1818
Иван Сергеевич Тургенев
русский писатель. Родился в Орле. По отцу (Сергей Николаевич, 1793–1834) принадлежал к старинному дворянскому роду Тургеневых, известному с XV в. По матери (Варвара Петровна, 1788–1850) – к роду Лутовиновых, восходящему к XVII в. Детство будущего писателя прошло в имении и усадьбе Спасское-Лутовиново близ города Мценска Орловской губ. Мать Тургенева Варвара Петровна правила «подданными» на манер самодержавной государыни – с «полицией» и «министрами», заседавшими в особых «учреждениях» и каждое утро церемонно являвшимися к ней на доклад (об этом – в рассказе Собственная господская контора, 1881). Любимое ее изречение было «хочу казню, хочу милую». С добродушным от природы и мечтательным сыном она обходилась сурово, желая воспитать в нем «настоящего Лутовинова», но напрасно. Она лишь ранила сердце мальчика, чиня обиды тем из своих «подданных», к кому он успел привязаться (позднее она станет прототипом капризных барынь в повестях Тургенева Муму, 1852; Пунин и Бабурин, 1874; и др.). Вместе с тем Варвара Петровна была женщиной образованной и не чуждой литературным интересам. На наставников для сыновей (Иван был вторым из троих) она не скупилась. С малых лет Тургенева вывозили за границу, после переезда семейства в Москву в 1827 обучали лучшие педагоги (среди них – литератор Д.Н.Дубенский, автор исследования о «Слове о полку Игореве», и поэт И.П.Клюшников), и к моменту поступления на словесное отделение философского факультета Московского университета в 1833 он уже говорил на французском, немецком, английском языках и сочинял стихи. В 1834 Тургенев перешел в Санкт-Петербургский университет, который окончил в 1837 со званием «действительного студента» (экзамен на кандидата не выдержал). К этому времени относится первый известный литературный опыт Тургенева – романтическая драма в стихах Стéно (1834, опубликована в 1913).
Профессор российской словесности П.А.Плетнев, которому юноша показал поэму, нашел ее слабым подражанием Дж.Байрону, но заметил, что в авторе «что-то есть», и даже напечатал в своем журнале «Современник» два его стихотворения (стихи Тургенева появлялись там и позднее). В мае 1837 Иван Сергеевич отправился в Германию совершенствоваться в философии (в Автобиографии он писал, что главным мотивом отъезда была ненависть к крепостному праву, омрачившему его детские годы: «Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что возненавидел. <…> Мне необходимо нужно было удалиться от моего врага затем, чтоб из самой моей дали сильнее напасть на него. В моих глазах враг этот имел определенный образ, носил известное имя: враг этот был – крепостное право»). На пароходе, которым Тургенев следовал за границу, случился пожар, и пассажиры едва спаслись (событие, описанное в очерке «Пожар на море», 1883). До 1841 слушал лекции в Берлинском университете, где сблизился с кружком русских студентов, поклонников «системы Гегеля» (М.А.Бакунин, Т.Н.Грановский, Н.В.Станкевич и др.). Близким его другом надолго стал Бакунин (позднее Тургенев не раз гостил у его родственников в Премухино), хотя отношения их закончились разрывом, и Бакунин послужил прототипом Рудина в одноименном романе. В мае 1841 Тургенев вернулся в Россию, собираясь преподавать философию (с этой целью в апреле-мае 1842 в Санкт-Петербургском университете сдает магистерские экзамены). Однако кафедра философии в Московском университете, которую он надеялся занять, была закрыта и восстанавливать ее не собирались. В 1843 после продолжительных хлопот был зачислен на службу в канцелярию министра внутренних дел, где тогда обсуждался вопрос освобождения крестьян, однако служба не задалась. Познакомившись в ноябре 1843 с французской певицей Полиной Виардо, Тургенев все чаще испрашивает отпуска «по болезни» и выезжает вслед за ней за границу, пока в апреле 1845 окончательно не вышел в отставку. На эти же годы приходятся его первые замеченные публикой литературные выступления (поэмы «Параша», 1843; «Разговор», 1844; «Андрей», 1845; «Помещик», 1845; повести «Андрей Колосов», 1844; «Три портрета», 1845; «Бретер», 1846; «Петушков», 1847), в которых преобладает влияние М.Ю.Лермонтова, и, вместе с тем, в них – в соответствии с принципами «натуральной школы» – на первый план выдвинуто изображение «среды» и ее уродующего воздействия на человека. Эти первые поэмы и повести Тургенева были высоко оценены главным идеологом «натуральной школы» В.Г.Белинским, который во многом и был «наставником» начинающего писателя (знакомство их состоялось в конце 1842).
