стены, две гробници с одново волоцких князей, князя Ивана да князя Федора Борисовичев. А над гробницами, у стены стороннее, поставлены две иконы на золоте. На одной писал Иван Богослов, в облоце образ Спасов. Да на той же иконе написано лицо подобие князя Ивана Борисовичя. А на другой иконе написан Феодор Стратилат, во облаце образ Спасов. Да на той же иконе написано лицо подобие князя Феодора Борисовичя. А запон у икон тафта желта, опушка зендень синя. А на гробницах покровы с одного бархат зелен, немецкий, кресты нашиты тафтяны. Да покров бархат червчят глаткой, кресты на покрове шиты по тафте золотом и серебром. Да у гробницы две свечи поставных, на свечях насвечники немецкого железа»173. Поляк С. Маскевич писал об Архангельском соборе: «Здесь погребают царей, гробницы их не великолепны; при каждой из них находится изображение умершего, частию на стене, частию на самом гробе, вышитое по бархату...» (1611)174. Описание Архангельского собора 1789 г. упоминает 13 покровов на царских гробницах, выполненных при царе Михаиле Федоровиче и позднее. Видимо, более ранние покровы были расхищены во время польского владычества в Москве. Покровы на гробницах Романовых были очень богаты — украшены алмазами, изумрудами, сапфирами, жемчугом175. В собрании Сергиево-Посадского историко-художественного музея-заповедника находятся покровы с гробниц царя Федора 172 Das Speisungsbuch von Volokolamsk… S. 217. Три описи Иосифо-Волоколамского монастыря / подготовка текстов и публикация Т. И. Шабловой. СПб., 2014. С. 74. 174 Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Ч. V. Записки Маскевича. СПб., 1834. С. 70. 175 Сокровище Российских Древностей. С. 42–50; Малиновский А. Ф. Указ. соч. С. 38. 173 338 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Борисовича и царевны-инокини Ольги Годуновых (были выполнены по заказу царя Василия Шуйского). При этом покров царя Федора сохранился хорошо, а царевны-инокини Ольги — «в крайне ветхом состоянии, со споротыми дробницами и жемчугом». Кроме этих, парадных и дорогих покровов, существовали также покровы «повсядневные»: три черных и «покров червчат» на гроб царя Федора Борисовича; «на них шиты кресты». Парадные покровы были выполнены из бархата («червчатого», черного и «таусиного», т. е. лилового), украшены серебряными позолоченными дробницами с черневыми изображениями святых, драгоценными камнями, жемчугом, вышиты золотными нитями. На покровах изображался крест, по кайме шла шитая надпись (на сохранившемся покрове царя Федора читается стихотворная эпитафия)176. В XVII в. покровы становятся привычной составляющей аристократической усыпальницы в храме или особом здании — «палатке» (о них — далее). Знатные люди заботились о своих предках, а царская династия — о древних государях и духовных владыках. В 1634 г. по указу царицы Евдокии Лукьяновны был сделан покров на «гроб» старицы Александры, в миру княгини Ульяны, супруги Юрия Васильевича, брата Ивана Грозного. Этот покров заменил прежний, вероятно, конца XVI — начала XVII в.177 В 1640 г. по указу царя Михаила Федоровича были изготовлены покровы на гробницы матери и брата Александра Невского в Георгиевском монастыре во Владимире178. В 1669 г. в связи с поминовением царицы Марии Ильиничны по указу царя Алексея Михайловича изготовили 21 покров на гробницы тверских князей и архиереев в Спасо-Преображенский собор в Твери. На гробницу святого князя Михаила Ярославича сделали бархатный и суконный покровы, на остальные гробницы — суконные (красное сукно и черное сукно); было также указано «положить все покровы киндяком или зенденю, кресты 176 Спирина Л. М. Неизвестные произведения искусства и исторические документы… С. 457–461; Она же. Царская усыпальница рода Годуновых… С. 19– 23. 177 Шлионская Л. И. Указ. соч. С. 104. 178 Сиренов А. В. Описания древнерусских некрополей в рукописях XVI– XVII вв. // РА. 2011. № 1. С. 106. 339 Глава IV нашить серебреные ис кружива…»; часть крестов были выполнены из миткаля179. Покровы известны на гробницах великих княгинь и цариц в Вознесенском соборе, Романовых в соборе Новоспасского монастыря, царевны Софьи Алексеевны и ее сестер и царицы Евдокии Лопухиной в соборе Новодевичьего монастыря, Нарышкиных в церкви Боголюбской иконы Божией Матери в Высоко-Петровском монастыре, великих княгинь во Владимирском Успенском монастыре, епископов и архиепископов суздальских, князей Шуйских и Бельских в Рождественском соборе в Суздале, князей Пожарских и Хованских в особой палатке в Спасо-Евфимиевом монастыре и др.180 Погребения в храмовом пространстве или в палатке сопровождались патрональными иконами и иконами Святой Троицы, Божией Матери, Спасителя и чтимых святых, почитавшихся умершим при жизни. Это могли быть его комнатные или келейные иконы. На надгробницы чаще всего ставились патрональные иконы, однако это соблюдалось далеко не всегда. Описание одного из самых ранних известных комплексов — усыпальницы волоцких князей в Успенском соборе Иосифо-Волоколамского монастыря, созданной Иосифом Волоцким, сообщает любопытную подробность — изображения патрональных святых лицом имели «подобие» с умершими князьями181. В паперти Успенского собора Троице-Сергиева монастыря, рядом с могилами Годуновых стояли иконы Святой Троицы, Богородицы Коневской, Бориса и Глеба, Спаса, Видение чудотворца Сергия 179 Топычканов А. В. Некрополь Тверского Спасо-Преображенского собора. С. 350, 356–361. Зендень, киндяк и миткаль — хлопчатобумажные ткани. 180 Малиновский А. Ф. Указ. соч. С. 47, 133; Леонид, архимандрит. Вкладная книга Новоспасского монастыря. СПб., 1883. С. 27; Снегирев И. М. Новоспасский ставропигиальный монастырь в Москве. С. 39, 45; Шлионская Л. И. Указ. соч. С. 103–105; Крылов И. З. Достопамятные могилы в московском Высоко-Петровском монастыре. М., 1841. С. 31–32; Владимирский историко-статистический сборник. Владимир, 1869. С. 85 (отд. пагинация); Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Вып. 1. Владимир, 1876. Стб. 171–173; Т. II. Владимир, 1878. С. 38–39 (отд. пагин.); Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских… С. 58. 181 Три описи Иосифо-Волоколамского монастыря… С. 47. 340 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Радонежского и еще шесть не поименованных образов в окладах182. Опись Спасо-Евфимиева монастыря 1660 г. перечисляет иконы «из полатки от родителей боярина князя Ивана Никитича Хованского да князя Ивана Дмитриевича Пожарского»: «Четыре образа Пречистые Богородицы Умиление обложены серебром басемным, у одного образа поля с трубами, венцы резные. Два образа Пречистые Богородицы Одигитрии обложены серебром, поля и венцы басемны золочены, у одного оклад с трубами. Образ Пречистые Богородицы Казанские обложен серебром, поля басемны золочены. Образ святые мученицы Прасковеи нарицаемые Пятницы обложен серебром басменным, поля с трубами, венец резной золочен. Образ Марии Магдалины обложен серебром, поля с трубами басемны золочены, венец резной. Образ святого Благоверного князя Владимира, обложен серебром, поля и венец басемны золочены»183. В усыпальнице Нарышкиных в Высоко-Петровском монастыре на каждой надгробнице стоял патрональный образ святого: К. П. Нарышкин — святителя Кирилла Философа, И. К. Нарышкин — св. Иоанна Предтечи, А. К. Нарышкин — св. Афанасия («в архиерейском облачении», т. е., вероятно, Афанасия Александрийского), Ф. К. Нарышкин — св. Федора Освященного и др. К 1841 г. эти образа были сняты с надгробниц, но сохранялись в двух иконостасах в храме-усыпальнице во имя Боголюбской иконы Божией Матери184. Образа в Спасо-Преображенском соборе и церкви Знамения Новоспасского монастыря были установлены в 1857 г., когда по воле Александра II усыпальница Романовых была восстановлена после ее разорения французами в 1812 г. И. М. Снегирев пишет: «на все надгробия установлены новые суконные покровы с галуном; над самыми надгробиями поставлены иконы Святым, тезоименитым 182 Спирина Л. М. Неизвестные произведения искусства и исторические документы… С. 457. 183 Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Т. II. С. 18 (отд. пагин.). Не вполне ясно — все ли это образа, стоявшие в палатке, поскольку патрональных икон должно было быть больше, однако на «гробах» могли стоять не только патрональные иконы (см. далее). 184 Крылов И. З. Указ. соч. С. 32. 341 Глава IV опочивающим, с неугасимыми лампадами» (1863)185. При этом была допущена ошибка — над могилой В. Н. Романова установлен образ св. Василия Парийского, в то время как его молитвенное, или прямое, имя было Никифор186. На «царских гробницах» в Новодевичьем монастыре (по «росписи» 1860 г.) патрональных икон не было, зато они находились в составе надгробных иконостасов. На гробнице царевны Софьи Алексеевны стояла икона Знамения Богородицы, на гробнице царевны Евдокии Алексеевны — Иверская икона Божией Матери, на гробнице царевны Екатерины Алексеевны — Владимирская икона Божией Матери, на гробнице царицы-монахини Елены (Лопухиной) — Богоматери Троеручицы. Надгробные иконостасы царицы и царевен насчитывали от 22 до 16 икон187. Интерьер усыпальниц завершали «поставные свечи» (т. е. свечи в напольных подсвечниках) и лампады, а в дни поминовения — блюда с кутьей или коливом. В соборах удельных центров (Новгород, Владимир, Тверь, Суздаль, Микулино и др.) княжеские и епископские усыпальницы сложились и существовали в XI–XVI вв. В период Московского государства погребения в храмах (монастырских соборах или специально выстроенных церквях) удостоились лишь некоторые, наиболее значимые роды. Например, Спасо-Преображенский собор Новоспасского монастыря стал усыпальницей, полностью принадлежавшей Романовым и их родственникам, что свидетельствует об огромном влиянии этого рода в XVI–XVII вв.188 В 1554 г. над могилой князя В. И. Воротынского в КириллоБелозерском монастыре была выстроена придельная церковьусыпальница Св. Владимира, что вызвало негодование Ивана 185 Снегирев И. М. Новоспасский ставропигиальный монастырь… С. 46. Дмитриев И. Д. Московский первоклассный Новоспасский ставропигиальный монастырь в его прошлом и настоящем (историко-археологический очерк). М., 1900. С. 63. 187 Шлионская Л. И. Указ. соч. С. 105–109. 188 О статусном характере семейной усыпальницы Романовых в Новоспасском монастыре: Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч. С. 211–215. 186 342 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Грозного. 21 сентября 1606 г. в нее были перевезены тела князей М. И. и Л. М. Воротынских, а затем здесь совершались погребения представителей этого рода в XVII в. В 1645 г. в монастыре возведена другая придельная церковь-усыпальница во имя Св. Епифания Кипрского над могилой князя Ф. А. Телятевского189. В Симоновом монастыре строятся придельные храмы Успенского собора — во имя Божией Матери Одигитрии над могилами князей Мстиславских (между 1586–1621 гг., а скорее — в 1613– 1621 гг.) и во имя Иконы Божией Матери «Знамение» над могилами князей Сулешовых (между 1613 и 1623 гг.). По мнению Д. Г. Давиденко, сооружение Знаменского и Одигитриевского храмов было взаимосвязано190. Более скромным типом намогильных сооружений были палатки. Термин «палатка» означал любое небольшое каменное (кирпичное) сооружение вне зависимости от его предназначения. В XVII–XIX вв. в монастырях неоднократно упоминаются палатки, служившие для хозяйственных нужд. В архитектурном отношении палатки подражали палатам — были четырехугольными и сводчатыми. Функциональное назначение этих сооружений состояло в том, чтобы служить там поминальные службы. О существовании подобных сооружений в XVI в. сведений почти нет. Вероятно, одной из первых была Серапионова палатка под гробом архиепископа Серапиона Новгородского († 1516) в Троице-Сергиевом монастыре. Можно думать, что ее поставили после открытия святых мощей архиепископа в 1559 г.191 Позднее она также стала усыпальницей митрополитов Феодосия и Иоасафа, а после перестроек XVIII в. — еще и архимандрита Дионисия. Образцом для ее сооружения могла стать церковь над гробом чудотворца Никона Радонежского, выстроенная в 1548 г. Однако по какой-то причине над Серапионом не стали строить церковь, ограничившись более скромным сооружением. «Полатка», «где лежит Серапион архиепископ новгород189 190 Папин И. В. Указ. соч. С. 205–206. Давиденко Д. Г. Московский Симонов монастырь…. С. 139–142, 179, 227, 228. 191 Голубинский Е. Е. Преподобный Сергий и созданная им Троицкая Лавра. М., 1892. С. 195–197. 343 Глава IV ский», упоминается в списке надгробий Троице-Сергиева монастыря, составленном не ранее 1637 г.192 В 1651–1655 гг. «вследствие бывших <…> знамений от гроба» Максима Грека была поставлена «палатка» и над его могилой (в документе того времени она также названа «часовней»). Строительству Михеевской церкви в 1743 г. также предшествовала «палатка» «преподобного Михея чудотворца»193. Термин «палатка» употреблялся в Троице-Сергиевом монастыре и по отношению к сводчатым помещениям в подклете. Так, в Списке надгробий Троице-Сергиева монастыря 1630-х гг. упоминаются «полатки»-усыпальницы князей Одоевских и Трубецких, погребенных под папертью Троицкого собора. Судя по датам смерти тех, кто был погребен в «полатке» князей Трубецких под Троицким собором, создавалась она в первые годы XVII в.; князей Одоевских хоронили здесь позже — с 1620-х гг.194 Аналогичные «палатки»-склепы существовали в Костромском Ипатьевском монастыре (здесь хоронили Годуновых и Сабуровых), Костромском Богоявленском монастыре и в других обителях. Самая знаменитая палатка Троице-Сергиевой лавры — усыпальница царской семьи Годуновых — расположена слева от входа в Успенский собор, у северо-западного угла. Ее построили в 1780– 1781 гг., после того, как разобрали западную паперть собора, в которой ранее находились погребения Годуновых. В паперти над Годуновыми были установлены надгробницы, покрытые покровами, над ними на стенах иконы, перед надгробницами — поставные свечи с железными насвечниками195. 192 Горский А. В. Историческое описание Свято-Троицкия Сергиевы Лавры. С приложениями архимандрита Леонида. Ч. II. М., 1879. С. 98. 193 Голубинский Е. Преподобный Сергий и созданная им Троицкая Лавра... С. 192. 194 Горский А. В. Указ. соч. Ч. II. С. 97–98; Ткаченко В. А. Некрополь ТроицеСергиевой лавры в конце XIV–XVII в...С. 96, 97; Вишневский В. И. Могила князя Трубецкого в подклете Успенского собора [Эл. ресурс]. URL: http://www. stsl.ru/history/facts/all/mogila-knyazya-trubetskogo-v-podklete-troitskogosobora- (дата обращения: 03.10.2018). 195 Спирина Л. М. Неизвестные произведения искусства и исторические документы… С. 456–458; Она же. Царская усыпальница рода Годуновых… С. 3–4, 18–23; Токарева Т. Ю., Холодкова Н. В. Загадки царской усыпальницы // 344 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры К XVI в. относится палатка, обнаруженная Л. А. Беляевым при раскопках в Спасском «на Усть-Угры» монастыре, который, скорее всего, был основан и поддерживался князьями Воротынскими. Палатка пристроена к стене собора середины XVI в. Она имеет очевидные признаки мемориального сооружения — внутри находится высокий кирпичный прямоугольный постамент, более всего напоминающий возвышение, на которое ставилась рака с мощами святого. Необычно для палаток и то, что она имела главку, о чем свидетельствует кучка белоглиняной, городчатой «зеленой» черепицы, с остатками деревянной обрешетки, найденная внутри сооружения (впрочем, главка могла быть пристроена позднее). Вход в палатку, вероятно, располагался на западной стене и был смещен к югу. При этом ни внутреннего склепа, ни индивидуального погребения под постаментом внутри палатки обнаружено не было196. Л. А. Беляев предполагает, что палатка могла быть сооружена для перезахоронения князей Дмитрия или Семена Федоровичей Воротынских, возможных основателей монастыря, а инициатором строительства были либо князь Александр Иванович Воротынский, либо его брат — знаменитый воевода Михаил Иванович197. Оба хорошо знали и, вероятно, наблюдали церковьусыпальницу св. Владимира, выстроенную над могилой их брата в Кирилло-Белозерском монастыре. Возможно, из-за того, что Воротынский удел в 1562 г. взял себе Иван Грозный, это перезахоронение не состоялось. Можно также полагать, что в палатке Спасского монастыря на пьедестале находились мощи подвижника, имя которого забылось, а мощи были утрачены, вероятно, в Смутное время. В обиходнике Евфимия Туркова (конец XVI в.), в котором описано кладбище Иосифо-Волоколамского монастыря, палатки Подмосковный летописец: историко-краеведческий альманах. 2018. Вып. 2 (56). С. 22–26. 196 Беляев Л. А. Спасский «на усть-Угры» монастырь в XVI веке (Археология, история, архитектура) // Реставрация и архитектурная археология. Новые материалы и исследования. Вып. II. М., 1995. С. 58–60. 197 Там же.. С. 68. 345 Глава IV не упоминаются. Однако там присутствует «усыпальница каменная» князей Звенигородских198. В начале 1630-х гг. в Спасо-Евфимиевом монастыре создает родовую усыпальницу в палатке князь Д. М. Пожарский. В интерьере этой палатки возвышались надгробницы, украшенные покровами, горели свечи, стояли иконы199. Палатку Собакиных (отца и братьев царицы Марфы Васильевны), стоявшую на Ильинском погосте Шуйского уезда Владимирской губернии, краевед В. А. Борисов в 1847 г. описывал так: «Теперь в ней можно приметить только то, что при входе в оную, прямо в стене, были в небольшом киотце (тябле) образа, а по бокам пустые впадины, где, вероятно, вделаны о погребенных тут телах надписи; но время и рука человека истребили все это»200. До наших дней сохранилась палатка именитых людей Строгановых с плитами, содержащими даты от 1567 до 1671 г., в Сольвычегодске. Это четырехугольное сооружение, оформленное в стилистике классицизма, с прямоугольным входом и полукруглыми окнами, увенчанное крестом. Его пол целиком состоит из белокаменных плит с эпитафиями (возможно, собранными тут в таком количество позднее, в XVIII–XIX вв.). Полагаю, что крест был установлен уже в XIX в., как и на другой палатке — касимовского царевича Якова Васильевича в Касимовском Казанском девичьем монастыре (она не сохранилась, была перестроена в традиционную для второй половины XIX в. часовню). Согласно рисунку и плану середины XIX в., палатка была почти квадратной, имела входную дверь и два окна201. Фото этой палатки с декоративным порталом и наличником 198 Выписка из «обихода» Волоколамского Иосифова монастыря... С. 2. Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских… С. 61–63, 82. 200 [Борисов В. А.] Усыпальница рода Собакиных // ЧОИД. 1847. № 5. Смесь. С. 24. 201 В Москве существовала еще одна палатка над погребением царевичей Касимовских — в Златоустовском монастыре. В середине XVIII в., после того как род пресекся, она была разобрана (Беляков А. В. Чингисиды в России XV– XVII веков... С. 161). 199 346 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры на окне, характерными для XVII в., помещено на сайте Касимовского музея-заповедника202. О том, что первоначально намогильные палатки не имели крестов, а представляли собой уменьшенные варианты жилых палат, свидетельствует палатка при Троицкой церкви в селе Ликурга Буйского района Костромской области (там сохранилось 12 белокаменных надгробий XVII — начала XVIII в. Готовцевых и ГоленищевыхКутузовых)203. Известно изображение (а также план и внутренний вид) палатки Матвеевых рядом с церковью Св. Николая в Столпах до ее перестройки архитектором А. Ф. Элькинским в 1821 г. Она тоже без креста, имеет четырехскатную крышу, вход с восточной стороны и два окна с южной. Внутри располагались семь надгробий и три «доски» в стенах204. В Высоко-Петровском монастыре сохранилась палатка XVII в., которую называют часовней-усыпальницей Нарышкиных, однако все Нарышкины этого времени были погребены в церкви Боголюбской иконы Божией Матери. Это классический образец подобного рода сооружений: квадратное здание со входом и небольшими окошками; палатка завершается четырехскатной крышей и увенчана крестом. В Новоспасском монастыре погребения рода Юрьевых (Захарьиных-Юрьевых), Яковля (Захарьиных-Яковлевых), Романовых (Романовых-Юрьевых) и их родни — князей Сицких, князей Трубецких, князей Катыревых-Ростовских и др. совершались в Спасском соборе. В 1606 г. рядом с собором, возможно, в особой деревянной церкви или в каменной палатке были погребены тела Александра, Василия и Михаила Никитичей Романовых, привезенные в Москву из отдаленных мест, где эти представители рода 202 Выставка «Касимовский Казанский девичий монастырь: тайна гробницы царевича Иакова» 13.03.2018 г. [Эл. ресурс]. URL: http://kasmuzey.ru/ all-news/events/680-vystavka-kasimovskij-kazanskij-devichij-monastyr-tajnagrobnitsy-tsarevicha-iakova (дата обращения: 03.10.2018). 203 Живой журнал deni spiri «Ликурга vs. Чмутово» [Эл. ресурс]. URL: https://ru-abandoned.livejournal.com/1485977.html (дата обращения: 03.10.2018). 204 Кияновский М. Гробница боярина Артамона Матвеева. С. 28–39. 347 Глава IV умерли или были убиты в ссылках по велению Бориса Годунова205. В первой четверти XVII в. над этими захоронениями была построена каменная Знаменская церковь, где в XVII–XVIII вв. похоронили и других Романовых, а также их родственников князей Черкасских, Шереметевых, князей Сицких. Для новых погребений к этому храму с двух сторон были пристроены палатки, «но и те уже чрез толикое немалое время наполнены были телами»206. Это вызвало необходимость перестройки церкви, что и сделал архитектор Е. С. Назаров по заказу графа Н. П. Шереметева в 1789–1795 гг. Когда Знаменская церковь была перестроена, над погребениями четырех братьев Романовых (боярин И. Н. Романов был похоронен здесь в 1640 г.) выстроили особую «палатку Никитичей» с патрональными иконами и «неугасимыми лампадами»207. Палатки иногда именовались часовнями, что соответствует более поздней практике. Например, упоминается «от Фроловских ворот часовенка каменная», под которой был погребен в 1646/47 г. «гречанин Македонские земли»208. Указом Петра I от 26 октября 1726 г. было запрещено ставить над могилами умерших «будки» (палатки), а указано читать псалтырь в церквях и притворах209. Однако палатки существовали и даже строились в XVIII в., например, палатка Годуновых в Троице-Сергиевом монастыре. 205 А. Г. Авдеев и Г. Г. Донской полагают, что над захоронением трех братьев был создан своеобразный «антигодуновский мемориал», свидетельствующий о преступлениях царя Бориса — несправедливом преследовании семьи Романовых (Донской Г. Г. Прокламации в камне против Бориса Годунова... С. 339– 348). По мнению Л. А. Беляева, такое предположение — «явная модернизация» (Беляев Л. А., Елкина И. И. Указ. соч. С. 133). 206 [Ювеналий (Воейков)]. Описание состоящего в Московском ставропигиальном Новоспасском монастыре храма Знамения Пресвятыя Богородицы… М., 1803. С. X. 207 Снегирев И. М. Новоспасский ставропигиальный монастырь в Москве. С. 63; Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Указ. соч.; Беляев Л. А., Елкина И. И. Указ. соч. С. 132–135; Беляев Л. А., Елкина И. И., Рассказова А. В., Медникова М. Б. Указ. соч. С. 90–105. 208 Материалы для истории... Т. II. Стб. 6. 209 Розанов Н. П. О московских городских кладбищах. С. 3. 348 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Создание родовой усыпальницы в соборе, церкви или палатке сопровождалось переносом захоронений из отдаленных мест погребения и собиранием всех предков и родственников в одном месте. Такая мемориальная деятельность характерна для крупных аристократических родов или связана с какими-то особыми обстоятельствами. Выше уже говорилось, что в 1606 г. в Новоспасский монастырь начинают свозить тела братьев Никитичей и других родственников Романовых, умерших в ссылках при Борисе Годунове. В том же году происходит перенос захоронений М. И. и Л. М. Воротынских из Кашина в Кирилло-Белозерский монастырь. В 1610–1620-е гг. боярин и князь Ф. И. Мстиславский создал родовую церковь-усыпальницу во имя иконы Знамение Божией Матери, куда перенес могилы отца и деда (см. выше). Л. А. Беляев не исключает, что ради «генеалогической полноты» могли совершаться переносы захоронений и при создании родовой усыпальницы-палатки князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимиевом монастыре210. О том, как происходил процесс перезахоронения, рассказывают документы, связанные с родом Акинфовых. Они также являются свидетельством о мотивах, двигавших родственниками при перезахоронении. В данном случае перед нами интересный случай почитания останков служилого человека, отдавшего жизнь за истинного государя. 6 марта 1627 г. братья Архип и Иван Акинфовы били челом царю Михаилу Федоровичу и просили отпустить одного из братьев со службы для перезахоронения тела их отца, воеводы Ф. П. Акинфова, убитого в Смутное время в Астрахани самозванцем Иваном-Августом. Ранее, писали братья, они просили С. Л. Татищева, «чтоб он досмотрел гроб отца нашего», можно ли его «взять к Москве». Татищев, получив благословение архиепископа, «окопал» и «досмотрел» вместе с соборными священниками захоронение и обнаружил, что тело воеводы «невредимо ничем, саван цел, толко отдал часть земли от лица в трех местах, а как, государи, поворошили голову, и от головы и от плеч пошла пасока, кое 210 Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских… С. 61. 349 Глава IV место рублено»211. В ответ на челобитную, царь приказал отпустить И. Ф. Акинфова перевезти тело отца для погребения во Владимирском уезде. В конце того же года просился со службы второй брат, Архип, чтобы встретить тело отца, которое везет из Астрахани Иван Акинфов212. Вообще, в отпускных челобитных дворян, служивших по московском списку за 1626–1629 гг. (472 челобитные), просьба дать отпуск в связи с перезахоронением, перевозом тела и погребением встречается 25 раз213. Формирование родовых усыпальниц и забота об их благолепии в первую очередь были связаны со стремлением «устроить» души предков, а в будущем — и свою собственную. Многие не ограничивались организацией регулярного поминовения через монастырские власти или приходское духовенство, а стремились лично участвовать в поминальных мероприятиях. Среди тех же отпускных челобитных московских служилых чинов 1626–1629 гг. десять содержат просьбу отпустить со службы для поминовения предков или родных: «в Володимер в Рожественой монастырь у батка на гробу побывать» (В. Н. Пушкин, 14 мая 1626), «у батюшка на грабу побувать, проститца и поменуть» (в Серпуховской Высоцкий монастырь, С. И. Колтовский, август 1626), «к Живоначялнай Троицы на Белыя пески на родителеских гробех побывать» (А. Леонтьев, 14 октября 1627) и др. Иногда к просьбе отпустить на богомолье добавлялась необходимость «у родителей на гробах побывать» (И. Измайлов, 11 сентября 1627)214. Дважды, в 1626 и в 1629 гг., просил отпуск для того, чтобы «проститца» у гроба царицы Дарьи Алексеевны в Тихвине, ее родственник Дмитрий Колтовский. Бывшую царицу, инокиню и долгожительницу почитали и другие родственники — рядом с ней погребены племянницы, княжны Леонида и Александра Григорьевны Гагарины215. Пока211 Горбатов Е. Н. Указ. соч. С. 263–264. Там же. С. 305. 213 Там же. С. 226, 242, 255, 258, 262–264, 267, 279, 305–307, 309, 313, 327, 328, 332, 333, 340, 344, 350, 353, 354, 357, 367, 372. 214 Там же. С. 223, 233, 298, 305. 215 Шереметевский В. В. Провинциальный некрополь. Т. 1. С. 241. 212 350 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры зательно челобитье Ивана Плещеева, который просил об отпуске «жены своей душа устроить» со следующей мотивацией: «Был я, холоп твой, на твоей государевой службе в Нижнем Новегороде три годы <…> и в тое, государь, пору судом божиим в Нижнем женишка у меня не стало, и я, холоп твой, послал ее ко Пречистой Богородице на Возмище к родителям тело ее похоронить без себя, и душа ее и по ся места не устроена»216. Следовательно, И. Плещеев полагал необходимым свое личное участие в «устройстве» души жены — совершение заупокойной службы на могиле, внесение в синодик и т. д., — хотя мог бы отправить деньги и соответствующее распоряжение. Вернемся к усыпальницам. Л. А. Беляев прослеживает типологическое сходство между родовыми усыпальницами русской знати XVI–XVII вв. и некрополями Архангельского собора и Вознесенского монастыря. Оно проявляется в архитектуре, формах погребальных сооружений и мемориальных памятников, эпиграфике, оформлении, принципах формирования некрополя, функциях и т. д. Появление таких усыпальниц приходится на XVI в. (Владимирская церковь князей Воротынских в Кирилло-Белозерском монастыре, погребальные подклеты в Новодевичьем и Новоспасском монастырях), а их окончательное оформление происходит уже после Смутного времени217. Церковные усыпальницы, палатки и погребения на монастырском или церковном кладбище служили основной цели — соблюдения тел почивших «родителей» до Страшного Суда и совершения над ними заупокойных молитв ради спасения их душ. Благочестивый русский человек эпохи Средних веков прилагал все возможные усилия для обустройства некрополей и организации поминовения предков и своего собственного в будущем. Кладбище служило важным напоминанием о бренности этого мира и необходимости очищения от грехов, чтобы обрети жизнь вечную. «Соприкосновение с вечностью посредством мемориального знака действует сильнее 216 Горбатов Е. Н. Указ. соч. С. 241. Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских… С. 91, 92. 217 351 Глава IV всяческих призывов <…>. Память о смерти — один из ключевых моментов в духовной жизни христианина», — пишет А. В. Святославский218. Однако некрополь воспринимался шире. Наиболее известно поклонение святым мощам. Почитанием пользовались могилы духовных и светских владык, особенно российских государей в Архангельском соборе. Наряду с этим некрополь являлся важной частью исторической памяти, свидетельством об истории рода или местности. Примером такого отношения является деятельность стольника А. И. Полева по переоформлению древнего некрополя своих предков и созданию памятных плит, исследованная В. В. Кавельмахером. Стольник Алексей Иванович Полев происходил из потомков смоленских князей, утративших княжеский титул и точные сведения о своей родословной. Представленная в конце XVII в. в Разряд роспись Полевых отличается неточностями и противоречием хронологии, что вызвало протест других потомков смоленских князей. Более соответствующую хронологии, но также неверную родословную подал в 1649 г. стольник А. И. Полев. Полев указывал, что документы семейного архива были утеряны, и он «сыскал сродичей своих в Великом Новгороде в Юрьеве монастыре, а иных в Осипове монастыре». Очевидно, что под «сродичами» А. И. Полев понимал погребенных в этих обителях предков. Иосифо-Волоколамский монастырь на протяжении всего XVI в. был усыпальницей Полевых, о погребении Полевых в Юрьевом монастыре сведений нет. Однако А. И. Полев был уверен, что его предки были погребены в Новгороде, о чем говорит его деятельность по созданию памятной плиты в своей вотчине селе Новом Полеве Даниловского уезда. Текст этой плиты гласил, что в 1347 г. в Новгороде скончался и был погребен в Спасском (Хутынском?) монастыре «уделный» князь Федор Юрьевич Фоминский — лицо, известное по родословной А. И. Полева и летописным данным. Другой подобный памятник А. И. Полев установил в Иосифо-Волоколамском 218 Святославский А. В. Традиции памяти в Православии. М., 2004. С. 94. 352 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры монастыре. Сохранился фрагмент плиты, выполненной в XVII в. и сообщающей о смерти и погребении какого-то лица (имя не сохранилось) в Новгороде между 1 июня 1392 и 1491 г. По мнению В. В. Кавельмахера, этот памятник может быть памятной плитой князю Борису Юрьевичу Хлепеньскому, фигурирующему в родословной А. И. Полева. Кроме того, А. И. Полев установил еще одну плиту в Иосифо-Волоколамском монастыре — надгробие О. В. Полеву, умершему до 1571/72 г.219 Таким образом, А. И. Полев создавал надгробия как реальным, так и мнимым предкам. Некрополь становился аргументом в пользу достоверности родословной легенды. Эти же цели преследовали во второй половине XVII в., когда в Рязанском Солотчинском монастыре была изготовлена белокаменная плита с сообщением о перезахоронении здесь Ивана Мирославича (мурзы Хоросмира), состоявшемся еще в 1543 г. Плита гласит, что «перенесено тело» было «по упрошению родственников ево», т. е. потомков, к которым относили себя многие видные рязанские дворяне — Вердеревские, Апраксины, Ханыковы, Крюковы и др. Ю. В. Гераськин и В. П. Нагорнов, опубликовавшие этот памятник, указывают, что «стремление семей, возводивших себя к известному из документов Ивану Мирославичу, увековечить память о переносе его останков, напомнить о его связи с почитаемым монастырем и утвердить этим свой статус — не вызывает особого удивления»220. К памятникам некрополя обращались во время имущественных споров XVII в. Подписные плиты должны были свидетельствовать о родстве или о старинных связях того или иного рода с данной местностью. 219 Кавельмахер В. В. Фрагмент памятной плиты первой половины XVII в.... // ПКНО. 1988. М., 1989. С. 480–484. См. также: Шокарев С. Ю. Полевы: потомки боярина Александра Поле // История московского боярства XIV–XVII вв. Тезисы докладов и выступлений научной конференции. Ноябрь. 1997. М., 1997. С. 16–20. 220 Гераськин Ю. В., Нагорнов В. П. Памятная плита Ивана Мирославича (мурзы Хоросмира) в Рязанском Солотчинском монастыре // РА. № 2. 2008. С. 88. 353 Глава IV В 1645 г. князь Ф. Ю. Хворостинин спорил с И. П. Писемским по поводу вотчины своего дяди по матери Я. Г. Писемского и обвинял противника в том, что тот «вклепывается в род матери его не делом». Среди других аргументов князь просил «сыскать», где похоронены предки И. П. Писемского, «а матери де его родители все лежат у Троицы в Сергиеве монастыре». Предки И. П. Писемского оказались погребены в Покровском монастыре в Костромском уезде. Не оказалось их имен и в составе синодиков Троице-Сергиева монастыря, что сподвигло Хворостинина заявить: «Шлюся, государь, из виноватых живоначальные Троици Сергиева монастыря на властей, и на доцки родителей матери моей Писемских, и на синодики <…>, и на вкладные троецкие книги, что все родители матери моей лежат в дому живоначальные Троицы в Сергиеве монастыре…»221 Похожая ситуация произошла в 1693 г., когда И. Д. Голохвастов, доказывая свои права на землю Рождественского погоста (село Юркино), писал: «А тое де церковь на той земле строил прадед ево Яков Голохвастов, и по обещанию в той церкви он лежит, так же и многие ближние родственники ево и младенцы у той церкви лежат и цки каменные на них положены, и на цках имена родственников его подписаны за многие годы, а не Бутурлиных»222. В. В. Кавельмахер, исследовавший архитектурную историю церкви Рождества Христова в Юркино, отмечал: «Из контекста челобитья следует, что церковь Рождества Христова — вотчинная церковь, т. н. “родовое богомолие” — место успокоения и поминовения членов рода, предков или “родителей” челобитчика. У стен ее и в ней самой — родовое кладбище Голохвастовых. Это — семейная святыня. По этой причине Голохвастовы не продавали своей вотчинной церкви (и не могли ее продать или передать иначе, как “в род”, поскольку кто-то должен был поддерживать церковь и смотреть за родительскими гробами): они ее утратили нечаянным образом. Утратив церковь с погостом, они по вполне понятным причинам (а не из одних лишь меркантиль221 Акты служилых землевладельцев XV — начала XVII века... С. 320–323. Белокуров С. А. Акты архива Голохвастовых // ЧОИДР. 1907. Кн. IV. Смесь. С. 15. 222 354 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры ных соображений) вступили в борьбу за ее возвращение и отсудили родовой погост обратно. Права Голохвастовых были для всех и для суда очевидны»223. А. Г. Авдеев, обративший внимание на вышеуказанные ситуации, пишет, что подписные плиты рассматривались как юридические документы224. Полагаю, что можно поставить вопрос шире — некрополь рассматривался как свидетельство о прошлом, источник по истории семьи и местности, обладающий статусом юридического доказательства. Внимание к мемориальным памятникам в XVII в. выходит за границы практической сферы. Об этом свидетельствуют поновление и установление памятников не только над предками, но и на могилах исторических деятелей древнерусской эпохи. Таковы, например, надгробие князю Борису Юрьевичу Туровскому († 1159) в церкви Бориса и Глеба на Кидекше и эпитафия княгине Феодосии († 1241) в Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде, созданные в XVII в., на что указывает стилистика надписей225. Примечательными памятниками являются три каменных креста за алтарем церкви Иоанна Предтечи в Зарайском кремле, на которых был нанесен текст, переходящий с креста на крест: «РОГ (1665) июня в в7 д по ромотрению летописнои книги поставил сии кресты по обещанию столник князь Никита Григорьевич Гагарин на богаверных князей резанских которая побиты от безканаго царя Батыя». Публикатор этих памятников К. И. Аверин полагал, что Н. Г. Гагарин только нанес текст на уже существовавшие древнерусские кресты, однако есть 223 Кавельмахер В. В. К вопросу о времени и обстоятельствах постройки церкви Рождества Христова в Юркине // Памятники культуры. Новые открытия. 1994. М., 1996. С. 435. 224 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 323. 225 Достоевский М. Суздаль. М., 1913. С. 20; РГАДА (Портфели Г. Ф. Миллера). Ф. 199. Оп. 1. Портф. 284. Ч. 2. Д. 4. Л. 1–2; Каменский А. Б. Две новгородские надписи из «портфелей Г.-Ф. Миллера»... С. 109–113. 355 Глава IV основания в этом усомниться226. В любом случае почтение памяти погибших рязанских князей установлением (или обновлением) памятных знаков в виде крестов — новая черта, свойственная русской мемориальной культуре XVII в., получившая развитие в дальнейшем. Некрополь в общественном сознании и культуре XVIII — начала XX в. Значительные перемены, которые принес XVIII в. в средневековую традицию погребения, не ограничивались практической стороной: архитектура, планировка, мемориальные памятники, церемониал и погребальный обряд. Они также затронули и ментальную сферу. Это связано с влиянием барокко в первой половине XVIII в., гуманистических веяний Просвещения во второй половине XVIII в. и, наконец, сентиментализма с конца этого столетия. Западноевропейские традиции барокко коренным образом изменили внешний облик памятников и формуляр эпитафий. С ними также связаны новые явления в мемориальной традиции: чтение надгробной проповеди, восхваляющей заслуги умершего; распространение надгробных портретов, ранее обозначавших только погребения государей; проповеди в день поминовения и др. Смерть, похороны, мемориальный памятник становятся объектом искусства, причем не только изобразительного, но и литературы. Первые опыты в этом направлении появились еще в конце XVII в. в европеизированном окружении царя Федора Алексеевича, ориентировавшемся на барочную традицию227. В петровскую эпоху этот процесс получает дальнейшее развитие. Одним из первых и наиболее примечательных памятников этого жанра является проповедь, прочитанная Феофаном Прокоповичем 226 Аверин К. О крестах, находящихся в Зарайске // Труды и записки ОИДР. 1826. Ч. 3. Кн. 1. С. 299–233. Кресты находятся в фондах Государственного музея-заповедника «Зарайский кремль». 