Последнее десятилетие XX века стало временем возрождения генеалогии как полноправной научной дисциплины. Восстановлена деятельность Русского генеалогического общества в Петербурге и Историко-родословного общества в Москве, которые издают свои «Известия» и «Летопись». В Екатеринбурге выходил альманах «Историческая генеалогия»; в Петербурге В.Н. Рыхляковым выпущено в свет несколько выпусков библиография отечественной генеалогии (1998, 2000).
Помимо изысканий по истории династий, семей и родов в их чистом виде, генеалогия проявляет свое прикладное влияние и в краеведение. Нередко те или иные факты можно объяснить только с помощью генеалогии. Рассмотрим такой прикладной аспект генеалогии на примере воронежской истории.
Генеалогический фактор проявляется во многих сферах общественно-политической и научной жизни. Вполне естественно, что система родственных связей пронизывала администрацию и органы самоуправления, преподавательский корпус, дворянство и духовенство. Эти связи оказывали свое воздействие и на развитие культуры[1]. В общественной и культурной жизни Воронежского края с конца XVIII в. и до революции проявили себя целые семейные кланы дворян Веневитиновых, Звегинцовых, Мариных, Паренаго, Сомовых, Станкевичей, Тулиновых, Чертковых (включая сюда их родственников Сонцовых и Тевяшовых), Шидловских, священнослужителей Адамовых, Аристовых, Болховитиновых, Лебединских, Самбикиных, Склобовских, Соболевых, Ставровых, Троицких, купцов Гардениных, Клочковых, Кряжовых, Михайловых, Самофаловых. Многие из этих родов насчитывали два-три века. Чтобы разобраться в их имущественных тяжбах, в причинах внезапного возвышения на административном, общественном или хозяйственном горизонте, необходимо обладать конкретными сведениями по истории каждой из семей.
Роль родственных связей среди местной администрации иллюстрирует то обстоятельство, то треть губернаторов и вице-губернаторов (из общего числа 102 человека) состояли в близком родстве между собой или с представителями местного дворянства. Наместник Воронежский и Саратовский В.А. Чертков (1726–1793) создал любительский театр в своем доме, при нем открылось Главное народное училище, его сын Дмитрий (1758–1831) был многолетним губернским предводителем дворянства, на пожертвования внука Николая (1794–1852) открыт Воронежский кадетский корпус, при правнуке, военном губернаторе Михаиле Черткове (1829–1905) создана публичная библиотека, другой правнук Федор Дмитриевич (1845–1899) был членом комиссии по организации губернского музея. При губернаторе А.Б. Сонцове (1750–1811) открыта губернская типография (1798) и издан первый краеведческий труд (1800), Главное народное училище преобразовано в гимназию (1809), а при его сыне Петре (1785–1850), который, между прочим, поддерживал дружеские отношения с К.Ф. Рылеевым, объясняющиеся родственными отношениями через Тевяшовых, дан толчок благоустройству города. П.А. Сонцов был женат на внучке В.А. Черткова, Екатерине Дмитриевне (1793–1867), а его собственная дочь Александра (1815‒1850) вышла замуж за директора Воронежского кадетского корпуса генерала А.Д. Винтулова (1799–1856), который известен как либерал, дававший воспитанникам читать запрещенные издания того же Рылеева, которого он хорошо знавал в дни своей молодости.
Высокообразованный и свободомыслящий губернатор князь В.А. Трубецкой (1820–1879) во многом обязан образом мыслей своему дяде, декабристу князю С.П. Трубецкому (1790‒1860), в семье которого он воспитывался. Вице-губернатор граф О.Л. Медем (1846–1925) породнился с семьей Чертковых, женив сына Александра (1877‒1931) на Марии Федоровне Чертковой (1880–1925). Губернатор М.М. Бибиков (1849–1918) приходился внуком декабристу Н.М. Муравьеву и внучатым племянником декабристам Сергею, Матвею и Ипполиту Муравьевым-Апостолам. Вице-губернатор граф П.Н. Апраксин (1876–1962) состоял в родстве с местными аристократами князьями Барятинскими и графами Стенбок-Ферморами, он был активным деятелем местной архивной комиссии, по его просьбе местная землевладелица графиня С.В. Панина (1872–1956) пожертвовала на реставрацию музейного здания 5 тысяч рублей. Вице-губернатор Н.И. Лавриновский (1875–1930) женился на дочери своего патрона, губернатора С.И. Голикова (1866–1929), Марии (1890–1986), и именно этим объясняется его недолгая служба в Воронеже.