Стихи Тургенева на видном месте в известном журнале, 1843, № 9.
Пробует свои силы и в драматургии: пьесы «Нахлебник» (1848), «Холостяк» (1849), «Где тонко, там и рвется» (1847), «Месяц в деревне» (1850) и др. с успехом, однако недолго, шли на сцене (наибольшим успехом пользовалась одноактная пьеса «Завтрак у предводителя», 1849), хотя автор считал их предназначенными для чтения, а не для театра. В целом же, Тургенева-драматурга современники не слишком ценили: лишь появление новаторских пьес А.П.Чехова позволило ретроспективно оценить эту сторону творчества писателя (считается, что он в некоторых аспектах предвосхитил поэтику чеховской драмы). Настоящую славу Тургеневу принесли маленькие рассказы и очерки, на которые сам он не возлагал больших надежд. В 1846, в очередной раз уезжая за границу, он оставил одному из издателей «Современника» И.И.Панаеву очерк «Хорь и Калиныч». Панаев поместил его в разделе «Смесь» январской книжки журнала за 1847, сопроводив подзаголовком Из записок охотника, чтобы расположить читателей к снисходительности. Успеха не предвидели ни автор, ни издатель, но успех был необыкновенный. Белинский писал (в статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года»), что в этой «маленькой пьеске» «автор зашел к народу с такой стороны, с какой до него к нему еще никто не заходил». Хозяйственный Хорь с сократовским «складом лица» и «идеалист» Калиныч явились уже не простыми представителями своей «среды», как у писателей «натуральной школы», а национальными типами, которые Тургенев развил в других очерках. «Хорь и Калиныч», как два полюса крестьянского мира, притягивают к себе других тургеневских мужиков: правдолюбец Касьян («Касьян с Красивой Мечи»), беспечный бродяга Ермолай («Ермолай и мельничиха») и Яков Турок («Певцы») напоминают Калиныча; худшие черты Хоря наследует бурмистр Софрон, беззастенчиво обирающий закабаленных им крестьян («Бурмистр»), а лучшие – однодворец Овсянников, к которому все идут за помощью и советом («Однодворец Овсянников»). Так формируются в книге «групповые образы», вбирающие в себя общенациональные черты. Образ рассказчика, гуманного охотника, как бы отодвинут в тень: он лишь сторонний наблюдатель или внимательный слушатель. Возникает иллюзия простоты и непосредственности рассказа. При этом мужик в «Записках охотника» в нравственном отношении уравнен с барином, а иногда оказывается выше его.
Спасское-Лутовиново, усадьба Тургеневых.
Дворянство, однако, тоже представлено не только однозначно-отрицательными образами, вроде утонченного деспота Пеночкина («Бурмистр») или злобных самодурок старух (Петр Петрович Каратаев), но и благородным, хотя взбаламошным Чертопхановым, робким Недопюскиным («Чертопханов и Недопюскин»), «славной» Татьяной Борисовной (Татьяна Борисовна и ее племянник) и самим рассказчиком. Со страниц книги встает многогранный, чуть идеализированный образ «живой» России в противовес гоголевским «мертвым душам». В поэтической философии Тургенева люди составляют некое целое с природой, и потому надежда писателя на лучшее будущее России связана с красотой и одухотворенностью ее природы (книгу завершает своеобразный лирический этюд «Лес и степь»). Его приговор – крепостному праву, развращающему и помещиков, и крестьян. Когда в 1852 Записки охотника вышли отдельным изданием, это стало не только литературным событием. Они сыграли заметную роль в подготовке общественного мнения к будущим реформам. Так, И.