227 Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник… Т. I. С. 372–411. 356 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры над гробом Петра I. Построенная в классических традициях риторики со свойственной Феофану Прокоповичу экспрессивностью, эта проповедь долгое время служила эталоном228. Значительная роль эпитафии в литературе и основные принципы ее построения охарактеризованы Феофаном Прокоповичем в курсе лекций по поэтике229. Надгробные проповеди составляли и другие проповедники, принадлежавшие к кружку Феофана Прокоповича, например епископ Гавриил (Бужинский) (проповедь при погребении фельдмаршала Б. П. Шереметева, 1719; проповедь в годовщину смерти Петра I, 1726). Наряду с погребальной риторикой, барокко вносит в мемориальную традицию и элементы поучения, проявлявшиеся как в прямых обращениях к библейским текстам, так и в нравоучительных выражениях. Средневековые надписи отличаются лапидарностью, среди них поучительные сентенции являются исключениями230. Рассматривая надписи XVIII в. как источник, Е.П. Макарова выделяет их фактическую и лирическую части и рассматривает частоту употребления этих компонентов и их составляющих231. 228 Прокопович Ф. Сочинения. М.; Л., 1961. С. 126–129; Смирнов В. Г. Феофан Прокопович. М., 1994. С. 92. О популярности этой проповеди Прокоповича свидетельствует церковный анекдот: «Некоего протопопа попросили <...> произнести надгробное слово по умершей купчихе. Он, однако же, решил не затруднять себя сочинительством, а взял известное “Слово на погребение Петра Великого” преосвященного Феофана (Прокоповича) и прочитал его, заменяя всюду мужской род на женский. — Что се есть? — возгласил батюшка. — До чего дожили, о россияне? Что видим? Что делаем? Феклу Карповну Кособрюхову погребаем!.. <...> Поначалу слушатели были довольны, пока протопоп говорил о величии и достоинствах покойной купчихи, о том, как она заботилась о просвещении... Однако же, под конец речи родственники его чуть не побили, когда он между прочим сказал, будто “покойница была весьма проста нравом и, будучи в Голландии, делила ложе с простыми матросами”» (Ардов М. Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни. М., 1995. С. 9). В подлинном «Слове» Феофана Прокоповича последней фразы нет. 229 Николаев С. И., Царькова Т. С. Указ. соч. С. 5. 230 Например, автоэпитафия Ивана Головы Соловцова († начало XVII в.) (Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как исторический источник… Т. I. С. 525–539). 231 Макарова Е. П. Надгробные надписи XVIII в. как исторический источник // Источниковедческие исследования: Сб. ст. Вып. I. М., 2004. С. 137–147. 357 Глава IV Одним из наиболее ранних образцов поучительной мемориальной риторики является эпитафия И. Ф. Головина († 1708) в Симоновом монастыре: «Цвет цветши опадает человек живши умирает, зри человече на сии кости и на мертвую главу, царь ли, или воин, или праведник, или грешник, богат, или убог, вси в равном достоинстве» — мысль, особенно сильно развитая впоследствии Г. Р. Державиным232. Эта эпитафия дает представление о несохранившемся памятнике И. Ф. Головина. Очевидно, это была плита, вделанная в стену палатки, на которой находилось изображение Адамовой головы, традиционное для памятников второй половины XVIII в. Феофан Прокопович также заложил традицию шутливых эпитафий, получившую впоследствии широкое распространение, особенно в первой четверти XIX в. Составленный Феофаном Прокоповичем «Новопреставлшемуся иеродиакону Адаму эпитафион» изначально был на латинском языке, а затем переведен на русский. Он адресован реальному лицу — помощнику Прокоповича иеродиакону Адаму. Эпитафия Адаму не имеет ничего общего с барочными эпитафиями конца XVII — первой четверти XVIII в., кроме перевернутого мотива горя и оплакивания умершего: «...Позван же в небесныи горы, / Еще сильнее начал ругать наши здоры. / А мы плачем о тобе горко, неутешно, / Что на тебе нашла смерть так рано, так спешно. / Да ты стал на сие смехотворно вракать, / И мы ж уже по тебе перестанем плакать»233. Этот сатирический памятник показывает, что в русской культуре появляется ироническое отношение к теме смерти. Дальнейшее развитие погребальной и поминальной темы в русской литературе связано с именем А. П. Сумарокова. Ему принадлежит одна из первых кратких эпитафий, подчеркивающая мысль о неотвратимости смерти: «Прохожий! Обща всем живущим часть моя; / Что ты, и я то был; ты будешь то, что я»234, — широко использованная позднейшими авторами. А. П. Сумароков продолжил тради232 Токмаков И. Ф. Указ. соч. С. 59. Прокопович Ф. Указ. соч. С. 220. 234 Русская стихотворная эпитафия: Сборник / сост. подг. текста и примеч. С. И. Николаева и Т. С. Царьковой. СПб., 1998. (Новая библиотека поэта). С. 67. 233 358 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры цию шутливых и назидательных эпитафий, бичующих человеческие пороки. Таковы эпитафии скупому, подьячему, двум братьям и др.235 Как уже говорилось выше, А. П. Сумарокову также принадлежат первая публикация надгробных надписей московского Архангельского собора (1757) и упоминания об историческом некрополе Архангельского и Успенского соборов в сочинении «О первоначалии и созидании Москвы» (1759)236. Он интересовался некрополем как поэт и как историк-любитель. Г. Р. Державин продолжил мемориальную поэзию одами и стихотворениями «на смерть» («Ода на смерть князя Мещерского», «На смерть графини Румянцевой», «На смерть Катерины Яковлевны...», «На кончину великой княжны Ольги Павловны», «Память другу» и др.). Некоторые из них традиционны в восхвалении заслуг и добродетелей покойных (например: «Монархам семерым служила, / Носила знаки их честей» — «На смерть графини Румянцевой»237). В то же время и в жанре классической эпитафии Г. Р. Державин поднимался над сформировавшимся к этому времени каноном и стилем. Так, эпитафия «На гроб вельможе и герою» («В сем мавзолее погребен / Пример сияния людского / Пример ничтожества мирского — / Герой и тлен») напрямую перекликается с знаменитым державинским «Бог» («...Я телом в прахе истлеваю, / Умом громам повелеваю»)238. Г. Р. Державин обогатил сферу образов и представлений, связанных со смертью, погребением, могилой и бессмертием. Ему принадлежит введение в мемориальную поэтическую символику образа «кипариса» — античного символа смерти. В то же время он говорит и о реальных надгробных памятниках («...Кого сия могила, / обросши повиликой вкруг, / Под медною доской сокрыла?» — «Память другу»)239. Поэт противопоставляет телесную смерть творческо235 Там же. С. 68, 69. Сумароков А. П. Надписи, означающие лета преставление высочайших персон фамилии царской...; Москва в описаниях XVIII века / подг. текста, статьи С. С. Илизарова; комм. И. Р. Грининой и С. С. Илизарова; отв. ред. В. Л. Янин. М., 1997. С. 37. 237 Державин Г. Р. Стихотворения. М., 1958. С. 44. 238 Там же. С. 34, 446. 239 Там же. С. 43. 236 359 Глава IV му бессмертию. Эта тема развита в стихотворении «Памятник», а также в мемориальных стихотворениях («Врагов моих червь кости сгложет, / А я Пиит — и не умру» — «На смерть графини Румянцевой»)240. Наконец, само кладбище, некрополь, воспринималось Г. Р. Державиным вполне традиционно: как святыня («О, праотцев и родших прах священный!..» — «На гробы рода Державиных в Казанской губернии и уезде в селе Егорьеве») и как место печали, скорби и воспоминаний («Приди вздохнуть прохожий, к гробу / Покоищу его костей» — «На гроб NN»)241. В последней четверти XVIII — первой четверти XIX в. тема некрополя, смерти и памяти становится популярной в поэзии сентиментализма, а затем — романтизма. Н. М. Карамзин создает стихотворение «Кладбище», построенное как диалог двух голосов из могил, проповедующих: один — ужас смерти и кладбища; другой — вечное блаженство и тихое упокоение242. Начало повести «Бедная Лиза» посвящено описанию «Симонова монастыря» (существенно отличающемуся от реального Симонова конца XVIII в.), в котором некрополь представлен следующим образом: «страшно веют ветры в стенах опустевшего монастыря, между гробов, заросших высокою травою...»243. «Боярская дочь» заканчивается надгробным памятником героям повести: «Заросший зеленым мхом и разломленный рукою времен»244. Н. М. Карамзин был автором одной из самых популярных эпитафий на московских кладбищах: «Покойся милый прах, до радостного утра» (1792) (другой вариант: «до сладостного утра»)245. В «Записке о достопамятностях Москвы» (1818) он вспоминает об эпитафиях, составленных им для нескольких могил на кладбище Донского монастыря, прибавляя: «Но гробы детей моих не имеют эпитафии!..»246 240 241 242 243 244 245 246 Державин Г. Р. Указ. соч. С. 46. Там же. С. 447, 448. Карамзин Н. М. Избранные сочинения. Т. 2. М.; Л., 1964. С. 28–29. Карамзин Н. М. Избранные сочинения. Т. 2. СПб., 1892. С. 49. Там же. С. 92. Русская стихотворная эпитафия… С. 115. Москва в описаниях XVIII века… С. 292. 360 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Некрополь также интересовал и вдохновлял Н. М. Карамзинаисторика. Говоря об Архангельском соборе Московского Кремля, он пишет: «В Архангельском лежат наши государи от Калиты до царя Иоанна Алексеевича. Вот святилище Истории Российской! Там искал я вдохновения, чтобы живо изобразить Донского и двух Иоаннов Васильевичей. Древнейший гроб заключает в себе прах Калиты, основателя Московской или нынешней Российской державы. Тут знаменитые Романовы: Михаил, Алексей, Феодор, тут и св. младенец Димитрий, коего тень в виде Самозванца низвергла царя Бориса, ознаменованного печатию тайного злодейства (он лежит уединен в Троицкой обители)...»247 В первой трети XIX в. некрополь привлекал особое внимание поэтов-романтиков248. Историк литературы академик А. Н. Веселовский характеризовал романтическую устремленность к «кладбищенской теме» следующим образом: «Так создавалось литературное течение, вызывавшее к бытию груды черепов и скелетов, сонмы призраков и мыслей на кладбище, все это закутано ночью или освещено задумчивой луною. К могилам паломничали неудачно влюбленные барышни, любили рисовать могильный холм, на котором выписывали свое имя. Слезы и мысли о смерти, безотчетное уныние стали литературной манерой...»249 Долгий ряд произведений В. А. Жуковского, посвященных смерти и кладбищам, открывает стихотворение «Мысли при гробнице» (1797), затем идут: «Добродетель» (1798), «Мысли на кладбище» (1800), «К человеку» (1801), «Сельское кладбище» (1802), «Эпитафия А. Ф. Соковниной» (1802), «На смерть незабываемого человека (эпитафия А. И. Тургеневу)» (1803), «На смерть фельдмаршала графа Каменского» (1809), «Утешение» (1818), «На кончину ее высочества королевы Вюртембергской. Элегия» (1819), «Сельское кладбище» (второй перевод элегии Т. Грея, 1839) и др. 247 Там же. С. 288. См.: Гачева А. Г. Жизнь — смерть — бессмертие в мире русского романтизма... С. 57–115. 249 Веселовский А. Н. В. А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения». СПб., 1904. С. 37. 248 361 Глава IV Многие мысли В. А. Жуковского близки к идеям Г. Р. Державина, для которого смерть тесно связана с бессмертием, достигаемым как добродетелью, так и поэтическим даром: «Любя добро и мудрость страстно, / Стремясь друзьями миру быть, — / Мы живы в самом гробе будем» («К Тибуллу», 1800)250. В стихотворении «Человек» Жуковский выражает мысль о том, что смерть открывает дорогу в иной мир: «Могила — к вечной жизни путь» (1801)251. Особый интерес представляет перевод Жуковским элегии Т. Грея «Сельское кладбище», на который обратил внимание С. О. Шмидт, рассматривая его в контексте восприятия темы «некрополь» в русской литературе252. Жуковский был не первым переводчиком элегии Грея на русский язык. В 1786 г. в журнале «Покоящийся трудолюбец» был опубликован стихотворный перевод заключительной части элегии под названием «Эпитафия господина Грея самому себе», а в 1788 г. прозаический перевод элегии напечатан в журнале «Беседующий гражданин». Наряду с тем, что Жуковский стремился следовать оригиналу, он отразил немало реалий современного ему бытования некрополя. Строки: «И скромный памятник, в приюте сосн густых, / С непышной надписью и резьбою простою, / Прохожего зовет вздохнуть над прахом их...»253 — заставляют вспомнить эпитафии XIX в., наполненные печалью и скорбью над могилой любимого человека. Вместе с тем замысел автора более глубок: равенство перед лицом смерти, торжество добродетели перед мирской славой и почетом, святость места погребения, наводящего на глубокие философские раздумья. Эти темы были близки творчеству Жуковского, что обусловило его вторичное обращение к элегии после посещения им в 1839 г. кладбища неподалеку от Виндзора, послужившего предметом вдохновения для Грея. Жуковским отчетливо выражена мысль о возвышенном сочетании некрополя и природы. 250 Жуковский В. А. Собрание сочинений в четырех томах. Т. I. М.; Л., 1959. С. 18. 251 252 253 Там же. С. 28. Шмидт С. О. Исторический некрополь… С. 13. Жуковский В. А. Указ. соч. С. 30. 362 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры В письме А. П. Елагиной он писал о посещении могилы своей возлюбленной М. А. Мойер: «Первый весенний вечер нынешняго года, прекрасный, спокойный, тихий провел я на ее гробе. Солнце светило на него так спокойно. В поле играл рог. Была тишина удивительная; и вид этого гроба не возбуждал никакой мрачной мысли: поэзия жизни была она»254. Эта тема нашла дальнейшее развитие у А. С. Пушкина, как в поэзии, так и в выборе места своего упокоения. Другой важной темой, затронутой Жуковским в цикле стихотворений, касающихся некрополя, является традиционное сравнение кладбища с поселением: «Прошел через кладбище... Все покойно / И здесь и там... И что деревня в полночь? / Не тихое ли кладбище? Разве там, / Равно как и здесь, не спят, не отдыхают» («Деревенский сторож в полночь», 1816)255. Соприкосновение с кладбищем, с миром ушедших, традиционно происходившее в праздник Воскресения Христова, показано Жуковским следующим образом: «Идут к возлюбленным гробам / С отрадной вестью воскресенья /<...> Свидетели, из тайной сени / Исходят дружеские тени, / И их преображенный вид / На сладку песнь: “Воскрес спаситель...”! / Сердцам “воистину” гласит / И самый гроб их говорит: / Воскреснем! Жив наш искупитель!» («К Воейкову», 1814)256. В русской традиции было хорошо известно предание из Киево-Печерского патерика об ответе святых отцов, почивающих в пещере преподобного Антония, на возглас преподобного иеромонаха Дионисия: «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!» А. С. Пушкин развил поэтические образы и идеи В. А. Жуковского, связанные с некрополем. М. Ф. Мурьянов подробно исследовал значение жанра эпитафии в пушкинской поэзии, коснувшись как традиционной эпитафии младенцу Николаю Волконскому, так и шутливых эпитафий и автоэпитафий А. С. Пушкина257. С. О. Шмидт рассмотрел два стихотворения Пушкина, посвя254 255 256 257 Веселовский А. Н. Указ. соч. С. 237. Жуковский В. А. Указ. соч. С. 280. Там же. С. 189. Мурьянов М. Ф. Пушкинские эпитафии. М., 1995. 363 Глава IV щенные некрополю и его восприятию поэтом: «Когда за городом задумчив я брожу...» и незаконченное «Два чувства дивно близки нам...» (весьма популярное ныне у некрополистов и генеалогов)258. Отношение А. С. Пушкина к некрополю было различным. Поэт отличал разные по социальному облику, эстетической составляющей и исторической значимости некрополи; внешний облик кладбища связывался не только со статусом погребенного, но и с его личностью и обстоятельствами кончины259. Пушкин иронически высказывается о готическом надгробии предка барона А. А. Дельвига: «Барон в обители печальной / Доволен, впрочем, был судьбой, / Пастора лестью погребальной, / Гербом гробницы феодальной / И эпитафией плохой» («Послание Дельвигу», 1827). Но в описании княжеской гробницы в «Бахчисарайском фонтане» (1823) поэт использует возвышенный тон: «В домовой церкви, где кругом / Почиют мощи хладным сном, / С короной, с княжеским гербом, / Воздвиглась новая гробница...»260 Слово «мощи» в данном случае употреблено в его средневековом значении как останки вообще, не обязательно святого. Известен интерес А. С. Пушкина к историческому некрополю. Во время поездки в Ярополец 24–25 августа 1833 г. он посещал могилу гетмана П. Д. Дорошенко († 1698), указал управляющему имением С. Ф. Душину на ее запущенное состояние и попросил привести ее в порядок261. В стихотворении «Когда за городом задумчив я брожу...» Пушкин противопоставляет типичное для первой половины XIX в. городское кладбище, на котором возвышаются: «Купцов, чиновников усопших мавзолеи. / Дешевого резца нелепые затеи, / Над ними надписи и в прозе и в стихах / О добродетелях, о службе и в чинах; / По старом рогаче вдовицы плач амурный...» — родовому некрополю, 258 Шмидт С. О. Исторический некрополь… С. 11, 12. Это показано М. Ф. Мурьяновым на примере описания А. С. Пушкиным бедной могилы станционного смотрителя и «эпитафии» лицеисту Н. Корсакову, умершему в Италии (Мурьянов М. Ф. Указ. соч. С. 21, 22, 77). 260 Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. В 10 т. Т. III. М., 1963. С. 26; Т. IV. С. 183. 261 Ободовская И. М., Дементьев М. А. Пушкин в Яропольце. М., 1982. С. 65. 259 364 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры где «близ камней вековых покрытый желтым мохом, / Проходит селянин с молитвой и со вздохом»262. В изображении идеального некрополя Пушкин следовал традициям Жуковского. Согласно Пушкину, быть погребенным на родовом сельском кладбище — один из признаков благородного происхождения. Он и сам не видел иной посмертной судьбы. «Его смертные останки повезут в монастырь около их псковского имения, где погребены все Ганнибалы: он хотел непременно лежать там же», — писала в письме от 2 февраля 1837 г. Е. А. Карамзина263. Подобное восприятие родового дворянского сельского некрополя, ставшего в первой половине XIX в. одной из составляющих дворянской культуры, типично для того времени264. Можно также предположить, что отвратившее поэта городское кладбище, откуда хочется «хоть плюнуть да бежать», послужило источником вдохновения пушкинского «Гробовщика» (1830), представлявшего ту же обыденную мемориальную традицию. А. С. Пушкину также было близко восприятие исторического некрополя как национальной святыни, берущее свое начало от Н. М. Карамзина. Незаконченный отрывок 1830 г.: «Два чувства дивно близки нам — / В них обретает сердце пищу — / Любовь к родному пепелищу, / Любовь к отеческим гробам» — по замечанию С. О. Шмидта, мог быть навеян в том числе и описанием гробниц Архангельского собора Н. М. Карамзина265. А. С. Пушкин и его современники также осознавали, что некрополь является важным элементом культурной идентичности. В эпитафии лицеисту Н. Корсакову поэт говорит: «Под миртами Италии прекрасной / Он тихо спит, и дружеский резец / Не начертал над русскою могилой / Слов нескольких на языке родном, / Чтоб некогда нашел привет унылый / Сын севера, бродя в краю родном». Однако Пушкин не знал, что на могиле Корсакова нанесена эпитафия, 262 Пушкин А. С. Указ. соч. Т. III. С. 370–371. Последний год жизни Пушкина: переписка, воспоминания, дневники / сост., вступ. ст. очерк и примеч. В. В. Кунина. М., 1989. С. 577. 264 См. также: Сергеев О. В. Где похоронены М. А. и П. П. Шан-Гиреи? // Пензенский временник любителей старины. Вып. 10. Пенза, 1994. С. 15. 265 Шмидт С. О. Исторический некрополь... С. 13. 263 365 Глава IV составленная им самим и выражавшая ту же мысль: «Прохожий! Поспеши к стране / родной своей. / Ах! Грустно умереть / далеко от друзей»266. Если Пушкин и Корсаков писали об одиночестве русской могилы на чужбине, то князь П. А. Вяземский представлял русское кладбище за границей как часть России. В статье, посвященной освящению русской церкви в Висбадене, он писал: «Слышно, что при церкви предназначается устроить Русское кладбище. Мысль прекрасная, и да благословит ее Господь Бог и даст ей созреть и осуществиться! Отрадно каждому из нас думать, что если суждено ему будет умереть на чужбине, но есть в ней гостеприимный уголок, освященный Русским богослужением, где можно будет отдыхать как дома, вместе с родными земляками, и где на родном языке будут молиться о зде лежащих православных»267. Наиболее полно развил карамзинское восприятие некрополя как исторической святыни, связующей прошлое с настоящим, историк-краевед А. Н. Муравьев, испытавший сильное влияние романтизма. В «Путешествии по святым местам русским» главу, посвященную Архангельскому собору, А. Н. Муравьев построил как размышления историка над гробами московских князей и царей: «Погрузимся в сумрак Архангельского собора, где от избытка мертвых тесно живым; что шаг, то могила, и какие могилы? — вместившие в себя едва вместимых целым царством! Каменные скрижали смерти, на которых вписалась многовековая летопись! Здесь истинно сердце Русской земли, и здесь упокоились все ея междоусобия, по мере того как собрались сюда кости ея Князей»268. В других местах своего труда А. Н. Муравьев обязательно отмечает те или иные захоронения, сопровождая описания и упоминания нравоучительными или историческими рассуждениями269. Это направление было развито И. М. Снегиревым и А. А. Мартыновым не столь романтично, но более научно. 266 Мурьянов М. Ф. Указ. соч. С. 77, 78. Вяземский П. А. Полное собрание сочинений. Т. VII. СПб., 1882. С. 15. 268 Муравьев А. Н. Путешествие по святым местам русским. М., 1990 (репринт). С. 246. 269 Муравьев А. Н. Указ. соч. С. 53, 54, 109, 110, 122, 133, 134 и др. 267 366 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры В первой половине XIX в. эпитафии впервые стали рассматриваться как литературный памятник. Поэт и писатель А. А. Орлов, к творчеству которого сочувственно относился А. С. Пушкин, в 1834 г. издал небольшую книгу «Надгробные надписи, собранные Александром Орловым из всех монастырей и со всех кладбищ московских»270. Во вступлении автор выразил свою задачу следующим образом: «Потомству передаю я чувства живых к умершим. Разрушатся камни, рука времени сотрет надписи над гробницами добродетельных людей, исчезнет память о них; но я, собравший надписи в сей книге, сохраню память о людях, которые были достойны любви и уважения... Я передаю чувства, воспламеняющие души нежные, души чувствительные, кои изливали благоговейно свои мысли над любезными своими... Чувства людей, людей имеющих душу безсмертную, должны пережить целые столетия...»271 А. А. Орлов обращался к эпитафиям с тем, чтобы обнаружить в них истинные чувства и высокие духовные ценности. Он утверждал ничтожность земного величия перед лицом смерти, в связи с чем большинство эпитафий из его собрания безымянны: «с мертвыми я разговариваю чистосердечно, без прилагательных имен: Ваше Сиятельство, Ваше Высокопревосходительство»272. Исключения из этого правила были сделаны для лиц, прославившихся добродетелью и учеными заслугами, как, например, профессор М. М. Снегирев, эпитафия которого написана А. Ф. Мерзляковым: «Науки, знания, правды, честны нравы, / Цветами скромными почтить твой гроб должны / Все Снегирева дни добру посвящены; / Ученый без сует, без блеска разум здравый, / Наставник, друг, отец; он как учил, так жил...»273 Однако большинство эпитафий приведены А. А. Орловым как примеры человеческих чувств, без указаний, кому они посвящены 270 Корнеев А. В. Бытописатель Москвы 1830-х годов. Александр Анфимович Орлов. 1791–1840 // Краеведы Москвы (Историки и знатоки Москвы). Вып. II / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. М., 1995. С. 26–47. 271 Орлов А. А. Надгробные надписи, собранные Александром Орловым из всех монастырей и со всех кладбищ московских. М., 1834. С. 3, 4. 272 Там же. С. 5. 273 Там же. С. 9. 367 Глава IV и кем составлены. Значительное число из них типичны для мемориальной поэзии конца XVIII — первой половины XIX в.: «Я прах и тление и в прах преобращуся, / Но я безсмертья сын и смерти не боюся»; «Малютка милая! Сей памятник священ; / Мать здесь покоится, честнейшая из жен»; «Покойся мой супруг, / Детей своих отец, а мой любезный друг»; «Земная радость изменила, / И юность самая от гроба не спасла; / И сердце доброе могила / Здесь на истленье приняла»274. Довольно популярны сокращенные варианты эпитафии князя Г. П. Гагарина († 1808): «Прохожий! Ты идешь, но ляжешь, так как я. / Постой и отдохни на камне у меня. / Взгляни, что сделалось со тварью горделивой? / Где делся человек? И прах зарос крапивой! / Сорви ж былиночку и вспомни обо мне. / Я дома, ты — в гостях, подумай о себе»275. У А. А. Орлова приведены следующие варианты: «Прохожий! Ты в гостях, а я уж дома!» и «Прохожий ты идешь; но ляжешь так как я; / Постой и отдохни на камне у меня, / Сорви былиночку на камне у могилы; / Твой также будет гроб и хладен и унылый!»276 Эпитафия князя Г. П. Гагарина составлена для сельского кладбища, где мимо захоронения может проходить случайный путник вроде пушкинского «селянина» (князь и был похоронен в селе Богословское-Могильцы Дмитровского уезда Московской губернии), однако ее производные были широко распространены на городских некрополях277. 274 Там же. С. 10, 11. Лозинский Р. Р. Диалог прошлого с настоящим. С. 27. 276 Орлов А. А. Указ. соч. С. 11, 15. 277 Книга А. А. Орлова до недавнего времени являлась почти единственной сводкой эпитафий с московских кладбищ. Продолжил публикацию отдельных эпитафий и указал на необходимость развивать подобные исследования В. Н. Топоров (Топоров В. Н. Материалы к русской стихотворной эпитафии // Конференция «Балто-славянские этнокультурые и археологические древности. Погребальный обряд». Тезисы докладов. М., 1985. С. 115–124). Наконец, в 1998 г. вышла в свет книга «Русские стихотворные эпитафии», подготовленная С. И. Николаевым и Т. С. Царьковой и представляющая собой свод эпитафий второй половины XVII — XX в. (1307 эпитафий). В этот сборник включены не только эпитафии, помещенные на надгробных памятниках или созданные для этой цели, но и шутливые эпитафии, эпиграммы в виде эпитафий 275 368 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Эпитафии XIX–XX вв. как произведения литературы, их место и роль в развитии общей поэтической традиции стали предметом рассмотрения литературоведа и некрополиста Т. С. Царьковой278. Большой интерес представляет исследование Г. Н. Ульяновой, посвященное практической деятельности московского купца П. В. Медведева по составлению эпитафий своим родственникам и установлению памятников на их могилах на Семеновском кладбище. Медведев сам сочинял тексты, как литературного характера, так и информацию о погребенных, и подбирал евангельские цитаты. Эпитафии Медведева отражают общепринятый канон, но также его мировоззрение, чувства и даже события семейной жизни279. С уходом романтизма интерес к кладбищу в русской литературе угасает. Из литераторов второй половины XIX в. только Н. А. Некрасов обращал особое внимание на смерть, похороны и некрополь. Эта особенность поэзии Некрасова отмечена К. Чуковским: «Он по самой своей природе — могильщик. Похороны — его специальность. В его книге столько гробов и покойников, что хватило бы на несколько погостов. И такие погребальные заглавия: “Смертушка”, “Смерть крестьянина”, “Похороны”, “Кладбище”, “Гробок”, “Могила брата”... К кладбищенским темам его влекло постоянно»280. Некрасов оставил подробное поэтическое описание как самого похоронного обряда, так и типичного для второй половины XIX в. вида кладбища в стихотворении «О погоде». (точнее — псевдоэпитафий) и др. На материалах этого свода подготовлена монография Т. С. Царьковой «Русская стихотворная эпитафия XIX–XX веков» (СПб., 1999), дающая общий очерк становления и развития этого вида произведений литературы и его связь с традициями увековечения памяти в русской культуре. 278 Царькова Т. С. Русская стихотворная эпитафия XIX–XX веков... 279 Ульянова Г. Н. Эпитафии, сочиненные московским купцом Петром Васильевичем Медведевым: к вопросу о каноне надгробных надписей конца XVIII — XIX в. // Жизнь в Российской империи… С. 98–101. 280 Чуковский К. Сочинения в двух томах. Т. II. Критические рассказы. М., 1990. С. 109, 111. 369 Глава IV Не обошли могильную тему и другие классики русской литературы Ф. М. Достоевский («Бобок», «Братья Карамазовы»)281 и А. П. Чехов («Ионыч»), однако в их творчестве она не получила такого развития. Интерес к смерти и кладбищенским сюжетам возвращается в эпоху Серебряного века (С. Я. Надсон, А. Н. Апухтин, К. К. Случевский, К. Д. Бальмонт, И. А. Бунин, В. Я. Брюсов, М. А. Кузмин, А. Белый, В. Ф. Ходасевич, М. И. Цветаева и др.), что требует отдельного рассмотрения. На рубеже XIX–XX вв. происходят существенные перемены в восприятии некрополя и в его бытовании в структуре города. В научных кругах обращают внимание на проблему охраны исторического некрополя, начинает осознаваться важное мемориальное и художественное значение московских кладбищ. Большая заслуга в этом принадлежит А. А. Мартынову. Во введении к своему своду «Надгробная летопись Москвы» он подчеркивал, что предпринял свой труд с целью сохранить сведения о надгробных памятниках, постоянно разрушающихся от времени и людского небрежения. Описав картину уничтожения уникальных надгробных надписей, А. А. Мартынов заключал: «Так, что из числа списанных нами надписей, некоторые уже уничтожены»282. Деятельность А. А. Мартынова была продолжением его совместной работы с И. М. Снегиревым и восходила к традициям собирания разнообразных письменных свидетельств, в т. ч. и эпиграфических, заложенных Г. Ф. Миллером. В начале XX в. преемниками А. А. Мартынова становятся деятели другого поколения, ставившие перед собой задачи не только сохранить информацию о древних памятниках, но и оградить сами памятники от разрушения. Призывы к бережному отношению к захоронениям выдающихся деятелей, художественным памятникам и кладбищам вообще как уникальным историческим комплексам содержатся в популярных 281 См.: Евлампиев И. Прогулка по кладбищу (проблема посмертного существования в творчестве Достоевского) // Memento vivere, или Помни о смерти: Сб. статей / под общей ред. В. Л. Рабиновича и М. С. Уварова. М., 2006. С. 346– 359. 282 Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы. С. 279. 370 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры статьях А. Ярцева, П. А. Россиева, З. И. и Ю. И. Шамуриных283. З. И. Шамурина отмечает повышенный интерес общества к московскому некрополю: «Нигде нет такого простора русской душе для культа великих могил, как в Москве... По всем кладбищам среди близких и безвестных, часто окруженные могилами друзей и родных, покоятся наши великие люди... Любопытна бытовая черточка современной Москвы — ея паломничество к великим могилам. Больше всего осенью, когда съезжается учащаяся молодежь из провинции, длинные вереницы посетителей оживляют кладбища. Ищут могилу Гоголя, Чаадаева, Грановского, Соловьевых, С. Трубецкого и больше всего Чехова...»284 Выше была рассмотрена деятельность великого князя Николая Михайловича по составлению и изданию книг-некрополей СанктПетербурга, Москвы, провинции и зарубежья. Однако великий князь информацию о погребенных и кладбищенских эпитафиях, но также предпринял реальные шаги для организации охраны памятников исторического некрополя. В 1914 г. Николай Михайлович обратился к обер-прокурору Синода В. К. Саблеру, указывая «на тот печальный факт, что ежегодно в различных оградах церквей и монастырей в Москве и Санкт-Петербурге, а также в других городах пропадают надгробные памятники и плиты, которые заменяются могилами новых покойников». Великий князь представил список «замечательных русских людей», надгробия которых находятся в запустении. В. К. Саблер препроводил этот список прокурору Московской синодальной конторы, требуя сообщить, в каком состоянии находятся эти памятники. В списке великого князя Николая Михайловича отмечены пять захоронений на территории Донского монастыря: И. И. Дмитриева («памятник в запущении»), И. И. Козлова («художественный памятник из белого мрамора, поврежденный французской неприятельской армией в 1812 г., памятник в запущении»), М. М. Хераскова («памятник покосился»), 283 Ярцев А. Возобновление и охранение «забытых могил» // Исторический вестник. М., 1893. Вып. XII. С. 881–891; Россиев П. А. Забытые могилы на московских кладбищах // Исторический вестник. М., 1906. Т. CIV. С. 833– 838; Шамурина З. И. Великие могилы... Т. 10. С. 77–87. 284 Шамурина З. И. Указ. соч. С. 77. 371 Глава IV П. Я. Чаадаева («памятник представляет собой чугунную плиту, вросшую в землю»), Л. Д. Давыдова («памятник в запущении, решетка сломана») и захоронение П. А. Толстого в Соловецком монастыре («каменная плита вросла в землю»)285. В ответ на запрос Московской синодальной конторы управляющий делами Донского монастыря архиепископ Алексий отвечал, что им были осмотрены памятники «и все они в различной мере требуют ремонта, а некоторые очень большого. Что же касается на запущенность всех вышеозначенных могил, то это объясняется тем, что ни один из этих памятников не обеспечен вкладом на ремонт и содержание в порядке». Одновременно на кладбище был командирован для осмотра памятников архитектор В. А. Попов и составлена смета на ремонт. Обо всем этом В. К. Саблер донес великому князю Николаю Михайловичу, но ремонт, вероятнее всего, произведен не был из-за начавшейся вскоре Первой мировой войны286. Великий князь Николай Михайлович был не одинок в стремлении наладить охрану и реставрировать исторические памятники на кладбищах. Еще в 1899 г. архимандрит Соловецкого монастыря Иоанникий доносил, что в 1872 г. в монастыре была случайно найдена плита Авраамия Палицына, умершего 13 сентября 1627 г. Тогда памятник был очищен и над ним возведен «железный чехол». Позднее, с устройством Вологодско-Архангельской железной дороги «с каждым годом стало увеличиваться число посетителей обители из интеллигентного класса, интересующихся всякими историческими 285 Соловецкий монастырь как ставропигиальный находился в ведении Московской синодальной конторы. На запрос о могиле П. А. Толстого архимандрит Иоанникий отвечал, что «по записи погребенных в Соловецком монастыре могила графа Петра Андреевича Толстова находится на западной стороне Преображенского собора перед корридором. После же произведенных раскопок в означенном месте найдено всего восемь могил с надгробными плитами, из которых 1-я иеросхимонаха Иеремии; 2) монаха Паисия и остальные шесть без надписей, а посему указать, которая из них могила графа Толстова, нет возможности» (РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. 1914. Д. 146. Л. 25 — 25 об.). 286 РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. 1914. Д. 146. Л. 1–20; Шокарев С. Ю. Великий князь Николай Михайлович и становление охраны памятников некрополя. С. 379–382. 372 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры памятниками». В связи с этим архимандрит просил дозволения устроить над могилой Авраамия Палицына «сень на чугунных колонах с венчающим ее крестом наверху и обнести могилу железной решеткой; ветхую плиту поместить в чугунную раму для большего ея сохранения и оставить под сенью, а впереди ея на могиле поставить крест из местного гранита или другаго камня с подобающей надписью». Указом Синода от 24 июня 1899 г. было разрешено установить подобный памятник, а 13 сентября 1901 г. он был торжественно открыт, и в этот день совершена заупокойная литургия по Авраамии Палицыне и соборная литургия на могиле, перед началом которой иеромонах Паисий произнес речь, «приличествую событию»287. В 1903 г. москвичи С. С. Лужин, С. Вакуров и М. М. Лихушин обратились к настоятелю Данилова монастыря архимандриту Тихону с просьбой дозволить им «привести в благоустроенный, по возможности, вид» могилу Н. В. Гоголя. Просители намеревались «1) выровнять покосившийся памятник; 2) очистить от посторонних надписей левую сторону его; 3) позолотить медный крест и 4) обнести всю могилу железной решеткой». Архимандрит дал благословение на это, но затем изменил свое решение. В связи с этим С. С. Лужин обратился к архимандриту вторично, уведомляя, что «представители прессы, осведомленные о приступлении мной к означенному исправлению могилы, и теперь, уведомленные о Вашем отказе, настоятельно просят от меня открыть по какой причине мое благое начинание имело в самом начале такой печальный конец и желают этот интересный вопрос выяснить принципиально в печати». Ответа на это письмо, по-видимому, не последовало, и имеющиеся документы не проясняют судьбу этого начинания288. В то же время известно, что работы по приведению могилы Н. В. Гоголя в порядок производились в 1902 г. по случаю пятидесятилетия со дня его кончины, и в 1909 г.289 История реставрации могилы Н. В. Гоголя по287 РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Д. 81. Л. 1 — 8 об. На л. 12 фотография памятника А. Палицыну. 288 Там же. Д. 517. Л. 1 — 2 об. 289 Саладин А. Т. Указ. соч. С. 116, 117, 314; Лидин В. Г. Перенесение праха Н. В. Гоголя / публикация Л. А. Ястржембского // Российский архив. Т. 1. М., 1991. С. 243–245. 373 Глава IV дробно рассмотрена по материалам московской печати Л. А. Беляевым290, однако основной источник — архивное дело, посвященное реставрационным работам, пока еще не изучался должным образом. В этом деле содержатся описание произведенных строительных работ, смета, чертежи плана и разреза намогильных сооружений и другие подробности относительно нового памятника на могиле Гоголя291. Незадолго до революции возникли общественные комитеты по благоустройству кладбищ, состоявшие из родственников погребенных. Они ставили перед собой цель содержания всего кладбища и отдельных могил в порядке и чистоте. Деятельность этих комитетов не всегда благотворно отражалась на состоянии исторических захоронений. Так, инструкторы кладбищенской комиссии Губмузея, обследовавшие в 1921 г. Введенское кладбище, отмечали, что по решению комитета благоустройства кладбища в 1916 г. начали сниматься с мест и продолжают сваливаться «в груду» надгробные памятники292. Но в целом роль комитетов по благоустройству кладбищ следует оценить положительно. Их деятельность отражала общественный интерес к проблеме охраны кладбищ. Характерна и активная роль общественности в создании Братского кладбища, на котором хоронили участников Первой мировой войны. В создании Братского кладбища отразились новые подходы к некрополю. Кладбище стало рассматриваться как неотъемлемый элемент города в новой градостроительной концепции города-сада. Проводником этой идеи стал муниципалитет города Риги, главный архитектор которого Г. Куфальд писал, что «кладбище должно быть парком, где найдется и уголок тишины, и уголок печали, но ни в коем случае не должна ощущаться неотвратимость рока». Возникшее с началом Первой мировой войны Братское кладбище в Риге, распланированное среди соснового парка, воплощало эту идею293. 