Обосновавшиеся в Воронежском крае в последней четверти XVIII в. Станкевичи традиционно оказывали постоянную помощь Воронежской публичной библиотеке и Острогожскому уездному училищу, где когда-то учился Николай Владимирович (1813–1840). Двое Шидловских, Константин Михайлович (1872–1920) и Сергей Алексеевич (1864–1934), последовательно занимавшие в Воронеже вице-губернаторскую должность, наоборот, родственниками не являлись, один принадлежал к могилевскому роду, другой – к харьковско-воронежскому[1].
Двадцать два губернских предводителя, занимавшие эту должность в Воронеже с 1785 по 1918 г., принадлежали к шестнадцати наиболее состоятельным семьям, многие из них состояли в родстве с представителями администрации, а предводитель дворянства П.А. Сонцов сам прежде был губернатором. Губернскими предводителями были Илиодор Иванович (1827–1904) и Николай Илиодорович (1859–1935) Шидловские[2], Афанасий Николаевич (1823–1899) и его племянник Сергей Михайлович (1853–1924) Сомовы, троюродные братья Василий Васильевич (1788–1842) и Николай Иванович (1810–1852) Тулиновы. Среди уездных предводителей клановость проявлялась гораздо сильнее, в ряде уездов эту должность узурпировали 3‒4 состоятельных семейства. Причины утверждения Воронежским уездным предводителем дворянства князя Иосифа Кейкуатова (1781–1814), второго по баллотировке, нелегко понять, если не знать, что он приходился зятем губернатору М.И. Бравину (1760–1833). Предпоследнего губернского предводителя дворянства А.И. Алехина (1856–1917)[3] заменил его племянник В.В. Алехин (1886 – после 1919).
Многие дворянские роды имели обширное и разветвленное родство в губернии. С одной стороны, это облегчало им ведение хозяйственных и общественных дел, с другой – затрудняло действия администрации и суда, на что указывает в своих воспоминаниях воронежский уездный судья А.А. Бартенев (1792–1860)[4]. Чертковы состояли в родстве с Тевяшовыми (с двумя далеко разделившимися ветвями), с Семичовыми, Левашовыми, Северцовыми, Хрущевыми, Чернышевыми, Муравьевыми, князьями Оболенскими; Веневитиновы – с князьями Оболенскими, Олениными, графами Виельгорскими, князьями Щербатовыми, Боровскими, Коссиковскими, Прутченко; Станкевичи – с Крамерами, Бояркиными, Томилиными, Ржевскими, Голостеновыми, Стрижевскими, Бодиско; Шидловские – с Лачиновыми, Шеншиными, князьями Друцкими-Соколинскими, баронами Корфами, Тыртовыми, Черепановыми, Струве[5]; Ростроповичи – с Пуле, Столлями, Мюфке, Самбурскими, Тидебелями, Лащевскими[6].
Не являются исключением и воронежские городские головы. С 1787 по 1918 год их было 42 человека, они принадлежали к 30 семьям, многие из которых находились в родстве между собой[7]. Некоторые из городских голов были дворянами (И.Т. Алисов, И.В. Титов) или получили впоследствии дворянство (В.В. Тулинов, Нечаевы, Савостьяновы).
Генеалогия проявляет себя и при изучении персоналий. Только знание семейных связей позволяет понять, почему известный педагог Н.В. Чехов (1865–1947), сотрудничавший в 1919 г. в возобновленном белыми «Воронежском телеграфе», избежал кары, как и сотрудник губархива Н.С. Александров (1857–1931) в аналогичной ситуации – первый из них приходился двоюродным, а второй – родным братом видному большевику М.С. Ольминскому (1863–1933). Дворянский, священнический и крестьянский роды Чеховых (из последнего вышел А.П. Чехов) имели общее происхождение: их корни уходили к крепостным дворян Чертковых, населявшим Острогожский уезд Воронежской губернии.
Генеалогические связи помогают уяснить, каким образом выходец из мелкопоместного дворянства Воронежского уезда, уроженец пригородного села Репное Василий Андреевич Верещагин (1858–1931) стал гофмейстером, сенатором и одновременно председателем кружка любителей изящных изданий, выдающимся библиофилом.