С.Аксаков увидел в книге «стройный ряд нападений, целый батальный огонь против помещичьего быта России», а цензор, пропустивший книгу в печать, был отстранен от должности, хотя все рассказы сборника (кроме Двух помещиков) по отдельности уже прошли через цензурный комитет. Тургенев тоже не ушел от наказания. Он был сослан (правда, под другим предлогом – за отклик на смерть Гоголя) в Спасское-Лутовиново, что, впрочем, только прибавило популярности и ему, и его книге (в 1870-х Тургенев дополнит ее еще тремя расказами – «Конец Чертопханова», «Живые мощи» и «Стучит!»). Вернуться в Санкт-Петербург ему разрешили уже 1853, но право выезда за границу вернули только в 1856. К Запискам охотника по тематике примыкают написанные в ссылке повести «Муму» и «Постоялый двор» (обе – 1852). История Герасима, который из-за каприза барыни вынужден был утопить любимую собаку, происходила на самом деле (немой крестьянин служил в дворне матери писателя), однако частному происшествию Тургенев придал силу документа, обличающего крепостнические порядки. В Постоялом дворе умный и хозяйственный мужик Аким лишается своего состояния из-за хищного и цепкого Наума – будущего капиталиста на деревне. Наум воспользовался неверностью жены Акима, жадностью и капризным нравом его барыни и кротостью самого Акима, который просто уходит со двора с посохом странника, «божьего человека». Эти повести, особенно Постоялый двор, были высоко оценены славянофилами. В образе Акима они увидели «чистоту и святость», которая «спасет общество». Тургенев мыслил иначе: «Я вижу трагическую судьбу племени, великую общественную драму там, где Вы находите успокоение и прибежище эпоса», – писал он. «Трагическая судьба племени», по его мнению, заключается в отсутствии гражданского самосознания у русского крестьянина, всегда готового смириться перед возносящимся злом. Тургенев-писатель уже ищет новых героев, которые могли бы стать движущей силой общественных преобразований. Воля и ум, праведность и доброта, открытые им в русском крестьянине, кажутся ему недостаточными для этих целей. Поэтому теперь он обращается к людям из «образованного класса», а крестьянство отходит на периферию его творчества. Героем Тургенева становится «лишний человек», обреченный на неудачу в попытках принести пользу отечеству или хотя бы найти личное счастье (этот герой мелькал и в его ранних поэмах и повестях, а сам «термин» был найден в повести Дневник лишнего человека, 1850). Таким «лишним человеком» оказывается герой романа Рудин (1855) – юный философ, получивший образование в Германии и наделенный недюжинным красноречием (прототипом его был Бакунин). Появившись в усадьбе помещицы Ласунской, Рудин сразу очаровывает присутствующих. Но хорошо говорит он лишь на отвлеченные темы, увлекаясь «потоком собственных ощущений», не замечая, как действуют его слова на слушателей. Рудин не выдерживает испытания любовью, которой проверяется человек в художественном мире Тургенева. Терпит он поражение и на поприще общественного служения: крахом кончаются его попытки преподавать в гимназии, заняться управлением имениями самодура-помещика и т.д., хотя за все он принимается с большим энтузиазмом. «Бесприютным скитальцем» идет он к концу своего жизненного пути.
Сотрудники журнала «Современник». Верхний ряд: Л.Н.Толстой, Д.В.Григорович; нижний ряд: И.А.Гончаров, И.С.Тургенев, А.В.Дружинин, А.Н.Островский. Фото С.Л.Левицкого, 15 февраля 1856 года.