290 291 292 293 Беляев Л. А. Некрополь Данилова монастыря… С. 53–60. ЦГА Москвы. Ф. 179. Оп. 54. Д. 748. Л. 15–22, 25, 31 об. — 33, 144. РГАЛИ. Ф. 544. Оп. 1. Д. 18. Л. 26. Пирогов В. Ю. Архитектурно-планировочные особенности… С. 156. 374 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры Почти одновременно с Братским кладбищем в Риге возникло московское Братское кладбище на окраине города, в Всехсвятском. Его роднило с рижским кладбищем и расположение в березовом парке, и сходная планировочная структура. Сохранившийся план кладбища показывает, что оно сильно отличалось от других московских некрополей. Братское кладбище впервые должно было объединить в своей ограде людей различных национальностей и конфессий. На его территории были отведены участки, помеченные на плане как «Католическое кладбище», «Еврейское кладбище», «Магометанское кладбище»294. Кроме того, особо были выделены участки для захоронения сестер милосердия и медицинского персонала. Помимо захоронений на кладбище были отведены места для газонов и клумб. Вся планировка кладбища выдержана четко и симметрично, но с учетом рельефа местности295. Братское кладбище было уникальным не только своей спецификой (жертвы Великой войны) и планировкой. Основатель и попечитель кладбища С. В. Пучков рассматривал его как общественный центр, носящий мемориальный характер. В 1916 г. на кладбище было организовано торжественное пасхальное богослужение, что имело широкий общественный резонанс и вызвало массу откликов в печати296. В апреле 1917 г. С. В. Пучков предложил на участке, прилегающем к кладбищу, создать Всероссийский музей войны, в котором «помимо собрания различных орудий войны, всякого рода снаряжения, соответствующих литературных и художественных произведений и т. п. предметов должны быть воспроизведены те разнообразные средства обороны и нападения, которыми в таких грандиозных размерах пользовались воюющие стороны; поэтому на территории музея должна быть представлена во всей полноте 294 Правда, сведений о погребениях воинов нехристианских конфессий обнаружить не удалось. 295 ОПИ ГИМ. Ф. 402. Д. 264. Л. 86; Зубова Н. Л., Катагощина М. В. Указ. соч. С. 5–15. 296 См. напр.: Яблоновский С. У братских могил // Московский журнал. 1992. № 4. С. 52–54. Документы об организации пасхальной службы на Братском кладбище см.: ОПИ ГИМ. Ф. 402. Д. 264. Л. 27–33. Там же, на л. 73–80 воспоминания Л. Лидановой о пасхальной заутрене на Братском кладбище. 375 Глава IV боевая жизнь нашей армии — окопы, ходы, сообщения, землянки, блиндажи, лисьи норы, артиллерийские наблюдательные пункты, батарейные закрытия, проволочные заграждения и т. п. Также должно быть инсценировано ужасающее действие современной артиллерии — разрушение укреплений, орудий, воронки от снарядов, действие впервые примененных в эту войну нашими врагами удушливых газов, горячей жидкости и т. п. средств, а также нужно представить наглядную картину жизни наших страдальцев воинов в вражеских лагерях для военнопленных»297. Таким образом, к началу XX в. общественные воззрения на роль и значение некрополя претерпели существенные изменения. Помимо восприятия некрополя как необходимой части городской инфраструктуры, распространились представления о большом культурном и нравственном значении кладбищ. Обращалось внимание на проблемы сохранности памятников и благоустройства кладбищ. Кладбища с их памятниками и историческими захоронениями получили определенных статус городских достопримечательностей, что отразилось во включении их в путеводители, а также в создании незадолго до революции уникального путеводителя по московским кладбищам Алексея Тимофеевича Саладина (1876–1918), давшего своей книге название «Прогулки по кладбищам Москвы»298. В предисловии к книге А. Т. Саладин пишет, что предназначает ее для тех, кто ходит на кладбище «к близким не по крови, а по духу... Могилы таких людей — это тоже родные могилы»299. Книга А. Т. Саладина являлась уникальной для того времени, объединяя информацию о самих некрополях, подробный рассказ о погребенных и специально выполненные для этого издания фотографии памятников. 297 ОПИ ГИМ. Ф. 402. Д. 264. Л. 50. Издана в 1997 г. под названием «Очерки истории московских кладбищ» (Саладин А. Т. Очерки истории московских кладбищ / предисл. С. О. Шмидт, комм. С. Ю. Шокарев. М., 1997). Об А. Т. Саладине см.: Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ... С. 83–109; Он же. А. Т. Саладин и его рукописная книга «Прогулки по кладбищам Москвы» // Краеведение Москвы. 1990. С. 96–99; Он же. Забытые фотографии А. Т. Саладина. С. 190–198; Он же. «Свою любовь к Москве отдаю юному поколению»... С. 156–166. 299 Саладин А. Т. Указ. соч. С. 6, 7. 298 376 Некрополь как явление духовной и повседневной культуры С. О. Шмидт указывает на широкое общественное звучание идей А. Т. Саладина, противопоставлявшего общему настроению на разрушение «старого мира» бережное и любовное обращение к памяти ушедших300. Несмотря на то, что А. Т. Саладин указывал, что «паломничество к могилам великих людей, погребенных на кладбищах Москвы, не так развито, как это можно было бы ожидать в культурном центре»301, само появление его книги свидетельствует о значительном интересе к московским кладбищам в начале XX в. Новые взгляды на некрополь, сформировавшиеся в начале XX в., послужили основой для активной деятельности московских краеведов в 1920–1930-е, а затем в 1950–1970-е гг. по организации охраны исторического некрополя города. 300 301 Шмидт С. О. Послесловие // Саладин А. Т. Указ. соч. С. 283. Саладин А. Т. Указ. соч. С. 7. 377 Заключение О бзор источников по истории московского некрополя XV — начала XX в. выявил многообразие данной темы. Выясняется, что «смерть» в прошлом была не менее богатой частью материального и духовного мира, чем «жизнь». Изучение истории некрополя повлекло за собой его рассмотрение как социального и культурного явления, важнейшей составляющей мировоззрения и быта русского человека эпохи Средних веков, Нового и Новейшего времени. Христианское погребение и забота потомков о могиле и душе покойного являлись идеалом посмертной судьбы останков средневекового человека. «Устроение» бренного тела и бессмертной души были тесно взаимосвязаны и занимали важнейшее место в его земной жизни и мыслях. Отсюда расцвет поминального культа и мемориальной культуры в XVI–XVII вв., а в Новое время — внимание поэтов и ученых к некрополю как хранилищу человеческих чувств и исторической памяти народа. Русская средневековая традиция сочетала христианские и дохристианские представления о смерти, погребении и отношении к умершим и погребенным. Кладбище рассматривалось как священное место, что было связано с пребыванием в земле покойных предков-христиан и с сакральным значением храма, вокруг которого располагался некрополь. Преобразования XVIII в. существенно изменили погребальный обряд и бытование кладбищ в городах. В русскую традицию переходит много западноевропейских элементов погребального обряда, которые изначально насаждались, а затем укреплялись самостоятельно наряду с другими нововведениями. В Новое время на смену средневековой религиозности приходят философия прагматизма 378 Заключение и просветительские идеи. Это приводит к исключению некрополя из обыденной городской сферы и выносу его за пределы города. Образцом для новой схемы послужили античные некрополи, отражавшие страх перед смертью. Философия и искусство Нового времени создали новые представления и образы, касающиеся смерти и погребения. На протяжении второй половины XVIII — начала XX в. тема некрополя занимает значительное место в архитектуре, изобразительном искусстве, литературе (прежде всего, поэзии). Средствами архитектуры, скульптуры и поэзии эпохи барокко, классицизма, сентиментализма и романтизма были созданы мемориальные комплексы могил и кладбищ, наполненные новой системой символов и значений1. С конца XVIII в. некрополь воспринимался также как объект исторической науки, что положило начало исследованиям, продолжающимся до нашего времени. В начале XX в. умы многих деятелей культуры обращаются к некрополю как к хранителю памяти о прошлом, наряду с музеями, библиотеками, архивами, усадьбами. Звучат призывы к охране некрополя и повороту общественного сознания в сторону этого уникального социокультурного явления. Рассматривая источниковую базу по истории и биографическому составу московского некрополя, я уделил основное внимание письменным источникам как наиболее многочисленным и информативным. Изобразительных источников меньше, они хуже выявлены; к этой проблематике еще предстоит обращаться. Еще одна категория источников эпохи Средних веков — вещественные (надгробия, могильные и намогильные сооружения, предметы погребального инвентаря) — подробно изучена Т. Д. Пановой, Л. А. Беляевым и другими археологами. Археология Нового времени пока только подходит к данной теме и здесь смыкается с искусствоведением. Полагаю, что развитие форм и разновидностей погребальных и мемориальных сооружений и артефактов с XIV–XV вв. по начало XX в. еще ждет своего исследователя. Эта работа должна вобрать в себя очень многое 1 См.: Акимов П. А. Русское надгробие XVIII — первой половины XIX века… 379 Заключение из того, что известно об истории материальной и духовной культуры этого периода в целом. В очерках по истории некрополя, его социальных и культурных функциях в Средние века, Новое и Новейшее время я рассматривал в первую очередь обрядовую практику и повседневное бытование некрополя. За рамками исследования остались религиозные вопросы (в первую очередь богослужение). В незначительной степени затронуты история культуры и культурология (тем более что этими проблемами успешно занимается А. В. Святославский)2. Данная работа имеет в основном практическое значение. Она предназначена для историков московского и других некрополей, москвоведов, генеалогов, просопографов. Важной задачей является реконструкция утраченных некрополей хоть виртуально (на бумаге, в виде плана и списка или в виде 3D-модели)3, а еще лучше — в реальности. На мой взгляд, комплексное изучение источников предоставляет такую возможность для некоторых московских кладбищ, уничтоженных в 1920–1950-е гг. Обзор источников показывает их значительное разнообразие и слабую изученность. Наибольшего внимания заслуживают источники о монастырских некрополях — синодики, вкладные и кормовые книги, «описания кладбищ», приходно-расходные и могильные книги, документы, сопровождавшие процесс погребения. Они дают богатый фактический материал, сообщают тысячи имен, показывают закономерности формирования этих некрополей, приводят описания внешнего вида памятников и кладбищ в XIX в. На основании рассматриваемых источников возможно представить картину существования некрополя как сложной составляющей городской структуры, хозяйственного механизма и историкокультурного явления. Особое значение для периода эпохи Средних веков (а по результатам последних исследований — и Нового времени) имеют архео2 Святославский А. В. Традиция памяти в Православии. С. 91–111, 128– 138; Зеленская Г. М., Святославский А. В. Указ. соч. С. 10–20. 3 Лучшим образцом подобной работы является реконструкция кладбища Данилова монастыря, выполненная С. А. Смирновым. 380 Заключение логические исследования. Они сообщают информацию не только о погребальном обряде, но также о коммеморативных практиках и традициях родовой памяти. Археологические находки, связанные со смертью и погребением, дают богатый материал для изучения менталитета средневекового человека, особенно при сопоставлении их с традиционными письменными и изобразительными источниками. Одной из основных задач настоящей работы является выработка принципов и подходов отечественного некрополеведения (некрополистики). Необходимо определить круг проблем данного направления исторических исследований, его место в системе гуманитарных дисциплин. Параллельно с выработкой общих принципов нужно заниматься практическим изучением источниковой базы и современного состояния кладбищ, прежде всего, исторически и художественно значимых памятников. Требуется продолжать работу по охране могил и памятников, хотя бы путем описания и фотофиксации. Важное значение имеет развернувшаяся в последнее десятилетие общественная деятельность некрополистов и создание ими общедоступных баз данных в Интернете. Активная строительная деятельность в Москве в 1990-е гг. вызвала археологический бум, продолжающийся и поныне. Находки новых памятников некрополя стимулируют исследования в этой области и создают новые публикации4. Необходимо осмысление того, как этот материал может быть представлен в музейном пространстве, тем более что памятники некрополя включены в созданные в последние десятилетия в Москве археологические музеи под открытым небом. В то же время, современное массовое благоустройство и строительство в столице с особой остротой поднимают проблему охраны памятников некрополя и артефактов, найденных во время этих работ. Другой фактор, способствующий развитию исследований в области некрополеведения, — деятельность монастырей и церковных общин. Происходит благоустройство монастырских и храмовых 4 Итоги исследований последних лет см. в: Беркович В. А., Егоров К. А. Указ. соч. 381 Заключение территорий, включающее частичную регенерацию некрополей, возвращение утраченных памятников, а также имен в поминальную практику. Среди важных задач московского некрополеведения — создание полного (настолько, насколько это возможно на настоящее время) справочника. Этот справочник должен включать общий очерк истории и персоналии погребенных (как на сохранившихся, так и на уничтоженных кладбищах), историографический, источниковедческий и библиографический очерк московского некрополя XV — начала XX в. Такие материалы можно было бы начать формировать в сети Интернет, обобщив и собрав имеющиеся публикации, постепенно дополняя их новыми исследованиями. Необходимо также публиковать уже собранные материалы по московскому некрополю, например, картотеку «Московский некрополь» комиссии Б. Д. Грекова из архива Института российской истории РАН. Изучение некрополей имеет большие перспективы, ведь пространство истории как «науки о людях во времени» (М. Блок) представляет собой обширный некрополис, или по-русски кладбище. Согласно русской традиции, в задачу потомков входит поминовение «родителей», упокоившихся на кладбище, в знак любви и уважения к ним. Такое поминовение уже в Средние века мыслилось не только литургическим, но также историческим, мемориальным. Источники и литература Архивные фонды Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева Фототека Отдел письменных источников Государственного исторического музея Ф. 327. Фонд В. А. Гамбурцева Ф. 402. Музей «Старая Москва» Ф. 441. Фонд В. И. Чернопятова Ф. 471. Фонд А. А. Сиверса Отдел рукописных фондов Государственного литературного музея Ф. 230. Фонд Н. П. Чулкова Российский государственный архив древних актов Ф. 199. Портфели Г. Ф. Миллера Ф. 1183. Московская синодальная контора Ф. 1188. Данилов монастырь Ф. 1190. Златоустовский монастырь Ф. 1191. Знаменский монастырь Ф. 1197. Новоспасский монастырь Российский государственный архив литературы и искусства Ф. 544. Фонд Н. П. Чулкова 383 Источники и литература Центральный государственный архив Москвы Ф. 179. Московская городская управа Ф. 203. Московская духовная консистория Ф. 420. Симонов монастырь Ф. 421. Донской монастырь Ф. 609. Костел Св. Апостолов Петра Павла Ф. 1175. Алексеевский монастырь Опубликованные источники Авдеев А. Г. Несколько неизданных русских белокаменных надгробий XVI–XVII вв. // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей / под ред. д. и. н. А. К. Станюковича. — Звенигород, 2003. — С. 136–147. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. В 5 т. — СПб., 1841–1842. Акты московских монастырей и соборов из архивов Успенского собора и Богоявленского монастыря / под ред. акад. Л. В. Черепнина, чл.-корр. В. Т. Пашуто, С. М. Каштанова, В. Д. Назарова, сост. Т. Н. Алексинская, В. Д. Назаров, введение и комм. В. Д. Назаров. — М., 1984. Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов XV — начала XVII в. / изд. подготовили Т. Н. Алексинская, В. К. Баранов, А. В. Маштафаров, В. Д. Назаров, Ю. Д. Рыков. — М., 1998. Акты служилых землевладельцев XV — начала XVII века. Сборник документов / сост. А. В. Антонов, К. В. Баранов. В 4 т. — М., 1997–2008. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. / отв. ред. Б. Д. Греков, ред. Л. В. Черепнин, сост. И. А. Голубцов. В 3 т. — М., 1952–1964. Акты Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря 1506–1608 гг. / сост.: С. Н. Кистерев, Л. А. Тимошина; ред. С. Н. Кистерев. — М., 1998. Акты феодального землевладения и хозяйства XIV–XVI веков / подгот. к печати Л. В. Черепнин, А. А. Зимин; отв. ред. чл.-корр. АН СССР С. В. Бахрушин, Л. В. Черепнин. В 3 т. — М., 1951–1961. Антонов А. В. Из частной жизни служилых людей рубежа XVI–XVII веков // Русский дипломатарий. — М., 1999. — Вып. 5. — С. 160–174. Арсений Елассонский. Мемуары из русской истории // Хроники Смутного времени / сост. А. А. Либерман, Б. Н. Морозов, С. Ю. Шокарев. — М.: 384 Источники и литература Фонд Сергея Дубова, 1998. — (История России и дома Романовых в мемуарах современников). — С. 126–204. Безроднов В. С. Вкладная и кормовая книга коряжемского Никольского монастыря // Вестник церковной истории. — 2011. — № 1–2 (21–22). — С. 56–116. Белокуров С. А. Акты архива Голохвастовых // ЧОИДР. — 1907. — Кн. IV. — Смесь. — С. 1–23. Беркович В. А., Егоров К. А. Московское белокаменное надгробие. Каталог. — М., 2017. Боярская книга 1658 г. / отв. ред. Н. М. Рогожин, вступ. ст. к. и. н. М. П. Лукичев, д. и. н., проф. Н. М. Рогожин. — М., 2004. Буссов К. Московская хроника 1584–1613 // Хроники Смутного времени / Конрад Буссов. Арсений Елассонский. Элиас Геркман. «Новый летописец» / сост. А. А. Либерман, Б. Н. Морозов, С. Ю. Шокарев. — М.: Фонд Сергея Дубова, 1998. — (История России и дома Романовых в мемуарах современников). — С. 9–162. Вишневский В. И. Некрополь Троице-Сергиевой лавры. Открытия последних десятилетий XX века // Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / сост. Л. А. Беляев. — М., 2000. — С. 130–175. Вишневский В. И. Новые находки средневековых надгробий некрополя Троице-Сергиева монастыря // Труды по истории Троице-Сергиевой лавры. — М., 1998. — С. 72–87. Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря / подгот. текста, вступит. ст., составление комментариев, словаря терминов и имен. указателя А. И. Алексеева, археографич. ред. текста, составление имен. и геогр. указателей А. В. Маштафарова // Вестник церковной истории. — М., 2006. — № 3. — С. 5–184. Восстание в Москве 1682 года. Сборник документов / отв. ред. д. и. н. В. И. Буганов, сост. к. и. н. Н. Г. Савич. — М., 1976. Вотчинные хозяйственные книги. XVI в. Т. I–II. — М.; Л., 1979. Выписка из «обихода» Волоколамского Иосифова монастыря конца XVI века о дачах в него для поминовения по умершим / сообщ. епископ Дмитровский Леонид // ЧОИДР. — 1863. — Кн. 4. — С. 1–8. Вяземский П. А. Полное собрание сочинений. Т. VII. — СПб., 1882. Герберштейн С. Записки о Московии / Пер. с нем. А. И. Малеина, А. В. Назаренко; вступ. ст. А. Л. Хорошкевич, под ред. В. Л. Янина. М., 1988. Геркман Э. Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском, виновником которых был царевич князь Димитрий Иванович, несправедливо называемый самозванцем // Хроники смутного 385 Источники и литература времени / сост. А. А. Либерман, Б. Н. Морозов, С. Ю. Шокарев. — М.: Фонд Сергея Дубова, 1998. — (История России и дома Романовых в мемуарах современников). — С. 210–262. Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья. XIV–XVII вв. Ч. 1. Надписи XIV–XVI вв. // НЭ. — М., 1960. — Вып. 1. — С. 3–77. Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья. XIV–XVII вв. Ч. 2. Надписи первой половины XVII в. // НЭ. — М., 1963. — Вып. 3. — С. 212–287. Гиршберг В. Б. Надписи из Георгиевского монастыря (По материалам наблюдений Музея истории и реконструкции Москвы. 1949 г.) // Археологические памятники Москвы и Подмосковья / сб. ст. под ред. проф. А. П. Смирнова. Труды Музея истории и реконструкции Москвы. — М., 1954. — Вып. 5. — С. 95–130. Голицын С. М. Записки уцелевшего. — М., 1990. Горбатов Е. Н. Отпускные челобитные служилых людей 1626–1629 годов // Очерки феодальной России. Вып. 17 / ред. С. Н. Кистерев. — М.; СПб., 2013. — С. 213–396. Гордон П. Дневник. 1690–1695 гг. / пер. с английского, статья и примечания Д. Г. Федосова. — М., 2014. Дворцовые разряды. В 4 т. — СПб., 1851–1855. Державин Г. Р. Стихотворения. — М., 1958. Дневник Марины Мнишек / перевод В. Н. Козлякова. — СПб., 1995. Древнерусские патерики: Киево-Печерский патерик, Волоколамский патерик / изд. подгот. Л. А. Ольшевская, С. Н. Травников. — М., 1999. Древняя российская вивлиофика. 2-е изд. В 20 ч. — М., 1788–1791. Духовная грамота князя Владимира Тимофеевича Долгорукова (1633 года января 1) / сообщил В. И. Холмогоров // Известия Русского генеалогического общества. — СПб., 1906. — Вып. 2. — С. 17–25. Духовное завещание боярина князя Никиты Ивановича Одоевского // Известия Русского генеалогического общества. — СПб., 1911. — Вып. 4. — С. 379–391. Духовное завещание князя Димитрия Мамстрюковича Черкасского / подг. C. Д. Шереметев // Летопись Историко-Родословного общества в Москве. — М., 1907. — Вып. 4 (12). — С. 17–24. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV– XVI вв. / подг. к печати Л. В. Черепнин; отв. ред. С. В. Бахрушин. — М.; Л., 1950. Егоров К. А. Белокаменные надгробия храма Воскресения Христова в Кадашах (каталог). — М., 2015. 386 Источники и литература Егоров К. А. Белокаменные надгробия храма Всех Святых на Кулишках. Каталог. М., 2016. Емченко Е. Б. Стоглав: Исследование и текст / отв. ред. д. и. н. Н. В. Синицына. — М., 2000. Жуковский В. А. Собрание сочинений. В 4 т. — М.; Л., 1959–1960. Завещание князя Дмитрия Пожарского / публ. подгот. Ю. М. Эскин // Отечественная история. — 2000. — № 1. — С. 143–155. Записки князя Кирилла Николаевича Голицына. — М., 1997. Из истории Москвы. (Опись г. Москвы после пожара 10 апреля 1629 г.) // Красный архив. — 1940. — № 4 (101). — С. 198–228. Изустная память боярина князя Юрья Яншеевича Сулешова. 1643 г. (Из архива графа С. Д. Шереметева № 307) // Летопись Историко-Родословного общества в Москве. — М., 1909. — Вып. 2 (18). — С. 21–30. Источники по социально-экономической истории России XVI–XVIII вв. Из архива московского Новодевичьего монастыря / под ред. В. И. Корецкого; подгот. текста и вступ. ст. В. Б. Павлова-Сильванского. — М., 1985. Карамзин Н. М. Избранные сочинения. В 2 т. — М.; Л., 1964. Карамзин Н. М. Избранные сочинения. В 2 ч. — СПб., 1892, 1910. Келарский обиходник Матфея Никифорова старца Кирилло-Белозерского монастыря. 1655/1656 год / подг. текста, введение и археогр. введение, указатели Т. И. Шабловой. М., 2002. Келарский обиходник Матфея Никифорова старца Кирилло-Белозерского монастыря. 1655/1656 год / подг. текста, введение и археогр. введение, указатели Т. И. Шабловой. М., 2002. Кириченко А. А., Николаева С. В. Кормовая книга Троице-Сергиева монастыря 1674 г. (исследование и публикация). М., 2008. Книги денежных сборов и выплат Иосифо-Волоколамского монастыря. 1573–1595. Вып. I–II. М.; Л., 1978. Коллинс С. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне // Утверждение династии / Андрей Роде. Августин Мейерберг. Самуэль Коллинс. Яков Рейтенфельс (История России и Дома Романовых в мемуарах современников XVII–XX вв.) / сост. А. А. Либерман. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 185—230 Корб И. Г. Дневник путешествия в Московское государство // Рождение империи / Неизвестный автор. Иоганн Корб. Иван Желябужский. Андрей Матвеев / сост. А.А. Либерман, С.Ю. Шокарев. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 21—258. Кормовая книга ставропигиального Новоспасского монастыря. М., 1903 Кормовое поминовение в Успенском Кирилло-Белозерском монастыре в XVI–XVII веках. Публикация: Синодичное Предисловие, Книга 387 Источники и литература Кормовая, Синодик Кормовой / подг. текстов и исследование Т. И. Шабловой. СПб., 2010. Котошихин Г. К. О Московском государстве в середине XVII столетия // Русское историческое повествование XVI–XVII веков. М., 1984. С. 162—315. Левина Т. В. Белокаменное надгробие XV — начало XVIII века. Собрание музея-заповедника «Коломенское» // Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / сост. Л. А. Беляев. — М., 2000. — С. 82–123. Леонид (Кавелин), архимандрит. Вкладная книга Новоспасского монастыря. — СПб., 1883. Лидин В. Г. Перенесение праха Н. В. Гоголя / публикация Л. А. Ястржембского // Российский архив. Т. 1. — М., 1991. — С. 243–246. Лихачев Н. П. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. Вып. 1. — СПб., 1895. Маржерет Ж. Состояние Российской империи. Ж. Маржерет в документах и исследованиях (Тексты, комментарии, статьи) / под ред. Ан. Береловича, В. Д. Назарова, чл.-корр. РАН П. Ю. Уварова. — М., 2007. Мартынов А. А. Надгробная летопись Москвы // Русский архив. — 1895. — Вып. 2–8, 11 (отдельное изд.: М., 1896). Матвеев А. А. Описание возмущения московских стрельцов // Рождение империи. Неизвестный автор. Иоганн Корб. Иван Желябужский. Андрей Матвеев / сост. А. А. Либерман, С. Ю. Шокарев. — М.: Фонд Сергея Дубова. 1997. — (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII–XX вв.). — С. 359–414. Материалы для истории, археологии и статистики московских церквей, собранные В. И. и Г. И. Холмогоровыми. При руководстве И. Е. Забелина. В 2 ч. М., 1884, 1891. Материалы для русской иконографии / собрал Д. А. Ровинский. В 12 вып. — СПб., 1884–1891. Мейерберг А. Путешествие в Московию // Утверждение династии. Андрей Роде. Августин Мейерберг. Самуэль Коллинс. Яков Рейтенфельс / сост. А. А. Либерман. — М., 1997. — (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII–XX вв.). — С. 43–184. Моисеевский монастырь. Находки из погребений. Опись // ОА ММ. Монастырские приходно-расходные книги: приходно-расходные книги Павлова Обнорского и Болдина Дорогобужского монастырей // РИБ. Т. 37. — Л., 1924. Надгробные памятники иноверцев, найденные архимандритом Амфилохием в 1870 году в Московском Даниловом монастыре. М., 1871. 388 Источники и литература Нащокин В. А. Записки // Империя после Петра. 1725–1765. Яков Шаховской. Василий Нащокин. Иван Неплюев / сост. А. А. Либерман, В. П. Наумов. — М., 1998. — С. 225–320. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно / введение, перевод, примечания и указатель А. М. Ловягина. — СПб., 1906. Олеарий А. Описание путешествия в Московию. — Смоленск, 2003. Отпускные челобитные московских чинов в начале царствования Алексея Михайловича (1645 г.) / публикация Е. Н. Горбатова // Российская генеалогия: научный альманах. — М., 2018. — Вып. 4. — С. 19–98. Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1 (Памятники XI– XV вв.) / ред. А. С. Павлов. 2-е изд. — СПб., 1908. — (Русская историческая библиотека. Т. VI). Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI — начало XVII века. — М., 1987. Папин И. В. Некрополь Кирилло-Белозерского монастыря // Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / сост. Л. А. Беляев. — М., 2006. — С. 195–256. Переписи московских дворов XVIII столетия. — М., 1896. Переписные книги города Москвы 1665–1676 гг. — М., 1886. Перепись улиц, переулков и тупиков в Кремле и Китай-городе (1626 г.) // Переписные книги города Москвы. 1738–1742 гг. Т. 1. — М., 1881. — С. 3–14. Петрей П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии. Исаак Масса. Петр Петрей / сост. А. А. Либерман. — М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. — (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII–XX вв.). — С. 151–464. Плешанова И. И. Керамические плиты Псково-Печерского монастыря // НЭ. — М., 1966. — Вып. VI. — С. 146–206. Послания Ивана Грозного / Подгот. текста Д. С. Лихачева и Я. С. Лурье, пер. и комм. Я. С. Лурье. Под ред. чл.-корр. АН СССР В. П. Адриановой-Перетц. СПб., 2005 (репринт. 1951). Последний год жизни Пушкина: переписка, воспоминания, дневники / сост., вступ. ст. очерк и примеч. В. В. Кунина. — М., 1989. Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. Изд. 2-е. — СПб., 2002. Прокопович Ф. Сочинения. — М.; Л., 1961. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. В 45 т. — СПб., 1830. Полное собрание русских летописей. В 43 т. — СПб.; М., 1843–2004. 389 Источники и литература Приходно-расходные книги московского Новодевичьего монастыря 1603–1604 // Источники по социально-экономической истории России XVI–XVII вв. Из архива Новодевичьего монастыря / Под ред. В. И. Корецкого; подгот. текста и вступ. ст. В. Б. Павлова-Сильванского. М., 1985. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. В 10 т. — М., 1959–1962. Рассказы бабушки: из воспоминаний пяти поколений, собранные и записанные ее внуком Д. Д. Благово. — Л., 1989. Рейтенфельс Я. Сказания о Московии // Утверждение династии. Андрей Роде. Августин Мейерберг. Самуэль Коллинс. Яков Рейтенфельс / сост. А. А. Либерман. — М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. — (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII– XX вв.). — С. 231–406. Русская историческая библиотека. В 40 т. — СПб.; Л., 1872–1927. Рисунки к путешествию по России Римско-Императорского посланника барона Мейерберга в 1661 и 1662 годах, представляющие виды, народные обычаи, одеяния, портреты и т. п. Изданы Ф. Аделунгом. — СПб., 1827. — № 63. Росписной список Москвы 1638 года / под ред. И. С. Беляева. Труды Московского отдела Русского военно-исторического общества. — М., 1911. Русские летописи. Т. I. Симеоновская летопись. Сокровенное сказание монголов. — Рязань, 1997. Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду / ред.-сост. Л. А. Беляев. Вып. 1. — М., 2006. Русско-китайские отношения в XVII веке. В 2 т. — М., 1969, 1972. Сборник чертежей Москвы, округи и г. Пскова XVII ст. — СПб., 1861. Синодик Иосифо-Волоцкого монастыря (1479 — 1510-е годы) / подг. текстов и исследование Т. И. Шабловой. — СПб., 2004. Сказание Авраамия Палицына / подг. текста и комм. О. А. Державиной и Е. В. Колосовой; под ред. Л. В. Черепнина. — М.; Л., 1955. Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Ч. V. Записки Маскевича. — СПб., 1834. Толстой С. Л. Очерки былого. — Тула, 1966. Требник митрополита Петра Могили. Киiв. 1646. — Киiв, 1996. Требник. — СПб., 1995 (репринтное воспроизведение издания 1884 г.). Флетчер Д. О государстве Русском. — М., 2002. Хворостова Е. Л., Беляев Л. А. Плиты из церкви Николы в Старом Ваганькове // Русское средневековое надгробие XIII—XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / Сост. Л. А. Беляев. М., 2006. С. 37–43. 390 Источники и литература Хозяйственные книги Чудова монастыря 1585/86 г. / подг. текста С. Н. Богатырева. — М. 1996. Царь Алексей Михайлович. Сочинения // Московия и Европа / Г. К. Котошихин, П. Гордон, Я. Стрейс, Царь Алексей Михайлович; сост. А. А. Либерман, С. Ю. Шокарев. — М.: Фонд Сергея Дубова, 2000. — (История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII–XX вв.). — С. 491–547. Шаблова Т. И. Кормовое поминовение в Успенском Кирилло-Белозерском монастыре в XVI–XVII веках. — СПб., 2012. Шокарев С. Ю. Некрополь XVI–XVII веков в избранных надписях. Плиты из коллекции Музея истории г. Москвы // Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду / ред.-сост. Л. А. Беляев. Вып. 1. — М., 2006. — С. 124–129. Шокарев С. Ю. Памятники эпиграфики XVIII в. из собрания Музея истории Москвы // ВЭ. — М., 2008. — Вып. II. — С. 220–223. Штаден Г. Записки о Московии / публ. нем текста Е. Е. Рычаловский, перевод С. Н. Фердинанд, отв. ред. А. Л. Хорошкевич. В 2 т. — М., 2008. Das Speisungsbuch von Volokolamsk. Кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря. Eine Quelle zur Sozialgeschichte russischer Klöster im 16. Jahrhundert, herausgegeben und übersetztvon L. Steindorff unter Mitarbeit von R. Koke, E. Kondraškina, U. Lang und N. Pohlmann. — Köln — Weimar — Wien, 1998. — (Bausteine zur Slavischen Philologie und Kulturgeschichte, NF, B. 12). Литература Абрамов А. С. Правда и вымыслы о кремлевском некрополе и мавзолее. — М., 2005. Абрамов А. С. У Кремлевской стены. — М., 1974. Изд-е 7-е, доп. М., 1987. Авдеев А. Г. «Государь» или «господарь»? Об одном элементе титулатуры правителей Московской Руси // Российская история. — 2018. — № 5. — С. 9–16. Авдеев А. Г. Боярин А. С. Шеин: человек эпохи петровских реформ в зеркале эпиграфики // Отечественная история. — 2015. — № 5. — С. 64–77. Авдеев А. Г. Валунные надгробия Верхневолжья (конец XV — вторая треть XVIII в.): Вопросы генезиса, бытования и источниковедения. — М., 2015. Авдеев А. Г. Древнерусские святцы по лапидарным надгробным надписям конца XV — начала XVIII века // ВЭ. — М., 2009. — Вып. III. — С. 322– 415. 391 Источники и литература Авдеев А. Г. Изготовление, продажа и покупка белокаменных надгробий // Путь белого камня: материалы научной конференции / ред. И. В. Конышев, Б. В. Власов, Е. Н. Наседкин и др. — М., 2015. — С. 147–163. Авдеев А. Г. К вопросу о надгробии преподобного Андрея Рублева // ВЭ. — М., 2006. — Вып. I. — С. 160–185. Авдеев А. Г. Наименование белокаменных и валунных надгробий в письменных памятниках Московской Руси // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. Журнал теоретических и прикладных исследований. — 2013. — № 25. — С. 253– 265. Авдеев А. Г. Некоторые проблемы изучения русской стихотворной эпитафии последней четверти XVII — начала XVIII в. // ВЭ. Вып. VII. Материалы I Международной конференции «Вопросы эпиграфики». — Ч. 2. — М., 2013. — С. 206–230. Авдеев А. Г. О подготовке свода древнерусских лапидарных надписей // Российская история. — 2011. — № 1. — С. 221–222. Авдеев А. Г. Памятники лапидарной эпиграфики как источник по истории и культуре Московской Руси: дис. … д-ра ист. наук. В 2 т. — М., 2019. Авдеев А. Г. Русская стихотворная эпитафия последней четверти XVII — начала XVIII в. как феномен культуры восточнославянского барокко // Антропология литературы: методологические аспекты проблемы. Сборник научных статей. В 3 ч. Ч. 3. — Гродно, 2013. — С. 14–22. Авдеев А. Г. Стихотворная «летопись» Ново-Иерусалимского Воскресенского монастыря // Культура памяти. Сборник научных статей / сост. Э. А. Шулепова, А. В. Святославский. — М., 2003. — С. 189–248. Авдеев А. Г. Чудо на могиле князя Даниила Московского: от агиографии к устному преданию // Живая старина. Журнал о русском фольклоре и традиционной культуре. — М., 2014. — № 1. — С. 6–9. Авдеев А. Г. Эпитафия Симеону Полоцкому в контексте полемики «грекофилов» и «латинствующих» // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. — 2015. — № 1 (2): Византия и Русь. — С. 108–143. Авдеев А. Г., Донской Г. Г. Эпиграфические памятники Москвы XVI– XVIII вв. // ВЭ. — М., 2015. — Вып. VIII. — С. 330–366. Авдеев А. Г., Пирогов В. Ю. Кладбище иноземцев в Марьиной Роще // ВЭ. — М., 2006. — Вып. I. — С. 36–67. Аверин К. О крестах, находящихся в Зарайске // Труды и записки ОИДР. — 1826. — Ч. 3. Кн. 1. — С. 229–234. Аверьянов К. А. Вкладные и кормовые книги русских монастырей XVI– XVIII вв. как источник по истории поминального ритуала // Вера 392 Источники и литература и ритуал. Материалы VIII Санкт-Петербургских религиоведческих чтений. — СПб., 2001. — С. 38–40. Аветисов Г. П. Арктический мемориал. — СПб., 2006. Аветисов Г. П. Арктический некрополь. — СПб., 2014. Академик Г. Ф. Миллер — первый исследователь Москвы и Московской провинции / подг. текста, статья С. С. Илизарова; комм. И. Р. Грининой и С. С. Илизарова. — М., 1996. Акимов П. А. Надгробие и эпитафия эпохи романтизма в России. — М., 2007. Акимов П. А. Русское надгробие XVIII — первой половины XIX века: идея жизни и смерти в пластическом воплощении и эпитафии: автореф. дис. ... канд. искусствоведения. — М.: МГУ, 2008. Алабин И. М., Дибров А. С., Судравский В. Д. Московское городское Братское кладбище: опыт биографического словаря. — М., 1992. Александров Ю. Н. Москва: диалог путеводителей. — М., 1986. Алексеев А. В. Археологическое исследование склепов с погребениями епископов Никодима и Василия в Саввино-Сторожевской монастыре // Вторая ежегодная конференция «Археология и общество». Археология исторических монастырских некрополей: методика, открытия, проблемы восстановления. — М., 2015. — С. 45–47. Алексеев А. В., Кузьменко С. В. «Московские» каменные кресты XV–XVI веков с геометрическим декором. Каталог памятников // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 14. — М., 2018. — С. 307–329. Алексеев А. И. К изучению вкладных книг Кирилло-Белозерского монастыря // «Сих же память пребывает вовеки» (Мемориальный аспект в культуре русского православия). Материалы научной конференции 29–30 ноября 1997 г. — СПб., 1997. — С. 68–85. Алексеев А. И. О складывании поминальной практики на Руси // «Сих же память пребывает вовеки» (Мемориальный аспект в культуре русского православия). Материалы научной конференции 29–30 ноября 1997 г. — СПб., 1997. — С. 5–10. Алексеев А. И. Первая редакция вкладной книги Кириллова Белозерского монастыря (1560-е гг.) // Вестник церковной истории. — М., 2010. — Вып. 3–4. — С. 17–117. Алексеев А. И. Под знаком конца времен. Очерки русской религиозности конца XIV — начала XVI в. — СПб., 2002. Алексинцев В. С., Астахова Л. Н., Васильева Е. В. и др. Воинский некрополь Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Первый Донской крематорий. Т. 1. А— К; Т. 2. Л — Я. — М., 1994. 393 Источники и литература Алексинцев В. С., Астахова Л. Н., Васильева Е. В. и др. Воинский некрополь Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Преображенское кладбище. Т. 1. А — К; Т. 2. Л — Я. — М., 1994. Алехина Л. И. Синодик Иоаннозлатоустовского монастыря в собрании ЦМиАР // МНИАИО. — 1996. — С. 29–34. Алпатов М. В. Этюды из истории русского искусства. Вып. 2. — М., 1967. Андерсон В. М. Русский некрополь в чужих краях. Вып. 1. — Пг., 1915. Антипин Г. Н. Московское Новодевичье кладбище. Художественные надгробия. 