Ситуация объясняется тем, что он был пасынком Воронежского, а затем Киевского генерал-губернатора М.И. Черткова, сыном его жены Ольги Ивановны (1840–1912), урожденной Гулькевич-Глебовской, от первого брака[1]. Именно родственные связи объясняют, каким образом в «русской родословной книге» известного генеалога, уроженца Воронежа князя А.Б. Лобанова-Ростовского (1824–1896) появился дворянский род Бородиных, который был утвержден в этом состоянии волей Александра I всего лишь в 1809 г. Дело в том, что к этому роду принадлежала мать генеалога Олимпиада Михайловна, урожденная Бородина (1800–1874). Княжеский род Лобановых-Ростовских на воронежской земле был связан, помимо того, с Буниными, Веневитиновыми (купцами и дворянами), Масловыми, Перцовыми, Стрижевскими[2].
Генеалогия проявляла себя и в занятиях местной историей. Интересы к генеалогии и краеведению совмещал Коротоякский уездный предводитель дворянства Л.М. Савёлов (1868–1947), впоследствии основатель Историко-родословного общества в Москве. Недавно в Москве в полном объеме изданы его воспоминания, в том числе с комментариями по истории воронежского дворянства[3]. Через интерес к истории собственного рода в краеведение пришли М.А. Веневитинов (1844–1901), впоследствии директор Румянцевского музея, и В.Н. Тевяшов (1840–1919), талантливый археограф и археолог. Именно такие лица, стоявшие довольно высоко на общественной лестнице, придавали авторитет краеведению в глазах губернского общества.
Архиепископ Казанский и Свияжский Димитрий (Самбикин, 1839–1908), один из наиболее крупных знатоков церковной истории края, и преподаватель Воронежской духовной семинарии А.А. Данский (1810–1865) приходились дальними родственниками основоположнику воронежского краеведения Е.А. Болховитинову (1767–1837), более известному как митрополит Киевский и Галицкий Евгений. Организатор краеведческой жизни в конце XIX – начале XX в. С.Е. Зверев (1860–1920) унаследовал место настоятеля домовой церкви в кадетском корпусе от своего тестя М.И. Некрасова (1836–1908), ставшего после принятия монашества епископом Тульским и Белевским Лаврентием. М.И. Некрасов активно сотрудничал в «Воронежских епархиальных ведомостях». Высокий авторитет музея, которым в 1894–1919 гг. руководил С.Е. Зверев, не в последнюю очередь объяснялся принадлежностью краеведа к духовенству и благоволением к нему архиепископа Воронежского и Задонского Анастасия (Добрадина, 1828–1913).
Впоследствии между собою породнились семьи краеведов Зверева и М.Н. Былова (1862–1909). Наиболее активный интерес к персоналиям и родственным связям проявлял В.В. Литвинов (1873–1941)[4], опубликовавший в дореволюционной печати сотни некрологов воронежцев. Правнук Литвинова, Н.А. Комолов, сейчас занимается изучением воронежской истории начала XVIII в. и продолжает краеведческую династию.
В целом же генеалогия на воронежской краеведческой почве была представлена достаточно слабо. Помимо историко-биографических статей В.В. Литвинова можно назвать лишь работы Л.М. Савёлова. В 1895–1896 г. он издал ограниченным тиражом брошюры «Воронежское дворянство» (два выпуска) и «Коротоякское дворянство». Все они имели подзаголовок «Случайные заметки генеалога-любителя». Автор представил краткие сведения о тридцати дворянских семьях, состоявших в пятой и шестой частях родословной книги. В дальнейшем Л.М. Савёлов расширил объем своей работы. В тридцати статьях на страницах воронежской газеты «Дон» (1896–1898) им описано 326 семейств, даны краткие сведения об обстоятельствах внесения этих семей в родословные книги. Исследование затем вошло в состав второго тома «Дворянского адрес-календаря» (СПб., 1898). Нелишне напомнить и о том, что в уездном Острогожске изданы второй том «Материалов для истории рода дворян Савеловых» (1896) и «Библиографический указатель по истории, геральдике и родословию Российского дворянства» (1898)[5].
Возрождение краеведческого аспекта генеалогии на воронежской почве произошло в последнее десятилетие ХХ века, однако связано это с определенными трудностями, объясняющимися и разрывом традиции, и гибелью в минувшую войну достаточно большого массива архивных источников, и едва ли не полным исчезновением семейных архивов. Наибольший объем документов относится, как этого и следовало ожидать, к дворянским родословным[1]. Это не только родословные книги, по и дела о дворянском достоинстве, которых в местном архиве (ф. И-29) насчитывается около двух с половиною тысяч (сравнение дел о дворянском достоинстве с родословными книгами и публикациями Л.M. Савёлова показывает отсутствие лишь нескольких десятков подобных дел). Важную, хотя и вспомогательную роль играют формулярные списки чиновников, преимущественно ведомства Министерства внутренних дел, их сохранилось менее десяти тысяч (ф. И-2).