В третьем издании романа Тургенев добавил финал, где Рудин погибает на парижских баррикадах 1848, словно исполнив свое предсказание из прощального письма к Наталье: «Я кончу тем, что пожертвую собой за какой-нибудь вздор, в который даже верить не буду...». Если в Рудине (как и в других романах Тургенева) в центре внимания автора некие актуальные, «современные» общественные типы и явления, то в повестях всегда речь идет о вопросах более отвлеченных, о чем-то «вневременном». Если несчастье Рудина объясняется исторической ситуацией, в которой ум и талант оказываются невостребованы, то с героями повестей «Фауст» (1856) и «Ася» (1858) все обстоит иначе. Так, герой Аси, подобно Рудину, пасует в решительную минуту объяснения с девушкой, и Н.Г.Чернышевский (в статье Русский человек на rendez-vous) поэтому истолковал его как типичного «лишнего человека», воспитанного старыми крепостными порядками. Однако героя повести (в отличие от героя романа) губит не слабохарактерность, а неуправляемая, жестокая сила любви. Его жизнь оказалась разбитой по ее непостижимым законам (своего рода трилогию с «Асей» составляют позднейшие повести «Первая любовь» (1860) и «Вешние воды» (1872) – о рабской зависимости человека в любви). Фауст – первая из «таинственных повестей» Тургенева – о могуществе «тех тайных сил, на которых построена жизнь и которые изредка, но внезапно пробиваются наружу», о необходимости «отречения» и жертвы перед лицом этих сил. Мысль о спасительности «цепей долга» перед лицом непостижимых законов бытия звучит и в романе «Дворянское гнездо» (1858). По существу, это роман об исторической судьбе дворянства в России. Отец главного героя романа Федора Ивановича Лаврецкого, проведший всю жизнь за границей, сначала по службе, а потом «для своего удовольствия», сторонник конституции, не переносивший вида «сограждан»-крестьян, – человек во всех своих увлечениях бесконечно далекий от России. Федор Иванович, получивший нелепое воспитание, оказавшись после смерти отца в столице, попадает в сети холодной и расчетливой эгоистки Варвары Павловны. Он живет с ней во Франции, пока случай не открывает ему глаза на ее неверность. Освобождаясь от наваждения, возвращается Лаврецкий домой и заново открывает для себя родные места, где жизнь течет «неслышно, как вода по болотным травам». И в этой тишине, где даже облака, кажется, «знают, куда они плывут», он встречает свою настоящую любовь – Лизу Калитину. Но этой любви не суждено было стать счастливой: Лиза уходит в монастырь замаливать грехи отца, добывшего богатство мошенничеством. Лаврецкий остается один. Лиза и Лаврецкий наследуют лучшие черты патриархального дворянства (их носительница в романе – Марфа Тимофеевна, тетка Лизы), и в то же время им чужды как варварство и невежество прежних времен, так и слепое преклонение перед Западом. Они способны на самопожертвование и готовы к длительному, упорному труду.
Застолье классиков. А.Доде, Г.Флобер, Э.Золя, И.С.Тургенев.
Характеры неловкого Лаврецкого (многими чертами сходного с Пьером Безуховым) и религиозной Лизы Калитиной (напоминающей Татьяну Ларину) показаны как специфически русские. Роман, исполненный аллюзиями на литературу пушкинской эпохи, прозвучал как отходная дворянской России и имел особенный успех у современников, без различия партий и воззрений (прежде всего «западников» и «славянофилов»). Одобрение было всеобщим. По словам П.В.Анненкова, «роман был сигналом повсеместного примирения». Со следующим романом – «Накануне» (1859) – все обстояло прямо наоборот. Речь в нем идет о болгарине Инсарове, человеке, в отличие от Рудина и Лаврецкого, целеустремленном, посвятившем себя борьбе за независимость Болгарии от турецкого господства. Его возлюбленная Елена Стахова, порвав с родителями и друзьями, следует за ним на Балканы. Герой умирает, что выглядит как расплата за счастье, несовместимое с борьбой, однако главное здесь не история любви. В романе на первом плане общественная проблематика. «Заметьте, – говорит Инсаров, – последний мужик, последний нищий в Болгарии, и я – мы все желаем одного и того же. У всех у нас одна цель. Поймите, какую это дает уверенность и крепость!». Либерал Тургенев имел в виду объединение всех прогрессивных сил русского общества для будущих преобразований, но революционные демократы истолковали роман по-своему. Н.А.Добролюбов (в статье Когда же придет настоящий день?) призвал «русских Инсаровых» к борьбе с «внутренними турками», в число которых попадали не только «крепостники», но и либералы, вроде самого Тургенева. Писатель уговаривал Н.А.Некрасова, издававшего «Современник», не печатать эту откровенно призывающую к революционному насилию статью, но тот отказал. Произошла ссора, в результате которой Тургенев порвал с журналом, в котором сотрудничал более десяти лет (примирится он с Некрасовым лишь перед смертью последнего). Конфликт Тургенева с революционными демократами повлиял на замысел лучшего его романа – «Отцы и дети» (1861). Спор здесь идет именно между либералами, каким был Тургенев и его ближайшие друзья, и революционными демократами, вроде Добролюбова (который отчасти послужил прототипом Базарова). Сын лекаря Евгений Базаров презрительно именует никогда не работавших дворян Кирсановых «барчуками». Но сталкиваются не только предствители разных социальных групп: сталкиваются поколения. За полтора месяца до окончания романа Тургенев заметил в одном письме: «Со времен древней трагедии мы уже знаем, что настоящие столкновения – те, в которых обе стороны до известной степени правы». Столкновение Павла Петровича Кирсанова и Базарова, представляющих соответственно «отцов» и «детей», носит именно такой характер. «Принсипы» и «авторитеты» Павла Петровича – знак уважения и доверия к опыту прошлых поколений, но он не способен с «отцовской» терпимостью отнестись к умственным запросам и беспокойству «детей». Базаров же, отрицающий любовь, поэзию, нравственность и, пожалуй, все мироустройство, – крайний индивидуалист, но его «нигилизм» (это слово было подхвачено с появлением романа) – естественное выражение духа времени перемен, когда подвергаются сомнению самые основания жизни. Поэтому в спорах с Павлом Петровичем Базаров оказывается морально сильнее и выходит из них победителем. Несостоятельность его «нигилизма» доказывается не Павлом Петровичем, а всем художественным строем романа. Н.Н.Страхов так определил «таинственное нравоучение» Тургенева: «Базаров отворачивается от природы; <...> Тургенев <...> рисует природу во всей красоте. Базаров не дорожит дружбою и отрекается от романтической любви; <...> автор <...> изображает дружбу Аркадия к самому Базарову и его счастливую любовь к Кате. Базаров отрицает тесные связи между родителями и детьми; <...> автор <…> развертывает перед нами картину родительской любви…».