1914–1969 гг. Справочник-путеводитель. — М., 1970. Антонов В. А., Петина Н. Н. Экспонаты Владимиро-Суздальского музеязаповедника, связанные с именем князя Д. М. Пожарского // Пожарский юбилейный альманах: К 400-летию создания ополчения К. Минина и князя Д. М. Пожарского / ред.-сост. А. Е. Лихачев. Вып. 6. — Иваново, 2011. — С. 12–17. Антонов Д. Н., Антонова И. А. Метрические книги России. XVIII — начало XX в. — М., 2006. Анучин Д. Н. Сани, ладья и кони как принадлежности похоронного обряда: с 44 рисунками в тексте: Археолого-этнографический этюд. — М., 1890. Ардов М. Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни. — М., 1995. Артамонов М. Д. Ваганьково. — М., 1991. Артамонов М. Д. Введенские горы. — М., 1993. Артамонов М. Д. Московский некрополь. — М., 1995. Артамонов М. Д. Под вечными сводами Пушкинский некрополь Москвы: тайна Десятой главы «Евгения Онегина». — М., 2006. Археология Московского Кремля. Раскопки 2016–2017 гг. / под ред. Н. А. Макарова и В. Ю. Коваля. — М., 2018. Археология позднего периода истории. Материалы круглого стола, проведенного редколлегией и редакцией журнала «Российская археология» // РА. — 2005. — № 1. — С. 81–99. Археология русской смерти [Электронный ресурс]. URL: http:// deathanddying.ru/ (дата обращения: 15.09.2018). Арциховский А. В. Надписи, найденные на Метрострое // По трассе первой очереди Московского метрополитена им. Л. М. Кагановича. — Л., 1936. — С. 160–165. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / пер. с фр. В. К. Ронина; общ. ред. С. В. Оболенской, послесл. А. Я. Гуревича. — М., 1992. Афанасьева И. А. Намогильные памятники конца XV — начала 80-х гг. XVI в. по Кормовой книге Иосифо-Волоколамского монастыря // ВЭ. Вып. VIII. М., 2015. С. 253–284. 394 Источники и литература Балакин А. С. Цветаевский некрополь. — М., 2005. Барсуков А. П. Род Шереметевых. Кн. 3. — СПб., 1883. Баталов А. Л. К истории Спас-Тушинского монастыря на реке Сходне. Церковь Андрея Стратилата конца XVI в. // Реставрация и архитектурная археология. Новые материалы и исследования. — М., 1995. — Вып. II. — С. 141–145. Баталов А. Л., Беляев Л. А. Сакральное пространство Средневековой Москвы. — М., 2010. Бахрушин С. В. Новые источники по истории Москвы (приходно-расходные книги монастырей) // Бахрушин С. В. Труды по источниковедению и историографии России эпохи феодализма. — М., 1987. — С. 36–52. Белявский М. Т. Их имена увековечены в Москве. Ученые и питомцы Московского университета. — М., 1980. Белявский М. Т. Некрополи героев и ветеранов Великой Отечественной войны // Научно-методическая конференция «Памятники боевой славы советского народа». Тезисы сообщений. — М., 1971. — С. 5–8. Белявский М. Т. Память нужна живым // История СССР. — 1972. — № 3. — С. 173–189. Белявский М. Т., Омельченко О. А. Ушедшие в бессмертие // Памятники Отечества. — М., 1984. — № 2. — С. 17–27; 1985. — № 2. — С. 119–128; 1987. — № 2. — С. 73–82. Беляев Л. А. Андрей Рублев и проблема реконструкции средневековой художественной личности (заметки археолога) // Неизвестные произведения. Новые открытия. Сборник научных статей к юбилею Музея имени Андрея Рублева. Труды Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. — М., 2017. — С. 12–49. Беляев Л. А. Археология Нового Иерусалима и францисканская идея в Центральной Европе XVII в. // От Смуты к империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI–XVII вв. Материалы научной конференции (Москва, 20–22 ноября 2013 г.). — М.; Вологда, 2016. — С. 400–417. Беляев Л. А. Археология, архитектура и литературные источники XVIII– XIX веков: культурно-исторические сюжеты // Жизнь в Российской империи. Материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. — М., 2018. — С. 19–22. Беляев Л. А. Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь как памятник археологии начала Нового времени // РА. — М., 2013. — № 1. — С. 30–41. Беляев Л. А. Древние монастыри Москвы (кон. XIII — нач. XV в.) по данным археологии. — М., 1994. 395 Источники и литература Беляев Л. А. К истории и методике изучения погребальных сосудов Позднего Средневековья // De mare ad mare. Археология и история: сборник статей к 60-летию Н. А. Кренке. — Смоленск, 2017. — С. 119–136. Беляев Л. А. Каменные «подушки» монашеских погребений и их ветхозаветный прототип // РА. — 2005. — № 4. — С. 171–175. Беляев Л. А. Некрополь Данилова монастыря в XVIII–XIX вв.: историкоархеологические исследования (1983–2008). — М., 2012. Беляев Л. А. Некрополь древнего Коломенского // Коломенское. Материалы и исследования. — 1991. — Вып. 2. — С. 45–57. Беляев Л. А. Новое в изучении надгробных памятников Средневековья // Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / сост. Л. А. Беляев. — М., 2006. — С. 7–30. Беляев Л. А. Новые плиты иноземцев XVII века в Московии: предварительная публикация // КСИА. — 2015. — Вып. 240. — С. 223–233. Беляев Л. А. О дате смерти В. И. Ховриной, первой жены боярина Никиты Романовича Захарьина-Юрьева // РА. — 2015. — № 3. — С. 146–150. Беляев Л. А. Опыт изучения исторических некрополей и персональной идентификации методами археологии. Методическое пособие. — М., 2011. Беляев Л. А. Погребения в алтарях: литературные решения археологических загадок // Живая старина. — 2016. — № 2. — С. 8–10. Беляев Л. А. Позднее Средневековье и начало Нового времени в России: рождение историко-археологической версии // От Смуты к империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI– XVII вв. Материалы научной конференции (Москва, 20–22 ноября 2013 г.). — М.; Вологда, 2016. — С. 6–12. Беляев Л. А. Поминать и помнить: традиция обновления надгробий в Москве XVI–XVII вв. // Живая старина. — 2018. — № 3 (99). — С. 2–6. Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимиевом монастыре Суздаля: 150 лет изучения. — М., 2013. Беляев Л. А. Русское белокаменное средневековое надгробие // МНИАИО. — 1991. — С. 145–160. Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие: белокаменные плиты Москвы и Северо-Восточной Руси XIII–XVII вв. — М., 1996. Беляев Л. А. Спасский «на усть-Угры» монастырь в XVI веке (Археология, история, архитектура) // Реставрация и архитектурная археология. Новые материалы и исследования. Вып. II. — М., 1995. — С. 55–72. Беляев Л. А., Векслер А. Г. Археология средневековой Москвы (итоги исследований 1980–90-х годов) // РА. — 1996. — № 3. — С. 106–133. Беляев Л. А., Глазунова О. Н. Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь (Московская область, г. Истра) // Города, поселения, некрополи. 396 Источники и литература Раскопки 2016. Материалы спасательных археологических исследований. Т. 19. — М., 2017. — С. 14–19. Беляев Л. А., Глазунова О. Н., Григорян С. Б., Савельев Н. И. Работы в Высоко-Петровском монастыре // Археологические открытия. 2016 г. — М., 2018. — С. 103–106. Беляев Л. А., Елкина И. И. «Усыпальница Романовых» в Знаменской церкви Новоспасского монастыря: работы 2014 г. // КСИА. — М., 2016. — Вып. 245. Ч. II. — С. 131–149. Беляев Л. А., Елкина И. И., Рассказова А. В., Медникова М. Б. Комплексное исследование саркофага 3 Знаменской церкви Московского Новоспасского монастыря // РА. — 2017. — № 4. — С. 90–105. Беляев Л. А., Медникова М. Б. В поисках бояр Романовых: междисциплинарное исследование усыпальницы XVI–XVII вв. в Знаменской церкви Новоспасского монастыря в Москве / отв. ред. академик Н. А. Макаров. Вып. 1. — М., 2018. Беляев Л. А., Романов Н. С., Шлионская Л. И. Надгробия игуменьи Елены Девочкиной и схимницы Феофании в Новодевичьем монастыре // РА. — 2010. — № 2. — С. 156–165. Беляев Л. А., Савельев Н. И. «Возобновленные» надгробия в Высоко-Петровском монастыре (г. Москва) и восприятие личности в XV– XVII веках // Средневековая личность в письменных и археологических источниках: Московская Русь, Российская Империя и их соседи: материалы научной конференции. — М., 2016. — С. 188–192. Беляев Л. А., Шокарев С. Ю. Ранние Романовы и их погребальная традиция. XVII век // Беляев Л. А., Медникова М. Б. В поисках бояр Романовых: междисциплинарное исследование усыпальницы XVI–XVII вв. в Знаменской церкви Новоспасского монастыря в Москве / отв. ред. академик Н. А. Макаров. Вып. 1. — М., 2018. — С. 12–37. Беляев Л. А., Шуляев С. Г. Надгробие подьячего из Приказа Новодевичьего монастыря // КСИА. — 2015. — Вып. 241. — С. 319–322. Беляков А. В. Надгробия царевичей / князей Сибирских из Новоспасского монастыря по сведениям Г. Ф. Миллера // Жизнь в Российской империи: Новые источники в области археологии и истории XVIII века: материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. — М., 2018. — С. 22–24. Беляков А. В. Чингисиды в России XV–XVII веков. Просопографическое исследование. — Рязань, 2011. Бессонов В. А. «Юбилейная нянька Москвы». Николай Андреевич Шамин. 1862–1933 // Краеведы Москвы (историки и знатоки Москвы): Сб. / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. Вып. 3. — М., 1997. — С. 196–210. 397 Источники и литература Бехтиева Е. Третьяковский некрополь // Русское искусство. — 2010. — № 4. — С. 90–99. Богданов А. П. Материалы для антропологии курганного периода в Московской губернии. — М., 1867. Богданов А. П. Чины венчания русских царей // Культура средневековой Москвы. XIV–XVII. — М., 1995. — С. 211–224. Бондаренко Д. И. Кипнис Соломон Ефимович // Московская энциклопедия. Т. I. Лица Москвы. Кн. 2. И—М / Под общ. редакцией С. О. Шмидта. — М., 2008. — С. 158. [Борисов В. А.] Усыпальница рода Собакиных // ЧОИДР. — 1847. — № 5. — Смесь. — С. 24. Братское кладбище в Москве, 1915–1924. Некрополь / издание подготовили Н. Л. Зубова, М. В. Катагощина. Т. 1. А — Л. — М., 2013; Т. 2. М — Я. — М., 2013. Будюкин Д. А. Храмоздательство и места погребения дворян Кожиных: трансформация коммеморативных практик в XVII–XIX вв. // Вестник ПСТГУ. Серия II. История. История Русской Православной Церкви. — 2015. — Вып. 5 (66). — С. 23–35. Бужилова А. П. Антропология как археологический источник // Труды Отделения историко-филологических наук РАН / отв. ред. А. П. Деревянко. — М., 2007. — С. 72–88. Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей (Сборник сведений, касающихся преимущественно практической деятельности отечественного духовенства). — Киев, 1913 (репринт: М., 1993). Булычев А. А. Куликово поле: Живые и мертвые. — Тула, 2014. Булычев А. А. Между святыми и демонами. Заметки о посмертной судьбе опальных царя Ивана Грозного. — М., 2005. Булычев А. А. Несколько замечаний о русском погребальном средневековом обряде (разрешительные грамот и «запечатывание» как обрядовый жест) // Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре Московского Кремля. Материалы исследований в 4 т. / отв. ред.-сост. д. и. н. Т. Д. Панова. Т. 1. — М., 2009. — С. 327–356. Булычев А. А. Несколько замечаний о так называемых разрешительных грамотах // Russica Romana. — 2009. — Vol. XVI. — P. 9–36. Булычев А. А. Ответ энергичному критику, или Опыт авторецензии (по поводу «размышлений» К. Ю. Ерусалимского) // Очерки феодальной России. — М., 2012. — Вып. 15. — С. 324–369. Бусева-Давыдова И. Л. Некоторые проблемы атрибуции парсуны // Русский исторический портрет. Эпоха парсуны: Материалы конференции. — М., 2006. — С. 38–53. 398 Источники и литература В центре Москвы нашли надгробную плиту приближенной Петра I // Российская газета. — 29.06.2017 [Электронный ресурс]. URL: https:// rg.ru/2017/06/29/reg-cfo/v-centre-moskvy-nashli-nadgrobnuiu-plitupriblizhennoj-petra-i.html (дата обращения: 15.09.2018). Васильева Е. В., Лангинова Н. А., Луговская И. Л., Панкратов В. В. Воинский некрополь Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Ваганьковское кладбище. — М., 1994. Васильева Е. Е. Деревянные гробы, обнаруженные в ходе исследования некрополя Московской духовной академии в 2014 году (г. Сергиев Посад, Троице-Сергиева лавра) // Вторая ежегодная конференция «Археология и общество». Археология исторических монастырских некрополей: методика, открытия, проблемы восстановления. — М., 2015. — С. 21–25. Васильева Е. Е. Кладбище при церкви Иоанна Златоуста в Ярославле: время бытования некрополя и типология выявленных погребальных сооружений (деревянных гробов) // Новые материалы и методы археологического исследования: Материалы III Международной конференции молодых ученых. — М., 2015. — С. 119–121. Васильева Е. Е. Особенности деревянных погребальных сооружений XVIII века // Жизнь в Российской империи: Новые источники в области археологии и истории XVIII века: материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. — М., 2018. — С. 36–38. Васянин А. Другу милому и нежному. На могиле матери Достоевского восстановили памятник // Российская газета. — 09.03.2017. — № 7218 (52) [Электронный ресурс]. URL: https://rg.ru/2017/03/09/reg-cfo/ vosstanovlen-pamiatnik-na-mogile-materi-dostoevskogo-v-moskve.html (дата обращения: 15.09.2018). Введенское кладбище [Электронный ресурс]. URL: http://vvedenskoegrave.narod.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). Векслер А. Г. Манеж и Манежная площадь Москвы. Горизонты истории. — М., 2012. Векслер А. Г., Беркович В. А. Монастырские и церковные кладбища XVI– XVII веков. Раскопки и наблюдения Центра археологических исследований г. Москвы. 1989–1997 годы // Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / сост. Л. А. Беляев. — М., 2006. — С. 51–81. Векслер А. Г., Беркович В. А., Егоров К. А. Новые находки белокаменных надгробий с эпитафиями в историческом центре Москвы // ВЭ. — М., 2015. — Вып. 8. — С. 367–383. 399 Источники и литература Векслер А. Г., Егоров К. А. Белокаменные надгробия с надписями (По результатам работ на исторических церковных и монастырских кладбищах города Москвы) // ВЭ. — М., 2011. — Вып. V. — С. 272–321. Векслер А. Г., Пирогов В. Ю. Археологические исследования некрополей утраченных московских монастырей: Георгиевского, Моисеевского, Златоустовского // Вторая ежегодная конференция «Археология и общество». Археология исторических монастырских некрополей: методика, открытия, проблемы восстановления. — М., 2015. — С. 55–64. Векслер А. Г., Рабинович М. Г., Шеляпина Н. С. М. М. Герасимов и история Москвы (работы по восстановлению облика древних жителей края и русских царей) // Антропологическая реконструкция и проблемы палеоэтнографии. Сборник памяти М. М. Герасимова. — М., 1973. — С. 16–37. Веселовский А. Н. В. А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения». — СПб., 1904. Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. —М., 1969. Веселовский С. Б. Синодик опальных Ивана Грозного как исторический источник // Веселовский С. Б. Очерки по истории опричнины. — М., 1963. — С. 323–478. Видонова Е. С. Детская одежда начала XVI в. // КСИИМК. — М.; Л., 1951. — Вып. 36. — С. 68–75. Вишневский В. И. Белокаменные надгробия иноков у Успенского собора Троице-Сергиева монастыря XVI–XVII вв. (по итогам археологических работ 1985–2011 гг.) // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы VII Международной конференции. 23–25 сентября 2010. — Сергиев Посад, 2010. — С. 176–182. Вишневский В. И. Женский средневековый некрополь Троице-Сергиева монастыря // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы X международной конференции 26–27 октября 2016 г. – Сергиев Посад, 2018. – С. 92—103. Вишневский В. И. Могила князя Трубецкого в подклете Успенского собора [Электронный ресурс]. URL: http://www.stsl.ru/history/facts/all/ mogila-knyazya-trubetskogo-v-podklete-troitskogo-sobora- (дата обращения: 03.10.2018). Вишневский В. И. О некоторых особенностях средневековых надгробий Троице-Сергиева монастыря (По материалам археологических исследований 2001 г.) // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы III Международной конференции. 25–27 сентября 2002 г. — Сергиев Посад, 2004. — С. 97–110. 400 Источники и литература Вишневский В. И. Об одном типе надписей на надгробиях Троице-Сергиева монастыря // Русское средневековое надгробие XIII–XVII века. Материалы к своду. Выпуск 1 / сост. Л. А. Беляев. — М., 2006. — С. 280– 285. Вишневский В. И. Редкие виды орнамента на средневековых белокаменных надгробиях из Троице-Сергиева монастыря и их датировка // ТроицеСергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Сборник материалов VII международной конференции 23–25 сентября 2010 г. — Сергиев Посад, 2012. — С. 139–149. Вишневский В. И. Средневековые надписи-граффити на надгробиях Троице-Сергиева монастыря // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы IV Международной конференции. 29 сентября — 1 октября 2004 г. — М., 2007. — С. 69–80. Владимирская Н. С. Археологическое изучение северной части соборной площади Московского Кремля // Успенский собор Московского Кремля: материалы и исследования / отв. ред. Э. С. Смирнова. — М., 1985. — С. 13–18. Владимирский историко-статистический сборник. — Владимир, 1869. Водарский Е. Я. Правящая группа светских феодалов в России в XVII в. // Дворянство и крепостной строй России XVI–XVIII вв. Сборник статей, посвященный памяти Алексея Андреевича Новосельского / отв. ред. Н. И. Павленко. — М., 1975. — С. 70–107. Волков А. В. Тайный код столичных кладбищ. — М., 2016. Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси. XII–XV вв. В 2 т. — М., 1961, 1962. Выголов В. П. Архитектура Московской Руси середины XV века. — М., 1988. Выставка «Касимовский Казанский девичий монастырь: тайна гробницы царевича Иакова» 13.03.2018 г. [Электронный ресурс]. URL: http:// kasmuzey.ru/all-news/events/680-vystavka-kasimovskij-kazanskijdevichij-monastyr-tajna-grobnitsy-tsarevicha-iakova (дата обращения: 03.10.2018). Галин Г. А., Субботин А. Е. Пушкинский некрополь: Близкие родственники и потомки А. С. Пушкина. — М., 1999. Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. – Т. I. Харьков, 1916. Гачева А. Г. Жизнь — смерть — бессмертие в литературе русского романтизма // Жизнь и смерть в литературе романтизма: Оппозиция или единство / отв. ред. Н. А. Вишневская, Е. Ю. Сапрыкина. — М., 2010. — С. 57–115. 401 Источники и литература Герасимов М. М. Документальный портрет Ивана Грозного // КСИА. — М., 1965. — Вып. 100. — С. 139–142. Гераскин С. В., Луппол А. Н. Некрополь Донского монастыря. — М., 1986. Гераськин Ю. В., Нагорнов В. П. Памятная плита Ивана Мирославича (мурзы Хоросмира) в Рязанском Солотчинском монастыре // РА. — 2008. — № 2. — С. 84–88. Герои войны 1812 года. Путеводитель по некрополю Донского монастыря / сост., авт. вступит. статьи А. Н. Луппол. — М., 1988. Гинзбург В. В. Об антропологическом изучении скелетов Ярослава Мудрого, Анны и Ингигерд // КСИИМК. — М.; Л., 1940. — Вып. VII. — С. 57–66. Головин С. А. Иван Грозный был отравлен? Осмысление результатов химических исследований царственных останков из некрополей Архангельского и Вознесенского соборов московского Кремля // Genesis: исторические исследования. — 2018. — № 2. — С. 1–23. URL: http://e-notabene.ru/hr/article_25249.html (дата обращения: 16.06.2018). Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. В 2 т. — М., 1901–1911. Голубинский Е. Е. Преподобный Сергий и созданная им Троицкая Лавра. — М., 1892. Голубцов С. А. Введенское (Немецкое) кладбище. Православно-церковный некрополь: Краткий иллюстрированный справочник-путеводитель по захоронениям духовных и церковных лиц. — М., 2003. Горматюк А. А. Царский лик. Надгробная икона Великого князя Василия III. — М., 2003. Горский А. В. Историческое описание Свято-Троицкия Сергиевы Лавры. С приложениями архимандрита Леонида. В 2 ч. — М., 1879. Горунг М. Б., Зверев С. В. Некрополь историков и краеведов Москвы // АЕ за 1997 г. — М., 1997. — С. 374–377. Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева. Краткий путеводитель. — М., 1988. Гращенков А. В. Памятные плиты Вознесенского собора в Кремле // ВЭ. — М., 2006. — Вып. I. — С. 186–201. Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Изд. 2-е, испр. и доп. Кн. 2. — М., 1954. Григорян С. Б. Исторический некрополь Новодевичьего монастыря: опыт организации работ в 2017–2018 годах // Жизнь в Российской империи: Новые источники в области археологии и истории XVIII века: материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. — М., 2018. — С. 47–51. 402 Источники и литература Гришина З. В., Пушков В. П. Московский некрополь: о старообрядческом купечестве XVIII — начала XX века // Мир старообрядчества. — М., 1995. — Вып. 2. — С. 75–98. Гулордава Д. А. Грузинский некрополь Донского монастыря (к истории поселения грузин в России) // Россия и зарубежье: генеалогические связи: тезисы I Международного генеалогического коллоквиума (Москва, 29.XI — 4.XII.1999). — М., 1999. — С. 20–21. Гумелев В. Ю., Бандурка В. Б., Пархоменко А. В. Оболганный царь и забытые победы. — Рязань, 2015. Давиденко Д. Г. Московский Симонов монастырь: комплексное историкокраеведческое исследование: дис. … канд. ист. наук. — М., 2000. Давиденко Д. Г. О статусе и подведомственности Московского Симонова монастыря в конце XIV в. (к проблеме церковно-государственных отношений в Московской Руси) // Религии мира. — 2004. — С. 74–80. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I—IV. СПб.; М., 1880—1882 (репринт: М., 2000). Данилова Д. Н. Благодать воз дать // Вопросы литературы. — 2015. — № 1. — С. 231–241. Данилова Е. Московский некрополь Новодевичьего / Novodevichy Necropolis in Moscow. — М., 1998. Данилова Н. В. Ваганьковское кладбище. Путеводитель. — М., 1990. Даркевич В. П., Борисевич Г. В. Древняя столица Рязанской земли: XI– XIII вв. — М., 1995. Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР. — М., 1949. Дебец Г. Ф., Левин М. Г., Трофимова Т. А. Антропологический материал как источник изучения вопросов этногенеза // Советская этнография. — М., 1952. — № 1. — С. 22–35. Дельнов А. А. Новодевичий некрополь и монастырь. — М., 2007. Дементьева Т. Н., Чувиляева Ю. Н., Сыроватко А. С. Некрополь Нового времени у Старо-Голутвина монастыря // Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. Вып. 7. — М., 2011. — С. 441–443. Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма / отв. ред. А. С. Преображенский. — М., 1987. Денисов М. Е. Из истории Софийской церкви на Миусском кладбище г. Москвы в XVIII–XX вв. // Современные тенденции развития науки и технологий. — М., 2015. — № 5–2. — С. 62–66. Дергачев В. В. Вселенский Синодик в Древней и Средневековой Руси // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2001. — № 1. — С. 18–30. Дергачев В. В. Родословие Дионисия Иконника // ПКНО. 1988. — М., 1989. — С. 210–225. 403 Источники и литература Дергачева И. В. Древнерусский синодик: Исследования и тексты. — М., 2011. — Памятники древнерусской мысли: исследования и тексты. Вып. VI. Дергачева И. В. Посмертная судьба и «иной мир» в древнерусской книжности. — М., 2004. Дмитриев Д. С. Исторический очерк Богоявленского первоклассного монастыря. — М., 1903. Дмитриев И. Д. Московский первоклассный Новоспасский ставропигиальный монастырь в его прошлом и настоящем (историко-археологический очерк). — М., 1900. Добровольская М. В. Московская знать по антропологическим материалам некрополя Чудова монастыря // Археология Московского Кремля. Раскопки 2016–2017 гг. / под ред. Н. А. Макарова и В. Ю. Коваля. — М., 2018. — С. 130–137. Домбровский И. Е. Некрополь Донского монастыря. — М., 2007. Домогацкий В. Н. Краткий очерк московской скульптуры // Домогацкий В. Н. Теоретические работы. Исследования, статьи, письма художника / сост., вступ. ст., каталог и комм. С. П. Домогацкой. — М., 1984. — С. 166–179. Донской Г. Г. Прокламации в камне против Бориса Годунова // ВЭ. — М., 2011. — Вып. V. — С. 335–361. Дормидонтов Д. В. Дорогомиловское и Еврейское кладбища в Москве // МНИАИО. — 1996. — С. 60–64. Достоевский М. Суздаль. — М., 1913. Дрбоглав Д. А. Камни рассказывают... Эпиграфические латинские памятники XV — первая половина XVI в. (Москва, Серпухов, Астрахань). — М., 1988. Евлампиев И. Прогулка по кладбищу (проблема посмертного существования в творчестве Достоевского) // Memento vivere, или Помни о смерти: Сб. статей / под общей ред. В. Л. Рабиновича и М. С. Уварова. — М., 2006. — С. 346–359. Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Вып. 1. — Владимир, 1876. Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Т. II. — Владимир, 1878. Елкина И. И. Археологические текстильные находки XVII–XVIII вв. Из слободы Новодевичьего монастыря в Москве. Атрибуция, реконструкция // Поволжская археология. — 2017. — № 4 (22). — С. 208– 219. Елкина И. И. Волосники XVI–XVII вв. из погребений Зачатьевского монастыря в Москве // РА. — 2008. — № 2. — С. 142–149. 404 Источники и литература Елкина И. И. Оплечье XVII в. из слободы Новодевичьего монастыря // КСИА. — 2015. — Вып. 241. — С. 323–327. Елкина И. И. Текстиль в Московском государстве XVI–XVII вв. по археологическим данным // От Смуты к империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI–XVII вв. Материалы научной конференции (Москва, 20–22 ноября 2013 г.). — М.; Вологда, 2016. — С. 63–78. Елкина И. И. Текстиль из усыпальницы князей Пожарских и Хованских. Спасо-Евфимиев монастырь, 2008 г. // Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимиевом монастыре Суздаля: 150 лет изучения. — М., 2013. — С. 230–239. Елкина И. И., Беляев Л. А. Романовы, Черкасские, Сицкие… Остатки некрополя в Знаменской церкви Новоспасского монастыря // Средневековая личность в письменных и археологических источниках: Сб. тезисов международной научной конференции Московская Русь Российская Империя и их соседи Москва (13–14 октября 2016 г.). — М., 2016. — С. 92–98. Ермонская В. В., Нетунахина Г. Д., Попова Т. Ф. Русская мемориальная скульптура: к истории художественного надгробия в России XI — начала XX в. — М., 1978. Ерусалимский К. Ю. Между канонизированными и демонизированными: Казни Ивана Грозного в культурно-символической интерпретации (размышления над книгой А. А. Булычева) // Одиссей: Человек в истории: Путешествие как историко-культурный феномен. 2009. — М., 2010. — С. 361–390. Жданова Т. В. Видимый и невидимый миры русских князей (восприятие власти древнерусским обществом через призму погребальной практики IX–XV вв.). — СПб., 2017. Жегулевцева А. П. Московский некрополь декабристов // МНИАИО. — 1991. — С. 131–144. Жесткова Т. Московский некрополь, или Где похоронены самые известные люди в истории Москвы: путеводитель по кладбищам. — М., 2008. Живой журнал deni spiri «Ликурга vs. Чмутово» [Электронный ресурс]. URL: https://ru-abandoned.livejournal.com/1485977.html (дата обращения: 03.10.2018). Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Кн. 1. Государев двор или дворец. — М., 1990. Забелин И. Е. История города Москвы. — М., 1905 (репринт. 1990). Заграевский С. В. Вопросы архитектурной истории собора Спаса Нерукотворного Андроникова монастыря [Электронный ресурс]. URL: http:// www.zagraevsky.com/andron_hist.htm (дата обращения: 10.10.2018). 405 Источники и литература Записка М. Н. Тихомирова 1956 г. о составлении «Московского некрополя» (подг. С. О. Шмидт) // АЕ за 1989 год. — М., 1990. — С. 305, 306. «Запульнул человеческую кость в забор»: стройка на могилах вселяет ужас // Московский комсомолец. 12 сентября 2016 [Эл. ресурс] URL: http://www.mk.ru/moscow/2016/09/12/zapulnul-chelovecheskuyukost-v-zabor-stroyka-na-mogilakh-vselyaet-uzhas.html (дата обращения 15.09.2018 г.). Захаров-Гезехус И. А. Некрополь генетиков. — М., 2014. Звягин В. Н. Опыт медико-криминалистического исследования церковных захоронений // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей / под ред. д. и. н. А. К. Станюковича. — Звенигород, 2003. — С. 165–221. Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии. Вып. I. Умершие неестественной смертью и русалки. — Пг., 1916. Зеленская Г. М., Святославский А. В. Некрополь Нового Иерусалима: историко-семиотическое исследование. — М., 2006. Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV–XVI веках // АЕ за 1957. — М., 1958. — С. 40–87. Знаменский храм Новоспасского монастыря как мемориал бояр Романовых и сродников их, пострадавших в правление царя Бориса Годунова. — М., 2016. Золотов Ю. М. Две надписи московских немцев // СА. — 1966. — № 3. — С. 249–252. Золотов Ю. М. Надгробия московских ремесленников. XVII век // СА. — 1961. — № 1. — С.241–244. Золотов Ю. М. Надписи XVI в. из Волоколамска // РА. — 1996. — № 3. — С. 190–194. Золотов Ю. М. Семь надписей XVI–XVII вв. из Москвы // СА. — 1987. — № 3. — С. 223–229. Золотов Ю. М. Три памятника старомосковской эпиграфики // СА. — 1984. — № 2. — С. 246–250. Золтан А. К предыстории русск. «государь» // Из истории русской культуры. Т. II Кн. 1. Киевская Русь и Московская Русь / сост. А. Ф. Литвина, Ф. Б. Успенский. — М., 2002. — С. 554–590 (первая публикация — 1983 г.). Зубова Н. Л., Катагощина М. В. Предисловие // Братское кладбище в Москве, 1915–1924. Некрополь / издание подготовили Н. Л. Зубова, М. В. Катагощина. Т. 1. А — Л. — М., 2013. — С. 5–22. Иванкив А. В. «Свою любовь к Москве отдаю юному поколению». Алексей Тимофеевич Саладин. 1876–1918 // Краеведы Москвы / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. Вып. I. — М., 1991. — С. 156–166. 406 Источники и литература Иванкив А. В. А. Т. Саладин и его рукописная книга «Прогулки по кладбищам Москвы» // Краеведение Москвы. — 1990. — С. 96–99. Иванкив А. В. Забытые фотографии А. Т. Саладина // МНИАИО. — 1991. — С. 190–198. Иванкив А. В. Источники по истории московских кладбищ. Дипломная работа студента V курса дневного отделения. — М.: МГИАИ, 1990. Иванов О. А. Замоскворечье: страницы истории. — М., 2000. Иванова Л. В. История изучения московского некрополя // МНИАИО. — 1991. — С. 34–47. Иванова Л. В. Общество «Старая Москва» и его борьба за московский некрополь // МНИАИО. — 1996. — С. 109–130. Иванчин-Писарев Н. Вечер в Симонове. — М., 1840. Ижевский П. В., Панова Т. Д., Федотов Ю. А., Шейно И. Н. Исследование содержания тяжелых металлов в костных останках людей Средневековья // Вестник МГОУ. Серия «Естественные науки». № 4. — М., 2013. — С. 14–21. Илизаров С. С. Забытый памятник научной мысли XVIII века // Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским / сост., статья С. С. Илизарова. — М., 2009. — С. 38–39. Именитым москвичам разрешили упокоиться: восстановлено разграбленное кладбище Андрониковского монастыря // Московский комсомолец. 3 февраля 2017 г. [Эл. ресурс] URL: http://www.mk.ru/ moscow/2017/02/03/imenitym-moskvicham-razreshili-upokoitsyavosstanovleno-razgrablennoe-kladbishhe-andronikovskogo-monastyrya. html (дата обращения: 15.09.2018 г.). Историки и краеведы Москвы. Некрополь. Биобиблиографический справочник / редактор-составитель Л. В. Иванова. — М., 1996. Исторические кладбища Санкт-Петербурга / сост. А. В. Кобак, Ю. М. Пирютко. — СПб., 1993; Изд. 2-е. — СПб., 2011. Историческое описание Спасо-Андроникова монастыря. — М., 1869. История Москвы с древнейших времен до наших дней. В 3 т. — М., 1997. История московских районов: Энциклопедия / под ред. К. А. Аверьянова. — М., 2006. Кавельмахер В. В. К вопросу о времени и обстоятельствах постройки церкви Рождества Христова в Юркине // ПКНО. 1994. — М., 1996. — С. 421–436. Кавельмахер В. В. Фрагмент памятной плиты первой половины XVII в. из Иосифо-Волоколамского монастыря // ПКНО. 1988. — М., 1989. — С. 480–484. Казанский П. С. Село Новоспасское, Деденево тож, и родословная Головиных, владельцев онаго. М., 1847. 407 Источники и литература Калайдович К. Ф. Письмо к Н. П. Румянцеву от 20 июня 1823 // ЧОИДР. — 1862. — Кн. 3. — С. 175–177. Каменский А. Б. Две новгородские надписи из «портфелей Г.-Ф. Миллера» // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. — М., 1988. — С. 109–113. Карамзин Н. М. Записка о достопамятностях Москвы // Москва в описаниях XVIII века / подг. текста, статьи С. С. Илизарова; комм. И. Р. Грининой и С. С. Илизарова; отв. ред. В. Л. Янин. — М., 1997. — С. 287–297. Карамзин Н. М. История государства Российского. В 12 т. Т. 1. — М., 1989. Карта «Памятники археологии второй половины XIII—XVI веков на территории Москвы» / Сост. С. З. Чернов // История Москвы с древнейших времен до наших дней. — М., 1997. Т. I. — С. 398–401. Карташов В. С., Худяков С. В. Московский некрополь врачей 1812 года. — М., 2017. Каштанов С. М. Еще раз о месте захоронения останков Степана Разина // АЕ за 2011 г. — М., 2014. — С. 90–117. Каштанов С. М., Хоруженко О. И. Грамоты из архива Московского Архангельского собора // АЕ за 1997 год. — М., 1997. — С. 390–438. Кипнис С. Е. Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему. — М., 2002. Кипнис С. Е. Новодевичий мемориал: некрополь Новодевичьего кладбища. — М., 1995; Изд. 2-е, исп., доп. — М., 1998. Кистерев С. Н. Патриарх Гермоген и купцы Судовщиковы // Вестник «Альянс-Архео». — 2014. — № 4. — С. 36–51. Кияновский М. Гробница боярина Артамона Матвеева // Светильник. Религиозное искусство в прошлом и настоящем. — 1913. — № 6–7. — С. 28–39. Клейн В. К. Надписи на гробницах церкви Николая в Столпах. — М., 1905. Клюев В. Б., протоиерей, Панова Т. Д. Святитель Стефан, епископ Пермский и история некрополя Спасо-Преображенского собора Московского Кремля. — Изд. 2-е, испр., доп. — М., 2014. Кобеко Д. Ф. Разрешительные грамоты иерусалимских патриархов // Журнал Министерства народного просвещения. — 1896. — Июнь. — Ч. CCCV. — С. 270–279. Ковалева М. Д. Некрополь Шереметевых в Москве // МНИАИО. — 1996. — С. 80–84. Ковригина В. А. Немецкая слобода Москвы и ее жители в конце XVII — первой четверти XVIII века. — М., 1998. Козлов В. Ф. Документы по истории городских кладбищ в московских архивах // МНИАИО. — 1996. — С. 8–11. Козлов В. Ф. Донской монастырь в 1920-е годы // Донской монастырь: история и современность. Сб. научных трудов. Вып. 4. — М., 1996. — С. 52–61. 408 Источники и литература Козлов В. Ф. Москва старообрядческая. История. Культура. Святыни. — М., 2011. Козлов В. Ф. «Московские церковные ведомости» как источник о захоронениях священников на кладбищах Москвы (2-я пол. XIX в. — начало XX в.) // Доклад на II научно-практической конференции «Исторический некрополь Москвы», 1 апреля 1994 г. Козлов В. Ф. Некрополи московских монастырей в 1918 — начале 1930-х гг.: хроника защиты и гибели // Московская Русь: проблемы археологии и истории архитектуры: к 60-летию Леонида Андреевича Беляева (сборник статей). — М., 2008. — С. 547–568. Козлов В. Ф. Печали некрополей России // Библиография. — 1994. — № 6. — С. 72–80. Козлов В. Ф. «Старая Москва» на защите московских древностей (1920– 1930) // Московский архив. — М., 2002. — Вып. 3. — С. 334–362. Козлов В. Ф. Старообрядческие некрополи Москвы // Архитектура и строительство России. — 1991. — № 11. — C. 14–18. Козлов В. Ф. Судьбы монастырских кладбищ в 1920–1930-е гг. // МНИАИО. — 1991. — С. 48–67. Козлов В. Ф. Судьбы старообрядчества: 1920-е годы // Московский журнал. — 1992. — № 7. — С. 33–40. Козлов В. Ф. Судьбы старообрядчества: 1930-е годы // Московский журнал. — 1992. — № 9. — С. 36–40. Козлов В. Ф. Трагедия монастырей: год 1929-й // Московский журнал. — 1991. — № 1. — С. 32–42. Козлов В. Ф. Фонд и коллекция О. В. Сваричевской-Мамет // Источниковедение и историография. Специальные исторические дисциплины: сборник статей. — М., 1980. — С. 66–68. Козлов В. Ф. Черные годы московских обителей // Московский журнал. — 1991. — № 11. — С. 8–15. Комарова И. И. Источники литературы по провинциальным некрополям // МНИАИО. — 1991. — С. 68–72. Компанец С. Е. Клейма на надгробных плитах XVI–XVII вв. // МНИАИО. — 1991. — С. 161–164. Компанец С. Е. Надгробные памятники XVI — первой половины XIX в. (практическое пособие по выявлению и научному описанию). — М., 1990. Кондратьев И. И. Синодик Московского Златоустова монастыря. История в лицах. Чингисиды // Доклад на II Златоустовских чтениях 9 февраля 2017 г. Текст [Электронный ресурс]. URL: https://www.academia. edu/34811456/Синодик_Московского_Златоустова_монастыря._История_в_лицах._Чингисиды (дата обращения: 20.12.2018). 409 Источники и литература Кондратьев И. К. Седая старина Москвы. Исторический обзор и полный указатель ее достопримечательностей. — М., 1893. Конев С. В. Синодикология. Часть 1: Классификация источников // Историческая генеалогия. — Екатеринбург; Париж, 1993. — Вып.1. — С. 7–15. Корнеев А. В. Бытописатель Москвы 1830-х годов. Александр Анфимович Орлов. 1791–1840 // Краеведы Москвы (Историки и знатоки Москвы). Вып. II / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. — М., 1995. — С. 26–47. Коростелев Н. Б. Некрополь медицинского факультета Московского университета (ИМУ, МГУ). — М., 1998. Коростелев Н. Б. Эпитафии российским врачам // Московский журнал. — 2009. — № 9. — С. 61–65. Космический мемориал [Электронный ресурс]. URL: http://evgrumjantsev.ru/index.html (дата обращения: 02.11.2018). Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. — М., 1992. — С. 266–271. Кошелева О. Е. «Отходя от света сего…» Частная жизнь московской элиты через призму завещаний // Человек в мире чувств: Очерки по частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала Нового времени / под ред. Ю. Л. Бессмертного. — М., 2000. — С. 339–386. Кошелева О. Е. Благословляю чада свои: забота о детях (по древнерусским духовным грамотам) // Вестник Университета Российской академии образования. — 1997. — Вып. 2 (3). — С. 108–140. Кошлякова Т. Н. Декоративная отделка мужских рубах конца XVI — начала XVII века из царских захоронений в Архангельском соборе // ГММК МИ.— М., 1993. — Вып. IX. — С. 162–175. Кошлякова Т. Н. Реконструкция схимы из погребения Ивана Грозного // СА. — 1976. — № 2. — С. 192–204. Красилин М. М. Портрет царя Ивана Грозного: век XVII или век XX? // Пространства жизни: К 85-летию академика Б. В. Раушенбаха (Cборник статей). — М., 1999. — С. 503–513. Кренке Н. А., Беляев Л. А. Монастырский некрополь XVI–XVII веков. Плиты из Зачатьевского монастыря // Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / сост. Л. А. Беляев. — М., 2006. — С. 44–50. Кром М. М. «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30– 40-х годов XVI века. — М., 2010. Крылов И. З. Достопамятные могилы в московском Высоко-Петровском монастыре. — М., 1841. Кузнецов В. М. Исторический некрополь московской семьи Кузнецовых // МНИАИО. — 1996. — С. 98–99. 