Полный круг родства, особенно по женской линии, позволяют выявить духовные завещания и документы о хозяйственных тяжбах, особенно семейных, из фонда палаты гражданского суда (ф. И-167). Тридцать с лишним тысяч дел охватывают период 1779–1870 гг. Именной указатель к описи облегчил сейчас работу исследователей с этим фондом.
Генеалогия купцов и мещан может быть раскрыта по ревизским сказкам. Исследователи в первую очередь обращаются к изучению населения губернского Воронежа и гораздо реже – уездных городов. По Воронежу сохранились сказки 2–4, 7–10 ревизий, хотя и не в полном объеме. Для пореформенного времени, когда ревизии уже не проводились, комплексного свода документов не имеется. Есть лишь подробные посемейные списки воронежских купцов за 1873–1874 гг. в фонде городской управы (ф. И-19) и сведения о лицах, подлежащих призыву в армию за многие годы с указанием точных дат рождения горожан мужского пола.
Генеалогия духовенства не может быть прослежена в полном объеме из-за отсутствия материалов. Такой массовый источник, как клировые ведомости, в местном архиве не сохранился. В фонде духовной консистории (ф. И-84) есть лишь ведомости по Воронежскому уезду за 1805–1809 гг. и по шести уездам из двенадцати (Бобровский, Богучарский, Валуйский, Воронежский, Задонский и Павловский уезды) за 1911 г. В фонде Покровской церкви города Воронежа имеются клировые ведомости с 1811 г. и до начала XX в. (ф. И-184), в отдельных случаях сведения о духовенстве внесены в ревизские сказки податного населения. Ориентироваться в разветвленных родственных связях позволяют опубликованные списки выпускников Воронежской духовной семинарии за 1780–1879 гг.[2], многочисленные некрологи в «Воронежских епархиальных ведомостях», исторические очерки об отдельных храмах, содержащие сведения о причте. Восстановление родственных связей крестьян на воронежском материале как исследовательская проблема развития пока не получила, это объясняется плохой сохранностью ревизских сказок по уездам, когда многие села представлены в одной – двух ревизиях, и невозможно перекинуть мостик к современности.
Общим источником для всех категорий населения служат немногочисленные мемуары, некрологи в «Воронежских губернских ведомостях», частных газетах «Дон», «Воронежский телеграф» и «Воронежское слово». Применительно к послереволюционному времени большой массив сведений биографического характера сосредоточен в архивно-следственных и фильтрационных делах (ГАОПИ ВО, ф. 9353).
Многие сложности, возникающие при поиске родственных связей, вызваны плохой сохранностью метрических церковных книг. В государственном архиве имеются книги отдельных сел Бобровского и Борисоглебского (ранее входившие в Тамбовскую губернию) уездов за XIX – начало XX в. В результате многолетних поисков обнаружены метрические книги городских церквей – Иоанна Богослова за 1814–1827 гг. (в ней есть запись о рождении И.С. Никитина, до войны книга находилась в экспозиции Дома-музея И.С. Никитина), Покровской за 1881–1887 гг. (черновик) и кладбищенской Вознесенской за 1921–1927 гг. Материалы о проверке метрических книг евреев в конце XIX – начале XX в. содержатся в фонде городской управы, содержащаяся там переписка позволяет уточнить даты рождения не более сотни лиц. Из областного архива ЗАГС в Государственный архив переданы метрические книги католического костела за 1863–1913 гг. и лютеранской кирхи за начальное десятилетие XX в.[1] На протяжении 2018–2020 гг. в ГАВО передаются все метрические книги, ранее хранившиеся в районных архивах ЗАГС, однако по многим районам они плохо сохранились, к тому же, как правило, начинаются с 1860-х гг.
К негативным факторам, затрудняющим историко-генеалогические исследования, относится и практически полное разрушение дореволюционных кладбищ в Воронежской области. Несколько сот старых могил сохранились в уездном Острогожске, отдельные могилы есть в пригородах Воронежа. В самом же Воронеже от городских и монастырских кладбищ уцелело Еврейское кладбище (захоронения велись с начала 1890-х гг.) и шесть могил (И.С. Никитин, А.В. Кольцов и его семья, Е.М. Милицына) на разрушенном Всесвятском кладбище. Используя весь комплекс источников, удалось издать два воронежских некрополя[2].
Обращение людей к поиску собственных корней и непрекращающаяся работа исследователей сулят дальнейшие находки в сфере краеведческих аспектов генеалогии.