И.С.Тургенев на даче братьев Милютиных в Баден-Бадене, 1867 год.
Отвергаемая Базаровым любовь приковала его к холодной «аристократке» Одинцовой и надломила его душевные силы. Гибнет он по глупой случайности: пореза пальца оказалось достаточно, чтобы убить «гиганта». Смерть Базаров принимает с достоинством жертвы рока, но в конечном счете над человеком торжествует «равнодушная природа», владеющая его жизнью и смертью. Тургенева называли «летописцем русской интеллигенции» за умение угадывать подспудные движения чувства и мысли «культурного слоя» русских людей. В своих романах (все они написаны на «злобу дня») он воплощал не только уже существующие «типы и идеалы», но и едва нарождающиеся. К последним относится и образ Базарова. Тургенев недолюбливал своего героя и все же образ «нигилиста» у него получился не таким одноздачным, как в череде последовавших за Отцами и детьми «антинигилистических романов» (Некуда Н.С.Лескова, Взбаламученное море А.Ф.Писемского и др.). Более того – многие высказывания его «нигилиста» порою прекликаются с мыслями ценимых Тургеневым философов Паскаля и Шопенгауэра (слова об «узеньком местечке», где бессмысленно проходит человеческая жизнь, о «лопухе», который будет расти на могиле страдавшего и мыслившего существа, и др.). Тургенев даже признавался, что «за исключением воззрений Базарова на художества», разделяет «почти все его убеждения», и не случайно «нигилист» вышел у него подлинно трагической фигурой. Тургенев вновь желал устранения «недоразумений» и всеобщего примирения, однако роман не только вызвал бурю полемики, но и способствовал окончательному размежеванию различных политических течений. Критики «Современника» (М.А.Антонович, Чернышевский) увидели в образе Базарова злую карикатуру на молодое поколение. Д.И.Писарев, критик радикального «Русского слова», наоборот, нашел в нем все «лучшие и нужные» черты будущего революционера, которому нет пока простора для деятельности. Друзья же и единомышленники Тургенева обвиняли его в заискивании перед молодым поколением, в неоправданном возвеличении Базарова и принижении «отцов». Ф.М.Достоевский высоко оценил «беспокойного и тоскующего (признак великого сердца) Базарова, несмотря на весь его нигилизм». Пытаясь объясниться, Тургенев напечатал статью По поводу «Отцов и детей», но вызвал лишь новый всплеск недоброжелательных отзывов. Обиженный и непонятый, он надолго уезжает из России. Повести Призраки (1864) и Довольно (1865) должны были стать его прощанием с публикой. В них почти нет сюжета, а есть лишь поток несвязных, порой фантастических видений. В этих необычных для Тургенева повестях проявились слабые стороны его лиризма – некоторая холодность и рассудочность (не случайно именно их Достоевский в Бесах избрал мишенью своих пародий). Несколько лет Тургенев ничего не писал.
Надгробный бюст Тургенева на Волковском кладбище.