410 Источники и литература Кузнецова Т. Ф. Иллюстративные источники по истории московского некрополя // МНИАИО. — 1996. — С. 12–15. Кузьмин А. В. На пути в Москву. Очерки генеалогии военно-служилой знати Северо-Восточной Руси в XIII — середине XV в. В 2 т. — М., 2014, 2015. Кузьмин А. В., Стрельников С. В. Вкладные книги // Православная энциклопедия. Т. 8. — М., 2004. С. 613–617. Курбатов А. В. Погребальная обувь Средневековой Руси // Археологические вести. — СПб., 2002. — № 9. — С. 155–172. Курганова Н. М. Страницы истории некрополя города Суздаля. — М., 2007. Кутищева А. В. Некрополь грузинских государственных деятелей в Донском монастыре // Монастыри России. Материалы VII Российской научной конференции, посвященной памяти святителя Макария. — Можайск, 2000. — С. 351–367. Кучкин В. А. Захоронение Ивана Грозного и русский средневековый погребальный обряд // СА. — 1967. — № 1. — С. 289–295. Кучкин В. А. Начало московского Симонова монастыря // Культура средневековой Москвы XIV–XVII вв. — М., 1995. — С. 113–121. Лаврентьев А. В. Люди и вещи. Памятники русской истории и культуры XVI–XVIII вв., их созидатели и владельцы. — М., 1997. Лазарева А. В., Соловьева Ю. Н., Солюс М. С. Усыпальницы Введенского кладбища / сб. ст. под редакцией Ю. Н. Соловьевой. — М., 2002. Лазукин А. В. Некрополь Зачатьевского монастыря: белокаменные надгробия XVIII века // Жизнь в Российской империи. Материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. — М., 2018. — С. 75–78. Лапа В. Ф. Некрополь Ваганьково. — М., 2016. Лапа В. Ф. Некрополь Кунцево и Троекурово. — М., 2014. Лапа В. Ф., Фикс Д. И. Некрополь Новодевичий. — М., 2013. Левенок В. П. Надгробия князей Трубецких // СА. — 1960. — № 1. — С. 245– 253. Левицкая Н. В. Синодики-помянники в русской историографии XIX– XX вв. (Источниковедческие аспекты) // История и культура Ростовской земли. — Ростов, 1992. — С. 112–118 Ледовская И. Ю., Малинов А. А. Некрополь Спасо-Андроникова монастыря // МНИАИО. — 1996. — С. 35–38. Лихачев Д. С., Вагнер Г. К., Вздорнов Г. И., Скрынников Р. Г. Великая Русь: История и художественная культура X–XVII веков. — М., 1994. Лихачев Н. П. О разрешительных грамотах восточных патриархов. — М., 1893 (отд. оттиск из: Древности. Труды Императорского Московского Археологического общества. Т. 15. Вып. II). 411 Источники и литература Лихтер Ю. А., Балашов А. Ю., Пономаренко А. К. Погребения со слезницами. Археологические исследования Нового кладбища Спасо-Андроникова монастыр в 2016 году // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. — М., 2018. — Вып. 14. — С. 409–413. Логунова М. О. Печальные ритуалы императорской России. — М., 2011. Логунова М. О. Траурный церемониал в Российской империи в XVIII– XIX вв.: дис. ... канд. ист. наук. — СПб., 2010. Лозинский Р. Р. Диалог прошлого с настоящим // МНИАИО. — 1990. — С. 24–33. Любарский К. Н. Рязанский некрополь. Ч. 1–3. — Рязань, 1914–1916. Макаренко Т. Ф., Панова Т. Д. «Вернее яда средства нет…» // Наука в России. — М., 2000. — № 2. — С. 85–90. Макаров Н. А. Каменные подушки в погребениях древнерусских некрополей // СА. — 1981. — № 2. — С. 111–116. Макаров Н. А. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI–XIII вв. По материалам археологических памятников Белозерья и Поонежья. — М., 1997. Макаров Н. А., Энговатова А. В., Коваль В. Ю. Археологические исследования в восточной части Московского Кремля в 2014–2016 гг. // КСИА. — 2017. — № 246. — С. 7–27. Макарова Е. П. Надгробные надписи XVIII в. как исторический источник // Источниковедческие исследования: Сб. ст. Вып. I. М., 2004. С. 137–147 Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. — СПб., 1903. Малинов А. А., Ледовская И. Ю. Некрополь Спасо-Андроникова монастыря (чертежи П. Д. Барановского) // Донской монастырь. История и современность.— М., 1996. — Вып. 4. — С. 26–30. Малиновский А. Ф. Обозрение Москвы. — М., 1992. Мансветов И. Д. Митрополит Киприан в его литургической деятельности. Историко-литургическое исследование. — М., 1882. Манягин В. Г. Правда Грозного Царя. — М., 2006. Материалы к «Русскому провинциальному некрополю» великого князя Николая Михайловича (по документам РГИА). Вып. 1: Екатеринбургская, Оренбургская и Пермская епархии / публ. Д. Н. Шилова. — СПб., 2003. — 96 с. — (Российский некрополь. Вып. 14). Материалы к «Русскому провинциальному некрополю» великого князя Николая Михайловича. Т. 1. Губернии Астраханская, Вятская, Нижегородская, Самарская, Саратовская и Симбирская / изд. подгот. Д. Н. Шилов. — СПб., 2012. 412 Источники и литература Материалы к «Русскому провинциальному некрополю» великого князя Николая Михайловича. Т. 2. Губернии и области Урала, Сибири и Дальнего Востока / изд. подгот. Д. Н. Шилов. — СПб., 2015. Матюшин С., священник. Ваганьковское кладбище. За Христа пострадавшие. — М., 2016. Матюшин С. И. Священное Ваганьково. — М., 2007; 2-е изд. — М., 2008. Медведев Г. А., Смирнова А. Г. Московское Семеновское кладбище — памятник воинской славы России // Первый госпиталь и военная медицина России: 300 лет служения Отечеству. Сб. в 2 т. Т. I. Кн. 2. М., 2011. С. 255–268. Медникова М. Б., Беляев Л. А., Елкина И. И., Тарасова А. А., Загвоздин В. П. Комплексное биоархеологическое исследование женского погребения в белокаменном склепе Новоспасского монастыря // КСИА. — М., 2016. — Вып. 245. — Ч. II. — С. 182–200. Медникова М. Б., Елкина И. И., Тарасова А. А., Беляев Л. А. Портрет «боярыни» XVI в. по данным биоархеологии // Средневековая личность в письменных и археологических источниках: Сб. тезисов международной научной конференции Московская Русь Российская Империя и их соседи Москва (13–14 октября 2016 г.). — М., 2016. — С. 144–149. Медникова М. Б., Энговатова А. В., Шведчикова Т. Ю., Решетова И. К., Васильева Е. Е. «Дети смутного времени»: новые данные о качестве жизни в г. Ярославле XVI–XVII вв. по антропологическим материалам из раскопок детских погребений // КС ИА РАН. — 2013. — Вып. 228. — С. 115–126. Мельцин М. О. Эволюция похоронных практик князей Долгоруковых в XVI — начале XX века // Известия РГО. — СПб., 2013. — Вып. 25. — С. 9–23. Миклашевская Е. П., Цепляева М. С. Знаменитые немцы Лефотова: история в лицах. — М., 2000. Миллер Дэвид Б. Погребения рядом с Сергием: погребальные обычаи в Троице-Сергиевом монастыре. 1392–1605 гг. // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы II международной конференции. 4–6 октября 2000 г. — Сергиев Посад, 2002. — С. 74–89. Митрофан, архимандрит. О московском Богоявленском монастыре // Московские губернские ведомости. — 1847. — № 4, 10, 12, 13, 15, 17, 28–31, 33, 34. Могилы знаменитостей [Электронный ресурс]. URL: http://m-necropol.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). 413 Источники и литература Могилы ушедших поэтов [Электронный ресурс]. URL: http://po.mnecropol.ru/ (дата обращения: 02.11. 2018). Москва в описаниях XVIII века / подг. текста, статьи С. С. Илизарова; комм. И. Р. Грининой и С. С. Илизарова; отв. ред. В. Л. Янин. — М., 1997. Москва. Новое Донское кладбище [Электронный ресурс]. URL: http:// alya-aleksej.narod.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). Москва. Снимки с видов местностей, зданий и других сооружений. III. — М., 1886. Московская энциклопедия. Т. I. Лица Москвы. Кн. 1–6 / под общ. редакцией С. О. Шмидта. — М., 2007–2014. Московские могилы [Электронный ресурс]. URL: http://moscow-tombs. ru/index.html (дата обращения: 02.11.2018). Московский Новодевичий некрополь. 1904–2004 / Novodevichy Necropolis in Moscow. — М., 2005. Московское наследие. № 3 (39). 2015. Муравьев А. Н. Путешествие по святым местам русским. — М., 1990 (репринт). Муравьева Л. Л. Летописание Северо-Восточной Руси конца XIII — начала XV века. — М., 1983. Муравьева Л. Л. Московское летописание второй половины XIV — начала XV в. — М., 1991. Мурадян Г. В. Армянский некрополь в Москве как генеалогический источник // Генеалогический вестник. — СПб., 2002. — Вып. 9. — С. 54–56. Мурзин-Гундоров В. В. Синодики как источник новых данных о генеалогии патриарха Никона // Известия РГО. — СПб., 2013. — Вып. 25. — С. 24–45. Мурьянов М. Ф. Пушкинские эпитафии. — М., 1995. Мусин А. Е. Погребальный обряд Древней Руси как археологическая и литургическая проблема // «Сих же память пребывает вовеки» (Мемориальный аспект в культуре русского православия). Материалы научной конференции 29–30 ноября 1997 г. — СПб., 1997. — С. 11–37. Мусин А. Е. Христианизация Новгородской земли в IX–XIV вв. Погребальный обряд и христианские древности. — СПб., 2002. Мятлев Н. В. К родословию князей Мстиславских // Сборник статей, посвященный Л. М. Савелову. — М., 1915. — С. 300–316. Н. Ф. Трутнева — москвовед, музейный работник, человек... / сост. В. Ф. Козлов, Д. П. Трутнев. — М., 2008. На Сретенке коммунальщики раскопали древний некрополь. 19 мая 2017 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.vesti.ru/doc. html?id=2889820 (дата обращения: 15.09.2018). 414 Источники и литература Надгробия Введенского некрополя: Сборник статей / под ред. Ю. Н. Соловьевой. — М., 2004. Надгробные надписи иноверцев, найденные архимандритом Амфилохием в 1870 г. в Московском Даниловом монастыре. — М., 1871. Назаров В. Д. Генеалогия Кошкиных-Захарьевых-Романовых и предание об основании Георгиевского монастыря // Историческая генеалогия. — Екатеринбург; Париж, 1993. — № 1. — С. 22–31. Налетов А. Г. Донской монастырь и род Пушкиных // Городское хозяйство Москвы. — 1989. — № 1. — С. 37–39. Налетов А. Г. Усыпальница Зубовых в Московском Донском монастыре // Московский журнал. — 1993. — № 1. — С. 36–39. Наумов О. Н. Николай Петрович Чулков и отечественная историческая наука // Проблемы источниковедения. — М., 2006. — Вып. 1 (12). — С. 444–468. Невская Л. Г. Балто-славянское причитание: реконструкция семантической структуры // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. — М., 1990. — С. 135–148. Некоммерческое партнерство «Общество некрополистов» [Электронный ресурс]. URL: http://necropolsociety.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). Некрополь Алексеевского монастыря, 1841–1924. Словарь-справочник / автор-составитель Н. А. Филаткина. — М., 2016. Некрополь Андроникова монастыря Москвы — под угрозой разрушения, утверждают православные. 31 августа 2017 г. [Эл. ресурс] URL: http:// www.religare.ru/2_113281.html (дата обращения: 15.09.2018 г.). Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре Московского Кремля. Материалы исследований в 4 т. / отв. ред.сост. д. и. н. Т. Д. Панова. —Т. 1. — М., 2009; Т. 2. — М., 2015; Т. 3. Ч. 1–2. — М., 2018. Нефедов Г. протоиерей. Таинства и обряды Православной Церкви: учебное пособие по литургике. — 2-е изд. — М., 1995. Никодим (Белокуров), епископ Дмитровский. Описание московского Богоявленского монастыря. — М., 1877. Николаев С. И., Царькова Т. С. Три века русской эпитафии // Русская стихотворная эпитафия. Новая библиотека поэта. — СПб., 1998. — С. 5–44. Николаева С. В. Троице-Сергиев монастырь в XVI — начале XVIII в. Вклады, вкладчики, состав монашеской братии. — Сергиев Посад, 2009. Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. — М., 1977. Николаева Т. В. Новые надписи на каменных плитах XV–XVII вв. из Троице-Сергиевой лавры // НЭ. — М., 1966. — Вып.4. — С. 207–255. 415 Источники и литература Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века (1397–1625). Т. I. Вып. 1. — СПб., 1897. Никульский А. Е. Ваганьковское мемориальное кладбище: иллюстрированный путеводитель-справочник. — М., 2004; 2-е изд. — М., 2009. Никульский А. Е. Московские некрополи. — М., 2010. Новгородские синодики XIV–XVII веков / подготовка текстов, исследование Т. И. Шабловой. — СПб., 2017. Новодевичье кладбище [Электронный ресурс]. URL: http://nd.m-necropol. ru/ (дата обращения: 02.11.2018). Новохатский К. Е. «...Прошедшее в настоящем...». Вадим Васильевич Пассек. 1808–1842 // Краеведы Москвы: Сборник. Вып. 1 / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. — М., 1991. Носок А. В., Яковлев А. И. Ваганьковское и Армянское кладбища. Путеводитель. — [Б. м., б. г.]. Ободовская И. М., Дементьев М. А. Пушкин в Яропольце. — М., 1982. Объекты культурного наследия. Портал открытых данных Правительства Москвы [Электронный ресурс]. URL: https://data.mos.ru/ opendata/530/row/2951613?pageNumber=76&versionNumber=5&relea seNumber=143 (дата обращения: 01.12.2018). «Они тоже гостили на земле» [Электронный ресурс]. URL: http://nec.mnecropol.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). Онипко К. Бытование некролога в социальном порядке небольшого города // Археология русской смерти. — 2016. — № 2. — С. 157–174. Орлов А. А. Надгробные надписи, собранные Александром Орловым из всех монастырей и со всех кладбищ московских. — М., 1834. Орлова Г. Биография (при)смерти: заметки о советском политическом некрологе // Неприкосновенный запас. — 2009. — № 2 (64) [Электронный ресурс]. URL: http://magazines.russ.ru/nz/2009/2/or11-pr.html (дата обращения: 16.11.2018). Орфинская О. В., Голиков В. П., Елкина И. И. Женский головной убор — волосник из Нижнего Новгорода // Нижегородская старина. — Нижний Новгород, 2012. — Вып. 33–34. — С. 79–86. Осипов Д. О. Обувь московской земли XII–XVIII вв. Материалы охранных археологических исследований. Т. 7. — М., 2006. Остроухов В. Ф. Московское Лазарево кладбище. Историческое исследование, составленное на основании имеющихся в кладбищенской церкви разных документов. — М., 1893. Павлов А. П. Судьба землевладения рода Годуновых после Смуты // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. — СПб., 2016. — Т. 5. — № 5. — С. 433–446. 416 Источники и литература Панова Т. Д. Историческая и социальная топография Московского Кремля в середине XII — первой трети XVI века. — М., 2013. Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. История, судьба, тайна. — М., 2003. Панова Т. Д. Некрополи Московского Кремля. — 2-е изд., испр., доп. — М., 2003. Панова Т. Д. Опыт изучения некрополя Московского Кремля // МНИАИО. — 1991. — С. 98–105. Панова Т. Д. Погребальные комплексы на территории Московского Кремля // СА. — 1989. — № 1. — С. 219–234. Панова Т. Д. Средневековый погребальный обряд по материалам некрополя Архангельского собора Московского Кремля // СА. — 1987. — № 4. — С. 110–122. Панова Т. Д. Топография некрополя Вознесенского собора XV столетия // Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре Московского Кремля. Материалы исследований в 4 т. / отв. ред.-сост. д. и. н. Т. Д. Панова. Т. 2. — М., 2015. — С. 18–30. Панова Т. Д. Царство смерти. Погребальный обряд Средневековой Руси XI–XVI вв. — М., 2004. Панова Т. Д. Яды в борьбе за власть. Россия. XI — начало XVII в. — М., 2017. Панова Т., Воронова Н. Химик уточняет историю. Жена Ивана Грозного, царица Анастасия была отравлена — это подтвердил химический анализ, проведенный в наше время // Наука и жизнь. — М., 1997. — № 4. — С. 82–86. Панова Т., Пежемский Д. Отравили! Жизнь и смерть Елены Глинской: историко-антропологическое исследование // Родина. — М., 2004. — № 12. — С. 26–31. Панова Т. Д., Синицына Н. П. Волосники из погребений бывшего Вознесенского монастыря в Московском Кремле // ПКНО. — 1985. — С. 338– 342. Панченко К. И. Керамические сосуды XV–XVI вв. из погребений ТроицеСергиевой лавры // Археология Подмосковья. — 2016. — Вып. 12. — С. 547–554. Пассек В. В. Историческое описание московского Симонова монастыря. — М., 1843. Педагогический некрополь [Электронный ресурс]. URL: http:// pednecropol.ru/ (дата обращения: 02.11.2018). Петров Д. А. Архитектурный комментарий к одному месту из послания архиепископа Геннадия митрополиту Зосиме // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2015. — Вып. 2 (60). — С. 84–93. 417 Источники и литература Петухов Е. В. Серапион Владимирский, русский проповедник XIII в. // Записки исторического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета. Ч. XVII. — СПб., 1888. Пирогов В. Ю. Архитектурно-планировочные особенности московских кладбищ и мемориалов XVIII — начала XX в. // Архитектура в истории русской культуры. — М., 1996. — С. 148–157. Пирогов В. Ю. Миусское кладбище // Кадашевские чтения. Сборник докладов конференции. Вып. XI. — М., 2012. — С. 85–103. Пирогов В. Ю. Московское Братское кладбище. Утраченный и вновь обретенный памятник Великой войны // Кадашевские чтения. Сборник докладов конференции. Вып. XV. — М., 2014. — С. 53–88. Пирогов В. Ю. Некрополь в исторической градостроительной структуре Москвы // МНИАИО. — 1996. — С. 104–108. Пирогов В. Ю. Семеновское кладбище в Москве. История его исследования и мемориализации // Кадашевские чтения. Сборник докладов конференции. Вып. XII. — М., 2013. — С. 80–102. По Москве: прогулки по Москве и ея художественным и просветительным учреждениям / под ред. Н. А. Гейнике, Н. С. Елагина, Е. А. Ефимовой, И. И. Шитца. — М., 1917 (репринт: 1991). Погодин М. П. Исследование о месте погребения князя Дмитрия Михайловича Пожарского // Москвитянин. — 1852. — № 19. — С. 39–80. Почитаемые могилы и захоронения: Подвижники благочестия в Москве погребенные. — М., 2006. Преображенский А. С. Ктиторские портреты средневековой Руси. XI — начало XVI века. — М., 2012. Преображенское. Сб. ст. / под ред. Ю. Н. Соловьевой. — М., 2002. Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. — СПб., 1996. Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей. Сб. ст. / под ред. д. и. н. А. К. Станюковича. — Звенигород, 2003. Прозоровский В. И., Алисиевич А. И., Кантер Э. И., Рубцов А. Ф. Исследование останков царя Ивана IV, его сыновей и князя Скопина Шуйского // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1969. — № 1. — С. 19–21. Прохоров Г. М. Повесть о Митяе. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. — Л., 1978. Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским / сост., вступ. ст. С. С. Илизарова. — М., 2009. Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским, руководствующий любопытствующаго по четырем частям сея столицы к дееместо-описательному познанию всех заслуживающих примечание 418 Источники и литература мест и сданий, как-то: соборов, монастырей, церквей, государственных и частных заведений, как старых, так и новых, с надписей и из других достоверных источников собранный, и для удобнейшаго оных приискиванию азбучной росписью умноженной. Ч. I–IV. — М., 1792– 1794. Путилов С. Э. Надгробия масонов на монастырских кладбищах // МНИАИО. — 1996. — С. 88–90. Пучков С. В. Московское городское Братское кладбище. — М., 1915. Пчелов Е. О книге Т. Д. Пановой // Генеалогический вестник. — 2002. — № 11. — С. 73–76. Пчелов Е. В. Краткий мартиролог князей Голицыных и князей Трубецких // Род Голицыных в истории России. — Большие Вяземы, 1995. — С. 127. Пчелов Е. В. Царские некрополи Москвы и Петербурга: Семантика организации пространства в сравнительном аспекте // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «История России». — 2008. — № 6. — С. 168–173. Рабинович М. Г. Очерки этнографии русского феодального города. Горожане, их общественный и домашний быт. — М., 1978. Рабинович М. Г. Раскопки 1946–1947 гг. в Москве на устье Яузы // Материалы и исследования по археологии СССР; Материалы и исследования по археологии Москвы. Т. II. № 12. — М.; Л., 1949. — С. 12–24. Рабинович М. Г., Латышева Г. П. Москва в далеком прошлом. — М., 1966. Рамазашвили Г., при участии Петвиашвили В. Современное состояние могил и надгробий, перенесенных в 1981-м с ликвидируемого Всехсвятского приходского некрополя на Митинское кладбище, как новый источник информации об утраченном историческом объекте // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Вып. XVIII / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. — М., 2016. — С. 307–366. Рамазашвили Г., при участии Тихонова И. и Петвиашвили В. Храм села Всехсвятского как усыпальница грузинской аристократии // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Вып. XIX / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. — М., 2016. — С. 302–349. Рамазашвили Г. Р. История приходского кладбища села Всехсвятского (анализ данных первой трети XIX века и 1981 года) // Россия — Грузия. Диалог культур: Сборник статей по материалам III Научных чтений, посвященных 110-летию со дня рождения Д. И. Арсенишвили. — М.: Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, 2016. — (Труды Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. Т. XII). — С. 128–147. 419 Источники и литература Рамазашвили Г. Р. Погребальная практика в Грузии в первой половине и середине XIX века: между законодательными ограничениями и сложившимися обычаями (Часть I) // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Вып. XXI / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. — М., 2017. — С. 283–312; (Часть II) // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Вып. XXIII / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. — М., 2018. — С. 235–257. Рамазашвили Г. Р. Страницы бытования известного прихода и погоста (сословные, конфессиональные, национальные и профессиональные характеристики прихожан Всехсвятской церкви в г. Москва (по материалам последней трети XVIII — XIX в.) // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Вып. XX / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. — М., 2017. — С. 324–378. Рафалов М. М. Поклонимся великим мастерам. — М., 2001; 2-е изд. испр., доп. — М., 2002. Рейтблат А. И. Некролог как биографический жанр // Право на имя. Биография вне шаблона: Третьи чтения памяти Вениамина Иофе. СанктПетербург, 22–24 апреля 2005 г.: Сб. докладов. — СПб., 2006. — С. 3–4. Реполайнен Н. В., Соловьева Ю. Н., Солюс М. С. Усыпальницы Введенского кладбища (Сохранившиеся к началу XXI в.). — М., 2001. Родина М. Е. Вскрытие захоронения Арсения Элассонского в суздальском Рождественском соборе. Хроника событий // Материалы исследований. Сборник № 13. Научно-практическая конференция (27–28 ноября 2006 г.) / Государственный Владимиро-Суздальский музей-заповедник. — Владимир, 2007. — С. 3–11. Розанов Н. П. История московского епархиального управления со времени учреждения св. Синода (1721–1821). Ч. 1–3. — М., 1869–1871. Розанов Н. П. О московских городских кладбищах. — М. 1869. Романов В. Е. Православно-церковный некрополь Даниловского кладбища: итоги предварительного изучения // Кадашевские чтения. Сборник докладов конференции. Вып. XVIII. — М., 2016. — С. 287–306. Романов М. Ю. Москва стрелецкая. — М., 2012. Россиев П. А. Забытые могилы на московских кладбищах // Исторический вестник. — М., 1906. — Т. CIV. — С. 833–838. Ростиславов А. Московское Лазарево кладбище // Старые годы. — 1909. — № 1. — С. 36–38. Рубан В. Г. Описание императорского столичного города Москвы... — М., 1989. 420 Источники и литература Русакомский И. К. Ансамбль за Преображенской заставой конца XVIII — начала XIX века // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. Города, ансамбли, зодчие. — М., 1985. — С. 148–169. Русская стихотворная эпитафия: Сборник / сост. подг. текста и примеч. С. И. Николаева и Т. С. Царьковой. — СПб., 1998. — (Новая библиотека поэта). Русский синодик. Помянник Московского Сретенского монастыря. Исторический справочник: К 600-летию Московского Сретенского монастыря / сост. и автор вступ. статей, историч. справ. и коммент. Г. А. Романов. — М., 1995. Русский фотограф на рубеже эпох: Сергей Челноков. — М., 2015. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. — М., 1981. — С. 142–144. Рыкова О. В. Н. П. Чулков и его генеалогический доклад // Историческая генеалогия. — Екатеринбург; Париж, 1993. — № 1. — С. 87–92. Рыхляков В. Н. Избранная библиография отечественной некрополистики. — СПб., 2003. Рыхляков В. Н. Отечественная некрополистика для генеалогов. Библиографический указатель. — М., 2018. Рюмина Т. Д. Архив москвоведа П. Н. Миллера в ОПИ ГИМ // АЕ за 1997 г. — М., 1997. — С. 334–346. Рябинин Ю. В. Жизнь московских кладбищ: история и современность. — М., 2006. Рябинин Ю. В. История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины. — М., 2015. Рябинин Ю. В. Мистика московских кладбищ. — М., 2011. Рязанов А. М. Усыпальница князей Голицыных в церкви Михаила Архангела на территории Донского монастыря // Монастыри в жизни России. — Калуга; Боровск, 1997. — С. 115–120. Савелов Л. М. Лекции по русской генеалогии. — М., 1994. Савиных В., протоиерей. История Спасо-Андроникова монастыря и обретение святых мощей [Электронный ресурс]. URL: http://www. zagraevsky.com/andron_hist.htm (дата обращения: 10.10.2018). Сазонов С. В. Время похорон // История и культура Ростовской земли. 1994. — Ярославль, 1995. — С. 50–59. Сазонов С. В. «Молитва мертвых за живых» в русском летописании XII– XV вв. // Россия X–XVII вв. Проблемы истории и источниковедения. Проблемы истории и источниковедения. Тезисы докладов и сообщений вторых чтений, посвященных памяти А. А. Зимина. — М., 1995. — С. 508–517. 421 Источники и литература Сазонов С. В. О видах синодика-помянника // История и культура Ростовской земли. — Ростов, 1993. — С. 110–112. Сазонов С. В. О типах синодичной поминальной записи // Научная конференция, посвященная 125-летию со дня рождения Михаила Ивановича Смирнова. Тезисы докладов. — Переславль-Залесский, 1993. — С. 79–82. Сазонов С. В. Синодики надвратных церквей Ростовского архиерейского дома // Сообщения Ростовского музея. — Ростов, 1992. — С. 131–162. Саитов В. И. Петербургский некрополь. Т. I–IV. — СПб., 1912–1913. Саитов В. И., Модзалевский Б. Л. Московский некрополь. Т. I–III. — СПб., 1907–1908. Саладин А. Т. Очерки истории московских кладбищ / посл. С. О. Шмидт, комм. С. Ю. Шокарев. — М., 1997. Самойлова Т. Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Московского Кремля. Иконографическая программа XVI века. — М., 2004. Самойлова Т. Е., Панова Т. Д. Усыпальница царя Ивана Грозного. — М., 2004. Саприкина О. В. Вспоминая коллегу и учителя (некрологи В. И. Ламанскому как исторический источник) // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». — 2012. — № 9 (89). — С. 257–269. Сахаров И. В., Полянская Ю. Н. Собирательство как форма научной деятельности: на примере архивного наследия генеалога А. А. Сиверса // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании: Материалы XXXI Международной научной конференции. Москва, 12–14 апреля 2018 г. — М., 2018. — С. 324–327. Свод русских лапидарных надписей [Электронный ресурс]. URL: http:// cir.rssda.su/biblio/bibliography/ (дата обращения: 01.10.2018). Святославский А. В. Традиции памяти в Православии. — М., 2004. Семевский М. И. Царица Прасковья. 1664–1723. Очерк русской истории XVIII века. — М., 1989. Семенченко Г. В. Духовные грамоты XIV–XV вв. как исторический источник: автореф. дис. … канд. ист. наук. — М. 1983. Сергеев А. В. Троице-Сергиев монастырь и княжеская аристократия XVI– XVII вв.: виды и динамика вкладов // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Духовное служение Отечеству. Материалы IX Международной научной конференции 16– 17 октября 2014 г. — Сергиев Посад, 2016. — С. 132–143. Сергеев В. А. Московский некрополь тургеневского окружения. — М., 2013. Сергеев О. В. Где похоронены М. А. и П. П. Шан-Гиреи? // Пензенский временник любителей старины. — Пенза, 1994. — Вып. 10. — С. 14–16. Сергиевская И. Г. Пантеоны Кремля. — М., 2013. 422 Источники и литература Серебрякова М. С. Древнерусские летописи о монастырских захоронениях Рюриковичей // Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель. Материалы научно-практической конференции, посвященной 530-летию основания Иосифо-Волоцкого монастыря и 20-летию возрождения в нем монашеской жизни. Вып. II. — М., 2013. — С. 438–454. Серебрякова М. С. О топографии двух ферапонтовских захоронений конца XVI — начала XVII века в Кирилло-Белозерском монастыре // Кириллов: Краеведческий альманах. — Вологда, 2001. — Вып. 4. — С. 68– 80. Сизов Е. С. «Воображены подобия князей...» Стенопись Архангельского собора Московского Кремля. — Л., 1968. Сизов Е. С. Еще раз о трех «неизвестных» гробницах Архангельского собора // ГММК МИ. Т. I. — М., 1973. — С. 86–94. Сизов Е. С. К атрибуции княжеского цикла в росписях Архангельского собора // ГММК МИ. — М., 1976. — С. 62–97. Сизов Е. С. Русские исторические деятели в росписях Архангельского собора и памятниках письменности XVI в. // ТОДРЛ. — М.; Л., 1966. — Т. XXII. — С. 264–276. Симонов А. А. Заслуженные испытатели СССР. — М., 2009. Симонов А. А., Литвинов Р. В., Коробцов Д. В. Московский некрополь Героев. Т. 1. Герои Советского Союза: А — И; Т. 2. Герои Советского Союза: К — О. — М.; Тверь, 2011–2013. Синодик Даниловского кладбища (священство и монашество). — М., [2015]. Сиренов А. В. Описание древнекняжеского некрополя и канонизационная политика в России XVII в. // От Смуты к империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI–XVII вв. Материалы научной конференции (Москва, 20–22 ноября 2013 г.). — М.; Вологда, 2016. — С. 454–459. Сиренов А. В. Описания древнерусских некрополей в рукописях XVI– XVII вв. // РА. — 2011. — № 1. — С. 106–110. Сиренов А. В. Описи древних гробниц в рукописных сборниках начала XVII века // История в рукописях и рукописи в истории: сб. научных трудов к 200-летию Отдела рукописей Российской национальной библиотеки. — СПб., 2006. — С. 399–414. «Сих же память пребывает во веки» (Мемориальный аспект в культуре русского православия). Материалы научной конференции, 29–30 ноября 1996 г. — СПб., 1997. 423 Источники и литература Скворцов Н. А. Архив Московской Св. Синода конторы. Материалы по Москве и Московской епархии за XVIII век. Вып. I. — М., 1911; Вып. II. — М., 1914. Скрынников Р. Г. Царство террора. — СПб., 1992. Словарь иностранных слов. М., 1981. Словарь книжников и книжностей Древней Руси. XVII в. / Ред. Д.М. Буланин, А.А. Турилов. Ч. 1—4. СПб., 1992—2004. Словарь книжников и книжностей Древней Руси. Вып. 1—2 / Отв. ред. Д.С. Лихачев. Л., 1987—1989. Словарь русского языка / сост. С. И. Ожегов. М., 1953. Смирнов В. Г. Феофан Прокопович. — М., 1994. Смирнов С. А. Историческое кладбище Московского Данилова монастыря. Материалы описания и реконструкция старого кладбища в восточной части монастыря // Беляев Л. А. Некрополь Данилова монастыря в XVIII–XIX вв.: историко-археологические исследования (1983– 2008). — М., 2012. — С. 292–495. Смирнов С. А. Некрополь. История Покровского монастыря и монастырского кладбища. Архивные и библиографические изыскания к проекту восстановления утраченного монастырского кладбища. — М., 2006. Смирнов Ю. А. Лабиринт. Морфология преднамеренного погребения. — М., 1997. Смирнов Ю. А. Обретение и перенесение мощей святых, чтимый Русской Православной Церковью, в России с 988 по 2001 г. // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей / под ред. д. и. н. А. К. Станюковича. — Звенигород, 2003. — С. 148–164. Смирнова А. Лазаревское кладбище // Московский журнал. — 2017. — № 12. — С. 16–38. Снегирев И. М. Богоявленский монастырь в Москве на Никольской улице. — М., 1864. Снегирев И. М. Новоспасский ставропигиальный монастырь в Москве. Издание А. А. Мартынова. — М., 1863. Снегирев И. М. О скудельницах или Убогих домах в России // Труды и записки ОИДР. — 1826. — Ч. 3. — Кн. 1. — С. 235–263. Снегирев И. М. Памятники московской древности. — М., 1842–1845. Сокровище Российских Древностей. Факсимильное воспроизведение единственного сохранившегося экземпляра издания Н. И. Новикова / подг. факсимильного издания, ст., историч. справки и словарь С. Р. Долговой. — М., 1986. 424 Источники и литература Соловьев М. В., Шокарев С. Ю. Список членов рода Ховриных-Головиных, погребенных в московском Симоновом монастыре // Мир генеалогии. Генеалогический сборник. — М., 1997. — С. 20–22. Соловьев С. М. Сочинения в 18 кн. М., 1988–2000. Сорокин А. Н. Скудельницы древнего Новгорода (к вопросу об особенностях древнерусского погребального обряда в чрезвычайных ситуациях) // Исторические исследования. — 2015. — № 3. — C. 236–262. URL: http://www.historystudies.msu.ru/ojs2/index.php/ISIS/article/ view/49/132 (дата обращения: 21.04.2019). Сорокин В. В. Для того, чтобы спасти // Краеведы Москвы: Сборник. Вып. I / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. — М., 1991. — С. 270–287. Софьин Д. М., Софьина М. В. «...Дядя Костя скончался»: Погребение генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича глазами его племянника (из дневника великого князя Сергея Александровича, январь 1892 г.) // Россия и мир в конце XIX — начале XX века: Сб. научных трудов. — Пермь, 2017. — С. 46–55. Спирина Л. М. Неизвестные произведения искусства и исторические документы, связанные с погребальным комплексом Годуновых // ПКНО. — 1980. — С. 457–465. Спирина Л. М. Царская усыпальница Годуновых на территории ТроицеСергиевой лавры. — Сергиев Посад, 2008. Список погребенных в Троице-Сергиевой Лавре, от основания оной до 1880 года. — М., 1880. Станюкович А. К. Основные проблемы церковной археологии на современном этапе // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей / под ред. д. и. н. А. К. Станюковича. — Звенигород, 2003. — С. 10–27. Станюкович А. К., Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Елкина И. И., Авдеев А. Г. Усыпальница рода Романовых в Московском Новоспасском монастыре / под ред. д. и. н. А. К. Станюковича и д. м. н. В. Н. Звягина. — Кострома, 2005. Старинный Рогожский некрополь: сборник / сост. Ю. Н. Соловьева. — М., 2006. Старцев В. М. Ваганьковский некрополь. — М., 1994. Старые могилы Введенского кладбища: Сборник / под ред. Ю. Н. Соловьевой. М., 2012. Стеллецкий И. Я. Мертвые книги в московском тайнике: документальная история библиотеки Ивана Грозного. — М., 1993. Сумароков А. П. Надписи, означающие лета преставление высочайших персон фамилии царской в Московском Архангельском соборе 425 Источники и литература опочивающих // Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие. — СПб., 1757. — Ч. 2. Ноябрь. — С. 387–404. Ткаченко В. А. Некрополь Троице-Сергиевой лавры в конце XIV — XVII в.: дис. … канд. ист. наук. — М., 2006. Ткаченко В. А. Первый список надгробных памятников Троице-Сергиевой лавры середины 1630-х гг. // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы IV международной конференции. 29 сентября — 1 октября 2004 г. — М., 2007. — С. 138– 147. Ткаченко В. А. Список погребенных 1880 г. как источник по истории некрополя Троице-Сергиевой лавры // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы II Международной конференции. 4–6 октября 2000 г. — Сергиев Посад, 2002. — С. 265– 276. Токарева Т. Ю., Холодкова Н. В. Загадки царской усыпальницы // Подмосковный летописец: историко-краеведческий альманах. — 2018. — Вып. 2 (56). — С. 22–26. Токмаков И. Ф. Историческое, статистическое и археологическое описание московского ставропигиального мужского Симонова монастыря. — М., 1892 (другое издание — 1896). Топоров В. Н. Материалы к русской стихотворной эпитафии // Конференция «Балто-славянские этнокультурые и археологические древности. Погребальный обряд». Тезисы докладов. — М., 1985. — С. 115–124. Топычканов А. В. Некрополь села Измайлово. Документы и надгробия // Русское средневековое надгробие. XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / сост. Л. А. Беляев. — М., 2000. — Вып. I. — С. 175–179. Топычканов А. В. Некрополь Тверского Спасо-Преображенского собора по описанию 1669 г. // Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху Средневековья. — Тверь, 2003. — Вып. 5. — С. 349– 363. Травкин П. Н. Язычество древнерусской провинции. Малый город. — Иваново, 2007. Три описи Иосифо-Волоколамского монастыря / подготовка текстов и публикация Т. И. Шабловой. — СПб., 2014. Тромонин К. Краткое описание московского ставропигиального классного общежительного Симонова монастыря. — М., 1841. Трубникова О. А. История некрополя Новодевичьего монастыря (30-е гг. XVI в. — 30-е гг. XX в.) // МНИАИО. — 1991. — С. 106–123. Трутнева Н. Ф. Александр Тимофеевич Лебедев — фотолетописец московского некрополя // МНИАИО. — 1996. — С. 17–22. 426 Источники и литература Трутнева Н. Ф. Архив Новодевичьего монастыря как источник по генеалогии московского дворянства XVIII–XIX вв. // Культурное наследие российской эмиграции: 1917–1940 / под общей редакцией академика Е. П. Челышева и профессора Д. М. Шаховского. В 2 кн. Кн. 1. — М., 1994. — С. 487–488. Трутнева Н. Ф. Некрополь Новодевичьего монастыря (30–90-е гг. XX в.) // МНИАИО. — 1991. — С. 124–130. Турчин В. С. Надгробные памятники эпохи классицизма в России: типология, стиль, иконография // От Средневековья к Новому времени: материалы и исследования по русскому искусству. XVIII — первая половина XIX века. — М., 1984. — С. 212–221. Турчин В. С. Художественная ценность надгробий Донского монастыря // Донской монастырь: история и современность. — М., 1996. — Вып. 4. — С. 20–25. Уваров С. А. «Неутомимый москвовед» // Московский журнал. — 2000. — № 1. — С. 45–50. Уваров С. А. Документы москвоведа П. Н. Миллера в музеях столицы // Отечественные архивы. — 2012. — № 5. — С. 55–61. Ульянов О. Г. «…От твоих могил не отрекусь» // Московский журнал. — М., 1997. — № 11. — С. 44–47. Ульянов О. Г. Вопросы церковно-археологического освидетельствования мощей на современном этапе // Церковная археология. Вып. 4. Материалы Второй Всероссийской церковно-археологической конференции, посвященной 150-летию со дня рождения Н. В. Покровского. 1–3 ноября 1998. — СПб., 1998. — С. 300–305. Ульянов О. Г. Древнейшая история некрополя Спасо-Андроникова монастыря // МНИАИО. — 1996. — С. 24–28. Ульянов О. Г. Цикл миниатюр лицевого «Жития Сергия Радонежского» о начале Андроникова монастыря // ПКНО. 1995. — М., 1996. — С. 181–192. Ульянова В. Г. Московский фонд культуры и сохранение исторического некрополя Москвы в 1990–1994 гг. // МНИАИО. — 1996. — С. 134– 136. Ульянова Г. Н. Эпитафии, сочиненные московским купцом Петром Васильевичем Медведевым: к вопросу о каноне надгробных надписей конца XVIII — XIX в. // Жизнь в Российской империи. Материалы международной научной конференции. Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. — М., 2018. — С. 98–101. Ферр Г. Катынский расстрел: опровержение «официальной версии». — [Б. м.], 2015. 427 Источники и литература Филаткина Н. А. Московское Лазаревское кладбище // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Вып. XXI / гл. ред. протоиерей Александр Cалтыков. — М., 2017. — С. 274–282. Филимонов С. Б. Историко-краеведческие материалы архива обществ по изучению Москвы и Московского края / под ред. и с предисл. С. О. Шмидта. — М., 1989. Филюшкин А. И. Андрей Михайлович Курбский: Просопографическое исследование и герменевтический комментарий к посланиям Андрея Курбского Ивану Грозному. — СПб., 2007. Фомин С. В. Правда о первом русском царе. — М., 2010. Храпоничева Е. В. Некрополь Скорбященского монастыря // МНИАИО. — 1996. — С. 58–59. Царькова Т. С. Русская стихотворная эпитафия XIX–XX веков: Источники. Эволюция. Поэтика. — СПб., 1999. Царькова Т. С., Николаев С. И. Эпитафии на петербургских кладбищах // Исторические кладбища Санкт-Петербурга / сост. А. В. Кобак, Ю. М. Пирютко. — СПб., 1993. — С. 111–129. Цветаев Д. В. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. — М., 1991. Чентемиров Г. Мы не переписываем историю, она сама переписывается [Электронный ресурс]. URL: https://meduza.io/feature/2018/08/31/ my-ne-perepisyvaem-istoriyu-ona-sama-perepisyvaetsya (дата обращения: 15.09.2018). Чернов С. З. Некрополь в Московском зоопарке на Пресне и локализация Большого двора князя Владимира Андреевича «на Трех горах» // Культура средневековой Москвы. Исторические ландшафты. Т. 3. Ментальный ландшафт. Московские села и слободы. — М., 2005. — С. 456–477. Чернов С. З. Некрополь Иосифо-Волоколамского монастыря в свете археологических исследований 2001 г. Старый и новый приделы // Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель: Материалы научной конференции, посвященной пятилетию обретения мощей преподобного Иосифа, 520-летию освящения первого монастырского каменного храма — Успенского собора — и 80-летию со дня рождения митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима. — М., 2008. — С. 269–314. Чернов С. З. Некрополь Иосифо-Волоколамского монастыря в свете археологических исследований 2001 г. Погребения «за церковью» и «за старым приделом» // Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель. Материалы научно-практической конференции, посвященной 530-летию 428 Источники и литература основания Иосифо-Волоцкого монастыря и 20-летию возрождения в нем монашеской жизни. Вып. II. — М., 2013. — С. 393–437. Чернов С. З. Сельские некрополи XIV–XVI вв. на северо-востоке Московского княжества // МНИАИО. — 1991. — С. 76–80. Чернопятов В. И. Русский некрополь за границей. В 2 вып. — М., 1908– 1913. Чиновники хотят снести Детсад, застроить территорию воинского некрополя и сквер «Арбатец» на Соколе. 1 июня 2017 [Эл. ресурс] URL: http://vsehsvyatskoye.livejournal.com/188116.html (дата обращения: 15.09.2018 г.). Чуковский К. Сочинения в двух томах. Т. II. Критические рассказы. — М., 1990. Чулков Н. П. Москва и декабристы // Декабристы и их время: Труды московской и ленинградской секции по изучению декабристов и их времени. Т. 2. — М.; Л., 1932. — С. 291–323. Чулков Н. П. Список декабристов, погребенных в Москве // Листок краеведа Московской губернии. — М., 1925. — № 3. Декабрь. — С. 30–31. Шаблова Т. И. Практика поминовения в Кирилло-Белозерском монастыре во второй половине XVI — первой половине XVII века (по материалам церковных и келарских обиходников) // «Сих же память пребывает вовеки» (Мемориальный аспект в культуре русского православия). Материалы научной конференции 29–30 ноября 1997 г. — СПб., 1997. — С. 46–67. Шаблова Т. И. Предисловие // Кормовое поминовение в Успенском Кирилло-Белозерском монастыре в XVI–XVII веках. — СПб., 2012. — С. 3–78. Шаманаев А. В. Некрологи в «Записках Одесского общества истории и древностей» как исторический источник // Документ. Архив. История. Современность: Сб. науч. тр. Вып. 8: Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Документ. Архив. История. Современность», 11–12 окт. 2007 г., г. Екатеринбург. — Екатеринбург, 2007. — С. 256–260. Шамурин Ю. И. Московские кладбища // Москва в ее прошлом и настоящем. — М., 1911. — Т. 8. — С. 89–124. Шамурин Ю. И. Надгробия Гудона в Богоявленском монастыря // Баян. — 1914. — № 1. — С. 28–38. Шамурина З. И. Великие могилы // Москва в ее прошлом и настоящем. — М., 1911. — Т. 10. — С. 77–87. Шеляпина Н. С. Археологические исследования в Успенском соборе // ГММК. МИ. Т. I. — 1973. — С. 54–63. 429 Источники и литература Шеляпина Н. С. Археологические наблюдения в Московском Кремле 1963– 1965 гг. // МИА. — 1971. — № 167. — С. 117–157. Шеляпина Н. С. Надгробные плиты XIII–XIV вв. из раскопок Московского Кремля // СА. — 1971. — № 3. — С. 284–290. Шереметев П. С. О князьях Хованских. — М., 1908. Шереметев С. Д. Труды по истории Смутного времени / сост. М. Д. Ковалева, А. В. Топычканов, С. Ю. Шокарев. — М., 2015. Шереметевский В. В. Русский провинциальный некрополь. — М., Т. I. Пг., 1914. Шилов Д. Н. Исторический некрополь России как предмет особой научной дисциплины (краткий обзор проблематики и новейших региональных изданий) // Библиография. Археография. Источниковедение: Сборник статей и материалов. Вып. 1. СПб., 2012. С. 29–35. Шилов Д. Н. «Русский некрополь» великого князя Николая Михайловича: история создания, неопубликованные материалы. — М., 2010. Шлионская Л. И. Царские гробницы в Новодевичьем монастыре // Новодевичий монастырь в русской культуре. Труды ГИМ. Вып. 99 / отв. ред. В. Л. Егоров. — М., 1998. — С. 495–507. Шмидт С. О. Исторический некрополь в системе культуры России // МНИАИО. — 1991. — С. 8–23. Шмидт С. О. Послесловие // Саладин А. Т. Очерки истории московских кладбищ. — М., 1997. — С. 277–296. Шокарев С. Ю. Великий князь Николай Михайлович и становление охраны памятников некрополя // АЕ за 2000 год. — М., 2001. — С. 379–382. Шокарев С. Ю. «Вооружившись любовью к старине отечественной». Алексей Александрович Мартынов. 1818–1903 // Краеведы Москвы (историки и знатоки Москвы): Сборник / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. Вып. 3. — М., 1997. — С. 20–40. Шокарев С. Ю. Замечательный знаток всех московских родословных: Николай Петрович Чулков, 1870–1940 // Краеведы Москвы. Вып. 3. / сост. Л. В. Иванова, С. О. Шмидт. — М., 1997. — С. 253–271. Шокарев С. Ю. Источники по истории некрополя Симонова монастыря // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.): сборник статей. — М., 1998. — С. 30–52. Шокарев С. Ю. К проблеме исследования родословной потомков смоленских князей // Русский родословец: альманах. Вып. 1. М., 2001. С. 15–24. Шокарев С. Ю. Как формировались боярские усыпальницы Москвы: к постановке вопроса // Российская генеалогия. Научный альманах. Вып. 3 / главный редактор А. В. Матисон. — М., 2018. — С. 7–38. 430 Источники и литература Шокарев С. Ю. Книга о средневековых надгробиях Москвы // Археографический ежегодник за 1997. М., 1997. С. 368—371. Шокарев С. Ю. Материалы по некрополистике в портфелях Г. Ф. Миллера // Жизнь в Российской империи: Новые источники в области археологии и истории XVIII века: материалы международной научной конференции Москва, 31 октября — 1 ноября 2018 г. — М., 2018. — С. 118–121. Шокарев С. Ю. Монография Л. А. Беляева «Некрополь Данилова монастыря в XVIII–XIX века» (М., 2012) и перспективы исследований московского некрополя // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». — М., 2017. — № 2 (23). — С. 135–148. Шокарев С. Ю. Московский некрополь XV — начала XX в. как социокультурное явление: Источниковедческий аспект: дис. ... канд. ист. наук. — М.: РГГУ, 2000. Шокарев С. Ю. Московский некрополь участников Отечественной войны 1812 года (по спискам М. Ю. Барановской) // Труды Коми отделения Академии военно-исторических наук. Юбилею Отечественной войны 1812 года посвящается. — Сыктывкар; Вологда, 2012. — Вып. 9. — С. 188–204. Шокарев С. Ю. Некрополь Головиных в московском Симоновом монастыре // Память сердца. Сборник материалов конференции «Головинские чтения — генеалогия-96» (25 мая 1996 г., г. Москва). — М., 1996. — С. 11–13. Шокарев С. Ю. Некрополь как исторический источник // Источниковедение и краеведение в культуре России. Сборник к 50-летию служения Сигурда Оттовича Шмидта Историко-архивному институту. — М., 2000. — С. 21–25. Шокарев С. Ю. Некрополь Симонова монастыря // МНИАИО. — 1996. — С. 48–50. Шокарев С. Ю. О чем говорят скелеты? Информационные ресурсы физической антропологии как источник для исследования социально-политической истории Средневековой России // Проблемы экологической истории/ истории окружающей среды. Сборник статей. Вып. I. М., 2018. С. 233–249. Шокарев С. Ю. Опала князя Ивана Семеновича Куракина // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании: Материалы XXXII Международной научной конференции. Москва, 11–12 апр. 2019 г. — М., 2019. — С. 449–452. Шокарев С. Ю. Памятник петровского барокко — надгробие Д. А. Траурнихта в собрании Музея истории города Москвы // Археологические памятники Москвы и Подмосковья / сост. Л. А. Беляев, А. Г. Векслер, 431 Источники и литература Т. В. Скоробогатова. — М., 1996. — С. 162–167. — (Труды Музея истории города Москвы. Вып. 9). Шокарев С. Ю. Памятники кладбища с. Бехово // Археологические памятники Москвы и Подмосковья. Материалы научно-практического семинара Проблемы археологии и истории Москвы и Подмосковья. Ч. 3 / научн. ред. В. Л. Янин, сост. И. В. Волков, Е. Н. Святицкая, Т. В. Скоробогатова, Е. Ю. Тавлинцева. — М., 2000. — С. 121–124. — (Труды Музея истории города Москвы. Вып. 10). Шокарев С. Ю. Полевы: потомки боярина Александра Поле // История московского боярства XIV–XVII вв. Тезисы докладов и выступлений научной конференции. Ноябрь. 1997. М., 1997. С. 16–20. Шокарев С. Ю. Русский средневековый некрополь (на материалах Москвы XIV–XVII вв.) // Культура памяти. Сб. научных статей. — М., 2003. — С. 141–188. Шокарев С. Ю. Современные проблемы исследования столичных и провинциальных некрополей // Первые всероссийские краеведческие чтения: История и перспективы развития краеведения и москвоведения (Москва, 15–17 апреля 2007 г.). — М., 2009. — С. 149–152. Шокарев С. Ю. Убил ли Иван Грозный своего сына? // Центр и периферия: научно-публицистический журнал Института российской истории РАН и Научно-исследовательского института гуманитарных наук при правительстве Республики Мордовия. — Саранск, 2017. — № 1. — С. 22–24. Шокарев С. Ю. Фрагмент надгробия и волосник из погребения Марии Мутьянской (1603 г.) // Археологические памятники Москвы и Подмосковья. Ч. 3. Труды Музея истории Москвы. — М., 2000. — Вып. 10. — С. 200–204. Штайндорф Л. Поминание усопших как общее наследие западного Средневековья и Древней Руси // «Сих же память пребывает вовеки» (Мемориальный аспект в культуре русского православия). Материалы научной конференции 29–30 ноября 1997 г. — СПб., 1997. — С. 39–45. Штайндорф Л. Поминание усопших как религиозная и общественная должность монастырей Московской Руси (на основе материалов из Троице-Сергиева и Иосифо-Волоколамского монастырей) // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России: Материалы международной конференции. 29 сентября — 1 октября 1998 г. — М., 2000. — С. 103–116. Штайндорф Л. Сравнение источников об организации поминания усопших в Иосифо-Волоколамском и Троице-Сергиевом монастырях в XVI веке // АЕ за 1996. — М., 1998. — С. 65–78. 432 Источники и литература Steindorff L. Donations and Commemoration in the Muscovite Realm — a Medieval or Early Modern Phenomenon? // Religion und Integration im Moskauer Russland. Konzepte und Praktiken, Potentiale und Grenzen. 14.–17. Jahrhundert / ed. Ludwig Steindorff. Harrasowitz Venlag — Wiesbaden, 2000. — S. 477–498. Штейнер Е. Русалки и утопленники в русском искусстве второй половины XIX века (о картине Крамского «Русалки») // Memento vivere, или Помни о смерти: Сб. статей / под общей ред. В. Л. Рабиновича и М. С. Уварова. М., 2006. С. 168–195. Шустова Ю. Э. География изданий разрешительных грамот восточных патриархов в XVII в. // Историческая география: пространство человека vs человек в пространстве: Материалы XXIII международной научной конференции. Москва, 27–29 января 2011 г. — М., 2011. — С. 463–467. Шустова Ю. Э. Разрешительные печатные грамоты 40-х гг. XVIII в. иерусалимского патриарха Парфения: проблемы изучения и атрибуции // Каптеревские чтения — 9: Сборник статей / отв. ред. М. В. Бибиков. — М., 2011. — С. 215–243. Щепкин В. Н. Описание надгробий (собрание 1-е) // Отчет Исторического музея за 1906 г. — М., 1907. — Приложение; То же (собрание 2-е) // Отчет Исторического музея за 1911 г. — М., 1913. — Приложение. Энговатова А. В. Волосники из некрополя Чудова монастыря // Археология Московского Кремля. Раскопки 2016–2017 гг. / под ред. Н. А. Макарова и В. Ю. Коваля. — М., 2018. — С. 124–129. Энговатова А. В. Некрополь Чудова монастыря: пища московской знати по данным изотопного анализа // Археология Московского Кремля. Раскопки 2016–2017 гг. / под ред. Н. А. Макарова и В. Ю. Коваля. — М., 2018. — С. 138–143. Энговатова А. В., Васильева Е. Е. Монастырский некрополь: погребальный обряд // Археология Московского Кремля. Раскопки 2016–2017 гг. / под ред. Н. А. Макарова и В. Ю. Коваля. — М., 2018. — С. 106–115. Энговатова А. С., Васильева Е. Е., Добровольская М. В., Медникова М. Б., Никитин С. А., Решетова И. К. Археологические исследования некрополя Московской духовной академии // Вторая ежегодная конференция «Археология и общество». Археология исторических монастырских некрополей: методика, открытия, проблемы восстановления. — М., 2015. С. 13–20. Энговатова А. В., Вишневский В. И. Новые памятники средневекового некрополя Троице-Сергиева монастыря (материалы археологических наблюдений 2007 г.) // Троице-Сергиева Лавра в истории, культуре 433 Источники и литература и духовной жизни России. Материалы VI международной конференции. 29–31 октября 2008 г. Тезисы докладов VII международной конференции. 23–25 сентября 2010 г. — Сергиев Посад, 2010. — С. 159–162. Энговатова А. В., Добровольская М. В., Антипина Е. Е., Зайцева Г. И. Возможности использования изотопного метода для реконструкции системы питания городского населения на примере Ярославля // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 8. — М., 2012. — С. 307–315. Энговатова А. В., Медникова М. Б., Добровольская М. В., Решетова И. К., Шведчикова Т. Ю., Тарасова А. А., Васильева Е. Е., Панченко К. И., Никитин С. А. Исследование некрополя Московской духовной академии в 2014 году // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 12. — М., 2016. — С. 381–397. Энговатова А. В., Медникова М. Б., Добровольская М. В., Шведчикова Т. Ю., Решетова И. К. Антропологический источник в изучении качества жизни населения Ярославля XVII в. // От Смуты к Империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI–XVIII вв.: материалы научной конференции. — М.; Вологда, 2016. — С. 221–228. Эсадзе Б. Некрополь грузинских царских и княжеских усыпальниц в московских монастырях // Летопись Грузии. — 1913. — Вып. 1. — С. 358– 365; [Ювеналий (Воейков), игумен]. Краткое историческое описание Московского Ставропигиального Новоспаскаго монастыря, из разных Исторических, Церковных и Гражданских, печатных и рукописных книг и документов, Во время правления оным Монастырем архимандрита Иакинфа Карпинского собранное, и им разсмотренное и одобренное, любителями же древностей ныне на свет изданное. — М., 1802. [Ювеналий (Воейков), игумен]. Описание состоящаго в Московском ставропигиальном Новоспаском монастыре храма Знамения Пресвятыя Богородицы. Тщанием и иждивением двора его императорскаго величества обер-камергера, сенатора и орденов: святаго апостола Андрея Первозваннаго, святаго равноапостольнаго князя Владимира болшаго креста I. степ. Полских, Беллаго Орла, Станислава, и святаго Иоанна Иерусалимскаго большаго креста кавалера, графа Николая Петровича Шереметева, на гробах знаменитых особ предков и родителей его воздвигнутаго, с приобщением надгробных надписей, собранное 1803 года. — М., 1803. — С. 12–13. Юшко А. А. Московская земля IX–XIV веков. — М., 1991. 434 Источники и литература Юшко А. А. Феодальное землевладение Московской земли XIV века. — М., 2003. Яблоновский С. У братских могил // Московский журнал. — 1992. — № 4. — С. 52–54. Янин В. Л. К вопросу о происхождении Михаила Клопского // АЕ за 1978. — М., 1979. — С. 52–61. Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора: церковная традиция и историческая критика. — М., 1988. Яровая А. Переписать Сандармох: кто и зачем пытается изменить историю расстрелов и захоронений в Карелии. Расследование «7×7» [Электронный ресурс]. URL: https://semnasem.ru/sandarmokh/ (дата обращения: 15.09.2018). Ярцев А. Возобновление и охранение «забытых могил» // Исторический вестник. — М., 1893. — Вып. XII. — С. 881–891. Ястржембский Д. А. Л. А. Ястржембский как участник Великой Отечественной войны и историк Москвы (По материалам личного архива) // АЕ за 2005 год. — М., 2007. — С. 137–145. Ястржембский Д. А. Московский некрополь декабристов (1925–2015). Могилы и люди // Московский журнал. — 2015. — № 10 (298). — С. 22–36. Ястржембский Л. А. Московский некрополь декабристов // Декабристы в Москве: Сборник статей / под ред. Ю. Г. Оксмана. — М., 1963. — С. 265–278. — (Труды Музея истории и реконструкции Москвы. Вып. 8). 435 Список сокращений АЕ — Археографический ежегодник / Отв. ред. С. О. Шмидт АИ — Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией АФЗиХ — Акты феодального землевладения и хозяйства ВОИДР — Временник общества истории и древностей российских ГИМ — Государственный исторический музей ГАИМК — Государственная академия истории материальной культуры ГММК. МИ — Государственные музеи Московского Кремля. Материалы и исследования ГНИМА им. А. В. Щусева — Государственный научно-исследовательский музей архитектуры имени А. В. Щусева ДАИ — Дополнения к Актам историческим ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения ИМАО — Императорское Московское археологическое общество КСИА — Краткие сообщения Института археологии КСИИМК — Краткие сообщения института Истории материальной культуры имени Н. Я. Марра МИА — Материалы и исследования по археологии СССР ММ — Музей Москвы МН — Саитов В. И., Модзалевский Б. Л. Московский некрополь. Т. I–III. СПб., 1907–1908 МНИАИО. 1991 — Московский некрополь: история, археология, искусство, охрана. М., 1991 МНИАИО. 1996 — Московский некрополь: история, археология, искусство, охрана. М., 1996 НЭ — Нумизматика и эпиграфика ОА — Отечественные архивы ОА ММ — Отдел археологии Музея Москвы ОК РГБ — Отдел картографии Российской государственной библиотеки 436 Список сокращений ОИДР — Общество истории и древностей российских ОПИ ГИМ — Отдел письменных источников Государственного исторического музея ОРФ ГЛМ — Отдел рукописных фондов Государственного литературного музея ПКНО — Памятники культуры: новые открытия ПСЗ — Полное собрание законов Российской империи ПСРЛ — Полное собрание русских летописей РА — Российская археология РГАДА — Российский государственный архив древних актов РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства РИБ — Русская историческая библиотека СА — Советская археология СЛРЯ — Словарь русского языка XI–XVII вв. ТОДРЛ — Труды отдела древнерусской литературы ЦГА Москвы — Центральный государственный архив Москвы ЦМиАР — Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева ЧОИДР — Чтения в обществе истории и древностей российских 437 Именной указатель Абрамов А. С., москвовед 22, 391 Аввакум Петров, протопоп, проповедник старой веры 330 Августин, епископ Дмитровский 177 Авдеев А. Г., историк, эпиграфист 14, 29, 34, 46, 48–53, 67, 70, 75, 80, 81, 87, 92, 99, 104, 106, 108, 116, 118, 119, 122, 129, 130, 134, 150, 158, 163, 165–167, 169, 188, 192–195, 219, 229, 237, 243, 244, 278, 279, 299, 301, 305, 310, 311, 313, 314, 316, 318, 342, 348, 355– 357, 384, 391, 392, 425 Аверин К. И., краевед 355, 356, 392 Аверьянов К. А., историк 91, 165, 392, 407 Аветисов Г. П., историк 44, 393 Авраамий Палицын, келарь, автор сочинения о Смутном времени 124, 125, 372, 373, 390 Адам, иеродиакон 358 Аделунг Ф. П., историк, источниковед 274, 390 Адриан, патриарх Московский и всея Руси 112, 236, 297, 298, 305, 325 Адрианова-Перетц В. П., литературовед 337, 389 Акакий, архимандрит 318 Акимов П. А., историк, искусствовед 77, 78, 130, 133, 134, 136, 137, 379, 393 Акинфов А. Ф., дворянин 349, 350 Акинфов И. Ф., дворянин 349, 350 Акинфов Ф. П., воевода 349, 350 Акинфовы 349 Аксаков К. С., публицист, общественный деятель 174, 201, 228 Аксаков С. Т., писатель 201, 228 Аксакова О. С., супруга С. Т. Аксакова 174 Алабин И. М., некрополист 204, 393 Александр I Павлович, император 278 Александр II Николаевич, император 341 Александр Ярославич Невский, великий князь владимирский 244, 339 Александр, епископ Вятский и Великопермский 320 Александр, игумен 66 Александра Ивановна, великая княгиня московская 84, 86, 152 Александров А. А., фотограф 287 Александров Ю. Н., москвовед 210, 393 438 Именной указатель Александровская Е. И., химик 57, 61, 62 Алексеев А. В., археолог 48, 75, 94, 224, 393 Алексеев А. И., историк 89, 106, 113, 114, 165–167, 171, 316, 385, 393 Алексеев П. А., ключарь Архангельского собора 190 Алексей Михайлович, царь 247, 297, 321, 337, 361, 389, 391 Алексей Петрович, царевич 329 Алексий, архиепископ 372 Алексий, св. митрополит Киевский и всея Руси 83, 86, 88, 109, 153, 160, 214, 332 Алексинская Т. Н., историк 81, 91, 162, 384 Алексинцев В. С., некрополист 42, 393, 394 Алехина Л. И., искусствовед, музейный работник 28, 394 Алипий, иеромонах, казначей 184 Алисиевич А. И., судебный медик 64, 418 Алпатов М. В., искусствовед 75, 394 Амвросий (Зертис-Каменский), архиепископ московский 15, 190, 260 Амфилохий (Сергиевский), архимандрит 121, 194, 388, 414 Анастасия Владимировна Старицкая, княжна 62 Анастасия Гедиминовна, великая княгиня московская 84, 152 Анастасия Романовна, царица 58– 61, 87, 417 Анастасия Юрьевна, княгиня 57 Андерсон В. М., историк, библиограф 18, 394 Андрей Дмитриевич, князь можайский и белозерский 112 Андрей Иванович, князь лопаснинский и серпуховской 90, 152 Андрей Иванович, князь старицкий 155, 334 Андрей Рублев, св., иконописец 25, 50, 65, 66, 258, 395, 419, 437 Андрей Первозванный, св. апостол 130, 230 Андрей Стратилат, св., воин-мученик 395 Андрей Юрьевич Боголюбский, великий князь владимирский 305 Андрей, священник 184 Андроник, св., игумен 65, 66 Андроников И. Л., литературовед 198 Анна Ивановна, царевна 156 Анна, княгиня 10, 155, 402 Анна, св., княгиня Кашинская 302 Антипин Г. Н., искусствовед 77, 394, 431 Антипина Е. Е., биолог, археозоолог 221, 433 Антокольский М. М., скульптор 76 Антоний Печерский, св., основатель Киево-Печерского монастыря 332, 363 Антоний, архимандрит 237 Антония, игуменья 263 Антонов А. В., историк 160, 162, 354, 384 Антонов В. А., историк 300, 394 Антонов Д. Н., историк 185, 394 Антонова И. А., историк 185, 394 Анучин Д. Н., географ, антрополог, этнограф 277, 290, 298, 394 Апайщиковы, род 197 Аполлоний, архимандрит 174 439 Именной указатель Апраксин М. В., стольник 113 Апраксины 97, 102, 353 Апухтин А. Н., поэт 370 Арбузова Е. С. 198 Ардов М. В., протоиерей, писатель 357, 394 Арнольд В. Н., деятель охраны памятников 32, 33, 273 Арсений Елассонский, архиепископ Архангельский, затем Суздальский, автор сочинения о России 68, 124, 333, 384, 420 Арсенишвили Д. И., музейный деятель 38, 419 Арсеньев В. С., генеалог 197, 254 Арсеньев Ю. В., историк, генеалог, геральдист 195 Артамонов М. Д., некрополист, москвовед 19, 22–24, 28, 42, 209, 239–241, 288, 394 Арциховский А. В., археолог, историк 47, 191, 217, 394 Арьес Ф., историк 9, 95, 394 Астахова Л. Н., некрополист 42, 393, 394 Афанасий Александрийский, св., архиепископ 341 Афанасий, игумен 291 Афанасьева И. А., историк 169, 170, 314, 394 Ахамашуковы-Черкасские, князья 114 Ашукин Н. С., писатель, москвовед 20 Балакин А. С., краевед, некрополист 42, 395 Балашов А. Ю., археолог 66, 412 Балк-Полев П. Ф., тайный советник 183 Бальмонт К. Д., поэт 370 Бандурка В. Б., публицист 60, 403 Баранов К. В., историк 81, 162, 354, 384 Барановская М. Ю., деятель охраны памятников, москвовед 21, 23, 42, 207–209, 431 Барановский П. Д., реставратор, архитектор, деятель охраны памятников 115, 273, 412 Барсуков А. П., историк 314, 395 Басманов И. Ф., окольничий 103 Басманов П. Ф., боярин 102, 103, 156 Басманова И. В., боярыня, вдова И. Ф. Басманова 103 Баталов А. Л., историк, искусствовед 80, 83, 89, 91, 110, 123, 150, 322, 331, 333, 334, 395 Батый (Бату), монгольский военачальник 355 Бахрушин А. А., коллекционер, музейный деятель 282 Бахрушин С. В., историк 171, 384, 386, 395 Бацевич В. А., антрополог 57 Беззубцевы 97 Безобразов В., дворянин 306 Безроднов С. В., историк, генеалог 320, 385 Бекетов П. А., полковник 236 Бекетова И. И., супруга полковника 236 Беклемишев М., дворянин 88 Беклемишева Н. В., супруга гвардии полковника 184 Беклемишевы 98 Белевские, князья 98 Белокуров С. А., историк 354, 385 Белый А., поэт 370 440 Именной указатель Бельские, князья 58, 87, 96, 340 Бельский И. Д., князь, боярин 87 Бельский И. Ф., князь, боярин 112, 155 Бельский Ф. И., князь, сын боярина И. Д. Бельского 62, 299 Белявский М. Т., историк 22, 42, 395 Беляев И. С., историк, архивист 104, 390 Беляев Л. А., археолог, историк 2, 9, 26, 27, 30, 34–36, 39, 48, 49, 64, 68–71, 75, 76, 80, 81, 83, 88–90, 93, 99, 107, 108, 110, 118, 121–123, 150, 161, 192, 193, 195, 199, 200, 219–221, 223–226, 229, 230, 243–245, 249, 282, 290, 293, 294, 296, 304, 310, 311, 313, 316, 322, 331, 333, 334, 340, 345, 346, 348, 349, 351, 374, 379, 385, 388–391, 395–397, 401, 405, 410, 413, 424, 426, 430, 431 Беляев С. А., археолог 67, 68 Беляков А. В., историк 113, 114, 116, 245, 346, 397 Берелович Ан., историк 306, 387 Беркович В. А., археолог 49, 54, 71, 75, 93, 99, 104, 118–121, 167, 192, 194, 195, 220, 222, 381, 385, 399 Беркович Т. Л., филолог 54 Бессмертный Ю. Л., историк 158, 410 Бессонов В. А., историк, москвовед 258, 397 Бессонов В., священник 262 Бестужева-Рюмина В. А., дворянка 180 Бехтиева Е., историк 288, 398 Бибиков М. В., историк 304, 433 Билибин И. Я., художник 283 Биркин С., дворянин 321 Бирюкова Т. З., москвовед 27 Благово Д. Д., литератор 199, 390 Блок М., историк 382 Богатырев С. Н., историк 171, 391 Богданов А. П., антрополог 10, 398 Богданов А. П., историк 333, 398 Богоявленский С. К., историк, москвовед 21 Бондаренко Д. И., просопограф 25, 398 Борин В. М., москвовед 257 Борис Васильевич, князь волоцкий 92, 118 Борис Владимирович, св., князь ростовский 250, 277, 305 Борис Федорович Годунов, царь 53, 68, 70, 124, 126, 229, 230, 232, 303, 348, 349, 361, 404, 406 Борис Юрьевич, князь туровский 355 Борис Юрьевич, князь хлепеньский 353 Борисевич Г. В., историк 123, 403 Борисов В. А., краевед 346, 398 Бородатый С., дьяк 158 Боруцкая С. Б., антрополог 57 Боткин В. П., литератор, общественный деятель 255 Боткины, купеческий род 256 Брюс Я. В., граф, государственный и военный деятель 257, 285 Брюс, графиня 261, 262 Брюсов В. Я., поэт 370 Буганов В. И., историк 385 Будюкин Д. А., историк 43, 398 Бужилова А. П., антрополог 10, 221, 398 Буланин Д. М., филолог 423 441 Именной указатель Булахов П. П., композитор 288 Булгаков С. В., писатель 145, 180, 183, 291, 398 Булычев А. А., историк 106, 125, 126, 164, 223, 304, 322, 326, 329, 398, 405 Бунин И. А., писатель, поэт 370 Буравцев Н. Н., священник 255 Бурцева А., журналист 39 Бусева-Давыдова И. Л., историк архитектуры, искусствовед 337, 398 Буссов К., автор сочинения о России 68, 102, 124, 126, 306, 385 Бутович Г., протопоп 250 Бутурлин А. С., врач, писатель, друг Л. Н. Толстого 202 Бутурлин А. С., генеалог 202 Бутурлин А. Б., граф, фельдмаршал 132, 136 Бутурлин Д. А., окольничий 328 Бутурлин И. А., боярин 327 Бутурлин И. И., дворянин 170 Бутурлин И. М., воевода 170 Бутурлин Л. А., дворянин 328 Бутурлина Е., супруга И. И. Бутурлина 170 Бутурлины 98, 189, 228, 354 Быстров Н., московский мещанин 265 Бычков А. Ф., историк 196 Бычковы-Ростовские, князя 196 Бяконт Федор, боярин 214 Вагнер Г. К., историк, искусствовед 279, 411 Вакуров С., москвич 373 Варлаам, архимандрит 262 Варлаам, митрополит Московский и всея Руси 227 Вармунд Т. Т., автор сочинения о России 279 Варсонофий, архимандрит 297, 318 Василий I Дмитриевич, великий князь московский 86 Василий II Васильевич, великий князь 60, 154, 332 Василий III Иванович, великий князь 87, 154, 155, 296, 336, 402 Василий IV Иванович Шуйский, царь 335, 339 Василий Владимирович, князь дмитровский 334 Василий Блаженный, св., юродивый 212 Василий Великий, св., архиепископ Кесарии Каппадокийской 336 Василий Парийский, св., епископ 342 Василий Юрьевич Косой, князь звенигородский, великий князь московский 155, 336 Василий, епископ Можайский 392 Василий, епископ Тверской 322 Василиса, княгиня, супруга князя кашинского Михаила Васильевича 322 Васильев С. В., антрополог 57 Васильева Е. В., историк, некрополист 42, 240, 393, 394, 399 Васильева Е. Е., археолог 221, 222, 224, 310, 399, 413, 433, 434 Васнецов А. М., художник, москвовед 258 Васянин А., журналист 6, 399 Ватагин В. А., художник 258 Веденисов П. И., купец 205 Веденисова М. А., супруга П. И. Веденисова 205 Вейде А. А., фельдмаршал 136 442 Именной указатель Векслер А. Г., археолог 49, 53, 54, 71, 122, 219, 293, 297, 305, 396, 399, 400, 431 Велико-Гагин И. Д., князь, стольник 284 Велико-Гагина П. П., княгиня 284 Вельяминов В. В., тысяцкий московский 88, 152, 153 Вельяминовы 88, 97 Веневитинов Д. В., поэт 227, 234 Вердеревские 353 Веселовская Е. В., антрополог 6 Веселовский А. Н., литературовед 361, 363, 399 Веселовский С. Б., историк, источниковед 89, 91, 105, 164, 316, 319, 399 Вздорнов Г. И., искусствовед 279, 411 Вигель Ф. Ф., мемуарист 198 Видонова Е. С., реставратор 299, 399 Викторов А. Е., историк 228 Виноградов Н. Д., архитектор, реставратор, фотограф 258, 284, 287 Витали И. П., скульптор 76, 235, 287 Вишневская Н. А., филолог 134, 401 Вишневский В. И., археолог 48, 75, 110, 166, 167, 192, 310, 312, 313, 327, 344, 385, 400, 401, 433 Вишняков Н., генеалог 196 Вишняковы, купеческий род 196 Владимир (Богоявленский), митрополит Московский и Коломенский 264 Владимир Андреевич, князь серпуховской 90, 93, 220, 428 Владимир Андреевич, князь старицкий 62, 334 Владимир Василькович, князь волынский 304 Владимир Святославич, св., великий князь киевский 230, 305, 341, 342, 345 Владимирская Н. С.– см. Шеляпина Н. С. Власова Р. П., некрополист 27 Власьев Г. А., генеалог 197 Водарский Я. Е., историк 96, 401 Воейков А. Ф., поэт 363 Воейковы 196 Волков А. А., мещанин 174 Волков А. В., некрополист 40, 400 Волков А., московский мещанин 265 Волков И. В., археолог 431 Волков М., священник 272 Волконская Е., княгиня 160 Волконская У. В., княгиня 160 Волконские, князья 97 Волконский А. В., князь 159, 160 Волконский М. Н., князь, главнокомандующий Москвы 141 Волконский Н. С., князь, генерал 288 Волконский Н. С., князь, младенец 363 Волконский Ф. Ф., князь, боярин 299 Волынские 96 Волынский Ф. А., дворянин Воронин Н. Н., историк, искусствовед 82, 305, 401 Воронихин А. Н., скульптор 76 Воронова Н. В., химик 57, 59, 61, 417 Воронцов В. М., боярин 112, 327 443 Именной указатель Воронцов Ф. С., боярин 112, 327 Воронцов Ф., дворянин 88, 99 Воронцовы 98 Воронцовы-Вельяминовы 88 Воротынские, князья 98, 111, 120, 345, 351 Воротынский А. И., князь, стольник 119, 345 Воротынский В. И., князь, боярин 342 Воротынский Д. Ф., служилый князь 345 Воротынский И. А., князь, боярин 119 Воротынский Л. М., князь 343, 349 Воротынский М. И., князь, боярин, военачальник 328, 343, 345, 349 Воротынский С. Ф., служилый князь 345 Врангель Н. Н., искусствовед 75 Всеволожский Н. А., археолог 258 Выголов В. П., историк архитектуры 89, 91, 92, 401 Вюртембергская королева– см. Екатерина Павловна, королева Вюртембергская Вяземская Е., княгиня 199 Вяземский В. В., князь, генералмайор 131 Вяземский И. И., князь, солдат л.-гв. Преображенского полка 131 Вяземский П. А., князь, поэт 366, 385 Гавриил (Бужинский), епископ Рязанский и Муромский 357 Гавриил (Краснопольский), архимандрит 262 Гагарин Г. П., князь, сенатор, масон, писатель 368 Гагарин Н. Г., князь, стольник 355 Гагарина А. Г., княжна 351 Гагарина Л. Г., княжна 351 Гагарины, князья 228 Галин Г. А., историк, генеалог 42, 401 Гальковский Н. М., историк 126, 401 Гамбурцев В. А., архитектор, историк архитектуры 19, 248–250, 383 Ганнибалы 365 Гачева А. Г., филолог 134, 361, 401 Гейнике Н. А., историк, москвовед, педагог 216, 418 Геннадий, архиепископ Новгородский 84–86, 322 Георгий (Конисский), архиепископ Могилевский, Мстиславский и Оршанский 245 Георгий Вахтангович, царевич Грузинский 238 Герасимов М. М., антрополог 293, 305, 400, 402 Гераскин С. В., музейный работник 25, 76, 402 Гераськин Ю. В., историк 353, 401 Герберштейн С., автор сочинения о России 322 Геркман Э., автор сочинения о России 68, 124, 385 Герман, архимандрит 297, 318 Гермоген, св., патриарх Московский и всея Руси 165, 408 Гилевский А., священник костела св. апостолов Петра и Павла в Москве Гинзбург В. В., антрополог 10, 155, 401 444 Именной указатель Гиршберг В. Б., эпиграфист, историк 48, 49, 91, 93, 99, 100, 113, 119, 120, 167, 191, 192, 313, 327, 386 Глазунова О. Н., археолог 118, 224, 396, 397 Глеб Владимирович, св., князь муромский 277 Глинский И. М., князь, боярин 161 Глинский М. Л., князь, боярин 155 Гоголь Н. В., писатель 36, 37, 188, 201, 282, 287, 289, 371, 373, 374, 387 Годунов И. М., дворянин 101 Годунов М. М., боярин 101 Годунова И. Б., младенец, дочь Бориса Годунова 303 Годунова Ксения Борисовна (Ольга)– см. Ксения Борисовна Годунова Годунова П., жена И. М. Годунова 101 Годунова, инокиня 190 Годуновы 97, 98, 101, 228, 299, 339, 340, 344, 349, 416, 425 Гоздаво-Голомбиевский А. А., историк 17 Голенищевы-Кутузовы 347 Голиков В. П., биофизик, биохимик 301, 416 Голицын А. М., князь, помещик 201 Голицын В. В., князь, дворянский и земский деятель 201 Голицын И. А., князь 13 Голицын И. В., князь, боярин 102 Голицын И. И., князь, боярин 168 Голицын И. Ф., князь, полковник 201 Голицын И.Ю., князь, боярин 114 Голицын К. Н., князь, мемуарист 201, 387 Голицын М. М., князь, фельдмаршал 131 Голицын Н. Н., князь, историк, библиограф, генеалог 196 Голицын С. М., князь, мемуарист 201, 386 Голицын С. С., князь, сын С. М. Голицына 202 Голицын Ф. Н., князь, куратор Московского университета, поэт 201 Голицына И. И., княгиня, супруга И. Ю. Голицына 114 Голицына С. Н., княгиня, супруга В. М. Голицына 202 Голицына Т. С., княгиня, супруга В. В. Голицына 202 Голицыны, князья 43, 97, 98, 196, 419, 421 Голованов А., художник 282 Головин И. Ф., граф 358 Головин П. В., коллежский советник 131 Головин П. И., казначей 114, 117 Головин С. А., историк 64, 402 Головин Ф. А., граф, боярин, фельдмаршал, государственный деятель и дипломат 129, 130, 278 Головины 43, 90, 97, 98, 114, 116, 196, 197, 429 Голохвастов И. Д., дворянин 354 Голохвастов Я., дворянин 354 Голохвастовы 354, 355, 385 Голтяева (Кошкина) М. Ф., боярыня 92 Голубинский Е. Е., церковный историк 320, 343, 344, 402 Голубкина А. С., скульптор 76 Голубцов И. А., историк 89, 384 445 Именной указатель Голубцов С. А., церковный историк 41, 402 Горбатая А. П., княгиня, супруга А. Б. Горбатого 114 Горбатая М. П., княгиня 161 Горбатов Е. Н., историк 306, 321, 351, 386, 389 Горбатые, князья 96 Горбатый А. Б., князь, боярин 114, 328 Горбатый М. В., князь 159 Горбатый П. А., князь 328 Гордон П., генерал 137, 297, 391 Горматюк А. А., реставратор, искусствовед 336, 337, 402 Горохов И., лейб-гвардии капитан 261 Горохова Ф. М., супруга И. Горохова 261 Горский А. В., церковный историк 344, 402 Горунг М. Б., географ, нумизмат, библиофил, москвовед 41, 402 Горчаковы, князья 97 Готовцевы 347 Грановский Т. Н., историк 371 Гращенков А. В., историк, музейный работник 53, 402 Грей Т., поэт 362, 363 Греков Б. Д., историк 21, 89, 108, 206, 207–209, 382, 384, 402 Григорий Дмитриев сын, кольчужник 218 Григоров С. Г., музейный работник 253 Григорьев А. Г., архитектор 143 Григорян С. Б., археолог 118, 219, 397, 402 Гринина И. Р., историк 14, 212, 359, 393, 406, 413 Гришина З. В., историк 43, 403 Грязнов И. Ю., дворянин 161 Гудович И. В., граф, московский главнокомандующий 177 Гудон Ж.