[1] См.: Сведения о родившихся, умерших и вступивших в брак из метрической книги лютеранский кирхи города Воронежа: 1894–1911 гг. / Сост. А.Н. Акиньшин // Российская генеалогия. Научный альманах. Вып. 1. М., 2016. С. 189–202; Сведения о родившихся, умерших и вступивших в брак из метрических книг католического костела Воронежа: 1863–1913 гг. Часть 1: 1863–1879 гг. / Сост. А.Н. Акиньшин // Там же. Вып. 2. М., 2017. С. 283–374; То же. Часть 2: 1880–1886, 1888–1899 гг. // Там же. Вып. 4. М., 2018. С. 175–337; То же. Часть 3: 1900–1913 гг. // Там же. Вып. 6. М., 2019. С. 239–405.
[2] Воронежский некрополь. Вып. 1. Новостроящееся кладбище / Сост. А.Н. Акиньшин, П.А. Попов, Б.А. Фирсов. СПб., 2001. 80 с.; Вып. 2. Лютеранские и католические захоронения на Вознесенском (Чугуновском) кладбище / Сост. А.Н. Акиньшин. СПб., 2002. 192 с.
[1] См.: Акиньшин А.Н. Материалы по генеалогии дворянских родов в Государственном архиве Воронежской области // Известия Русского генеалогического общества. СПб., 1996. С. 33–36.
[2] Выпускники Воронежской духовной семинарии. 1745–2015. Материалы к биографическому справочнику. Воронеж, 2015. 384 с.
[1] Акиньшин А.Н. Воронежские корни В.А. Верещагина // Актуальные проблемы теории и истории библиофильства: Материалы VIII Международной конференции. СПб., 2001. С. 48‒51.
[2] См.: Акиньшин А.Н. Князья Лобановы-Ростовские в Воронеже // Известия Русского генеалогического общества. СПб., 1997. Вып. 8. С. 35–37; Он же. О происхождении князя А.Б. Лобанова-Ростовского по материнской линии // Там же. СПб., 1999. Вып. 10. С. 5–12.
[3] Савелов Л.М. Воспоминания / подготовка текста, предисловие, комментарии и именной указатель О.Н. Наумова. М., 2015. 486 с.
[4] См.: Письма В.В. Литвинова М.В. Ивченко (1908–1940) / Предисл., публ. и коммент. А.Н. Акиньшина и Н.Б. Компаоре // Проблемы изучения истории Центрального Черноземья: Сборник статей памяти проф. В.П. Загоровского. Воронеж, 2000. С. 152–192.
[5] См.: Акиньшин А.Н., Ласунский О.Г. Воронежское дворянство в лицах и судьбах. С. 378–384;
[1] Биографические сведения о воронежских администраторах представлены в книге: Воронежские губернаторы и вице-губернаторы. 1710–1917. Изд. 2-е, испр. и доп. Воронеж, 2015.
[2] Более подробно о роде Шидловских см.: Акиньшин А.Н., Шумков А.А. Шидловские // Дворянский календарь: Справочная родословная книга российского дворянства. СПб., 1999. Тетр. 6. С. 93–124.
[3] Александр Иванович Алехин был женат на дочери московского фабриканта Анисье Ивановне Прохоровой (ок. 1861–1915), один из их сыновей – Александр Александрович (1892–1946) – чемпион мира по шахматам в 1927–1935, 1937–1946 гг.
[4] См.: Бартенев А.А. Жизнь и воспоминания одного дворянина // Из истории Воронежского края. Вып. 16. Воронеж, 2009. С. 243–279; Вып. 17. Воронеж, 2010. С. 243–288; Вып. 19. Воронеж, 2012. С. 231–278.
[5] См.: Акиньшин А.Н., Ласунский О.Г. Воронежское дворянство в лицах и судьбах; Историко-генеалогические очерки с приложением Перечня дворянских родов Воронежской губернии. Изд. 3-е, испр. и доп. Воронеж, 2019.
[6] См.: Акиньшин А.Н. Воронежские Ростроповичи. Семейный портрет на фоне истории. Воронеж, 2006.
[7] См.: Дневник купца А.П. Капканщикова / Публ. П.А. Попова и Л.П. Сотниковой // Из истории Воронежского края. Вып. 8. Воронеж, 2000. С. 181–206.
[1] См. об этом: Акиньшин А.Н., Ласунский О.Г. Городская культура в генеалогическом аспекте (по материалам Воронежской губернии ХIХ – начала ХХ в.) // Провинциальный город: культурные традиции, история и современность. М., 2000. С. 41–47.