В 1865 он купил участок земли в Баден-Бадене, рядом с виллой Полины Виардо, и поселился здесь уже навсегда, бывая в России только наездами. В Баден-Бадене и происходит действие его следующего романа «Дым» (1867). Его главный герой – Литвинов – ничем не замечателен и даже не находится в центре повествования (в отличие от прежних тургеневских романов). В центре романа – бессмысленная жизнь разношерстного русского населения в немецком курортном городке: дельцов-генералов, светских дам и революционной эмиграции, слепо преклоняющейся перед неким Губаревым. В изображении «губаревского кружка» очевидны аллюзии на монологи Репетилова из Горя от ума с его «шумим, братец, шумим». Все словно заволокло дымом. Измельчавшая жизнь движется в бессмысленной круговерти. В конце романа дана развернутая метафора этого «дыма», который наблюдает из окна вагона возвращающийся домой Литвинов. Этот «дым» затуманил и жизнь Литвинова, и будущее России. Выразителем крайних «западнических» взглядов Тургенева в романе является Потугин, желчно ругающий Россию и настаивающий, что единственное ее спасение – это неустанно учиться у Запада. Дым углубил непонимание между Тургеневым и русской общественностью. Патриоты обвиняли его в клевете на Россию, революционные демократы были недовольны памфлетом на революционную эмиграцию, либералы – сатирическим изображением «верхов». Говорили, что роман слаб и в художественном отношении, что, впрочем, не вполне справедливо. Последней попыткой Тургенева высказаться на злобу дня стал его роман Новь (1876), написанный в пору сближения писателя с «умеренными» народниками во главе с П.Л.Лавровым. В.В.Набоков, считавший этот роман худшим у Тургенева, писал, что сюжет его выбран «не столько по велению гения, а скорее для того, чтобы во всеуслышание высказаться на злобу дня». Действительно, в Нови окончательно сложился новый облик тургеневского романа, намеченный еще в «Дыме». В центре повествования судьба целого общественного движения (революционного народничества), а не отдельных его представителей. Любовь уже не является ключевой темой в раскрытии характеров персонажей. Главное в романе – столкновения разных партий и слоев русского общества. В первую очередь – народников и крестьян. Революционеры-Дон-Кихоты, подобные одному из героев романа – Нежданову, не знают подлинного лица народа, которому пытаются служить. Их попытки «разагитировать» темных крестьян, призвать их к бунту оканчиваются горьким разочарованием и приводят к самоубийству Нежданова. Будущее оказывается не за нетерпеливыми смутьянами, а за «постепеновцами», вроде Соломина, – трезвыми и трудолюбивыми сторонниками медленных перемен. Теория «малых дел», проповедуемая в романе, в то время приобретала все большую популярность среди народников, и, несмотря на неблагоприятные отзывы Н.К.Михайловского и П.Н.Ткачева о романе, само внимание писателя к «хождениям в народ» было оценено в революционных кругах.
Памятник И.С.Тургеневу в городе Орле.
Очередной приезд Тургенева в Россию в 1879 стал поводом для бурных чествований с обедами и речами среди молодежи и либеральной интеллигенции. Однако более совершенные в художественном отношении поздние повести («Бригадир», 1866; «Странная история», 1870; «Степной король Лир», 1870; «Стук… стук… стук!..», 1871; «Пунин и Бабурин», 1874; «Часы», 1875; и др.), где он обратился к изображению прошлого России (XVIII и начала XIX века), к «странностям» мышления и судьбы русского человека, независимым от «веяний времени», не получили большого отклика. Под влиянием всеобщей моды на спиритизм Тургенев обращается и к занимавшим его всегда потусторонним явлениям (эта тема присутствует еще в Фаусте). Так возникает ряд его «таинственных повестей» («Собака», 1870; «Сон», 1877; «Песнь торжествующей любви», 1881; «Клара Милич», 1882), посвященных загадочным явлениям человеческой психики: гипнозу, внушению, присутствию душ умерших среди живых и т.п. В поздние годы Тургенев получил европейское признание. Вообще, его литературные интересы во многом теперь были связаны с Европой. Он тесно общается с ведущими французскими писателями – Г.Флобером, Ж.Санд, Э.Золя и др.; в 1878 вместе с В.Гюго председательствует на международном литературном конгрессе в Париже; получает титул почетного профессора Оксфордского университета и еще множество лестных знаков внимания.
Памятник И.С.Тургеневу на Манежной площади в Санкт-Петербурге.