-А., скульптор 75, 76, 429 Гулордава Д. А., геральдист, генеалог 43, 403 Гумелев В. Ю., публицист 60, 403 Гунст А. О., архитектор, художник 284, 287 Гуревич А. Я., историк 9, 393 Гурий (Заболоцкий), епископ Смоленский 227 Гучков А. П., архитектор 254 Гучков Н. И., московский городской голова 198, 264, 265 Гучков С. И., предприниматель 197 Давиденко Д. Г., историк 89, 90, 113, 115, 343, 403 Давыдов Л. Д., генерал-майор 372 Даль В. И., писатель, этнограф, лексикограф 318, 403 Дамаскин (Семенов-Руднев), епископ Нижегородский 189 Даниил Александрович, князь московский 80, 81, 87, 92, 151, 212, 392 Даниил Феофанович, боярин 86, 153 Даниил Черный, св., иконописец 65, 66 Даниил, епископ Смоленский 86, 154 Даниил, митрополит Московский и всея Руси 296 Данилова Д. Н., литератор, журналист 23, 403 Данилова Е., некрополист 40, 403 Данилова Н. В., некрополист 40, 403 Даркевич В. П., историк 123, 403 446 Именной указатель Дарья (Анна) Алексеевна Колтовская, царица-инокиня 350 Дашков П. М., князь, генерал-лейтенант 177 Дашковы, князья 228 Двамал, некрополист 45 Дебец Г. Ф., антрополог 10, 403 Дельвиг А. А., поэт 364 Дельнов А. А., некрополист 40, 403 Дементьев М. А., историк, пушкинист 364, 416 Дементьева Т. Н., археолог 224, 403 Демидов П. А., промышленник, меценат 133 Демидова Н. Ф., историк 312, 403 Денисов М. Е., историк 41, 42, 403 Дергачев В. В., историк 165, 166, 316, 403 Дергачева И. В., историк 164–166, 316, 404 Деревянко А. П., археолог, историк 10, 397 Державин Г. Р. поэт 359, 360, 363, 386 Державина Е. Я. (урожд. Бастидон), супруга Г. Р. Державина 359 Державина О. А., историк 125, 390 Державины 360 Дибров А. С., историк 204, 393 Дионисий, иконописец 165, 403 Дионисий (Зобниновский), св., архимандрит 343 Дионисий, св., иеромонах, печерский подвижник 363 Дмитриев Д. С., историк 225, 226, 404 Дмитриев И. Д., историк 342, 404 Дмитриев И. И., поэт 371 Дмитриева-Мамонова А. И., супруга И. М. Дмитриева-Мамонова 110 Дмитриева-Мамонова Е. Ф., супруга И. И. Дмитриева-Мамонова 111 Дмитриева-Мамонова П. И., супруга И. М. Дмитриева-Мамонова 110, 111 Дмитриев-Мамонов И. И., стольник, генерал-аншеф 86, 110, 111, 131 Дмитриев-Мамонов И. М., стольник, воевода 110, 111 Дмитриев-Мамонов Ф. И., сын И. И. Дмитриева-Мамонова 110, 111 Дмитриевы-Мамоновы 110, 111 Дмитрий Андреевич, князь углицкий 112 Дмитрий Иванович Внук, князь московский 155, 333 Дмитрий Иванович Донской, великий князь московский 81, 87, 88, 90, 153, 309, 315, 361 Дмитрий Солунский, св. мученик 80 Дмитрий Угличский, св., царевич 361 Дмитрий Юрьевич Красный, князь бежецкий 112, 155 Дмитрий Юрьевич Шемяка, князь галицкий, великий князь московский 60, 155 Дмитрий, священник 262 Добровольская М. В., антрополог 221, 224, 404, 430, 433, 434 Довойна П., супруга С. Довойны 121 Довойна С., воевода 121 Долгих Е. В., искусствовед 69 Долгова С. Р., историк, москвовед 15, 424 447 Именной указатель Долгорукие-Аргутинские, князья 197 Долгорукий-Аргутинский Ф. С., князь, генеалог 197 Долгоруков А. А., князь 236 Долгоруков В. Т., князь, боярин 160, 312, 386 Долгоруков М. Ю., князь, боярин 329 Долгоруков П. В., князь, генеалог 197 Долгоруков Ю. А., князь, боярин 329 Долгорукова Е. А., княгиня 261 Долгоруков-Крымский В. М., князя, фельдмаршал 132, 141, 245 Долгоруковы (Долгорукие), князья 43, 97, 197, 413 Домбровский И. Е., москвовед, библиофил, музейный работник 25, 31, 241, 404 Домогацкий В. Н., скульптор, искусствовед 75, 287, 288, 404 Домогацкая С. П., составитель книги трудов В. Н. Домогацкого 75, 404 Донской Г. Г., историк 50, 53, 70, 230, 245, 348, 392, 404 Дормидонтов В. Д., историк, москвовед 27, 28, 404 Дорофей (Курцев), инок 328 Дорошенко П. Д., гетман 364 Досифей, архимандрит 263 Досифея (Тараканова), инокиня 177 Достоевская М. Ф., мать писателя 201, 398 Достоевский М. А., врач, отец писателя 6, 201 Достоевский М. Ф., историк, востоковед, археолог, лингвист 355, 404 Достоевский Ф. М., писатель 6, 201, 370, 398, 403 Дрбоглав Д. А., эпиграфист, филолог 48, 121, 122, 191, 192, 194, 404 Дубов С. Л., издатель 297, 385–391 Дудин (Дудин-Квашнин) Серапион, схимник 91 Дудин-Квашнин В. Я., дворянин 91 Душин С. Ф., управляющие имением Гончаровых в с. Ярополец 364 Евдокимов-Розанцев В. А., художник 282 Евдокия Алексеевна, царевна 342 Евдокия Дмитриевна, великая княгиня 57, 60, 86, 87, 154, 309 Евдокия Лукьяновна, царица 247, 321, 339 Евдокия Романовна, княгиня старицкая 59, 62, 63, 300 Евдокия Федоровна Лопухина, царица 334, 340, 342 Евлампиев И. И., философ, литературовед 370, 404 Евпраксия, преподобная 88 Евфимей Вислень, епископ Тверской 86, 153 Евфимий Турков, игумен ИосифоВолоцкого монастыря 107, 337, 345 Евфросинья Андреевна, княгиня старицкая 59, 62, 63 Егоров В. Л., историк, археолог 334, 430 Евфросиния Полуэктовна, княгиня 5 Егоров К. А., археолог 53, 54, 71, 75, 93, 99, 104, 118–121, 167, 192, 194, 195, 220, 222, 381, 386, 387, 398 448 Именной указатель Едигей, ордынский правитель и военачальник 82 Екатерина II Алексеевна, императрица 142, 172, 278, 342 Екатерина Алексеевна, царевна 342 Екатерина Павловна, королева Вюртембергская 362 Елагин Н. С., москвовед 216, 418 Елагина А. П., хозяйка литературного салона 363 Елена (Ржевская), игуменья 247 Елена Васильевна Глинская, великая княгиня 58–61, 300, 417 Елена Девочкина, игуменья 168, 223, 397 Елена Ивановна, великая княгиня московская 84, 152 Елена Романовна, княгиня 58 Елена Стефановна Волошанка, княгиня 58 Елецкая М. А., княгиня 192 Елизавета Петровна, императрица 139, 278 Елкина А. К., реставратор 67 Елкина И. И., археолог 67, 69, 70, 99, 108, 116, 163, 167, 169, 194, 219, 220, 229, 244, 292, 296, 297, 299, 301, 305, 342, 348, 397, 404, 405, 413, 416, 425 Емченко Е. Б., историк 109, 172, 315, 387 Епифаний Кипрский, св. 343 Епифаний Славинецкий, поэт, просветитель 129 Епифаний, проповедник старой веры 330 Ермонская В. В., искусствовед 76, 77, 135, 137, 405 Ерусалимский К. Ю., историк 326, 327, 398, 405 Есенин С. А., поэт 239 Ефимова Е. А., соавтор путеводителя по Москве 216, 418 Ефрем, игумен 66 Жданова Т. В., историк 81, 405 Жегулевцева А. П., историк 42, 405 Жедринская М. Н., дочь гофмейстера 263 Жедринский Н. А., гофмейстер 263 Желябужский И. А., думный дворянин 104, 329, 388 Жеребцов А. А., камергер 180 Жесткова Т., некрополист 40, 405 Жуковский В. А., поэт 361–363, 365, 387, 400 Журавлевы, ктиторы Алексеевского монастыря 263 Жучков И. Н., деятель охраны памятников 257 Забелин И. Е., историк, археолог, москвовед 99, 127, 298, 305, 321, 337, 388, 405 Загвоздин В. П., исследователь 70, 413 Загорецкий Н. А., декабрист 208 Заграевский С. В., историк архитектуры 65, 66, 405 Зайцева Г. И., химик 221, 431, 433 Захаров-Гезехус И. А., генетик 42, 406 Захарьин В. Ю., боярин 116 Захарьина-Юрьева У., мать царицы Анастасии Романовны Захарьины-Кошкины 91, 92, 414 Захарьины-Юрьевы 67, 85, 87, 96, 108, 116 Звенигородская Е, княгиня, супруга Г. Звенигородского 173 449 Именной указатель Звенигородский Г., князь 173 Звенигородские, князья 346 Зверев С. В., историк, нумизмат 41, 402 Звягин В. Н., антрополог, судебный медик 66, 67, 99, 108, 116, 163, 167, 169, 194, 219, 225, 229, 244, 299, 301, 305, 342, 348, 405, 425 Зеленин Д. К., этнограф 123, 126, 322, 405 Зеленская Г. М., историк, музейный работник 181, 380, 405 Зимин А. А., историк, источниковед 96, 165, 384, 405, 421 Зиновьева А. А., супруга камергера 181 Золотов Ю. М., археолог 48, 122, 191, 192, 312, 406 Золтан А., историк 52, 405 Зосима, митрополит Московский и всея Руси 85, 416 Зубова Н. Л., историк 32, 33, 204, 239, 251, 267, 268, 375, 398, 406 Зубовы 43, 415 Зыкова А. М., девица 187 Зюзин В. Г., окольничий 160 Зюзин Л. В., дворянин 160 Зюзин Я. В., думный дворянин 160 Зюзина Ф. Г., вдова окольничего А. И. Зюзина 160 Зюзины 96 Иакинф (Карпинский), архимандрит 228, 434 Иван I Данилович Калита, великий князь московский 14, 84, 152, 154, 332, 361 Иван II Иванович, великий князь московский 63, 84, 88, 152, 247 Иван III Васильевич, великий князь московский 85, 154, 306, 322, 332, 333, 361 Иван IV Васильевич Грозный, царь 5, 59, 63–65, 89, 105, 120, 156, 164, 277, 296, 303, 315, 318, 322, 326, 327, 330, 333–337, 339, 342, 345, 361, 389, 400, 402, 405, 408, 410, 411, 417, 418, 422, 425, 427, 432 Иван V Алексеевич, царь 138, 245, 361 Иван Андреевич, князь углицкий 112 Иван Борисович, князь рузский 338 Иван Дмитриевич, князь московский 84, 85, 153 Иван Иванович, князь московский 152 Иван Иванович, царевич 59, 64, 318, 416 Иван Мирославич (мурза Хоросмир), зять князя Олега Рязанского 353, 401 Иван-Август, самозванец 349 Иванкив А. В., историк, источниковед 17, 19, 21, 23, 27, 72, 73, 146, 202, 203, 205, 209, 242, 243, 254, 265, 283, 376, 406, 407 Иванов О. А., историк, москвовед 123, 407 Иванов П. В., землемер 187 Иванова Л. В., историк, москвовед 12, 19, 21, 26, 41, 190, 227, 232, 243, 253, 254, 256, 258, 367, 397, 407, 410, 416, 424, 430 Иванова М. К., младенец 176 Иванчин-Писарев Н. Д., литератор 226, 407 Игнатий, архимандрит 142 450 Именной указатель Игнатий, игумен 113 Иеремия, иеросхимонах 372 Ижевский П. В., биолог 63, 407 Измайлов А. В., окольничий 328 Измайлов В. А., дворянин 328 Измайлов И., дворянин 350 Измайлов М. М., московский главнокомандующий 142 Илизаров С. С., историк 14, 15, 190, 212, 213, 243, 247, 359, 393, 407, 408, 413, 418 Ильин А., капитан-поручик 181 Ильин Н., сын А. Ильина 181 Илья, сын дьяка С. Бородатого 158 Иннокентий, архимандрит 238 Иоаким (Савелов), патриарх Московский и всея Руси 292, 297 Иоанн Богослов, св., апостол 338 Иоанн Корнильев– см. Шушерин И. К. Иоанн Предтеча, св., пророк 334, 341 Иоанн, епископ Новгородский 317 Иоанн, патриарх Московский и всея Руси Иоанникий, архимандрит 372 Иоасаф (Скрипицын), митрополит Московский и всея Руси 343 Иоасаф I, патриарх Московский и всея Руси 297, 298, 321 Иоасаф, игумен 296 Иов, патриарх Московский и всея Руси 160 Иона Иванов сын, инок 187 Иона, митрополит Московский и всея Руси 212 Иосиф (Шестаковский), архимандрит 262 Иосиф Волоцкий, св., игумен 106, 118, 150, 169, 170, 320, 340, 422, 428 Иосиф, архимандрит 172, 325 Иосиф, патриарх Московский и всея Руси 161, 297, 321 Иофе В. В., правозащитник, историк, публицист 203, 420 Ирина Федоровна Годунова, царица 58, 63, 300, 301 Ирина, Константинова жена 286 Ирина-Ингигерда, великая княгиня киевская 10, 155, 402 Исаев А. Ф., солдат 268 Иулиания, преподобная 88 Кавельмахер В. В., историк архитектуры 223, 352–355, 407 Каганович Л. М., советский государственный и партийный деятель 47, 393 Казанский П. С., историк 196, 197, 407 Калайдович К. Ф., историк 194, 408 Каменский А. Б., историк 243, 244, 355, 408 Каменский М. Ф., граф, фельдмаршал 362 Камзолкин А. И., деятель охраны памятников 254 Кантемир А. Д., князь, поэт 262 Кантемир С. Д., князь, бригадир 262 Кантер Э. И., судебный медик 64, 418 Каплани З. К., меценат 133 Карамзин Н. М., историк, писатель, поэт 8, 15, 46, 244, 360, 361, 365, 387, 408 Карамзина Е. А., супруга Н. М. Карамзина 365 Карастелев В. Л., мещанин 184 451 Именной указатель Карачаров И. А., надворный советник 187 Карачаров И. А., статский советник 187 Карачарова А. П., супруга И. А. Карачарова 187 Карион Истомин, писатель, поэт, просветитель 129, 237 Карташов В. С., историк 408 Кассиан, архимандрит, еретик 330 Катагощина М. В., историк 32, 33, 39, 204, 239, 251, 267, 268, 375, 398, 406 Катерина Яковлевна– см. Державина Е. Я. Катырева-Ростовская Т. Ф., княгиня, супруга И. М. Катырева-Ростовского 68, 318 Катыревы-Ростовские, князья 98, 108, 347 Кашин Ю. И., князь 328 Каштанов С. М., историк, источниковед 81, 91, 122, 330, 384, 408 Кащенко В. А., деятель охраны памятников 255 Квашнины 89 Квашня Иван Родионович, боярин 90, 153 Келлерманы, купеческий род 121 Кипнис С. Е., некрополист 24, 25, 209, 240, 241, 398, 408 Киприан, митрополит Киевский и всея Руси 154, 212, 260, 291, 294, 412 Кирик Новгородец, диакон, ученый 291, 305 Кирилл Философ, св., епископ 341 Кирилл, игумен 187 Кириллов А. С., думный дьяк 168, 329 Кириллов Я. А., думный дьяк 237 Кириловы 237 Кириченко А. А., историк 165, 166, 316 Кистерев С. Н., историк 159, 165, 306, 384, 386, 408 Кияновский М., литератор 104, 286, 347, 408 Клейн В. К., историк, источниковед 104, 191, 253, 285, 408 Климент (Стояновский), архимандрит 263 Клобуков И. Т., дворянин 162 Клюев Б. В., протоиерей 84, 85, 408 Кобак А. В., историк, краевед 12, 132, 408, 428 Кобеко Д. Ф., историк, генеалог 304, 408 Ковалева М. Д., историк 43, 312, 408, 429 Коваль В. Ю., археолог 99, 218, 394, 404, 412, 433 Коваль Г. Я., защитник Севастополя 255 Ковригина В. А., историк 122, 408 Кожевников И. П., купец 263 Кожевников Н., фотограф 287 Кожевников Р. Ф., москвовед 241 Кожевникова М. П., купчиха 263 Кожины 43, 398 Козлов В. Ф., историк, москвовед 1, 26, 28–30, 74, 204, 243, 254, 256, 258, 270, 408, 409, 414 Козлов И. И., сенатор 371 Козловские, князья 97 Козляков В. Н., историк 126, 386 Коллинс С., автор сочинения о России 127, 306, 309, 388, 390 Коломейцов, фотограф 287 Колосова Е. В., историк 125, 390 452 Именной указатель Колтовские 96 Колтовский Д., дворянин 350 Колтовский С. И., дворянин 350 Колупаевы 97 Колычевы 98 Комарова И. И., историк 27, 409 Компанец С. Е., историк, некрополист 27, 77, 409 Кондратьев И. И., археолог, историк 167, 409 Кондратьев И. К., москвовед 214, 215, 335, 410 Конев С. В., историк 164, 165, 316, 410 Коновалов А., журналист 66 Коноплев Д., еретик 330 Константин Дмитриевич, князь углицкий 337 Константин Николаевич, великий князь, государственный деятель 202, 425 Корб И. Г., автор сочинения о России 104, 137, 329, 388 Корецкий В. И., историк 167, 387, 390 Корзухин А. И., художник 282 Корнеев А. В., историк 367, 410 Корнилий, св. мучник, игумен 327 Коробцов Д. В., историк 44, 423 Коростелев Н. Б., историк медицины 42, 410 Корсаков Н., лицеист 364–366 Костомаров Н. И., историк 290, 410 Котошихин Г. К., дьяк, автор сочинения о России 297, 298, 320, 321, 388, 391 Кошелева О. Е., историк 158, 159, 311, 321, 410 Кошка Федор Андреевич, боярин 85, 92, 116 Кошкин Ю. З., боярин 91, 92 Кошкина Ф. Ю., дочь боярина 91 Кошкины 92 Кошлякова Т. Н., историк 296, 299, 410 Крамской И. Н., художник 283, 430 Красилин М. М., искусствовед 337, 410 Красновский Н. Н., протоиерей 264 Кренке Н. А., археолог, историк 49, 89, 99, 223, 396, 410 Кром М. М., историк 59, 410 Кротков Ф., протоиерей 265 Крылов И. З., москвовед 340, 341 410 Крюковы 353 Ксения Борисовна Годунова (инокиня Ольга), царевна 339 Кубенские, князья 98, 167 Кубенский И. И., князь, боярин 112, 113, 167, 327 Кубенский М. И., князь 167 Кузмин М. А., поэт 370 Кузнецов В. М., историк 43, 410 Кузнецова Т. Ф., историк 28, 283, 411 Кузнецовы 43, 411 Кузьменко С. В., археолог 48, 94, 393 Кузьмин А. В., историк 165, 166, 411 Кульман К., еретик 330 Кунин В. В., литературовед, пушкинист 365, 389 Куракин Б. И., князь, государственный деятель, дипломат 246 Куракин И. С., князь, боярин 113, 431 Куракины, князья 96, 228, 243 Курбатов А. В., археолог 293, 301, 411 453 Именной указатель Курбский А. М., князь, боярин, военачальник 59, 427 Курганова Н. М., историк 103, 411 Курицын И. В. Волк, дьяк 330 Курятников Р., гравер 280, 281 Кутищева А. В., историк 43, 411 Кутузовы 97 Куфальд Г., архитектор 374 Кучкин В. А., историк, источниковед 89, 277, 302, 303, 305, 411 Кучумовичи 346 Лаврентьев А. В., историк 329, 330, 411 Лазарева А. В., историк, москвовед 31, 411 Лазарь, проповедник старой веры 330 Лазукин А. В., археолог 224, 411 Ламанский В. И., историк 203, 421 Лангинова Н. А., некрополист 42, 240, 399 Лапа В. Ф., некрополист 40, 240, 411, 412 Латышева Г. П., историк 300, 419 Лебедев А. Т., фотограф, москвовед 28, 35, 37, 72–74, 243, 284, 287, 288, 424 Лебедев Н. Н., фотограф 284 Левенгаупт А. Л., генерал, шведский полководец 131 Левенок В. П., археолог 313, 411 Левин М. Г., антрополог 10, 403 Левина Т. В., историк 49, 115, 119, 120, 388 Левинсон Н. Р., историк, музейный деятель 257, 259 Левитан И. И., художник 282 Левицкая Н. В., историк 165, 411 Левкий, архимандрит 159 Левшин А. Г., протоиерей, историк 14 Ледовская И. Ю., историк, деятель экскурсионного дела 27, 273, 412 Ленин В. И., советский партийный и государственный деятель 5, 22, 39, 207 Леонид (Кавелин), архимандрит, церковный историк 232, 340, 344, 388, 402 Леонид, епископ Дмитровский 107, 385 Леонтьев А., дворянин 350 Лермонтов М. Ю., поэт 239 Лефорт Ф. Я., адмирал 137, 138 Лжедмитрий I, самозванец 68, 102, 156, 229, 230, 324, 333, 361, 390 Лжепетр, самозванец 68, 114 Либерман А. А., историк 68, 104, 124, 127, 295, 297, 329, 384, 386–391 Лиданова Л., москвичка 375 Лидин В. Г., писатель 373, 388 Литвина А. Ф., филолог, историк 52, 406 Литвинов Р. В., историк 44, 423 Лихачев Д. С., историк, филолог 29, 337, 389, 411, 423 Лихачев Н. П., историк, источниковед, генеалог 161, 164, 304, 388, 410 Лихтер Ю. А., археолог 66, 412 Лихушин М. М., москвич 373 Лобанова В. В., родственница А. Т. Саладина 20 Лобанова-Ростовская М. А., княгиня, супруга А. А. Лобанова-Ростовского 263 454 Именной указатель Лобанов-Ростовский А. А., князь, инженер путей сообщения 263, 264 Лобанов-Ростовский А. Б., князь, государственный деятель, дипломат, генеалог 196, 264 Лобановы-Ростовские, князья 97, 100 Ловягин А. М., книговед, историк, переводчик 279, 389 Логунова М. О., историк 278, 298, 412 Лозинский Р. Р., протоиерей, церковный историк 137, 368, 412 Лопухин М. С., поручик 201 Лопухины 99, 100, 102, 189 Лугвень (Семен) Ольгердович, князь мстиславский 90 Луговская И. Л., некрополист 42, 240, 399 Лужин С. С., москвич 373 Лукичев М. П., историк 311, 385 Лупкин П., ересиарх 139, 261, 331 Луппол А. Н., историк, нумизмат, музейный работник 25, 76, 401 Лурье Я. С., историк 337, 389 Лутовинов С. А., слуга боярина и князя И. Б. Черкасского 120 Львовы, князья 97 Любарский К. Н., историк, некрополист, краевед 205, 412 Лямин, предприниматель 257 Магницкая М. Г., супруга Л. Ф. Магницкого 284 Магницкий Л. Ф., математик, просветитель 284 Макаренко Т. Ф., биолог 57, 59–61, 412 Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский, историк 41 Макарий, архимандрит 170 Макарий, митрополит Новгородский 172, 325 Макарий, св., митрополит Московский и всея Руси 43 Макаров Н. А., археолог, историк 70, 99, 218, 222, 302, 333, 394, 397, 404, 412, 433 Макарова Е. П., историк 358, 412 Маковский К. Е., художник 282 Максим Блаженный, св., юродивый 212, 260 Максим Грек, св., просветитель 324, 344 Максимов И., еретик 330 Максимов С. В., этнограф 126, 412 Максимович Л. М., географ, литератор 14, 46, 213 Малинов А. А., архитектор, историк 27, 273, 412 Малиновский А. Ф., историк, архивист 136, 243, 329, 338, 340, 412 Мамонтова В. С., купчиха 177 Мансветов И. Д., церковный историк 291, 295, 304, 412 Манягин В. Г., публицист 60, 412 Маржерет Ж., автор сочинения о России 306, 309, 324, 388 Марина Юрьевна Мнишек, супруга Лжедмитрия I и Лжедмитрия II 126, 386 Мария Александровна, великая княгиня московская, супруга Семена Ивановича 84–86 Мария Борисовна, великая княгиня, супруга Ивана III 58, 59 Мария Владимировна Старицкая, княжна 62 Мария Григорьева Годунова, царица 300 455 Именной указатель Мария Дмитриевна, княгиня, супруга Лугвеня (Семена) Ольгердовича 90, 154, 217 Мария Ивановна, царевна 62, 337 Мария Ильинична, царица 247, 339 Мария Константиновна, княгиня Серпуховская, супруга Андрея Ивановича 90, 153 Мария Магдалина, св., мироносица 341 Мария Темрюковна, царица 58, 61, 116, 300 Мария Федоровна, императрица 15 Марр Н. Я., филолог, историк 433 Мартен Д. Э., художник 283 Мартос И. П., скульптор 76 Мартынов А. А., москвовед, архитектор 15, 47, 99, 111, 190–192, 281, 282, 366, 370, 388, 424, 430 Мартынов Н. А., художник 281, 282 Марфа Алексеевна, царевна 212 Марфа Васильевна Собакина, царица 58, 59, 62, 63, 89, 346 Марфа Ивановна, государыня-инокиня 319 Марфа Посадница (Борецкая) Маскевич С., автор сочинения о России 338, 389 Масса И., голландский купец, дипломат, автор сочинения о России 295, 389 Матвеев А. А., граф, государственный деятель, дипломат 104, 285, 28, 329, 330, 388 Матвеев А. А., сын А. А. Матвеева 286 Матвеев А. С., боярин, государственный деятель, дипломат 104, 281, 285, 329, 347, 408 Матвеев С., дьяк 104 Матвеева А. А., дочь А. А. Матвеева 286 Матвеева А. А., дочь А. А. Матвеева 286 Матвеева Е. А., дочь А. А. Матвеева 286 Матвеева Е. А., дочь А. А. Матвеева 286 Матвеева М. А., дочь А. А. Матвеева 286 Матвеева М. А., дочь А. А. Матвеева 286 Матвеева Т. А., дочь А. А. Матвеева 286 Матвеевы 103, 285, 286 Матисон А. В., историк, генеалог 94, 430 Матфей (Гречин), митрополит адрианопольский 86, 153 Матфей Никифоров, инок 166, 320 Матюшин С. И., священник, некрополист 41, 239, 240, 413 Матюшкины 97 Маштафаров А. В., историк 81, 89, 163, 166, 171, 384, 385 Медведев И. И., служащий Моссовета 21 Медведев П. В., купец, автор дневника 369, 427 Медникова М. Б., антрополог 69, 70, 99, 221, 224, 229, 348, 397, 413, 433, 434 Мезецкие, князья 97 Мейерберг А., автор сочинения о России 127, 274, 278–280, 304, 307, 309, 388, 390 Мельник А. Г., историк 333 Мельцын М. О., генеалог 43, 99, 197, 413 456 Именной указатель Мерзляков А. Ф., поэт, критик 367 Мещерский Н., князь 113 Мещерский Ю. Ю., князь, стольник 113 Мещерский, князь 359 Миклашевская Е. П., москвовед 43, 413 Миллер Г. Ф., историк, археограф, архивист 10, 14, 46, 132, 190, 194, 212, 230, 243–248, 355, 370, 393, 396, 408, 430 Миллер Дэвид Б., историк 95, 413 Миллер П. Н., москвовед 243, 259, 421, 427 Милославская А. В. (Толстая), боярыня, супруга Л. С. Милославского 104 Милославские 103, 104 Милославский Б. Е., дворянин 103 Милославский И. Д., боярин 103, 104 Милославский И. М., боярин 104 Милославский Л. С., боярин 104 Минин К., земский староста, руководитель Второго ополчения 300, 393 Минц М. М., деятель охраны памятников 32 Мирославич Д., землевладелец 161 Мирославич М. Н., супруга Д. Мирославича 161 Мисаил Сукин, инок 296 Митрофан, архимандрит 225, 413 Михаил (Митяй), нареченный митрополит Киевский и всея Руси 82, 418 Михаил Александрович, великий князь тверской 294 Михаил Васильевич, князь кашинский 322 Михаил Всеволодович, св. мученик, князь черниговский 260 Михаил Клопский, св., юродивый 165, 434 Михаил Федоров, священник 262 Михаил Федорович, царь 68, 230, 247, 299, 337–339, 349, 361 Михаил Ярославич, св., великий князь тверской 82, 151, 339 Михайлов, прокурор Московской конторы Синода 232 Михей, св., инок 344 Модзалевский Б. Л., историк, литературовед 8, 16, 17, 21, 205, 209, 229, 231, 421, 433, 436 Мойер М. А., возлюбленная В. А. Жуковского 363 Морозов Б. И., боярин 168 Морозов Б. Н., историк 2, 68, 124, 384–386 Морозов М. А., предприниматель 257 Морозовы 96, 98 Мстислав Владимирович, князь тмутараканский и черниговский 305 Мстиславская А. И., царица, супруга царя Симеона Бекбулатовича 114 Мстиславская А. П., княгиня, супруга Ф. М. Мстиславского 87, 114 Мстиславская И. А., княгиня, супруга И. Ф. Мстиславского 114, 114 Мстиславская И. И., княжна 114 Мстиславская И. М., княгиня, супруга Ф. И. Мстиславского 114, 115 Мстиславская П. И., княгиня, супруга Ф. И. Мстиславского 114 457 Именной указатель Мстиславская У. П., княгиня, супруга Ф. И. Мстиславского 114 Мстиславские, князья 58, 87, 96, 98, 108, 113, 114, 343, 414 Мстиславский И. Ф., князь, боярин 114, 117, 156, 170 Мстиславский Ф. И., князь, боярин 87, 114, 115, 117, 156, 170, 171, 318 Мстиславский Ф. М., князь, боярин 114, 117, 171, 315, 349 Муравьев А. Н., духовный писатель 226, 366, 414 Муравьева Л. Л., историк, источниковед 150, 414 Мурадян Г. В., генеалог 43, 414 Мурзин-Гундоров В. В., историк, генеалог 165, 414 Муринов И. Т., директор Московской типографии 285 Мурьянов М. Ф., литературовед 363, 364, 366, 414 Мусин А. Е., археолог, историк 222, 290, 294, 295, 302, 303, 414 Мусин-Пушкин-Брюс В. В., граф, камергер 181 Мутьянская М., супруга стольника 301, 432 Мятлев Н. В., историк, генеалог 113, 114, 414 Нагой И. С., воевода 114 Нагорнов В. П., историк 353, 401 Надин Л. П., дворянин 159, 300 Надсон С. Я., поэт 370 Назаров В. Д., историк 81, 91, 92, 163, 306, 384, 387, 414 Назаров Е. С., архитектор 348 Найденов Н. А., предприниматель, общественный деятель 198 Налетов А. Г., историк 42, 43, 415 Нарышкин А. К., боярин 329, 341 Нарышкин В. В., генерал-поручик 177 Нарышкин И. К., боярин 329, 341 Нарышкин К. П., боярин 341 Нарышкин Ф. К., кравчий 341 Нарышкина А. И., супруга В. В. Нарышкина 177 Нарышкины 97, 215, 228, 340, 341, 347 Насонов Г. Б., капитан 262 Наталья Кирилловна, царица 337 Наумов В. П., историк 136, 389 Наумов Н. К., дьяк 120 Наумов О. Н., историк, генеалог 243, 415 Наумов Ф. В., генерал-лейтенант 123 Нащокин В. А., генерал-поручик, мемуарист 136, 138, 389 Невзоров М. И., поэт, литератор 227 Невская Л. Г., филолог 309, 415 Некрасов Н. А., поэт 369 Немирович-Данченко В. И., театральный деятель 289 Немчинов Н. А., купеческий сын 174 Неплюев И. И., государственный деятель, мемуарист 389 Нетунахина Г. Д., искусствовед 76, 77, 135, 137, 405 Нефедов Г. Н., протоиерей, церковный писатель 303, 415 Никандр, инок, казначей 168 Никита, епископ Новгородский 317 Никитин С. А., антрополог 57, 58, 224, 433, 434 458 Именной указатель Никифор (Феотокис), архиепископ, богослов 35, 36 Никифор, проповедник старой веры 330 Никодим (Белокуров), епископ Дмитровский 225, 392, 415 Николаев С. И., литературовед 132, 133, 357, 358, 368, 415, 420, 428 Николаева С. В., историк, музейный работник 106, 165, 166, 316, 415 Николаева Т. В., историк, музейный работник 48, 49, 166, 167, 191, 192, 303, 415 Николай I Павлович, император 278 Николай II Александрович, император 5, 6 Николай Михайлович, великий князь, историк, некрополист 16, 17, 196, 371, 372, 412, 430 Николай, архимандрит 261 Никольский Н. К., историк 107, 231, 317, 415 Никон Радонежский, св., игумен Троице-Сергиева монастыря 118, 161 Никон, патриарх Московский и всея Руси 165, 246, 297, 318, 414 Никон, св., игумен Радонежский 118, 161, 343 Никульский А. Е., некрополист 40, 415 Нифонт, епископ Новгородский 291, 305, 324 Новиков Н. И., издатель, просветитель 10, 14, 15, 46, 99, 188–190, 192, 213, 243, 247, 424 Новосельский А. А., историк 96, 401 Новосильцев В. Д., флигель-адъютант 200 Новосильцева С. А., дворянка 199 Новосильцевы 228 Новохатский К. Е., историк 227, 416 Ноготковы-Оболенские, князья 98 Носков С. С., социалист 266 Носок А. В., некрополист 40, 416 Ободовская И. М., историк, пушкинист 364, 416 Оболенская С. В., историк 9, 393 Оболенские, князья 96 Одоевская Е. Ф., княгиня, супруга Н. И. Одоевского 111, 112 Одоевские, князья 96, 98, 344 Одоевский А. Ю., князь, стольник 162 Одоевский В. Ф., князь, боярин 162 Одоевский В. Ю., князь, стольник, действительный статский советник 162 Одоевский М. Ю., князь, стольник, гвардии подполковник 161 Одоевский Н. И., князь, боярин 112, 161, 162, 300, 386 Одоевский Ю. Ю., князь, стольник, генерал-адъютант 162 Одоевский Я. Н., князь, боярин 112, 161 Ожегов С. И., филолог 8 Оксман Ю. Г., литературовед 22, 434 Олеарий А., автор сочинения о России 274, 278, 279, 282, 307, 309, 315, 316, 389 Ольга Павловна, великая княжна 359 Ольга, великая княгиня киевская 305 Ольга Годунова, инокиня 160 459 Именной указатель Ольга, царевна-инокиня– см. Ксения Борисовна Годунова Ольшевская Л. А., историк 332, 386 Омельченко О. А., некрополист 22, 394 Онипко К., историк 203, 416 Орешников А. В., нумизмат, музейный работник 253 Орлов А. А., поэт и писатель 367, 368, 410, 416 Орлова Г., историк 203 416 Орфинская О. В., историк, археолог 57, 301, 416 Осипов Д. О., археолог 69, 292, 293, 301, 416 Осипов Т., дьяк 156 Ослябя, герой Куликовской битвы 226 Остроухов В. Ф., священник, церковный историк 16, 19, 127, 239, 416 Отрепьев Григорий– см. Лжедмитрий I Охтенский Ф. А., землемер, автор описания Москвы 14, 212 Павел I Петрович, император 278 Павел, архимандрит 230 Павленко Н. И., историк 96, 401 Павлов А. П., историк 101, 416 Павлов А. С., историк 291, 389 Павлов-Сильванский В. Б., историк 167, 387, 390 Павловский О. М., антрополог 57 Паисий, иеромонах 373 Паисий, инок 372 Панкратов В. В. некрополист 42, 240, 398 Панова Т. Д., археолог, историк 27, 39, 48, 49, 55–65, 75, 80, 81, 84–87, 90, 99, 111, 112, 123, 149, 150, 157, 192, 218, 223, 253, 277, 290, 292–294, 296, 301–305, 309, 310, 333, 334, 336, 379, 398, 407, 408, 412, 415–417, 419, 422 Панченко К. И., археолог 224, 293, 417, 431, 434 Папин И. В., археолог 328, 343, 389 Парфений, патриарх Иерусалимский 304, 433 Пархоменко А. В., публицист 60, 403 Пассек В. В., литератор, москвовед 226–228, 235, 417 Пахомий (Симанский), епископ Великоустюжский 262 Пашуто В. Т., историк 91, 384 Пежемский Д. В., антрополог, археолог 57, 59, 417 Пенинский-Оболенский Большой Ю. А., князь, воевода 160 Пенинский-Оболенский Меньшой Ю. А., князь, боярин, воевода 160 Пересвет, герой Куликовской битвы 226 Перов В. Г., художник 282 Петвиашвили В. 37, 38, 273, 419 Петина Н. Н., историк 300, 394 Петр I Алексеевич, император 5, 7, 104, 123, 130, 136–138, 245, 278, 329, 348, 357, 388, 397 Петр II Алексеевич, император 278 Петр III Федорович, император 278 Петр Могила, митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси 294, 303, 390 Петр, св., митрополит Киевский и всея Руси 82–84, 151, 152, 212, 297, 332 Петрей П., автор сочинения о России 295, 303, 304, 306, 307, 389 460 Именной указатель Петров Д. А., историк 85, 322, 417 Петухов Е. В., историк 324, 417 Пешков-Сабуров С. Д., дворянин 161 Пилипенко А. С., генетик 69 Пирогов В. Ю., археолог, москвовед 28, 30, 33, 34, 50, 54, 71, 122, 142, 143, 145, 194, 219, 374, 392, 398, 417, 418 Пирютко Ю. М., историк, краевед 12, 132, 407, 428 Писемский И. П., дворянин 354 Писемский Я. Г., дворянин 354 Питирим (Нечаев), митрополит Волоколамский и Юрьевский 169, 428 Питирим, патриарх Московский и всея Руси 298 Платон (Левшин), митрополит московский 140, 142, 214, 269 Плешанова И. И., историк 327, 389 Плещеев Д. Г., дворянин 161 Плещеев И., дворянин 351 Плещеева И., супруга Ф. Г. Плещеева 312 Плещеев Н. Б., дворянин 214 Плещеев Ф. Г. 312 Плещеевы 86, 88, 96, 97 Плещей Александр, боярин 86 Плотников В. А., художник 283 Победоносцев К. П., государственный деятель 17 Погодин М. П., историк 300, 418 Пожарская Е. княгиня 162 Пожарские, князья 161, 223, 299, 301, 340, 346, 349, 396, 405 Пожарский Д. М., князь, боярин, военачальник 50, 53, 160, 161, 300, 387, 392, 393, 416 Пожарский Д. С., князь 162 Пожарский И. Д., князь, окольничий 341 Пожарский И. С., князь 162 Пожарский Ф. Д., князь, стольник 161 Покровский Н. В., археолог , искусствовед 65, 427 Поле Александр Борисович, боярин 353, 431 Полев А. И., стольник 352 Полев О. В., дворянин 353 Полевы 352 Полежаев Т., автор плана Москвы 275 Полянская Ю. Н., генеалог 203, 421 Померанцев Н. Н., реставратор, искусствовед 253 Пономарев, коммунар 252 Пономаренко А. К., археолог 66, 412 Попов В. А., архитектор 372 Попова Е. И., автор дневника 198 Попова Т. Ф., искусствовед 76, 77, 135, 137, 405 Порфирий (Успенский), епископ, востоковед, византинист 266 Постник Губин (Ф. Н. Моклоков), дьяк, летописец 155 Потемкин А. Н., прокурор Московской конторы Синода 232, 270 Прасковья Ивановна, царевна 110, 111 Прасковья Федоровна, царица, супруга Ивана V Алексеевича 138, 421 Преображенский А. С., историк 312, 403 Преображенский А. С., историк 418 Приимкова-Ростовская И. Т., княгиня 130, 286 461 Именной указатель Приселков М. Д., историк, источниковед 80, 81, 84, 91, 124 , 150, 153, 389, 418 Прозоровские, князья 97 Прозоровская А. Ф., княгиня, боярыня, супруга П. И. Прозоровского 101 Прозоровский Б. И., князь, боярин 135 Прозоровский В. И., судебный медик 64, 418 Прозоровский П. И., князь, боярин 101 Пронские, князья 97, 98 Протасий, тысяцкий московский 87, 88 Прохор, св., инок 332 Прохоров Г. М., литературовед, историк, источниковед 72, 418 Пульченков А. С., издатель 280 Путилов С. Э. 137, 418 Пучков С. В., московский городской и общественный деятель 19, 204, 239, 375, 418 Пушкин А. С., поэт, писатель 24, 42, 239, 363–367, 389, 390, 400, 414 Пушкин Б. С., архивист, москвовед 256 Пушкин В. Н., дворянин 350 Пушкины 42, 97, 415 Пушков В. П., историк 43, 403 Пчелов Е. В., историк, генеалог 43, 55, 333, 419 Рабинович В. Л., философ, поэт, прозаик 283, 370, 404, 432 Рабинович М. Г., археолог, историк, этнограф 218, 220, 222, 290, 293, 300, 399, 419 Разин С. Т., атаман 122, 330, 408 Размарицын А. П., художник 282 Рамазашвили Г. Р., некрополист 37–39, 43, 186, 187, 273, 419 Рассказова А. В., антрополог 69, 348, 397 Раушенбах Б. В., физик, искусствовед 337, 410 Рафалов М. М., историк 44, 420 Рейтблат А. И., историк 203, 420 Рейтенфельс Я., автор сочинения о России 127, 304, 306, 309, 388, 390 Репнин, князь 228 Реполайнен Н. В., некрополист 31, 418 Рерих Н. К., художник, философ 76 Решетова И. К., антрополог 221, 224, 413, 430, 433, 434 Ржевская Д. Г., супруга И. И. Ржевского, «князь-игуменья» Всешутейшего собора 135 Ржевский И. И., стольник 135 Римские-Корсаковы 199 Римский-Корсаков М. А., поручик л-гв. Семеновского полка 199 Ровинский Д. А., искусствовед 278, 388 Рогозина М. Г., историк архитектуры 28 Рогожин Н. М., историк 311, 385 Роде А., автор сочинения о России 127, 388, 389 Родина М. Е. археолог 292, 420 Розанов Н. П., историк 16, 138, 140–143, 238, 263, 269, 349, 420 Романов А. Н., боярин 229, 230, 347–349 Романов Б. Ф., сын боярина Ф. Н. Романова 318 462 Именной указатель Романов В. Е., историк 41, 420 Романов В. Н., стольник 229, 230, 342, 347–349 Романов Г. А., историк 31, 420 Романов И. Д., сын Д. Р. Юрьева 168 Романов И. Ф., сын боярина Ф. Н. Романова 318 Романов И. Н., боярин 68, 148, 168, 230, 348 Романов Л. Ф., сын боярина Ф. Н. Романова 318 Романов М. Н., окольничий 168, 229, 230, 347–349 Романов М. Ю., историк 311, 420 Романов Н. С., архитектор, реставратор 223, 313, 397 Романов Н. Ф., сын боярина Ф. Н. Романова 318 Романова У., боярыня, супруга И. Н. Романова 148, 168 Романовы (Юрьевы) 67, 68, 70, 87, 98, 108, 116, 221, 228, 229, 232, 295, 338, 340, 342, 347–349, 361, 385, 387–391, 396, 405, 405, 414 Ромодановская А., княгиня 91 Ромодановские, князья 97, 98 Ромодановский В. Г., князь, боярин 101 Ромодановский Ф. Г., князь, боярин 104 Ронин В. К., историк 9, 393 Россиев П. А., литератор 371, 420 Ростиславов А., литератор 16, 19, 420 Ростовская И., княгиня, супруга князя Д. Ростовского 303 Ростопчин Ф. В., граф, московский генерал-губернатор 132, 133 Ртищев Ф. М., окольничий 101 Ртищева К. М., вдова окольничего Ф. М. Ртищева 101 Ртищевы 97 Рубан В. Г., литератор 14, 210–212, 245, 420 Рубцов А. Ф., судебный медик, химик 64, 418 Рудницкая-Моргунова Н. Д., искусствовед 288 Румянцев Е., некрополист 44 Румянцев Н. П., граф, государственный деятель, меценат 194, 408 Румянцев С. П., граф, государственный деятель, меценат 285 Румянцева М. А., графиня 359 Русакомский И. К., историк, москвовед 281, 420 Рыбаков Б. А., археолог, историк 322, 421 Рыков Ю. Д., историк, источниковед 81, 163, 384 Рыкова О. В., историк 243, 420 Рыхляков В. Н., генеалог, библиограф 78, 421 Рычаловский Е. Е., историк 124, 391 Рюмина Т. Д., историк, москвовед 243, 421 Рюрик, князь 197 Рюриковичи 59, 150, 422 Рябинин Ю. В., некрополист 40, 41, 421 Рябов Г. З., врач, историк медицины, некрополист 21 Рязанов А. М., историк, музейный работник 43, 421 Сабашниковы, братья, книгоиздатели 215 463 Именной указатель Саблер В. К., обер-прокурор Синода 371, 372 Сабуровы 344 Савва, инок 294 Савва, св., игумен 65, 66 Савелов Л. М., генеалог 113, 195, 414, 421 Савельев Н. И., археолог 118, 223, 313, 397 Савиных В., протоиерей 65, 66, 421 Савицкий В. В., издатель, генеалог 241 Савицкий К. А., художник 282 Савич Н. Г., историк 298, 385 Саврасов А. К., художник 282 Садковская Т. Н., журналист 39 Сазонов С. В., историк 139, 165, 306, 316, 421, 420 Саитов В. И., историк, некрополист 8, 16–18, 21, 205, 209, 229, 231, 421, 433, 436 Саладин А. Т., москвовед, литератор, некрополист 19, 20, 27, 72, 122, 283, 373, 376, 377, 407, 421, 430 Салтыков А. А., священник, искусствовед 38, 419, 420, 427 Салтыков Л. А., боярин 328 Салтыковы 87, 96, 98 Самарина В. И., дворянка 180 Самойлова Т. Е., историк 333, 334, 336, 422 Самуил, епископ Крутицкий 141 Самуил, инок 180 Саприкина О. В., историк 203, 422 Сапрыкина Е. Ю., филолог 134, 401 Сахаров И. В., генеалог 203, 421 Сваричевская-Мамет О. В., москвовед, деятель охраны памятников 32, 243, 273, 409 Свербеев Д. Н., мемуарист 198 Свойский Ю. М., некрополист 29 Святицкая Е. Н., историк, москвовед 39, 431 Святополк Изяславич, великий князь киевский 332 Святославский А. В., историк, культуролог, москвовед 30, 50, 181, 352, 380, 392, 404, 407, 422 Седов Вл. В., историк, археолог 333 Семевский М. И., историк 138, 422 Семен Иванович Гордый, великий князь московский 84, 85, 89, 90, 152, 246, 332 Семен Иванович, князь калужский 155 Семенченко Г. В., историк 158, 422 Серапион, архиепископ Новгородский 343 Серапион, епископ Владимирский 324, 417 Сергеев А. В., историк 95, 96, 422 Сергеев В. А., литературовед 42, 422 Сергеев О. В. 365, 422 Сергей Александрович, великий князь, государственный деятель 202, 425 Сергиевская И. Г., писатель 40, 422 Сергий Радонежский, св., игумен Троице-Сергиева монастыря 89, 94, 95, 118, 161, 332, 333, 402, 413, 427 Серебрякова М. С., историк 107, 150, 231, 422 Сибирские, царевичи 228 Сиверс А. А., генеалог, нумизмат 21, 203, 383, 421 Сизов С. Е., историк 328, 333, 334, 336, 422, 423 Сила, архимандрит 262 464 Именной указатель Сильвестр Медведев, поэт 129 Симеон Бекбулатович, царь 113, 114 Симеон Полоцкий, поэт, просветитель 50, 129, 392 Симонов А. А., историк 44, 423 Синицына Н. В., историк 109, 387 Синицына Н. П., реставратор 301, 417 Сиренов А. В., историк 13, 339, 423 Сицкие, князья 68, 70, 98, 108, 221, 347, 348, 405 Скворцов Н. А., священник, церковный историк 72, 139, 242, 260, 262, 263, 331, 423 Скворцов Н., священник 270 Скопин-Шуйский М. В., князь, боярин, военачальник 63–65, 157, 337, 418 Скоробогатова Т. В., археолог 429, 431 Скрынников Р. Г., историк 164, 279, 327, 328, 411, 423 Случевский К. К., поэт 370 Смирнов А. П., археолог 100, 386 Смирнов В. Г., историк 357, 423 Смирнов М. И., историк, краевед 165, 421 Смирнов С. А., историк 34–35, 37, 75, 243, 283, 287, 288, 380, 423, 424 Смирнов Ю. А., археолог, историк 6, 9, 225, 422, 424 Смирнов, московский купец 146, 265 Смирнова А. Г., историк, москвовед 39, 40, 127, 424 Смирнова Э. С., историк, искусстовед 80, 219 Снегирев И. М., историк, москвовед, этнограф 15, 85, 126, 127, 198, 216, 217, 225, 281, 326, 332, 337, 340–342, 348, 366, 370, 424 Снегирев М. М., профессор, писатель 367 Собакина С. М., девица 89, 99 Собакины 89, 96, 98 Соймонова С. В., девица 174 Соковнин П. А., окольничий 329 Соковнина А. Ф. 361 Соколова Л. В., историк 335 Соловцов И. Голова, дворянин 357 Соловьев В. С., философ 371 Соловьев М. В., генеалог 43, 424 Соловьев С. М., историк 313, 371 Соловьева Ю. Н., москвовед 31, 411, 414, 416, 418, 425 Солюс М. С., некрополист 31, 411, 418 Сорокин А. Н., археолог 330, 423, 424 Сорокин В. В., москвовед, деятель охраны памятников 21, 23, 207, 423 Софьин Д. М., историк 202, 425 Софьина М. В., историк 202, 425 Софья Алексеевна, царевна 246, 330, 340, 342 Софья Витовтовна, великая княгиня, супруга Василия I Дмитриевича Софья Фоминична Палеолог, великая княгиня, супруга Ивана III Васильевича 58, 60 Спафарий Н. Г., дипломат 210 Спиридон, инок 294 Спирина Л. М., историк 299, 300, 339, 341, 344, 425 Сталин И. В., советский партийный и государственный деятель 5 465 Именной указатель Станиславский К. С., режиссер, театральный деятель 289 Станюкович А. К., археолог, историк 66–68, 99, 108, 116, 163, 167, 169, 192–194, 219, 225, 229, 244, 299, 301, 305, 342, 348, 404, 418, 422, 425 Старицкие, князья 58, 334 Старцев В. М., некрополист 40, 240, 425 Стеллецкий И. Я., археолог, москвовед 252, 258, 425 Стефан Васильевич, князь, выходец из Византии 89, 90, 226, 227 Стефан Пермский, св. епископ пермский 84, 154, 408 Стефанов И., священник 184 Столярова Е. К., археолог 57 Стрейс Я., автор сочинения о России 297, 391 Стрельников С. В., историк 166, 411 Стрешнев И. Ф., боярин 101 Стрешнев Н. К., боярин 101 Стрешнев Т. Н., боярин 101 Стрешнева И. Г., боярыня, супруга Н. К. Стрешнева 101 Стрешневы 96–98 Строгановы, купеческий род 314, 346 Субботин А. Е., фотограф, москвовед 42, 401 Суворова-Рымникская В. И., графиня, супруга А. В. Суворова 180 Судовщиковы, купцы 165, 408 Судравский В. Д., историк 204, 393 Сукин Б. И., воевода, печатник 162 Сукин Ф. И., боярин 162 Сукина С. Ф., дочь боярина Ф. И. Сукина 162 Сукины 97 Сулешов В. Я., князь, кравчий 115, 114, 120, 161, 168 Сулешов Ю. Я., князь, боярин 115– 114, 161, 387 Сулешова А. И., княгиня, супруга В. Я. Сулешова 114, 116 Сулешова М. М., княгиня, супруга Ю. Я. Сулешова 114, 116 Сулешова М. М., княгиня, супруга Ю. Я. Сулешова 114, 116 Сулешова Ф. И. княгиня, супруга В. Я. Сулешова 114, 116 Сулешовы, князья 98, 108, 113, 114, 116, 117, 343 Сумароков А. П., поэт, литератор 13, 14, 46, 247, 358, 359, 425 Суриков И. З., поэт 251 Суслов И., ересиарх 139, 261, 331 Сухов Д. П., реставратор, архитектор 253 Сухово-Кобылин А. В., коллежский советник 180 Сухово-Кобылина Е. И., супруга А. В. Сухово-Кобылина 180 Сыроватко А. С., археолог 224, 403 Сытин П. В., москвовед 72, 243 Тавлинцева Е. Ю., археолог 431 Тарасова А. А., антрополог 69, 70, 224, 413, 431 Татев С. Б., князь 303 Татищев В. Е., военный советник 248 Татищев В. Н., государственный деятель, историк, географ 199, 200, 247, 248 Татищев М. Е., подпоручик 262 Татищев Н. Е., подпоручик 262 Татищев С. Л., воевода 349 466 Именной указатель Татищевы 99, 199 Татьяна Владимировна Старицкая, княжна 62 Телятевский Ф. А., князь, стольник 343 Темкина-Ростовская А., княгиня 115 Темкины-Ростовские, князья 97 Тимошина Л. А., историк 159, 384 Титов А. А., историк, краевед 205 Титова В. И., краевед, некрополист 28 Тихомиров М. Н., историк 206– 208, 406 Тихон, архимандрит 373 Тихонов А., в иноках Авраамий 303 Тихонов И. С., историк, архивист 38, 419 Тихонов Ф. Н., вкладчик Болдина Дорогобужского монастыря 173 Тихонов Ф. Ф., сын Ф. Н. Тихонова 173 Ткаченко В. А., историк 95, 107, 108, 188, 231, 423, 425 Токарева Т. Ю., историк 345, 425 Токмаков И. Ф., историк, москвовед 132, 226, 228, 358, 426 Толстой Л. Н., граф, писатель 202, 288 Толстой П. А., граф, государственный деятель, дипломат 372 Толстой С. Л., граф, мемуарист 202, 390 Томашевич Т. В., антрополог 6 Топильский И., советник 331 Топоров В. Н., филолог 368, 426 Топычканов А. В., историк, москвовед 13, 49, 275, 312, 340, 426, 429 Торопов С. А., архитектор, реставратор 284 Тохтамыш, хан Золотой Орды 83, 124 Травкин П. Н., археолог, этнограф 80, 426 Травников С. Н., историк 332, 386 Трапезов Р. О., генетик 69 Траурнихт Д. А., стольник, полковник 135, 431 Третьяковы, купцы 288 Троекуровы, князья 98 Тромонин К. Я., историк 226, 227, 426 Тропарь Иван Михайлович, боярин 91 Трофимова Т. А., антрополог 10, 403 Трубецкие, князья 43, 98, 108, 221, 313, 344, 347, 411, 417 Трубецкой А. Н., князь, боярин, военачальник 313 Трубецкой Д. Т., князь, боярин 400 Трубецкой Д. Ю., князь, л.