Он переводит на русский язык рассказы Флобера, рекомендует русских авторов для переводов на европейские языки и т.д. Мысленно он, конечно же, по-прежнему был обращен к России. Его «лебединой песнью» стали Стихотворения в прозе, создававшиеся им в последние годы жизни (первая часть появилась в 1882; вторая при жизни не публиковалась). Характерно, что этот лирический цикл обрамляют стихотворения о России – «Деревня» (Последний день июня-месяца; на тысячу верст кругом Россия – родной край!...) и «Русский язык» (Во дни разлук, во дни горестных сомнений…). В последний раз Тургенев побывал в России в 1881 и, словно предчувствуя, что это его последний приезд, посетил родное Спасское-Лутовиново. Последние его слова, сказанные перед смертью 3 сентября 1883 года в Буживале на юге Франции, были обращены к орловским лесам: «Прощайте, мои милые, мои белесоватые…». Согласно завещанию, тело Тургенева перевезли в Россию, 9 октября 1883 года похоронили на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге при огромном стечении народа. Похороны его обратились в демонстрацию. По словам П.В.Анненкова, «на могиле его сошлось целое поколение со словами умиления и благодарности как к писателю и человеку». Издания: Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 томах, тома 1–12 (сочинения). Москва, 1978–1986. Книги: Белоголовый Н.А. Кое-что о болезни И.С.Тургенева // Воспоминания и другие статьи. — Москва: Типо-литография К.Ф.Александрова, 1897. — 725 страниц; Генералова Н.П. И.С.Тургенев: Россия и Европа. Из истории русско-европейских литературных и общественных отношений. — Санкт-Петербург: РХГИ, 2003. — 584 с. — ISBN 5-88812-192-4; Гершензон М.О. Мечта и мысль И.С.Тургенева. — Москва: Товарищество «Книгоиздательство писателей в Москве», 1919. — 170 страниц; Дессе Р. Сумерки любви. Путешествия с Тургеневым. — Москва: Текст, 2009. — 317 страниц; Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 томах (33 книги) / В.Г.Базанов, Ф.Я.Прийма, Г.М.Фридлендер и др. — Академия наук СССР. — Ленинград: «Наука», Ленинградское отделение, 1972—1990; Житова В.Н. Воспоминания о семье И.С.Тургенева / Редакция текста, вступительная статья и комментарии Т.Н.Волковой.. — Тула: Тульское книжное издательство, 1961. — 175 страниц — 60 000 экземпляров; Зайцев Б.К. Жизнь Тургенева. — Париж: YMCA Press, 1949. — 262 страницы; Клеман М.К. Летопись жизни и творчества И.С.Тургенева. Москва; Ленинград, 1934; Коровин В.Л. Тургенев, Иван Сергеевич // Энциклопедия Кругосвет; Летопись жизни и творчества И.С.Тургенева (1818—1858) / Составитель Никитина Н.С. Санкт-Петербург, 1995; Лотман Л.М. Драматургия И.С.Тургенева // И.С.Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в 30 томах / Под редакцией Баскакова В.Н.— 2-е издание. — Москва: Наука, 1979. — Том 2. — Страницы 529—560; Лотман Л.М. И.С.Тургенев // Расцвет реализма. — Ленинград: Академия Наук СССР. Институт русской литературы, 1982. — Том 3. — Страницы 120—159. — (История русской литературы: В 4 томах);. Маркович В.М. Часть 2 : М-Я / Тургенев, Иван Сергеевич // Русские писатели : Библиографический словарь. В 2 частях / под редакцией П.А.Николаева. — Москва: Просвещение, 1990. — Страницы 314—326. — 448 страниц — ISBN 5-09-001172-9; Недзвецкий В.А., Пустовойт П.Г., Полтавец Е.Ю. И.С.Тургенев. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. — Москва: Издательство МГУ, 2000. — 109 страниц — ISBN 5211042999; Полякова Л.И. Повести И.С.Тургенева 70-х годов. — Киев: Наукова думка, 1983. — 189 страниц; Румянцева Э.М. Тургенев Иван Сергеевич // Большая советская энциклопедия. — 3-е издание — Москва: Советская энциклопедия, 1977. — Том 26; Тургенев и его время: Сборник / Под редакцией Н.Л.Бродского. — Москва: Госиздат, 1923. — 324 страницы — 5000 экземпляров; И.С.Тургенев: Материалы и исследования: Сборник / Под редакцией Н.Л.Бродского. — Орёл, 1940; И.С.Тургенев: Новые материалы и исследования / Редакторы тома А.Н.Дубовиков и И.С.Зильберштейн. — Москва: Академия Наук СССР, 1967. — Том 76. — 791 страница — (Литературное наследство); Чернов Н.М. Провинциальный Тургенев / Под редакцией Благово В.А.. — Москва: Центрполиграф, 2003. — 425 страниц — (Россия забытая и неизвестная). — ISBN 5-9524-0071-Х; Шаталов С.Е. Художественный мир И.С.Тургенева / Ответственный редактор У.А.Гуральник. Институт мировой литературы имени А.М.Горького Академии Наук СССР. — Москва: Наука, 1979. — 312 страницы — 17 000 экземпляров. Серия «Жизнь замечательных людей»: Богословский Н.В. Тургенев / Н. Богословский. — 1-е издание. — Москва: Молодая гвардия, 1959. — 416 страниц — (Жизнь замечательных людей). — 90 000 экземпляров (в переплёте); Богословский Н.В. Тургенев / Под редакцией Г.Е.Померанцевой. — 2-е издание. — Москва, 1961. — 416 страниц — (Жизнь замечательных людей). — 80 000 экземпляров (в переплёте); Богословский Н.В. Тургенев / Н Богословский. — 3-е издание. — Москва, 1964. — 416 страниц — (Жизнь замечательных людей). — 100 000 экземпляров (в переплёте); Лебедев Ю.В. Тургенев / Юрий Лебедев. — Москва, 1990. — 608 страниц — (Жизнь замечательных людей. Вып. 706). — 200 000 экземпляров — ISBN 5-235-00789-1. (в переплёте). Статьи: Венгеров С.А. Тургенев, Иван Сергеевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 томах (82 тома и 4 дополнительных) — Санкт-Петербург, 1890—1907; С.Н.К. <Кривенко С.Н.> Из литературных воспоминаний. Воспоминания об И.С.Тургеневе // «Исторический вестник» : Журнал. — Санкт-Петербург, 1890. — Том 39. — № 2. — Страницы 260—286. Архивировано из первоисточника 26 октября 2013; Немзер А.С. Тургенев Иван Сергеевич — жизненный путь и творчество; Ободовский К.П. Рассказы об И.С.Тургеневе // «Исторический вестник» : Журнал. — Санкт-Петербург, 1893. — Том 51. — № 2. — Страницы 359—366. Архивировано из первоисточника 27 октября 2013; Поспелов Г.Н. Тургенев // Литературная энциклопедия. — Москва: Художественая литература, 1939. — Том 11; Чуковский К.И. Тургенев в Оксфорде Литературная Россия : Журнал. — Москва, 1968. — № 41. Архивировано из первоисточника 1 января 2014; Simmons J. S. G. Turgenev and Oxford // Oxoniensia : Журнал. — 1966. — Том XXXI. — Страницы 146—151. Собрания сочинений: Тургенев И.С. Собрание сочинений в 11 томах. — Москва: Правда, 1949; Тургенев И. С. Собрание сочинений в 12 томах. — Москва: Художественная литература, 1953—1958; Тургенев И.С. Собрание сочинений в 15 томах. —Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1960—1965; Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в двадцати восьми томах. — Москва — Ленинград: Наука, 1960—1968; Сочинения в пятнадцати томах. — Москва — Ленинград: Наука, 1960—1968; Письма в тринадцати томах. — Москва — Ленинград: Наука, 1960—1968; Тургенев И.С. Собрание сочинений в 10 томах. — Москва: Художественная литература, 1961—1962; Тургенев И.С. Сочинения в 12 томах. — Москва: Наука, 1978—1986; Тургенев И.С. Собрание сочинений в 12 томах. — Москва: Художественная литература, 1975—1979; Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. — Москва: Наука, 1978—настоящее время; Художественные произведения в двенадцати томах. — Москва: Наука, 1978—1986; Письма в восемнадцати томах. — Москва: Наука, 1982— настоящее время; Тургенев И.С. Собрание сочинений в 5 томах. — Москва: Русская книга, 1994; Тургенев И.С. Собрание сочинений в 15 томах. — Москва: Терра, 1998; Тургенев И.С. Собрание сочинений в 6 томах. — Москва: Терра, 2011.
Читать далее...