-гв. капитан-поручик 287 Трубецкой И. Д., князь, камергер 287 Трубецкой М. С., князь 68 Трубецкой С. Н., философ, общественный деятель 371 Трубникова О. А., историк 27, 99, 167, 426 Трутнев Д. П., составитель сборника трудов Н. Ф. Трутневой 74, 414 Трутнева Н. Ф., историк, москвовед, музейный деятель 27, 28, 73 ,74, 243, 283, 287, 414, 424, 426 Трутовский В. К., историк 17 Тургенев А. И., поэт, переводчик 361 Турилов А. А., историк 423 467 Именной указатель Турчин В. С., искусствовед 75, 76, 137, 426, 427 Тушины 90 Тыдман Л. В., историк архитектуры 28 Тютчев И. А., дворянин 161 Уваров М. С., философ 370, 404, 432 Уваров П. Ю., историк 306, 387 Уваров С. А., историк, москвовед 243, 427 Ульяна, супруга князя Юрия Васильевича Углицкого 339 Ульянов О. Г., археолог 27, 64, 262, 288, 427 Ульянова В. Г., деятель охраны памятников 288, 427 Ульянова Г. Н., историк 369, 427 Ундольский В. М., историк, археограф 228 Урусов Ф. С., князь, боярин 105 Урусова А. А., княжна 180 Урусова Ф. Б., княгиня, боярыня 105 Урусовы, князья 97 Успенский Ф. Б., историк, филолог 52, 406 Ушаков А. И., поэт, москвовед, генеалог 23, 203, 209 Федор Алексеевич, царь 246, 318, 337, 356, 361 Федор Борисович Годунов, царь 338, 339 Федор Борисович, князь волоцкий 338 Федор Иванович, царь 59, 63, 64, 156, 170, 293, 333, 337, 416 Федор Освященный, св. 341 Федор Симоновский, св., игумен, затем епископ ростовский 89 Федор Стратилат, св., мученик 338 Федор Юрьевич, князь фоминский 84, 352 Федоров А., мещанин 184 Федоров П., художник 280 Федорова М. С., супруга А. Федорова 184 Федосов Д. Г., историк 137, 386 Федотов Ю. А., биолог 63, 407 Феогност, митрополит Киевский и всея Руси 81, 83, 152 Феодор, св. мученик, боярин черниговский 260 Феодосий Печерский, св., игумен 295, 332 Феодосий, архимандрит 318 Феодосий, митрополит Московский и всея Руси 343 Феодосия Алексеевна, царевна 212 Феодосия Ивановна, княгиня– см. Холмская Ф. И. Феодосия Федоровна, царевна 59, 62 Феодосия, княгиня 244, 355 Феофан Прокопович, архиепископ Новгородский 138, 139, 331, 356–358, 389, 423 Феофания, схимница 223, 397 Феофил, архиепископ Новгородский 86 Фердинанд С. Н., филолог 124, 391 Ферр Г., филолог 427 Феррейн, семья предпринимателей 27 Фикс Д. И., некрополист 40, 411 Филарет, патриарх московский и всея Руси 103 Филаткина Н. А., историк, москвовед 33, 40, 179, 184, 186, 241, 242, 415, 427 468 Именной указатель Филимонов С. Б., историк 256, 257, 427 Филипп, митрополит Московский и всея Руси 212 Фильд Д., музыкант 208 Филюшкин А. И., историк 59, 427 Флетчер Д., автор сочинения о России 127, 304, 306, 309, 390 Фомин С. В., публицист 60, 427 Фоминский Ф. К., боярин 153 Фонкич Б. Л., историк 195 Фотий, св., митрополит Киевский и всея Руси 212, 260, 325 Хаджи-мурат, аварский военачальник 6 Халдеева Н. И., антрополог 57 Ханыков П. И., адмирал 132 Ханыковы 353 Хворостинин И. М., князь, окольничий 312 Хворостинин Ф. И., князь, боярин 312 Хворостинин Ф. Ю., князь, боярин 354 Хворостова Е. Л., археолог 49, 220, 390 Херасков М. М., поэт 247, 372 Хилковы, князья 97 Хитрово 97, 98 Хитрово Б. М., боярин 167, 168 Хованские, князья 97, 161, 299, 301, 340, 349, 396, 405, 429 Хованский А. И., князь, боярин 329 Хованский И. А., князь, боярин 329 Хованский И. Н., князь, боярин 341 Ховра Г. С., вельможа 89, 90, 226, 227 Ховрин В. Г., боярин 89, 90 Ховрины, Ховрины-Головины 43, 89, 90, 99 Ходасевич В. Ф., поэт 370 Холмогоров В. И., историк, архивист 127, 160, 386, 388 Холмогоров Г. И., историк, архивист 127, 388 Холодкова Н. В., историк 345, 426 Холмская Феодосия Ивановна, княгиня 58 Хомутов А. И., поручик 285 Хомутов И. П., стольник 285 Хомутовы 286 Хомяков А. С., общественный деятель, публицист 201, 228 Хомякова Е. М., супруга А. С. Хомякова 201 Хорошкевич А. Л., историк 391 Хоруженко О. И., историк 81, 408 Храпоничева Е. В., москвовед 27, 427 Худяков С. В., историк, некрополист 31, 43, 241, 408 Царькова Т. С., литературовед, архивист, некрополист 132–134, 357, 358, 368, 369, 415, 420, 428 Цветаев Д. В., историк 122, 428 Цветаева М. И., поэт 370 Цепляева М. С., москвовед 43, 413 Цыклер И. Е., полковник 329 Цыплетев Е. И., думный дьяк 16 Цявловский М. А., литературовед 21 Чаадаев П. Я., философ, публицист 371, 372 Челноков С. В., фотограф 289, 420 Челышев Е. П., культуролог, востоковед, писатель 73, 426 Чемоданов И., дворянин 120 Чентемиров Г., журналист 6, 428 Черданцев С. В., генетик 69 Черемисинов И. С., дворянин 163 469 Именной указатель Черепнин Л. В., историк 91, 125, 384, 386, 390 Черкасская А. И., княгиня, супруга А. А. Черкасского 136 Черкасская Е. Д., княгиня, супруга М. А. Черкасского 168 Черкасская М. И., княгиня, супруга В. И. Черкасского Черкасская М. Н., княгиня, боярыня, супруга Б. К. Черкасского 68, 69, 116 Черкасские, князья 68–70, 98, 99, 113, 114, 221, 236, 348, 405 Черкасский А. А., князь, тайный советник 136 Черкасский Б. К., князь, боярин 116, 230 Черкасский В. К., князь, боярин 114, 117 Черкасский Д. М., князь, боярин, военачальник 115, 386 Черкасский И. Б., князь, боярин 116, 120 Черкасский М. А., князь, боярин 168 Черкасский М., князь 116 Черкасский М. Т., князь, боярин 168 Черкасский П. П., князь, младенец 130 Черкасский С. М., князь, сын М. Т. Черкасского 168 Чернов К. П., л.-гв. подпоручик 200 Чернов С. З., археолог, историк 92, 93, 169, 220, 408, 428 Чернопятов В. И., генеалог 8, 251, 252, 383, 428 Черносвитов П. Ю., археолог 67, 99, 108, 116, 163, 167, 169, 194, 219, 229, 244, 299, 301, 305, 342, 348, 425 Черторижская М. Д., княгиня 155 Чехов А. П., писатель 370, 371 Чингисиды 114, 167, 346, 397, 409 Чуванов М. И., библиофил, коллекционер 281 Чувиляева Ю. Н., археолог 224, 403 Чуковский К. И., поэт 369, 428 Чулков Н. П., историк, генеалог, москвовед 17, 20, 34, 72, 197, 198, 243, 250, 254, 257, 383, 415, 421, 427, 429, 430 Чураков М. М., фотограф 287 Шаблова Т. И., историк 106, 165, 166, 314, 316, 317, 319, 320, 338, 388–391, 415, 426, 428 Шаманаев А. В., историк 203, 429 Шамин Н. А., москвовед, общественный деятель 258, 397 Шамурин Ю. И., искусствовед 75, 371, 429 Шамурина З. И., искусствовед 75, 371, 429 Шан-Гирей М. А., супруга П. П. Шан-Гирея 422 Шан-Гирей П. П., штабс-капитан в отставке 422 Шапиро А. В., журналист, москвовед 39 Шаховская М. Ф., княгиня 199 Шаховские, князя 199 Шаховской Д. М., князь, генеалог 73, 426 Шаховской Я. П., князь, государственный деятель, мемуарист 136, 389 Шведчикова Т. Ю., антрополог 221, 224, 413, 430, 433, 434 Шеин А. С., боярин, военачальник 50, 138, 391 470 Именной указатель Шеин М. Б., боярин, военачальник 328, 329 Шеины 97 Шейно И. Н., биолог 63, 407 Шеляпина (Владимирская) Н. С., археолог 80, 219, 293, 400, 429 Шереметев А. Ф., сын боярина Ф. И. Шереметева 111, 313 Шереметев Б. П., граф, фельдмаршал 136, 138, 357 Шереметев Г. В., воевода 314 Шереметев И. В. Большой, боярин 314 Шереметев М. Ф., сын боярина Ф. И. Шереметева 111 Шереметев Н. П., граф, камергер, меценат 229, 230, 348, 432, 434 Шереметев П. Б., граф, обер-камергер, сенатор 229, 236 Шереметев П. В. Большой, боярин 103 Шереметев П. С., граф, историк, музейный деятель 330, 429 Шереметев С. Д., граф, историк, общественный деятель 116, 161, 226, 312, 386, 387, 429 Шереметев Ф. И., боярин 111, 112, 313, 314 Шереметев Ф. П., боярин 103 Шереметева А. П., боярыня, супруга Ф. П. Шереметева 103 Шереметева А. Ф., боярыня, супруга П. В. Шереметева Большого 103 Шереметева М. П., боярыня, супруга Ф. И. Шереметева 111, 112 Шереметевский В. В., историк, архивист 8, 18, 167, 248, 351, 429 Шереметевы, графы 43, 68, 97, 98, 111, 236, 348, 393, 408 Шестаков Ф. М., архитектор 143 Шехтель Ф. О., архитектор 39, 76 Шешуков Н. И., вице-адмирал 132 Шилов Д. Н., историк 8, 17, 18, 78, 205, 412, 429, 430 Ширяев Н. С., слуга князя В. Я. Сулешова 120 Шитц И. И., историк, педагог 216, 418 Шлионская Л. И., историк 223, 313, 333, 334, 339, 340, 342, 397, 430 Шляпкин И. А., филолог, палеограф, историк искусства 193 Шмидт С. О., историк, источниковед, москвовед 5, 11, 19–21, 24–26, 28, 72, 74, 122, 148, 190, 206, 227, 242, 243, 253, 256, 258, 363–365, 367, 376, 377, 397, 398, 404, 406, 414, 414, 416, 421, 424, 427, 430, 431, 436 Шнейдер Е., исследователь Шокарев С. Ю., историк, москвовед, некрополист 5, 10, 11, 16, 20, 23, 27, 28, 35, 39, 48, 49, 53, 59, 68, 74, 78, 94, 104, 113, 122, 124, 130, 135, 142, 165, 190, 207, 221, 230, 243–245, 290, 297, 301, 312, 313, 329, 353, 372, 376, 384– 387, 391, 397, 421, 424, 429–432 Штаден Г., немец-опричник, автор сочинения о России 124, 391 Штайндорф Л., историк 105, 106, 165, 316, 432 Штейнер Е., искусствовед 283, 432 Шуберт Ф. Ф., картограф, генерал 276 Шубин Ф. И., скульптор 76 Шуйская Е. Г., княгиня, боярыня, супруга Д. И. Шуйского 103 Шуйская М., княгиня, боярыня, супруга И. И. Шуйского 167 471 Именной указатель Шуйские, князья 340 Шуйский А. М., князь, боярин 112, 156, 327 Шуйский Д. И., князь, боярин 103 Шуйский И. В., князь, боярин 155 Шуйский И. И., князь, боярин 103, 167 Шуйский И. М., князь, боярин 80, 81, 87 Шулепова Э. А., историк, культуролог 50, 392 Шуляев С. Г., археолог 220, 397 Шустова Ю. Э., историк 304, 432, 433 Шушерин И. К., крестовый дьяк 318 Шушерина Д., супруга И. К. Шушерина 318 Щепкин В. Н., историк, археолог 47, 191, 433 Щепкин М. С., актер 282 Щербатов Д., князь 172 Щербатовы, князья 199 Щусев А. В., архитектор, искусствовед 25, 28, 37, 74, 241, 243, 284–289, 383, 433 , 436 Элькинский А. Ф., архитектор 143, 347 Эльферфельдт К. фон, советник Ивана IV Грозного 120 Энговатова А. В., археолог 99, 221, 222, 224, 301, 310, 327, 413, 411, 433, 434 Эргот Х., гравер 282 Эсадзе Б. С., историк 43, 431, 434 Эскин Ю. М., историк 161, 387 Ювеналий (Воейков), игумен, историк 177, 196, 228–231, 244, 348, 434 Юдин Василий, слуга боярина Д. Р. Юрьева 168 Юрий Васильевич, князь дмитровский 306 Юрий Васильевич, князь московский 154 Юрий Васильевич, князь углицкий 339 Юрий Всеволодович, великий князь владимирский 332 Юрий Данилович, великий князь московский 81, 83, 150, 151 Юрий Дмитриевич, князь звенигородский и галицкий, великий князь московский 154, 155, 336 Юрий Иванович, князь дмитровский 155, 334 Юрьев Д. Р., боярин 168, 169 Юрьев Н. Р., боярин 193, 396 Юрьева (Ховрина) В. И., боярыня, супруга Н. Р. Юрьева 193, 396 Юрьева А., супруга Д. Р. Юрьева 168 Юрьева (Захарьина-Юрьева) У., супруга Р. Ю. Захарьина 87 Юрьевы (Захарьины) 87, 96, 98, 99, 108, 116, 347 Юсупов И. К., князь, стольник 116 Юшко А. А., археолог 91, 92, 434 Юшковы 98 Яблоновский С., журналист 375, 434 Яков Васильевич, царевич Касимовский 346, 347, 401 Яковлев А. И., некрополист 40, 416 Яковля (Захарьины) 98, 108, 116, 347 Якунчиков В. И., предприниматель 182 472 Именной указатель Якунчикова-Вебер М. В., художник 283 Якушкин И. Д., декабрист 208 Яма Семен, москвич 153 Янин В. Л., археолог, историк 60, 150, 155, 212, 217, 292, 317, 359, 406, 413, 431, 434 Яньков А. Д., прокурор 199 Яньков Д. А., поручик 200 Янькова Е. П., мемуаристка, супруга Д. А. Янькова 199, 200 Яровая А., журналист 6, 434 Ярослав Владимирович Мудрый, великий князь киевский 10, 155, 401 Ярослав Всеволодович, великий князь владимирский Ярославские, князья 98 Ярошенко Н. А., художник 282 Ярцев А., литератор 371, 434 Ястржембский Д. А., историк, москвовед 23, 39, 42, 185, 243, 434 Ястржембский Л. А., историк, москвовед, деятель охраны памятников 22, 23, 42, 207, 243, 373, 387, 434 Ястржембский С.-Н. А., дворянин 185 473 Географический указатель Азия 158, 410 Александрова слобода 212 Александро-Невская лавра в Санкт-Петербурге 76, 136 Алексеевский монастырь 33, 98, 178, 179, 184, 186, 241, 242, 254, 263, 273, 384, 415 Алексеевское кладбище 40 Алма-Ата, г. 29 Андреевский монастырь 127, 141 Андрея Стратилата в Спас-Тушинском монастыре церковь 91, 395 Арбат улица 101 Арбатец, сквер 7, 428 Армянское кладбище 23, 40, 240, 276, 277, 416 Артамонов переулок 104 Архангельск, г. 29 Архангельский собор в Московском Кремле 13, 14, 55, 63, 80, 81, 84, 109, 112, 150–157, 190, 213, 214, 221, 246, 247, 260, 277, 298, 299, 302, 305, 331–336, 338, 351, 352, 359, 360, 366, 402, 408, 410, 422, 425 Астраханская губерния 18, 412 Астрахань 48, 121, 194, 248, 349, 350, 404 Афанасия и Кирилла церковь в Кремле 111, 112, 218 Афанасьевский Большой переулок 101 Афон 294 Бежецкий Верх 112 Белозерье 302, 412 Белоозеро 112, 155, 230 Белый город, местность 97, 98, 101, 102, 142, 156, 160, 211, 213, 215, 219, 330 Бережковская слобода 211 Бехово, село 223, 313, 431 Благовещения Пресвятой Богородицы церковь в Московском Кремле 297 Благовещения Пресвятой Богородицы церковь в Чудовом монастыре 86, 153 Боголюбской иконы Божией Матери церковь в Высоко-Петровском монастыре 340, 341, 347 Богословское-Могильцы, село Дмитровского уезда Московской губернии 368 Богоявления в Дорогомилово церковь 141 474 Географический указатель Богоявленский монастырь 48, 75, 87, 88, 91, 97, 100, 103, 106, 131, 152, 153, 155, 189, 193, 214, 225, 258, 261, 262, 384, 404, 413, 415, 424, 429 Болдин Дорогобужский монастырь 171, 173, 388 Болдино, село 247 Большие Вяземы, село 43, 419 Большой собор Донского монастыря 31, 135, 237, 241 Бориса и Глеба церковь на Кидекше 355 Боровск, г. 43, 421 Братское кладбище 32–34, 39, 201, 204, 239, 251, 267, 268, 273, 374, 375, 393, 398, 406, 418 Братское кладбище в Риге 374, 375 Бутовский полигон 6 Бутырки, местность 211 Ваганьково, местность 211 Ваганьковское кладбище 22–24, 30, 40, 42, 74, 140, 142, 184, 186, 198, 211, 239, 240, 254, 257, 265, 269, 271, 272, 276, 277, 288, 394, 399, 409, 413, 416, 425 Варварка, ул. 260 Варсонофьевский монастырь 97, 126 Василия Кесарийского св. церковь 104, 105, 119 Введения во храм Пресвятой Богородицы церковь на Семеновском кладбище 255 Введенское (Иноверческое, Немецкое) кладбище 22–24, 27, 31, 41, 44, 74, 140, 142, 185, 208, 209, 239, 240, 254, 271, 272, 374, 394, 398, 402, 411, 414, 420, 425 Великий Новгород – см. Новгород Верхневолжье 50, 51, 81, 92 , 391 Верхотурье, г. 113 Византия 50, 82, 83, 87, 163, 291, 303, 331, 335, 392, 418 Виндзор, г. 362 Висбаден, г. 366 Владимир, г. 29, 292, 339, 340, 342, 401, 404, 420 Владимира св. в Старых Садех церковь 284 Владимира св. церковь в КириллоБелозерском монастыре 342, 345 Владимирская земля 92 Воздвижения Креста церковь в Красном Селе 141 Воздвиженка улица 101, 103, 211 Воздвиженский монастырь 97, 101 Воздвиженский Божедомский монастырь (церковь Иоанна Воина) 127 Воздвиженское, село 330 Вознесения Господня за Никитскими воротами церковь 262 Вознесенская улица 285 Вознесенский монастырь в Московском Кремле 55, 56–62, 86, 87, 96, 153, 154, 213, 214, 221, 223, 246, 247, 257, 278, 297–302, 304, 305, 334, 351, 398, 402, 415, 417 Вознесенский собор Вознесенского монастыря 111, 154, 189, 213, 278, 417 Вологда, г. 13, 23, 42, 112, 207, 221, 395, 395, 405, 423, 428, 433 Волоколамск, г. 191, 407 Воскресения Лазаря церковь в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге 136, 138 475 Географический указатель Воскресения Лазаря церковь на Лазаревском кладбище (в Марьиной Роще) 126 Воскресения Христова за Даниловым монастырем церковь 141 Воскресения Христова на Ваганьковском кладбище церковь 265 Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь 10, 50, 52, 180, 181, 224, 297, 318, 392, 395, 396, 406 Воскресенья Христова в Кадашах церковь 54, 94, 386 Востряковское кладбище 40, 202 Восточная Европа 48 Всех Святых на Кулишках церковь 54, 119, 387 Всех Святых на Ленивке церковь 142 Всех Святых церковь в Алексеевском монастыре 263 Всех Святых церковь в селе Всехсвятском под Москвой 38, 43, 186, 187, 273, 419, 420 Всехсвятское, село 37, 38, 39, 43, 186, 187, 273, 375, 419 Высоко-Петровский монастырь 43, 97, 110, 118, 215, 223, 340, 341, 347, 397, 410 Высоцкий Серпуховской монастырь 350 Вятская губерния 18, 412 Гавриила Архангела церковь в Белом городе 156 Галич, г. 113 Галичская земля 92 Георгиевский монастырь 71, 85, 91, 92, 98, 99 , 100, 111, 113, 160, 191, 219, 386, 400, 414 Георгиевский монастырь во Владимире 339 Георгиевский Мещовский монастырь 262 Георгиевский собор в ПереславлеЗалесском 304 Георгиевский собор Юрьева монастырь в Великом Новгороде 244, 355 Георгия св. церковь в Богоявленском монастыре 261 Головинский дворец на Яузе 139 Головинское кладбище 40 Городец, село 330 Гребневской иконы Божией Матери церковь на Лубянке 284 Григория Неокесарийского церковь 283 Гродно, г. 50, 392 Грузия 38, 43, 419, 434 Дальний Восток 19, 412 Данилов монастырь 34, 35, 48, 74, 75, 80, 87, 118, 120, 121, 141, 142, 178, 179, 181, 187, 188, 193, 194, 202, 211, 215, 224, 243, 282, 283, 287, 289, 304, 373, 380, 383, 388, 396, 414, 421, 423, 424, 430 Даниловское кладбище 41, 123, 140, 198, 266, 271, 288, 423 Двенадцати апостолов церковь в Московском Кремле 297 Девичье поле 211 Десятинная церковь в Киеве 246 Дмитриевский собор в Московском Кремле (позднее – придел Успенского собора) 80, 81, 83, 150 Дмитриевское кладбище 276 476 Географический указатель Дмитровский уезд Московской губернии 162, 368 Доброе, село 131 Домодедово, г.о. 29 Донское кладбище (Новое Донское, Донской крематорий) 42, 44, 393, 413 Донской крематорий – см. Донское кладбище Донской монастырь 17, 24, 25, 30, 31, 39, 41–43, 73, 76, 102, 135, 141, 142, 176, 186, 197, 211, 214, 228, 232, 233, 236, 237, 240, 241, 257, 262, 263, 270, 273, 276, 285, 287, 361, 371, 372, 384, 400–403, 408, 412, 415, 421, 427 Дорогомилово, село 85, 211, 323 Дорогомиловская Ямская слобода 211 Дорогомиловское кладбище 10, 27, 28, 140, 142, 186, 202, 211, 254, 257, 269, 271, 404 Древняя Русь 85, 101, 165, 166, 222, 290, 295, 302, 303, 336, 389, 403, 410, 414, 415, 417, 423, 432 Евпла св. на Мясницкой церковь 259 Еврейское кладбище 27, 28, 271, 404 Европа 131, 158, 297, 310, 391, 410 Египет 109 Егорьево, село Казанского уезда 360 Екатеринбург, г. 91, 164, 203, 243, 410, 414, 420, 429 Екатеринбургская епархия 18, 412 Екатерининский парк 126 Епифания Кипрского церковь в Кирилло-Белозерском монастыре 343 Заиконоспасский монастырь 189 Замоскворечье, местность 275, 407 Занеглименье, местность 92 Западная Европа 48, 83, 126, 131, 134, 137, 158 Зарайск, г. 356, 392 Зачатия св. Анны, что в Углу церковь в Москве 120 Зачатьевский (Алексеевский) монастырь 49, 88, 89, 94, 98, 110, 199, 224, 298, 301, 404, 411 Звенигород 50, 66, 225, 384, 406, 418, 425 Земляной город, местность 98, 122, 194, 213, 219, 280 Златоустовский монастырь 28, 71, 97, 102, 113, 167, 189, 197, 215, 219, 346, 383, 394, 400, 409 Знаменская улица (Знаменка) 101, 103, 383 Знаменский монастырь 102, 214, 260 Золотая Орда (Орда) 82 Иван Великий – см. церковь Иоанна Лествичника Иваново, г. 300, 394, 426 Ивановский монастырь 97, 139, 331 Ивановский сорок Иерусалим, г. 109, 266 Измайлово, село 49, 93, 220, 426 Иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на Калитниковском кладбище церковь 264 Иконы Божией Матери «Знамение» в Переславской слободе церковь 141 Иконы Божией Матери «Знамение» в Симоновом монастыре церковь 115, 161, 343, 349 477 Географический указатель Иконы Божией Матери «Знамение» в Ямской Переславской слободе церковь 184 Иконы Божией Матери «Знамение» церковь в Новоспасском монастыре 68, 70, 136, 168, 219, 228, 230–232, 236, 244, 245, 263, 341, 348, 397, 403, 406, 434 Иконы Божией Матери Одигитрии в Симоновом монастыре церковь 114, 343 Иконы Тихвинской Божией Матери в Сущево церковь 141 Илии Пророка на Воронцовом поле церковь 119 Ильинка улица 139, 140 Ильинский погост Шуйского уезда Владимирской губернии 346 Иоанна Воина на Божедомке церковь 126, 127 Иоанна Златоуста церковь в Ярославле 310, 399 Иоанна Лествичника церковь («Иван Великий») в Кремле 46, 219, 297 Иоанна Предтечи церковь 142 Иоанна Предтечи церковь в Зарайском кремле – см. Усекновения главы Иоанна Предтечи церковь в Зарайском кремле Иоанна Предтечи церковь в Новодевичьей слободе – см. Усекновения главы Иоанна Предтечи церковь в Новодевичьей слободе Иосифо-Волоколамский монастырь 10, 95, 96, 105, 106, 109, 118, 125, 150, 166, 169, 170, 171, 223, 231, 317, 320, 337, 338, 340, 345, 346, 352, 353, 385, 387, 391, 394, 407, 422, 428, 430, 432 Истра, г. 224, 396 Италия 364, 365 Кавказ 69 Казанская губерния 360 Казанский уезд Казанской губернии 360 Казанской иконы Божией Матери церковь в Богоявленском монастыре 261 Казанской иконы Божией Матери церковь в Симоновом монастыре 227 Казань 314 Казенная слобода Калитниковское кладбище 22, 23, 240, 254, 264, 271, 272 Калуга, г. 43, 113, 421 Калужская область 94 Каменная плотина, селище 54 Камер-Коллежский вал, граница Москвы 54, 142, 275, 276, 277 Капотня, село 93, 220 Караимское кладбище 271 Карелия 6, 434 Касимовский Казанский девичий монастырь 346, 347, 401 Катынский лес 6 Кашин, г. 328, 349 Киев, г. 123, 145, 294, 296, 335, 390, 398 Киево-Печерский монастырь 138, 295, 332 Киевская Русь 52, 105, 332, 406 Кирилло-Белозерский монастырь 92, 95, 96, 105–107, 109–111, 114, 156, 165–167, 170, 219, 231, 478 Географический указатель 299, 313, 314, 317, 319, 320, 328, 342, 349, 351, 389, 391, 393, 415, 422, 429 Китай 210 Китай-город, местность 87, 97, 101–103, 128, 156, 211, 213, 219, 329, 389 Кожуховское кладбище 276 Коломенский уезд 226 Коломенское, село 49, 93, 193, 220, 387, 396 Косино, село 93, 220 Кострома, г. 67, 423 Костромская область 94 Костромской Богоявленский монастырь 344 Костромской Ипатьевский монастырь 344 Красная площадь 297, 329 Красное Село под Москвой 33 Кремль – см. Московский Кремль Крутицкое подворье 49, 88, 193 Крутицы, местность 88, 93 Крылатское, село 93, 220 Кузьмодемьянская улица 275 Кукуй – см. Новая Немецкая (Иноземная) слобода Кунсткамера 6 Кунцевское кладбище 40, 411 Кутафья, башня Московского Кремля 252 Лазаревское кладбище 16, 27, 39, 40, 140, 254, 271, 275, 416, 420, 422, 427 Ленивка, улица 142 Леоново, село 54 Леонтия Ростовского св. церковь 105 Лесная, деревня 131 Лефортово, местность 43, 413 Ликурга, село Буйского уезда Костромской области 347, 405 Лондон, г. 127, 387 Максима Исповедника (Максима Блаженного) церковь в Китайгороде 212, 260 Малый собор Донского монастыря 31, 237, 241 Манеж 70, 71, 219, 297, 305, 399 Манежная площадь 70, 71, 219, 297, 305, 399 Марьина Роща 122, 140, 392 Медведковское кладбище 40 Мещовский Георгиевский монастырь 262 Микулино (Микулино Городище), село 342 Мирское кладбище 276 Митинское кладбище 38, 273, 419 Миусское кладбище 33, 42, 140, 142, 198, 211, 254, 263, 269, 276, 277, 403, 417 Михаила Архангела церковь в Донском монастыре 43, 241, 287, 421 Михаила и Феодора св. чудотворцев Черниговских церковь 119, 260 Михаила св. кирха на Вознесенской улице 285 Можайск, г. 43, 409 Моисеевский монастырь 70, 71, 102, 142, 219, 222, 297, 302, 400 Мордовия 59, 432 Моровое кладбище 271 Москва, г. 2–7, 9, 10, 12–14, 20–23, 26–30, 33, 35, 40–43, 46–50, 54, 58, 70, 71, 73, 75, 76, 78–80, 479 Географический указатель 82, 83, 86, 92–95, 99–101, 103, 109, 111, 113, 118, 120–122, 124, 126–128, 132, 133, 136, 138, 139, 141, 142, 144, 149–151, 161, 165, 171, 174, 175, 178, 181, 185, 190–192, 194, 197, 199, 200, 203, 204, 206, 208, 210–216, 218–221, 223, 225, 233, 238, 243, 244, 246, 247, 252, 254, 256–259, 262, 265, 267, 268, 270–272, 274, 276, 277, 280–282, 287–290, 296–301, 305, 308, 313, 321, 322, 330, 331, 338, 348, 349, 359, 361, 371, 374, 381, 383–398, 400, 402, 403–411, 413–416, 418–420, 421–424, 425–432, 435–437 Москва, река 211 Московия 121, 124, 127, 295, 297, 307, 309, 388–391, 396 Московская губерния 1, 20, 20, 132, 256, 257, 398 Московская епархия 177 260, 423 Московская земля 92, 128, 434 Московская область 224, 248 Московская провинция 14, 212, 393 Московская Русь 14, 30, 46, 50–52, 58, 70, 89, 106, 119, 158, 193, 195, 223, 331, 392, 393, 397, 401, 401, 405, 406, 413, 432 Московский зоопарк 93, 428 Московский край 256, 427 Московский Кремлевский дворец 246 Московский Кремль 15, 27, 40, 49, 54, 55, 60, 62, 79, 80, 82, 84–87, 90, 96, 99, 101, 103, 104, 109, 116, 119, 128, 139, 150, 151, 190, 211, 213, 214, 218, 219, 221, 222, 260, 274, 299, 301, 305, 310, 334, 336, 361, 389, 394, 398, 404, 406, 412, 415, 417, 422, 421, 429, 431, 433, 436 Московский печатный двор 46, 246, 304 Московское государство 67, 109, 137, 297, 299, 342, 388, 405 Московское княжество 92, 295, 426 Московско-Казанская железная дорога 19 Моховая улица 103 Мытная улица 120, 121 Мясницкая улица 139, 140, 259 Назарово, село в Дмитровском уезде 162 Наливки, слобода 120 Неглинная, река 155, 211, 274, 275 Немецкая слобода на Болвановке 122, 274, 280 Немецкое (Иноземное) кладбище в Марьиной Роще 34, 122, 126 Нижегородская губерния 18, 412 Нижний Новгород, г. 13, 301, 351, 416 Никитская улица 103, 105 Никитский монастырь 102, 190, 215 Никиты Мученика св. церковь за Яузой 119, 218, 222 Никиты Чудотворца св. церковь за Неглинной 155 Николая Чудотворца св. в Гнездниках церковь 103 Николая Чудотворца св. в Подкопаеве церковь 119 Николая Чудотворца св. в Сапожках церковь 259 Николая Чудотворца св. в Столпах церковь 103, 104, 191, 281, 285, 347, 407 480 Географический указатель Николая Чудотворца св. Красный Звон церковь 329 Николая Чудотворца св. на Берсеневке церковь 119 Николая Чудотворца св. на Болвановке церковь 122 Николая Чудотворца св. Мокрого церковь 102, 103, 156 Николая Чудотворца св. в Старом Ваганькове церковь 49, 103, 220, 390 Николая Чудотворца св. Явленного на Арбате церковь 131 Николо-Греческий монастырь 189, 262 Николо-Перервинский монастырь 199 Никольская улица 139, 140, 225, 424 Никольская часовня Преображенском кладбище 281 Никольский Верхотурский монастырь 113 Никольский Греческий (НиколоГреческий) монастырь 102, 214 Никольский Коряжемский монастырь 320, 385 Никольский переулок 103 Никольский Шартомский монастырь 262 Новая Басманная улица 139, 140 Новая Немецкая (Иноземная) слобода 121, 122, 137, 408 Новгород (Великий Новгород), г. 83, 123, 124, 126, 296, 332, 333, 335, 342, 352, 424 Новгородская земля 92, 223, 290, 414 Новоблагословенное кладбище 276 Новодевичий монастырь 24, 25, 27, 73, 98, 100, 101, 106, 111, 113, 141, 142, 156, 167, 168, 171, 173, 186, 189, 197, 219, 220, 223, 240, 243, 287, 299, 327, 334, 340, 342, 351, 390, 397, 402–408, 424, 430 Новодевичье кладбище 24, 25, 36, 40, 44, 45, 77, 394, 402, 406, 411, 414, 416 Новое Донское кладбище – см. Донское кладбище Новое Полево, село Даниловского уезда 352 Ново-Иерусалимский Воскресенский монастырь – см. Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь Новоспасский монастырь 67, 70, 74, 85, 98, 100, 101, 106, 116, 142, 148, 162, 163, 166, 168, 169, 176, 177, 179, 182, 183, 200, 219, 226, 228, 232, 233, 235, 236, 246, 262, 263, 266, 269, 270, 282, 288, 298, 305, 319, 340, 342, 347, 348, 351, 383, 388, 396, 397, 406, 413, 425, 434 Новоспасское (Деденево), село 196, 407 Новый Гостиный двор в Москве 246 Огородная слобода 119 Омск, г. 29 Опричный двор в Москве 103 Орда – см. Золотая Орда Оренбург, г. 248 Оренбургская епархия 18, 412 Павлов Обнорский монастырь 171, 173, 388 Павловское, село 159 481 Географический указатель Париж, г. 91, 243, 410, 414, 420 Парк культуры и отдыха им. М. Горького 122, 330 Пафнутьев-Боровский монастырь 189 Пекин, г. 210 Пенза, г. 113, 422 Переславль-Залесский, г. 112, 165, 304, 421 Переславский уезд 118 Пермская епархия 18, 412 Пермь, г. 84, 202, 425 Персия 389 Петра и Павла св. апостолов костел 185, 384 Петра и Павла св. апостолов церковь у Яузских ворот 119 Петровка улица 104, 211 Петровское, село 201 Печатный двор в Москве 246 Подмосковье 47, 67, 73, 93, 94, 100, 191, 221, 223, 224, 313, 386, 393, 403, 412, 417, 429, 433, 434 Поклонения честным веригам апостола Петра придел в Успенском соборе в Москве 152 Покрова Пресвятой Богородицы в Новоспасском монастыре церковь 177 Покрова Пресвятой Богородицы в Филях церковь 186 Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву собор (храм Василия Блаженного) 127, 212 Покровка улица 104, 211 Покровский монастырь 34, 122, 126, 141, 142, 197, 205, 211, 212, 254–256, 257, 276, 424 Покровский монастырь в Костромском уезде 354 Покровский собор в Измайлово 49, 193 Покровский Суздальский монастырь 298 Полтава, г. 131 Поонежье 302, 412 Похвалы Пресвятой Богородицы в Башмакове церковь 119 Похвалы Пресвятой Богородицы придел Успенского собора 332 Преображения Христова церковь 104 Преображенская застава 281, 420 Преображенское кладбище 30, 31, 42, 73, 140, 142, 197, 254, 277, 280, 281, 394 Преображенское, село 104, 418 Пресня, река 93, 211, 428 Пречистенский бульвар 259 Пречистой Богородицы монастырь в Кашине 322 Псков, г. 13, 73, 274, 327, 328, 390 Псково-Печерский монастырь 327, 328, 389 Путивль, г. 114 Пятница Божедомская церковь 127 Пятницкое кладбище 22, 23, 74, 184, 208, 240, 251, 269, 271, 272 Ракитки, село 71 Речь Посполитая 103 Ржевской иконы Божией Матери церковь на Поварской 262 Рига, г. 73, 374 Ризоположения церковь в Московском Кремле 297 Рогожское кладбище 9, 30, 31, 39, 73, 140, 142, 198, 215, 216, 276, 280, 423 482 Географический указатель Рождества Иоанна Предтечи, что за Пресней церковь 184 Рождества Пресвятой Богородицы в Московском Кремле церковь 90, 154, 217 Рождества Пресвятой Богородицы в Путинках церковь 119 Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове церковь 93 Рождества Пресвятой Богородицы в Суздале собор 95, 159, 292, 340, 420 Рождества Пресвятой Богородицы на Возмище церковь 351 Рождества Христова в Измайлово церковь 272, 275 Рождества Христова в Юркино церковь 354, 355, 407 Рождественка улица 211 Рождественский монастырь 90, 97, 102, 153, 154, 219 Рождественский монастырь во Владимире 350 Рождественский погост (село Юркино) 354 Рождественский погост в Солнечногорском районе Московской области 248 Романа Сладкопевца церковь в Новоспасском монастыре 177 Романов переулок 103 Российская империя 70, 199, 223, 224, 244, 278, 306, 310, 369, 388, 397, 399, 402, 405, 413, 427, 430, 437 Россия 13, 43, 58, 76, 78, 95, 96, 104, 109, 114, 122, 127, 135, 137, 171, 189, 202, 221, 225, 242, 280, 298, 306, 313, 326, 328, 366, 385–390, 392–395, 396–398, 401, 403, 407, 409–412, 419, 422–431 Ростов г. 76, 165, 411, 421 Ростовская земля 139, 165, 411, 419, 421 Ростовский Борисоглебский монастырь 96 Русский Север 92, 283 Русь 50, 53, 55, 82, 87, 105, 165, 166, 291, 303, 331, 335, 393, 401, 409, 411, 415, 417, 418 Рязанская земля 123, 403 Рязанский Солотчинский монастырь 353, 402 Рязань, г. 13, 60, 76, 80, 151, 389, 397, 403, 412 Саввино-Сторожевской монастырь 224, 393 Садовое кольцо 220 Самарская губерния 18, 412 Сандармох, урочище 6, 434 Санкт-Петербург, г. 12, 29, 31, 73, 74, 76, 78, 132, 138, 140, 181, 203, 210, 262, 371, 407, 418, 428 Сапожковская площадь 259 Саранск, г. 59, 432 Саратов, г. 113 Саратовская губерния 18, 412 Святого Духа церковь – см. Сошествия Святого Духа на Апостолов церковь Святых Отцов Семи Вселенских соборов в Даниловом монастыре собор 87 Севастополь, г. 255 Северо-Восточная Русь 48, 75, 82, 89, 150, 165, 305, 384, 396, 401, 411, 414 Северская земля 76 Семеновское кладбище 34, 40, 254, 255, 271, 369, 418, 424 483 Географический указатель Серапионова палатка в ТроицеСергиевом монастыре 343 Сергиев Посад, г. 95, 96, 188, 193, 299, 310, 312, 313, 327, 399, 400, 412, 413, 420, 423, 426, 431 Сергия Радонежского св. в Знаменском монастыре церковь 233, 238 Сергия Радонежского св. в Рогожской слободе церковь 49, 93, 193 Сергия Радонежского св. в Симоновом монастыре церковь 234 Сергия Радонежского св. в Старых Серебрениках церковь 48, 193 Серпухов, г. 48, 121, 194, 404 Серпуховские ворота Земляного города 126 Серпуховской уезд 184 Сибирь 19, 412 Симбирская губерния 18, 412 Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы святых и праведных на Моховой улице в СанктПетербурге церковь 183 Симонов монастырь 27, 39, 43, 74, 89, 90, 96, 98, 99, 101, 113–118, 129, 132, 141, 142, 156, 161, 166, 168, 170, 171, 174, 175, 181, 187, 189, 197, 202, 226–228, 232–236, 270, 276, 288, 315, 318, 337, 343, 358, 359, 384, 385, 403, 407, 411, 417, 422, 426, 428, 431 Скорбященский монастырь 27, 28, 254, 257, 427 Смоленск, г. 29, 223, 309, 396 Смоленская улица (Воздвиженка) 101, 211 Смоленский собор Новодевичьего монастыря 327 Соборная площадь в Московском Кремле 79, 219 Солнечногорский район Московской области 248 Соловецкий монастырь 372 Сольвычегодск, г. 346 «Сокол», станция метро 7, 428 Софии, Веры, Надежды и Любови, св. мучениц церковь на Миусском кладбище 42, 403 Софийский собор в Великом Новгороде 60, 83, 150, 155, 217, 292, 317, 318, 434 Сошествия Святого Духа на Апостолов на Лазаревском кладбище церковь 39, 270 Сошествия Святого Духа на Апостолов церковь 259 Спаса на Бору – см. Спасо-Преображенский монастырь Спаса на Бору монастырь – см. Спасо-Преображенский монастырь Спаса Нерукотворного Божедомская церковь 127 Спаса Нерукотворного собор в Спасо-Андрониковом монастыре 66, 407 Спаса Нерукотворного в Зачатьевском монастыре церковь 199 Спаса Преображения церковь на Спасском погосте в Серпуховском уезде 184 Спасо-Андроников монастырь 7, 27, 65, 66, 74, 93, 99, 100, 102, 141, 142, 189, 190, 197, 254, 257, 258, 262, 273, 276, 287, 288, 405, 406, 415, 421, 427 Спасо-Евфимиев монастырь в Суздале 107, 110, 159, 161–163, 298, 300, 340, 341, 346, 349, 384, 396, 405 484 Географический указатель Спасо-Преображенский монастырь (Спаса на Бору) в Московском Кремле 55, 82, 84–86, 116, 151– 154, 216, 322, 408 Спасо-Преображенский собор Новоспасского монастыря 67, 166, 228, 244, 281, 340–342, 347 Спасо-Преображенский собор Соловецкого монастыря 372 Спасо-Преображенский собор в Твери 13, 339, 426 Спасо-Прилуцкий монастырь 112 Спасский (Хутынский) монастырь 352 Спасский на «Усть-Угры» монастырь 48, 345, 396 Спасский погост в Серпуховском уезде 184 Спасский собор Спасо-Андроникова монастыря 66 Спас-Тушино, село 54, 91, 93 Спас-Тушинский монастырь 90, 91, 93, 153, 395 Спиридонов (Спировский) монастырь 125 Средняя Кисловка улица 182 Сретенка улица 6, 414 Сретенский монастырь 31, 97, 215, 420 Старая Басманная улица 139, 140 Старая Рязань 123, 296 Старо-Голутвин монастырь 224, 403 Суздаль, г. 95, 103, 112, 156, 157, 159, 296, 342, 355, 395, 404, 411 Сухарева башня 246 Сходня (Всходня), река 90, 91, 153, 395 Сыктывкар (Усть-Сысольск), г. 23, 42, 207, 431 Сытный дворец 119 Таганка, местность 112 Татарское кладбище 122, 123, 276, 330 Тверская земля 249, 426 Тверская улица 104, 105 Тверь, г. 13, 44, 151, 296, 339, 342, 423, 426 Тихвин, посад 325 Тихвинский монастырь 172, 350 Три Горы, село 93, 220, 426 Троекуровское кладбище 40, 411 Троице-Сергиев монастырь (лавра) 10, 47, 94–96, 105–107, 109–113, 117, 118, 155, 160, 161, 162, 166–168, 188, 189, 192, 193, 224, 226, 231, 232, 246, 292, 298, 299, 303, 310, 312, 313, 319, 327–329, 332, 343, 344, 349, 354, 361, 385, 387, 399–402, 413, 415–417, 422, 423, 425, 430, 433 Троицкая дорога 211 Троицкий Белопесоцкий монастырь 350 Троицкий собор Троице-Сергиева монастыря 161, 332, 344 Троицкий собор в Трубчевске 313 Троицы св. в Полях церковь 93, 94, 119, 120, 215 Троицы св. в Сыромятниках церковь 140 Тропарево, село 91 Трубчевск, г. 313 Тула, г. 29, 125, 390, 397 Тушино, село 93 Урал 19, 412 Усекновения главы Иоанна Предтечи церковь в Зарайском кремле 355 485 Географический указатель Усекновения главы Иоанна Предтечи церковь в Новодевичьей слободе 292, 299 Успения Пресвятой Богородицы в Вознесенском монастыре придельная церковь 247 Успения Пресвятой Богородицы в Путинках церковь 119 Успения Пресвятой Богородицы на Вражке церковь 199 Успения Пресвятой Богородицы на Ильинке церковь 119 Успенский (Троицкий) монастырь в Александровой слободе 212 Успенский Владимирский монастырь 340 Успенский монастырь на Крутицах 88, 93 Успенский собор в Московском Кремле 55, 81–84, 91, 109, 150, 152, 154, 190, 212, 214, 219, 246, 277, 298, 311, 331, 333, 359, 384, 429 Успенский собор в Симоновом монастыре 114, 227, 234, Успенский собор Иосифо-Волоколамского монастыря 169, 340, 428 Успенский собор Троице-Сергиева монастыря 313, 340, 344, 400 Усть-Сысольск (Сыктывкар), г. 84 Флора и Лавра у Мясницких ворот церковь 110, 111, 131 Фроловские ворота Московского Кремля 348 Хавская улица 121 Харитония св. в Огородниках церковь 119 Харьков, г. 126, 401 Царицына слобода 211 Царьград (Константинополь), г. 109 Центральная Европа 224, 395 Черкизовское кладбище 40 Чернигов, г. 123 Чмутово, село Галичского района Костромской области 347, 405 Чуда Архангела Михаила в Хонех в Чудовом монастыре церковь 86, 296 Чудов монастырь в Московском Кремле 55, 86, 88, 96, 100, 106, 107, 109, 111, 153, 154, 157, 159, 160, 168, 171, 172, 197, 214, 218, 221, 222, 246, 296, 301, 332, 391, 404, 433 Шаболовка улица 121 Шлиссельбург, г. 131 Шуйский уезд Владимирской губернии Эрмс 121 Юрьев монастырь в Великом Новгороде 244, 352 Ярополец, село Волоколамского уезда Московской губернии 364, 414 Ярославль, г. 76, 139, 221, 310, 399, 413, 421, 430, 433 Ярославская область 94 Яуза, река 121, 122, 139, 211, 218, 220, 222, 419 Яузские (Таганские) ворота Земляного города 274, 280 486 Научное издание Сергей Юрьевич Шокарев ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ МОСКОВСКОГО НЕКРОПОЛЯ XII — начала XX в. Корректор А.М. Никитина Оригинал-макет Л.Е. Голод Дизайн обложки И.А. Тимофеев Подписано в печать 09.04.2019 Формат 60×90 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная Усл.-печ. л. 30,5 Тираж 300 экз. Заказ № 1393 Издательство «Нестор-История» 197110 СПб., Петрозаводская ул., д. 7 Тел. (812)235-15-86 e-mail: nestor_historia@list.ru www.nestorbook.ru Отпечатано в типографии издательства «Нестор-История» Тел. (812)235-15-86

Log In

Источники по истории московского некрополя. XII–начала XX в. М.: Нестор-История, 2019. — 488 с.

Источники по истории московского некрополя. XII–начала XX в. М.: Нестор-История, 2019. — 488 с.

Источники по истории московского некрополя. XII–начала XX в. М.: Нестор-История, 2019. — 488 с.

Источники по истории московского некрополя. XII–начала XX в. М.: Нестор-История, 2019. — 488 с.

Источники по истории московского некрополя. XII–начала XX в. М.: Нестор-История, 2019. — 488 с.

RELATED TOPICS